ИЗ ЗАПИСНЫХ КНИЖЕК

Выгорает бумага,
Обращаются в пыль
Гордость, воля, отвага.
Сила, сказка и быль...

В. Шаламов 
1962 г.

      Варлам Тихонович Шаламов, начиная с 1953 года, возвращения с Колымы, и до 1979 года, до переезда в Дом инвалидов и престарелых, вел рабочие тетради, «толстые тетради», как он их называл, записывая там стихи и размышления, письма и воспоминания.
      В архиве писателя сохранились также многочисленные разрозненные наброски эссе, воспоминаний, записи бесед и реплик по поводу различных событий. Отдельные записи из рабочих тетрадей и черновых набросков представлены в настоящей публикации. Подлинные рукописи публикуемых документов хранятся в Российском государственном архиве литературы и искусства (Ф. 2596).
      С сомнением перечитываю я строки этих записей Шаламова, записей для себя самого.
      Имею ли я право эту его беззащитную открытость, беспощадность к себе и другим выставлять на суд читателя и, что опаснее, - критика?
      Но вспоминаю его бесстрашие и бескомпромиссность, его всегда не вписывающуюся ни в одно корпоративное сообщество фигуру, его суждения, не обслуживающие ничью мельницу...
      «Идеальная цифра - единица. Помощь единице оказывает Бог, идея, вера... Достаточно ли нравственных сил у меня, чтобы пройти свою дорогу как некоей единице, вот о чем я раздумывал в 95 камере мужского одиночного корпуса Бутырской тюрьмы», - это пишет Шаламов о первой своей тюремной пробе 1929 года, а ведь тогда ему еще не было и двадцати двух лет.
      Нравственных сил хватило, и он прошел свой путь, не ища опору ни в правых, ни в левых, ни в диссидентах, ни на Западе. И ни один журнал не поддержал его - в его рассказах, как писал внутренний рецензент, «не было даже трудового энтузиазма Ивана Денисовича».
      Для меня он, при его нравственной стойкости, всегда прав, потому что всегда предельно искренен. Это ли не мера возможной правоты человека? Кто претендует на большее, тот просто обманывает, в лучшем случае - себя.
      В конце концов, Шаламов имеет право быть самим собой и быть выслушанным. Каждое суждение его оплачено жизнью, кровью, слезами. Незаурядная личность, мощный талант, запредельно тяжкий опыт - это редчайший и особо прочный сплав.
      Конечно, каждую фразу его можно обширно комментировать и все равно не исчерпать ее многомерность.
      «Унизительная вещь - жизнь».
      Можно только апеллировать к личному опыту каждого человека, максимализму его юности и горькому осадку старости, к воспоминаниям шестидесятников и молчанию старых лагерников...
      Больной, одинокий, не оцененный современниками поэт, чужой в литературе отечественной и западной, чей страшный опыт торопятся забыть по извечной слабости душевной.
      Но не торопитесь протянуть «три рубля» жалости. Жалость не нужна ему.
      Высказаться - и быть понятым, вот чего всегда хотел он страстно и неутоленно. Высказаться!

      Ирина Сиротинская

      ед. хр. 14. оп. 1
      Общая тетрадь в коричневом переплете, заполненная еще в Калининской обл., до реабилитации и возвращения в Москву. На обложке надпись: "1954 - 1955". В ней записаны стихотворения "Инструмент", "Нынче я пораньше лягу...", "Кто мы? Служители созвучья...", "Велики ручья утраты...", "Жил был", "Мы Родине служим...".
      Один из героев Мопассана упрекал Господа Бога в натурализме. Зеркала не хранят воспоминаний. Что видели они?

      Русская история двух веков. Где памятники, как люди, прятались в бомбоубежища во время войны.

      Март. Юбилей Сервантеса. По газетам и журналам - не Сервантес, а Санчо Панса - главный герой романа. Ветряные мельницы - реальный образ. А Д/он/ К/ихот/ - юмористический образ, показывающий, как смешно бороться с реальной жизнью чудаку. Вечное - брошено в сторону. Великое воспитательное значение - столкновение идеального и реального - вовсе не упомянуто даже.

      Белинский не литературный критик, им не был и Чернышевский, и Добролюбов, и Писарев. Перу публициста было легче в литературных вопросах, и времени обязаны мы тем, что они остались в истории как критики литературные. Чернышевский и за роман брался, не имея крупного литературного таланта.

      По возвращении он увидел, что перчатки и ботинки пришлось покупать на номер больше, а фуражку - на номер меньше.

      Тебя никогда не били, это здорово проясняет мозги. Одиночество звуковое и одиночество зрительное.

      Человек знает, что его никто не видит, но его слышат, и он не одинок вполне. Или знает, что его никто не слышит, и боится только чьего-либо глаза. Одиночество осязания.

      Колоссальное, проникающее все тело, одиночество в полупустом вагоне "Москва-Ленинград".

      Литература воспринимает идеи общества и возвращает ему улучшенными или доведенными до абсурда.

      У Толстого не природа отражает настроения людей, а другие люди кажутся зеркалом собственного внутреннего состояния. Левин в заседании и другие.

      Пять чувств поэта:
      зрение - полуслепой,
      слух - оглохший от прикладов,
      осязание - отмороженные руки нечувствительны,
      обоняние - простужен,
      вкус - только горячее и холодное.
      Где же тут говорить о тонкости. Но есть шестое чувство - творческой догадки.

      Бертольт Брехт ("Литературная газета" от 26 мая 55 года). В театре Берлинского ансамбля: "Между прочим, в качестве временной меры мы отказались от пьесы в прозе, потому что в стихотворной форме легче уберечься от соблазнов натурализма".
      Это - правильно.

      Энциклопедические словари и справочники удлиняют нам жизнь.

      Что было раньше - рифма или ассонанс (аллитерация). Раньше был ассонанс (саги, записаны в VII веке, в народном творчестве).
      Реформа замены рифмой ассонанса принадлежит Отфриду (середина X века), немецкому монаху Вейсенбургского монастыря, им писались молитвы, псалмы, а после него и светская лирика стала рифмованной. Лирика рождена в Средние века. Эстетические идеалы поставили впервые только в Ср/едние/ века. Психологизм и личность заявляют свои права только в Средние века.
      1. Утверждение чисто светского жизнерадостного идеала.
      2. Пробуждение интереса к краскам и формам внешнего мира.
      3. Процесс душевных переживаний.
      4. Возникновение сознательной культуры художественного слова.

      Глаза у Александра Македонского были разные: один - голубой, другой -черный.
      Две рубашки Ал/ександру/ подарила фея, одна защищала от жары и холода, другая - от ран.

      За круглым столом
      Король Артур велел сделать в своем дворце круглый стол, где не было ни худших, ни лучших, где все были равны.
      Данте не рифмовал слова "Христос* и в "Аду" даже не упоминал. Ты лжешь, мой глаз.
      Гельмгольц1: Наши ощущения - знаки, по которым человек выучился читать. Они составляют тот язык, на котором внешние предметы говорят с человеком. Всякий человек должен путем упражнения и опыта понимать этот язык, как он научился понимать свой родной язык.
      Диалектика, по сути дела, это та же прагматика.
      Доказательства в спорных случаях ищутся чаще всего не в естествознании и развитии науки, а в развитии общественных систем.
      Неру написал историю Индии в тюрьме.
      Чернышевский написал "Что делать?" в тюрьме. Генри стал писателем в тюрьме. Достоевский написал "Записки" в тюрьме.
      Только в советских тюрьмах не написано никаких художественных, литературных работ.
      Ньютон: "При изучении наук задачи полезнее правил". Тонкость вычислений не может превосходить тонкость измерений. Ганди: "Цель не оправдывает средства. Думая о цели, думайте о средствах".

      Несвоевременные мысли

      Процент семейного счастья выше в так называемых браках по расчету, чем в браках по любви.
      Каждый мужчина в глубине души мечтает о женщине, которая бы с ним спала, рожала ему детей, варили ему щи и меньше рассуждала о гражданских материях.
      Кокетливый Макаренко литератор, а не педагог. С 90% его трудкоммунаров я встречался на Севере, "жульническая кровь" неистребима.
      Физический труд не гордость и не слава, а проклятие людей.
      Нигде не прививается так ненависть к физическому труду, как в трудовом лагере. Начальство хорошо знает, что говорит, когда грозит проштрафившимся подчиненным: "В забой пошлю".
      "Он есть истинный представитель полупросвещения. Невежественное презрение ко всему прошедшему, слабоумное изумление перед своим веком, слепое пристрастие к новизне, частные поверхностные сведения, наобум приноровленные ко всему, - вот что мы видим в Радищеве". Пушкин о Радищеве.

      ед. хр. 20. оп. 1
      Тетрадь 1956 года в картонной зеленоватом переплете с записями стихотворений "О песне", Гомер", "Стланик", "Мне горы златые плохая опора...", "Розовый ландыш", "Я жив не единым хлебом...", "Ночью", "Раковина", "Лицо твое мне будет сниться...".
      Блок: "Я художник - то есть свидетель. Нужны ли художники демократии?" 1916 год.
      Мультатули:2 "Сны, которые в тюрьме "имели дерзость быть приятными". Словарь сатаны: понт, фраер.
      Мне сорок лет. Вот уже 16 лет как меня называют: "эй, старик," и я понимаю, что это относится ко мне.
      Колыма научила меня понимать, что такое стихи для человека.

      ед. хр. 23. оп. 1
      Общая тетрадь в картонном зеленоватом переплете. На обложке: "1957 II". В тетради записаны стихи "Бивень", "Память", "Сосны срубленные", "Ручей", "Дождь" и др.
      На странице 14 переписано стихотворение Гумилева "Волшебная скрипка".

      В ноябре. Вот когда я переписывал эти стихи в Л/енинской/ б/иблиотеке/ у меня и был первый меньеровский приступ.3
      Для названия: "Прелестный лист". "Звуки зачинщики жизни". Хлебников.
      Там, где я живу, мало магазинов и много сберегательных касс.
      Поэт должен быть немножко глухим, чтобы лучше ловились звуковые повторы, легче сдвигались слова. Немножко слепым, ибо "собственное зрение", свой поэтический глаз - это уже вид дальтонизма, это глазное заболевание.
      И обязательно - иностранцем в материале, немножко чужим тому, о чем он пишет. (Генри о писателе, который пишет чужой кровью.)
      Болезнь Меньера действует по блатному, сзади бьет.
      Одноглазые цветы.
      Река приносит букеты черемухи.
      Рябой, как напильник.
      Сомнение, нерешительность - это и есть признак человечности.
      Размышления не увеличивают запаса знаний.
      Ненастный, ненавистный день.
      Воздух можно трогать руками.
      Уродливая и необыкновенная смерть. 2 - от паралича дыхания, от остановки сердечной деятельности.

      ед. хр. 24. оп. 1
      Общая тетрадь в сероватом картоне. На обложке: "1957. III." В тетради записаны стихи "Некоторые свойства рифмы", "Ода ковриге хлеба", "Речные отражения", "Арбалет" и др.

      Всякому поэту - Пушкину, Пастернаку, Маяковскому и т. д. хочется: 1) зарифмовать, вогнать в строку новое слово, свежее слово, еще не бывшее в стихотворении ни у кого, 2) овладеть, запрячь большое многосложное слово, вроде: "раскрасневшиеся лица", 3) звуковой перезвон названий: "Танец странных имен, что для сердца отраден".
      Народные названия трав как раз прошли звуковой отбор.

      ед. хр. 25. оп. 1
      Школьная тетрадь в линеечку. Заполнялась в Боткинской больнице в 1957 году, когда Варлам Тихонович болел.

      Отсек. Молодые врачи, медсестры средних лет, пожилые няни. Почему нет консультантов психиатров? (Истерики, эпилепсии.) Инсультам все возрасты покорны - дети и старики, юноши и женщины.
      Комплекс упражнений Циммермана - Машкова: лечебная гимнастика по укреплению вестибулярного аппарата, общая гимнастика без приседаний. Спать ночью, не пить и не курить.
      - Как Вы мне ставите клизму?! Я научу Вас честно относиться к своим обязанностям!
      О. Т.: Вы уже ходите? (Через две недели.) Я: (скромно) Да. хожу. О. Т.: Ну вот, можно немного ходить.
      Раненые градусники с резиновыми повязками.
      Мы как в Древнем Риме - ложимся только обедать и ужинать.
      Новая рифма рождает новое сравнение.
      Ему все казалось, что за одну руку и ногу он привязан кем-то к кровати, и он бился, бился до утра. И только поняв, что это инсульт, паралич, он заснул.
      Жизни в искусстве учит только смерть.
      Институт поделен, как подводная лодка, на отсеки. Отсек острого инсульта.
      Буфет - раздаточная.
      В физиотерапевтическом отделении лечебные процедуры не делаются, а отпускаются.
      Тихий час - бывший мертвый час.
      Врачи приходят и уходят, а больные остаются.
      Одинаково одиноко.
      Профессор был худенький и маленький, и врачи старались, чтобы ему тоже было видно, как бьется больной. Он то подходил ближе, то отходил дальше, не прикасаясь к больному, прищуривался на больного, как художник перед мольбертом. Наконец, уловив что-то в лице больного, профессор отдал распоряжение, неслышно что-то шепнув, и сейчас же огромная сестра присела у кровати больного и стала брать шприцем густую тёмно-красную кровь из вены больного. Сестра была неправдоподобно большая, и, даже согнувшись вдвое, она была больше профессора.
      Врачи все теснились, все новые входили в комнату, это был институт, где много врачей было на практике, а так как это был институт столичный, то среди врачей был и фотограф, занявший самое удобное место. Наведя объектив на больного, он небрежным жестом позволил и профессору войти в поле фотообъектива и только тогда сделал снимок.
      Профессор подтвердил диагноз и вынул иглу, чтобы еще исследовать чувствительность пораженной руки. Но заголив рубашку и увидев, что рука, плечо сплошь в красных точках от уколов, которые были сделаны в это,
      рекомендованное профессором место дежурным врачом приемного покоя, профессор завернул рукав и спрятал иглу.
      Профессор вышел, за ним вышли толпой, наступая друг другу на ноги, врачи, все старались пропустить вперед маленького профессора.
      И все забыли больного, который через минуту стал биться и кричать, но только минут через десять случайно забежавшая туда лаборантка увидела его и стала держать ему бьющуюся голову.
      Больной, ему было 72 года, и пышные седые волосы разлетались нимбом по всей подушке. У него было кровоизлияние в мозг и сердечная слабость, и он послушно лежал пятые сутки на спине. Он цеплялся за жизнь, даже когда ему было разрешено ходить, басил доктору: "А если я еще немного полежу, не буду вставать, ведь лучше будет, а?".
      К нему приходила его семья, высокая и прямая седовласая женщина, с шумливой краснощекой двадцатилетней дочерью. Состояние отца им было не в новинку - они шутили, шумели и очень скоро ушли.

      ед. хр. 32. оп. 1
      Тетрадь белого цвета. На обложке: "1963.11." В тетради записи стихотворений "Не удержал усилием пера...", "Я вовсе не бежал в природу...", "Я над облачной грядою..." и др.

      Догматик Оскар Уайльд.
      13 октября огромное объявление в спортивном магазине на улице Горького: "Нательное белье не обменивается".
      6 октября 1963 года. Р. М. Рильке4 "Заметки Мальте Лаурдиса Бригге". М., 1913 г., стр. 20. ..."И стихи, если их писать постоянно, выходят такими незначительными. Следовало бы не торопиться писать их, и всю жизнь - и по возможности долгую жизнь - накапливать для них содержание и сладость, и тогда, к концу жизни, может быть, и удалось бы написать строчек десять порядочных. Потому что стихи вовсе не чувства, как думают люди (чувства достаточно рано проявляются у человека), они - опыт. Чтобы написать хоть одну строчку стихов, нужно перевидеть массу городов, людей и вещей, нужно знать животных, чувствовать, как летают птицы, слышать движение мелких цветочков, распускающихся по утрам... Нужно уметь снова мечтать о дорогах неведомых, вспоминать встречи нежданные и прощания задолго предвиденные, воскрешать в памяти дни детства, еще не разгаданного..., вызывать образ родителей, которых оскорблял своим непониманием, тем, что когда они стремились доставить радость тебе, думал, что она предназначается другому; детские болезни, разнообразные и многочисленные, и как-то странно начинающиеся... Дни, проведенные в тихих укромных комнатах, и утра на берегу морском; вообще море - море. Ночи в дороге, где-то высоко с шумом проносящиеся мимо нас и исчезающие вместе со звездами; но и этого всего еще недостаточно. Нужно хранить еще в душе воспоминания о множестве любовных ночей, и чтоб при этом ни одна их них не походила на другую; о криках во время потуг и о белых воздушных спящих женщинах, уже разрешившихся от бремени и вновь замыкающихся... И еще нужно, чтобы человек когда-то бодрствовал у изголовья умирающих, сиживал около покойников, в комнатах, где окна открыты, и до него откуда-то как бы толчками доносились разные шорохи. И все-таки мало еще одних воспоминаний: нужно уметь забыть их и с безграничным терпением выжидать, когда они начнут снова всплывать. Потому что нужны не сами воспоминания. Лишь тогда, когда они претворятся внутри нас в плоть, взор, жест и станут безымянными, когда их нельзя будет отделить от нас самих -только тогда может выбраться такой исключительный час, когда какое-нибудь из них перельется в стихотворение. А мои стихи все возникли иначе и, следовательно, их нельзя назвать стихами".
      История жизни папы Иоанна XXII5 (и особенно его понтификата) многими своими чертами повторилась в удивительном сказочном понтификате папы Иоанна XXIII 6. Все удивительно рассказано и предсказано у Рильке в книге "Записки М. Л. Бригге" стр. 113, 114, 115.
      Стихи чувствует и понимает далеко не всякий человек, и Мандельштам говорил без преувеличения, что вряд ли на свете было десять человек, которые полностью бы понимали стихи Пушкина, то есть в той полной мере, как он сам.
      Поэт не может жить без чтения современников, сверстников поэтических. Нельзя жить только Гете и Шиллером, когда пишешь стихи, надо и Асеева, и Веру Инбер.
      Бор был превосходный лыжник, конькобежец. А вот еще футболист. Сам Конан-Дойль в годы пребывания в университете, кроме науки и танцев (Конан-Дойль - врач!), страстно увлекался спортом... Он играл центральным нападающим в футбольной команде своего университета и любил регби (стр. 174).
      И дальше: "Конечно, он продолжал заниматься спортом и даже больше, чем раньше: он принадлежал к числу людей, словно созданных для спорта. Он был центральным нападающим в футбольной команде графства Серрот; летом ездил в Швейцарию покататься на коньках и в Норвегию - походить на лыжах. Он увлекался боксом, играл в хоккей, крокет и гольф".
      Миф об узкогрудом ученом подходит к концу. Альберт Эйнштейн был последним из могикан этого как бы вечного типа ученого неряхи. На смену Эйнштейну, рядом с ним вырос Нильс Бор - о тонкости его интеллекта не существует двух разных мнений. Создатель современной квантовой физики, научный герой современности Нильс Бор.
      Сборник "Спутник любителя футбола". Второй круг 1963 года. Издание газеты "Московский комсомолец".
      ...Велосипедистом он стал еще в эпоху велосипедов без передачи, с огромным передним колесом. Он занимался парусным спортом и даже семидесяти лет на гоночной машине, сделанной по специальному заказу, как буря, носился по тихим дорогам Южной и Восточной Англии. Стр. 178. Кирилл Андреев "Искатели приключений", Детгиз, 1963 год, стр. 174, 178.
      Метерлинк был боксером и автомобилистом.
      Моральное старение машин и моральное старение одежды. Белье /нрзб./должно быть рассчитано так, и, вероятно, где-то рассчитано, чтобы не носили больше двух лет. Или костюм, пальто и т. д.

      На вечные времена

      Профессор Асмус, автор работ об интуиции в философии и т. д., выдирал старый линолеум, переезжая в новую квартиру в 1957 году. Пока не содрал линолеум, не переехал. В стол на кухне асмусовой тещи забит гвоздь - чтоб не облокачивались соседи.
      Перед отъездом на юг, на дачу дверь в сад была забита гвоздями, и соседям был оставлен "любезно" ключ от заржавленного замка с приглашением пользоваться садом.
      При ремонте хозяйка, теща Асмуса, специально просит дворника Николая набить колючую проволоку по столбикам, где пробегает домой кошка Муха, и когда я попросил Николая снять колючую проволоку, дворник сказал: "Мне старуха сказала, чтоб набить здесь колючую проволоку обязательно. Ну ладно, Варлам Тихонович, я скажу ей, что забыл сделать".
      28 октября в "Правде" напечатан фельетон об Асмусе - о людях, которые, уезжая из квартир, выдирают линолеум, сдирают задвижки, дверные ручки, замки.
      Недаром Пастернак так не любил Асмуса, отзывался о нем презрительно, небрежно.
      На столе у тещи Асмуса полка, всегда пустующая. На верх /ее/ прыгала кошка, сидела там, грелась, никому не мешая. Хозяйка выбрала день, заставила полку старым /железом/, чтобы кошка не могла впрыгнуть.

      Коро

      "Если б мне было позволено, я все стены тюрем покрыл бы живописью. Несчастным, томящимся в этих мрачных местах, я показал бы мои деревья и луга, я убежден, что это вернуло бы их на стезю добродетели."
      "Коро. Художник и человек", Издательство "Искусство", стр 68. А. Родо. "Жизнь Коро", 1963.
      Труд - это потребность таланта. Моцарт потому и стал Моцартом, что работал гораздо больше, чем Сальери. Эта работа доставляла Моцарту удовольствие.
      Существует поэзия молодости. Это выражение правильное, точное. Но для того, чтобы выразить в искусстве эту поэзию молодости, понять ее и показать, нужна зрелость, огромный душевный опыт.

      Чуковский о Чехове

      Пишет, что Чехов, по воспоминаниям некоторых, скупой, расчетливый, а по воспоминаниям других, щедрый, активно добрый и т. д.
      Секрет объясняется очень просто. Скупой Чехов был в молодости, а когда стал знаменитым писателем, да заболел и видел, как врач, что скоро умрет, - был щедрым.
      То же у Коро - тот сделался известен в 60 лет и до смерти был щедрый, а до 60-ти лет - скупой, экономил свои стипендии.
      Убили Кеннеди. Почти сто лет назад убили Линкольна в почти такой же ситуации, за негров. И фамилия вице-президентов одна и та же - Джонсон, и "форум" тот же - театр и улица. Левый президент при правом конгрессе. Судьба порядочного человека, занимающегося государственной деятельностью.
      Написать рассказ "Тютчев".7 О природе, о наводнении, о Володе Желтухине (самый молодой инженер Донбасса). "Хочу, чтобы работа" (Терпилов, Саркисов). О Кузнецове, о закалке буров маслом (сливочным маслом), о ручье, гремящем, как железо, о стихах Тютчева.
      Рождение стиха от образа, от детали (не единственный, конечно, но часто встречающийся способ, вид, метод). Так Суриков развивал замысел своих картин (свеча в "Стрельцах", тесная избушка в "Меншикове", вороны на снегу в "Боярыне Морозовой").

      Блатное

      "Жалко мне тебя, а подумаю - и черт с тобой".
      Платонов знал, как много еще горя, знал, что в жизни гораздо больше горя, чем радости.
      В литературоведческом словаре Тимофеева и Венгрова нет вовсе слова "гений"!
      Как плохо названо, неудачно "Охрана общественного порядка"
      (напоминает "Охранное отделение"), дружинники ("Дружина Михаила Архангела").
      Ю. Прокушев "Юность Есенина" документально и убедительно показал: 1) что Есенин гораздо больше был связан с революционным подпольем, чем Маяковский, косвенным образом разрушил творимую легенду о революционности М/аяковского/. 2) что Есенин был не "самородком", а хорошо образованным человеком и два года учился в университете Шанявского, слушал лекции лучших профессоров, напряженно учился. Образование Есенина было более основательным, чем образование Маяковского.
      8.XII.1963. Г/алина/ А/лександровна/ /Веронская/8 рассказывает: 1) о смерти жены Крестинского.9 После многих, многолетних хлопот жена Крестинского добилась реабилитации своего мужа. С этим известием она пришла к своей подруге - какой-то старой, злобной даме, и та сказала, выслушав излияния Крестинской: "Это все вранье, это они тебя обманывают, как обманывали и раньше. Твой муж прошел по открытому процессу, значит, публично сознался, и никакой реабилитации получить не мог". Крестинская вернулась домой и умерла от инфаркта. 2) о жене Лелевича.10 Муж ее расстрелян давно, но сама она даже не арестовывалась. В 1937 году она пережила страшное - сын ее 16-ти лет (сын Лелевича) ушел на футбол и не вернулся. Она ищет сына почти тридцать лет - никаких следов.
      А мы - /приходили/ во время войны целые пароходы в Магадан - по истертым спискам, на машинах, без всяких документов. И эти документы никогда не были присланы.
      3) о реабилитации X., которого и не арестовывали. Получил бумагу о своей реабилитации (групповое дело 30 лет назад).
      Бонч-Осмоловский,11 художник и химик, автор волшебной керамики арестантских помещений Бутырской тюрьмы, где плитки не оставляют следа ни карандаша, ни гвоздя.
      Врачи (профессор 52-й больницы), выписывая сердечную больную: "Я советую прогулки, ежедневную, небольшую, но ни в коем случае не в магазины московские. Любой спор в очереди Вас убьет".
      Афиша клуба Дома культуры метростроя. 14 декабря "Вечер поэзии молодых". Имена: Сергей Городецкий, Рюрик Ивнев и т. д.
      Вот главная тема времени - растление, которое Сталин внес в души людей.
      Жанна Д' Арк. Костер сделал ее бессмертной, как Бруно , как Аввакума.
      "Гомерова болезнь" - что это такое? Приснилось во сне.
      В "Дне поэзии" 1963 года есть великолепное стихотворение С. Липкина "Лезгинка". Чуть не лучшее /"новаторское"/ русское стихотворение. Очень емко и умело(?), только с /нрзб./ и словарем Пастернака, но очищение искусством, очищение танцем, катарсис впервые встречаю в лирических стихах.
      25 декабря в Голицыне. Рассказ Риты Райт.12
      Маяковского, знаете, не печатали. Пятилетие не отмечали. Примаков сказал Лиле - напиши письмо Сталину, и я отвезу. Так они и сделали. Лиля попросила у "отца" защиты; все описала подробно. Все думают, что письма до Сталина не доходят. Отлично доходили. На Лилином письме Сталин своей рукой написал: "товарищу Ежову (Ежов тот самый Николай Иванович, работал тогда зав. управделами ЦК). Маяковский был и остается..." и т. д., и все завертелось....
      Популярность Маяковского родилась на пути из кабинета Сталина в кабинет Ежова.
      Межиров о Винокурове.
      "Анна Ахматова сказала - Винокуров поэт честный, но это поэт без тайны".
      Я: "В стихах не должно быть все известно заранее, до того как пишутся стихи".
      О Межирове и Евтушенко - в консерватории, беседа с Пастернаком (на концерте Станислава Нейгауза).
      Пастернак у колонны: "Вы не боитесь подходить ко мне?". Межиров Пастернака не любил. Слова и интонация? Что за чушь.
      /Продолжение разговора с Ритой Райт/. Этот разговор не имеет никакого отношения к творчеству Маяковского, но очень большое отношение к вопросу о том, какими насильственными путями утверждалась у нас популярность Маяковского. Маяковский - это поэт ранга Каменского. И долго бы о нем не говорили, если бы не Ежов и Сталин.
      Хотел попросить М. сфотографировать письма." Но М. относится к этому с недостаточным благоговением. Во всяком случае эти письма ему не более дороги, чем увеличенный портрет своей тетки. Впрочем, Борис Леонидович сам стоял на этой же точке зрения (вторая автобиография), утверждая, что Пушкину желания Натальи Николаевны были гораздо важнее мнения историков о том или ином поступке Пушкина. Здесь Б. Л. вел тонкую подготовку оправдания собственных поступков. Этому же служило "Быть знаменитым некрасиво", особенно в первой редакции.
      27 декабря 1963 года. Сучков.4 Галерея "бывших". Два вида правки у
      Платонова. Стилистическая и политическая. Его работа над романом "Чевенгур"15 (повесть "Впрок" - это кусок романа).
      Хемингуэй читал лишь один рассказ Платонова - "Сокровенный человек".
      2 января 1964 года. Московский оркестр недоброжелателей и тайных завистников будет репетировать, усиленно наигрывать Платонова, выдвигать, издавать, спасать вопреки и в противовес Солженицыну. Это замечание О/льги/ С/ергеевны/16 очень верно.
      Скульптор, который торопится вылепить Солженицына, - не опоздать бы к раздаче премий. Серебрякову он уже вылепил.17
      Квятковский "Русский свободный стих". "Вопросы литературы", № 12, стр. 60 приводит безрифменные стихотворения Блока (Квятковский избегает привычного термина "белые стихи"); восхищается ритмическим богатством блоковских строк:

      К вечеру вышло тихое солнце,
      И ветер понес дымки из труб.
      Хорошо прислониться к дверному косяку
      После ночной попойки моей...

      Я люблю Ваше тонкое имя,
      Ваши руки и плечи
      И черный платок...

      Квятковский пишет: эти стихи Блока - образец тончайшей лирической поэзии.
      Это справедливо для верлибра - стихов второго сорта.
      У Блока на ту же тему, в рифмах и в строгом размере, в чеканном мастерстве написаны гораздо более тонкие и сильные строки, их немало из 687 лучших стихов Блока, взять хотя бы всем известную "Кармен", или:

      Знаю я твое льстивое имя,
      Черный бархат и губы в огне,
      Но стоит за плечами твоими
      Иногда неизвестное мне.

      И ложится упорная гневность
      У меня меж бровей на челе.
      Она жжет меня, черная ревность.
      По твоей незнакомой земле.

      Это уже, что называется, "посвыше" опуса с "вечерней попойкой".
      Показывает много раз, что верлибр - это второй сорт стихов.
      Напротив, все большие поэты уходили от верлибра, видя в классическом метре бесконечные возможности развития - интонационные, стилевые (Ходасевич, Цветаева, Пастернак, Мандельштам, Блок, Клюев).
      Выражаясь по-спортивному, верлибр - это стихи второго эшелона, второго класса.
      Секреты читательской психологии.
      Почему изданное крошечным тиражом (25000 экземпляров) "Избранное" Павла Васильева не раскупается с 1959 года. В 1964 году еще встречается в Москве это издание и отнюдь не в букинистических магазинах, а сборник Цыбича, жалкого эпигона Васильевского, раскупается нарасхват и в подписке по темплану, и подступиться к Цыбину нельзя. Почему?
      Паустовский писатель небольшой, как он ни надувался.
      Я тогда стал считать себя поэтом, когда увидел, что не могу фальшивить в своих стихах. И более. Правда, не всегда окончательно мне ясная, - я еще не успел подумать, откладывал, - утверждалась в стихах как бы помимо моей воли. Правда водила моей рукой. Стихи предсказали разлуку с женой, и я стал верить в стихи, пущенные на "свободном ходу".
      Увы, на полке уцененных книг вовсе не то, что бездумно, бесцветно. Уценены - Буало! Курочкин! Михайлов! Ибсен! Их не читают. Плеханов.

      ед. хр. 75. оп. 2
      Разрозненные записи 1962 - 1964 г.г

      - Для Америки, - быстро и наставительно говорил мой новый знакомый, - герой должен быть религиозным. Там даже законы есть насчет /этого/. поэтому ни один книгоиздатель американский не возьмет ни одного переводного рассказа, где герой - атеист или просто скептик, или сомневающийся.18
      - А Джефферсон, автор Декларации?
      - Ну, когда это было. А сейчас я просмотрел бегло несколько Ваших рассказов. Нет нигде, чтобы герой был верующим. Поэтому, - мягко шелестел голос, - в Америку посылать этого не надо, но не только. Вот я хотел показать в "Новом мире" Ваши "Очерки преступного мира". Там сказано - что взрыв преступности был связан с разгромом кулачества у нас в стране - Александр Трифонович не любит слова "кулак". Поэтому я все, все, что напоминает о кулаках, вычеркнул из Ваших рукописей, Варлам Тихонович, для пользы дела.
      Небольшие пальчики моего нового знакомого быстро перебирили машинописные страницы.
      - Я даже удивлен, как это Вы... И не верить в Бога!
      - У меня нет потребности в такой гипотезе, как у Вольтера.
      - Ну, после Вольтера была вторая мировая война.
      - Тем более.
      - Да дело даже не в Боге. Писатель должен говорить языком большой христианской культуры, все равно - эллин он или иудей. Только тогда он может добиться успеха на Западе.
      Колыма была сталинским лагерем уничтожения, все ее особенности я испытал сам. Я никогда не мог представить, что может в двадцатом столетии /появиться/ художник, который /может/ собрать воспоминания в личных целях.
      Почему я не считаю возможным личное мое сотрудничество с Солженицыным?
      Прежде всего потому, что я надеюсь сказать свое личное слово в русской прозе, а не появиться в тени такого, в общем-то, дельца, как Солженицын. Свои собственные работы в прозе я считаю неизмеримо более важными для страны, чем все стихи и романы Солженицына.
      - При ваших стремлениях /пророческого/ рода денег-то брать нельзя, это Вам надо знать заранее.
      - Я немного взял...
      Вот буквальный ответ, позорный.
      Я хотел рассказать старый анекдот о невинной девушке, ребенок которой так мало пищал, что даже не мог считаться ребенком. Можно считать, что его не было.
      В этом вопросе нет много и мало, это - качественная реакция. И совести нашей, как адепта /Бога/ /нрзб./.
      Но передо мной сияло привлекательное круглое лицо.
      - Я буду Вас просить - деньги, конечно, /нрзб./ идут не из-за границы. Я не встречался с Солженицыным после Солотчи.
      Символ "прогрессивного человечества" - внутрипарламентской оппозиции, которую хочет возглавить Солженицын - это трояк,19 носитель той /миссии/ в борьбе с советской властью. Если этот трояк и не приведет к немедленному восстанию на всей территории СССР, то дает ему право спрашивать:
      - А почему у писателя Н. герой не верит в Бога? Я давал трояк, и вдруг... Деньги назад!
      Чем дешевле был "прием", тем больший он имел успех. Вот в чем трагедия нашей жизни. Это стремление к заурядности, как реакция на войну (все равно - выигранную или проигранную).

      ед. хр. 35. on. 1
      Тетрадь 1966 года. В тетради записи стихов "На границе лесотундры...", "До синевы иссохших губ..." и др.

      Второго марта.
      Ирина Павловна Сиротинская.20
      Пятого марта в 10 часов утра умерла Ахматова в Доме отдыха "Домодедово". Приехала туда после трех месяцев /больничной госпитализации/ в Боткинской больнице.
      Больная Ахматова. "Сто дней в больнице", "Мои сто дней".
      - Я - тоже на скамье подсудимых вместе с Синявским и Даниэлем.
      Похороны. 500 человек от Никулина до В, Иванова втиснуты в морговский двор.
      Поднимается крышка люка, и откуда-то снизу в века...
      История сберегательной кассы А/нны/ А\ндреевны/ перед отъездом в "Домодедово" на смерть. Аничке,21 ее любимой приемной внучке, понадобились деньги /200 рублей/ и А/нна/ А/ндреевна/, у которой на руках было только 100, пошла в сберкассу. /Торопилась/, волновалась, утомилась перед самым отъездом 3 марта.
      31 марта. Трусливый болельщический вечер памяти Ахматовой в МГУ. Юдинские панихиды и то стоят больше, производят более боевое впечатление, более воинствующее, Н. Я. Мандельштам поражает, что Копелев, величая Ахматову, не помнит наизусть ни одного ее стихотворения. Разговор первый в такси: к концу жизни понимаешь, что дураки-друзья еще хуже дурных друзей. Второй: глупость - это еще не самое большое зло.
      Я, как только увидел магнитофон, потерял интерес к выступлению.
      Первоапрельская шутка Шолохова на съезде, 1 апреля 1966 /года/. (О речи Шолохова, в частности, о таком ее отрывке: "Попадись эти молодчики с черной совестью в памятные 20-е годы, когда судили, не опираясь на строго разграниченные статьи уголовного кодекса, а руководствуясь революционным правосознанием. Ох, не ту меру наказания получили бы эти оборотни. (Аплодисменты.)") 20-е годы в изображении Шолохова!
      Надежда Яковлевна: "Но Фрида Абрамовна?"22
      Бродский, недовольно: "Ну, что такое Фрида Абрамовна?".
      Джинсы поношенные.
      Единственным студентом, который знал, где Ахматовский вечер, и указал Мелетинскому, был негр.
      Разве бандиты умирают, как трусы? Вовсе нет. Трусами умирают трусы.
      Шофер: "Все улицы на "С" в Москве будут переименованы. Серпуховская переименована в Добрынинскую. Хрущев вытравлял память о Сталине."
      На свете есть тысячи правд, а в искусстве есть только одна правда -правда таланта.
      Первое, что сделал Эренбург после выступления в библиотеке о необходимости "реабилитировать совесть", - отрекся от стенограммы. "Я этого не говорил" (о Хрущеве и "Новом мире"). В жертву тактическому привычно приносится /нрзб./
      О. В. и В. Л.23 - старосветские помещики в лучшем, самом лучшем гоголевском плане.
      Роден. Рука бога.
      Мне нужно сжечь себя, чтобы привлечь внимание. Впервые Н. Я. Три пары очков: искусство, философия, религия, просто совесть.
      В сущности отречение от "Сестры моей жизни" - уход в "опрощение" - это уход от Мандельштама.
      Нам не нужны писатели, которые приходят в мир как писатели (вроде Хемингуэя), как наблюдатели, соглядатаи. Нам нужны бойцы.
      20 сентября 1966 года. "Камень" стоял очень близко к стиху Ахматовой, к "Четкам", к "Белой стае" по своей структуре, по внутренней наполненности, по словарю, по "простоте".
      Но стихи "Воронежских тетрадей" очень далеки от стихов Ахматовой последних лет и тридцатых годов. Дороги художников разошлись.
      Большая литература создается без болельщиков.
      Я пишу не для того, чтобы описанное - не повторилось. Так не бывает, да и опыт наш не нужен никому.
      Я пишу для того, чтобы люди знали, что пишутся такие рассказы, и сами решились на какой-либо достойный поступок - не в смысле рассказа, а в чем угодно, в каком-то маленьком плюсе.
      Именно участие жизнью, бесконечные возможности реализовать невероятное сделали невозможным, ненужным старое описание. Толстовский стиль, значение Белинского и т. д.

      Мелетинский

      Схема. Четырехугольник. По сторонам четырехугольника Пастернак, Ахматова (сверху). Внизу: Мандельштам, Цветаева.
      Нельзя представить себе русскую поэзию двадцатого века без Блока, и Пастернака, и Цветаевой,(особенно Цветаевой), прямой ученицы Блока. Цветаева вся в мотивах Блока исчерпывается. А Пастернак развил много дальше, больше блоковские темы, опираясь и на Анненского - Анненского тоже нельзя исключить из схемы, иначе ничего не понять в развитии поэзии, а только конструировать воздушные замки.
      Время показывает, что нет никаких других решений, кроме решения Пастернака, что о нашей судьбе, о лагерной судьбе нельзя написать иначе, как только в стихах величайшей лаконичности, величайшей простоты, что любыми литературными побрякушками тема будет задавлена, искажена.
      Что значит - отразить как в зеркале? Зеркало не хранит воспоминаний.
      Я не вижу возможности усложнять свои стихи. Мне кажется, усложнение будет погремушкой для моей темы, слишком важной, чтобы ее разменять на украшения. Звуковая опора моих стихов надежна.
      22 октября 1966 года. Толпа на выставке Фалька. Вчера я шел мимо -было лишь несколько десятков молодых людей. Оказывается, вчера был вторник, а сегодня - полно. А/нгелина/ В/асильевна/ жена Р. Р. Фалька. - И. С.оживленная, радостная. Картин здесь 160, привезут еще из Ленинграда. Всего у Фалька более 2 000 картин - он мало продавал, все в России. Лучшее - начало, 10-е, 20-е годы. "Женщина в белом", "Красная мебель", но хороши и "улицы Парижа". А. В.: "Выставка кажется мне таким чудом, что я думаю, раз уж это случилось, почему бы Фальку не воскреснуть?" А. В.: "Собираю и записываю в тетрадку всякие пустяки о Фальке, что говорит народ и не-народ. Будет особая тетрадь". Я: "Вы должны назвать эту тетрадку "Фальклор".
      Эренбург. 2 ноября 1966 года.
      Свободный человек. Разговор три часа. Савич?24 Биография. Поэзия. Проза.
      Вторая глава, исключенная ранее "Новым миром". 1) о Фадееве -властный человек. Сейчас я Вам почитаю настоящие стихи. И читает Пастернака.
      2) Кольцов26 - циник, который мог бы убивать других людей, если это надо для собственной карьеры, без конца.
      Эстетизация зла - это восхваление Сталина.
      История, бывшая трагедией, является миру вторично как фарс. Но есть еще третье явление, третье воплощение исторического сюжета - в бессмысленном ужасе.
      Эпиграф к сборнику "Дорога и судьба": "Разве дело в звуках моего голоса? Звук моего сердца - вот что ты должна была услышать". "Тристан и Изольда".
      Гельфанд26 и его рассказ о Дубинине27 - Герой всю жизнь потратил на борьбу с Лысенко, а для собственных научных работ не осталось времени. Мировая история ушла далее вперед, пока Дубинин сражался с Лысенко.
      Потому Пастернак ("Доктор Живаго") потускнел после чтения рукописи Надежды Яковлевны, - что ткань рукописи такая, что превосходит "Доктора Живаго", который был крахом художественных идей.
      Я пишу о лагере не больше, чем Экзюпери о небе, или Мелвилл о море. Лагерная тема, это такая тема, где встанут рядом и им не будет тесно сто таких писателей, как Лев Толстой. В. Ш.
      Михаил Булгаков - "М/астер и Маргарита/" - среднего уровня сатирический роман, гротеск с оглядкой на Ильфа и Петрова. Помесь Ренана28 или Штрауса29 с Ильфом и Петровым. Булгаков - никакой философ.
      Н. Я. в вопросе о блатных проявила марксистский подход.
      Два года назад я считал себя лучшим человеком России.
      Почему "молоко топленое" звучит лучше, чем "молоко кипяченое"?

      ед. хр. 36. оп. 1
      Общая тетрадь. На обложке из белого картона надпись: "1968". Записаны стихи "Грозы с тяжелым градом...", "Ощутил в душе и теле...", "Три корабля и два дельфина...", "Быть может и не глушь таежная..." и др.

      У меня не было чувства гостеприимства, потому что дома своего не было. Я очень поздно понял, что не люблю отца.
      Все, кто соприкасается с Д. (?), облагораживаются. Еще более -намагничиваются. Все, кто касаются Б., намагничиваются, но не облагораживаются.
      12 января. По-прежнему хочу только света!
      Кибернетика - пусть считают, может быть, родится что-то очень важное для литературы, для поэзии, - новое правило грамматики, откроются тайны языка. У С/олженицына/ есть любимая фраза: "Я этого не читал".
      Сергей Михайлович Третьяков30 был человеком решенных вопросов, что для искусства противопоказано.
      Существует только одна правда - правда таланта.
      Искусство лжет. Пушкин, "Полтава" - великолепно. Пастернак, стихотворение "Живет не человек, деянье..."31 - превосходное стихотворение.
      Письмо Солженицына - это безопасная* [* Так в тексте], дешевого вкуса, где по выражению Хрущева: "Проверена юристом каждая фраза, чтобы все было в "законе". Недостает еще письма с протестом против смертной казни и /нрзб./ абстракций.
      Безрелигиозный, языческий мир "Камня" Н. Я. хочет превратить в подобие символизма, хотя Мандельштам рожден в борьбе с символизмом, в противостоянии новой акмеистической художественной идеологии.
      Для своего времени, начала 50-х годов "Доктор Живаго" был, кажется, крайней смелостью, событием.
      Наше время - время одиночек.
      В России был только один художник с палитрой будущего - Врубель.
      Через Храбровицкого32 сообщил Солженицыну, что я не разрешаю использовать ни один факт из моих работ для его работ. Солженицын -неподходящий человек для этого.
      Страдания не любят. Страдания никогда не будут любить. У меня столько же книг, сколько у Герцена и Тургенева.
      Задача поэзии не ускорить, а притормозить время. Роман "Отцы и дети". О ничтожестве детей?
      Богу не нужны праведники. Те проживут и без Бога. Богу нужны раскаявшиеся грешники.
      Самое главное не то, что нет дыма без огня, а то, что нет огня без дыма.
      Я боюсь людей бесстрашных.
      И по Гоголю честный человек - подлец.
      Мир, в котором священник - праведник, не располагает к религии. Заведующий отделом поэзии - военный, раненный в правую руку.
      Три человека понимали в первую мировую войну, что нужен мир с Германией: Распутин, Ленин и Генри Форд.
      Лучшее, что есть в русской поэзии, - это поздний Пушкин и ранний Пастернак.
      Много есть хороших смертей, но для нашего времени лучшая смерть -Эйзенштейна."
      Дача и погибшие лютики на весенней земле под лопатой.
      Одиночество - это не столько естественное, сколько оптимальное состояние человека. Двое - наилучшая цифра для количества. Наилучшая цифра для коллектива. Трое - это ад. Все равно, что тысяча. Вот рубеж: один, два.
      Никакого "плана содержания" не бывает в стихах, а вот план выражения бывает, заботит автора.
      Я много был в театре этот год. Не слышал ни слова из-за глухоты, но благодаря Ирине любимый мир театра воскрес для меня - хоть и в тысячной доле. Только с ней видел много спектаклей.
      Легко лгать в камне, как лгал М. А. ? - И. С.. Труднее лгать в стихах. Платонов немало заимствовал у Пришвина, что не замечено.
      "Золотой теленок"34. Бендер - Гамлет. Фильм о Корейко.
      Айвазовский так помнил море, как я - блатных. Даже новые впечатления писал всегда по памяти, по воображению, по страстной зрительной памяти.
      Мои рассказы - это, в сущности, советы человеку, как держать себя в толпе.
      У Грибоедова не было ничего литературного. Бесконечное количество стихов, очень слабых. "Горе от ума" - исключение.
      Проза Белинкова35 очень напоминает прозу Рейснер. Столь же цветиста.
      Вот в чем несчастье русской прозы, нравоучительной литературы. Каждый мудак начинает изображать из себя учителя жизни.
      Мать М. уничтожила в 1957 году весь архив отца, все письма с Колымы, боясь, что все начнется сначала.
      Смерть Достоевского накануне 1-го марта символична.
      "Учительной" силы у искусства никакой нет. Искусство не облагораживает, не "улучшает".
      Но искусство требует соответствия действия и сказанного слова, и живой пример может убедить /живых/ к повторению - не в области искусства, а в любом деле. Вот какие нравственные задачи ставить, - не более.
      Учить людей нельзя. Учить людей - это оскорбление.
      Солженицын - вот как пассажир автобуса, который на всех остановках по требованию кричит во весь голос: "Водитель! Я требую! Остановите вагон!" Вагон останавливается. Это безопасное упреждение необычайно...
      Курбский - один из основателей русской литературы (как и Грозный).
      Курбский - Герцен XVI-гo века.
      Под/робность/: секретарем Курбского был предок Достоевского.
      Как знать, может быть, Достоевский сдержал революцию мировую своим "Преступлением и наказанием", "Бесами", "Братьями Карамазовыми", "Записками из подполья", своей писательской страстью.
      Шоу оттого был так кровожаден (и восхвалял Сталина и т. д.), что был вегетарианцем.
      Со времен Христа не было большего благодеяния человеку, чем пенициллин.
      Христос, наверное, был похож на Флеминга36: медлительный, неуверенный и настойчивый, повинующийся внутренней воле, ограниченный, с узкими интересами, малоразговорчивый.
      Смертный грех женщин - это приверженность к гостиничной чистоте.
      Самое мое несчастье и самое счастливое через одно и то же - неумение ошибаться в людях.
      6 ноября. Тургенев - пример, как стать русским классиком, не живя в России.
      Одно из постоянных моих воспоминаний - виденное в 1930, даже в 1929 году, осенью в Березниках на содовом заводе. На выходе железной дороги поезд многовагонный гудел, шел задом. Крестьянин на пустой телеге не успел проскочить ворота и зацепил осью за буфер вагона. Поезд перевернулся. Набегали вагоны, когда поезд, казалось, разобьет стену. И тут же - лошадь и телега - у телеги чуть поломано колесо. Вот это "чуть" катастрофы вроде того отверстия, которое в Голландии затыкают пальцем, удерживая плотину. Вроде гвоздя от подковы из английской баллады.

      ед. хр. 38. оп. 1
      Общая тетрадь белого цвета с надписью на обложке "1970. II". Записаны стихи "Летом работаю, летом...", "Прачки", "Шептать слова..." и др.

      Нет писателя, который проходил бы мимо формы произведения. Единственное действие вне формы - выстрел, хотя бы в самого себя.
      Войны происходят только потому, что человек не бессмертен - все живое умирает, рано или поздно.
      Я когда-то думал всерьез заняться фонетикой русского языка - казалась белым пятном. Но судьба предупредила мой интерес и лишила меня слуха, выбила зубы и повредила вестибулярный аппарат.
      Подписал обложку к "Московским облакам". Обложка строго реалистична. Ни одному художнику не пришло в голову толковать название "Московские облака" аллегорически, символически, хотя именно такой была задача автора.
      Герцен? Чересчур журналист. Слишком выдавливал, как из тюбика, все красоты, какие есть в русской фразе.
      Ремарк умер в 72 года. Рак? По нынешним временам 72 года - это не возраст смерти от старости.
      Проза Ремарка - жидкая проза, плохая, за исключением "На Западном фронте без перемен". Но и то по новизне, по приоритету /нрзб./ потерянного поколения. Все же остальное как бы написано с чужих слов, где очень мало/ собственной крови. И "Триумфальная арка", и "Время жить", и все-все, что он написал.
      Ни Успенский, ни Чуковский не будут меня учить языку. Нужно говорить именно "схожу", а не "выхожу", ибо в автобусах, трамваях и в троллейбусах выход устроен таким образом, что человек делает последние движения ногой вниз, ступени вниз, сходят вниз по трем ступеням.
      Одно из резких расхождений между мной и Солженицыным в принципиальном. В лагерной теме не может быть места истерике. Истерика для комедий, для смеха, юмора.
      Ха-ха-ха. Фокстрот - "Освенцим". Блюз - "Серпантинная".
      Мир мал, но мало не только актеров, - мало зрителей. Фома Опискин - герой блатарей.
      При отсутствии стихов в "Новом мире" - в "Юности" 800 подборок годовых. "Бдительность" могли усилить только запретами, вычеркиванием, а не сложением, не приближением.
      28 октября. Я просто болен, болен тяжело душевно.
      Вертинский опошлил Есенина прикосновением к трагической теме. Трагическая тема - это то, что всю жизнь не удавалось Вертинскому.

      До свиданья, друг мой, до свиданья.
      Милый мой, ты у меня в груди.
      Предназначенное расставанье
      Обещает встречу впереди.

      До свиданья, друг мой,
      Догорели свечи.
      Мне так странно уходить во тьму,
      Ждать всю жизнь
      И не дождаться встречи,
      И остаться ночью одному.

      Вот стихотворение, которое давалось Пастернаку чрезвычайно трудно, и переделывалось не один год: "Быть знаменитым некрасиво...." Стихотворение печаталось после большой переделки, поэтической. Пальцы поэта утратили гибкость, и первый вариант был, прямо сказать, коряв.
      Что я запомнил из "Поэмы о тридцати шести" после первых трех лет лагерей?

      Глупый сибирский
      Чалдон,
      Скуп, как сто дьяволов он,
      За пятачок продаст.

      Вот это я знал. И подтверждаю правдивость есенинского портрета, психологической характеристики.
      <крупно написано, как только что придуманное название> ВИШЕРСКИЙ АНТИРОМАН
      "Есенин". Литературная хроника Белоусова. Биография, которая восстанавливается по протоколам милиции, чуть не в главной части.

      Есенин и Достоевский

      Бениславская37 в жизни Есенина сыграла огромную положительную роль. Год, который они прожили вместе, когда она следила за Есениным, вела его, хранила, более насыщен событиями, чем десятилетия прошлого века в жизни Анны Григорьевны Достоевской.
      А то, что Бениславская написала воспоминания и покончила с собой на могиле Есенина, - это возносит ее на новые высшие небеса по сравнению с Анной Григорьевной, простой душеприказчицей.
      Это роль не только в жизни Есенина, но и в истории литературы. Ни Дункан, ни Миклашевская, ни Толстая не могли бы претендовать на признательность истории. Жаль только, что Бениславская тащила Есенина в простоту, в "Песнь о великом походе", в'Письмо к женщине" и прочее. Стихи последнего периода, которые /нрзб./ вели Есенина в петлю, затягивались и Чагиным, и Раскольниковым, и Веронским38. Знания стихов у Бениславской не было, была лишь безупречная верность и желание приблизить к жизни, к реальности, перековать, перевоспитать. Стихотворение "Письмо к женщине", рядовое стихотворение Есенина. При верном понимании пути - многословное, бедное по словарю, много ниже имажинистских опытов.

      Тема

      Есенин и Достоевский, общая судьба русских поэтов. Трагедия Есенина подобна трагедии, изображенной Достоевским.
      Эрлих мог бы написать, но его расстреляли. Наседкин мог бы написать, но его расстреляли. Евдокимов мог бы написать, но его расстреляли.39

      Статистика

      В Москве за сутки гибнет от самоубийств в средних годовых цифрах 30 человек. Статистика просчитала следующее столетие и называет цифру в  двадцать девять человек. Много это или мало? Отличаются ли этим два общественных строя? Равно ли это замечание о верующих и неверующих одинаково?

      Дети - разница большая. У Есенина нет детей, а тем более русских мальчиков. Сам Есенин - русский мальчик.

Для того, чтобы быть наследником Достоевского, надо иметь сходную судьбу. 

      Тут не сравниваю я ни с кем место философии в русской поэзии, -одинаковость душевной материи налицо.
      У Есенина все мельче, но по конструкции это - не пародия, не карикатура

      Луноход. Пятьдесят лет назад нам обещали гораздо большее.
      Я не юрист, не историк, не журналист.
      Неплохая острота по поводу кооперативных квартир: "Раздеты камнем".
      Шаров, что был культоргом "Партизана" и расстрелян по делу Берзина, вел занятия о физическом уничтожении троцкистов с блатарями еще в ноябре - декабре 1937 года, или зимой 1937 - 1938 года, раньше весны 1938.
      26 ноября 1970. 10 часов утра. Осипов Владимир Николаевич. Шантажист.
      Пастернак самого себя перестал считать своим высшим судией, и с этого момента началось его "опрощение".
      Тайна опрощения Пастернака заключается и в том, что стихи из "Второго рождения", стихи из "1905 года" и "Лейтенанта Шмидта" ничуть не сложнее тех стихов из "Ранних поездов", которые объявлены началом перестройки, переделки, с отрицанием самого себя.
      "Был утренник...", "Февраль, достать чернил..." - Пастернак сам считал необходимым оставить в своем наследии, не отрекаясь, как от "лучшего". Но тогда худшее - "Лейтенант Шмидт", "1905 год" - бракованные Пастернаком, а почему! Только не по формальной причине. "Второе рождение" не сложнее "Стихов из романа".

      ед. хр. 39. oп. 1
      Общая тетрадь белого цвета. На обложке надпись: "1971. Г. Записаны стихи "Приглядись к губам поэта...", "Поблескивает озеро...", "Смородинные четки..." и др.

      26 декабря 1970 года. Бывают претенденты на будущее человечества, а бывают претенденты на прошлое. Но на прошлое - много претендентов, а на будущее - мало, но все же есть.
      Если уж Пастернак не погиб от сотрудничества с таким антипоэтическим существом, как Ивинская, - поэт и воистину бессмертен.
      "Московские облака" могли быть сборником лучше "Дороги и судьбы", но будут худшим. Отсев - листов тридцать. То, чего нет в журнале, само по себе отсеивается десятикратно в редакции. А в спорах эти процедуры начинаются сначала.
      Стихи - это высококвалифицированное занятие для знающего в совершенстве язык человека.
      Это совершенное знание достигается и интуитивно.
      Это младшие братья, сыновья, дочери тех, чьими руками делалась революция. Люди, отставшие от времени по своему возрасту и пытавшиеся догнать время гигантским скачком, располагая только тем разрушительным оружием, с которым шли в бой их отцы. Конечно, это была фантастика из фантастик, по жертвенности превосходящая поколение, делавшее революцию.
      То, что цитируют небрежно (примеров тьма), значит не невнимание, а только то, что стихи - главное форма, ритм, размер, а содержание - дело второе.
      Мама, как стихийная марксистка, плакала, что у меня такое легкое сложение: "Недокормила тебя из-за голода в Гражданскую". А у меня, как у старшей сестры Наташи, было просто другое, астеническое сложение, и никакой "корм" не помог бы. Мама, впрочем, угадала мои мучения в лагерях - маленькую пайку и большую норму.
      В книге Хенца "Парапсихология", 1970, на странице 216 в главе "Исследования в Восточной Европе" сообщается: "В 1932 году Институт мозга в Ленинграде получил задание начать эксперименты с целью установить физическую основу телепатии. Это исследование было поручено одному из учеников Бехтерева Л. Л. Васильеву. Между 1932 и 1938 годами среди других опытов ставились эксперименты, в которых делали попытки телепатического видения, когда испытуемый находился внутри металлической камеры. После 1938 года телепатия в русской печати не упоминается, вплоть до 1969 года, когда Васильев опубликовал популярную книгу "Таинственные явления человеческой психики", одна глава которой посвящена этому предмету".
      Телепатия, гипноз были орудием Берии и Сталина, и Васильев, и Орландо, и Мессинг - все были на службе в НКВД как специальные эксперты.
      У меня формула очень простая: то, чему ты учишь, делай сначала сам. Вроде: "делай, как я". Но моя формула в своем существе иная - антивоенная, чуждая и даже противопоставленная духу подчинения и приказа. Поэтому "новые левые" + , Максимов +, а Гароди и Сахаров - минус.
      Самое главное несчастье человека, заложенное в его природе, это то, что четыре раза в день надо есть.
      Гродзенский42 умер 23 января 1971, так и не преодолел инфаркта 20 ноября 1970 г. в Рязани. Встретился уже после смерти Якова с его женой, с которой он прожил 30 лет и которую я раньше никогда не видел.
      В Яшке не было хитрожопости, этой проклятой хитрости, которая столь обильно украшает Пикассо и всех прочих.
      Самый главный грех - соваться в чужие дела, а писатели никогда не должны соваться в чужие души, ни в коем случае. Писатель суется в свою собственную душу. И все.
      Антропоморфизм - это элементарно, но это необходимо, это - элемент поэтической грамматики, правило поэтической грамматики.
      Любопытно, что крупные теоретики атеизма сами бывшие страстные верующие. Ренегаты всегда больнее, острее чувствуют, знают лучше. Есть ли крупные атеисты с детства, никогда не верившие в Бога и ставшие теоретиками без веры?
      Джефферсон?
      Свободомыслие - область, где нет ренегатов. Тургенев.

      Произвожу опыт большого, уникального интереса. Перевожу стихи Иосифа Альбирта43, еврейского поэта, бывшего в Освенциме, сборник называется "У колыбели поэзии".
      Это - стихи, несколько /примитивные/, но душевные, и путь его /нрзб./ мне близок и знаком (душой и телом) /нрзб./.
      Я смотрю на себя как на поэта, как на инструмент, могущий передать тончайший оттенок времени - всего, к чему чувство и душа прикасаются.
      Сейчас я оцениваю человека, чья жалоба, /опыт/ немецкого лагеря Освенцим, лагеря с другим языком, нравами /нрзб./, опыт ночной сознательно запускает /слова/ нашей искренности.
      Я знал Колыму, но /бывшая/ в этом легчайшем из немецких лагерей Стефа понимает и знает, что разница тут есть. Перевод и заключается в том, чтобы правильным образом словесно, психологически, а в более существенном оценки - и дать истолкование с моей позиции опыта для меня самого очень интересного, тем более, что перевод идет легко.
      Фотопортреты - это тоже своеобразный шантаж - чернуха, как говорят в лагерях.

      ед. хр. 40. oп. 1
      Общая тетрадь в белой обложке. На обложке надпись: "1971. II". Записаны стихи "От Арбата до Петровки...", "Я футуролог и пророк...", "Пейзаж души моей..." и др.

      2 марта 1971 года. Стихи не становятся проще. Напротив, как в космосе . чем более изучают условия возникновения погоды, кухню погоды, тем труднее ее предсказать. Таковы же результаты литературных прогнозов, за исключением общих мнений: конец романа, смерть беллетристики. Предсказать нетрудно смерть Бога, конец стихов.
      Мои отношения с "Новым миром" ухудшились после того, как я рекомендовал большую повесть автора - заключенного врача, но напечатана она не была (1966 год?).
      Секрет истины: просто кто долго живет, кто кого перемемуарит.
      В отношении Ивинской у меня не было никаких иллюзий, даже в 1956 году. Там ничего не оказалось, кроме шантажа, склок /нрзб./.
      Страшная вещь - толпа.
      То преувеличение, которое было у Блока в его любовной лирике, Есенин сдвинул до бытовой реальности.
      Я перечитывал "Братьев Карамазовых" и думал, как не нужен писателю военный опыт (по Хемингуэю), а вот опыт революции, подполья...
      Для лагеря: ум - хорошо, а два - гораздо хуже.
      У нас мало работ о Глинке. Асафьев поставил себе задачу подвергнуть критике любой факт жизни Глинки, приспособляя его оценку, искажая, затушевывая, ретушируя с детства до смерти. Даже "Не искушай" объяснил желанием композитора исправить пессимистический замысел Баратынского и создать противоречащую тексту, жизнеутверждающую музыку. Извратив, исказив все, что было можно, написал большую работу и получил Сталинскую премию. А других материалов о Глинке у нас нет.
      В пьесах Ибсена дело не в реализме, а в том, что им были найдены новые мировые схемы, умещающиеся и в современности.
      "Шаламыч", кто-то звал меня в Черкасске44. Забыл. Сегодня вспомнил.
      Мертвый художник - Рокуэлл Кент, пустой, не увидевший на Севере ничего, кроме чистых линий. Гоген, примененный к Северу без гогеновских результатов.
      Маркес объяснял сходство с Фолкнером, что это не подражание, а сходство, одинаковость /красок/ из природы, одинаковых для Фолкнера и
      Маркеса. Ничего более ошибочного не может быть.
      Через географию не познается форма новаторства. Побрякушка может быть чисто формальной, литературной. Литературное влияние, а не влияние природы.
      Стихи - слабость, а не сила, не власть (языковая, Мандельштам).
      У Солженицына та же трусость, что и у Пастернака. Боится переехать границу, что его не пустят назад. Именно этого и боялся Пастернак. И хоть Солженицын знает, что "не будет в ногах валяться", ведет себя так же. Солженицын боялся встречи с Западом, а не переезда границы. А Пастернак встречался с Западом сто раз, причины были иные. Пастернаку был дорог утренний кофе, в семьдесят лет налаженный быт. Зачем было отказываться от премии - это мне и совсем непонятно. Пастернак, очевидно, считал, что за границей "негодяев", как он говорил - в сто раз больше, чем у нас.
      16 июня. Что-то упущено очень важное, черное что-то, клубок человеческих тел в грязном бараке, точно друг друга /грызут/. Что-то, о чем я не написал. Все время уговариваю себя вспомнить, найти время вспомнить и забыл - стер в памяти какой-то первый страх.
      Недержание речи письменной - вот порок Пастернака.

      ед. хр. 41. oп. I
      Общая тетрадь белого цвета. На обложке надпись: "1971. III", записаны стихи "Хранитель языка...", "Надо смыть с себя позор...", "Вдыхая магию сирени..." и др.

      Оттен45: Вы прямой наследник всей русской литературы - Толстого, Достоевского, Чехова.
      Я: Я - прямой наследник русского модернизма - Белого и Ремизова. Я учился не у Толстого, а у Белого, и в любом моем рассказе есть следы этой учебы.
      С Пастернаком, Оренбургом, с Мандельштам мне было легко говорить потому, что они хорошо понимали, в чем тут дело. А с таким лицом, как Солженицын, я вижу, что он просто не понимает, о чем идет речь.
      Пастернак написал плохие стихи о звезде и художнике "Вечности заложник", а все цитируют, потому что всем доступна эта простейшая мысль - иной обыватель приобщается к тайнам высокой поэзии не умом, а брюхом.
      Деятельность Солженицына - это деятельность дельца, направленная узко на личные успехи со всеми провокационными аксессуарами подобной деятельности. Москва двадцатых, но без меня, без моей фамилии.
      Неописанная, невыполненная часть моей работы огромна. Это описание состояния, процесса - как легко человеку забыть о том, что он человек. Так утрачивают добро и без какого-либо /вступления/ в борьбу сил, что всплывает, а что тонет.
      Все не описано - да и самые лучшие Колымские рассказы - все это лишь поверхность, именно потому, что доступно описано.
      Я тоже считаю себя наследником, но не гуманной русской литературы XIX века, а наследником модернизма начала /нрзб./ века. Проверка на звук. Мноплановость и символичность.
      Очерк документальный доведен до крайней степени художественной.
      Мы оба искали консультации. Он - по писательскому делу, я - по издательскому. Но не нашли общего языка.
      Перевод литературный - в сущности, издевательство над поэзией.
      Война может быть приблизительно понята, лагерь - нет.
      Я наследник, но не продолжатель традиций /реализма/.
      Надежда все напечатать - прекрасный повод вытереть пыль, не более.
      Либерал Сергей Семенович, привозящий книги.
      Курьер "Юности" - пенсионерка, подмигивающая со значением и зовущая всех старых сотрудников по именам.
      Сергей Семенович появляется грустный, напоминает траурный венок в похоронной процессии. Но он был предвестником, приметой.
      "Собственно говоря, сосисок нет", или: "Вообще-то сосисок нет, но, кажется, есть килограмм".
      Смерть космонавтов меня очень волнует, такими успехами нашей космонавтики /гордиться.../.
      Видел сам, как развалился "Максим Горький", как крыло снесло крышу в Дмитрове.
      Видел, как погиб стратостат /нрзб./ в Кунцево в двадцать четвертом нрзб./ году. Стратостат погиб во время парада, когда на глазах стал подниматься на установку мирового рекорда высоты. Я тоже был на улице /нрзб./.
      Наука настолько быстро летела вперед, меняя вехи, школы /нрзб./, что настоящему ученому, в сущности, ничего и знать не нужно, лишь в самом общем плане, не более того, что знали его деды /нрзб./.
      И мой мозг - современный компьютер, раскатает еще до конца, что хранит. Правдолюбы наших дней, они же осведомители и шантажисты.
      Верховный суд США разрешил напечатать документы Пентагона, /нрзб./ А у нас? Документы Колымы до сих пор не могут опубликовать, хотя Колыму /нрзб./ все осуждают.
      Война во Вьетнаме скоро будет закончена, и это будет победа интеллигенции против войны.
      Огромный платный пляж в Серебрянном бору и тысячи топчанов еще заперто, и хорошо видно, что пляж пустой, и все топчаны свободны.
      Я приезжаю с перевоза с группой человек двадцать, не больше, на катере-перевозчике. После перевоза и покупки в свободной кассе билетов все устремляются на пляж первыми. Не просто входят, не просто бегут, а бегут вскачь, вбегают в ворота и бегут по пляжу, захватывая, отмечая, выбирая топчаны (тысячи, около тысячи). И только захватив место под грибком (грибков тоже десятки), или поближе к воде по берегу, все свободно оглядываются и устраиваются, уже поняв, что пляж пустой, начинают раздеваться.
      16 июля. В 9 часов увидел звонок.
      Даже Дирак46, по сообщению Гельфанда, считал главным достоинством математической теории ее изящество, красоту. Искание формы /нрзб./, грации - не последнее, по Дираку, - первое место.
      Достоевский простил Некрасову свою ссору. Тургенев - не простил.
      Я из тех классических студентов, которые бунтовали. Это свойство было целиком одобрено старшими родственниками моей первой жены, с опаской принято женой. Традиции семьи удержали ее от разрыва при столкновении с государством.
      После 1956 года жена использовала мою фигуру для собственных то малых, то высоких целей, при очевидной неразборчивости в средствах. Это сближение с кругом Пастернака, Ивинской, с кругом "прогрессивного человечества" - "кусать и мстить, мстить и кусать". Путевки, дачи - у всех кружилась голова. Новый разрыв. Советы, хуже худших смыслов в течение жизни.
      Сон: огромный маскарад, как цветной кинофильм. Все оказывается маскарадом. Лезу в метро.
      Не быть птицей - не пугаться чучел.
      Прожитому дню должен быть найден литературный эквивалент, тогда можно жить дальше.
      Журнал должен печатать стихи, а не слухи.
      Объяснение шероховатостей может быть гораздо проще - возрастом, возрастной дискриминацией. Но для творчества не суть возраст - я пишу с трех лет.
      Чехов был великим новатором, изменившим литературу своего времени, в то время как писатель вроде Толстого разрушал литературные традиции и наивно пытался изменить самое время, жизнь - извечная болезнь русской литературы. Литература есть до Чехова и после Чехова, /нрзб./ Бунин - лишь тень Чехова. Реалистом Чехова назвать никак нельзя, импрессионист, символист...
      Достоевский - писатель двух мировых войн и революций.
      Унизительная вещь - жизнь.
      "Юность" переезжает на площадь Маяковского к ресторану "София". А прежние помещения - все занимает Иностранная комиссия Союза писателей, та разрослась непомерно.
      Живопись - это физическая работа. Все революции делают дилетанты.

      И хоть зло обращается в благо,
      Благо - это еще не добро.

      Почему-то не называют роман Пастернака за границей "Доктор Мертваго", а не "Доктор Живаго", хотя это именно мертвый роман, мертвый жанр.
      Работа художника более физическая работа по преимуществу, чего нельзя сказать о музыкантах.
      Блатная матерщина так во мне укоренилась, что я - много лет не Ругающийся даже шепотом, а в некоторых случаях идет "суки", "зараза" и прочее.
      В тех случаях, когда теряю себя от неожиданности, ощущая боль от чьего-то случайного удара, то сейчас ругаюсь по всем блатным правилам "в рот и в нос". Само собой всосалось как-то очень глубоко, "этап", и существующее, очевидно, навечно.
      У моего зрения странное свойство. Вчера поймал себя на том, что могу припомнить лицо кассира в столовой, где я был раза два десять лет тому назад. Не говоря уже о том, что я вижу каждый день, любого продавца в аптеке, в магазине - все, зацепившееся за сетчатку, - навечно. Ловлю себя на мысли, что могу припомнить каждый свой день, все, что я видел. И вовремя останавливаюсь.
      В "Юности" при окончательном наборе сняли целую полосу лучших стихов. Сняли три стихотворения 1) "Мир отразился где-то в зеркалах...", 2) "Надо смыть с себя позор...", 3) "Близнец". Все это - уже без всякой цензуры, по собственной инициативе (чьей?). Именно общение с "Юностью" и диктует стихотворение вроде: "Надо смыть с себя позор...".
      Сборник ЦГАЛИ "Встречи с прошлым" не хуже "Прометея", вполне его заменит, сменит пышность "Прометея", а светить будет не меньше. Сборник - /нрзб./ единый ритм, замысел.
      Кумран47 опровергает Франса48. Прокуратор не мог забыть казненного Учителя секты ессеев.
      Пилат мог лгать только вполне сознательно, как все последующие пилаты.
      Не увольняют только "номенклатурных" работников, а для Москвы в 1971 году - почтальонов. Любые нарушения им сходят с рук, или с ног, что ли?
      28 октября 1971 года. Был на могиле Хрущева. Постоял пять минут без шапки, а через пять минут - толпа туристов. Все с аппаратами, щелкали друг друга у могилы так, чтобы сфотографировать памятник. Фотографировали они хорошо улыбающегося Хрущева. Три великих дела сделал Хрущев: 1) возвратил и реабилитировал, пусть посмертно, миллионы, 2) разоблачение Сталина, 3) атомное противостояние 1961 года. Он был хозяином Кубы, но вовремя...
      Любимым писателем Пастернака был Голсуорси, того же толстовского направления. Толстой действовал разрушительным образом на литературный стиль, мастер деформации.
      Реализм это миф. Парадоксальным образом в прозу реализма удержан документ.
      Никакой документальной литературы не существует. Есть документ - и все. Документальная литература - это уже искажение сути, подделка подлинника.
      Биография Энрико Ферми - это будет учить лучше, чем тысячи "Войны и мира".
      Задержан при попытке опубликовать стихи.
      Десятого ноября 1971 года Песня49, представитель "прогрессивного человечества", худший /нрзб./, принес весть, что его допрашивали в Магадане 15 мая 1971 года, следователь Тарасов, отобрали мои рассказы, некоторые из "К. Р." и стихи мои, два сборника. Более всего следователей обижал рассказ "Калигула". Десятки тысяч людей расстреляны в Колыме в 1938 году при Гаранине - все это допустимо и признано, но вот лошадь в карцер посадить - это уже фантастический поклеп и явный вымысел и клевета. Конец рассказа "Калигула". Фактическая справка. Эту историю рассказали мне два дневальных из изолятора, сидевших вместе в карцере Партизана зимой 1937-1938 годов. Оба сторожа обвинялись в том, что съели часть трупа этой лошади, сами же ее сторожа.
      В мае же - Лесняк нашел в Москве человека, с которым обменялся мнениями о моей судьбе, и, трус и провокатор, целое лето жил рядом со мной, и только перед отлетом /нрзб./...
      Я шантажеустойчивая личность.
      Самиздат, этот призрак, опаснейший среди призраков, отравленное оружие борьбы двух разведок, где человека жизнь стоит не больше, чем в битве за Берлин.
      Америку не интересуют наши проблемы, она их просто не понимает, мы ей совсем не нужны.
      Оптимальное состояние человека - одиночество.
      Западному миру мы нужны только в качестве горящих факелов, отсечь путь русской истории в их понимании. Отсюда и толки о традиционном долге русской интеллигенции перед русским народом.
      А горел Палах60 - все кричали: "Он сам хотел, не трогайте его, не нарушайте его волю."
      Беспроигрышное спортлото американской разведки. Лесняк - человек, растленный Колымой.
      Конституционный опыт, который я провожу на самом себе, заключается в том, что я никуда не хожу, не выступаю, не читаю, даже в гости не хожу, ко
      мне не ходит ни один человек, я не встречаюсь ни с кем, все равно подвергаюсь дискриминации. Не печатают стихи, снимают книгу с плана, /нрзб./. не печатают ни один рассказ, ни стихи - каждая /точка/ проверена чуть не на зуб. В "Литературной газете" год пролежали /нрзб./, в "Знамени" и "Юности" - то же самое.
      Когда кто-нибудь падает в воду, все друзья, привлеченные всплеском, разбегаются в стороны, пока круги на воде не затихнут.

      ед. хр. 42. oп. 1
      Общая тетрадь белого цвета. На обложке надпись: "1971.IV."

      О названиях стихотворений
      Лучше всего - вовсе без названия. Под "звезду". Далее: 1) название в одно слово, 2) название в два слова, 3) в три слова уже трудно, а в четыре - недопустимо.
      Солженицын - писатель масштаба Писаржевского, уровень направления таланта примерно один.
      Нансен - это пацифист, добившийся очень большого реального успеха: военнопленные, нансеновские паспорта, армянский вопрос, голод в России. Все успехи реальные, ощутимые, наглядные. Он умер в 1930 году. Странно думать, что после такой напряженной, одухотворенной работы всего через 9 лет началась вторая мировая война.
      Восемнадцатого декабря умер Твардовский. При слухах о его инфаркте думал, что Твардовский применил точно солженицынский прием, распустив слухи о собственном раке, но оказалось, что он действительно умер /.../. Сталинист чистой воды, которого сломал Хрущев.
      Литература - это фельдшерские, а не врачебное дело. Литература - вся дилетантизм.
      Со всей ответственностью документа. Но документы вовсе не объективны - всякий документ это чья-то боль, чья-то страсть.
      /Гадание/. 1 января 1972 года
      Евангелие. И. (Ира): "Почему ты знаешь, жена, не спасешь ли мужа? Или ты, муж, почему знаешь, не спасешь жены?" Я: "Возвращается и находит их спящими, и говорит Петру: "Симон! Ты спишь! Не мог ты бодрствовать один час."
      Пушкин. Ира: "Являли в тайне состраданье" Я: "Старушка муза уж не прельщает нас" Пастернак. Ира: "Горячий ветер и колышет ветки" Я: "Ваш будущий подстрочник" Тютчев. И: "Плод сторичный принесло" Я: "Напрасно с ними борется возница"

      Самые верные - самые поздние друзья.
      Обличал космополитические замашки безродной интеллигенции, не знающей своего народа и его истории и требующей борьбы с пьянством в деревнях во время храмовых праздников. Не зная русского народа, замахнулись на его исконный обычай.
      18 января 1972 года. Борисов-Мусатов вовсе не воспевал какие-то усадьбы. Он искал свет и искал его в листве, в кустах, цветах, травах и - в людях, которые у него тонкие, как листья, как травы /нрзб./, и человеческие фигуры (платья) могут быть просвечены насквозь, как сад, необыкновенным художником.
      Могут ли быть картины Борисова-Мусатова без людей? Не знаю. Нет.

      ед. хр. 44. oп. I
      Общая тетрадь белого цвета. На обложке надпись: "1972. 1"

      В новогоднюю ночь проверил в памяти фамилии всех тридцати человек, штат кожевенного завода в Кунцево, где я работал дубильщиком в 1924-1925 году, и выяснил, что помню все, а также лица, фигуры, слова.
      Время аллегорий прошло, настало время прямой речи. Всем убийцам в моих рассказах дана настоящая фамилия.
      Преимущество Мандельштама передо мной в том, что он не видел Колымы.

      "Черный список"

      Реалистическая и даже натуралистическая современная повесть, далекая от модернизма и фантастики.
      Ни одна сука из "прогрессивного человечества" к моему архиву не должна
      подходить. Запрещаю писателю Солженицыну и всем, имеющим с ним одни мысли, знакомиться с моим архивом.
      Друзья не те, что плачут по покойнику, а /те/, что помогают /при/ жизни. Это клеймо сойдет само собой, это не блатная татуировка. Хитрованов поэтов не бывает.
      Он продал свою душу дьяволу, но дьявол не выполнил условия и не сделал его бессмертным. Что остается простому смертному - бить дьявола в рожу, плевать ему в лицо.
      Неужели по моим вещам не видно, что я не принадлежу к "прогрессивному человечеству". Даже рассказы: "Лучшая похвала", "Необращенный". "Необращенный* специально написан именно на эту тему.

      Вот тема

      Насколько трудно реалисту менять фамилии своих героев - Толстой, Куприн просто-таки с трудом меняют фамилии, настолько порабощает материал.
      Гоголь - пример другого рода. Фамилии героев, веселые фамилии сочиняются на ходу - и Хлестаков, и Яичница, и переплетено все фантастикой, как весь Гоголь.
      Достоевский фамилии все мещанские придумывает для романов, и только для романов. Соответствие тут очень малое с "натурой". Вовсе не тот принцип кладется в основание образа, типа. Болконских, Волконских у Достоевского нет. А у Куприна в "Поединке" был реалистический слепок, - вызывающий неуважение.
      Мы однолетки с Полевым. В 65 лет он руководит большим журналом, а я - инвалид. Вот что такое глухота.
      Мне никто не мешает целых 15 лет делать все, что я хочу. Но я не могу из-за глухоты.
      Тревожней всего еще то, что в век дилижансов я был бы более человеком. Наука и техника не создали общего протеза слуха, а заменили миллионом чисто технических возможностей, не заменили, а отодвинули в сторону.
      Я могу вести только турнир по переписке. Я сохранил разум, но возможности использования для меня меньше, чем для любого другого человека.
      Кино, радио, музыка, лекционная деятельность - все, чем дорога столица, для меня только лишний элемент раздражения, нервного потрясения. Условия /нрзб./ жизни день ото дня шире. Найден экономичный способ познания, /нрзб./, действия. Надо прослушать курс, цикл, теле, радио... Я не могу ходить в театр, в кино. Всего этого я лишен из-за глухоты. Тут дело вовсе не в секретарях, а в том, что цивилизация и культура слишком многое связывают именно с ушами, со слухом, а не только со зрением. Зрение это нагрузка для науки, задача для прошлого века. Книга. Сейчас книга уходит, и в этом новом мире без книги мне нет места. Я читаю быстрее всех в мире, но эта способность сейчас человеку не так важна, когда есть телевизор, радио. Еще когда кончилось немое кино, я понял, что будущее - не для глухих. Именно наука и техника подчеркивают ежедневно, что глухим нет места в жизни.
      Эпистолярный способ общения, фельдъегеря и почтовые кареты - вот время, когда глухота не мешала бы мне общаться с миром.
      Уплотнение времени с помощью техники, это уплотнение не для зрения, вернее, не только для зрения. Глухота особенно тяжела и вредна в личной беседе. Ничего не обговорить, не переговорить - и для переговоров выключаются уши одного из собеседников.
      Экологи лишь повторяют блатную поговорку: "Из зверей самый хищный - человек."
      Современность - это одно. Реализм - это совершенно другое.
      Дети - источник лжи, компромиссов, напряженности. Поэтому государственное воспитание детей в фаланге Фурье имеет тысячу высоких нравственных /начал/. Воспитает лучшего качественно человека, которого в прошлом добивалась только Спарта.
      Я так не люблю читать вслух стихи свои, что на обед в собственную честь у Бориса Леонидовича Пастернака не взял с собой тетрадь. И читал на память, что придется ("Камея", "Песня").
      Израненная книга (О "Московских облаках").
      Стравинский - прирученный Скрябин.

      ед. хр. 45. оп. 1
      Общая тетрадь. На обложке надпись: "1972. II". На первой странице надпись: "Начата 1 июня 1972 года". Записи стихов: "Я умру на берегу...", "Уступаю дорогу цветам...", "Пусть лежит на столе..." и др.

      Как ни хорош роман "Сто лет одиночества", он просто ничто по сравнению с биографией Че Гевары, по сравнению с его последним письмом...
      Маяковский - ярчайший романтик.
      Джалиль - это биография, а не стихи.
      Ирина и ее роль в моей жизни - Красная шапочка и волк.
      19 августа 1972 года. Записываю свою и/историю/ б/олезни/ как фельдшер, пользуясь языком врачебным, усвоенным, пойманным, понаслышке усвоенным no-соседству.
      Объективно.
      На Хорошевском, 10, кв. 3, впервые в моей московской жизни я получил возможность ПИСАТЬ.
      После ада шпионства в нижней квартире, я каждый день дышал здесь свободно, с рабочим настроением вставал и ложился целых пять лет. Ощущение важности этой моей свободы продиктовано твердостью в отношении асмусовых /попыток/ покушения на комнату, на полный разрыв с миром без малейших послаблений.
      Здесь я нашел и утвердил любовь, или то, что называют любовью. И сейчас, в этот час переезда, благодарю Ирину. Ее любовь и верность укрепила меня даже не в жизни, а в чем-то более важном, чем жизнь -умении достойно завершить свой путь. Ее самоотверженность была условием моего покоя, моего рабочего взлета.
      Объективно, на Хорошевском шоссе 10-3 мне было хорошо. Впервые я не был объектом продажи и купли, перестал быть вишерским, колымским рабом.
      Знакомство с Н. Я. и Пинским51 было только рабством, шантажом почти классического образца.
      Я так увлекался, так радовался своей рабочей свободе, так дорожил, что прозевал всю издательскую сторону дела и поплатился жестоко, конечно, у нас издательская сторона писательского дела не менее, а, наверно, более важна, чем сторона рабочая, творческая.
      Вот эту-то сторону дела я и упустил из виду. Но если бы мне пришлось вернуться на четыре года назад, я поступил бы точно так же - писал бы, а не ходил к Фогельсону.
      Здесь я успешно отбивал атаки, провокации всякого рода, шантажа и личного и общественного.
      Вещей - тьма. Арестантский синдром оказался довольно обширным. Торбочка раздувается до исполинских размеров.52
      15 сентября 1972 года.
      У меня нет долгов - ни перед государством - долг гражданина я выполнил в труднейших условиях: никого не предал, ничего не забыл, ничего не ПРОСТИЛ. Нет долгов и перед "прогрессивным человечеством" с их заграничной агентурой. Я не связан ни обещаниями, ни честными словами.
      Перед отъездом на новую квартиру мои соседи выбросили своего кота.
      /Перли/53. "Вы боитесь смерти?" Я: "Нет". П.: "Конечно, семнадцать лет в обнимку с ней лежали". Я: "Да не поэтому, а как-то не было у меня боязни, страха никогда. Нет и сейчас. Говорят, это замедленные рефлексы. Вот боли я боюсь".
      В стихах тут дело не в том, что это "судьба", и потому я каждый день пишу стихи, как думает Ирина, а в том, что я чувствую себя квалифицированнейшим мастером по этой части, настолько тонким механизмом, что просто жаль использовать время на что-либо другое, кроме стихов.
      Мое любимое дерево - клен. Не есенинская береза, а именно клен, человеческой пятерней - ладонью.
      Мое поведение, по сравнению с кропоткинской жизнью в Дмитрове, прямо противоположно. Кропоткин отказывался от всякой помощи государства, но принимал частные подношения. Я же отрицаю подачки и живу только на то, что дает государство.
      Для жизни достаточно тех важных истин, которые я постиг, а делиться с кем-либо своими открытиями я не собираюсь.

      ед. хр. 46. оп. 1
      Три школьные тетради в линеечку. Записаны стихи "Здесь мой знакомый Пикассо...", "Заметки на выставке Хаммера", "Я поставил цель простую..." и др.

      На выставке Хаммера 15 декабря.
      Много лучше, чем ужасная выставка портрета, которая только что была здесь.
      Лучшая картина выставки - это произведение Модильяни, портрет женский /нрзб./.
      Вижу бездну, отделяющую Гойю от Модильяни, от этих двух портретов, расположенных напротив друг друга через весь зал и как бы фокусирующих человека в живописи.
      Рембрант на "3" - отметку не успел поставить - вмешался дежурный, прервал - я опирался на колонну.
      "5" - Шагал "Голубой ангел" и импрессионисты. Сарджент - "3" /нрзб./. И Коро, учитель импрессионистов, на месте /нрзб./. Как всегда хорош Ван Гог, "Сеятель" - "5". Тулуз Лотрек, Ренуар, Дега. Гойя - на "4".
      Язык, язычество - корень один.
      Зрение помогает слуху. Феномен освещенного телефона. В темноте не слышу звонок телефона, но если аппарат освещен - слышу. В чем тут дело? В напряжении нервов?
      Сборник "День поэзии России" лучше (кроме моих) опубликованных "Дней поэзии", все песни не хуже песен Ирины.
      Нечаев и Бакунин останутся в мировой истории и без всякого Достоевского.
      2 января 1973 года.
      Ну что ж ты в окна не стучишь?
      Ты умер, чиж?
      <Это - о чиже, который умер у нас в аквариуме. - И. С.> 

      ед. хр. 49. оп. 1
      Общая тетрадь. На обложке надпись: "1973 год, II". на первой странице: "Начата 7 февраля 1793 г."Записи стихов "Стихи-это боль...", "Острием моей дощечки...", "Памяти антрополога Герасимова" и др.

      В Тимирязевском музее его многочисленные сотрудники смотрели на меня как на марсианина или ископаемое, вроде неандертальского воскрешенного - никто никогда, кроме экскурсий, в музее этом не бывает. Вход - бесплатный. Поэтому я не сохранил билет. Но купил там буклет и каталог реконструкций Герасимова, изданный в 1970 году тиражом 1000 /экз./. (Этот каталог у меня в Ленинской библиотеке.) /Нрзб./. Все замки были заперты на ключи, их открывали для меня.
      К.: "Ну что Вы пишите о Гогоберидзе5* - о всех этих ужасах, ведь это брат, а не сам Леван!"
      <Вклеена вырезка из газеты с советами врача о том, что не надо читать лежа и не надо принимать снотворное. Комментарий Варлама Тихоновича:>
      Всю жизнь читаю лежа и в 67 лет не ношу очков. Ответ редакции - пример чуши.
      Не скажу, что именно потому, что всю жизнь читал лежа, у меня сохранилось столько лет зрение. Нет, на это есть причины особые и мне известные, но аргументация такая была бы равной по научности специалистам научного института глазных болезней имени Гельмгольца.
      Такая же чушь и в Литгазете в рекомендациях (Тареевой).
      Я каждый день принимаю снотворное (нембутал) и не делал ни одного перерыва за восемнадцать лет. За эти восемнадцать лет не наблюдал ни единого признака гепатита. Но если к семидесяти годам появится гепатит, я буду считать риск оправданным, а слова Тареевой - чушью.
      За эти восемнадцать лет я написал немало, и так /как/ я никаких лекарств кроме нембутала, не принимал и не принимаю, то все отношу за его благодетельный счет.

      ед. хр. 50. oп. 1
      Общая тетрадь. На обложке надпись: "1973 . III". Записаны стихи "Явился зверь, веселый, рыжий...", "На опушке засмеялся козодой..." и др.

      <Реплика по поводу публикации в газете об открытии американского профессора Мелвина Гершмана - микробиолога, увлекающегося криминалистикой, об индивидуальном наборе бактерий каждого человека. -И. С.>
      Уманский55 когда-то доказывал, что собаки овчарки разбираются в плевках и ловят туберкулез. Теперь бы Уманский мог получить Нобелевскую премию:
      12 апреля 1973. Веселый характер Гагарина - главное его качество, вряд ли имело значение при отборе комиссией для одиночного полета.
      12 апреля 1973. ЦДЛ. Выставка Сельвинской56 была плохая. Мои питекантропы рисуют гораздо лучше в любом театре раннего палеолита.
      Руофф57 /написала/ ее толстенную книгу, после часа во время переделкинской грозы, проведенного автором в обществе Пастернака. Так же стряпает свою роковую прозу Надежда Яковлевна.
      Во сне 6-го мая.
      Мы далеки по отношению к нейтриллию бериллия.
      Сатирик может быть глуп и просто неумен.

      ед. хр. 52. оп. 1
      Общая тетрадь. На обложке "1973. V". На первой странице "4 июля 1973". Записи стихов "Она ко мне приходит в гости...", "Просто болен я...", "Славянская клятва" и др.

      По дороге к Серебряному бору

      Улица, которая получила наиболее шаблонное, наиболее неживописное название - Живописная.
      Б/орис/ Л/еонидович/ умер без завещания из суеверия.
      Первого августа на моем пляже на тысячу лежаков продано пять билетов. Температура - 23, вода - 20. Облачно, как всегда в Серебряном бору. Рейсы катера были отменены, конечно, я уехал на прогулочном.
      <Комментарии Шаламова к дару Арманда Хаммера картины художника Рауля Дюфи "Триумф Амфитриды" > Модильяни Хаммер оставил все-таки себе.

      ед. хр. 55. on. 1
      Тетради школьные в линеечку. Из тех, которые носил Варлам Тихонович с собой (были сложены пополам). 1973

      Художественное освоение документальной маски.
      ...Джеймс Биллингтон54...
      Я сначала напишу об Испании, а потом поеду туда посмотреть, правильно ли я написал. Так поступил по рецепту Мериме сегодня гарвардский профессор, выпустив книгу "Икона и топор" 1968 год. Истолкование истории русской культуры.
      Тема сборника - раннее средневековое искусство - давно перешагнула ведомство разведки и только там может быть оценена. Поэтому я ставлю сборнику балл - двойку, пусть Запад ему ставит пятерку. На самом деле сборник заслуживает тройки с минусом.
      Искусство стиха - это не чудо, а самой высокой квалификации мастерство, по сравнению с которым любые научные разгадки, научная проза кажутся безвкусным занятием.
      Врач знает, что он произносит ложь, когда говорит о вреде курения - это род врачебной тайны, и современность добавляет к клятве Гиппократа еще одну формулу.

      ед. хр. 75. оп. 2
      Разрозненные записи конца 1960-х - первой пол. 70-х гг.

      В одно из своих /нрзб./ чтений в заключение Солженицын коснулся и моих рассказов.
      - Колымские рассказы... Да, читал. Шаламов считает меня лакировщиком. А я думаю, что правда на половине дороги между мной и Шаламовым.
      Я считаю Солженицына не лакировщиком, а человеком, который не достоин прикоснуться к такому вопросу, как Колыма.
      На чем держится такой авторитет? На переводе!
      На полной невозможности оценить за границами родного языка те тонкости художественной ткани (Гоголь, Зощенко) - навсегда потерянной для зарубежных писателей.
      Толстой и Достоевский стали известны за границей только потому, что нашли переводчиков хороших. О стихах и говорить нечего. Поэзия непереводима.
      Тайна Солженицына заключается в том, что это - безнадежный стихотворный графоман с соответствующим психическим складом этой страшной болезни, создавший огромное количество непригодной стихотворной продукции, которую никогда и нигде нельзя предъявить, напечатать. Вся его проза от "Ивана Денисовича" до "Матрениного двора" была только тысячной частью в море стихотворного хлама.
      Его друзья, представители "прогрессивного человечества", от имени которого он выступал, когда я сообщал им свое горькое разочарование в его способностях, сказав: "В одном пальце Пастернака больше таланта, чем во всех романах, пьесах, киносценариях, рассказах и повестях, и стихах Солженицына", - ответили мне так: "Как? Разве у него есть стихи?".
      А сам Солженицын, при свойственной графоманам амбиции и вере в собственную звезду, наверно, считает совершенно искренне - как всякий графоман, что через пять, десять, тридцать, сто лет наступит время, когда его стихи под каким-то тысячным лучом прочтут справа налево и сверху вниз и откроется их тайна. Ведь они так легко писались, так легко шли с пера, подождем еще тысячу лет.
      - Ну что же, - спросил я Солженицына в Солотче, - показывали Вы все это Твардовскому, Вашему шефу?
      Твардовский, каким бы архаическим пером ни пользовался, - поэт и согрешить тут не может.
      - Показывал.
      - Ну, что он сказал?
      - Что этого пока показывать не надо.
      Главный закон, который я /исповедую/ и который всем шестидесятисемилетним опытом /подтвержден/, - "не учи ближнего своего".
      О работе пророка я тогда же Вам говорил, что "деньги тут брать нельзя - ни в какой форме, ни сегодня, ни завтра".

      ед. хр. 74. oп. 1
      Школьные тетради в линеечку. Датируются по содержанию и почерку 1977-1978 годами.

      К семидесяти годам. <3ачеркнуто>
      Я прожил жизнь неплохо, В итоге трудных дней, Как ни трудна эпоха, Я был ее сильней.
      Я не просил пощады
      У высших сил. У рая или ада
      Пощады не просил.
      Я был неизвестным солдатом Подводной подземной войны Всей нашей истории даты С моею судьбой сплетены.
      Прерванное стихотворение подобно прерванному половому акту, общение с поэзией - всегда общение с Аполлоном, с Богом. С небес тебя суют на кухню коммунальной квартиры. Но даже если это не кухня коммунальной квартиры, то какие-нибудь рыночные проблемы с /нрзб./ чисто московским вопросом: "Яблочки эти вроде чего? Но почем? А вроде чего?".
      А отвечать надо: "Вроде анисовки, антоновки, коричневых, крымских", им же имя легион. Но даже если и не базар, а всякая сельская суета, которая похуже суеты светской, пушкинской, и отрываться от которой труднее, "когда потребует поэта...".

      ед. хр. 76. oп. 1
      Общая тетрадь в зеленом клеенчатой переплете. Без надписи на обложке, ориентировочно - конец 1978 года.

      ...Я мешал Подмосковье с любовью, В Расторгуеве торговал,58 К твоему пригонял изголовью Свой девятый единственный вал.
      10 ноября. Я выбрал черную дорогу Я выбрал черную весну.
      Сегодня мне приснилась Муха*. Встретила меня и сказала: "Что ты рассказ обо мне не напишешь, я скоро приду к тебе." В. Ш. /20 ноября/.
Совершенно не помню 
Все, что было со мной 
В этом мире огромном 
За чертою земной.

      ед. хр. 77. оп. 1
      Общая тетрадь. Без даты. Тетрадь заполнялась с двух концов. Записи в начале тетради относятся к 1978 г. и содержат упоминания о поездке в Крым, совершенной Шаламовым в 1978 году.
      Записи в конце тетради относятся к началу 1979 г.

Друзья мои все умерли давно, 
И я один сражаюсь в одиночку.
Я не боюсь покинуть этот мир, 
хоть я - совершенный безбожник.
      Я, водворенный в номер, в миг, когда чуть не помер, живу в нем до конца, до скрипа вагонной двери "Симферополь-Москва".
      22 сентября. Не надо давать ничего за границу, пусть песни плывут туда.
      27 сентября. Я приступил к противоядию Миньере, верчу все время головой.
      Простые истины усваиваются в детстве у матери, у камелька. Я новатор завтрашнего завтра. Все мечты о чуде не несут добра.

      ед. хр. 90. оп. 2
      Записи автобиографического характера, разрозненные листы. 1960-1970-е годы.

      Зачем воскресать? К 1937 году - к аресту, к предательству друзей, к 1938 году - к Бутырской тюрьме. К 1940, 41, 42, 43, 44, 45, 46, 47, 48, 49, 50, 51.
      "Московитам врожденно какое-то зложелательство, в силу которого у них вошло в обычай взаимно обвинять и клеветать друг на друга перед тираном и пылать ненавистью один к другому, так что они убивают себя взаимной клеветой". ("Новые известия о России времени Ивана Грозного", - Сказание Альберта Шлихтинга, Ленинград, 1934, стр. 19).
      У меня нет способностей не замечать промахов людей, которые мне нравятся.
      Люди и поступки. Поступки вместо людей.
      Прежде всего надо понять небольшую, но очень важную истину: нет никакого долга поколений. Дети ничего не должны родителям, а родители детям. Ни одно поколение не в праве требовать заботы о себе только поэтому.
      Ты можешь требовать помощь только от государства, т. е. государство должно заниматься вопросами семьи.
      Никакой любви нет, но есть роковое, страшное физическое совпадение человеческих пар, мужчины и женщины, неудержимой тяги их друг к другу. Есть физический тип, человеческий склад, с которым тот и другой могут брать и давать, и желать друг друга без конца.
      Даже в 1956 году не было поздно повторить карьеру генерала Де Голля. Но для этого нужна опора пошире и покрепче, чем моя семья тогдашняя, которая в трудный момент продала меня с потрохами61, хотя отлично /знала/; что, осуждая, толкая меня в яму, она гибнет и сама. И действительно, уже с июля 1937 года мою жену выслали на 10 лет в Чарджоу, и только перед войной, энергично освобождаясь от формальных оков прошлого62, она вернулась в Москву ради, разумеется, будущего дочери. Большей фальши, чем забота о будущем, в человеческом поведении нет. Каждый знает, что тут сто процентов ошибок.
      Отсутствие женской красоты или ее увядание компенсировалось прогрессивным образом мыслей, как сказал бы Паркинсон - в прямой пропорции.
      Я, рано начавший половую жизнь (с четырнадцати лет), прошедший жесткую школу двадцатых годов, их целомудренного начала и распутного конца, давно пришел к заключению (пришел к заключению в заключении, прошу прощения за каламбур), что чтение даже вчерашней газеты больше обогащает человека, чем познание очередного женского тела, да еще таких дилетанток, не проходивших курса венских борделей, как представительницы прекрасного пола прогрессивного человечества.
      - А мне можно пойти на выставку Головина или какого-то еще из художников театральных?
      - Тебе нечего там делать, - распорядился отец 63. - В семье уже один художник - Валерий.
      - Художник - от слова плохо жить, - ввернула Галя.
      Гале в нашей семье была доверена роль поэзии. И стихотворная вольность разрешалась только ей.
      Уже после, зрелым человеком, я сообразил, что я просто поздно родился - места в семье мне не осталось. Все было решено еще где-то на Аляске: сын Сергей - Нимрод, охотник /из/ лучших. Сын - художник, Рубенс, хотя он не пошел выше выпиливания, раскраски по купленным в магазине вырезкам. Но все что-то делал: все что-нибудь молоточком стучит. Стихов, во всяком случае, не пишет.
      Отец ездил для консультации в Москву к Страхову, Головину, чтобы посоветоваться /нрзб./.
      - А Варлуша... (по заграничному обычаю детей в семье называли всех на "уша", вроде Карлуши).
      - Политикой надо заниматься тогда, - наставительно сказал отец и сделал паузу, чтобы раздробить своими собственными зубами жирную заднюю ножку выращенного дома кролика. Как у всякого порядочного вампира, зубы у отца были в порядке. Он так и умер в 67 лет. И он с презрением относился к материнским /пораженным/ челюстям. Вынул платок и не спеша вытер свои красные губы.
      - Тогда, - сказал, легко возвращая на язык свою последнюю фразу. -Когда ты имеешь специальность, приобретаешь специальность и занимайся себе политикой. Все великие люди...
      Я не стал ждать конца фразы.
      - Значит, ты считаешь, что ты сам имеешь специальность? И притом хорошую специальность?
      - Конечно! Когда-то я выбирал между душой и телом - хотел стать врачом - я выбирал между университетом, медицинским, разумеется, - подчеркнуто сказал отец. -Я от матери слышал о Севере. Это неплохо. После семинарии я года два учительствовал в области Коми...
      - Я никогда не буду.
      - Ну, как тебе хочется. Понимаю, что твоя вера рухнула, что твоя...
      - Нет, мне все равно.
      - Папа! Ему все равно. Отец возник на пороге.
      - Как это все равно? В такой важный момент, переломный, детской души. Все великие люди тяжело переживали свое расставание с Богом. Я сказал Гале, чтоб она следила за этим важным моментом. У меня нет времени на это.
      - Я следила.
      - Нашей семье грех жаловаться на Бога, - разъяснял отец за столом. Валерий - художник, сестра Галя - певица, Сергей - это Нимрод семьи, ее физическая сила. Бессребреничество израсходовано на мать. Наташа -неудачница. В каждой семье может быть неудачница, - разъяснял отец, намазывая ножом горчицу по свежему, дымящемуся черному хлебу.
      - Эта горчица сарептская?
      - Сарептская, сарептская, - сказала мать, стоявшая у стола.
      - А вчера была не сарептская.
      - Видишь, у нас ее никто, кроме тебя, не ест.
      - Крайне важно, чтобы была сарептская.
      В жизни моей не было никакой тайны. Больше того, я не любил тайну, к вынужденной тайне относился почти с брезгливостью, никогда не умел расширить сферу действия всякого явления тайны.
      Я сторонник открытого боя. Хотя всякий открытый бой требует тайной подготовки, пусть малой и короткой по времени.
      Из-за независимости моего поведения, из-за элементарности моей морали: пьяница - отрицателен, вор - отрицателен, доносчик - отрицателен, настигающий и друзей, и врагов - эти качества ранее всякого суждения о человеке.
      Все думали, что я скрываю, берегу какую-то большую тайну. Так считало начальство: тайное ЦК, так думали и мои родные, и мои товарищи, и мои соседи по бараку. В этом всех, кроме меня, убеждало государство, давая срок за сроком, не упуская меня из вида, из пределов досягаемости.
      Больше, чем я есть, я не хочу, чтобы меня показывали - ни современники, ни потомки, ни предки. Никакой аналогии с прошлым. Никакой компиляции из истории, истории, написанной до Хиросимы. Чтобы сохранить если не живую душу, то хоть скелет духовный.
      Не только левее левых, но и подлиннее подлинных. Чтоб кровь была настоящей, безымянной.
      Всю жизнь меня принимали за кого-то другого - то меньше, чем я, то больше.
      В любом положении у человека есть какие-то последние права. Например, заявить, что ты - болен, и потребовать врача, осмотра. Затормозить ход этой колесницы.
      Или, зажмурив глаза, идти, угадывая только телом распорядок нового дня.
      Место мое в коммунальной квартире64 определялось по пересечению лучей солнечного света, падавших откуда-то сверху в кухонное окно, и с лучами, газовыми огнями кухонной конфорки.
      Я объяснил, что по квартирным склокам выступать не буду, и не потому, что им не судья, а потому, что считаю принципом, долгом принципиально бороться против всякого атавизма, против реликта.
      - Вы знаете, что такое реликт? - спросил я секретаря парткома, кандидата каких-то наук.
      - Знаю, - сказал он, - но ведь они пишут в ЦК, в суд. Нам нужно давать информацию об истинном положении.
      - Вот и знайте, что ни по каким вашим квартирным склокам я справок давать не буду, учтите и не вызывайте меня.
      Все квартирные склоки - дела давние, прошлого поколения, не раньше начала постройки дома.
      - Да у них ссора с 1958 года.
      - Ну вот, я же здесь всего с прошлого года. Живу, как метеорит, как инопланетный камень....
      Создается лишний миф - миф сомнения в науке, никому не нужный. Человеку нужно однозначное решение.
      Для отца главным была карьера, успех в любой партии, в любой области. Для мамы - верующей, это была личная жертва.
      Все спрашивают не о лагере, а о том, что им более приятно, - о следствии, о притеснении после лагеря и т. п. Между тем, все это вторичное, мало.
      Бойтесь литераторов, бойтесь туристов.
      Во время дела Локкарта65 Берзину было двадцать четыре года. Лучший возраст для предательства. Конечно, он был английским шпионом, если считать /нрзб./ формулу нравственной нормой - "Предают только свои". Все предательства, все государственные измены совершались в возрасте от двадцати до тридцати лет.
      Кто-то помог, поднял, поставил на ноги. Где эти руки, где эти слова, сказанные /кем/, а может быть, и совсем не сказанные. Где тысячи безымянных рук, толкнувших с мороза в тепло, поднявших со сна, поддержавших за руку. Кто они? Крист66 об этом никогда не узнает.
      После бесед многочисленных с С/олженицыным/ чувствую себя обокраденным, а не обогащенным.
      Познание участвует в стихе лишь моментом образования и только.
      "Я этого не читаю" - это и была та самая подножка, которой, действуя методом самбо, Анна Андреевна сшибала любого противника с ног.
      Боязливо входили в лавки, не веря, что их завтра не закроют. Это ощущение, предчувствие не было неправильным, лавки вскоре закрыли, началась посадка в тюрьму.

      Котята

      Черные котята чавкали, брызгали крошками. А за гривенник убивали котят со смаком.
      В семье я прятал, отводил глаза, но брат и отец попробовали объяснить что-то об экологическом значении таких убийств. Но мне было тошно.
      Этот важный момент, переломный момент, переход навечно из мира здоровых в мир больных описан мной в очерке "В больницу".
      Голос из темноты был спокоен и нетороплив: "Товарищи, мы выбираем старосту затем, что никто из сотни человек, занимающих нашу камеру, не был там, где был наш товарищ и вернулся живым из ада.
      Естественно, что каждый из нас интересуется и условиями и практикой переэда через Лету."67
      Неотвратимость - моя формула.
      Неотвратимость наказания исключает досрочное освобождение -казалось бы, это логично, ясно, принципиально. Но жажда экономической пользы пользовалась огромной клавиатурой и исключает эту точку зрения.
      Ведь в неотвратимости скрыт и срок. Что за неотвратимость, если я заранее или не заранее - это все равно, /знаю/ что меня освободят через 10 лет или через 10 месяцев. Неотвратимость исключает "резинку".
      1) Человек, побывав в заключении, не становится лучше. 2) Сталинская коса косила всех подряд, в лагеря была набита отнюдь не лучшая часть человечества, не худшая, но и не лучшая.
      Суть вопроса, суть сути двадцатых годов - это соответствие слова и дела. Поэзии нам казалось мало.
      Именно потому, что медицина не всесильна и не всезнающа, она не должна давать таких дурацких советов, чтобы человек бросил табак. Удлинение жизни - хорошо это или плохо - это не решено.
      Маркс здорово сказал когда-то насчет революционной идеи, которая, овладевая массами, становится материальной силой. Но это звучное, эффектное выражение не было изобретением Маркса.
      В мире всегда была идея, обладающая материальной силой, хотя и не овладела массами. Это - слух, сплетня. Материальная сила этой идеи очень велика. Москва - это город слухов, а слух - это та самая идея, которая в любой час может обрести материальную силу, загородить, скажем, мне дорогу в издательство. По мотивам непроверенным, без бесед со мной и прочее. Даже инвалидность и то, что я живу на пенсию, приобретает отблеск святости, героизма.
      В кружках "прогрессивного человечества" создатели мод и носители слухов не расскажут больше того, что ты сможешь прочесть в завтрашней газете. Поэтому к "информации" я всегда подходил с точки зрения Марьи
      Антоновны: "Через два часа принесут на хвосте". Все это мне крайне надоело много лет назад, и шесть лет я сижу в совершенном одиночестве и ни одного рассказа не выпускаю из стола, боясь подогрева и без того популярности, которой я вовсе не заслуживаю. Вот я и желаю развеять весь этот туман, привести в полную ясность все мои дела, хоть на шестьдесят пятом году своей жизни.
      Мы исходим из положения, что человек хорош, пока не доказано, что он плох.
      Все это чепуха. Напротив, вы всех считайте за подлецов сначала, и допускайте, что можно поверить подлецу. Доказательства надо представлять самому.
      Хитрожопость как образ жизни.
      Зощенко умер в 63 года в 1958 году в момент полной реабилитации, признания, отметания всяческих несправедливостей. Умер, но не от чрезмерной радости, волнения, что легко можно было бы предположить, а от вульгарной флегмоны, осложнившейся сепсисом - зашиб правое колено во время стремительных скитаний по лестницам Союза писателей, срочного доставания каких-то реабилитационных документов.
      Покончить с собой, но об этом не может быть и речи. И не потому, что ему 51 год68 - он достаточно молод для самоубийства. А прежде всего потому, что коммунисты не кончают с собой. Еще раньше из Кабула, потрясенный неожиданным требованием Ларисы - развестись и никогда не встречаться, он писал Ларисе: "Как бы ни была тяжела моя жизненная катастрофа, -крах моего личного счастья в семейной жизни, я не покончу самоубийством, меня удержит от пули и яда мое коммунистическое воспитание. Вся моя жизненная программа".
      Сталин был катастрофой покруче.
      Люди долго шли по темно-желтой дороге69, бездумно радуясь, что воздух свеж и идти легко, - шли все ниже, ниже, часто поворачивая, мимо одноэтажных бревенчатых домиков. Топча светло-желтые, узкие, прозрачные сухие ивовые листья, хрупкие ивовые листья, которые августовский ветер швырял на дорогу, разметал, сгребал в кучи. И за каким-то сотым поворотом увидели блестящее, как светлая жесть, неправдоподобное море, с трех сторон окруженное вездесущими остроконечными скалами... Крошечный пароходик стоял недалеко от берега, столь же неподвижный, как скала, казался скалой, камнем, Русским островом.
      Были и другие повороты, другие дороги, другие дома, но эта дорога, выбитая, вытоптанная миллионами шагов, дорога - яма - была их единственным путем.
      "Записки из мертвого дома" не пользовались популярностью - не книга, говорил Онже. И он же восхищался "Селом Степанчиковым" и многократно рассказывал эту повесть в часы "тисканья романов".
      С кем куришь?
      Враг - единственная защита.
      Книга открывалась сама на смятых и загнутых страницах - на 137 странице открывалась книга моей жизни.
      "Один из моих товарищей по ссылке70, как я слышал, стал в разгар революции комиссаром Севера, известным своей жестокостью и кровожадностью. Я с ним почти не имел общения, но он производил впечатление добродетельного фанатика."
      Что это? История? Психология? Нет, это начало книги моей жизни.
      Двадцатые годы были временем, когда в явь, в живых примерах были показаны все многочисленные варианты, тенденции, которые скрывала революция.

      ед. хр. 92, oп. 2
      Отзыв на рукопись Марченко Анатолия Тихоновича71. 1960-е годы

      Марченко

      1. Мало похоже на записки заключенного по 58 статье.
      2. К глубокому сожалению, по выдумке Солженицына, не знающего лагеря, везде зеки и зек - чего нет в жизни, а есть только в повестях Солженицына. Слово зэка (з/к) не имеет множественного числа, как слово пальто и т. д.
      3. То же и о столыпинском вагоне. Ни Солженицын, ни Марченко не видели столыпинского вагона, одинаково неправильно описали это устройство.
      4. При всех обстоятельствах, книга - весьма полезный, нужный документ.

      Главное

      5. Изменение колоссальное в сторону улучшения против геноцида моего времени. Надо иметь в виду, что и в наше время "хороших инструкций", публично раскаленных приказов и т. д. было очень много - это одна из характерных черт сталинского времени.
      6. Лагерь для иностранцев - надо все подробнее.
      7. Уголовники по 58 статье были в большом количестве и в наше время (58, п. 14). /саботаж/.
      8. Тюремный голод - чепуха, если не заставляют работать.
      9. Споры из-за форточки, как в любой больнице.
      10. Тюремный режим - обычный спасительный тюремный режим, можно
      сидеть двадцать лет.
      Вся глава "Голод" нравится, но все это такие пустяки.
      11. Драки в тюрьме (кусают, /нрзб./) не от слабости - а опыт тюремной драки говорит, что это - бой на близком расстоянии, отсюда и прокусы и т. п.
      Прочел рукопись и вижу, что есть еще хороший, настоящий человек. Я был бы беднее, если бы не знал этой рукописи.
      1. Учиться! Учиться! Получить специальность, диплом. Читать! Читать библиотеки. За два года сделать из него человека и без диплома, но всеми возможностями получить диплом.
      2. Достойно, интересно, полезно, но мало похоже на рукопись политического.
      3. Я не историк лагерей.

      ед. хр. 71, оп. 2 1960-е годы

      Притча о Ленине
      Игнатий Корнильевич Гудзь72 был секретарем Ленина, собственно говоря, он был секретарем не Ленина, а Крупской - вернее, был секретарем парткома Наркомпроса во время работы там Крупской, как начальницы Главполитпросвета.
      Но для мемуариста такая разница несущественна. И для извлечения мемуарной истины не противопоказана. В чем же заключается мемуарная истина?
      Ленин заезжал за Крупской на автомобиле и, пока Крупская одевалась, ждал в коридоре и говорил с сотрудниками Наркомпроса на самые разнообразные темы. Впрочем, эти темы были всегда деловые и не общего, а всегда конкретного характера с примерами из живой жизни.

      Ученическая тетрадь в линейку /1963 год/.

      Маркс с моноклем
      На открытии памятника Марксу в Москве на Театральной площади произнесена Лениным одна из известнейших речей. Эта речь начинающаяся словами73...
      Памятник был гипсовый, работы скульптора Матвеева, и не Марксу, а Марксу и Энгельсу. Фотографии Ленина возле этого гипсового памятника сохранились и недавно публиковались. На памятнике было два бюста. Маркс был с моноклем в левом глазу. В жизни Маркс действительно носил монокль (есть фотография такая?). Сейчас на этом месте стоит памятник Марксу работы Кербеля.

      ед. хр. 65, oп. 2
      Общая тетрадь. На обложке надпись: "Пьеса", содержит наброски пьесы "Комедия в четырех актах" ("Памятный листок", "Памятные страницы"). По замыслу: I акт - "Семья", II акт - "Камера Бутырской тюрьмы", III акт - "Больница в лагере", IV акт - "Возвращение". Главный герой, Бугаев Алексей Петрович, автобиографичен. 1950-годы

      /Из акта 4-го/ Возвращение Московская квартира.
      - Вот и наша судьба, твоя, моя. Тема для какого-нибудь Руставели с его плачущими героями. Все это забудется, об этом никто не узнает, как мы жили, как мы теряли друг друга, как смещались масштабы, каждый человек имеет свою Голгофу... Никто не спросит, кем мы были, как мы жили, и почему сердце стало черствым, и стала холодной кровь. И может быть, кто-нибудь напишет пьесу, и дети наши будут смотреть. Они не то что ей не поверят, они просто не поймут...
      - Обиды не прощают. Их только забывают. Человек, его стремление к добру в том, что он легче забывает плохое, а холод воспринимает скорее, чем тепло. Это говорил еще Амундсен.
      - Рассказывать не нужно. Не надо вспоминать.
      - Я для кого? Для чего же я видел это? Кому расскажу?

Примечания

      1. Гельмгольц Герман Людвиг Фердинанд /1821 - 1894/, автор фундаментальных работ по физике, биофизике, психологии.
      2. Мультатули /Эдуард Дауэс Деккер, 1820 - 1887/, нидерландский писатель антиколониального направления.
      3. В. Т. Шаламов страдал болезнью Меньера /по имени французского врача, описавшего ее в 1861 году/. Симптомами ее являются приступы головокружения с расстройством равновесия, понижение или полная утрата слуха, тошнота и др.
      4. Рильке Райнер Мария /1875 - 1926/, австрийский поэт, его роман-дневник "Записки Пауридиса Бригге" (1910).
      5. Папа Иоанн XXII /понтификат 1326 - 1334 г./, отстаивал верховенство папства над "Священной Римской империей", хотел положить конец господству империи над Италией.
      6. Папа Иоанн XXIII /Джиованни/, /понтификат 1958 - 1963 г./, пытался модернизировать католическую церковь, выступал за мирное существование государств с различным общественным строем.
      7. Рассказ "Тютчев" не был написан В. Шаламовым, но его предполагаемые сюжеты были использованы в рассказах "Огонь и вода", "Водопад", "Сука Тамара".
      8. Воронская Галина Александровна /1914 - 1991/, дочь А. К. Воронского, знакомая В. Шаламова по Колыме.
      9. Крестинский Николай Иванович /1833 - 1938/, советский партийный и государственный деятель, осужден по делу "правотроцкистского блока".
      10. Лелевич Г. /Кальмансон Лабори Гилелевич/, 1901 - 1937, критик, редактор журнала "На посту".
      11. Бонч-Осмоловский Николай Георгиевич (1833 - 1968), художник.
      12. Райт Рита Inc. Райт-Ковалевой Раисы Яковлевны/, 1898 - 1989, литератор, переводчица.
      13. Речь идет о копировании писем Б. Л. Пастернака к В. Т. Шаламову.
      14. Сучков Федор Федотович /1915 - 1991/, скульптор, поэт, автор скульптурных портретов В. Шаламова, А. Солженицына, А. Платонова, Ю. Домбровского и других.
      15. Роман А. П. Платонова "Чевенгур" опубликован был лишь в 1988 году, а до этого ходил в "самиздате", публиковался в 20-х годах в отрывках.
      16. Неклюдова Ольга Сергеевна /1909 - 1989/, вторая жена В. Т. Шаламова.
      17. В. Т. Шаламов и А. И. Солженицын познакомились в редакции "Нового мира" в 1962 году.
      Начало 60-х годов - недолгий период вполне официальных успехов А. И. Солженицына вплоть до выдвижения его на Государственную премию СССР в 1964 г. Его стратегия на завоевание доверия у "верховного мужика" приносила реальные плоды. Варламу Тихоновичу, с его полной неспособностью на стратегические и тактические свершения, все это было антипатично, и он не раз с тех пор называл А. И. Солженицына "дельцом".
      18. Книги В. Шаламова "Колымские рассказы" /1980/ и "Графит" /1981/ изданы в Америке и высоко оценены критикой. Естественно, автору никто не ставил в упрек, что его герой - неверующий. Но книги А. Солженицына дошли до американского читателя первыми.
      19. В. Т. Шаламов считал наибольшей ценностью жизни - независимость, поэтому категорически отказывался всегда от собранных прогрессивной интеллигенцией денег на помощь опальным, как принято было тогда.
      20. В дальнейших записях - "И", Ира", "Ирина".
      21. Каминская Анна Генриховна - внучка Н. В. Пунина, мужа А. Ахматовой.
      22. Вигдорова Фрида Абрамовна /1896 - 1967/, писательница, ею был записан процесс И. Бродского, запись распространилась в "самиздате".
      23. Андреевы Ольга Викторовна и Вадим Леонидович, сын и невестка Леонида Андреева.
      24. Савич Овадий Герцович /1896 - 1967/, писатель и переводчик, автор книг о гражданской войне в Испании.
      25. Кольцов Михаил Ефимович /наст. фам. Фридлянд, 1898 - 1942/, советский писатель, журналист, общественный деятель.
      26. Гэльфанд Израиль Моисеевич, математик. В. Шаламов познакомился с ним у Н. Я. Мандельштам.
      27. Дубинин Николай Петрович, академик АН СССР, генетик.
      28. Ренан Иозеф Эрнест /1823 - 1892/ - французский писатель, автор "Истории происхождения христианства", изображал Иисуса Христа реально существующим человеком.
      29. Штраус Давид Фридрих /1808 - 1874/ - немецкий теолог, автор соч. "Жизнь Иисуса", считал Иисуса Христа исторической личностью.
      30. Третьяков Сергей Михайлович /1892 - 1939/ - советский писатель, теоретик ЛЕФа.
      31. Стихотворение Б. Пастернака "Художник" /1936/, апологетического характера по отношению к И. В. Сталину /ч. 2 /.

      И в те же дни на расстояньи
      За древней каменной стеной
      Живет не человек - деянье;
      Поступок ростом с шар земной.

      32. Храбровицкий Александр Вениаминович /1912 -1989/- литературовед.
      33. Эйзенштейн Сергей Михайлович /1898 - 1948/, режиссер и теоретик кино, умер внезапно, за работой.
      34. "Золотой теленок" - фильм М. А. Швейцера, 1968 г. В главных ролях С. Юрский и Е. Евстигнеев.
      35. Белинков Аркадий Викторович /1921 -1970/, писатель, литературовед.
      36. Флеминг Александр /1881 - 1955/, английский микробиолог, открыл пенициллин /1929/.
      37. Бениславская Галина Артуровна /1897 - 1926/, близкий друг С. Есенина.
      38. Чагин /Болдовкин/ Петр Иванович /1898 - 1967/, секретарь ЦККП Азербайджана, издательский работник.
      Воронский Александр Константинович /1884 - 1937/ - критик, публицист.
      Раскольников /Ильин/ Федор Федорович /1892 - 1939/ - советский государственный и партийный деятель, в 1924 - 30 гг. ответственный редактор ряда журналов.
      39. Эрлих Вольф Иосифович /1902 - 1937/, поэт; Наседкин Василий Федорович /1895 - 1938/, поэт; Евдокимов Иван Васильевич /1887 - 1941/, писатель - друзья С. А. Есенина.
      40. Суслова Аполлинария Прокофьевна /1839 - 1918/, близкий друг Ф, Достоевского в 1861 - 1866 гг.
      41. Имеется ввиду, видимо, что в знаменитой Пушкинской речи Ф. Достоевский цитирует лишь классические, рифмованные стихи Пушкина.
      42. Гродзенский Яков Давидович /1906 - 1971/ - друг В. Т. Шаламова со студенческий лет.
      43. Альбирт Иосиф Матвеевич, поэт, автор книг "Поезда", "Звезда моего поколения" и др. Переводы В, Шаламова не сохранились.
      44. "Черкасска" - общежитие МГУ в Б, Черкасском переулке.
      45. Оттен Николай Давидович /1907 - 1983/ - критик, драматург.
      46. Дирак Поль Андриен Морис /1902 - 1984/, английский физик, один из создателей квантовой механики.
      46. В 1957 году на Западном побережье Мертвого моря в районе Кумрана были найдены древние рукописи II в. до н. э. - II в. н. э. с упоминаниями об Учителе секты ессеев - предположительно Иисусе Христе.
      48. В рассказе А. Франса "Прокуратор Иудеи" Понтий Пилат не помнит Иисуса Христа.
      49. Лесняк Борис Николаевич - знакомый В. Шаламова по Колыме.
      50. Палах Ян - в знак протеста против оккупации Чехословакии совершил акт самосожжения в Праге в 1969 году.
      51. Пинский Леонид Ефимович /1906 - 1981/ - литературовед.
      52. В августе 1972 года В, Шаламов переехал на новую квартиру /Васильевская, 6, кв. 59/.
      53. Перли - врач, профессор, консультировавший лечение В. Шаламова.
      54. Гогоберидзе Леван Давидович /1896 -1937/, революционер, советский государственный деятель. Его брату посвящен рассказ В, Шаламова "Александр Гогоберидзе".
      55. Уманский Яков Михайлович /1879 - 1951/ - патологоанатом, упоминается в рассказе В. Шаламова "Вейсманист".
      56. Сельвинская Татьяна Ильинична - художник, известна своими театрально-декорационными работами.
      57. Руофф Зельма Федоровна - литературовед.
      58. Биллингтон Джеймс, ученый, директор библиотеки конгресса США, познакомился с В. Шаламовым у Н. Я. Мандельштам.
      59. "В Расторгуеве торговал..." - В. Т. Шаламов бывал в Расторгуеве, где была дача И. П. Сиротинской.
      60. Муха - кошка В. Т. Шаламова, убита на улице в 1965 году.
      61. Родственники первой жены В. Шаламова Галины Игнатьевны Гудзь настаивали, чтобы он писал "отречение от троцкистских взглядов" в 1936 году.
      62. Г. И. Гудзь развелась с В. Т. Шаламовым.
      63. Шаламов Тихон Николаевич /1868 -1933/, отец писателя, священник. Надежда Александровна /1870 - 1934/, мать писателя.
      Старшие братья - Валерий, Сергей, старшие сестры - Галина, Наталья.
      64. Соседи В. Шаламова по коммунальной квартире конфликтовали друг с другом.
      65. Дело Локкарта, "Заговор трех послов", в 1918 г. был раскрыт ЧК с помощью Эдуарда Берзина, впоследствии первого директора Дальстроя. Репрессирован в 1937 году.
      66. Крист - персонаж "Колымских рассказов", ипостась автора.
      67. Описаны выборы В. Шаламова старостой камеры в Бутырской тюрьме в 1937 году.
      У Шаламова за плечами был уже опыт первого срока на Вишере /1929 -1931 г.г/.
      68. Речь идет о Ф. Ф. Раскольникове /Ильине/ и его разрыве с первой женой, писательницей Ларисой Рейснер. Впоследствии был послом в Болгарии. Есть версия, что Ф. Раскольников покончил с собой во Франции, отказавшись вернуться в СССР.
      69. Описана дорога к морю во Владивостоке - дорога на Колыму.
      70. Приведенный отрывок относится к Михаилу Сергеевичу Кедрову / 1878 - 1941/, деятельность которого в Вологде во время гражданской войны резко отрицательно описана В. Шаламовым в его повести о детстве "Четвертая Вологда".
      71. Марченко Анатолий Тихонович /1938 - 1986/ - правозащитник, автор книги "Мои показания".
      72. Гудзь Игнатий Корнильевич - отец первой жены В. Шаламова.
      73. Речь В. И. Ленина на открытии памятника К. Марксу и Ф. Энгельсу 7 ноября 1918 года.

      Публикация и примечания И. П. Сиротинской

К титульной странице
Вперед
Назад