Суворов Н. И. Воспоминание о бывших в XVII столетии двух хлебных неурожаях в Вологодском крае
// Памятная книжка Вологодской губернии на 1860 год. – Вологда, 1960.

Во все время семисотлетнего существования своего, никогда Вологда не испытывала столь тяжких общественных бедствий, как в XVII веке. Это был для нее, можно сказать, век искушений, век особенных посещений Божиих. В начала его она была почти до основания разорена Поляками и Литовцами; в половине – посетил ее лютый мор, истребивший великое множество ее граждан; спустя пять лет после того, постиг двухлетний жестокий голод, который через десять лет снова повторился и продолжался также сряду два года. И все эти несчастия поражали ее в продолжение не более шестидесяти лет, между 1612 и 1673 годами. 

Первые две бедственные эпохи доселе твердо сохраняются в памяти народной (*) [Можно прибавить: сохраняются и в памятниках вещественных. Такого рода памятником первой эпохи служат св. мощи основателя Вологодского Святодухова монастыря, Преп. Галактиона, приявшего мученическую смерть от Поляко-Литовцев, 24 Сентября 1613 года; памятником второй эпохи Спасообыденная Всеградская в Вологде церковь, основанная, по случаю мора, 18 Октября, 1655 года] и записаны во всех Вологодских летописях с одинаковою и достаточною определенностию. Из двух остальных эпох, некоторые бытописатели наши упоминают только о первом, большом неурожае и ни один не говорит о втором, хотя и этот был также из числа весьма значительных.
Этот пропуск в наших летописях мог быть, как мы полагаем, сделан летописцами или с намерением, именно потому, что они, упомянув об одном, более важном, случае, не считали, вероятно, нужным говорить о другом, не столь значительном; или не намеренно и бессознательно, по той причине, что, составляя свои записи со слов предания, они легко могли сочесть за один два бедственные случая, которые по времени были очень не далеки между собою, оба продолжались по два года и оба были в одних и тех же годах двух десятилетий сряду. (**) [В статье под названием Семисотлетие Вологды, напечатанной в прибавл. к Журн. Мин. Нар. Просв. 1847 г., кн. 4, оба неурожая действительно смешаны между собою, и обстоятельство, относящееся ко второму, отнесено к первому. В этой статье сказано: «вскоре после морового поветрия сделался «и в Вологде голод, подробности которого проходим молчанием, но не можем не вспомнить имени благодетеля Вологжан, Ф. М Ртищева.» Здесь, без сомнения, говорится о первом голоде, записанном в наших летописях и бывшем при архиепископе Вологодском Маркелле; но Ртищев, как известно, помогал Вологжанам во время второго голода, бывшего при архиепископе Симоне. Сочинитель статьи не обратил внимания на эти два иерархические обстоятельства]
Как бы то, впрочем, ни было, но отыскав в недавнее время об обоих упомянутых неурожаях несколько современных и довольно подробных сведений, предлагаем их в настоящей статье вниманию наших земляков, интересующихся историею родной страны и участью своих предков. Воспоминание ваше, конечно, не отрадное; но оно, при сравнении времени давно прошедшего с настоящим, приводит к двум весьма утешительным мыслям: во 1-х, что нам, по милости Провидения, суждено жить в нынешнее просвещенное и благополучное время, когда многие из обыкновенных в старые годы общественных несчастий или совершенно устранены успехами науки и мудрыми учреждениями новейшего правительства, или по крайней мере значительно уменьшены и ослаблены; во 2-х, что если в наше время и повторяются упоминаемые в этой статье 6едствия, то они, благодаря предусмотрительным мерам нынешнего государственного хозяйства и улучшенным способам сообщения, уже не производят тех печальных и ужасающих сердце явлений, о которых сохранилось предание в нашей древней истории (*) [Исчислим несколько таких явлений, бывших следствием или невежества, или неусовершенствованного состояния государства. В 1023 году, в Суздальской области, во время неурожая, суеверный народ, приписывая голод злому чародейству, убивал старых жен, мнимых волшебниц (Ист. Гос. Росс. Кар. Т. II, стр. II, изд. Эйнерл.) В 1128 г. в Новгородской и некоторых других северных областях, по случаю неурожая, народ питался мякиною, лошадиным мясом, липовым листом, березовою корою, древесною гнилью... отцы и матери отдавали детей купцам иноземным в рабство (Ист. Гос. Росс. Т. II, стр. 105). В 1230 г. в Новгородской же области бедные, во время голода, ели мох, желуди, сосну, ильмовый лист, кору липовую, собак, кошек и самые трупы человеческие; некоторые даже убивали людей, чтоб питаться их мясом. (Ист. Гос. Рос. Т. III, стр. 157). О подобных же явлениях см. в той же истории Т. IX, стр. 98, 99., Т. XI, стр. 65, 66, 67] и которые – кто знает? – может быть отчасти были и в крае Вологодском в описываемое нами время.

Первый из двух, бывших в XVII столетии, хлебных неурожаев в крае Вологодском относится к 1661 и 1662 годам. О нем в Вологодской летописи, приписываемой Слободскому, (*) [Летопись Слободского хранится в рукописи в ризнице Вологодского Софийского Собора: составитель ее, Иван Слободский, жил в конце XVII и в начале XVIII века и был одним из певчих при Волог. архиепископе Гаврииле. Известие Слободского о неурожае шестидесятых годов XVII века буквально повторено в Исторической летописи, неизвестного составителя, напечатанной в Вол. Губ. Вед. 1857 года, в №№ 2, 3, 4 и 5; только в этой летописи ошибочно означены годы 1660 и 1661, вместо 1661 и 1662] сказано следующее:
«Лета 7169 (1661) на Вологде был хлеб дорогой: в Сентябре по 40 алтын четверть ржи; в Октябре в полтора рубли; в Генваре в 3 рубли четверть; в Великий пост в 4 рубли с полтиною; в Апреле и Мае по 3 рубли по 60 копеек, а в Июне по 5 рублев четверть.
Лета 7170 (1662), на Вологде, в Сентябре, в Октябре и в Ноябре четверть ржи покупали по 6, по 7 и по 8 рублев; а пшеницу по 7 рублев, а овес в 2 рубли и в полтретъя рубли четверть; соль покупали на Вологодцких дворех по 30 алтын пуд, а в ряду по рублю пуд. В Декабре была рожь по 9 рублев четверть, а овес по 3 рубли. В Генваре рожь продавали по 12 рублев четверть, а овес по 5 рублев; а соль, на дворех старцы продавали по 60 алтын пуд. В Феврале соль продавали па дворех по 2 рубли с четверть пуд, а в ряду по 2 рубли по 4 гривны. В Марте рожь продавали по 17 рублев четверть, а овес по 7 рублев четверть. В Мае рожь продавали по 25 рублев четверть, а овес по 10 рублев на медные денги».
В этих записях обозначены из необходимейших жизненных потребностей четыре предмета, на которые была в означенных годах особенная дороговизна в Вологде, а именно: рожь, пшеница, овес и соль. Цены на эти предметы возвышались в следующей прогрессии:
В 1661 году:
Ржи четверть продавалась от 1 руб. 20 коп. до 5 рублей.
В 1662 году:
Ржи четверть продавалась от 6-ти до 25 рублей. 
Пшеницы четверть – по 7 – –
Овса четверть – от 2-х до 10 – –
Соли пуд – 90 к.- 2 руб. 40 коп. 
В какой мере справедливы эти показания летописи и на чем они основаны, неизвестно. Но вот современное, официальное и, следовательно, не подлежащее никакому сомнению, свидетельство о бывшей в Вологде дороговизне на жизненные предметы в упомянутых годах: оно извлечено из приходорасходных книг Вологодского архиерейского дома 1662, а отчасти и 1661 годов. Приводим его подлинником: 
«170 (1662) года, Сентября 2 дня, продано четверть ржи в казенную меру, взято четыре рубли с полтиной.
Октября 17, вологжанину Семену Казаку продано казенной ржи полосмины в казенную меру, взято рубль. 
Ноября 2, по аархиепископлю указу продано казенной ржи Софийского собору протопопу Самойлу, да ключарю Ивану Мефедьеву, в казенную меру, две четверти, взято восемь рублев. 
В нынешнем во 170 году, Ноября с 13 числа да Декабря по 5 число, по архиепископлю указу, продано вологжанам посадцким и всяким маломочным людем, для хлебной скудости, казенново овса, в таможенную меру, 144 четверти с четвериком, по рублю по двадцати алтын четверть, и того взято за весь овес 230 рублев.
Генваря 5, по архиепископлю указу, продано казенного овса, в таможенную меру, 33 четверти, взято за четверть по два рубли с полтиной, и того 82 рубли с полтиной.
В прошлом во 169 (1661) году казенного хлеба в цену, за 10 четвертей за рожь взято 25 рублев; за 10 четвертей за овес – 10 рублев; за 5 четвертей за ячмень – 8 рублев, и всего взято за казенной хлеб 43 рубли.
Июня 11 по архиепископлю указу, продано муки ржаной четверть, да овсяной муки четверть ж, в казенную малую меру, взято за все 24 рубли.
В нынешнем во 170 году, по указу Преосвященного архиепископа Маркела, продаван с архиепископля двора вологжаном посацким и ево архиепископлим крестьаном и всяким маломочным людем, для их скудости, казенной хлеб, и нынешнего 170 году, Ноября с 14 числа Февраля по 20 день, продано казенной ржи 5 четвертей, взято медных денег, за четверть по шти рублев, и того 30 рублев.
Да овса продано 26 четвертей, по два рубли четверть, и того за овес взято медных ж денег 52 рубли. 
Да на серебряные деньги продано, Ноября с 14 числа Февраля по 20 день, ржи 6 четвертей с осминой, по 2 рубли четверть, и того взято серебряных денег 13 рублев.
Февраля с 20 числа Марта по 24 день, продано овса восмь четвертей с осминой, взято медных денег по 4 рубли за четверть, и того 34 рубли.
Марта с 24 числа Мая по 13 день, продано на медные ж денги 45 четвертей с осминой овса, по 5 рублев четверть, и того взято медных денег 227 рублев с полтиной.
Да две четверти с осминой ржи, взято медных денег по 16 рублев за четверть, и того 40 рублев.
Да три полуосмины продано ржи, на серебряные денги, взято 3 рубли. 
Мая с 13 числа Июля по 16 число, продано с архиепископля ж двора 10 четвертей с полуосминой овса, на медные денги, по 8 рублев четверть, и того 82 рубли. 
Села Онаньина поселской старец Илья, по архиепископлю указу, продал от себя из села казенной ж ржи 15 четвертей с осминой, на серебряные денги, по 4 рубли четверть, и того взято за рожь 62 рубли.
Да четверть, три полуосмины овса, на серебряные ж денги, по полтора рубли четверть, и того два рубли, двадцать алтын, пять денег.
Да продано казенново ж овса на медные денги 4 четверти с осминой, по 14 рублев четверть, и того взято за весь овес медных денег 63 рубли. 
Села Онаньина поселской старец Илья, по архиепископлю указу, продал 6 четвертей, с осминой ржи, на серебряные денги, взято по 4 рубли за четверть, и того 26 рублев.
Да на медные денги хлеба продано 2 четверти ржи, по 36 рублев четверть, и того взято 72 рубли. 
Да три четверти с полуосминой овса, взято медных ж денег по 14 рублев за четверть, и того 45 рублев с полтиной».
Из приведенных записей выводится следующее: 
в 1661-м году:
1. Ржи четверть продана была с архиер. двора по 2 руб. 50 коп.
2. Овса четверть – по 1 руб.
3. Ячмени четверть – по 1 руб. 60 коп.
Но в каком месяце была эта продажа и на какие деньги, медные или серебряные, неизвестно. 
В 1662-м году:
1. Ржи четверть продавалась:
на серебряные деньги от 2-х руб. до 4-х руб.
на медные деньги от 4-х р. 50 к. до 36 руб.
2. Овса четверть на медн. ден. от 1-го руб. 60 коп. до 14 руб. 
Сличая показания летописи и приходо-расходных книг, нельзя не заметить между ними довольно значительной разности, а именно, во 1-х: в летописи сказано, что четверть ржи в Сентябре, Октябре, Ноябре и Декабре 1662 года стоила 6, 7, 8 и 9 рублей; а в приходо-расходных книгах значится, что в те же месяцы четверть ржи из архиепископских житниц продавалась по 4 руб. 50 коп. и по 6 рублей; во 2-х: в летописи высшая цена за четверть ржи в Мае месяце показана 25 руб., за четверть овса 10 руб.; а в приходорасходных книгах сказано, что между 13 числом Мая и 16 Июля рожь однажды была продана по 36 руб. за четверть, а овес по 14 руб. на медные деньги. Такую разность можно объяснять тем, что в первом случае, рожь из архиепископских житниц дешевле продаваема была по особенному приказу и по снисхождению архиепископа; во втором случае надобно предположить, что цена на рожь и овес, возвышавшаяся в Мае до 25 и 10 руб. за четверть, в Июне и Июле восходила до чудовищных, по тогдашнему времени, цифр 36 и 14 рублей
Касательно цен на соль найдено в приходорасходной книге 1662 года одно свидетельство, по-видимому также не совсем согласное с вышеприведенными показаниями летописи; потому что в нем цена на соль показана низшая. Вот оно:
«170 года, Марта в 20 день, куплено на Кирилловском дворе (*) [Кирилловским соляным двором называлось в то время место, занимаемое ныне в Вологде духовной семинарией. См. Переписную книгу г. Вологды 1711 и 1712 годов, хранящуюся в архиве Вологодской Градской Думы] у старца Иосифа про домовой расход четыре меха соли весом 116 пуд., по полтине пуд, и того 58 рублев.»
Чтобы согласить это показание с показанием летописи, надобно предположить, что, может быть, в приведенном месте разумеется полтина на серебряные деньги, или что в больших количествах соль продавалась с значительною уступкою, или, наконец, что соль, продававшаяся в Феврале по 2 руб. 40 коп., в конце Марта, по каким-нибудь причинам, значительно в цене понизилась.
Так как с возвышением цен на необходимейшие жизненные предметы обыкновенно возвышаются цены и на многие другие, то это же самое было и в вышепоказанных неурожайных годах. Вот несколько об этом свидетельств:
В 1661 году:
Масла коровья пуд покупался по 2 руб.
Хмелю пуд – 1 руб. 6 алт. 4 денги.
Икры сиговой пуд – 1 руб. 6 алт. 4 денги.
Вина горячево ведро – 4 руб.
В 1662 году: 
Меду сырцу пуд – 7 руб. 16 алт. 4 денги.
Воску пуд – 15 руб. и 70 алт.
Вина горячево ведро – 3 руб.
Вина церковн. бочка на серебр. деньги – 9 р. 20 ал.
Икры сиговой заонежской пуд – 3 р.
Стопа бумаги для домового всякого писма – 6 р.
Семенного масла полпуда – 6 р.
Мыла косяк – 5 р. 10 ал.
Смолы 5 ведр – 1 р. 6 ал. 4 ден.
8600 огурцов (8 алт. 2 денги сто) – 21 р. 16 ал. 4 ден.
Для того чтобы понять всю необычайную громадность этих цен, надобно знать, какие были цены на вышепоказанные предметы в предыдущих и последующих годах; для сравнения приводим нисколько указаний: 
Соли пуд в 1655 г. продавался по 3 алт, 4 денги.
Пшеницы четверть в 1627 г. – 32 алт. 3 денги.
Ячмени четв. в 1627 г. – 16 алт.
Масла коровья пуд в 1644 г. – 29 алт.
Хмелю пуд в 1627 г. – 20 алт.
Икры красные пуд в 1627 г. – 20 алт.
Меду сырцу пуд в 1651 г. – 22 алт.
Воску пуд в 1644 г. – 4 руб. 8 алт. 2 ден.
Вина горячево двойного ведро в 1651 г. – 16 алт. 4 ден.
Вина простого ведро в том же г. – 11 алт.
Вина церковн. бочка полубеременная в 1637 г. – 4 руб.
Стопа бумаги в 1627 г. – 18 алт.
Семенного масла пуд в 1627 г. – 26 алт.
Мыла косяк в 1650 году – 23 алт.
Смолы 6 ведр в 1673 г. – 12 алт. 2 ден.
2700 огурцов (по алтыну сто) в 1651 г. – 27 алт.
С возвышением цен на произведения труда обыкновенно возвышается цена и на самый труд. Потому в 1662 году и задельные платы в Вологде были значительно выше, чем в другие годы; наприм.:
«В нынешнем во 170 (1662) году Боярони Стефаниды Семеновны крестьяня Иван Иванов с товарыщи насекли про домовой расход дров 70 сажен, дано им, по их рядной записи, от тех дров от сечки, по 10 алтын за сажень, и того 21 рубль.»
За эту же самую работу в Вологде, за семь лет назад, платили впятеро менее, как видно из следующего:
«162 (1654) года Ноября в 18-й день работные люди 20 человек казенных дров иссекли 25 сажен, дано им от того 1 руб. 26 алт. 4 денг.» (т. е. по 2 алт. 2 деньги за сажень).
Обыкновенным также следствием дороговизны на необходимые жизненные предметы бывает увеличение числа людей маломочных, т. е. нуждающихся, бедных и нищих. Но бедность и нищета, всегда существующие и никогда неистребимые в самых благоустроенных обществах человеческих, даже в благополучнейшие годы изобилия, возрастают в ужасающей степени преимущественно в неурожайные годы, потому что тогда хотя и увеличивается, как выше замечено, плата за труд, но вместе с тем, при всеобщем невольном ограничении житейских нужд, прихотей и излишеств, до невероятности уменьшаются случаи к труду, равно и к сбыту многих произведений труда. Таким образом, в это время к толпе нищих и убогих, неспособных к труду и приобретению, присоединяется новая, гораздо многочисленнейшая, толпа бедняков, не имеющих случаев к труду и приобретению. При таком положении общества, при оскудении средств частных лиц, только правительство и богатейшие лица в государстве могут еще несколько уменьшать зло и помогать нуждающимся или доставлением им случаев к труду и приобретению, или безвозмездною раздачею им своих хлебных запасов и денег. Не знаем, какие меры в означенных годах принимало гражданское начальство Вологды для вспоможения нуждающимся; но тогдашний духовный Владыка города, архиепископ Маркел, помня слова Св. Писания, относящаяся преимущественно к земным властям: тебе оставлен есть нищий, сиру ты буди помощник (*) [Псал. IX, ст. 35], истинно по-христиански исполнил священный долг питателя и помощника нищих, не только открыв свои обильные житницы для продажи хлеба нуждающимся, но и раздав им в милостыню значительную сумму денег. Об этом последнем свидетельствуют следующие три записи:
«169 года, Августа в 26 день, по архиепископлю указу, взнесено к нему Преосвященному архиепископу Маркелу в келью, для роздачи в милостыню нищим и в тюрмы седелцем тюремным и на ево архиепископль келейной росход, серебряных денег 100 рублев, да медных 50 рублев.
170 года, Ноября в 19 день, взнесено к Преосвященному архиепископу в келью на ево келейной росход и в роздачю нищим на милостыню и в тюрмы и в богаделни, казенных денег 50 рублев.
170 года. Декабря в 29 день, по архиепископлю указу взнесено к нему Преосвященному архиепископу в келью на ево келейной росход и в роздачю на милостыню нищим и в тюрмы и в богаделни, казенных денег 100 рублев».

II.

Ровно через десять лет после описанного выше голода и страшной на все дороговизны, бывших в вологодском крае в 1661 и 1662 г., это несчастье опять повторилось в нем, хотя не с такою силою, в 1671 и 1672 г.
Ни в одной, собственно так называемой, вологодской летописи нет известия об этом втором неурожае; но есть два посторонние, почти современные, свидетельства о нем, хотя не прямые и определительные, но которые, при помощи других свидетельств становятся ясными и достоверными.
Первое из этих свидетельств находится в актах юридических, изданных Археографическою Экспедициею: там, на стран. 393, под № 369, напечатана отписка из Москвы в Вологду стряпчего Ивана Суровцова вологодскому архиепископу Симону о неприсылке в Москву икон и золотых для поднесения Царскому семейству и о проч., писанная в Марте 1673 года. В этой отписке стряпчий Суровцов, на вопрос патриаршего дьяка Ивана Калитина: давно ли и по какому случаю икон и золотых от вас от архиепископа не присылаютца на светлое Христово Воскресение, отвечал: только не прислано было по два годы, для хлебной скудости. На эти слова дьяк говорил: ныне-де какая скудость? и всего убытка рублев на шестьдесят мало болши.....
В приведенных словах, хотя прямо не обозначается, какие именно были тогда в вологодском крае два года хлебной скудости и в какой она была степени; но всего естественнее разуметь два последние года перед 1673; из оценки же подарков, подносимых царскому семейству в праздник Пасхи, в 60 с небольшим рублей, естественно также заключать, что скудость эта, истощившая богатую казну вологодского архиепископского дома до невозможности исполнить освященный временем относительно царского семейства обычай, требовавший при том не очень большой суммы, была не из числа обыкновенных, а довольно значительная.
Это первое, почти современное свидетельство об упомянутой печальной эпохе нашего края; а вот другое, также близкое к тому времени: 
В «Житии милостивого мужа Феодора Ртищева», напечатанном в русской Вивлиофике (*) [См. Русскую Вивлиоф. Новикова, часть V, месяц Июль, стран, 62, издание 1774 года] и писанном, без сомнения, вскоре по смерти его, последовавшей в 1673 году, Июня 21 дня, сказано: «иногда же слыша он (Ртищев), яко глад велик бе во граде Вологде, его же дела (для) мнози убозии, неимущии чим пищу купити, страждут. Ради в толицей беде вспоможения, собрав своя одежды, и иная дому своего потребная, и продав, – он оная вручив двум своим послушником, посла их ко архиепископу Симону града Вологды, мужу ко убогим милостивому, во еже бы ему оными деньгами препитати убогия во время глада. Архиепископ же, зря таковое мужа милосердое о нищих промышление, прослави о сем Бога, и посланное приим, и своя к сему... присовокупив купно со присланными к нему архиепископу послушники, о прокормлении убогих усердно прилежаше, и многих... стран убогие люди прекорми». В этих словах указывается, как увидим в продолжении этой статьи, именно на хлебный неурожай, бывший в крае вологодском в 1671 году, и из них открывается, что тогдашний голод был не только довольно, но и весьма значительный.
Но самое верное и определительное известие об этой эпохе находится в приходорасходных книгах вологодского архиерейского дома 1674, 1672 и 1673 г. В подтверждение и дополнение двух приведенных: печатных свидетельств, выписываем из этих книг все места, относящиеся к нашему предмету. Из них увидим, какие именно были в этих годах в Вологде цены как на необходимейшие жизненные потребности, так и на некоторые другие предметы.
В приходной книге 1671 года записана продажа разного хлеба из житниц Вологодского архиерейского дома, (без означения месяцев, в которых она производилась), по следующим ценам: 
«В нынешнем во 179 году, по архиепископлю указу, а по челобитью вологжан посадских и уездных всяких чинов маломочных людей, для хлебной в мире скудости и торговой дорогой цены, игумен Ефрем (*) [Тогдашний эконом архиерейского дома] продал казенного хлеба в розные времена; а продавал, для скудости, ржи и овса по полуосмине и по четверику человеку, и всее ржи продал 450 четвертей, взято по 2 рубли за четверть, и того 900 рублев.
«Овса продал 200 четвертей, по 32 алтына четверть, и того 192 рубли. Овса же продал 308 четвертей, по рублю четверть, и того 308 рублев.
Ячмени 35 четвертей, взято по рублю по 2 алтына по 4 денги за четверть, и того 37 рубл. 26 алт. 4 денги. Ячмени ж продал 20 четвертей, по рублю по 10 алт. по 4 денги, четверть, и того взято 26 руб., 13 алт. 2 денги.
Пшеницы продано 42 четверти, по 2 рубли с полтиною четверть, и того за всю пшеницу взято 105 рублев. 
Да он ж Ефрем продал белянину Афонасью Демидову сыну «Мещеренинову 5 четвертей овса, да Василью да Ивану Тарбеевым овса ж 6 четвертей, взято за четверть по рублю по 10 алт., и того 14 рублев, 10 алтын. 
Да Василью ж да Ивану Тарбеевым продано из села Белово 2 четверти ржи, взято по 2 рубли, по 23 алт., по 2 денги за четверть, и того 5 рубл., 13 алт., 2 денги.
К тому же 1671 году относится запись продажи хлебных припасов, находящаяся в приходной книге 1672 года: 
«В прошлом во 179 году продано из домовых Софейских «житниц казенной домовой муки ржаные 57 четвертей с осминою, взято за четверть по 30 алтын, и того 51 рубль, 25 алт. 
Круп овсяных 7 четвертей, взято за четверть по /рублю, «по 16 алт., но 4 денги, и того 10 рубл., 16 алт., 4 денги.
Толокна 4 четверти три полуосмины, взято по 30 алт. за четверть, и того 4 рубли, 9 алт., 1 денга.
Соли 12 пуд, 10 гривенок, взято за пуд по 4 алтына, и того 1 рубль, 15 алт., 4 денги.
В прошлом ж во 179 году продано вологжаном посацким людем из села Онаньина казенной пшеницы 15 четвертей, в болшую таможенную меру, ряжено за четверть, по 2 рубли, и того 30 рублев.
В прошлом ж, во 179 году продано из села Степановского казенного хлеба 2 чети с полуосминою ржи, да две чети с полуосминою овса, в таможенную меру, взято за четверть, за рожь по 2 рубли, а за овес по рублю, и того 6 рубл., 25 алтын. 
Еще продано казенного запасу, муки ржаной 11 четвертей, взято за четверть по рублю, и того 11 рублев.
Круп овсяных 3 чети с осминою и с четвериком, взято по 2 рубли за четь, и того 7 рубл., 8 алт., 2 денги.
Толокна 3 полуосмины, взято за полосмины по 7 алт., 3 денги, и того 22 алт., 3 денги. 
За 4 пуда соли с четвертью взято, по 4 алтына за пуд, и того 17 алтын». 
Всего хлеба, по этим записям, продано из архиерейских анбаров, в 1671 году, около тысячи ста семидесяти двух четвертей, (*) [Из этого отчасти можно судить о богатстве житниц тогдашнего вологодск. архиер. дома. Но чтобы яснее видеть это богатство, приводим следующую заметку: в записной книге волог. архиер. дома на 1717 год показано в приходе с архиерейских домовых вотчин всякого хлеба 6251 четверть 5 четвериков с получетвериком; на один архиер. дом с его огромным штатом в показанном году издержано было 1545 четвертей всякого хлеба] на сумму 1607 рублей, 19 алтын.
Ржи четверть продавалась по 2 рубля и по 2 рубля, по 23 алтына, по 2 деньги. 
Муки ржаной четверть по 30 алтын и по рублю. 
Овса четверть по 32 алтына, по рублю, и по рублю, 10 алтын. 
Ячмени четверть по рублю, 2 алт., 4 денги, и по рублю, 10 алт., 4 денги. 
Пшеницы четверть по 2 рубля и по 2 рубля с полтиною.
Крупы овсяной четверть по рублю, 16 алт., 4 деньги и по 2 рубля.
Толокна четверть по 30 алтын.
Соли пуд по 4 алтына. 

Цены эти в сравнении с существовавшими в обыкновенные благополучные годы того столетия были весьма высокие, по крайней мере, вдвое высшие, хотя и не столь громадные, какие были в Вологде за 10 лет назад, в 1661 и 1662 годах. Не беремся решить, по какой причина ржаная мука показана в продаже вполовину дешевле ржи зерновой: это могло зависеть от качества муки или от какого-нибудь особенного распоряжения архиепископа. Вообще не без основания можно полагать, что показанные в книгах архиерейского дома цены были, может быть, значительно ниже торговых дорогих цен, бывших тогда на вологодских рынках; потому что самая продажа хлеба из Софийских житниц дозволена была не с целью корысти, а единственно (как сказано в записи) по челобитью вологжан маломочных людей, и, следовательно, по ценам самым умеренным и возможности низшим.
Касательно цен на другие житейские предметы найдены в расходной книге 1671 года следующие известия: 
«Генв. 16 купл. меду сырцу пуд, дано 1 руб. 20 алт. 
Февр. 26 – семги свежей белой пуд 1 руб. 4 алтына 2 денги. Икры сиговой пуд – 25 алт.
Марта 10 купл. гороху 3 четверти в таможенную меру, дано 9 рублев с полтиною.
Марта 19 масла семенново лнявово пуд, дано 4 руб. 6 алт. 4 денги. 
Апреля 11 купл. с кружечново двора вина горячево 35 ведр, дано за ведро по 30 алт., и того 31 руб., 16 алт. 4 денга.»
В следующем, 1672 году, дороговизна в Вологде продолжалась, но была несколько менее прошлогодней. В приходорасходной книге этого года найдены только следующие, относящиеся к нашему предмету, записи:
«Сент. 18. игумен Ефрем продал казенной пшеницы колачникам 3 четверти, взято 7 руб. (т. е. по 2 руб. 11 алт. четверть).
Сент. 27 купл. овса две четверти в большую таможенную меру, по 20 алт. четверть, и того 1 руб. 6 алт. 4 денги. 
Окт. 6. соли пуд – 3 алт. 4 денги.
Масла дерев. пуд – 1 руб. 30 алт. 2 денги.
Туша мяса, говядины – 26 алт. 4 денги.
Семги просольной пуд – 1 руб.
Дек. 18. вина горяч. двойного ведро 1 руб. 2 алт. 2 денги.
простово ведро – 22 алт. 2 денги.
Генв. 15. меду сырцу пуд 1 руб. 10 алт.
Апр. 19. палтусу сухово пуд 17 алт. 4 денги.
Вина горяч. ведро – 20 алт.
Солоду ячново 10 четвертей, по 25 алт. четверть и того 7 рубл. с полтиною».
К этому же 1672 году мы относим запись, находящуюся в приходной книге 1673 года, в которой под 26 числом Декабря значится следующее:
«Галицкого уезду князь Иванов крестьянин Приимкова-Ростовского, Захарей Васильев, да стольника Петра Годунова крестьянин Василей Игнатьев, будучи у кирпичного дела (*) [В 1671, 1672 и 1673 годах, в вологодском архиер. доме, в огромных количествах заготовлялись кирпич бутовой камень и известь, для кладки ныне существующих стен вокруг; него и для других домовых построек], имали работным людем казенного запасу, в цену, муки ржаной 46 четвертей, взято за четверть по 30 алтын, и того 41 рубль, 13 алт. 2 денги. Круп овсяных 7 четвертей с осминою, по 1 руб. 16 алт. и 4 денги четверть, и того 11 руб. 8 алт. 2 денги. Толокна 22 четверти 3 полуосмины, взято за четверть по 30 алт., и того 20 руб. 15 алт. 5 денег. Солоду полторы четверти, взято за четверть по 20 алт., и того 30 алт. Соли 7 пуд, по 4 алт. пуд, и того 28 алт.».
Относим эту запись к 1672 году как по сходству означенных в ней цен с ценами предыдущих годов, так и потому, что в 1673 году жизненные припасы в Вологде были дешевле; так наприм. в Мае этого года ржи четверть в таможенную меру продавалась по 26 алт. 4 денги; ведро вина горачево – 15 алтын.

К первому из вышепоказанных не благополучных годов нашего края относится обстоятельство, не записанное ни в одном из известных вологодских летописцев, но вполне достойное того, чтобы внести его в летопись Вологды, с сердечною признательностью и уважением к памяти незабвенного мужа, благодетеля наших предков в описываемую нами несчастную годину. Это обстоятельство была значительная присылка в 1671 году, в Вологду из Москвы, от известного своими благотворениями окольничего царя Алексея Михайловича, Феодора Михайловича" Ртищева (**) [С именем Ф. М. Ртищева соединяется память о бескорыстном друге и благодетеле человечества, который всю свою жизнь усердно посвятил на вспоможение бедным и страждущим собратьям. Это был русский Говард XVII века. Он был сын окольничего, родился в 1625 году и был воспитан в страхе Божием и любви к ближним. Превосходные качества души обратили на него внимание Царя Алексея Михайловича, который, приняв его к своему двору, вверил ему воспитание сына своего, царевича Алексея, в юных летах скончавшегося. Любя просвещение, Ртищев основал в 1648 году, на свое иждивение, в двух верстах от Москвы, Преображенскую обитель для 30 ученых иноков, вызванных им из Киево-Печерской лавры и других монастырей; выстроил за городом гостиницу для бедных; приказывал осведомляться: «нет ли изнемогающих от болезни и голода», сам отыскивал страдальцев; привозил их в благотворительное убежище свое, снабжал всем нужным и, по выздоровлении оказывал вспомоществование. Кроме благодеяния, оказанного им вологжанам во время голода 1671 года, он в другое время безденежно уступил бедным жителям Арзамаса землю, за которую богатые граждане этого города давали ему дорогую цену. Добрый царь, желая наградить заслуги Ртищева, предлагал ему чин боярский, но смиренный и бескорыстный Феодор отказался от этой чести. Благотворение сопровождало его и во гробе; находясь на смертном одре, он говорил дочери своей и зятю князю В. Одоевскому: «умоляю вас, любезные, об одном: будьте благотворительны к поселянам, которых вам оставляю; не изнуряйте их работами и оброками; да живут они под властию вашею в отраде; ибо они братья наши». Ртищев скончался в 1673 году, 21 Июня, на 48 году от роду, спустя три года по смерти порфирородного своего пятнадцатилетнего питомца, которого любил пламенно, и о котором горесть расстроила его здоровье. См. Словарь Достоп. людей русск. земли, Бантыш-Каменского, Ч. 4, стр. 323-326] хлебных запасов и денежных пособий на вспоможение нуждающимися вологжанам. 
В вышеупомянутом печатном житии Ртищева сказано только, что он, услышав о недостатке хлеба в Вологде и, вероятно, не имея наличных денег, продал часть своих одежд и других домашних принадлежностей и вырученные деньги отправил в Вологду. Неизвестный составитель жития не сообщил 6олее никаких подробностей об упоминаемом им благотворении Ртищева вологжанам. Может быть, он и сам не знал подробностей, потому что смиренный, чуждавшейся мирской славы Ртищев, без сомнения, старался всячески скрывать свои благодеяния...
Но время и случай иногда разоблачают и открывают многое, что люди тщательно и всеми мерами старались скрыть… Думал ли наприм. сам Ртищев, что письма, писанные им и его друзьями в Вологду, по случаю отправления туда хлебных запасов и денег в 1671 году, сохранятся до позднейшего времени и откроют весьма многим то, что он, вероятно, желал сообщить только некоторым избранным?
Письма эти, драгоценные в особенности для нас, вологжан, действительно сохранились и найдены недавно в старом архиве вологодской консистории. Числом их шесть; писаны они старинною скорописью на столбцах и склеены вместе, в последовательном, по мере получения их, порядке (*) [Год писем не обозначен ни на одном, но увидим, что все они относятся к 1671 году, к Февралю и Марту месяцам]. Главный предмет писем один – благотворительные пожертвования Ртищева на вспоможение вологжанам; посторонних предметов очень мало, a потому передаем их вполне, подлинником, со всеми подробностями, которые также не лишены исторического интереса. 

ПИСЬМО 1.
КРУТИЦКОГО МИТРОПОЛИТА ПАВЛА (**)
[Павел III, митрополит Крутицкий, хиротонис. 1664 г. Авг. 21 из архимандритов Чудовских и находился по 1676. Ист. Иерарх. Т. I, стр. 237]
к вологодскому Архиепископу Симону

«Великому Господину, о Святем Дусе брату нашему, преосвященному Симону, архиепископу вологодскому и белоозерскому, о том же Святем Дусе брат твоего святительства, Крутицкой Митрополит Павел, Бога молю, благословения прошу и челом бью, и желаю твое святительское лице всегда в радости о Христе видети. Како тебя, великого господина, Всесильный в Троицы славимый, Бог наш, милостию Своею, в твоих евангельских благих трудолюбезных подвизех, на твоем святительском престоле сохраняет? А изволишь о нашем смирении воспросити и Божиею милостию, в Государеве Цареве и Великого Князя Алексея Михайловича, всея великия и малыя и белыя России Самодержца богомолье, в дому Пречистые Богородицы честнаго и славнаго Ея Успения, святых отец молитвами, купно же и твоими святительскими молитвами, Февраля в 6 день телесне жив есмь, а в душевнее Сам Единородный Сын Слово Божие весть. Говорил мне окольничей Федор Михайлович Ртищев велел тебе, великому Господину, побити челом, чтоб ты, великий господин, пожаловал велел приискать в монастыре, или где удобно, местичко – ссыпать хлеб, как пришлет на Вологду. Милости у тебя, великой господин, прошу, сотвори, государь, братцкую духовную любовь, прикажи для хлеба местечко приискать, своему человеку и ссыпать при своем же человеке; а колко будет хлеба, и для чего хлеб послан будет, и о том тебе, великому господину, писать будет окольничей Федор Михайлович. Молю тя, великий святителю Божий: егда ты, великий господин, предстоиши у страшнаго престола Господа славы и приносиши бескровную жертву Богу и Отцу, тогда и о нас во святых своих и благоприятных молитвах, яже к нему всех Творцу, воспомяни; а тебя, великий господин, такожде да помянет Господь Бог во царствии Своем небеснем. Мир тебе, возлюбленне о Христе!»

ПИСЬМО 2
ОКОЛЬНИЧЕГО Ф. М. РТИЩЕВА К А. СИМОНУ

Великому господину, преосвященному Симону, архиепископу вологоцкому и белоозерскому, желаю здраствовати о Бозе.
Некоторые Христолюбивые человецы, при отшествии своем от сего мира, вручили мне имение свое на раздаяние нищим и убогим, паче же скорбным и гладным, и я, уведав настоящую скорбь и глад града Вологды и в пределах ево, известно умыслив, от того оставленного имения послал двесте мер хлеба з боголюбивыми людми и на сие дело подшатилными, (*) [т. е. способными] со Андреем и Иоанном, которые обещались мне до твоего Христолюбивого подражательства то посланное допровадити. И я молю твое архипастырство, да повелиши им тот хлеб на своем святительском дворе или в монастыре поставити, и придав им на то приличных и пристойных людей, дабы то дело со тщанием исправили, и чтобы им в том деле навету пли противности какой не учинилось: (далее подписано рукою самого Ртищева): «Смиренно припадая, Феодор Ртищев челом бью».

Письмо это и хлеб, посланный из Москвы, вероятно, в конце Февраля, были доставлены в Вологду в первых числах Марта, около 8 числа, как об этом значится в расходной книге вологодского архиерейского дома на 1671 год, в которой записано:
«Марта в 8 д. по архиепископлю указу дано жилцу Андрею Салманову, да товарыщу ево Ивану Федорову, как они приезжали на Вологду от Окольничево Федора Михайловича Ртищева с хлебом, что он от себя прислал на раздачю нищим, и им дано в почесть четыре рубли». 
С посланными Ртищевым дворянами Андреем и Иоанном, при возвращении их в Москву, архиепископ Симон отправил к Ртищеву ответное благодарственное письмо следующего содержания:

ПИСЬМО 3 (черновое)
ОТ А. СИМОНА. К ОКОЛЬНИЧЕМУ Ф. М. РТИЩЕВУ.

«Симон, архиепископ, благодетелю моему Феодору Михайловичю: благодать, милость и мир от Господа нашего Иисуса Христа и любы Его, с супругою твоею и с сущими из вас, да умножится.
Благодарю Бога моего, яко даровася тебв не точию о ближних, но и в далном расстоянии о гладных, нищих и убогих помянути, и к ним со Андреем и Иоанном хлеба на пропитание прислати. И то посланное тобою до нас дойде, и устроитца по воли Божии, якоже Он Создавый возхощет, и во чрева убогих нищих и гладных да вместится, и тебе за се воздасться от Господа в день судный, по псаломскому речению: Блажен разумеваяй на нища и убога, в день лют избавит его Господь, и прочая: весть твоя пречестность паче сего.
Молю тя, рабе Христов, и мне споможение, паче ж Церкви Велицей, сотвориши в сем: Соборная Великая Церковь (*) [Соборная Софийская Волог. Церковь: такова она действительно была в это время, и через 15-ть лет, в 1687 году, была вся возобновлена архиепископом. Гавриилом, внутри и снаружи], и все яже в ней, строение Великих Государей наших, обетшало; главы, железом белым обитые, обвалились и кресты с них попадали, и прочее потому ж обетшало, а строить домового казною в нынешнее время то все не в силу; причетники и крестьяне помирают голодною смертью и многие врозь разбрелися; полтинные (**) [Здесь намекается на окружную Царскую грамоту 1670 года, Июля 10 дня, о сборе в Государеву казну со всех архиепископских и монастырских вотчин по полтине с двора. См. Акт. Археогр. Эксп. Том. IV, стр. 226] с дворов и прочие Государевы подати, что за них из домовой казны плачены, взять никоими образы не возможно; так ж и с причетников, скудости ради дани.
Да как поставление было мне грешному в сий чин (*) [Т. е. в сан архиепископа: Преосвященный Симон хиротонисан в Октябре 1665 года], и, по обычаю, велели мне бить челом Великому Государю в поднос о соболях, тринадцати сороках, и по челобитью из Сибирского Приказу даны, цена-де им 365 рублей, и Ему ж Великому Государю поднесены. А ныне за них спрашивают в Сибирской Приказ денег и стряпчего нашего повлачают непрестанно… (здесь в подлинном черновом письме пропуск) (**) [Пропуск этот можно, кажется, дополнить так: «Молю тя, благодетель мой, Федор Михайлович, побей Государю челом, чтоб» и проч.] ... чтоб Великий Государь милость свою надо мною показал, за те дары, которые ему поднесены, не велел на стряпчем нашем править (***) [Были ли взысканы вышеозначенные деньги за подносных соболей с вологодского архиепископа, или, по ходатайству Ртищева, прощены, неизвестно; но деньги эти, еще до написания настоящего письма, в Январе того года, были посланы в Москву, с приказанием стряпчему заплатить их в Сибирской Приказ, как это видно из следующей записи в расходной книге 1671 года: «Генваря 20 дня, по архиепископлю указу, послано к Москве, в Чюдов монастырь, казначею старцу Акиле, казенных денег «365 рублев; а те денги у Чюдовскаго казначея велено взять архиепископлю стряпчему Филипу Караулову с роспискою, заплатить Великого Государя в казну, в Сибирской Приказ, за соболей, что даны были по архиепископле поставлении в поднос Великому Государю, в прошлом во 173 (1665) году»], и на церковное строение, их Государское, велел из Своей Государевы казны дать, или подносу Светлого Христово Воскресения на мне не спрашивать, на сколько лет благоволить и о сем челобитные мои, с Богданом Матвеевичем (****) [Богдан Матвеевич Хитрово, Окольничий и Оружейничий, весьма сильный в то время при дворе Царя Алексея Михайловича боярин. Словарь Истор. Достоп. людей Бантыш-Каменск. Том V, стр. 236-238] как вас Дух Пресвятый вразумит, Ему Великому Государю вручить, и по сему моление, что Ево Великого Государя указ будет, ко мне ведомо учинить, и уверитися о всем, от меня реченным, от Андрея и Иоанна, посланными тобою. Благодать Господа нашего за мимошедшее благодеяние и настоящее да будет со всеми вами. Здрав буди и моего прошения не забуди. Писано Марта в день».

ПИСЬМО 4.
ОКОЛЬНИЧЕГО Ф. М. РТИЩЕВА К А. СИМОНУ.

«Великому Господину, Преосвященному Симону, архиепископу вологоцкому и белоозерскому, Федко Ртищев, благословения твоего требуя, челом бьет. Пожалуй, господине, прикажи ко мне писать о своем душевном спасении и богоснабденном пребывании. Как тебя милосердый Бог милует? А изволишь, государь, ведать про меня – и я, Марта по 10 день, до воли Божии жив. Да послал я к тебе, государь, с иноком Игнатьем Корсаковым (*) [Не тот ли это Игнатий Римский-Корсаков, который около 1685 г. был Архимандритом Новоспасского монастыря? (Ист. Иерарх. Т. II, стр. 300), а впоследствии с 1692 г. Митрополитом Тобольским (Ист. Иер. Т. I, стр. 110)] девять сот рублев денег, да сто золотых; да с ним же, государь, послал для опасения, Михаила Степина, да дву человек своих, Мишку Жаркова да Ивашку Алексеева. И тебе б, государь, пожаловать, принять у них денги и золотые; а их, государь, прикажи не задержав отпустить. А чьи, государь, те денги и на какое дело их употребить, и то тебе известит словесно Кир Иеромонах Игнатий вышеписанный. И молю еще Преосвященство твое – изволь милостиво, по приятии посланного, присыльных вскоре отпустить. По сем тебе, великому господину, челом бью». (Затем на особом приклеенном листке приписано тою же рукою, но не рукою Ртищева): «Великий Господине, Преосвященный Симоне, архиепискупе вологоцкий и белозерский,
Прошю и молю архипастырство твое: посланного любезнейшего ми Кир Иеромонаха господина Отца Игнатия изволь, приняв посланное у него, и со всяким призреньем и времене скоростию отпустить во свой ему монастырь; понеже он таково изволение имеет, дабы ему, по заповеди отца Игумена своево, в пути не замедлить и во время уреченное иметь бы прибыти. Ф. Г. челом бью.
Поминай усопших:
Благоверную Царицу Марию (*) [Т. е. Царицу Марию Ильиничну, скончавшуюся 1669 г. Марта 3 дня (Акт. Арх. Эксп. Т. I, стр. 220)], Благоверного Царевича Алексея. (**) [Т. е. Царевича Алексея Алексеевича, который был питомцем Ртищева и скончался в 1670 г. (Словарь Достоп. людей Бантыш-Каменского ч. 4, стр. 325.)]
Ульяну, Феодора, Владимира».

ПИСЬМО 5.
ИЛАРИОНА МИТРОПОЛИТА РЯЗАНСКОГО (***)
[Иларион в 1657 году хиротонисан в архиепископы из архимандритов Нижегородского Печерского монастыря; в 1669 г. пожалован Митрополитом; в 1673 г. Июня 16 скончался. – Ист. Иерархии Т. I, стр. 133.]
К АРХИЕП. ВОЛОГОДСК. СИМОНУ.

«Великому господину, во Святем Дусе брату нашему, Преосвященнейшему Симону, архиепископу вологодскому и белоезерскому, в том же Святем Дусе брат твоего святительства, Иларион Митрополит Рязанский, усердно припадая и Бога молю и благословения прошу и челом бью и благого ради мира, любви, заочно целую тя и желаю твое святительское лице всегда в радости о Христе видети. – Како тебя, великого господина, Всесильный, в Троицы славимый, Христос Бог наш милостию Своею в твоих святительских благих трудолюбезных подвизех, в душевном спасении и телеснем здравии, на твоем святительском престоле сохраняет? А аще, великий господин, изволит твое святительство о нашем смирении вопросити – и милостию Божиею, молитв ради Пресвятыя Богородицы и Великих Святителей Петра, Алексея, Ионы и Филиппа Московских и всеа России чюдотворцов и всех святых, купно же и твоими святительскими молитвами, в Богоспасаемом царствующем граде Москве, при милости Великого Государя Царя и Великого Князя Алексея Михайловича, всея великия и малыя и белыя России Самодержца, Марта по 9 число, жив есмь. Да поехал с Москвы к Вологде к вам старец, Игнатием зовут, Карсаков, а к нам по духовной любви знаем; а быти ему у твоего архиерейского благословения; а что ево потреба будет, и ты, великий святитель, и сам от него уведаешь. И покаместа он у тебя во архиерейском дому побудет, пожалуй, нашего ради прошения, не положи об нем презрения; и как потребное дело ево совершится, пожалуй и не задержи ево, вели отпустить вскоре, куды ему путь надлежит. Молю тя, великий святителю Божий: егда предстоиши у страшного престола Господа славы и приносиши бескровную жертву Богу и Отцу, тогда и о нас во святых своих благоприятных молитвах, яже к нему всех Творцу, воспомяни. А тебя, великий господин, такожде да помянет Господь Бог во царствии Своем небеснем. Мир ти, возлюбленне о Христе!»

ПИСЬМО 6.
СИМЕОНА, БЫВШЕГО АРХИЕПИСКОПА СИБИРСКОГО (*) 
[Симон хиротонисан в архиепископа Тобольского в Сибирского. 1651, 9 Марта, из игуменов Боровского Пафнутиева монастыря; по 13-ти летнем управлении, в 1664 году, оставил епархию. См. Ист. Росс. Иер. Том. 1. стр. 110]
К ВОЛОГ. АРХИЕП. СИМОНУ.

«Великому Господину, Преосвященному Симону, архиепископу вологодцкому и белоезерскому, во Святем Дусе брат твой архиепископ, преждебывший Сибирьский, твоего святаго архиерейского благословения жалостне требую и нижайшее поклонение сотворяю. Как тебя, великого господина, Господь Бог милостию Своею сохраняет в твоих духовных подвизех? А повелит твое святительство ведать про наше смирение, и милостию Всесильного в Троицы славимого, Господа Бога, и помощию Пресвятые Царицы Владычицы Богородицы, и всех святых молитвами, купно же и твоими архиерейскими, жив еще месяца Марта по 9 день. А живу я ныне на Москве; приехал от Низовых сполохов и от монастырского разорения; (*) [Преосв. Симеон, по оставлении Сибирской епархии до приезда в Москву, имел жительство в Макариевом Желтоводском монастыре. Под Низовыми сполохами он разумеет, без сомнения, опустошения и возмущения, которые были производимы в время по Волге Разиным и его сообщниками. Так как Разин пойман был в Апреле 1671 года, то к этому же году должно относить и три последние письма] да на твоей государя моего прежней духовной любви и на милости много челом бью. Поехал к твоей святительской любви Иеромонах Игнатей Корсаков с Москвы, по духовному совету з делом Феодора Михайловича Ртищева; и я молю тя, великого архиерея Божия, жалуй его, буди к нему милостив, и ничто же ему скудно будет».

Ни в одном из трех последних писем не объяснено, с каким именно поручением послан был Ртищевым в Вологду иеромонах Игнатий, и на какой предмет отправлены были с ним деньги; но, кажется не погрешим, если станем думать, что деньги эти главным образом назначались, как и преждепосланный хлеб, для вспоможения нуждающимся, убогим и гладным жителям вологодского края, хотя при этом могло быть и то, некоторая часть денег определялась для других целей, как наприм. на поминовение усопших (упомянутых в письме Ртищева), или на какое-нибудь церковное строение, или другое богоугодное дело.