История проходит через Дом человека,
через его частную жизнь…
Ю.М.Лотман “Беседы о русской культуре”.
На полках книгохранилищ больших и малых библиотек есть книги, которые долгие годы пребывают в забвении. И только какой–нибудь случай позволяет увидеть и раскрыть интереснейшие моменты как в истории создания книги, так и в судьбе ее автора.
Богата и разнообразна коллекция книг краеведческой тематики прошлого века в фондах Вологодского музея-заповедника. Это книги по истории, географии, религии, справочные пособия. И совсем немного изданий художественной литературы местных авторов, напечатанных в вологодских типографиях. Поэтому всегда, когда взгляд останавливался на книге “Санскритские поэмы” Калидасы в переводе Н.Волоцкого, напечатанной в Вологодской губернской типографии в 1890 году, невольно возникал немой вопрос. Действительно, для Вологды того времени это было не обычное издание. Вот какой отзыв о книге вскоре после ее выхода в свет появился в столичном журнале “Исторический вестник”: “Так как в нашей литературе ходит больше слухов о необычайной красоте и роскоши индийской поэзии, чем трудов, которые могли бы хоть несколько ознакомить читающую публику с этой действительно богатой литературой, всякая книга в роде книги г.Волоцкого, должна быть встречена с благодарностью, особенно имея в виду то, что автор работал в весьма неудобных условиях провинциальной жизни. Составить и издать в Вологде такой труд – несомненно есть великий подвиг…”.1 Но вологжане почему-то не оценили труд своего земляка. Книга прошла незамеченной, даже в библиографическом указателе П.А.Дилакторского эта книга не указана, не говоря уже о рецензиях на нее в местных изданиях.
А между тем, это было одно из первых изданий в России. Калидаса великий поэт и драматург Индии. Он жил почти шестнадцать столетий назад. Европа впервые познакомилась с ним лишь на рубеже ХVIII века. В 1789 году было переведено на английский, а в 1791 году на немецкий языки самое известное произведение Калидасы драма “Сакунтала”. В России в 1792 году известный писатель и историк Н.М.Карамзин впервые опубликовал в “Московском журнале” перевод с немецкого нескольких актов из “Сакунталы”. Карамзин писал: “Почти на каждой странице сей драмы находил я величайшие красоты поэзии, тончайшие чувства, кроткую, отменную, неуяснимую нежность, подобную тихому майскому вечеру… Калидас для меня столь же велик, как и Гомер…”.2 И лишь в 1879 году появился научный перевод этой пьесы с санскрита на русский язык, сделанный лингвистом А.Путятой. Перевод вологодского автора Николая Аполлоновича Волоцкого был третьим в этом списке. Но помимо “Сакунталы” книга Волоцкого включала в себя поэмы “Облако-вестник” и “Род Рагху”. Перевод обеих этих поэм был сделан в России впервые.
Кто же он был, переводчик этой книги? Какой отзвук в его душе нашли произведения великого поэта древней Индии? И что заставило его, человека далекого от литературы, как мы увидим в дальнейшем, вначале заняться переводом, а потом на собственные средства издать свой труд?
Впервые этой книгой и судьбой ее автора Волоцкого Николая Аполлоновича заинтересовался старейший краевед Панов В.К.3 Ему удалось проследить основные факты биографии автора перевода Калидасы. Однако дальнейшее изучение архивных документов позволило расширить круг биографических сведений, его родственных связей и привязанностей.
А родственные связи Волоцкого Н.А. по материнской линии корнями своими уходят в ХVIII век.4 Дед его Петров Данило Андреевич в 1779 году по окончании Московского университета в звании коллежского переводчика год служил в типографии Н.И.Новикова корректором и переводчиком. Им была переведена, а в 1781 году напечатана в типографии Московского университета книга “Женская уборная комната, или точное изображение великого света, представляющее различные нравы обоего пола людей по жизни…”. Небезынтересно отметить, что его младший брат Александр Андреевич Петров, друг юности Н.М.Карамзина, также по окончании Московского университета служил переводчиком в типографии Н.И.Новикова и Типографической Компании, принадлежащей масонскому Дружескому ученому обществу, членом которого он был. Он жил в Москве и входил в круг людей, составляющих интеллектуальную элиту общества того времени. Позднее Н.М.Карамзин, оценивая переводческую деятельность своего друга, писал: “Разные переводы им изданные доказывают, что слог его был превосходен”.5
Отец обоих братьев Петров Андрей Петрович служил в Вологодском наместническом правлении. Вероятно, не без влияния сыновей он становится комиссионером Н.И.Новикова и в 1779 году открывает в Вологде первую книжную лавку, немало способствуя тем самым приобщению провинциального общества к чтению.
В 1780 году его старший сын Данило Андреевич Петров возвращается в Вологду, где начав службу с должности уездного стряпчего в наместничестве, благополучно поднимаясь по служебной лестнице, дослужился до чина статского советника в должности председателя гражданской палаты.6 Столь удачная карьера резко оборвалась в 1814 году, когда он был предан суду “за лихоимство”. Имел ли место этот факт в действительности или это был способ избавиться от неугодного чиновника, нам не известно. Но, как бы то ни было, после повторного рассмотрения дела в 1819 году “по решению правительствующего Сената был оставлен в подозрении и впредь не велено ни к каким должностям не определять и не выбирать”.7
Личная жизнь Данила Андреевича складывалась не просто. Третьим браком он был женат на Лисовской Варваре Алексеевне, которая была его моложе более чем на 20 лет. Она принадлежала к тому типу властных, далеко не бескорыстных женщин, которые не ограничивают себя в поведении ни моральными нормами, ни рамками светских приличий. В семье от этого брака было пять детей: две дочери – Мария и Александра и три сына – Алексей, Сергей, Александр. (Вероятно в память о своем брате Данило Андреевич двоих своих детей назвал его именем). Старшей дочерью была Мария Даниловна Петрова 1802 г. рождения, мать Николая Аполлоновича Волоцкого. Семья статского советника Петрова Д.А. жила в каменном доме в третьей части города Вологды, что в приходе Сретенской церкви.8 Данило Андреевич “имел за собой” деревни с крестьянами и землей в Вологодском, Грязовецком, Кадниковском и даже Череповецком уездах.9 Дети получили домашнее образование, а мальчики, как и большинство сыновей вологодских дворян, продолжили образование в Ярославском Демидовском лицее.10
В доме Петровых скорее всего имелась неплохая библиотека, как непременный атрибут жизни просвещенного провинциального дворянства того времени. Известно, что в 1804 году на торжествах по случаю открытия Вологодской гимназии председатель гражданской палаты Петров Д.А. “принес в дар гимназической библиотеке 116 книг на разных иностранных языках”.11 В каталоге книг гражданской печати Череповецкого музея есть книга с записью: “Из книг Данила Петрова”.12 Скорее всего это не случайное совпадение, ведь он был владельцем деревень в Череповецком уезде. А среди книг Вологодского музея может представлять интерес книга с записью: “Из книг Петра Петрова”. У Данила Андреевича от второго брака был сын Петр, поэтому вполне логично предположить, что и эта книга могла находиться в семейной библиотеке Петровых.13
Вскоре после увольнения со службы Д.А.Петрова его жена Варвара Алексеевна “расторгшись от супружества”, забрав с собой детей, оставила мужа и поселилась в своей усадьбе Вознесенское Грязовецкого уезда.
А 28 февраля 1818 года на имя Вологодского губернского предводителя дворянства поступают два прошения от статского советника Данила Андреева сына Петрова и от флота капитана II ранга Ивана Сергеева сына Лисовского с просьбой о защите чести и достоинства дочери и внучки Петровой Марии Даниловны. Как свидетельствуют сохранившиеся архивные документы, самодурство и нравственное убожество бывшей жены Данила Андреевича достигло таких пределов, что она свою несовершеннолетнюю дочь Марию обманным путем выдала замуж за “жительствующего у нее управителя имением, коллежского регистратора из приказно-служительских детей” Зубова Петра. И только вмешательство отца и деда, а также предводителя дворянства Грязовецкого уезда Брянчанинова А.С. (владелец усадьбы Покровское, отец святителя Игнатия Брянчанинова) помогли вырвать ее из рук новоиспеченного мужа и морально ущербной матери. Однако ей пришлось пройти долгий и мучительный путь судебных тяжб и разбирательств14.
Эта драматическая история наложила глубокий отпечаток на всю последующую жизнь Марии Даниловны. Замуж она вышла поздно за мелкопоместного дворянина Волоцкого Аполлона Панкратьевича и почти безвыездно жила в усадьбе мужа сельце Миленево Грязовецкого уезда.15 В семье было 3 детей – Николай, Владимир и дочь Лидия. Старший сын Николай Аполлонович Волоцкой родился 27 сентября 1837 года.16 Мальчики учились в Вологодской гимназии, но Николай ее не закончил, а из пятого класса “в службу вступил”, сдав экзамены в Александровский Московский корпус. Служил в Лейб-Егерском пехотном Бородинском Его Величества полку. В 1857 году в возрасте 19 лет был произведен в прапорщики. А в феврале 1858 года уволен в отпуск, из которого по болезни не вернулся.17 К этому времени его мать овдовела и ей было не под силу оплачивать большие затраты, которые требовала военная служба сына.
Помимо усадьбы Миленево, где жила семья Волоцких, в наследство от отца Петрова Д.А., умершего в 1824 году, Мария Даниловна получила усадьбу Орешково Грязовецкого уезда с несколькими деревнями и десятками душ крестьян.18 Теперь старший сын взял на себя все заботы по ведению хозяйства и управлению имениями.
В 1860 году умер младший брат Марии Даниловны – Александр Данилович Петров. В звании подпоручика он вышел в отставку, женился, но рано овдовел. Александр Данилович был рачительный хозяин. В 1854 году он покупает у подпоручицы Золотиловой Варвары Васильевны сельцо Чагрино в Грязовецком уезде, которое находилось всего в одной версте от усадьбы Орешково.19 И не его ли усилиями рядом с усадьбой был заложен великолепный парк, по воспоминаниям современников, представляющий “живой гербарий южных и восточных видов древесной растительности”. Известно, что в 1902 году его сын Николай Александрович Петров выписал из Сибири кедры и расширил площадь парка до 3 га.20 Усадьбы давно уже нет, а знаменитая Чагринская кедровая роща уже в наше время стала охраняемым законом памятником природы и до сих пор радует своей красотой.
Ко времени смерти Александра Даниловича его сыну Николаю было 5 лет, а старшая дочь Леонила воспитывалась в Московском Александровском институте. Согласно указу Вологодской дворянской опеки опекунами детей и всего движимого и недвижимого имения умершего, состоящего в сельцах Старое Вологодского уезда, Чагрино Грязовецкого уезда и собственного дома в Вологде в приходе церкви Покрова на Козлене становятся губернская секретарша Мария Даниловна Волоцкая и ее сын прапорщик Николай Аполлонович Волоцкой.21
Попечение о маленьком Николае взяла на себя Мария Даниловна. Мальчик занимался с домашними учителями, а потом поступил в Вологодскую гимназию.22 Николай Аполлонович в прибавление к своим имениям вел хорошо налаженное хозяйство дяди. И преуспел на этом поприще, о чем свидетельствуют ежегодные опекунские отчеты.23 Спустя немногим более 10 лет в газете “Вологодские губернские ведомости” он даже обобщил свой опыт в статье “Состояние земледельческого и крестьянского хозяйства в Грязовецком уезде”.24 Новые экономические условия, сложившиеся после освобождения крестьян приводят его к выводу о “невозможности вести хозяйство прежним путем”. Он не видит способов устройства его более рациональным образом и с сожалением констатирует упадок помещичьего хозяйства, “что является причиной бесчисленных продаж имений, отдачи их в аренду за деньги или половину продукта”. Но понимание этого придет позднее. Пока же он полон радужных планов и надежд.
В 1867 году Николай Аполлонович женился на своей кузине Елене Александровне Седаковой. Ее мать Александра Даниловна приходилась младшей сестрой его матери. В фондах Вологодского музея-заповедника имеется живописный портрет Александры Даниловны. С портрета смотрит молодая очаровательная девушка с выразительными серыми глазами. Не случайно она изображена с письмом в руке. Переписка на протяжении многих лет была неотъемлемой частью ее жизни. В конце 30-х годов она вышла замуж за Седакова Александра Измайловича, “корнета лейб-гвардии казачьего полка”.25 (Его акварельный портрет, правда не столь выразительный, также хранится в музее). Он служит и дома бывает наездами. Об этом говорят записи в клировых ведомостях Вознесенской на Кохтоше церкви Грязовецкого уезда, где он значится временно живущим на 1845 год как гвардии поручик, а в 1847 году уже как штаб-ротмистр.26 В 1851 году Александр Измайлович уходит в отставку в звании штаб-ротмистра и навсегда поселяется в имении своей жены усадьбе Вознесенское.27 В семье было 3 дочери – Елена, Анна и Александра. Старшая из них Елена и стала женой Волоцкого Николая Аполлоновича.
Случилось так, что трагическая судьба в личной жизни матери – Волоцкой Марии Даниловны каким-то образом отразилась на судьбах ее сыновей. Младший сын Владимир так и не женился, прожив всю жизнь в усадьбе Миленево Грязовецкого уезда. А Николай хоть и женился, но на своей двоюродной сестре. Согласно православным обычаям союзы между двоюродными братьями и сестрами не допускались. Вероятно, обе семьи были настроены против этого брака, т.к. пожениться они смогли, когда мать жениха и отец невесты уже умерли, а Николаю Аполлоновичу в это время было 30 лет. И несмотря на то, что им удалось обвенчаться, брак их по распоряжению Синода был расторгнут, а дети признаны незаконными. В семье было 3 детей – Иосиф, Мария и Александра. Тяжелые несчастья одно за другим обрушиваются на семью. Умирают старшие дети - Иосиф и Мария. Елена Александровна тяжело переживала утрату детей и оскорбительное порицание общества. Она умерла незадолго до того, как Высочайшим указом Николаю Аполлоновичу удалось добиться признания брака и детей рожденных в нем законными.28
Беда, обрушившаяся на него, разрушила размеренный уклад усадебной жизни, но не сломала Николая Аполлоновича. Он ищет забвение в работе и находит его на государственной службе. Как следует из его формулярного списка, начиная с 1875 года он избирается депутатом в Вологодское дворянское собрание, заседателем дворянской опеки. В течение 12 лет, а это четыре срока, Волоцкой Н.А. исправлял должность предводителя дворянства Грязовецкого, а потом и Вологодского уездов. Надо отметить, что должность эта была выборная и весьма почетная. Предводителями дворянства выбирались действительно уважаемые люди. В 1884 году за выслугу “узаконенного срока по выборам дворянства был пожалован орденом Святого Владимира 4 степени”.29
Теперь по долгу службы он чаще живет в городе, где у него на Власьевской улице собственный дом. Николай Аполлонович частый гость в доме вологодского помещика Юлия Михайловича Зубова. Это глава большой семьи, высокообразованный человек, пишущий стихи, сочиняющий музыку, участвующий в театральных постановках. В 1890 году под псевдонимом Иван Волгин он издает на собственные средства поэму “На юг!”. В письме матери в сельцо Кузнецово Кадниковского уезда 21 июня 1886 года его сын Юлий Юльевич Зубов пишет: “13 июня папаша ездил в разные места по делам и мы сошлись с ним у Волоцких, у которых и обедали, затем проводили Николая Аполлоновича в клуб. 14 июня, едва мы встали, пришел Николай Аполлонович и сидел у нас…”30
Он часто бывает в доме Кульчицких, что на Ильинской (ныне Засодимского) улице. Здесь жила с семьей родная сестра жены и его двоюродная сестра Александра Александровна Седакова (в замужестве Кульчицкая). Позднее в этот дом к ее сыну Кульчицкому Николаю Дмитриевичу будет наведываться писатель Иван Евдокимов.31
Какое же место в жизни Волоцкого Н.А. занимала книга? Наличие большой библиотеки в его доме мы можем только предполагать. Хотя косвенно об этом говорит ремарка из письма Ю.Ю.Зубова: “Вчера получил письмо от Николая Аполлоновича. Николай Аполлонович в восторге: получил он наконец 18 томов Ругонов Маккар (Эмиля Золя – Н.М.) и приготовляется их перечитывать…”. Работу над переводами произведений Калидасы, которые также были в его библиотеке, он мог осуществлять по французскому изданию 1859 года и по одному из немецких изданий 1867 или 1876 гг., т.к. они попадают в возможные хронологические рамки знакомства Волоцкого с этими произведениями Калидасы.32
Думается, интерес к творчеству Калидасы поддерживался глубоко личным отношением переводчика к его поэзии. Именно в поэтических образах этого поэта древней Индии Волоцкой Н.А. нашел отзвук своим мыслям и чувствам, связанным с потерей любимой жены и счастливой семейной жизни. Издавая свой труд, он отдавал дань памяти близкому человеку. Книга была напечатана на средства автора, о чем говорят периодически появляющиеся объявления в газете “Вологодские губернские ведомости” о возможности приобретения книги у издателя Н.А.Волоцкого.33
Книга “Санскритские поэмы” Калидасы в переводе Н.Волоцкого не имеет ни предисловия, ни посвящения. И только в самом конце ее, для того, чтобы облегчить читателю понимание текста, дается пояснение отдельных слов и выражений. Хотя Волоцкой не прячется под маской псевдонима, как это сделал Зубов Ю.М. при издании своей книги “На юг!”, но авторство свое обозначает несколько безлико: “Перевод Н.Волоцкого”. Фамилия Волоцких была распространенной в Вологде и исследователю пришлось проделать определенную работу, чтобы узнать, что автором перевода был не кто иной, а именно Николай Аполлонович Волоцкой.34
Нам почти ничего не известно о последних годах жизни переводчика Калидасы. В 1897 году его единственная дочь Александра вышла замуж за блестящего молодого офицера из знатной вологодской семьи – Юлия Юльевича Зубова (по злой иронии судьбы однофамильца человека, который сломал жизнь ее бабушки) и уехала на место службы мужа в Белосток.
Мы не знаем, что послужило причиной поспешной продажи за несколько месяцев до смерти “сельца Миленево Грязовецкого уезда с существующей пашнею, скотом и всеми хозяйственными постройками с 500 десятинами земель, из коих 300 десятин береженого в продолжении 50 лет леса; сельца Орешково в Грязовецком уезде с домом, рощами и хозяйственными постройками, а также физического кабинета с машинами: динамо, электрической, пневматической, а также пианино, гармонифлют, скрипки и др. вещей…”.35
Умер Николай Аполлонович Волоцкой 22 сентября 1898 года, как написано в формулярном списке, “состоя на службе”.
Не будучи фигурой отмеченной печатью большого таланта или редкой самобытности, Волоцкой Н.А., тем не менее, интересен нам как личность, воплотившая в себе лучшие культуротворческие традиции нескольких поколений вологодского провинциального дворянства.
П р и м е ч а н и я.