на главную | назад

Вологодская губерния по богатству лесных площадей входила в число самых лесистых губерний Европейской части России. В пяти северных губерниях – Архангельской, Олонецкой, Вологодской, Вятской и Пермской – площадь под лесом занимала около 92 млн. десятин, из них на Вологодскую приходилось 30 млн. десятин, в то время как на Вятскую – только 4,5 млн. десятин. По количеству лесного пространства на одного жителя Вологодская губерния уступала лишь Архангельской, имея в среднем 34 десятины на человека. В связи с этим важно рассмотреть, как реализовывался закон 4 апреля 1888 года «О сбережении лесов» на территории одной из самых лесистых губерний Европейской России. Значение этого закона для «лесного дела» России освещалось в статье Э. Истоминой в связи с историей лесоохранительной политики России в XVIII – начале XX в. Необходимо выяснить, в каком объеме распространялось действие закона 4 апреля 1888 года на территории Вологодской губернии, какими были масштабы и сроки его внедрения.
Положение «О сбережении лесов» не сразу вступило в силу. Основной принцип положения – сбережение лесов от истощения и истребления (ст. 1) – требовал правильного устройства и контроля в лесах казенных, удельных, общественных и частных, что не могло произойти в короткие сроки. Кроме этого, выявление защитных и водоохранных лесов (ст. 3-5) затруднялось отсутствием необходимых научно-практических исследований в губерниях России, в том числе Вологодской. В то же время действие закона 4 апреля 1888 года не распространялось «впредь до времени» на леса в земельных наделах крестьян, отведенных по владенным записям и уставным грамотам. В ряде губерний из действия закона исключались также «впредь до времени» частные леса. К ним относилась и Вологодская губерния. Правда, это ограничение не касалось лесов, охраняющих верховья и источники рек или их притоков, на территории всей Европейской России. Не относилось в полной мере к вологодским лесам по положению 1888 года и определение категории защитных лесов. Сюда входили «леса и кустарники: а) сдерживающие сыпучие пески или препятствующие их распространению... б) защищающие от песчаных заносов города, селения, железные, шоссейные и почтовые дороги ... в) охраняющие берега судоходных рек, каналов и водных источников от обрывов, размывов и повреждения ледоходом ...» (ст. 4). Лишь последний пункт из вышеперечисленных имел прямое отношение к классификации лесов в Вологодской губернии как необходимых для государственной или общественной пользы и нуждавшихся в охране. Кроме них, в сферу действия закона 4 апреля 1888 года по статье пункта 11-6 включались крестьянские лесные наделы, полученные крестьянами Вологодской губернии в основном в конце 90-х годов XIX в.
Для реализации закона в российских губерниях были образованы специальные органы – лесоохранительные комитеты. В их состав входили представители местной власти и лесного ведомства во главе с губернатором. К 1 января 1894 г. на территории Европейской России действовали 56 лесоохранительных комитетов, вологодский комитет открылся в 1888 г. В положении (ст. 29) определялся достаточно широкий спектр обязанностей лесоохранительного комитета. В его ведение входила классификация лесов, надзор за лесами, привлечение к ответственности виновных в нарушении правил, для чего привлекались чины лесного ведомства, полиция. Разрешение лесоохранительного комитета требовалось для обращения лесной почвы в другой вид угодий (ст. 11), что было немаловажным для крестьян северной губернии. В охраняемых лесах запрещалась сплошная рубка растущего леса, пастьба скота на вырубках и в молодняках, не достигших пятнадцатилетнего возраста (ст. 13). На практике решение задач по охране лесов сталкивалось не только с общими проблемами в лесопользовании, но и с трудностями регионального характера.
В Вологодской губернии они были связаны с незавершенностью землеустройства в трех северовосточных уездах, с недостаточной изученностью региона в отношении лесоустройства и качества лесов, довольно широким распространением подсечной системы. Кроме этого, с 1900 г. в двух уездах (Никольском и Устьсысольском) начала свою работу вологодско-пермская партия по подготовке переселенческих участков.
Судя по отчетам вологодского лесоохранительного комитета за последние годы XIX – начала XX в., на его заседаниях обсуждались вопросы о прекращении опустошительных рубок в крестьянских лесных наделах, о поступлении в ведение комитета новых площадей крестьянских лесов. Здесь рассматривались ходатайства крестьян о разработке лесной почвы в другой вид угодий и просьбы об отводе из казенных земель им участков под расчистки. Материалы о рубке леса, отнесенной к опустошительной, поступили в комитет от лесничего Межевского лесничества Никольского уезда. Им был составлен акт 26 марта 1898 г. о сплошной вырубке (около 200 бревен) елового растущего леса крестьянами починка Зубовского Пермасской волости Никольского уезда. Лес был вырублен в отведенном крестьянам лесном наделе и продан ими, как докладывал лесничий, «на сплав кологривской купчихе Клеопатре Хохловой вместе с лесом, заготовленным в их полевых и сенокосных наделах». Так как лесоохранительный комитет не занимался земельными наделами крестьян, то он попросил лесничего представить дополнительные данные, подтверждающие характер сплошной вырубки в лесном наделе крестьян.
Членов комитета в это время больше волновала ситуация, складывающаяся в частновладельческих лесах южных уездов губернии. На отчетном заседании комитета за 1897 г., состоявшемся 9 марта 1898 г., прозвучала обеспокоенность продажей лесов для вырубки в частновладельческих лесах, замеченной в последние годы. По итогам обсуждения вопроса вологодский лесоохранительный комитет принял решение о проверке масштабов продажи лесов. При констатировании ее значительных размеров комитет собирался возбудить ходатайство перед министром земледелия и государственных имуществ о распространении закона 4 апреля 1888 г. на частные леса в трех южных уездах губернии. Дело в том, что через 9 лет после опубликования положения 1888 года продолжало сохраняться исключение из действия закона (пункт 11-в) лесов частных владельцев на территории 36 административных субъектов. 29 губерний, 5 областей и 2 округов, в число которых входила Вологодская губерния. В ответ на эту ситуацию местные лесоохранительные органы считали, что закон должен был действовать в полном объеме, охватывая частных лесовладельцев.
Несколько позднее этот вопрос был поставлен на губернском съезде лесничих в 1900 г. В материалах съезда обращалось внимание на то, что особых размеров лесозаготовки достигли в частновладельческих лесах Кадниковского уезда. В качестве аргумента приводились факты об объеме ежегодного сплава в Архангельск, Петербург, на реку Волгу и для местного потребления из всех казенных дач губернии 1 млн. бревен. В то же время из частновладельческих дач Кадниковского уезда сплавлялось по реке Кубене и ее притокам к расположенным в уезде лесопильным заводам 1,7 млн. бревен в 1899 г. и 1,8 – в навигацию 1900 г. Ссылаясь на материалы съезда лесничих, управляющий государственными имуществами Вологодской губернии В. Павловский в июне 1900 г. в инструкции лесничим и лесным ревизорам рекомендовал ускорить сбор сведений о лесных дачах, подходивших под разряд защитных или водоохранных. Объяснение по этому поводу заключалось в том, что «иначе они могут оказаться в числе беспощадно вырубаемых лесов». Как представитель губернской администрации В. Павловский обращал внимание на значительное увеличение «продажи леса на сруб в общественных и частных лесах до такой степени, что в губернии может появиться угроза острой нужды не только в строевом лесе, но и в дровяном материале, какая бывает в безлесных губерниях». Им были названы причины, повлиявшие в губернии на рост потребностей в лесных материалах в начале XX в. К ним относились строительство новых железных дорог, строительство деревообрабатывающих заводов, где в качестве примера приводился целлюлозный завод в Кадниковском уезде, открытие большого числа новых лесопилен. Губернский съезд лесничих 1900 г. не исключал из уездов, сплавлявших активно лес, и такие, как Никольский и Тотемский, имевшие выход к бассейну реки Волги.
Не стояли в стороне от обсуждаемых вопросов «лесного дела» и земские учреждения. В 1899 году гласные устюгского уездного собрания предложили возбудить ходатайство о скорейшем введении лесоохранительного закона в полном объеме, то есть и для частных лесов. С другой стороны, понимая, что создавшееся положение с лесом в значительной степени было результатом социально-экономического развития в начале XX века, управлением государственных имуществ все-таки ставился вопрос о сохранении лесного фонда губернии из-за влияния северных лесов еще и на климатические процессы. На губернском съезде лесничих 1900 г. подчеркивалось, что с уменьшением лесистости северных губерний холодные воздушные течения Северного Ледовитого океана получат более свободный доступ к центральной России.
Вопросы лесопользования в северной деревне конца XIX – начала XX в. обсуждались не только на губернском уровне. На уездных съездах лесничих в 1898 г. в отдаленных северо-восточных уездах – Яренском и Сольвычегодском, где широко применялась подсечная система для посевов льна и ржи, лесничие с подсекой связывали усиление процесса облесения в регионе. По мнению участников съезда, выходом из такого положения в Яренском уезде являлось сокращение подсеки до минимума путем ее запрета во всех дачах. Лесничие считали, что сохранять ее следует лишь для разработки постоянных угодий – сенокосов и пашен. Сложнее обстояло дело с решением подобного вопроса в лесничествах Сольвычегодского уезда, где «старые подсеки сдавались крестьянам на праве аренды». В этом случае съезд рекомендовал, во-первых, не возобновлять аренды на подсеки после истечения ее срока, во-вторых, вносить в планы под подсеку только те дачи, в которых невозможно было вести другое хозяйство, кроме подсечного. На съезде особенно подчеркивалось, что нельзя в планы площадей, отводимых под подсеки, включать участки для посевов ржи, так как крестьяне традиционно закладывали их только в средневозрастных лесных насаждениях, где мог находиться строевой лес.
Добиваясь сбережения лесов в условиях существования подсечной системы, лесничие северо-восточных уездов указывали не только на ее вред для лесного хозяйства, но и на трудности учета лесной администрацией. Исходя из этого, съезд выдвинул ряд условий для ведения подсечного хозяйства в дальнейшем. Предлагалось лучшие участки, бывшие в пользовании крестьян, переводить в оброчные статьи, участки низкого качества сдавать во временное пользование, а в последний год аренды засевать их древесными семенами (для восстановления лесных насаждений. – Н. Г.). Лесные участки, которые раньше не использовались под подсеки, не должны были сдаваться крестьянам. Таким образом, на примере деятельности корпуса лесничих на уездном уровне мы видим, что лесная администрация стремилась обезопасить казенные леса от истребления за счет ослабления традиций крестьянского лесопользования в казенных дачах, преграду которым в значительной степени ставил закон 1888 года, но его реализация затруднялась и в этой сфере.
Как угрозу для сохранения лесов, государство уже давно рассматривало самовольные порубки крестьян в казенных дачах. После предоставления крестьянам лесных наделов в пользование государство усилило репрессивный характер законодательства в отношении нарушения прав собственности на лесные площади. В 1888 г., кроме положения «О сбережении лесов», несколько раньше, 21 марта 1888 г., был принят закон «О взысканиях и наказаниях за похищение и самовольную порубку чужого леса, а также о преследовании виновных в сих проступках» Им предусматривалось взимание штрафов в двойном и тройном размере ценности похищенного леса. Кроме этого, взыскивался штраф в пользу лесовладельца в сумме до 50 руб., при повторении подобных случаев виновные подлежали аресту и тюремному заключению . История борьбы государства с самовольными порубками заслуживает отдельного изучения. В разрешение многочисленных спорных вопросов, претензий по ним с обеих сторон (казны и крестьянства) вовлекались волостные суды, земские начальники, лесная администрация разных уровней.
В нашем распоряжении имеются материалы обсуждения в 1902 г. мер по предотвращению крестьянских порубок в губернском комитете о нуждах сельскохозяйственной промышленности. Большинство членов комитета видело выход в понижении размера льготной таксы на приобретаемые крестьянами лесные материалы, утвержденной 17 ноября 1902 г. лесным департаментом. Но помощник управляющего государственными имуществами губернии Богданов, являясь членом комитета, не согласился с его решением. По мнению Богданова, несправедливо было считать, что губерния страдала от самовольных порубок, вызванных дороговизной леса для крестьян. Автор разъяснял, что существующая льготная такса для крестьян была уменьшена на 1/3 по сравнению с ценами для лесопромышленников . В то же время им подчеркивалось, что большинство населения Вологодской губернии, благодаря лесным наделам, не нуждалось в покупке леса, и размер льготной таксы для них не имел особого значения. В качестве примера Богданов описывал ситуацию в Никольском и Устюгском уездах, где закончилась выдача крестьянам владенных записей на земельные наделы и лесные участки. Автор отмечал, что «крестьяне не только не нуждаются в покупке леса, но сами продают лес из своих наделов. Такие же продажи крестьянами леса крупным архангельским фирмам состоялись в последнее время и в Тотемском уезде». Подобную картину Богданов наблюдал в других четырех уездах – Вологодском, Грязовецком, Кадниковском, Вельском, где лесные наделы были получены крестьянами раньше и уже частью истощены беспорядочными рубками, но не настолько, чтобы крестьяне этих уездов нуждались в покупках леса. В итоге мы видим, что к обсуждению вопроса о сохранении лесов подключились возникшие в начале XX века комитеты о нуждах сельскохозяйственной промышленности как на губернском, так и на уездном уровне. А представитель казенного ведомства в критическом отзыве на их решения обозначил появление новой проблемы для лесного хозяйства в северном регионе в виде продажи леса крестьянами из отведенных наделов.
В это же время в восточных уездах Вологодской губернии лесной администрации пришлось на практике принимать решения об охране лесов в связи с началом работ в 1900 г. вологодско-пермской партии по отводу земель для переселения крестьян в Никольский и Устьсысольский уезды. В указанном регионе требовались обследование земель, съемка их на планы и подготовка проектов отводимых участков. В Никольском уезде работы развернулись в центральной части в пределах трех лесничеств на площади в 280 тыс. десятин и в Устьсысольском – на площади 2, 2 млн. десятин. При планировании переселенческих участков большой объем работ падал на лесоустроителей и лесничих. Изучение их отношения к государственной собственности, сохранению казенных лесов, выполнению обязанностей является немаловажной задачей для оценки субъективного фактора, значением которого нельзя было пренебрегать в лесном деле. Так, в рапорте производителя работ Диго от 13 сентября 1903 года на имя начальника вологодско-пермской партии сообщалось, что вознесенский лесничий в Никольском уезде Силантьев указал на наличие ценных насаждений на отводимых участках, которым может грозить уничтожение огнем при расчистках земли под покосы. Лесоустроителем Диго, в свою очередь, предлагался ряд мер для предупреждения пожаров: активное привлечение к надзору стражи, повышение ответственности арендаторов, недопущение самовольных расчисток крестьянами. Второй производитель работ, Рум, высказывал не менее значимые суждения по поводу ограничений в планировании оброчных статей в том случае, если это могло привести к уничтожению в них строевого леса. Им отмечалось, «что нужда селения в лугах точно не выяснена, проектирование статей ведется предположительно, что лугов будет еще мало и ...поэтому не щадится самый блестящий лес».
Документы, направленные в 1903-1904 гг. лесничими и производителями работ в адрес высших инстанций, с аргументами по сохранению лесных богатств привели к положительному результату. 20 июля 1904 г. было подписан договор между начальником вологодского управления земельных и государственных имуществ И. Шемигоновым и заведующим вологодско-пермской партией А. Богдановским о .составлении первичных документов перед планированием проектных работ в виде соглашения между лесничими и производителями работ. В этом договоре высказывалось пожелание об отказе от проектирования оброчных статей для переселенцев среди лесных дач с ценными насаждениями и об исключении из них площадей, занятых пиловочным лесом.
Подводя итоги лесоохранительной политике государственных органов в конце XIX – начала XX в. на примере Вологодской губернии, можно сказать, что действие закона от 4 апреля 1888 г. слабо затронуло ее территорию. Юридически закон распространялся только на лесные наделы крестьян, в которых лесоохранительные комитеты давали разрешение на расчистки и влияли на их размеры, не допускали опустошительных рубок леса. Но комитеты оказались беспомощными в отношениях с частными владельцами, так как положение «О сбережении лесов» на них не распространялось. Работа комитетов по определению лесов защитными развертывалась медленно. В то же время следует отметить, что губернские учреждения настаивали на расширении сферы действия закона 1888 г., добиваясь его введения в полном объеме. Активно дебатировались вопросы о путях сбережения лесов на основе действующего законодательства на съездах лесничих, земскими учреждениями, представителями управления государственных имуществ.