Известно, что до 1917 года в Российской Империи было более 50 миллионов церковных икон.
При закрытии церквей в годы советской власти иконы, как правило, уничтожались: их просто рубили на дрова или сжигали вместе с церковными книгами на кострах. Так, иконы устьянских и чирковских церквей в основном были сожжены в котельной лесозавода. В некоторых местах с икон была налажена «добыча» золота, как это делалось, например, в Семигородней пустыни нашей области, где иконы с золочеными окладами окунали в чаны с кислотой, на дне которых оседало золото, а доски сжигали. В целом по стране были уничтожены десятки миллионов икон, из оставшихся к 1900 году за последующий период их было вывезено из страны около 80 процентов. Продажа русских икон за границу производилась и через специальные государственные учреждения на иностранных аукционах, и этим занималось даже Министерство культуры бывшего СССР.
В настоящее время, к примеру, только в одной Германии находится около 6000 антикварных магазинов и фирм, в основном занимающихся торговлей произведениями русского церковного искусства. И странно было слышать рассуждения иногда далеко не глупых людей о том, что пусть, мол, и дальше вывозят наши иконы за рубеж, поскольку, по их мнению, у нас они все равно пропадут. И это при всем том, что от всего нашего национального культурного достояния осталось уже менее его пятой части, которая продолжает и дальше катастрофически уменьшаться. И если не удастся остановить этот гибельный процесс, то в буквальном смысле в самом скором времени ничего не останется от тех 50 миллионов икон и многих других предметов церковного имущества. Пожалуй, единственный выход из положения – это декларирование права Русской Православной Церкви на все церковное имущество, принадлежавшее ей до установления советской власти, при которой и происходили те бесчисленные акты вандализма по отношению к национальной культуре. Надругательство над чувствами верующих, разграбление и уничтожение их святынь проходило при полной поддержке, подстрекательстве и прямых на то указаниях политического руководства страны, органов безопасности и с помощью местных, так называемых, активистов.
Как это примерно происходило у нас в с. Устье, можно судить хотя бы по книге К. Коничева «Деревенская повесть» с учетом отношения ко всему происходившему самого автора книги. «...Но когда случится очищать церковь от божественного хлама, – писал секретарю Усть-Кубинского волостного комитета партии Пилатову главный герой повести Чеботарев, прототипом которого, собственно, и был сам Константин Иванович, – следует, по моему мнению, обратить внимание на старинную икону иерусалимской богоматери... возможно, икона для нашего музея находка. Писана она каким-то Дионисием лет пятьсот назад, и у князя Багратиона в войсках была, как «пособница» против Наполеона...» Хотя и в художественной форме, но речь здесь идет о вполне конкретной воскресенской церкви с. Устья постройки 1773 года, ее «божественном хламе», то есть церковном имуществе и главной святыни прихожан – иконе Иерусалимской Божией Матери. Об этой иконе в начале нашего века А. Розанов писал, что жители с. Устья «в радостных или горестных обстоятельствах жизни «принимают в свои дома чтимую местную Иерусалимскую икону Божией Матери», о чем, конечно, хорошо знал и Коничев.
Действительно ли эта икона имела отношение к периоду боевых действий русских войск против Наполеона и к имени знаменитого древнерусского иконописца Дионисия, или же это только, так сказать, художественная гипербола автора, чтобы с ее помощью полнее показать внутренний мир своего героя с его атеистическим мировоззрением? Для коничевского Чеботарева чувства верующих прихожан по отношению к их святыне – не более чем дурман от «опиума народа», а сама святыня – случайная историческая вещь, обнаруженная им в куче «божественного хлама», от которого предстояло очистить Воскресенскую церковь для того, чтобы превратить ее в... мельницу. Кстати, так же и изо всех церковных сооружений Устья только одна лахмокурская часовня, по его мнению, заслуживает хоть какого-то внимания, о чем все в том же письме волостному партийному руководителю он и пишет. Описание всех икон Воскресенской церкви, образно названных в книге Коничева «божественным хламом», заняло бы, пожалуй, слишком много места, и поэтому я ограничусь лишь частью их.
Как известно, в Воскресенской церкви был ряд икон, пожертвованных в разные годы местными жителями. Так, икона Иоанна Предтечи была подарена церкви крестьянином с. Устье И.Е. Семанковым в 1884 году. Икона имела серебряный оклад с золоченым венцом, в котором три зеленых камня. Оклад имел вес 6 фунтов (1 фунт – 409,5 г) и стоимость 275 рублей. Св. Иоанн был изображен с 30 клеймами его жития, написанными по золоченому фону с орнаментальной отделкой.
Икона Божией Матери «Всех скорбящих радость» внизу имела надпись: «Благословением Бога и Отца и содействием Св. Духа писалась Святая икона в дом Воскресения Христова, что на Устье... вдовы Ирины Димитриевны с детьми своими Иваном и Григорием Исаковыми лета Господня 1771 году месяца мая». На иконе был серебряный оклад с золоченым венцом и 22 звездами с разноцветными камнями и жемчужный венец Божией Матери с 9 звездами из разных камней.
За правым клиросом находилась икона Тихвинской Божией Матери. На ней имелась серебряная риза с разноцветными камнями весом 9 фунтов 20 золотников (1 золотник – 4,27 г), серебро 84 пробы (84 проба в переводе с золотниковой на метрическую систему проб равняется примерно 916-й пробе). Стоимость иконы и серебряной лампады, которая была перед чей установлена, составляла 430 руб. Эту икону пожертвовал церкви в 1888 году И.Н. Никуличев.
У царских врат находилась икона Владимирской Божией Матери, пожертвованная церкви прихожанкой А.И. Ганичевой в 1896 году. Икона имела серебряный вызолоченный оклад, украшенный жемчугом, и помещалась в вызолоченном киоте, покрытом малиновым бархатом.
Очень старая икона Божией Матери Одигитрия (Путеводительница) находилась за левым клиросом. На иконе имелся серебряный оклад, венец, две вызолоченные звезды, украшения из жемчуга. Вес оклада и венца 7 ф. 30 зол. Икона помещалась в золоченый киот. (В Русской Православной Церкви чудотворных икон Богоматери, литургически празднуемых, – 160, всего же Богородичных икон насчитывается свыше 700).
Справа от царских врат, в так называемом местном ряду иконостаса, находилась икона Спасителя и сразу же за ней – икона с изображением священного события, в честь которого и был освящен данный храм, то есть Воскресения Христова. Слева от царских врат была установлена икона Богоматери и также в этом ряду находились иконы наиболее чтимых святых и священных событий. Над обоими царскими вратами помещались иконы с изображением «Тайной вечери». В праздничном ряду находились иконы, посвященные главным христианским праздникам. В главном, «деисусном» ряду над обоими царскими вратами помещались иконы Господа Вседержителя, Божией Матери и Иоанна Предтечи. Эти три иконы и носят название «деиси» (разг. «деисус»), что по-гречески значит – моление. Также в этом ряду были иконы архангелов Гавриила и Михаила и апостолов. В пророческом ряду над царскими вратами Воскресенского придела была икона Коронования Божией Матери, а над Предтеченским – икона Св. Троицы, на остальных иконах – изображения ветхозаветных пророков. В четырех ярусах иконостаса находилось 78 икон. В тех храмах, где есть пятый ярус, он называется праотеческим. Иконостас всегда венчает крест с изображением распятого Спасителя.
Кроме всего этого, в разных местах церкви находился еще целый ряд и других икон. Но главной святыней Воскресенской церкви, как это уже было выше сказано, являлась икона Иерусалимской Божией Матери. Известно, что когда-то в архиве Устьянской церкви хранилось письмо устьянского помещика К.А. Хрипунова, в котором говорилось, что в 1784 году им была пожертвована для Устьянской церкви икона Иерусалимской Божией Матери. Сам Хрипунов некогда состоял на государственной службе в таких должностях, как секретарь Иностранной Коллегии, переводчик, имел чин майора. Был он участником ряда походов, во время которых эта икона постоянно находилась при нем. Икона представляла собой две равные серебряные пластинки, которые соединялись вместе и скреплялись специальным винтом. На верхней пластинке было изображение Богоматери с Младенцем, правая ее сторона имела украшение из жемчуга, а на левой стороне помещались отчеканенные имена святых угодников, частицы мощей, которых находились внутри иконы. В левой части нижней пластинки было отчеканено изображение восьмиконечного креста, справа от него изображен Равноапостольный царь Константин, а слева царица Елена. Длины иконы являлась 3 1/4 дюйма, ширина – 2 2/3 дюйма (1 дюйм – 2,54 см). Икона помещалась в середину деревянного, покрытого позолоченным серебром, образа с эмалевым украшением и изображением тех святых, чьи частицы мощей в ней находились. В 1896 году крестьянин И.И. Ганичев пожертвовал для этой иконы серебряную (84 пробы) ризу весом 6 фунтов и стоимостью 360 рублей. До этого на ней были риза, установленная в 1808 году стоимостью в 200 рублей.
В летнее время икона находилась в холодной Воскресенской церкви, а на зиму ее переносили в теплый Николаевский храм. Могла ли эта икона быть в войсках Багратиона в период боевых действий против Наполеона?
Как это уже было выше сказано, К. Хрипунов пожертвовал эту икону Устьянской церкви в 1784 году. П.И. Багратион (1765 – 1812 гг.) военную службу начал в 1782 году, то есть в 1784 ему было лишь 19 лет. В 1787 – 1791 гг. он участвовал в русско-турецкой войне, в 1793 – 1794 гг. – в польской кампании, в 1799 году под командованием А.В. Суворова совершил Итальянский и Швейцарский походы. В 1805 году участвовал в русско-австро-французской войне, в 1806 – 1807 годах – в русско-прусско-французской войне. В 1808 – 1809 гг. совершил знаменитый переход по льду Ботнического залива. В период Отечественной войны 1812 года он командовал Второй Западной армией. В Бородинском сражении был смертельно ранен. Как это сразу легко заметить, в период даже всех перечисленных выше военных кампаний, в которых принимал участие Багратион, икона Иерусалимской Божией Матери находилась в Устьянской церкви.
Знаменитых же иконописцев по имени Дионисий было два. Один из них считался любимым художником Ивана III. Как пишет Л. Любимов в книге «Искусство Древней Руси», «...факел русского искусства, так высоко поднятый Рублевым, переходит к концу века в руки достойного его преемника Дионисия». Родился он в 30-х годах XV века, умер после 1502 года. Второй иконописец и широко известный подвижник, возведенный в сан святого, – Дионисий Глушицкий.
Родился он под Вологдой в 1362 году, девять лет провел в Спасо-Каменном монастыре, умер в 1437 году. В отношении авторства иконы Иерусалимской Божией Матери (празднование в ее честь отмечается 12 октября по старому стилю) такой прекрасный знаток истории Устьянских церквей, как А. Розанов, сам лично ничего не говорит.
Коничев об этой иконе знал также и из книги А. Розанова «Воскресенская церковь села Устья Кадниковского уезда».
Кроме икон и иных многочисленных церковных принадлежностей Воскресенской церкви, как, например, медные посеребренные и вызолоченные с хрустальными подвесками паникадила; медные золоченые хоругви, лампады, подсвечники и так далее, среди «божественного хлама» на колокольне находилось 11 колоколов. Большой, или праздничный, колокол весил 486 пудов 20 фунтов (1 пуд – 16,381 кг). Одна из литых надписей на колоколе гласила: «...Сей колокол сооружен в лето от Рождества Христова в 1889 г. на средства прихожан и посторонних жертвователей ко храму Устьянской Воскресенской церкви...». Второй, или воскресный, колокол также имел литую надпись: «Лит сей колокол в царствующем великом граде Москве.., а весу в оном колоколе 109 пуд. Года 1782 генваря 4 дня Вологодского уезду в церкви Воскресения Христова, что на Устье старанием той церкви священника Спиридона Самсонова и всех мирских людей той церкви». Третий, или полиелейный, колокол весил 60 пудов, четвертый – простодневный, или будничный – 7 п. 24 ф., пятый, или малый, – 5 п. 30 ф., шестой – 1 п. 39 ф., седьмой – 1 п. 23 ф., восьмой – 1 п. 20 ф., девятый – 1 п. 1 ф., десятый – 22 ф., вес одиннадцатого колокола не был указан.
«...Под паровую мельницу хотят занять пустующую церковь, что на мысу, – пишет все в том же письме партийному руководителю коничевский Чеботарев. – Очень было бы хорошо. Там колоколов пудов шестьсот, в дело пошло бы. А собрать в волости большинство подписей за отдачу церкви под паровую мельницу ничего не стоит». И действительно, все эти колокола, как и мечтал Чеботарев, вскоре ушли «в дело» и было их только на Воскресенской церкви общим весом более чем на 670 пудов. Также «по решению» крестьян с. Устья, как о том писал «Красный Север», колокола были сняты со всех церквей прихода.
Ну, а «собрать большинство подписей» тогда действительно «ничего не стоило». Как пишет журнал «Москва», «отданные советской властью на полный произвол погромщиков из союза воинствующих безбожников миллионы верующих могли только покорно молчать: иначе тюрьма или расстрел.
В длинных списках репрессированных по нашему району, публикуемых в «Северной нови», немало имен наших усть-кубинцев, погибших и за веру Христову от рук советских палачей. «Красный Север» почти регулярно публиковал сведения об изъятии (читай, об узаконенном разграблении) церковных ценностей. Так, например, в 1922 году в Вологодском уезде из 120 церквей к началу лета золотые и серебряные предметы были изъяты из 86 церквей.
«Мы раздуем пожар мировой, церкви и тюрьмы сравняем с землей!..» – поется в известной советской песне. Пожар мировой коммунистам раздуть, слава Богу, не удалось. Но вопреки словам песни вся наша огромная страна «от Москвы до самых до окраин» за 70 с лишним лет была превращена в сплошную тюрьму. А вот церкви, действительно, все, как в песне, были сравнены с землей.
Так претворялись в жизнь положения декрета «Об отделении церкви от государства и школы от церкви», изданного в январе 1918 года. Подлинную суть этого преступного ленинского декрета испытало на себе и наше Устье, где все пять церквей были разграблены, и ни одна из них полностью не уцелела. Одной из основных причин, в немалой степени обусловившей нынешний вид обезображенного исторического лица нашего древнего Устья, по моему мнению, явилась активная антирелигиозная деятельность известного в нашем районе автора «Деревенской повести» К. Коничева, 90 лет со дня рождения которого торжественно отмечалось в этом году в Устье. По заслугам ли честь?