на главную | назад

Хотя лесная экономика на 9 лет старше политэкономии, до сих пор она так и не сформировалась. Правда, и политэкономия, или экономическая теория (которой пробуют по названию ее заменить) тоже, по признанию лауреатов Нобелевской премии в этой области, находится в состоянии перманентных революций и подобно солнечным протуберанцам периодически выбрасывает все новые течения, подводя к заключению о необходимости выработки очередной парадигмы или принципиально новой системы взглядов на этот предмет. Что же говорить в этом случае об отраслевых экономиках, которые должны использовать экономическую теорию в качестве своей фундаментальной основы.
Современной оценке политэкономии и прикладных ее ответвлений обычно мешает забывчивость, что предмет экономики как общественной науки отличается от таких естественных наук, как математика, физика и т. п., тем, что здесь нет раз и навсегда установленных постулатов, аксиом, не требующих доказательств. Экономика сводится к обобщению реальной хозяйственной жизни, находящейся в непрерывной динамике развития. Да, здесь могут быть установлены закономерности, приемы, способы их определения и использования, но они не носят абсолютный, неизменный характер. В процессе развития общественного производства меняются взгляды на экономические отношения как в самом обществе, так и в его отношениях с природной средой, из которой черпаются ресурсы. Соответственно меняются и подходы к оценке хозяйственной деятельности, требованиям при выбора решений, тем более что многие необходимые для людей блага не имеют денежного измерения. Особенно это относится к ресурсам и услугам (полезностям) леса, причисляемым к «общественным благам» , потребности в которых растут опережающими темпами по сравнению с рыночными ресурсами.
В семье отраслевых экономических наук экономика лесного хозяйства на протяжении последних 100 лет оказалась в общем-то в заброшенном состоянии. Этому в немалой степени способствовали бесконечные реформы управления отраслью, чаще всего не имеющие преемственной связи и обусловленные в основном конъюнктурными политическими соображениями. В результате, если использовать образное сравнение этой науки с рекой, берега ее оказались размытыми, русла блуждающими по пойме с многочисленными мелями и островами, представляющими проблемы, которые или искусственно возникли («наносные острова»), или просто десятилетиями не решались.
Попробуйте сравнить учебники по экономике лесного хозяйства разных авторов и разных периодов. Вряд ли, читая их, удастся найти что-то, объединяющее взгляды, т. е. связующую нить времени. Чаще всего они сводятся к объяснению путей реализации сменяющих друг друга реформ и принимаемых по каждому случаю постановлений, циркуляров, довольно быстро отживающих свой век. В этих учебниках мы не найдем четкого определения даже понятий о самой отрасли, о ее продукции, цене и себестоимости. А как можно без таких понятий вырабатывать научно обоснованные методы организации, планирования, экономической оценки эффективности принимаемых решений, отчетности и контроля за производством? Во всех других отраслях и их экономиках эти понятия есть, с них начинается последовательное рассмотрение содержания предмета в виде целостного представления всех его взаимосвязанных разделов.
К сожалению, из-за общей деградации научной и образовательной сферы в ходе реформ переходного периода практически прекратились встречи экономистов, их дискуссии и обсуждение проблем. Федеральные органы не вникают в суть сложных вопросов, ограничиваясь приемами администрирования и использования по инерции установленных 80 лет назад трафаретов, несмотря на смену политических и экономических систем. Правда, ведутся еще ведомственные семинары, подготовка кадров, повышение их квалификации. Однако если строго подойти к оценке этой деятельности, то КПД ее невысок, тем более в условиях возросшей текучки кадров на всех уровнях управления, смены тех, кто призван не только учить, но, главное, самим непрерывно учиться, при этом не забывая о преемственной связи поколений, накопленного опыта и знаний.
Предлагаемая вниманию читателей статья мотивирована назревшей необходимостью заострить внимание к сложившемуся неблагополучию в данной области науки и практики.
Обращаясь к понятию «отрасль», следует вначале отметить, что хозяйство в лесу начинается с рубки леса и пользования другими его ресурсами. Если нет лесопользования, то нет и лесного хозяйства. Нельзя только одну охрану лесов (от пожаров и лесонарушителей) отождествлять с лесным хозяйством. Они могут и должны быть составными частями хозяйственной деятельности, но только в том случае, если она мотивирована использованием лесов. В этом понимании само лесопользование является составной частью хозяйственной деятельности. Изъятие ресурса в таком хозяйстве недопустимо представлять в отрыве от его возобновления. Применительно к древесному ресурсу рубка и возобновление леса взаимосвязаны между собой и с другими сопутствующими мероприятиями в общей системе воспроизводства этого ресурса. Лесное хозяйство как отрасль представляет целостную совокупность мероприятий, включая рубку, возобновление, уход, защиту, организацию и управление производством. При этом в рамках многоцелевого лесопользования не следует противопоставлять древесный ресурс другим (недревесным) видам ресурсов и услугам леса. При любом сочетании ресурсов и услуг леса как целей лесного хозяйства пользование древесным ресурсом является обязательным и неотъемлемым элементом хозяйственной деятельности, ибо от порядка организации и планирования его изъятия и обновления древостоев в определяющей степени зависит структура лесов, их продуктивность и набор того ассортимента ресурсов и услуг, которые отражают структуру лесопотребления. Переход на многоцелевое лесное хозяйство и, как следствие, многоресурсное лесоуправление является общим вектором развития для всего лесного сектора экономики как на местном и региональном, так и на национальном и мировом уровнях.
Важно заметить, что в рамках такого широкого понимания лесного хозяйства оно может и должно совмещать две стороны деятельности, одна из которых руководствуется удовлетворением потребности в ресурсах и услугах леса, другая – не просто охраной природы, но и ее улучшением, повышением качества жизни в окружающей среде развивающегося общества. Такая постановка задачи перед отраслью определяется системой целей – политических, социальных, экономических, экологических и культурных. Только через ориентацию на эту систему целей и обеспечивается выполнение требования устойчивого пользования и управления лесами. Но реализовать это не представляется возможным без учета главной специфической особенности отрасли и ее экономики – беспрецедентно длительного процесса лесовыращивания, измеряемого не только годами, но и многими десятилетиями, а нередко и столетиями (например, экологически устойчивых смешанных, сложных высокоствольных дубрав, кедровых лесов и т. п.).
Все упомянутое обязывает учитывать требование непрерывного, неистощительного пользования всеми ресурсами и услугами леса при планировании и организации лесного хозяйства, без чего немыслимо само управление лесами и всей хозяйственной деятельностью в них. Длительный период лесовыращивания обусловил первостепенное значение стратегического планирования на всех уровнях управления лесами. Именно для реализации такого планирования на местном, а потом и региональном уровнях сформировалось лесоустройство как важнейший инструмент лесоуправления. Только некомпетентностью реформаторов можно объяснить акт ликвидации лесоустройства с главным функциональным назначением его – планированием лесного хозяйства.
Сама же лесная экономика как вторая составляющая лесоуправления наряду с лесоустройством представляет экономику неистощительного многоцелевого лесопользования и организацию многоцелевого лесного хозяйства, а в целом – экономику воспроизводства всего комплекса ресурсов и услуг леса, включая и их неистощительное и рациональное использование.
Именно в таком содержательном виде представляли понятие лесного хозяйства и роль лесоустройства и экономики в управлении этой сложной отраслью наши предшественники -отечественные классики проф. А. Ф. Рудзкий, проф. М. М. Орлов [4, 5].
Но при этом не следует отождествлять изложенное выше понятие «лесное хозяйство» с нередко меняющимися границами разделения труда между теми или иными ведомствами, закрепляемыми на правительственном уровне подзаконными актами. Так, лесозаготовительное производство по линии главного пользования в дореформенный период узаконивалось как отрасль лесозаготовительной промышленности, входящей в состав лесопромышленного комплекса (ЛПК). Предприятия ее в начале реформ в первую очередь были приватизированы и образовали доминирующую часть основных лесопользователей в виде арендаторов. Те из них, кто теперь способен взять леса в долгосрочную аренду, будут обязаны вести и лесное хозяйство, хотя многие к этому не подготовлены и вряд ли представляют, что это за хозяйство. Для них круг обязанностей представляется в лучшем случае предположениями о начальных этапах лесовозобновления.
В советское время на лесозаготовительные предприятия периодически возлагались обязанности ведения лесного хозяйства, хотя последнее также ограничивалось начальными этапами лесовозобновления (содействие естественному возобновлению и в небольшой доле посев или посадка леса). Эффективность такого лесовосстановления, как известно, была крайне низкой из-за недостаточных и несвоевременных мер ухода за молодняками на протяжении последующих 10-20 лет. Созданные культуры хвойных пород без ухода подавлялись к этим годам многочисленным самосевом и порослью мягколиственных пород (березы, осины), что и предопределило беспрецедентную по масштабу смену хвойных и твердолиственных пород.
Исходя из вышеизложенного следует заключить, что независимо от разделения труда на разных этапах развития лесного сектора экономики лесное хозяйство в его составе как отрасль материального производства представляет целостную совокупность мероприятий, обеспечивающих воспроизводство древесного и других недревесных ресурсов и услуг леса, в виде региональных систем взаимообусловленных мероприятий, включающих определенные способы рубок и адекватные им способы возобновления, ухода за лесом, его охраны и защиты с учетом характера лесов, их целевого назначения и условий местопроизрастания. Каждой региональной системе лесохозяйственных мероприятий (РСЛХМ), образованной на зонально-типологической основе с учетом целевого назначения лесов, свойственны свои хозяйственные образования в виде, например, хозяйственных секций и соответствующие им технико-экономические показатели: вид(ы) продукции (ресурс, услуги), оборот рубки, возможный размер неистощительного пользования, себестоимость и цена воспроизводимого ресурса, рентабельность производства и др.
В рамках ранее изложенной теории воспроизводства лесных ресурсов [4] лес как объект управления представляет основное и незаменимое в лесном хозяйстве средство производства («лесной капитал»), с помощью которого воспроизводимые ресурсы и услуги леса как цели хозяйства являются продуктами труда, которые в зависимости от организации разделения труда могут быть проданы либо на корню, либо в виде заготовленных лесоматериалов в пунктах поставки (у дороги, как в Финляндии, или во «двор» конкретного потребителя).
Однако в любом из этих случаев себестоимость продукта труда будет определяться совокупностью текущих затрат по всей конкретной для каждого случая технологической цепочке, окупаясь в ежегодно реализуемой конечной продукции соответствующего производителя. Но независимо от границ разделения труда и вида реализуемого продукта в лесном хозяйстве (на корню или заготовленных лесоматериалов) его рыночная цена будет определяться соотношением спроса и предложения на конкретных рынках сбыта. Рыночный обмен или сбыт продукции может состояться только в том случае, если обеспечен баланс интересов владельца лесов и лесопользователей, в каком бы виде они ни представлялись (предприниматель, занятый лишь заготовкой и сбытом круглых лесоматериалов, или крупная лесная корпорация, в сферу деятельности которой входит не только заготовка, но и обработка и переработка всей древесины).
Известно, что экономический интерес лесопользователя как предпринимателя сводится к получению прибыли, возможной при безубыточной деятельности, в рамках которой окупаются издержки производства по всей технологической цепочке, включая затраты по лесному хозяйству.
Что же касается владельца лесов, то он заинтересован получить принадлежащий именно ему чистый лесной доход в виде дифференциальной, или лесной ренты (Рл), которая представляет остаточную стоимость как разницу между рыночной ценой продукта (Црын) и издержками производства по соответствующей технологической цепочке, включая себестоимость воспроизводства (Св) данного ресурса и нормативную прибыль (Пн)
Рл = Црын – Св – Пн.
Если последнюю ограничить заготовкой круглых лесоматериалов (пиловочника, балансов и другого технологического сырья), то в их себестоимость войдут затраты на РСЛХМ, включая способы рубок (сплошные и несплошные), адекватные им способы возобновления леса, ухода за формирующимися молодняками с профилактическими мерами защиты (от вредителей и болезней) и охраны лесов от пожаров (противопожарные разрывы, минерализованные полосы), а также затраты на содержание дорожной сети, без которой немыслимо ни лесопользование, ни хозяйство в лесу.
Естественно, что такое хозяйство будет возможно при условии, если Рл больше или равна 5 0. Только при этом условии или на основе рентного подхода могут быть определены экономически доступные участки леса, передаваемые в долгосрочную аренду или в кратковременное пользование на основе купли-продажи отводимых в рубку древостоев.
Рыночная цена ресурса как продукта труда в лесном хозяйстве должна включать и плату на его воспроизводство, которую арендатор по обязательствам договора должен и будет включать в себестоимость производимой лесопродукции, так же как и отчисляемую в бюджет владельцу лесов лесную ренту как сверхприбыль, ему не принадлежащую и зависимую от известных рентообразующих факторов, в том числе от качества ресурса и его местоположения относительно рынков сбыта. В случае передачи работ по лесному хозяйству субподрядчику арендатор должен те же затраты по соответствующим нормативам финансировать из своих источников. Однако и арендаторы, и другого рода лесопользователи обязаны будут нести издержки на лесное хозяйство только в масштабе простого воспроизводства используемого ресурса.
Затраты же на расширенное воспроизводство интенсивным (повышение продуктивности уже освоенных лесов) или экстенсивным (освоение транспортно недоступных резервных лесов, лесоразведение) путем относятся уже не к текущим, а к инвестиционным. При государственной собственности на леса их финансирование может предусматриваться из той части государственного бюджета, которая аккумулируется за счет поступающей лесной ренты. Комплекс мероприятий по расширенному воспроизводству лесных ресурсов (КМРВ) для того или иного лесного участка или лесничества, в состав которого он входит, должен обосновываться в виде отдельного инвестиционного проекта с составлением соответствующей сметы капитальных вложений. В состав КМРВ могут входить мероприятия по реконструкции лесов, осушению избыточно увлажненных лесных земель, лесоразведению на безлесных участках земель лесного фонда, создание быстрорастущих древесных плантаций для предприятий ЛПК, строительство лесных дорог и т. д. Выполнение отдельных мероприятий может осуществляться на правах частно-государственного партнерства и на условиях, закрепленных в инвестиционных соглашениях, которые станут основой долгосрочных арендных договоров.
В общей совокупности РСЛХМ и КМРВ должны быть составными частями программ развития лесопользования и лесного хозяйства [2]. Программы должны быть обоснованы в соответствии с новым Лесным кодексом, лесным планом субъекта РФ и в составе его по лесничествам, а с учетом их – и в проектах освоения лесов на арендуемых лесных участках.
цесс управления лесами, в том числе при планировании и осуВыше изложена лишь принципиальная схема построения и осуществления механизма устойчивого управления и пользования лесами. Но она учитывает лесные отношения только двух субъектов: владельца лесов и лесопользователей. В действительности участников лесных отношений может быть больше, и их не удастся игнорировать, так как с течением времени они в лице общественности будут все активнее вмешиваться в проществлении хозяйственной деятельности. Без этого немыслима демократизация процесса управления лесами как общая тенденция для стран, вступивших на путь современного развития. Новый Лесной кодекс и подзаконные акты к нему не раскрывают всех вопросов, которые возникнут при его реализации. Ограничимся кратким рассмотрением отдельных из этих вопросов.
Новый Кодекс предусматривает возможность различных видов лесопользования на арендуемых лесных участках (ст. 25), но при этом ни в нормативно-технологическом, ни в правовом отношении не предлагается конкретного механизма их совмещения и реализации. Пока мы не акцентируем внимания на том бесспорном положении, что и эксплуатационные леса наряду с защитными выполняют многосторонние защитные и средообразующие функции, которые не относятся к видам лесопользования, но должны учитываться. При этом надо иметь в виду, что все ресурсы и услуги леса органически взаимосвязаны, а потому не могут рассматриваться изолированно, автономно при планировании и организации их использования, тем более если они будут принадлежать разным лесопользователям (арендаторам или субподрядчикам). Каждый из ресурсов и услуг выдвигает свои требования к их использованию и воспроизводству, а также к структуре (в том числе составу) лесов и лесного фонда данного участка. Все эти требования должны быть согласованы между собой и учтены при определении способов рубок, мер возобновления, ухода и других сопутствующих мероприятий в зависимости от структуры целей (ресурсов и услуг) при формировании так называемых интегрированных региональных систем лесохозяйственных мероприятий.
Вопрос учета широкого круга требований все настойчивее будет ставиться широкой общественностью для сохранения и расширения биоразнообразия, что будет безусловным общим требованием при введении лесной сертификации, которая должна быть независимой от органов управления лесами и лесопользователей. Наивный взгляд, что такую сертификацию можно составить на компромиссной основе только между двумя субъектами лесных отношений (продавцом и покупателем) разлетится вдребезги от столкновений с общественностью и ее представителями, которые в конечном итоге и будут главными арбитрами принимаемых решений. Подобные случаи происходили в США. Например, чего стоило исчезновение одной только серой совы: беспокойство за нее вызвало такой протест общественности, что Конгресс и вслед за ним Федеральная лесная служба США были вынуждены объявить мораторий на лесозаготовки и строительство лесных дорог на обширных лесных территориях.
Составление лесных программ по многоцелевому лесопользованию – сложная проблема. Над ее решением федеральные органы исполнительной и законодательной власти даже не задумывались, полагая, что это дело арендаторов. Подобное заблуждение будет очень дорого стоить обеим сторонам (и продавцу, и покупателю).
Выход возможен только путем формирования лесных планов, направленных на оптимальное сочетание разных видов лесопользования с учетом структуры целей лесоуправления, с выработкой адекватных интегрированных систем лесохозяйственных мероприятий, обеспечивающих от каждого лесного участка получение максимальной суммарной (по всем ресурсам и услугам) лесной ренты для владельца лесов и приемлемую для лесопользователей рентабельность их хозяйственной деятельности.
Составление таких планов недопустимо доверять арендаторам и организациям, не имеющим опыта и знаний, которые должны подтверждаться лицензией на эту работу. Ее можно доверить только государственным службам лесоустройства при условии повышения уровня их проектной работы и квалификации специалистов. Именно на основе таких сбалансированных планов и в строгом соответствии с ними и возможно составление проектов освоения лесов арендаторами.
Однако составление, а тем более осуществление проектов освоения лесов можно доверить не каждому арендатору. Еще при обсуждении проекта нового Лесного кодекса лесные специалисты, в том числе и лесной промышленности, предлагали в него включить квалификационный отбор кандидатов, допускаемых к конкурсу или аукциону, введение лицензий на деятельность, которую заявляет кандидат в арендаторы, а также подтверждение реального наличия ресурсов и подготовленных кадров для ее осуществления.
В этих условиях не следует переоценивать институт арендных отношений, к которым в мировой практике сложилось весьма скептическое отношение. В большинстве промышленно развитых стран они не используются. Как анахронизм их применяют в слабо развитых странах, в бывших колониях. В Канаде, чей опыт мы пробуем использовать, нет того упрощенного представления об аренде, который заложен составителями в новый Лесной кодекс. В этой стране используется широкий набор вариантов договорных (контрактных) отношений применительно к конкретным условиям каждой провинции. В данном случае мы не можем вдаваться в подробности, описанные в нашей литературе и в работах канадских специалистов.
В США используется контрактная система организации лесопользования и лесного хозяйства [1]. Но при подготовке контрактов главенствующая роль принадлежит государственным органам управления лесами, которые занимаются и подбором контрактеров, и повышением уровня их знаний, и созданием условий для деятельности.
Возвращаясь к нашей действительности, пока лишь отметим, что при исходном качестве нового Лесного кодекса институт долгосрочной аренды может быть ограничен в основном крупными лесными корпорациями, способными за счет полного комплексного использования древесного сырья осуществлять не только его заготовку, но и глубокую переработку, строить лесные дороги и нести затраты на лесное хозяйство, охрану и защиту лесов. Однако такие корпорации существуют в немногих субъектах РФ, да и там их мощности ограничены.
Для автономно действующих представителей мелкого и среднего лесного бизнеса, до сих пор представлявших доминирующую часть лесопользователей, альтернативой может быть либо форсированная кооперация их между собою и с крупным лесным бизнесом там, где они территориально совмещены, либо переход на краткосрочное пользование на основе купли-продажи лесосек, что вряд ли будет иметь достаточный для их функционирования масштаб ввиду истощения пиловочного ресурса и весьма ограниченной представленности транспортно доступных и рентабельных хвойных древостоев.
Чтобы предотвратить резкий спад объемов лесохозяйственного производства, следует с особым вниманием отнестись к сохранению реформируемых лесхозов, переданных субъектам РФ, не допустив разбазаривания материально-технической базы и потери квалифицированных кадров, которыми обычно сопровождается этот процесс. Преобразованные в государственные предприятия (при соответствующей на начальном этапе государственной поддержке) эти лесхозы на контрактной основе с территориальными органами управления лесами могут организовать рациональное лесное хозяйство в малолесных, среднелесистых и тех многолесных районах, где нет или недостаточно крупных лесных корпораций. Лесхозы могли бы организовать поставку соответствующих спросу видов продукции, в том числе круглых лесоматериалов, конкретным потребителям по договорам (например, древесного сырья – заводам ДСП, балансов – ЦБК). Они могли бы также объединиться в рамках области (края) в ассоциации и координировать свою деятельность с региональными органами управления лесами и потребителями их продукции.
Однако остаются проблемы экономического и правового характера, которые потребуют решения. Среди них на первом месте вопросы материально-технического обеспечения и поиска источников финансирования лесохозяйственной деятельности, особенно его инвестиционной составляющей.
Известно, что около 60 % лесопользователей, представляющих лесозаготовительную промышленность, в последние годы были убыточными. В большинстве своем – это хозяйствующие субъекты мелкого и среднего бизнеса, не имеющие возможность обновлять основные производственные фонды, организовать переработку низкокачественной древесины и древесных отходов, строить лесные дороги для поддержания своих производственных мощностей и тем более нести затраты на лесное хозяйство.
Не в лучшем положении могут оказаться и реформированные лесхозы, вынужденные с учетом нового Кодекса переходить на общие с другими лесопользователями условия хозяйствования. До реформы, будучи органами управления лесами, они были освобождены от платы за древесину, заготавливаемую в порядке рубок промежуточного пользования, и от налогов на такую деятельность, которая теперь признается коммерческой. При этом они получали хотя и скромные, но все же некоторые средства из бюджетов всех уровней на проведение ряда лесохозяйственных мероприятий и даже на приобретение отдельных видов техники. Теперь же их лишают перечисленных преимуществ. Усугубляет положение и то обстоятельство, что их материально-техническая база физически изношена и морально устарела. Так, автотракторный парк, используемый при заготовке древесины и лесовосстановлении, на 75 % полностью амортизирован и требует замены; наземная техника, предназначенная для противопожарных мероприятий и строительства лесохозяйственных дорог, укомплектована лишь на четверть, но наполовину уже изношена и также требует замены. Не в лучшем состоянии техника для авиалесоохраны, переданная теперь отдельным субъектам РФ.
Неудовлетворительное состояние технической базы объясняется тем, что в затратах на конкретные мероприятия в лесном хозяйстве аммортизация не учитывалась и, следовательно, не использовалась по назначению для своевременного обновления основных средств производства. Изношенная техника по сложившейся многолетней практике списывалась, а в замен ее за счет бюджетных средств приобреталась новая, однако объемы капитальных вложений за последние 20 лет в лесном хозяйстве неуклонно сокращались. Например, по сравнению с 1985 г. к 1993 г. они сократились в 2,7 раза, к 1997 г., предшествовавшему дефолту, – в 5 тыс. раз, в том числе по приобретению техники – в 3,7 тыс. раз, сохраняясь на этом уровне все последнее десятилетие.
До определенного времени бывшие лесхозы еще пытались приобретать отдельные виды тяговой и транспортной техники за счет дохода от внебюджетной деятельности, но и эта «лазейка» была перекрыта с момента приравнивания внебюджетных средств к бюджетным. При такой исходной базе лесхозы могут разделить судьбу мелкого и среднего бизнеса лесного сектора, несмотря на различие их правовых форм.
Но и для частного сектора новый Лесной кодекс не устанавливает экономических отношений в предлагаемом механизме организации пользования и управления лесами. При этом по-прежнему актуальны проблемы структуры платежей за используемые лесные ресурсы, распределения их по финансовым потокам, источников финансирования текущих затрат и инвестиций на мероприятия в лесном хозяйстве. Все эти вопросы давно стоят на повестке дня, но по разным причинам составители Лесного кодекса и подзаконных актов от ответа на них уходили.
Несмотря на сменившие друг друга за последние 15 лет три поколения лесного законодательства, экономическая природа платежей пребывает в доперестроечном состоянии, оставаясь затратной, административно устанавливаемой, и не соответствует требованиям рыночной экономики. Об этом уже неоднократно писали, потому нет необходимости повторяться. Как в зарубежных странах, так и в России до 1930-х годов платежи должны определяться с учетом спроса и предложения на ресурсы и услуги леса и известных рентообразующих факторов. В принципе, названные требования надо учитывать на аукционах, но использованию этой формы мешает отсутствие должной конкуренции и распространенная практика сговора. При этом в Кодексе без аукциона предусматривается заключение инвестиционных соглашений, являющихся основными формами долгосрочной аренды для конкурентоспособных крупных лесных корпораций, присутствие которых монополизирует лесной рынок. Выход возможен путем определения так называемых стартовых цен на основе нормативно учитываемых рентобразующих факторов: породно-размерно-качественные различия древесины и других лесных ресурсов; расстояния от мест поставок на рынок сбыта и учет характера последнего; условия эксплуатации и ведения лесного хозяйства; платежеспособность потребителей, особенно «внешних» по сравнению с «внутренними».
Следует отметить, что ни одну из этих групп факторов должным образом до сих пор не учитывали, ограничиваясь в основном лишь имитацией. Так, по первой группе факторов игнорировалась сортность древесины, которая является решающей для ценообразования в числе признаков этой группы. Для сравнения: цена резонансной древесины ели более чем на порядок выше цены обыкновенного пиловочника.
По второй группе факторов следует учитывать не только расстояния вывозки древесины, но и характер самого рынка. Отсутствие условий для переработки и сбыта мелкотоварной и низкокачественной древесины приводит к тому, что экономическая доступность использования высокотоварной древесины определится лишь долей ее участия в эксплуатационных запасах.
Третья группа объединяет широкий набор факторов, полнота учета которых может быть определена лишь при системной организации в неразрывном единстве эксплуатации лесов и ведения лесного хозяйства, а именно в виде региональных систем мероприятий на зонально-типологической основе с учетом целевого назначения лесов, включая способы рубок, возобновления, ухода, охраны, защиты лесов, виды транспортных средств, сезонность, концентрацию сырья и т. п. Вне таких систем разрозненный учет условий для отдельно взятых мероприятий, чем в основном и ограничиваются в существующих рекомендациях, не даст ожидаемого результата.
Четвертая группа факторов касается платежеспособности потребителей на соответствующих внутренних и внешних рынках. Как правило, учет их игнорировался в практике определения платежей за лесные ресурсы, хотя руководство Минэкономразвития и торговли России высказывалось за необходимость учета индикативных цен на внешних рынках сбыта основных видов лесопродукции. Между тем в дореволюционной России определение попенной платы начиналось с изучения спроса и предложения на ближних и отдаленных рынках, цен на древесину разного качества, условий, определяющих весь круг затрат на ее заготовку и доставку на рынки сбыта. Именно с этого начинаются учебники проф. М.М. Орлова и его учителя проф. А.Ф. Рудзкого по устройству лесов и планированию хозяйства в них [4, 5].
При изложенном подходе можно определить приближенные к реальности стартовые рыночные цены на древесину, пригодные для аукционов, а при отсутствии их – для инвестиционных соглашений. Но такие стартовые цены не следует отождествлять с применяемыми до сих пор минимальными ценами, учитывая их иное содержание и назначение.
Для субъектов лесных отношений важны не только структура платежей, но и их распределение по финансовым потокам. При передаче арендаторам функций хозяйственного управления (или ведения лесного хозяйства, обеспечивающего воспроизводство используемых ресурсов) они, безусловно, должны располагать всеми необходимыми средствами для этой цели. Любому здравомыслящему арендатору должно быть ясно, что этих средств нечего ждать от кого бы то ни было, он сам должен их зарабатывать, получая при реализации производимой продукции в виде заложенных в ее себестоимость издержек производства, которые и представляют затраты по всей технологической цепочке в рамках обоснованных и согласованных (или утвержденных) с органами управления лесами РСЛХМ. Эти средства, разумеется, должны быть у него, и не под каким надуманным предлогом он не должен отчислять их в бюджеты разных уровней, ожидая, вернут их ему в полном объеме или нет. При нормальном положении вещей эта плата на простое воспроизводство используемого ресурса и есть единственная гарантия организации устойчивого, т. е. неистощительного, пользования лесами. Только при таком условии орган управления лесами вправе возлагать на арендатора бремя несения затрат на лесное хозяйство и контролировать его выполнение; причем не имеет значения, будет ли все эти работы по лесному хозяйству арендатор выполнять сам или привлечет подрядчиков, в том числе и лесхозы, по договорам с которыми он сам должен рассчитываться, не надеясь на дотации со стороны.
Эти издержки и представляют плату на простое воспроизводство используемого ресурса. В Канаде, опыт которой мы пробуем использовать, ее назвали в свое время нижним порогом. Мы этот нижний порог назвали минимальной платой, но только извратили ее содержание и назначение.
Аналогичное отношение должно быть и к лесхозам, если они берутся за рубки главного пользования там, где нет арендаторов. Естественно, как те, так и другие могут осуществлять безубыточную хозяйственную деятельность только в лесах с экономически доступными ресурсами, с учетом способов рубок, отвечающих целевому назначению лесов.
Плата на воспроизводство используемого ресурса определяется нормативным путем с учетом РСЛХМ по лесорастительным районам на зонально-типологической основе, которые должны быть обоснованы в лесных планах субъектов РФ в рамках лесничеств [2]. Эта плата не должна зависеть от конъюнктуры рынка и финансового состояния арендатора. В этой части для арендатора должно быть непреложным правило: не можешь – не берись или взялся за гуж – не говори, что не дюж.
От конъюнктуры рынка зависит только другая составляющая платы за ресурс – лесная рента в виде чистого дохода, принадлежащая государству как владельцу лесов. Она должна отчисляться в бюджеты разных уровней по законодательному соглашению. Именноренга, аккумулирующаяся в консолидированном бюджете, может рассматриваться как источник инвестиций в лесное хозяйство. Однако надо иметь в виду, что с продолжающимся истощением в освоенных лесах рентабельных ресурсов эта составляющая часть лесного дохода продолжит снижаться, а при освоении резервных лесов за счет нее инвесторы станут добиваться от государства компенсации своих затрат на инфраструктурное их освоение, используя декларируемое, но пока не используемое частно-государственное партнерство.
Но каким бы ни был накопительный фонд за счет чистого дохода от использования лесов, следует хотя бы на концептуальном уровне представлять приоритетные направления его использования, перечислив вначале нужды лесного хозяйства, четыре из которых с давних пор требуют самого пристального внимания.
Во-первых, это деградированный лесной фонд на месте давно освоенных лесов, представленный низкотоварными древостоями мягколиственных пород и порослевыми дубравами на месте когда-то произраставших высокопродуктивных хвойных и корабельных лесов. Это является следствием многолетней односторонней лесоэксплуатации и экстенсивного ведения лесного хозяйства, а во многих случаях и отсутствия его. Таким образом, на территории транспортно освоенных лесов был съеден тот самый рентабельный «лесной капитал» – основное средство производства в лесном хозяйстве, который рано или поздно придется воссоздавать.
Во-вторых, в результате непродуманных реформ лесное хозяйство по существу лишилось материально-технической базы, которая в своем жалком остатке недееспособна в рыночных условиях и не может выдержать конкуренции. Без государственной поддержки она обречена на окончательный развал.
В-третьих, абсолютно преобладающие (около 3/4 общей лесной площади страны) экономически недоступные и резервные леса требуют охраны и защиты и без надежных источников финансового обеспечения тяжелым бременем лежат на государстве.
В-четвертых, положение усугубляется тем обстоятельством, что лесное машиностроение под действием непродуманных реформ развалено, а научная и экспериментальная база отраслевых институтов как основа инновационного развития разрушена. Как и за счет чего восстанавливать этот становой хребет лесного хозяйства и обеспечить инновационный путь развития лесного сектора экономики России? В официально утвержденных разного рода основных направлениях, концепциях и программах развития нет даже намека на то, как и чем затыкать эти «дыры».
Решение перечисленных проблем немыслимо в узковедомственных рамках и требует рассмотрения с учетом их значимости для всего лесного сектора и других отраслей, обеспечивающих их развитие (здесь уместен используемый в зарубежных странах термин «лесной кластер»).
Так, замена низкотоварных древостоев хозяйственно ценными в освоенных лесах, и в первую очередь в эпицентре внутреннего лесопотребления (Центральный, Южный, Приволжский и Уральский федеральные округа, где недоиспользуемый ежегодный прирост составляет 265 млн м. куб.), станет возможна только при условии организации в промышленных масштабах различных производств по глубокой переработке того древесного сырья, которое не находит сбыта. Именно в рамках общих программ освоения этих не используемых до сих пор ресурсов при обосновании инвестиционных проектов согласовываются источники и порядок финансирования затрат, приходящихся на лесное хозяйство.
Вопрос об источниках инвестиций для обновления материально-технической базы лесного хозяйства значим не только для органов управления лесами, но и для арендаторов. Мы уже не говорим о необходимости выработки общей научно-технической инвестиционной политики по всей сквозной технологической цепочке, которая сейчас в стране отсутствует. Пока эта проблема решается фрагментарно, каждым из участников лесных отношений обособленно. Например, крупные лесные корпорации для своих леспромхозов за счет собственных средств закупают отдельные виды зарубежной и отечественной техники в основном для операций заготовки, транспортировки и доставки древесины к предприятиям по ее обработке и переработке. К сожалению, до приобретения техники для лесовосстановления и других лесохозяйственных мероприятий дело еще не дошло.
Что же касается лесхозов, преобразуемых в одно из трех новообразований – государственные унитарные предприятия, автономные государственные учреждения и государственные учреждения, то субъекты РФ, будучи их учредителями, должны оказать им поддержку для обновления передаваемого государственного имущества в виде изрядно изношенной и морально устаревшей материально-технической базы. Источником инвестиций при этом могут быть отчисления в бюджет субъектов РФ той части лесного дохода, которая относится к лесной или дифференциальной ренте.
Довольно проблематичными и до сих пор не обсуждаемыми остаются источники и порядок финансирования охраны и защиты экономически недоступных и резервных лесов, для которых величина многостороннего антропогенного пресса продолжает увеличиваться. Возрастающие возможности юридических и частных лиц владения мобильными воздушными, водными и наземными средствами приводят к расширению стихийных форм туризма, охотничьего, рыболовного и других видов промысла (сбор ягод, грибов, орехов, диких плодов, лекарственных растений) и к крупномасштабному браконьерству, что вызывает исчезновение редких видов флоры и фауны (например, тигра), увеличивает количество пожаров и величину ущерба, наносимого лесам.
Для обуздания этой стихии и предотвращения многостороннего вреда лесам и всей природной среде требуется организация не только прогнозирования и мониторинга, но и соответствующих служб, способных ввести интерес, проявляемый к лесам, в цивилизованное русло. Кто, как ни федеральная лесная служба, должна быть во главе управления этого правомерно возникающего процесса разных видов природопользования в резервных и другого рода лесах, временно находящихся вне промышленной лесоэксплуатации. Аналогичные проблемы возникли и актуальны в северных лесах Канады, также остающихся вне промышленной лесоэксплуатации.
Для России, где площади неиспользуемых лесов многократно больше, чем в Канаде, тем более требуется (в кооперации с другими субъектами лесных отношений) заблаговременно разработать прогнозы и на их основе – долгосрочные программы по охране и защите лесов, организации разных видов туризма и использования (в допустимых размерах) недревесных ресурсов и услуг, необходимые нормативы и правила допуска индивидуальных и групповых пользователей к этим ресурсам и услугам, а также определить условия и размер платности за них. Но для упорядочения и введения в экологически безопасное и экономически окупаемое русло разных видов лесопользования нужна организация дееспособных местных органов управления лесами, которые должны совместно и под координирующим началом уполномоченных органов управления субъектов РФ выработать план действий на местном уровне в рамках соответствующих регламентов.
Из каких источников можно финансировать эту работу, которая потребует значительных затрат? Предположительно финансирование названных затрат сложится из различных каналов. При этом средства, образуемые за счет платности ресурсов арендаторов и других лесопользователей в эксплуатируемых лесах, вряд ли будут значимы для обслуживания резервных лесов с учетом того, что при нынешнем низком уровне платежей их не хватает даже для простого воспроизводства используемых ресурсов.
Возможными источниками для организации эффективного управления резервными и другими неиспользуемыми лесами могут и должны быть: экологические фонды разных уровней -международные (учитывая всемирную заинтересованность сохранения биоразнообразия в нетронутых эксплуатацией лесах России), национальные и региональные; поступления от юридических лиц, организующих разные виды туризма (международного, национального и регионального) и рекреационных услуг, масштабы которых будут расширяться в связи с возрастающим спросом; обязательная платность за все виды используемых ресурсов, если масштабы их принимают характер бизнеса; штрафные экономические санкции за различные виды лесонарушений, законодательно установленные на значимом уровне не только для компенсации размера самого ущерба, но и для предотвращения последующих посягательств. Да и само государство будет вынуждено выделять из федерального бюджета дотации на охрану этих лесов, что будет стимулировать Правительство принимать со своей стороны меры по расширению использования резервных лесов, облегчая бремя затрат на охрану недостаточно используемого национального достояния.
В числе проводимых реформ, по нашему мнению, допущен грубый просчет с реформированием централизованной службы авиалесоохраны, содержание которой передано отдельным субъектам РФ. Вряд ли последние смогут своевременно обновить и доукомплектовать средства авиапатрулирования в должном объеме, быстро реагировать и тем более кооперироваться между собой для принятия достаточных мер для ликвидации очагов, способных перерасти в крупные лесные пожары. Уроки лесных пожаров, возникших в США (штат Калифорния), Греции и других странах летом 2007 г., наглядно продемонстрировали необходимость централизации управления служб, имеющих дело с самыми грозными силами природы, в большинстве случаев возникающих по вине человека.
Четвертая группа проблем, связанная с необходимостью воссоздания лесного машиностроения и разрушенной по вине реформатов научно-технической базы, обеспечивающей инновационный путь развития лесного сектора экономики, должна быть особым объектом внимания федерального правительства. Надеемся, что Совет лесного комплекса примет необходимые меры для их решения. Но прежде всего требуется выработать взвешенную государственную политику в этой области не монопольно теми или иными федеральными ведомствами, а на корпоративной основе с участием всех заинтересованных субъектов лесных отношений и научного сообщества.
Для решения многих из названных проблем необходим адекватный экономический механизм, который при всей своей многокомпонентности должен строиться на основе рентного подхода, предполагающего, что объектом лесопользования должны быть экономически доступные ресурсы и услуги, обеспечивающие безубыточную деятельность как владельцев лесов, так и самих лесопользователей.
При использовании лесных ресурсов затраты на их воспроизводство должны окупаться при реализации получаемой продукции и возвращаться лесопользователям как источники их финансирования без отчислений в региональные или федеральный бюджеты, что было до сих пор и что затрудняло их последующее использование. В тех случаях, когда арендатор или другой лесопользователь вызывает сомнение либо нарушает договорные обязательства, для контрмер и до революции в России использовался прием «залога» , достаточного для компенсации возможных нарушений, который возвращался субъектам при выполнении всех предписаний.
Что касается ренты, то она должна отчисляться в соответствующие бюджеты по законодательному соглашению с учетом возложенных полномочий на разных уровнях управления. В связи с передачей многих полномочий по управлению лесами субъектам РФ, очевидно, в адекватных пропорциях должен быть распределен и аккумулируемый в консолидированном бюджете чистый лесной доход, что требует предварительных обоснованных расчетов.
При таком рентном подходе изменится и характер самих субвенций. Ныне они сводятся в основном к финансированию текущих затрат, которые в рамках простого воспроизводства должны покрываться за счет текущей деятельности лесопользователей. Все остальные затраты относятся к масштабам расширенного воспроизводства и финансируются за счет инвестиций. При этом субвенции из федерального бюджета должны иметь инвестиционный характер, предусматриваемый для конкретных мероприятий, входящих в инвестиционный проект.
Именно чистый лесной доход, аккумулируемый в консолидированном бюджете, должен быть источником инвестиций, обоснованных в федеральных и региональных лесных программах.
И только за счет этих источников может рассматриваться участие государства в строительстве определенных видов лесных дорог для расширения доступности лесных ресурсов, инфраструктурных объектов (например, по охране лесов от пожаров и защиты от вредителей), в принятии мер по повышению продуктивности лесов (реконструкции, осушении и т. п.), лесоразведению, подготовке кадров, финансированию научных исследований, выполнению международных обязательств (содержанию заповедников, лесов особо охраняемых природных территорий, не приносящих чистого дохода) и др.
Предлагаемый переход на рентный подход потребует перестройки не только образа мышления ответственных работников органов управления лесами по всей вертикали власти, но и перестройки всей их работы по планированию и отчетности, а также корректировки Лесного и Бюджетного кодексов, которые вышеперечисленные проблемы не решают. Для реализации такого подхода потребуется и адекватная ему институциональная инфраструктура. Достаточно отметить, что ни один из федеральных органов, тем более региональных, не имеет служб для отслеживания цен на ресурсы и услуги леса, а также на основные виды лесопродукции на внутренних и внешних рынках, не говоря о тех, которые должны заниматься определением стартовых цен, экономически доступных ресурсов, обоснованным прогнозированием и планированием на разных уровнях управления лесами. Общей бедой для лесных отраслей стало отсутствие надежной нормативной базы для планирования и проектирования соответствующих мероприятий, в том числе для инвестиционных проектов. Как при этом можно поддерживать доверие между органами управления и лесопользователями при установлении договорных отношений?
Надо сказать, что все эти вопросы для перехода к рентному подходу на протяжении последнего десятилетия неоднократно ставились перед руководством Рослесхоза и МПР России. Мало того, создавались межведомственные рабочие комиссии с участием ученых, представителей органов управления ряда ведомств и бизнеса. Результаты их работы рассматривались даже на коллегиях, одобрялись, но выполнение рекомендаций откладывалось на неопределенное время. Главным тормозом был образ мышления руководителей Минэкономразвития и торговли, Минфина и Федеральной налоговой службы, привыкших оперировать налогами и индифферентно относиться к рентным платежам.
Ныне платежи за лесные ресурсы признаны неналоговыми, но они не стали и рентными платежами. Они по-прежнему, как и в доперестроечные времена, остаются затратными по содержанию и административными по методу определения. Такого рода платежи никакого отношения к рыночной экономике не имеют. Поэтому переход к рентным платежам в условиях рыночной экономики для лесного сектора России неминуем, и чем раньше и осознанно он будет совершен, тем быстрее будут упорядочены экономические отношения как между субъектами органов управления по федеральной вертикали, так и между ними и лесопользователями. А без такого перехода требование устойчивого управления лесами останется на уровне деклараций.
Все вышеизложенное представляет попытку анализа и обобщения основных проблем лесной экономики, главным образом в области использования и воспроизводства лесных ресурсов, без охвата проблем, относящихся сугубо к ЛПК. Разумеется, положения автора не бесспорны, но постановка их может быть предметом для последующего обсуждения.

Список литературы

1. Лобовиков М.А. Контрактная экономическая организация лесного хозяйства. СПб., 1997.
2. Методические рекомендации по организации лесного хозяйства и устойчивого управления лесами / Н.А. Моисеев, А.В. Побединский, B.C. Чуенковидр. М., 2001. 37 с.
3. Моисеев Н.А. Воспроизводство лесных ресурсов (вопросы экономики, планирования и организации). М., 1980. 263 с.
4. Орлов М.М. Лесоустройство (Т. I-III). Л., 1928. Т. I – 428 с.; т. II – 326 с.; т. III-348 с.
5. Рудзкий А.Ф. Руководство к устройству русских лесов. 2-е изд. СПб., 1893.462 с.