П. А. Колесников
Вологда
в политических планах Московского княжества
// Россия на путях централизации. – М., 1982. – С. 160-166.

В дореволюционной историографии значение Вологды в период образования Русского централизованного государства, особенно в политических планах московских князей, фактически не раскрывалось. С. М. Соловьев упоминает о ней, когда излагает ход борьбы Москвы и Новгорода за Север и повествует о борьбе за централизацию внутри самого Московского великого княжества. В главах, посвященных истории России XVI в., даются фрагментарные сведения о торгово-ремесленном значении Вологды и ни слова о ней в политических планах Ивана IV и Бориса Годунова 1 [Соловьев С. М. История России с древнейших времен. М., 1960, кн. IV, т. 7]. Не больше интересующих нас сведений содержится и в лекциях В. О. Ключевского, ограничившегося лишь сообщением о включении Вологды в состав опричных городов 2 [Ключевский В. О. Соч. М., 1956, т. II, с. 176].
В новейшей советской историографии Российского государства Вологде уделено большое внимание при выяснении как социально-экономического, так и политического ее значения в эпоху централизации, наполненную драматическими событиями и острыми политическими потрясениями 3 [Тихомиров М. Н. Россия в XVI столетии. М., 1962; Зимин А. А. Реформы Ивана Грозного. М., 1960; Он же. Опричнина Ивана Грозного. М., 1964; Носов Н. Е. Становление сословно-представительных учреждений в России. Л., 1969; Корецкий В. И. Закрепощение крестьян и классовая борьба во второй половине XVI в. М., 1970; Каштанов С. М. Финансовая проблема в период проведения Иваном Грозным политики «удела».– Исторические записки, М., 1968, т. 82; Копанев А. И. Крестьянство русского Севера в XVI в. Л., 1978; и другие работы]. Р. Г. Скрынников привел известия местных летописцев и народных преданий о замысле Ивана IV превратить Вологду в опричную столицу 4 [Скрынников Р. Г. Начало опричнины. Л., 1966; Он же. Опричный террор. Л., 1969; Он же. Россия после опричнины. Л., 1975; Он же. Иван Грозный. М., 1975; Он же. Борис Годунов. М., 1978]. Интересный материал привела также Н. А. Казакова 5 [Казакова Н. А. Летописные известия и предания о пребывании Ивана IV в Вологде.– В кн.: ВИД. Л., 1978, т. X, с. 200–206].
Однако и в современной литературе вопрос о месте Вологды и Вологодской земли в политических планах Москвы не получил достаточного, тем более специального освещения.
Город Вологда известен с 1147 г. В XIII–XIV вв. обширные пространства к северу и северо-востоку от нее стали интенсивно заселяться и осваиваться. Вместе с этим росло и значение удачно расположенного на р. Вологде промыслово-ремесленного и торгового поселения. Отсюда речными путями можно было продвигаться на Белоозеро, в Заволочье, в Устюг Великий, Пермскую и Югорскую земли. Как единодушно свидетельствуют летописи, владимирский великий князь в Вологде собирает рать для предстоящей битвы на р. Сити 4 марта 1238 г. С этого времени Вологда много столетий, до первой четверти XVII в., неоднократно будет являться также местом сбора военных сил противоборствующих политических группировок.
В XIV–XVI вв., в период складывания и укрепления единого Русского государства, производительные силы на Европейском Севере развивались довольно интенсивно. В это время было построено 70-90 % всех существовавших в XVII в. селений и, вероятно, столько же земельных угодий было расчищено под пашни и сенокосы. Так, по книге писца Юрия Сабурова, описавшего в 1496 г. Заонежье, в Шунгском погосте было учтено 126 деревень и 13 починков. У нас нет оснований подвергать сомнению указание Сабурова на возникновение этих починков после «старого письма» (проведенного в 1478 г.). Поэтому логично считать, что все 126 деревень (90,6%) существовали уже до 70-х годов XV в. 6 [Колесников П. А. Северная деревня в XV – первой половине XIX в. Вологда, 1976, с. 89] . В районах более позднего заселения удельный вес таких селений ниже. Вологодско-белозерские земли были районами довольно раннего заселения, в которых развивалось не только земледелие, но также промыслы и ремесла. Стали определяться центры крестьянской железоделательной промышленности в Белозерско-Устюженском районе, солеварение в Тотьме, Леденге, Сольвычегодске, Соликамске и на побережье Белого моря, центры судостроения, оружейного и кузнечного дела в Устюжне, Вологде, Тотьме, Устюге Великом. Пушнина, зверобойный морской промысел, охота, рыболовство – все это также превращало Северную Русь в очень важный для Российского государства район с ярко выраженной промыслово-ремесленной специализацией населения, с огромными для того времени экономическими ресурсами. 
В середине XVI в. Вологда стала начальным пунктом Сухоно-Двинского речного пути к Белому морю, через который осуществлялись торговые и дипломатические связи России с Западной Европой. От Вологды начинался и путь в Сибирь. Весной и летом в город стекался работный люд. Только обслуживание речного и гужевого транспорта между Вологдой и Тотьмой ежегодно требовало более десяти тысяч бурлаков, носников и кормщиков, извозчиков и грузчиков, рабочих-судостроителей, молотников и другой Рабочей силы 7 [Колесников П. А. Из истории классовой борьбы вологодских крестьян XVII в. Вологда, 1957, с. 8]. С прибытием первых английских купцов в середине 50-х годов XVI в. Вологда становится одним из крупнейших центров внешней торговли России. Иностранные купцы учреждают здесь свои торговые представительства и конторы 8 [Подробнее см.: Тихомиров М. Н. Указ. соч., с. 17, 19, 242–243]. По данным Флетчера, Вологда платила торговой пошлины больше, чем Ярославль.
Продукция вологодских канатных мануфактур высоко ценилась англичанами. Главной специальностью ремесленников было производство железных гвоздей, скоб и других металлических изделий для разных судов, а также топоров, кос-горбуш и др. 9 [Бахрушин С. В. Научные труды. М., 1952, т. I, с. 70–72]. С. М. Соловьев, отмечая торговое значение Вологды, указывает на активную деятельность вологодского купечества, владевшего большей частью судов, плававших по Сухоне и Северной Двине. Он же приводит свидетельство агента Гасса, который в 1554 г. писал о Вологде, что это город большой, в сердце России (курсив наш. – П. К.), окружен многими большими городами, что в нем большое изобилие хлеба, вообще жизненных припасов и всех русских товаров и что нет города в России, который не торговал бы с Вологдой 10 [Подробнее см.: Соловьев С. М. Указ. соч., кн. IV, т. 7, с. 53–54]. Пригородные монастырские слободы Коровничье и Выпрягово состояли в основном из дворов «крестьянских торговых людей и мастеровых» 11 [Шумаков С. Сотницы, грамоты и записи. – Чтения ОИДР, 1902, кн. 2, с. 64-70]. Почти все присухонские крестьяне были заняты судостроением, обслуживанием речного транспорта. Вологда превратилась в перевалочный пункт общероссийского потока товаров – из Москвы в Западную Европу, в Сибирь и обратно. 
Но не только росло экономическое значение Вологды и окружавших ее городов и ремесленных центров. Уже в XIV в. она начинает занимать немаловажное место в политических планах Москвы и Новгорода.
Более двух столетий между Москвой и Новгородом шла борьба за обладание Вологдой, расположенной на пересечении речных и сухопутных путей. Это ее стратегическое положение определилось довольно рано. Вероятно, до 60-х годов XIV в. город был в составе Новгородской земли, наместники которой чинили препятствия московской торговле. Известно также, что в 1366 г. по указу Дмитрия Донского был схвачен новгородский боярин Василий Данилович за ограбление в Вологде московских купцов. Были периоды совместного владения Вологдой назначенными наместниками. Однако дуумвират продолжался недолго. Вологда переходит из рук в руки. В духовной грамоте Дмитрия Донского 1389 г. вологодские волости Тошня, Сяма и Комела завещаются сыновьям 12 [ДДГ. М.; Л., 1950, № 12, с. 23–35] великого князя. Сама Вологда, вероятно, была в руках Новгорода. В краеведческой литературе время окончательного вхождения Вологды в состав Московского княжества иногда датируется 1392 г.13 [Летопись города Вологды. Вологда, 1963, с. 9]. Вряд ли это так. Новгородская I летопись указывает, что в 1393 г. «князь великый взя у Новгорода пригород Торжок с волостьми, и Волок Ламский и Вологду» 14 [НПЛ. М.; Л., 1950, с. 386]. Летопись указывает на аналогичные события в 1397–1399, 1401, 1425 и 1441 гг. 15 [Там же, с. 389-392; УЛС. М.; Л., 1950, с. 66-68, 73-79]. Временно попадая под власть Новгорода, Вологда всегда тяготела к Москве, с которой имела общие интересы.
В период феодальной войны второй четверти XV в. Вологда как составная часть Московского княжества неоднократно была в центре острой политической борьбы. Напомним основные драматические события тех лет. После поражения в 1435 г. на р. Которосли Василий Юрьевич (Косой), боровшийся с Василием II (Темным), бежал в Кашин. Оттуда он напал на Вологду. Захват Вологды не был случайностью, Сюда пришло подкрепление от сепаратистски настроенных вятчан. Правда, вскоре был заключен мир, но ненадолго. Получив в удел Дмитров, Василий Юрьевич в союзе с вятчанами берет Устюг. Затем, обосновавшись в Вологде, он идет на Москву. В 1436 г. этот князь вновь потерпел поражение, был взят в плен и ослеплен. Во главе противников централизации стал его брат Дмитрий Шемяка. В 1446 г. ему даже удалось захватить и ослепить Василия II, которого он сослал в Углич, а затем отдал ему «в отчину» Вологду. Торгово-ремесленная Вологда, Спасо-Каменный и Кириллов монастыри были заинтересованы в союзе с Москвой. Их поддержка в какой-то степени помогла Василию II Темному вновь укрепиться на великокняжеском престоле. Дмитрий Шемяка не примирился с поражением и начал собирать новые силы. Его карательный поход на Вологду завершился в 1448 г. полным разграблением и опустошением города.
После завершения феодальной войны значение Вологды возрастает; вологжане принимают самое деятельное участие во всех наиболее значительных событиях в жизни государства. В 1462 г. город Вологда вместе с Кубеной и Заозерьем был завещан младшему брату Ивана III – Андрею. В 1481 г. из удельных земель Андрея Меньшого был образован Вологодский уезд. Как удельная, так и уездная Вологда выполняла разнородные функции: часто была сборным пунктом для войска, являлась местом политической ссылки, а также убежищем для великих князей и их семейств.
Иван III неоднократно приезжал в Вологду в связи с подготовкой похода на Двинскую землю (1463 г.) и на Казань (1478 г.). Здесь формировались военные рати, а вологжане в их составе участвовали в походах на черемис (1463 г.), на Двинскую землю (1464, 1471 гг.), в походах на Казань (1467, 1479, 1487 гг., конец XV в.), на вогулов (манси), в Вятскую землю, на югру на Урал (1483, 1489, 1499–1500 гг.). 3 июля 1503 г. в Вологде торжественно встречали войска, возвращавшиеся из похода на Казань, а в 1552 г. вологжане участвовали во взятии Казани.
Первые летописные упоминания о ссылке в Вологду политических противников и пленных относятся к 80-м годам XV в. В 1480 г. сюда отправляется брат крымского хана Менгли-Гирея Айдар, которому Иван III фактически предоставил политическое убежище. Через пять лет после взятия Твери в Вологду ссылается князь Михаил Холмский за то, что «целовал крест своему князю», а затем предал его. В 1487 г. после удачного русского похода на Казань хан Алегам с женой ссылается в заточение в Вологду, а его мать, братья и сестры – на Белоозеро и в Каргополь. Бывали в ссылке в Вологде в конце XV – начале XVI в. князь углицкий Андрей с сыновьями Иваном и Дмитрием, князь Острожский и др.
Значение Вологды в политической жизни страны характеризуют и события 1497 г., когда группа детей боярских и дьяков, не без основания боявшаяся перехода власти к внуку Ивана III Дмитрию, уговаривала его сына Василия выехать из Москвы и захватить казну в Вологде и на Белоозере. Заговор не увенчался успехом, но, как известно, великим князем стал не Дмитрий, а Василий. Нам важно отметить два обстоятельства, которые были понятны современникам и забылись позже. Во-первых, вероятно, уже в конце XIV в. наиболее надежным местом хранения великокняжеской казны были Белоозеро и Вологда, особенно когда последняя стала уездным центром. От нее можно было при необходимости перенести казну в другое безопасное место. В 1480 г., в период, когда на Угре решался вековой вопрос об окончательной ликвидации монголо-татарского ига, Иван. III отправляет свою жену Софью вместе с казной на Белоозеро. В завещании Ивана III говорится о великокняжеской казне на Белоозере и в Вологде. Во-вторых, огромный район Европейского Севера, вошедший к концу XV в. в состав Российского государства, особенно Вологодский и Белозерский уезды, были значительным резервом пополнения государевой казны. Не случайно в своем завещании Иван III передает сыну, кроме коренных великокняжеских земель, ряд важных городов и земель на Севере (Вологда, Белоозеро, Двина и Вятка). Особенным вниманием великих князей начиная с Василия II пользовались северные монастыри: Спасо-Прилуцкий, Кирилло-Белозерский, Ферапонтовский и др. Иван III и его сын Василий неоднократно приезжали в Вологду на богомолье. Василий III даже выражал желание постричься в Кирилло-Белозерском монастыре. Сюда же ссылались представители светской и церковной оппозиции, что говорит о доверии к северным монастырям.
Политическое значение Вологды особенно возросло с того времени, когда она стала начальным пунктом водного пути по Сухоне и Двине к Белому морю, а оттуда в Западную Европу. В 1553 г. по пути в Москву здесь побывал первый представитель Англии в России Р. Ченслер. Первым русским послом в Лондоне был в 1556 г. вологжанин Осип Григорьевич Непея.
С введения опричнины наступает следующий и наиболее яркий этап использования Вологды в политических планах московских царей. Иван IV имел намерение превратить Вологду в опричную столицу и выстроить там крепость наподобие Московского Кремля 16 [Подробнее см.: Скрынников Р. Г. Иван Грозный, с. 122]. Обычно в исторической литературе политическая сторона этих планов не раскрывалась. Лишь в народных преданиях версия о переносе столицы в Вологду звучала более прямолинейно, но бездоказательно. Нередко понятия «построение столицы» и «перенос столицы» трактовались как идентичные. В работах Р. Г. Скрынникова показывается, как зародившийся план реализовался, как тревожно чувствовавший себя в Москве царь торопился завершить начатое строительство крепости и величественного Успенского (Софийского) собора.
Строительство опричной столицы в Вологде велось уже в первый год опричнины, в 1565 г., когда стали «рыть рвы» для крепости. Вскоре был построен для царя деревянный дворец, началось сооружение собора и хранилища для казны. На строительство крепости были мобилизованы ремесленники города, пригородных сел, а также присланы пленные татары и турки. Н. А. Казакова на основе найденной ею в Рукописном отделе Библиотеки Академии наук СССР летописи Ивана Слободского приводит новые сведения о строительстве в Вологде, о казнях в городе ряда лиц, в том числе трех плотников – Неупокоя, Данилы и Михаила. Известия о событиях в Вологде во время неоднократных приездов туда Ивана Грозного содержатся с некоторыми разночтениями во многих северных летописях 17 [Казакова Н. А. Указ. соч., с. 204–205].
В последние годы жизни Ивана IV углублялись его контакты с Англией, где царь надеялся получить политическое убежище в случае неудач внутренней политики. Переговоры с английскими эмиссарами на эту тему велись не только в Москве, но и в Вологде. Здесь осуществлялось и строительство судов для поездки к берегам Белого моря, а затем в Англию. Мысль о постройке в Вологде судов для этих целей возникла еще в 1567 г., когда велись переговоры с английским послом Дженкинсоном 18 [Толстой Ю. Первые сорок лет сношений между Россией и Англией. СПб., 1875, с. 40; Скрынников Р. Г. Опричный террор, с. 6, 17; Он же. Россия после опричнины, с. 21, 85]. Английский посол Д. Горсей в своих записках трижды сообщает о строительстве в Вологде судов (1571, 1575 и 1580 гг.) 19 [Записки о Московии XVI века сэра Джерома Горсея. СПб., 1909, с. 27–30, 34–35, 44]. О строительстве флота в 1571 г. имеется запись и в летописи И. Слободского 20 [Казакова Н. А. Указ. соч., с. 203–204].
Аналогичной была роль Вологды и при Борисе Годунове.
Итак, в политических планах московских государей XIV–XVI вв. Вологда представляла собой первоначально плацдарм для борьбы с Новгородом, затем она явилась также опорным пунктом Москвы в междукняжеских распрях, и, наконец, в годы опричнины на новом этапе проявилась роль Вологды как того центра, откуда казалось возможным осуществлять политический контроль над Новгородом, не теряя власти над основной территорией государства.