Далее дано примечание: «При погрузке музейных предметов 24/XI ошибочно увезены из квартиры Шалыгина два кресла, снятые с учета по акту от 24/XI-27 г. (раздел I, порядковый номер 4), и должны быть возвращены в совхоз Куркино».
Еще ниже поправка к акту: «На учете госмузея также остаются кресла красного дерева и подставка от зеркала красного дерева».
Также управление группы совхозов попыталось возвратить из госмузея мебель, числящуюся в разделах IV, V, VI настоящего акта [13].
О чем же свидетельствуют приведенные в работе документы? В октябре 1918 года ВЦИК принял декрет «О регистрации, приеме на учет и хранении памятников искусства и старины, находящихся во владениях частных лиц, обществ и учреждений», который в отношении Куркинской дворянской усадьбы был выполнен частично и то благодаря огромным усилиям музейных работников, людей, которые в последующем внесли огромный вклад в сохранение памятников культуры – Н.Д. Дмитриевского, И.В. Федышина.
На примере Куркинской усадьбы мы видим, как утрачивалась провинциальная дворянская культура. После национализации имения Спасское-Куркино его земли, хозинвентарь, постройки были переданы в ведение совхоза. Господский дом отдается под приют. Н.Д. Дмитриевский забил тревогу. Редкая мебель Елизаветинской эпохи оказалась в частных руках, как свидетельствовал «Акт от 4 февраля 1924 г. научно-художественной экспертизы по осмотру движимого имущества совхоза «Спасское-Куркино», находящегося под охраной и на учете главмузея» [14]. В частных руках на квартирах было 60 вещей по документу. А сколько разошлось неучтенных, а значит и уже забытых. Документы музея 1927-1929 годов нам рассказывают, как относились к сохранению музейных редких вещей.
Во-первых, часть их не оказалась на месте при проведенной музеем проверке. Причем часть вещей пропала именно из квартир. Во-вторых, с редкой мебелью безобразно обращались. Например, диван стиля барокко с мягкой спинкой первой половины XIX века из квартиры управляющего – обивка на сиденье и левом локотнике порвана [15], кресло красного дерева XVIII века из квартиры К. – локотник поломан [16], кресло фанерованное красным деревом, мягкое с закругленной спинкой первой половины XIX века из квартиры X. – обивка на спинке новая, на сиденье старая порвана [17], кровать белого дерева, спинка выгнутой формы с рельефной резьбой из квартиры Г. – лакировка вытерта, условия хранения неудовлетворительные [18], шкафик карельской березы стиля начала XIX века из квартиры П. – нет карниза справа [19]. Этот список можно было бы продолжать. Объяснить варварское отношение к музейным вещам, несмотря на предупреждения музейных работников, неграмотностью населения затруднительно, потому что перечисленные граждане являлись управленцами и были людьми грамотными, но бескультурными. Факт вопиющей бескультурности заключался в том, что им в их обиходе потребовалось всего 2-3 года, чтобы поломать, испортить редкую мебель, которая сохранялась на протяжении XIX столетия, и даже XVIII века.
Третий момент, который хотелось бы подчеркнуть, – это политика Советских органов власти. Когда проверка губмузея 5-7 апреля 1927 года установила пропажу вещей из совхоза, музейные работники забили тревогу, обратились к законным властям – в губернский административный отдел Вологодского губернского исполнительного комитета Совета рабочих и крестьянских депутатов. Вологодский госсельтрест 4 июня 1927 года ответил, что «указанное музейное имущество в совхозе имеется все полностью» [20]. Административный отдел Вологодского губисполкома в лице начальника ГАО Шаулина сначала 11 июня 1927 года «в категоричной форме предлагает все художественные ценные предметы, находящиеся в совхозе Куркино, вывезенные губсельтрестом, каковые взяты на учет Вологодским губмузеем и до сего времени, не сданные в Губмузей, немедленно сдать» под угрозой судебного преследования виновных лиц [21], но после ответа, пришедшего в этот же день, 11 июня 1927 года из Москвы от Государственного хозяйственного треста 11 июня 1927 года, что все имущество в сохранности и может быть передано в музей [22], Шаулин тут же направляет другой ответ. Переписка возвращается, и «ГАО не находит нужным проводить какое-либо расследование по существу переписки» [23]. И это несмотря на просьбу ГУБО дать распоряжение о выяснении нахождения вывезенных предметов [24].
Нужно отдать должное настойчивости музейных работников и прежде всего И.В. Федышина.
24 ноября 1927 года была проведена проверка ху дожественно-исторических предметов, вывезенньп из Куркино в госсельтрест. Мебель там оказалаа испорченной, сломанной, то есть была приведена настолько в плохое состояние, что комиссия настаивала на судебном расследовании [25]. Музею не удалось добиться, чтобы виновные ответили по суду. Единственное, что музей смог сделать, это вывезти предметы старины для сохранения.
ПРИМЕЧАНИЯ
1 Подробнее см.: Обрядина В. Как погибаа ансамбль усадьбы «Куркино» (по материалам начала XX века) // Известия ВОИСК. Вып. XII. -Вологда, 2002. – С. 68-72.
2 ВГИАХМЗ. Ф. 52. Оп. 3. Д. 3. Л. 1, 2.
3 Там же. – Д. 20. Л. 1, 1а; 2, 2а; 3, За.
4 Там же. – Л. 6-35. 6 Там же. – Л. 10.
6 Там же. – Л. 9.
7 Там же. – Л. 12.
8 Там же. – Л. 14.
9 Там же. – Л. 26.
10 Там же. – Л. 27.
11 Там же. – Л. 28.
12 Там же. – Л. 32.
13 Там же. – Д. 3. Л. 135, 135а, 136, 136а, 137, 137а, 138.
14 Там же. – Д. 20. Л. 4, 4а, 5.
15 Там же. – Л. 28.
16 Там же.
17 Там же. – Л. 28а.
18 Там же.
19 Там же.
20 Там же. – Л. 9.
21 Там же. – Л. 10.
22 Там же. – Л. 11.
23 Там же. – Л. 13.
24 Там же. – Л. 20.
25 Там же. – Л. 26.
Юлия Шихова,
ученица 11 класса средней общеобразовательной школы №3 г. Тотъмы.
Научный руководитель – учитель русского языка и литературы Ольга Николаевна Зайцева.
ИЗ ИСТОРИИ ТОТЕМСКОГО ДУХОВНОГО УЧИЛИЩА
История духовного училища в Тотьме начинается 12 декабря 1814 года. В этот день «по предписанию Московского академического правления ... объявлен на должность ректора Тотемского уездного духовного училища Максим Савинов, которому и предоставлено было [право] открывать в Тотьме духовное училище». Открытие училища состоялось 24 января 1815 года в помещении, которое было I выделено епархиальным начальником во флигеле I Спасо-Суморина монастыря.
Первоначально училище разделялось на уездное с двумя отделениями (высшим и низшим) и приходское с двумя классами. При открытии учебного заведения в него поступило 68 учеников (в том числе 9 переведены из народного училища): в высшее отделение уездного училища поступило 14 человек, в низшее – 19 человек, в приходское училище во 2-й класс – 15, в 1-й – 20 учеников.
День открытия Тотемского духовного училища стал знаменательным днем в истории города. Торжества начинались в 9 утра 24 января. Все городские священнослужители, ученики, учителя нового учебного заведения, горожане под звон колоколов отправились крестным ходом из Богоявленского собора в Спасо-Суморин монастырь. По прибытии в монастырь соборно была отслужена Божественная литургия в Александро-Невском храме, а затем благодарственный молебен. Далее все присутствующие отправились в здание духовного училища, и там учитель высшего отделения Малевинский, «взойдя на кафедру, прочел введение к уставу уездных училищ и ... параграфы о предметах, назначенных к преподаванию в уездных и приходских училищах» [1]. Учитель низшего отделения Попов прочитал оду, им написанную, а Малевинс-кий произнес речь о пользе наук, преподаваемых в духовных уездных училищах.
Первым уроком, с которого было начато преподавание, стал Закон Божий. Бедным ученикам в этот день были розданы учебники (28 экземпляров). «Все зрители не только духовного, но и светского звания тронуты были сим событием до глубины сердца, все прославляли несравненного Монарха, среди военных громов и бурь пекшегося о тишине и благосостоянии церкви все с любопытством осматривали училищные комнаты и некоторым из учеников задавали благосклонные вопросы» [2].
Из источников, находящихся в архиве Тотемского музея, известно, что более 85 лет духовное училище размещалось в зданиях, не приспособленных для нужд учебного заведения. Таков был дом, принадлежащий Спасо-Суморину монастырю, таков деревянный дом Нератова, старый, полуразвалившийся. В нем училище находилось с 8 октября 1824 года. К сожалению, установить, где стоял этот дом, нам не удалось.
В 1844 году правление семинарии решилось купить для училища каменный двухэтажный дом с двумя флигелями, построенный купцом Кузнецовым и принадлежащий присутственным местам. Это здание было переоборудовано и перестроено. В нем планировалось разместить классные комнаты и «бурсу» (общежитие) [3]. Городской врач Бурцев, приглашенный на собрание правления училища по поводу массовых эпидемических заболеваний учащихся, так характеризовал состояние комнат училища: «Духовное училище помещается в бывшем купеческом доме, не имеющем положительно никаких приспособлений для учебного заведения, поэтому некоторые классные комнаты совсем проходные и дети одного класса имеют постоянное общение с детьми других классов». Спальни учеников помещались в отдельном бурсацком флигеле, состоящем из четырех комнат, которые ранее служили конюшнями [4].
Вероятно, из всех учебных заведений в Тотьме общежитие впервые появилось в духовном училище. В городе еще не был накоплен опыт по организации и содержанию «бурсы».
Различные проверки по епархиальному ведомству отмечали неудовлетворительную «постановку» учебного и воспитательного процесса в училище, указывали на необходимость изыскать средства для постройки нового здания училища с общежитием, где могли бы разместиться все воспитанники. Особенно остро вопрос о строительстве общежития для учащихся встал в 1879 году. В этом году было закрыто Вельское духовное училище (Тотемский и Вельский учебные округа были соединены), и, как следствие, увеличилось число проживающих в общежитии. А.П. Полиевктов отмечает, что число учащихся (вероятно, тех, которые проживали в бурсе) до 1879 года не превышало 80 человек, а после объединения их стало в два раза больше.
Указ Св. Синода от 6 марта 1881 года и 1 апреля 1887 года предписывал архиерею «расположить» окружное духовенство к решению этого вопроса. Но решение затянулось на долгие годы. Причина подобной медлительности заключалась в бедности церквей округа, «ив обычное время несущих большое обложение».
Очередная ревизия члена учебного комитета И.К. Зинченко застала училищные здания в том же виде, что и ранее. Ревизор писал в своем отчете: «Училище помещается в собственном каменном двухэтажном доме и двух флигелях. Спальни крайне неудовлетворительные в гигиеническом отношении вследствие устройства топки печей из холодного коридора, нерационального устройства форточек и тесноты. Воздух в них нестерпим, клопов необыкновенное множество, сам смотритель живет в обстановке неряшливой, довольствуется квартирой сырой и непроветриваемой» [5].
В 1897 году (в некоторых источниках – 1898 году) были начаты работы по переустройству здания училища: разработан южный флигель, заложен фундамент, и начата кладка нижнего этажа. На строительство нового здания потребовалось значительное количество кирпича. Для этого училище выстроило собственный кирпичный завод на арендованной у Богоявленского собора земле. Автором проекта (техником) постройки нового здания училища был Федор Иванович Лашин, инспектор-учитель Петровской ремесленной школы [6].
В 1899 году строительство здания было «вчерне» закончено. Переустроили старый двухэтажный дом для квартир «начальствующих лиц», окончены две каменные пристройки к нему. Штукатурные работы производили крестьяне Вологодского уезда Семенковской волости села Прилуки Константин Масленников и его сын Николай. Окончательная отделка здания была закончена в 1901 году, и 15 декабря этого года последовала приемка здания съездом духовенства [7].
Д.А. Григоров, характеризуя место расположения духовного училища, писал следующее: «На восток от северной части площади, на углу Почтовой улицы и Большой Садовой, расположено обширное каменное двухэтажное с домовой церковью здание Тотемского духовного училища...» [8], Классный и общежительный корпуса непосредственно примыкают к старому двухэтажному дому и служат его продолжением. Фасад здания обращен на юг. Там на втором этаже, в юго-западном углу, над вестибюлем, находилось лучшее украшение здания – церковь во имя преподобного Сергия Радонежского, рассчитанная на 300 человек. Иконы для иконостаса писал тотемский художник Ф.М. Вах-рушев, ученик И. Репина.
В южной части здания на верхнем этаже находились четыре класса, общий коридор, заменяющий рекреационный зал. На первом этаже – швейцарская, столовая на 150 человек, две гардеробные, кухня. В западном крыле нового здания и в старом помещались учительская, ученическая библиотека, правление, квартира эконома, архив, квартира смотрителя и помощника смотрителя. Восточное крыло выходило в сад. В этой части здания находились спальные комнаты, рассчитанные на 100 человек, умывальная комната, клозет, кладовая, комната для гимнастики, квартира надзирателя, помещение для повара и служителей. Расположение помещений было в основном удачное, однако отмечены и некоторые недостатки проекта: связь нового корпуса со старым (в старом быстро истлевал пол, так как располагался на одном уровне с площадью двора), неудачная форма здания (при строительстве третьего этажа сэкономили бы поверхность крыши и фундамента), нет подходящего помещения для ученических вечеров и духовных концертов, черная лестница деревянная.
В начале 1901-1902 учебного года церковь и новое здание были торжественно «освящены Преосвященным Алексием в сослужении целого сонма духовенства в присутствии многочисленных гостей и молящихся» [9].
Таким образом, здание духовного училища первое по величине здание в Тотьме и первое в ряду других зданий духовных училищ Вологодской епархии.
Сегодня в западном фасаде здания (расположенном по улице Ворошилова) находится краеведческий музей и его фонды (научный архив). Южный фасад и западное крыле в настоящий момент занимает средняя школа №3. До 1927 года здесь располагалась школа 2-й ступени, школа-девятилетка с педагогическим уклоном. До 1973 года в этом здании размещалась средняя школа №2, потом восьмилетняя школа до 1989 года.
Если обратиться к внутренней планировке здания, то на данный момент она практически не изменилась: те же чугунные лестницы, ведущие на второй этаж (в южном и западном фасаде), черная деревянная лестница. Расположение классных комнат осталось тем же. В комнатах, предназначенных для общежития, размещаются классы.
По воспоминаниям людей, учившихся в этом здании, и старых работников школы, мы установили, что учебные комнаты были проходными. Возможно, для того чтобы за дисциплиной на уроках мог следить надзиратель, проходя из класса в класс. В настоящий момент почти все учебные комнаты изолированы (проходными остались три кабинета: да – на первом этаже и один – на втором). В помещении, предназначенном для домовой церкви, находится актовый зал. Из источников известно, что церковь была рассчитана на 300 человек. А могло ли на самом деле поместиться там такое количество людей? Вероятно, могло. Во время существования пионерской организации в актовом зале школы проходили сборы пионерской дружины, пионерские слеты. В зале размещалось одновременно 6 – 7 пионерских отрядов по 30 человек каждый (180-210 человек). Со времени существования духовного училища в школе сохранились некоторые физические и химические приборы (на данный момент они находятся в нерабочем состоянии).
За время существования Тотемского духовного училища неоднократно изменялась его внутренняя структура. Первое преобразование низших духовных училищ произошло в 1854 году. Прежние уездные (высшее и низшее отделения) и приходские (1 и 2 классы) училища были соединены в один состав под названием уездного духовного училища, состоящего из трех отделений: высшего, среднего и низшего с двухгодичным курсом. Подготовка детей к поступлению в училище была возложена на родителей.
Очередное преобразование училища последовало в августе 1869 года и состояло в следующем: вместо трех отделений создано четыре класса с годичным курсом обучения в каждом, а пятый приготовительный класс мог быть открываем по желанию окружного духовенства и на их средства.
Первоначально в духовное училище поступали дети священнослужителей из трех уездов: Тотемского, Вельского и Никольского. В 1822 году в Вельске и Никольске были открыты свои училища. Вельское училище закрыто в 1879 году. В 1823 году указом Св. Синода было предписано принимать в училище и детей «светского звания», но сначала как учащихся приватно. Уже с 1837 года они стали учиться наравне «с прочими учениками и пользовались всеми правами, присвоенными кончившим курс духовного училища».
До 1869 года не было определенных правил о возрасте поступающих: вместе с 7-8-летними детьми поступали и юноши 15 лет. Реформа ограничивала возраст поступающих: в первый класс брали детей 10-12 лет.
Поступающие в училище должны были знать церковную и гражданскую «печати», писать по-русски, знать наизусть Символ веры, десять заповедей и общеупотребительные молитвы. Вступительные испытания проходили в сентябре, а учебный год длился до 15 июля. Однако реформа 1869 года внесла свои изменения. Прием в училище стал осуществляться с 16 августа, а учебный год продолжался до 1 июля.
Общее число обучающихся в училище колебалось от 68 до 182 человек. Меньше всего детей в училище было принято в 1815 году (68 человек), в 1878 году (74 человека), в 1879 (80 человек), 1899-1902 годах (87-85 человек). Возможно, относительно небольшое число обучающихся связано с тем, что для приезжих не хватало мест в общежитии, а в уезде свирепствовали различные эпидемические заболевания, а также с открытием в городе других учебных заведений. Самое большое число воспитанников было зафиксировано в 1820 году (182 человека).
Учебный курс уездного училища состоял из следующих предметов: пространный катехизис с изъяснением воскресных Евангелий и Апостолов, Священная история, церковный устав с краткими сведениями об утвари и праздниках церковных, русская грамматика с приучением учеников к правильному изложению своих мыслей на бумаге, славянская грамматика с разбором церковных песнопений, латинский и греческий языки с упражнением в переводах, русская история, география, арифметика, церковное пение, гимнастика и др.[10]
Состав учебных предметов не оставался неизменным. Он обновлялся вместе с изменением структуры учебного заведения. Так, в приходском училище (в одной из частей духовного училища) проходила первоначальная подготовка учащихся к поступлению в уездное училище. Образование, которое там могли дать, вероятно, заключалось в умении читать, писать, считать. Уездное училище готовило учащихся к профессиональной деятельности, то есть к поступлению в семинарию, поэтому основное внимание в училище уделялось древним языкам (латинскому и греческому), на них отводилось 4 и 5 часов в неделю в низшем и высшем отделениях соответственно. Как отмечает А.А. Соколов, преподавание большинства предметов было приспособлено к семинарскому курсу [11].
В связи с реорганизацией училища в 1854 году в состав курса были введены новые предметы: русская история и пение «понаслышке» (употребляемое на церковных службах). Увеличилось и число часов в неделю, отведенное на изучение русской грамматики. С 1869 года в духовном училище был введен новый предмет – чистописание. По новому уставу 1884 года приоритет был отдан русскому языку, увеличено число уроков пения.
Для укрепления здоровья учащихся введены были гимнастические упражнения, этот предмет преподавали отставной фельдфебель П. Дерябин и уездный воинский начальник полковник Г. Саламатин. Полиевктов отмечает, что дети с удовольствием занимались гимнастикой, и «естественная потребность к движению в их возрасте находит для себя разумный и полезный выход» [12].
Временем классных занятий были утренние часы с 9 до 12 и 3-4 часа «пополудни». С 1862 года послеобеденные часы были отменены. Время для занятий отведено с 9 часов утра до 2 часов дня. Продолжительность урока составляла 2 часа, затем 1,25 часа, и, наконец, каждый урок продолжался лишь один час. Недельная нагрузка учащихся вместо 22 часов в неделю стала 23 часа. В конце каждого учебного года учащиеся сдавали экзамены по всем предметам. До реформы в 1869 году такие экзамены были перед Рождественскими каникулами и перед Пасхой. Кроме годичных и полугодичных экзаменов, уставом училища предполагалось сдавать публичные экзамены, которые в училище проводились один раз в 1863 году. Сдавшие экзамены по всем предметам удовлетворительно переводились в следующий класс, а выпускники «назначались» в духовную семинарию. Неуспевающие ученики оставались в том же классе на повторное обучение или увольнялись из училища. До преобразования училища в 1869 году учащиеся могли оставаться в одном и том же классе 2 или 3 курса, то есть могли учиться 4 и 6 лет.
Таким образом, программа обучения в данном учебном заведении имела ряд особенностей, связанных со статусом училища. Особое внимание уделялось предметам гуманитарного цикла.
В научном архиве Тотемского музея мы обнаружили правила поведения воспитанников, датированные 1909 годом [13]. Вероятно, что нормы поведения, существовавшие ранее, мало чем отличались от опубликованных. В «Правилах» отражен суточный распорядок для учащихся. Нужно отметить, что любое дело воспитанники должны были начинать с молитвы (ежедневно в церкви совершалась утренняя молитва, на которой ученики обязательно должны быть). Учащимся предписывалось вести себя скромно, быть вежливыми, на уроках сидеть прямо, не шуметь, не разговаривать, быть опрятно, чисто одетыми, соблюдать чистоту в классах, общежитиях. В каникулы, в праздничные и выходные дни учащихся отпускали домой, при этой им выдавали «билет с баллами по поведению и успехами за прошедшую неделю».
В послеобеденное время дети могли погулять, Весной и осенью перед зданием училища воспитанники «играли в лапту, на училищном дворе – в крокет, зимой катались с ледяных гор, устраиваемых на арендуемой у города площади, катались на коньках на катке, устраиваемом вблизи училища на парадной площади». В ненастную погоду учащиеся низших классов любили заниматься игрою в перышки, камешки и косточки [14]. А.П. Полиевктов отмечает, что воспитанники любили играть в учителей,
В училище существовала своя система наказания учащихся: выговоры, оставление в классе, стояние на месте, карцерное заключение (до 1869 года – стояние на коленях, розги и «низведение ученика с высшего места на низшее»). А.П. Полиевктов о жизни учащихся в общежитиях сообщает следующее: «...в общежитиях конца минувшего века сохранились остатки прежних привычек – господство сильного над слабым, грубость, нередко склонность к табакокурению и также к алкоголю...» [15].
Финансирование училища складывалось из государственных средств, епархиальных статей и пожертвований частных лиц. Эти деньги шли на выплату жалованья учителям, помощь бедным учащимся и пенсионерам, покупку учебных принадлежностей, содержание здания, приобретение книг и журналов для библиотеки.
В училище имелось три библиотеки: фундаментальная, учебная и ученическая. Библиотека училища выписывала журналы: «Северная почта», «Вестник Европы», «Духовная беседа» и другие. К 1890 году фундаментальная библиотека содержала книги и журналы 1302 наименований, а ученическая 736 названий [16]. В учебной библиотеке находились учебники и учебные пособия. Училищная библиотека имела общий алфавитный и системный каталоги, в которых книги были распределены по разделам.
Преподавательский состав училища формировался из священнослужителей городских церквей, выпускников и студентов духовных семинарий и академий. Первоначально во главе училища стоял ректор, который назначался Вологодской семинарией. С 1868 года были созданы правления училищ. Во главе правления стоял смотритель (рек-гор), который избирался на съезде духовенства уездного училищного округа.
Первым ректором училища был Максим Васильевич Савинов, протоиерей Тотемского Богоявленского собора [17]. Как отмечают современники, это был человек необыкновенно образованный и умный. Он вел большую переписку с несколькими архиереями и даже с бывшим обер-прокурором князем Голицыным. После М.В. Савинова училищем руководили И. Савинов, П.П. Арсеньевский, М.Р. Ржаницкий, Н.К. Богословский, СП. Беляев, А.А. Соколов, АЛ. Полиевктов.
«Главная задача духовного училища, – говорил Вознесенский, – заключается в том, чтобы вложить первые семена, основные элементы истинной веры и нравственности в будущих пастырей церкви, учителей веры и благочестия, ... положить фундамент, чтобы на нем впоследствии воздвиглось прочное здание, чтоб из учащихся вышли не только пастыри, но пастыри добрые» [18].
Тотемское духовное училище – одно из старейших учебных заведений города. За более чем столетнее его существование в училище был накоплен богатый опыт воспитания, образования подрастающего поколения, сложились свои традиции.
ПРИМЕЧАНИЯ
1 Соколов А.А. Празднование семидесятипятилетия Тотемского духовного училища и сего училища от открытия его в 1815 году до настоящего времени. – Вологда, 1890. – С. 25.
2 Там же. – С. 32.
3 Там же. – С. 75.
4 Полиевктов А.П. Историческая записка о состоянии Тотемского духовного училища за последнее двадцатипятилетие (1890-1915). – Вологда, 1914. – С. 5.
5 Там же. – С. 8, 10.
6 Материалы по строительству духовного училища // ТКМ н/а 255.
7 Полиевктов А.П. Указ. соч. – С. 14.
8 Григоров Д.А. Тотьма и ее окрестности // Тотьма: Историко-литературный альманах. Вып. 1. – Вологда, 1995. – С. 7.
9 Полиевктов А.П. Указ. соч. – С. 14-18.
10 Соколов А.А. Указ. соч. – С. 34.
11 Там же. – С. 33.
12 Полиевктов А.П. Указ. соч. – С. 40.
13 Правила для учеников Тотемского духовного училища. – Тотьма, 1909. (ТКМ н/а 1575-К).
14 Полиевктов А.П. Указ. соч. – С. 45.
15 Там же. – С. 30.
16 Соколов А.А. Указ. соч. – С. 46.
17 Там же. – С. 82.
18 Цит. по: Соколов А.А. Указ. соч. – С. 5.
ИСТОРИЯ
Наталия Корсакова,
ученица 11 класса Высоковской средней общеобразовательной школы Вологодского района.
Научный руководитель – руководитель клуба «Подвиг» Владимир Александрович Гущин.
СОЦИАЛЬНО-ЭКОНОМИЧЕСКОЕ ОБОЗРЕНИЕ ВЕРХ-ВОЛОГДЫ КОНЦА XIX – НАЧАЛА XX ВЕКА
Исторически центр Верх-Вологды всегда формировался вокруг села Борисоглебское, где находился приход Леонтьевской Верхвологодской церкви. В трех километрах располагалось волостное правление с центром в деревне Высоково. Населенные пункты на данной территории были, как правило, крупными, с большим количеством хозяйств.
Высоковскую волость в Вологодском уезде всегда считали одной из самых удаленных и неудобных. Основные тракты пролегали в стороне от нее. Река Вологда в здешних краях немноговодна, узка, извилиста и использовалась лишь для молевого сплава леса в весенний период, отправки различных грузов на плотах да для устройства водяных мельниц. Кирилло-Белозерский тракт (так значится в документах XIX века) уже утратил свое былое значение, средств на поддержание в исправном состоянии мостов, проездов через труднопроходимые места выделялось явно недостаточно. Удаленность от промышленных центров заставляло население заниматься мелкотоварным производством, изготовлять все самое необходимое для жизни непосредственно здесь, а связь с Вологдой, другими центрами общественно-политической жизни осуществлялась через купцов, торговых людей, владельцев земли.
Анализируя владения землей на территории Высоковской волости, следует отметить большое количество крупных землевладельцев. Только в 1881 году числится 78 землевладельцев. Им принадлежало 6205 десятин всей земли, или по 80 десятин на одного хозяина. Согласно Клировой ведомости Дмитриевской-Исаевской церкви за 1853 год узнаем, что самыми значимыми хозяевами были: штабс-капитан Павел Петрович Мельгунов, проживал в усадьбе сельца Дор, имел 88 душ мужского пола; камер-юнкер Дмитрий Федорович Резанов – 95 душ мужского пола, проживал в имении Куркино. Встречаем также фамилии князя Горчакова, господина венгерского, господ Соловьевых, господина Неелова, помещиков Павла Васильевича Самарина, Александры Николаевны Колчинской, Парасковьи Ильиничны Данович, братьев Максимовых, Марии Васильевны Лермонтовой.
Все они оказывали огромное влияние на социально-экономический уклад жизни всей Верх-Вологды, в том числе занимались и просветительской деятельностью. В 1861 году земли в деревнях Краснуха и Сорокалетово переходят к Юлии Девель. Позднее она приобретает имение в сельце Дор. В 1880 году «местная землевладелица Юлия Ильинична Девель подала в Управу заявление о желании своем пожертвовать в сельце Дор помещение для училища с десятиною земли при оном с тем, чтобы в селе Дор, Исаевского общества, в этом помещении и было открыто по примеру прежних лет, училище». А до этого она уже более 5 лет состояла наставницей Высоковского центрального училища.
Большое и богатое имение было в сельце Василево. Хозяином его был очень влиятельный человек – председатель Вологодского уездного земского собрания Платон Иванович Лихарев.
Если земли окраинной части волости и так называемой Исаевской стороны были поделены между землевладельцами, то в ее центральной части вся земля относилась к «экономическому казенному ведомству» и была поделена между крестьянами. Крестьяне были объединены в 14 сельских обществ, в которые входило 818 хозяйств. Общества имели в своем распоряжении 6827 десятин надельной земли. Каждое крестьянское хозяйство имело в среднем по 8,3 десятины.
В 1917 году общая площадь волости составляет 209,7 км. Вся земля распределялась следующим образом: усадьбы – 309 десятин, пашня -4363 десятины, сенокосы – 5888 десятин, леса -4515 десятин, кустарники – 961 десятина, выгон -3179 десятин. Таким образом, общая освоенность территории составляла 75%. В настоящее время даже пригородные хозяйства не могут похвастаться таким показателем.
Обилие выращиваемого хлеба неминуемо повлекло за собой строительство мельниц. Если в 1880 году их было всего три, то в 1916 году – уже 92 (4 водяные мельницы, «81 мельница об 1-м поставе», «7 мельниц о двух» и более поставах). Такого количества мельниц не было ни в одной волости всей Вологодской губернии. Большая часть их располагалась в центральной части – в районе землепашества государственных крестьян. К примеру, в деревне Виктово стояло одновременно 5 ветряных мельниц.
Каждое второе хозяйство имело у себя лошадь. Поражает воображение наличие крупного рогатого скота. На каждую крестьянскую семью в 1917 году приходилось по 1,8 коровы. А если быть более точным: в среднем 2,3 коровы имелось в хозяйствах, которые их содержали, известны примеры, когда некоторые семьи держали по 5 коров. Для больших семей корова была настоящей кормилицей. Для многих она приносила и немалый доход, ведь Высоковская волость славилась изготовлением масла, занимала ведущее место по его производству в губернии.
Наличие большого поголовья скота обуславливало не только быстрый расцвет маслоделия, но и развитие таких производств и ремесел, как выделка и дубление кож, катание шерсти. Здесь же на месте изготовляли необходимую обувь, шили сапоги, теплую одежду. В деревне Виктово имелся кожевенный завод. Им владели на паях четыре зажиточных крестьянина. Кстати сказать, им же принадлежала и пилорама в деревне Давыдково. Все работы на этих объектах они выполняли только при помощи наемной силы. В более позднее время подобный завод открывается и в селе Борисоглебском.
Первоначально в деревне Синицыно, а затем и в деревне Давыдково открываются крупные катавальни. Катание шерсти со временем становится специализацией края. По данным 1880 года, в Вологодском уезде этим промыслом занимались 294 человека, из них 75 – в Высоковской волости.
Из глубины времен дошли до нас фамилии отдельных мастеров, которые славились пошивом обуви: в деревне Демино – братья Гурины, в деревне Давыдково – Михаил Федотович Фрыгин, в деревне Некрасове – Тимошин. Отдельные мастера шили обувь не только для населения, принимая заказы, но и выполняли работы по обязательствам. В Вологодском архиве нами найден интересный документ о крестьянине деревни Исаево Михаиле Васильевиче Кустове и крестьянине деревни Дор Александре Макарове.
«1916 года января 5 Дня. Мы, нижеподписавшиеся сапожники из крестьян Высоковской волости, изготовляющие обувь для армии, выдали настоящую расписку в том, что об сдаче приготовленной обуви на армию на 10 января и об увеличении работ, то есть не по две пары, а по три пары в неделю, а также и о назначении цен на сапоги, нам объявлено: в чем и расписуемся».
Наиболее доступными были работы, связанные с обработкой дерева. Приведем слова наставницы Высоковского центрального училища Юлии Девель: «В течение 20 с лишком лет, живя постоянно в деревне, я успела приглядеться к быту здешних крестьян. Земли у них довольно, хлеб родится недурно; промысел на Верх-Вологде – продажа леса, делание корыт и дровней, которые продаются на базарах в Вологде и селе Новленском...».
Согласно данным 1882 года, 25 (52 в уезде) человек занимались деланием колес, 40 (123) – изготовлением дровней, телег и саней, 13 (76) – деревянной посуды. Вот что говорит по этому поводу житель деревни Виктово Валентин Васильевич Пыжиков: «Дровни делали каждый в своем хозяйстве, в бане распарят, согнут, да вот дома сделают. У каждого дома стоял «каретник», в котором хранилось по двое-трое саней, да сколько дровней, обязательно упряжь 3-х сортов. А сани, возки самые разнообразные, на разные случаи жизни. Особенно крепкими и красивыми были корешковые».
В деревне основной тип постройки – это деревянный дом. Каждый хозяин старался построить свой дом нисколько не хуже соседского, чтоб был удобен и практичен. Очень много было 2-этажных домов: с зимней и летней избой. А чтобы выделиться, украшали его самой затейливой резьбой. Общепризнанным мастером был Колокольчиков из деревни Доманово. До сих пор его творения удивляют и радуют глаз. Благодаря стараниям современных обитателей пока удается сохранить эту дивную красоту. А вот дом самого мастера уже давно врос в землю, покосился, потерял и художественное оформление.
Доподлинно известно, что работы по оформлению алтаря Леонтьевской Верхвологодской церкви были выполнены местными резчиками. Вологодские епархиальные ведомости за 1889 и 1891 годы сообщают: «Прихожанами Леонтиевской-Верхвологодской церкви устроено пять золоченых киотов на 600 рублей». Или: «... а прихожане Леонтиевской-Верхвологодской церкви устроили к местным иконам киоты изящной работы, стоящие каждый свыше 200 рублей, всего на 650 рублей». Следует сказать, что эти работы были выполнены в качестве пожертвований, к сожалению, история не донесла до нас имена этих мастеров. Их творения остались только в памяти народа.
Все перечисленное, за исключением сельскохозяйственных работ, в большей части относилось к роду занятий мужчин, но не оставались в стороне и женщины. В каждом доме стояли кросна, пряли пряжу, плели кружева.
Согласно данным А.Н. Масленникова, основным промыслом в Высоковской волости являлось кружевоплетение. Особого размаха оно достигло в конце XIX – начале XX века. Даже сегодня старожилы говорят, что раньше постыдным считалось, если женщина не умела прясть, ткать, плести кружева. Плели практически в каждом доме и этому ремеслу учили с детских лет. На вопрос о периоде занятия кружевным промыслом женщины говорили: «... все время, за исключением периода полевых работ, то есть 7-8 месяцев в году».
В 1920 году в Мынчакове открывается кружевная артель, которая объединила более 400 кружевниц. Появилась возможность обучаться высокохудожественному плетению, а самое главное через «Артельсоюз» приобретать качественные сколки и необходимый инвентарь.
Трудно ли приходилось жителям? Да, круглогодичный цикл сельскохозяйственных работ не давал возможности расслабиться, требовал немалых усилий для безбедного существования. Согласно данным земской управы, в 1880 году «по старости лет, слабости здоровья и совершенной бедности не имеют никаких средств к пропитанию» лишь 2 человека; «хотя и бедны, но могут сами пропитываться заработками» 3 человека. Вот что пишет уже известная нам Юлия Девель: «...вино и праздность -вот главные причины бедности населения».
Выращивая хлеб и скот, занимаясь ремеслом, местное население накапливало излишки продуктов, изделий. Рачительные хозяева умели делать из этого выгоду, не пропускали ни одной ярмарки, базара, были частыми гостями и в Вологде, и в крупных населенных пунктах уезда, губернии.
В отчете Вологодской уездной земской управы за 1865 год отмечается, что в Вологодском уезде слабо развивается торговля, многие волостные правления не уделяют должного внимания развитию ярмарок и даже их закрывают. А Высоковское правление, напротив, требует открыть таковые при селе Борисоглебском. В отчете за 1880 год уже читаем: «В Вологодском уезде существует 31 ярмарка и 26 торжков, по значимости оборотов выдаются ярмарки в с. Кубенском, Новленском, Нестерове и на Угле и торжки в селах Кубенском, Новленском и Борисоглебском. Торговля на них производится красными, бакалейными, шорными, разного рода крестьянскими произведениями, посудою, обувью и съестными припасами...». Вплоть до «советских годов» в Высоковской волости проводилось в течение года 5 ярмарок, приуроченных к местным праздникам при приходе Леонтьевской Верхвологодской церкви. На площади перед храмом были устроены торговые ряды. Вот дни, когда стар и млад стремились попасть на праздник: «Источ-нецы» – на святой неделе, в четверг и пятницу; «Леонтие-Ростовская» – с 22 по 23 мая; «Тихвинская» – с 25 по 26 июня; «Фроловская» – с 17 по 18 августа; «Модестовская» – с 17 по 18 декабря.
* * *
Сегодня довольно часто приходится слышать о том, сколько у нас беспорядка. Заросли лесом, покрылись бурьяном тысячи гектаров земли, которая поливалась кровью и потом предков. Деревня жила каждодневным непосильным трудом, дававшим хлеб для пропитания. Деловые и хозяйственные прадеды чутко улавливали потребности местного населения, наполняя рынок теми предметами, вещами, товарами, которые необходимы были в хозяйстве, пользовались спросом в Вологде и ее окрестностях. Своим трудом, умением, мастерством они прославляли родной край.
Елена Кривошеина,
ученица 10 класса средней общеобразовательной школы №11 г.Вологды.
Научный руководитель – учитель истории Олег Валерьевич Суворов.
ИЗ ИСТОРИИ ВОЛОГОДСКОЙ ТЮРЬМЫ
Строительство зданий и корпусов тюрьмы началось в 1851-1857 годах на окраине города, возле Большой Архангельской дороги за Архангельской заставой (ныне улица Чернышевского). В эти годы был построен главный корпус, представлявший собой каменное трехэтажное здание, в котором размещались 28 общих камер, 8 карцеров и тюремная Скорбященская церковь.
В 1902 году началось возведение одиночного корпуса и мастерских, которые расположились в двухэтажном каменном здании. На первом этаже находились 23 одиночные камеры, на втором -мастерские. На территории тюрьмы находились: баня, прачечная, кухня, хлебопекарня, склад в каменном здании, административный корпус с квартирами начальника тюрьмы и его помощников, каменное двухэтажное здание, в котором на нижнем этаже находились: контора, оружейная комната, комната свиданий и привратницкая, а на верхнем этаже – квартиры надзирателей. Также на территории располагались одноэтажное деревянное здание больницы с мезонином и деревянный флигель с квартирами надзирателей.
К 1912 году была построена каменная больница на 55 мест взамен старого лазарета, на постройку которой было затрачено 47 тысяч рублей. Вся территория тюрьмы была обнесена каменной стеной высотой 4,27 метра.
7 февраля 1883 года на территории открылось Вологодское исправительное арестантское отделение, которое отличалось от тюрьмы тем, что здесь отбывали наказание только мужчины в возрасте от 17 до 60 лет, помещенные сюда в административном порядке по распоряжению губернатора либо по приговору суда.
Все арестанты были обязаны работать. Работы, которыми они занимались, были различными. Чаще всего работали на заказчиков по подряду (на лесозаготовках, ремонте железной дороги, разгрузке и погрузке вагонов, очистке улиц, дворов и водоемов города). Кроме того, заключенные занимались внутренними работами в тюрьме и работой в мастерских учреждения. На территории тюрьмы находились механическая, сапожная, столярная, слесарная, кузнечная, жестяная и художественно-фотографическая мастерские.
В 1908-1909 годах исправительное отделение было преобразовано в Вологодскую временную каторжную тюрьму.
Согласно норме, на одного арестанта должно было выделяться продуктов на 10 копеек в день, однако действительность не вполне соответствовала идеалу. Во временно-каторжной тюрьме города Вологды расходовалось в среднем 11 копеек в день, а в губернской тюрьме – только семь копеек. Причина, видимо, заключалась в том, что начальнику каторжного централа удавалось лучше организовать труд заключенных и на заработанные, деньги увеличить рацион.
За 1883-1913 годы количество заключенных увеличилось более чем в два раза: с 240 до 639 человек. К этому времени Вологодская тюрьма стала самой большой в губернии.
Управление тюремными заведениями губерний России велось из Санкт-Петербурга, где находилось Главное тюремное управление. Кроме того, контроль над тюремными заведениями осуществлял губернатор. Третьим органом контроля было Общество попечительства о тюрьмах. В Вологодской губернии такое общество было создано 1 августа 1822 года. Из его состава в дальнейшем выделяется попечительство над Вологодским исправительным арестантским отделением, куда входили два попечителя из директоров тюремных комитетов, городской голова; возглавлял попечительство тюремный инспектор. Среди известных нам попечителей были такие люди, как Христофор Леденцов и Яков Бурлов – известные в Вологде купцы и меценаты. Помимо этого, тюремные учреждения контролировал и прокурор.
В истории учреждения были и сложные дни. Так, 5 декабря 1883 года при попытке водворить в карцер заключенного Иосифа Лебека произошли столкновения между арестантами и надзирателями. В течение нескольких часов беспорядки удалось ликвидировать.
24 мая 1884 года после обеда сбежал арестант Иван Григорьевич Жуков, крестьянин Московской губернии Коломенского уезда, который был выведен на внешние работы. Три месяца поисков результатов не принесли – Жуков найден не был.
19 ноября 1910 года утром арестанты отказались от принятия пищи и выхода на работу. Начальником тюрьмы была вызвана полурота солдат Александро-Невского полка, которая и навела порядок. 86 заключенных были подвергнуты телесным наказаниям – выпороты розгами. Экзекуции наравне со всеми подверглись и политические заключенные, что было воспринято обществом крайне резко. Об этой истории писали даже французские газеты.
После октября 1917 года при Наркомате юстиции в 1918 году было образовано Главное управление местами заключения. В том же году 7-го июня народный комиссар Кедров подписал приказ № 61, по которому из 11 тюрем в губернии предполагалось оставить только 4 – в Вологде, Тотьме, Великом Устюге и Усть-Сысольске. К 1921 году все тюрьмы были переименованы в исправительные дома.
В 1920-1930-е годы, во времена репрессий, страна превратилась в огромный пересыльный пункт с множеством лагерей. В 1930 году в Вологодской тюрьме было построено пять постовых деревянных вышек, оборудованных с наружной стороны ограды, а также сделан подвижный пост по периметру всей территории.
В начале 1930-х годов идет бурное строительство жилого фонда для сотрудников – тогда было построено семь домов. В 1937-1938 годах строится новый корпус, одновременно с которым были построены прогулочные дворы и котельная. Для пропуска людей и транспорта был сделан шлюз с двойными воротами, которые открывались ручным способом. К началу 1940-х годов общая площадь тюрьмы составляла 21 тысячу квадратных метров.
В 1930-х годах в тюрьме производились расстрелы людей, приговоренных к высшей мере наказания. Согласно воспоминаниям некоторых ветеранов УВД, расстрелы в Вологодской тюрьме проводились в 1940-е и даже в 1960-е годы, однако официальных документов, подтверждающих этот факт, пока обнаружить не удалось.
В 1950 году оборудуются 4 специальные камеры для осужденных на 15-25 лет лишения свободы. В 1970-е годы в тюремном комплексе происходят следующие изменения: было образовано предприятие по пошиву одежды, к следственному комплексу была сделана пристройка, был построен корпус помещения хозяйственной обслуги. Корпуса 1, 2 и 4, больница и баня были соединены между собой наземными переходами закрытого типа, общей протяженностью 152 метра. Для предупреждения побегов была установлена сигнализация «Графит». В 1977 году после всех этих изменений тюрьма приобрела тот вид, который она имеет сейчас.
В настоящее время Зареченская тюрьма – это учреждение ОЕ-256/Т на улице Трудовая, 2. Состоит она из трех равнозначных подразделений: следственного изолятора, транзитно-пересылочного корпуса и собственно тюрьмы.
Алексей Лысов,
ученик 11 класса средней общеобразовательной школы МП г. Вологды.
Научный руководитель – учитель истории Мила Леонидовна Ненсберг.
ИЗ ИСТОРИИ АЛЕКСАНДРО-НЕВСКОГО ПОЛКА
В Заречной части г. Вологды на ул. Чернышевского и Набережной VI Армии находятся Красные казармы, история которых тесно связана со 198-м пехотным полком. Знак полка был утвержден 31 мая 1914 года и представлял собой крест с усеченными концами, покрытый голубой эмалью. На середине знака была наложена орденская серебряная звезда с золотой Императорской короной в центре, на красном фоне. На горизонтальных концах даты: 1720, 1811 годы, а на вертикальных – 1910, 1910 годы. Диаметр – 35 мм.
В 1910 году полк входил в 50-ю пехотную дивизию вместе с 197-м Лесным, 199-м Кронштадтским и 200-м Кронштадтским полками. Он сохранил Павловское знамя с 1800 года, несколько измененное в середине февраля 1860 года, когда был установлен следующий тип знамени: «Полотнище на 2 аршина, состоит из креста и углов (поля). В середине, в оранжевом круге, черный двуглавый орел; короны, клювы, лапы и молнии – золотые, перуны – красные. Над орлом – голубая лента с надписью: на лицевой стороне «СЪ НАМИ БОГ», а на обратной – «БЛАГОДАТЬ». Венок вокруг центрального медальона, венки и вензеля по углам, надпись на ленте серебряные в Брестской, Литовской, Лифляндской и Смоленской инспекциях; золотые во всех остальных. Древки (длиною 4,5 аршина) имели следующие цвета: черный, кофейный (темный коричнево-красный), палевый (бледно-коричнево-желтый) и белый. Навершие образца 1800 – вызолоченное копье с вензелем Павла I под Императорской и Мальтийской коронами. Кисти серебряные, с черным и оранжевым шелком внутри, на серебряной тесьме шириною 0,5 вершка, с прошивкою по краям черным и оранжевым шелком». Сразу же следует отметить, что полотнища этих знамен за давностью лет пришли в ветхость, и, естественно, на древках остались лишь истлевшие обрывки полотнищ. Приводимая реконструкция знамени показывает, как оно выглядело на момент пожалования.
22 июня 1910 года Александро-Невский полк в количестве 404 нижних чинов прибыл в Вологду и разместился в Первушинских казармах. Со временем состав полка увеличился до 2033 человек. Так как для размещения войск оказалось недостаточно одних казарм, то городской думой решено было расселить офицеров по квартирам в городе, что вызвало много хлопот, прежде всего денежных. Офицерам выдавался квартирный оклад из казны. Например, генерал-майору выдавалось 863 руб., штабе-офицеру -634 руб., адъютанту – 284 руб. 25 коп., оружейному мастеру – 144 руб. Были разработаны нормы комфортности в соответствии с воинским чином. Но квартиры в городе оказались дорогими, окладов не хватало. Поэтому командование полка на протяжении 1910-1912 годов вело борьбу с местными властями за выдачу доплат к квартирным окладам. Дело дошло до общественного скандала: офицеров обвинили в угрозе местным властям.
Большие проблемы также возникли с лазаретом. Он находился в скарлатинном бараке на углу Архангельской и Антипьевской улиц и отличался сыростью.
22 февраля 1911 года принято решение о строительстве новых казарм. Был заключен договор с купцом Васильковской первой гильдии – Гершеном Хаимовичом Раскиным и с купцом Вологодской второй гильдии – Александром Михайловичем Поповым. Раскин и Попов взяли на себя затраты по строительству казарм, пригласили своих рабочих и привезли свой материал. Общая стоимость постройки казарм определялась суммой в 137 796 руб. 35 коп., со скидкой в 10,75% – 111 520 руб. 74 коп.
Позднее в качестве ответственного архитектора дума пригласила инженера путей сообщения К.Ф. Цеха. Кроме Цеха, думой были «командированы» для постоянного пребывания и наблюдения на месте Н.К. Девятков и десятник управы Дика-рев. Смета несколько раз пересматривалась, удешевлялась. 20 декабря 1911 года была закончена постройка фундамента. К.Ф. Цеху была назначена премия в 300 рублей. 19 апреля 1912 года решено было устроить водяное отопление. На устройство ассигновался дополнительный кредит в размере 5904 руб. 28 к. 15 мая 1912 года командир полка отчитался о покупке для казарм 567 кроватей по цене 5 руб. 10 коп. за каждую.
Одновременно строились подсобные помещения. [2 сентября 1911 года было принято решение о расширении гауптвахты. 29 сентября 1911 года было решено построить еще одну печь для хлебопекарни. Целый год добивался полк строительства дополнительных конюшен для 42 лошадей. Штаб полка с 1909 по 1911 год находился в доме, переданном городу Христофором Леденцовым, где при ремонте в 1992 году обнаружены обрывки документов, говорящих о том, что в 1911 году «господа офицеры полка пожертвовали и перепровождают деньги в Санкт-Петербург в Скобелевский комитет для выделения пособий пострадавшим на войнах». Там же нашли счет об уплате за знаки «За отличную стрельбу» в количестве 100 штук и рапорт о прибытии 9 августа 1911 года солдат 9-й роты из Архангельска. В кипе разорванных кем-то бумаг были приказы, рапорта, расписания полевых учений. 1 мая 1913 года в Вологду прибыл 145-й пехотный Новочеркасский императора Александра III полк с командующим Пороховщиком, а в мае они вместе с Александро-Невским полком провели парад в честь дня рождения императора Николая П. Отечественная история этого периода имеет немало примеров революционных выступлений в армии. И действительно, обнаружено 3 запроса, датированных 1914 годом, приставу третьего участка на предмет сбора сведений о «поведении, судимости и нравственных качествах состоящих на воинской службе нижних чинов Александро-Невского полка». Демонстрация 1 мая 1911 года, ставшая объектом беспокойства Вологодского полицейского управления, по-видимому, казарм полка не коснулась. Во всяком случае пристав третьего участка доносит: «Ни агитации, ни демонстрации на участке не было. На работу не вышли только 16 рабочих в мастерской Раскина на Подлесной и то во второй половине дня».
С началом Первой мировой войны 1 августа 1914 года полк был отправлен на Северо-Западный фронт, где вошел в состав 2-й Армии Самсонова. О его трагической судьбе мы узнали из книги И.С. Яковлева «Последняя война старой России»: «К исходу 30 августа снова напоролись на противника. Немцы заняли артиллерией и пулеметами все просеки у поляны и нетерпеливо ждали подхода своей жертвы. Когда стало известно, что дальнейший путь прегражден, в колонне у всех от мала до велика появилось желание пробиться во что бы то ни стало. Быстро поданы на просеки орудия и пулеметы, был открыт беглый огонь, и части во главе с командиром Невского полка полковником Первушиным бросились в атаку. Прорыв был настолько силен и неожидан для неприятеля, что немецкая бригада здесь не выдержала и, бросив орудия и пулеметы, бежала. Около 20-ти орудий, некоторые с полной запряжкой, и большое количество пулеметов достались в руки атакующих». Немецкое описание этого боя добавляет: «В первой бригаде завязалась краткая, но тяжелая схватка с русскими. В обширном лесу в сплошной пыли немецкие войска расстреливали друг друга. Генерал Тротта (командир бригады) и два батальонных командира были убиты. Потери очень большие».
Героизм отдельных частей не мог обеспечить планомерного отхода. Штаб армии и даже штабы корпусов потеряли управление войсками. Потрясенный тем, что победоносный марш за 2-3 дня обернулся поражением, генерал А.В. Самсонов застрелился. В плен попали командиры XV и XIII корпусов и еще несколько генералов. Из 80 000 человек, входивших в эти корпуса и во 2-ю пехотную дивизию, которым пришлось пробиваться с боем, вышло 20 000 человек, 20 000 раненых осталось на поле боя, 6 000 солдат было убито. В плен попало около 30 000 человек.
Подвиг сражавшихся под командованием Самсонова не предали забвению. Из остатков 1-й и 36-й пехотных дивизий злосчастного XV корпуса воссоздали под теми же славными названиями новые части. «Твердо верю, – писал главнокомандующий Северо-Западным фронтом Алексеев в приказе 27 июня
1915 года, – что чины этих запасных батальонов подтвердят, что, несмотря на постигшее по превратности войны несчастье, они – те же славные софийцы, нарвцы, звенигородцы, дорогобужцы и каширцы. О невцах, капорцах и можайцах я не говорю: ряд кровавых боев восстановил славу их полков».
Собратьям, воинам Александро-Невского полка, вологжане собирали денежные пожертвования и подарки, пасхальные и рождественские посылки. Вот несколько примеров. На Пасху вологжане отослали александро-невцам подарки весом в 165 пудов с табаком, чаем, сахаром, яйцами, бельем, одеждой, сапогами. «Список вещей, отправленных на позицию Александро-Невского полка, – 2 пуда ландрина, 100 рубашек, 100 кальсон, 4 пуда мыла, 4000 штук папирос и многое другое». «Сегодня через Его Превосходительство я получил в личное распоряжение 2 ящика разных предметов солдатского обихода от граждан Вологды. Священник А. Успенский».
Полк воевал до конца войны и был расформирован в 1918 году.
Татьяна Мальцева,
ученица 6 класса Брусноволовской основной общеобразовательной школы Нюксенского района. Научный руководитель – учитель русского языка и литературы Людмила Васильевна Меледина.
ПРОЗВИЩА БРУСНОВОЛОВСКОГО КРАЯ (ПО МАТЕРИАЛАМ РАБОТЫ КРАЕВЕДЧЕСКОГО ЛАГЕРЯ)
Прозвище – это древнейший термин. В древнерусском языке он имел другое значение в отличие от современного. До XVII века слово «прозвище» было равнозначным термину «личное имя», обозначая личные имена (Шило, Рука, Волк). С XVII века это слово употреблялось в значении дополнительного, второстепенного имени, которое давалось в шутку, в насмешку. Таково и современное значение этого термина. Таким образом, прозвище – это именование, данное человеку, кроме личного имени.
1. Прозвища, обычно указывающие на какую-либо заметную черту характера, внешнего вида, деятельности:
Цыган (Панёв Иван Васильевич) – черноволосый, кудрявый;
Домовик (Лихачей Николай Андреевич) – женившись, «вошел в дом» к жене, а не увел ее к себе;
Море (Филинский Иван Афанасьевич) – проходил службу во флоте;
Микола Глухой (Расторгуев Николай Михайлович) – очень плохо слышал;
Бригадириха (Меледина Анна Дмитриевна) -по должности мужа, бригадира;
Гром или Громко (Лихачёв Анатолий Иванович) – 1) обладатель довольно громкого голоса, 2) несдержан, вспыльчив, грозен в гневе;
Пароход (Теребов Вениамин Александрович) -по характеру нетороплив, медлителен, тих на «ногу»;
Магада. (Лихачёв Сергей Михайлович) – несколько лет жил и работал на Магадане;
Олёкса Шадрун (Меледин Александр, д. Старая Дуброва) – переболел оспой, из-за этого лицо было неровное, в «шадринах»;
Пух (Понёв Василий Николаевич) – мягкий, спокойный, нерешительный человек;
Вася Бурый – Меледин Василий Филаретович. В детстве у него была единственная рубаха, выкрашенная ольховой корой в бурый цвет;
Вася Хромой (Ползиков Василий Иванович) -хромал;
Толик Марало (Меледин Анатолий Васильевич) – его мать рассказывает, что в детстве Толя не мог правильно произносить слово «фонарик», говорил «маралик».
2. Ироничные прозвища
В целом индивидуальные прозвища брусно-воловцев незлые. Откровенно обидных недобрых почти не встречается. Наоборот, часто используются для образования прозвища уменьшительно-ласкательные суффиксы. Они либо действительно выражают доброе, уважительное отношение к человеку, либо приносят в слово мягкую насмешку, слабую иронию.
Фунтик (не Фунт!) – Суровцев Николай Афанасьевич – человек маленького роста.
Крошка (иногда Кроха) – Суровцев Николай Иванович. Интересно, что это прозвище перешло и к жене Николая Ивановича. Женщину полную, крупную сельчане называют Люба Крошка.
Солдатишко (Слекишин Иван Васильевич) от слова солдат. Очень добрый, мастеровой (хороший бондарь) человек маленького роста. Когда он вернулся в родное Суровцово из армии, в деревне стали называть его ласкательно – Солдатишко.
Куимушко (Меледин Александр Александрович), скорее всего, прозвище досталось от отца, который почти не говорил, был «куимый», объяснялся знаками.
Вася Кустик (иногда Куст) – Суровцев Василий Дмитриевич.
Стёпочка (Лихачёв Михаил Андреевич) – от имени деда Степана.
Олечка Пузырёк (не Пузырь) (Лихачёв Александр, д. Б. Горка) – полный человек небольшого роста,
Анюшка-Прижилушка, Анка Птичка, Милушка (Филинская Александра Александровна) – от слова «милый»; «милый ты мой», «милушко ты мое» – любила приговаривать эта женщина.
3. Прозвища, образованные от названий животных.
В основе таких прозвищ лежит какое-то сходство именуемого с птицей, зверем. Но таких прозвищ сравнительно немного. Например:
Заяц (Расторгуев Сергей Иванович) – от умения быстро ходить, а в молодости хорошо бегал;
Сорока (Филинский Михаил Николаевич) – перешло от отца, который был вертлявым, суетливым человеком;
Воробей (Меледин Александр Иванович) – перешло от отца, имевшего «прыгающую» походку.
4. Прозвища, связанные с местом жительства человека или местом его рождения.
Никола Тулуповский (Лихачёв Николай Иванович) – родом из деревни Тулупово;
Хохловлянка (Расторгуева Анастасия Гавриловна) – ее родина – д. Хохлово;
Миша Боровой (Согрин Михаил) – родом из не существующей ныне деревни Боровая;
Дроздовлянка (Суровцева Анна Николаевна) -жила на хуторе Дроздово;
Вася Брусняк (Филинский Василий Григорьевич) – его отец был родом из Брусенца.
5. Прозвища – неофициальные отчества и прозвания, образованные от имен прямых родственников.
Очень часто такое прозвище образуется от имени собственного, причем это может быть как имя самого человека, так и имя его матери, отца или другого родственника. Например, Нюрка и Панко Васенькины – отец Василий; Венкова – муж Вениамин; Кузина – муж Кузьма; Анюха Спиръкина отец Спиридон; Тиханёнок – отец Тихон; Мишунь-кины – по имени отца; бабка Васиха – муж Василий; Натолиха (Анна Дмитриевна Расторгуева) от имени мужа: Анатолий – Натоля-Натолиха; Филишна – имя отца – Филипп; Паша Овдюшкин -мать носила имя Авдотья; Коля Катин – по имени матери; Витя Таискин (Суровцев Виталий Николаевич) – от имени матери, Таисьи и др.
Из этих примеров видно, что прозвище чаще всего образуется от имен прямых родственников. Интересно в этом смысле прозвище Ползиковой Валентины Петровны – Симочкина. Оно образовано от имени свекрови, Серафимы, а не от имен отца, матери или мужа. Причем прозвище это распространилось и на других членов семьи. Видимо, таким образом в семье на определенном отрезке времени признавалось главенство свекрови.
В образовании женских прозвищ от имен мужей очень активен суффикс их: Васиха, Кузелиха, Володиха, Олябиха, Натолиха, Петрушиха, Гели-ха, Филаретиха, Прониха, Ванятиха, Мирошиха, Олёшиха, от фамилий – Макариха, Гоглиха, Лапи-ха и др. Особенно много подобных прозвищ было и есть в деревнях Дор, Новая Дуброва и Старая Дуброва. Другие суффиксы менее продуктивны:
-ин-. Кузина (муж Кузьма), Дуня Гришина, Савкина, Пашкина;
-ишн: Филишна, Смолишна;
-ёнк-, -онк: Ховорёнкова (Ховрёнкова), Савва-тёнкова, Прохорёнкова.
Эти суффиксы активны в образовании и мужских, и семейных прозвищ.
6. Семейные (родовые) прозвища.
Эта группа прозвищ очень многочисленна, представлена во всех деревнях. Очень легко индивидуальные прозвища переходят на всех членов семьи, причем это воспринимается как сам» собой разумеющееся. Большинство семейных прозвищ образуется от имени собственного отца, деда или прадеда. Чаще всего такие прозвища удерживаются в именованиях двух-трех поколений семьи, передаются от отца к сыну, от мужа к жене и т.п. Образование таких прозвищ происходит по всем правилам русского языка, с помощью соответствующих суффиксов. Отец Пароход – дети Пароходики; муж Гусь, следовательно, жена Гусиха; глава семьи имеет прозвище Заяц, значит, его жена Зайчиха, а сын Зайчонок; отец Хохлун – его дети Хохлуновы; глава семейства Энгельс, Геля, следовательно, его жена Гелиха, а дети Гелины; Папёнок отец – все его дети Папята. Подобные прозвища очень прочно «прикипают» к человеку, становятся как бы второй, дополнительной фамилией, заменяя официальную, особенно на территории своего сельсовета.
Когда-то в деревне Кокуево жил Еремей Меле-дин, его детей и внуков называли Еремятами. Потомки этого рода сегодня – Александра Яковлевна Медведева, Александра Ивановна Расторгуева.
Старинный род – Макарушонки, его нынешний представитель – Михаил Иванович Ползиков, прадеда которого звали Макар.
Иван Калинович Лихачёв (д. Низовки) и все его родственники имеют неофициальное семейное прозвище – Петрушонки по имени его деда, Петра Александровича. Иван Калинович рассказывает, что его дед был торговым человеком, держал магазин, что его уважали в округе.
Ласково звучащее слово Калинушкины – это семейное прозвище Филинских (д. М. Горка), оно возникло от имени деда Калины, владельца хутора. Представитель этого рода в нашей школе Костя Филинский.
А дальнего предка Димы Согрина звали Улья-ном, от имени которого и пошло семейное прозвище Суровцевых – Ульянковы, живущее уже в нескольких поколениях.
Женя Панёва представляет многочисленный, большой род Гашонков, основатель которого когда-то очень давно носил имя Гаврила (Гашко).
По такому же принципу (то есть от имени собственного) образованы и другие семейные прозвища; Флёновы (Флён), Тимошата (Тимофей), Ва-нёнки (Иван), Степёнки (Степан), Фомёнки (Фома), Борисёнковы (Борис), Федосёнковы (Феодосии), Дармишата (Дормидонт), Ефимёнки (Ефим), Андрианёнки (Андриан), Демидёнки (Де-мид), Кузелёнки (Кузьма) и другие.
Всего лишь несколько прозвищ, образованных не от имен, а от фамилий удалось нам зафиксировать, то есть фамилия в качестве основы для прозвища использовалась редко: Хазята, Хазёнки (Ха-зовы), Галичонки (Галицкие), Суровёнки, Суровёнковы (Суровцевы).
Иногда можно видеть, как происходит наслоение прозвищ в роду, или их замена, или объединение с другими. Уже давно жил в Брусной Суровцев Спиридон, основатель рода Спирёнков. Двух его сыновей, Ивана и Арсения, многочисленных внуков и правнуков звали именно так – Спирёнки. Иван участвовал в русско-турецкой войне, был в плену, вернулся домой, приобретя новое прозвище – Турёнок. Его потомков с того времени стали называть Турками, Турёнками, а не Спирёнками, то есть одно прозвище заменилось другим. А вот внуки и правнуки Арсения остались Спирёнками, но интересно, что почти каждый приобрел еще одно прозвище, образованное уже от имени отца или матери. Например, дети Спирёнка Пашини (Павла) стали Паши-нины, сын Спирёнка Арсения – Егор Арсенихин. А прапраправнука Суровцева Спиридона, Василия Александровича Слекишина, сельчане называют Васька Санка Олёшечкина (Санко Олёшечкин – Александр Алексеевич). Род Спирёнков многочисленный, некоторые его ветви пересекаются с другими родами, и поэтому большинство жителей деревни Суровцово на поверку оказываются родственниками, близкими или дальними, но родственниками. Подобное наблюдается и в других деревнях.
Целый ряд семейных прозвищ образован не от собственного имени, а от какой-то отличительной черты (внешность, характер, род занятий) человека, ставшего основателем рода. Выяснение таких особенностей – дело интересное и увлекательное, дающее ответы на вопросы, кем были наши предки, как они жили и чем занимались. В деревню Низовки на жительство приехали однажды братья Марденские, Николай и Михаил. Оба были хорошими мастерами, делали колеса для телег, выездных повозок, дрог. Заказы поступали не только от низовцов, но и от жителей всей округи. А мастеров стали называть Колесниками, прозвище это перешло и к потомкам Николая и Михаила.