Это единственная икона, где преподобный поименован как «чудотворец». Поза преподобного характерна для икон, возлагаемых на раки святых. Манера письма одежд, охряного фона, деталей облачения характерна для мастеров крупных иконописных центров XIX века, ближайшим из которых был Тихвинский Успенский монастырь с его устойчивой традицией иконописания.
Больше сведений о сложении иконописного облика преподобного Филиппа дает его житийная икона, датируемая второй половиной XVIII века, происходящая из Покровской церкви села Вахонькино (Кадуйский район), находящейся в непосредственной близости от Ирапского монастыря5. Житие преподобного известно в четырех редакциях6. Каждая из них содержит дополнения к биографическим сведениям. Письмо иконы характерно для XVIII века, о чем свидетельствуют высветление выпуклых частей ликов, фоны средника и клейм, палеография надписей и, наконец, живописная имитация резной барочной рамы, в которую как бы заключены детали сюжета и сам пр. Филипп.
В среднике изображения фигура благославляющего Филиппа с развернутым свитком в руке с надписью "Первее яко трудишася зде мало великих благих во веки насыщаюся второе яко преславная на телеси муки яже в во».
В 14 клеймах представлено житие преподобного Филиппа от пострижения его в монахи в пятнадцатилетнем возрасте до посмертных чудес, связанных с исцелениями. Каждое клеймо комментируется кратким текстом соответствующего житийного момента. Большая часть действия происходит внутри сводчатой с колоннами палаты, а в символическом облике каменного храма угадываются реальные черты первого каменного сооружения Филиппо-Ирапской пустыни - Троицкого собора («городки» под карнизом храма).
В клеймах и среднике Филипп представлен человеком среднего возраста, с резкими аскетическими чертами лика, что соответствовало тексту жития, показывающего преподобного постником, аскетом, не приемлющим милостыни, молитвенником, стяжавшим дар «умной молитвы». Интересны включения подробностей местной истории, связанных с удельными князьями Шелешпанскими и отводом земли под монастырское строение. Клейма, изображающие посмертные чудеса, так же разнообразны: исцеление бесноватых и болезней, преподобный является идущим по воде навстречу больным, исцеляет по молитвам к нему.
Позднее образ преподобного Филиппа существенно меняется. Пропадают конкретные черты лика, образ наделяется чертами, типичными для изображений других преподобных. Таким практически неотличимым от преподобных Дионисия Глушицкого и Кирилла Новозерского предстает Филипп Ирапский на иконе второй половины XVIII века из придела его имени Воскресенского собора города Череповца.
В 1813 году в пустыни пишется новая икона с изображением преподобного Филиппа на его раку, изначально задуманная под покрытие окладом8. Образ святого претерпевает значительные изменения по сравнению с первой надгробной иконой XVII века. Размеры фигуры преподобного не соответствуют длине доски, поскольку весь верх иконы занимает изображение «Богоматери Знамения», накрытое сверху своеобразным полотенцем (омофором). Налицо двойственность образа: преподобный представлен как бы лежащим в гробу и одновременно благославляющим. Надпись на иконе гласит: «С. ПРЕП. ФИЛИПЪ". Здесь он уже - старец с сединами. Небрежность письма, грубая моделировка одежд, контурность лика святого и Богоматери свидетельствуют о том, что икону писал человек, знакомый с техникой и канонами, но на ремесленном уровне.
Известен еще ряд икон начала XX века, написанных в самой пустыни и предназначенных для раздачи в благославение паломникам. Иконописные черты на них размыты и слиты в некий обобщенный образ преподобного. Единственное, что остается от традиционного облика преподобного Филиппа - долгая с раздвоением «на две плесницы" борода. Он изображен в молитвенном предстоянии Святой Троице, в левом нижнем углу скупыми контурами обозначен Троицкий собор обители.
Известно, что существовало еще несколько икон Филиппа Ирапского, которые находились в часовнях и приделах его имени. Это икона в деревянной часовне против святых ворот Филиппо-Ирапской пустыни; икона из каменного придела Троицкого собора Филиппо-Ирапской пустыни (о местонахождении этих двух икон ничего неизвестно). Еще одно изображение Филиппа находилось на наружной стене каменной часовни Филиппа Ирапского в городе Череповце. Икона представляла собой увеличенное (2-2, 5 м) повторение иконы на раку 1669 г. , была написана около 1913 года, предположительно череповецким художником Леоновым. В настоящее время это изображение находится под слоем штукатурки.
В заключение можно отметить, что иконописный образ преподобного Филиппа Ирапского претерпел определенную эволюцию: подлинные черты образа трансформировались к началу XX века в некое иконописное подобие преподобного с условностями и атрибутами преподобия. Пока не выявлено ни одной иконы XVII-XIX веков с видом пустыни. Они появляются лишь в начале XX века и связаны с деятельностью игумена Леонида10. Представленный нами ряд икон преподобного имеет немаловажное значение для выявления и определения путей формирования иконописного образа преподобного Филиппа Ирапского.
Примечания:
1 Сборник агиографический XVIII в. Архив ЧерМО, N 280/ 29, кн. 9-20.
2 Иеромонах Антоний. Краткое описание Свято-Троицкой Филиппо-Ирапской пустыни Череповецкого уезда, Новгородской губернии. С. -Петербург. 1912, Архив ЧерМО, N 347, С. 6.
3 Там же. С, 7-13.
Местонахождение иконы "Пр. Филипп и пр. Корнилий Комельский" в настоящее время не установлено, по всей вероятности, икона была уничтожена.
4 Икона - верхняя доска раки Филиппа Ирапского, XVII-XIX в. ЧерМО N 280/ 7, 180 X 73. Воспроизведение см. : Рыбаков А. А. Вологодская икона. Центры художественной культуры земли Вологодской XIII-XVIII вв. М., 1995, с. 262.
5 Икона "Пр. Филипп Ирапский в житии", вторая половина XVIII века, ЧерМО N 1051/ 1, 138. 6 X 101. Воспроизведение см. : Рыбаков А. А. Указ. соч., ил. 192-193.
6 Сборник агиографический XVIII в. Архив ЧерМО, N 280/ 29 кн. 9-20. Сборник агиографический XVIII в. Архив ЧерМО, N 1418// 44 кн. 9-134.
7 Икона "Преп. Филипп Ирапский, Кирилл Новозерский, Дионисий Глушицкий", вторая половина XVIII века. Воскресенский собор г. Череповец, придел пр. Филиппа Ирапского.
8 Икона на раку пр. Филиппа Ирапского. 1813 г., ЧерМО N 280/ 1.
9 Икона "Пр. Филипп Ирапский, поклоняющийся Святой Троице". Начало XX века. Частное собрание, г. Череповец.
10 Отец Леонид, бывший иеромонах Кирилло-Белозерского монастыря, последний настоятель Филиппо-Ирапской пустыни, принявший на себя обязанности настоятеля 29 июля 1911 года.
Михаил Юрьевич Хрусталев
Заведующий историческим отделом Череповецкого музейного объединения
г. Череповец
Преподобный Кирилл Новозерский и основанный им Воскресенский Новозерский монастырь в иконографии первой половины XVII - начала XX века
Иконография преподобного Кирилла Новозерского и основанного им монастыря довольно обширна и разнообразна. Она включает в себя не только разновременные иконы, но и миниатюры рукописных Житий преподобного, вышитое символическое изображение обители и святого на хоругви 1678 года. Последние передают облик монастыря и его основателя весьма условно и схематично. Сохранился значительный комплекс гравюр и фотографий рубежа XIX-XX веков.
Весь этот материал позволяет с довольно большой точностью и достоверностью проследить основные этапы строительства одного из самых известных монастырей Северной Фиваиды, увидеть систему упрочения иконографического облика его преподобного основателя. Необходимо отметить, что архитектурные сооружения Новозерского монастыря претерпели значительные изменения к первой четверти XIX века, многие из них утратили свой первоначальный облик. Поэтому сохранившиеся изображения Кирилло-Новозерского монастыря, независимо от времени их появления, представляют развернутую эпопею масштабного архитектурного строительства. Почитание преподобного Кирилла Новозерского даже в некоторой степени заслоняет почитание другого Кирилла - Белозерского еще в XIX столетии. Именно в это время широко распространяются небольшие иконки с изображением преподобного и его обители. Иконографию удачно подтверждают и комментируют архивные источники с определением строительных этапов отдельных архитектурных комплексов внутри и вне монастыря.
Преподобный Кирилл Новозерский, постриженник и ученик преподобного Корнилия Комельского, основал обитель в честь Воскресения Христова на Красном острове Нов-озера в 1517 году. Место это было предназначено ему свыше явлением Богородицы в Успенском Тихвинском монастыре, где Кирилл проживал некоторое время. Начало монастыря было довольно традиционным: хижина из неокоренных стволов деревьев, ветвей и коры, живописно изображенная в рукописных Житиях преподобного второй половины XVII века и 1804 года. В 1518 году были срублены две небольшие церкви: Воскресения Христова и Богородицы Одигитрии и две деревянные келии - для себя и собравшейся братии. Собственно с этого времени и начинается непрерывное строительство в новооснованной обители. Представляется логичным разбить строительную историю монастыря на определенные этапы, попутно с которою происходило и складывание иконописного образа самого Кирилла.
Первый строительный этап в границах 1518-1649 годов условно иллюстрируют две миниатюры рукописного Жития преподобного Кирилла 1804 года. Деревянные храмы обители представлены в виде разновеликих клетей, завершенных невысокими шатровыми кровлями на четыре ската, с круглыми барабанами и лемеховыми главами. К западному фасаду церкви Воскресения примыкает высокая паперть с тесовой односкатной кровлей. Почти под самым карнизом расположены окна, забранные в косяк, с железными решетками. Вторая церковь Одигитрии имеет вход с запада в виде забранной «в косяк» щитовой двери на кованых гвоздях с жуковиною1. Последующая миниатюра представляет те же храмы, но завершенные закомарами, с главкой по центру. С южной стороны написана келия, крытая тесом на два ската и рубленная «в брус"2. Изображения не совсем традиционны по сравнению с миниатюрами подобного рода. Мы не исключаем, что автор Жития имел пред собою не дошедшие до нас более древние иконы, либо руководствовался монастырскими преданиями и традиционными образцами храмовой архитектуры Русского Севера. Понятно, что мы не можем признать эти изображения достоверными, поскольку они являются лишь собирательным образом древних монастырских построек XVI века. Подобную иконографию представляет и вышитая хоругвь 1678 года, бывшая вкладом в монастырь царевны Татьяны Михайловны3. Но для построения четкого иконографического ряда эти изображения крайне важны.
Почитание самого Кирилла Новозерского на местном уровне начинается сразу же после окончания его земной жизни, а в 1648 году, после обретения его мощей, выходит на общецерковный уровень. Именно с этого времени начинают писаться первые его иконы. Их предтечей была несохранившаяся, известная по источникам XVII века верхняя доска первоначальной раки преподобного4. Не исключено, что именно она была в поле зрения автора рукописного Жития преподобного Кирилла второй половины XVII века, украсившего его иллюминованными миниатюрами, где образ преподобного наделен рядом конкретных черт, повторяющихся с завидной постоянностью. Родовая фамилия Кирилла - Белый, становится одной из характерных черт его иконописного облика. Начиная с конца XVII века и далее преподобный изображается исключительно босым, с подчеркнутыми аскетическими чертами лика.
Нового строительства в Новозерском монастыре не было до опустошительного пожара 1605 года. После него, по храмозданной грамоте митрополита Ростовского и Ярославского Кирилла (в чьей митрополии состояла обитель), данной иеромонаху Леониду, начали строить деревянную церковь Богородицы Одигитрии.
Позднее, в 1644 году, по второй храмозданной грамоте митрополита Ростовского и Ярославского Варлаама возведение Одигитриевской церкви закончили. По непонятным причинам ее освятили лишь в 1649 году. Таким образом, полностью деревянной и небогатой Кириллова обитель и оставалась до этого года5.
Второй строительный этап передает облик монастыря на рубеже веков в границах 1649 года - 80-х годах XVIII века. Именно в это время в иконописный образ преподобного Кирилла вносятся некоторые изменения, впрочем, традиционные для изображений преподобных: молитвенное предстояние пред благословляющим Христом или же пред образом Богородицы Одигитрии. Жестом правой руки Кирилл вручает основанную им обитель попечению Христа либо Богородицы.
С 1649 года Новозерский монастырь начинает постепенно одеваться в камень. Именно на протяжении второго строительного этапа, в основном, оформилось центральное ядро монастырского ансамбля. С ним связана утраченная ныне икона второй половины XVIII века. Изображение обители на ней практически лишено условностей. Представлен монастырский неповрежденный перестройками комплекс сооружений во главе с соборным храмом Воскресения Христова. В правом нижнем углу иконы помещен преподобный Кирилл со свитком в руке, обращенный к благословляющему его и обитель Христу. На плечах преподобного опущенная схима, правая рука прижата к груди. Черты лика преподобного еще тяготеют к первообразу6.
Территория монастыря ограждена деревянными стенами с четырьмя четырехгранными шатровыми башнями по углам. В средине северного прясла стены - проездные ворота в такой же башне. В центре монастыря расположен каменный Воскресенский собор, воздвигнутый в 1649-1652 годах по обету и на средства боярина Бориса Ивановича Морозова. К южному фасаду собора примыкает построенный в 1652 году придельный храм в честь преподобного Кирилла7, бывший первым храмом подобного наименования, сооруженным сразу же после обретения мощей еще до официальной канонизации. И собор и придел завершены каменными шатрами: один - на приделе, три - на соборе, причем средний из них выше боковых. Такие завершения, обычные для храмов Поволжья, Москвы и близких к ним земель, для северного монастырского храмостроительства явление редкое. Не исключено, что соборный храм строили приглашенные Морозовым московские мастера. Самыми ближайшими аналогами являются Успенская церковь Алексеевского монастыря в городе Угличе и церковь Одигитрии в городе Вязьме. Именно у них средний шатер выше остальных.8
Кровля собора Воскресения - двухскатная, а на плоскости западного фасада, разделенного на два прясла мощными лопатками, над карнизом расположены закомары. К северному фасаду собора и западному придела примыкает крытая на один скат галерея, равномерно разделенная лопатками на прясла. В завершении каждого из них ложная закомара с килевидным архивольтом. На галерею ведут два входа - с севера и юга. К северному фасаду собора примыкает второй придельный храм в честь Святителя Николая, построенный еще в 1650 году в связку с собором. Но свое шатровое завершение он не сохранил, так как в 1781-1784 годах, при игумене Луке, над ним была надстроена колокольня в четыре яруса, со звоном во втором. Облик придела Святителя Николая неизвестен по другим иконографическим и архивным источникам и реконструируется по аналогии с Кирилловским приделом9.
Первые три яруса колокольни представляют убывающие кверху четверики с парными арочными проемами по фасадам второго и третьего ярусов, декорированными треугольными фронтончиками. Третий ярус завершается высоким четвериком с четырехскатной кровлей, барабаном и главою, выделенною желтым цветом, возможно вызолоченною. Не исключено, что это монументальное с элементами позднего барокко сооружение имело образцом колокольню Кирилло-Белозерского монастыря, построенную в 1759-1761 годах. Это единственное изображение позднее полностью разобранной старой монастырской колокольни.
Вдоль западной линии монастырской площади вытянулось здание трапезной палаты и братских келий с церковью Богородицы Одигитрии и Алексея человека Божия. Построен был этот комплекс в 1685 году на вклады царицы Прасковьи Федоровны и царевен Софьи и Марьи Алексеевны10. Здание церкви по композиционно-пространственному объему нетипично для местной храмовой архитектуры и скорее принадлежит московско-ярославской строительной традиции. Над карнизами западного и восточного фасадов тесно расположены на полочке по шесть кокошников с архивольтами, а южного и северного - по четыре. Венчает здание пятиглавие. С западной стороны к церкви примыкает трапезная палата - монументальное кирпичное сооружение с глубокими арочными окнами и треугольным фронтоном западного фасада. К наиболее близким к нему сооружениям подобного рода можно отнести трапезные палаты Михайло-Архангельского и Троице-Гледенского монастырей города Великого Устюга. Плоскость западного фасада разделена на два прясла мощными лопатками. К югу от трапезной продолжается здание старых братских келий с жилым вторым этажом и подсобными помещениями в первом. Изначальный вид трапезного комплекса неизвестен по другим источникам в такой полноте, на что указывала еще Императорская археологическая комиссия в начале XX века, когда встал вопрос о восстановлении здания после пожара 1906 года11. С южной стороны площади, напротив Кирилловского придела, располагалась небольшая бесстолпная церковь в честь Захарии и Елизаветы, построенная в 1742-1743 годах и увенчанная мощным барабаном с луковичной главой. В северо-восточном углу площади находилась построенная в 1768-1769 годах церковь в честь апостолов Петра и Павла - последнее по времени сооружение второго строительного этапа. По монастырской описи второй половины XVIII века в нижнем этаже храма были братские келии. С запада примкнули гостиничные келии, сооруженные в 1768 году. Высокий, прямоугольный в плане алтарь занимал более половины высоты восточного фасада храма. Это был единственный храм монастыря, никогда не подвергавшийся переделкам и не пострадавший при пожаре 1906 года. По своему объему и композиции он близок архитектуре приходских храмов Белозерского уезда XVIII века, несмотря на пожары 1711 и 1775 годов, уничтожившие дотла все деревянные постройки обители и повредившие каменные - последние всегда восстанавливались в изначальном виде. Таким образом, указанная икона преподобного Кирилла Новозерского с видом монастыря, датируемая нами 80-ми годами XVIII века, позволяет представить Новозерский монастырь таким, каким он был до 90-х годов XVIII века, которые ознаменовались крупномасштабным каменным строительством и переделками фасадов и завершений зданий.
Элементы ансамбля монастыря того же времени представляет и икона преподобного Кирилла Новозерского XIX века из коллекции Музея древнерусского искусства имени Андрея Рублева12. Сюжет ее имеет в основе, возможно, ранее существовавшие гравюры подобного рода. Преподобный Кирилл представлен стоящим посреди своей островной обители и благословляющим. В левой руке его свиток с надписью «Не скорбите убо братие". Здесь он уже старец в подряснике насыщенного охристого цвета, опущенной на плечи схиме и в полумантии. Собор Воскресения Христова дан условно, а справа от фигуры Кирилла - трапезная с церковью, показанная как бы в развертке. С западного и северного фасадов примыкает крытая галерея со входом, имеющим килевидный портал в завершении. Это позволяет полностью реконструировать облик исчезнувшего ныне сооружения XVII века. По окружности Красного острова расположено десять келий, а на другом берегу Нов-озера стоит каменная часовня стройных пропорций типа «восьмерик на восьмерике", поставленная на месте беседы преподобного Кирилла со старцем Никифором, посланником преподобного Александра Свирского, на том месте, где их «осиял чудный свет"13. Деревянную часовню, посвященную Тихвинской иконе Богоматери, сменила каменная церковь того же имени, построенная в 1832-1836 годах. Эта, хотя и поздняя, икона дает представление о главных монастырских святынях, изображенных достаточно выразительно и тщательно.
Миниатюра титульного листа Жития преподобного Кирилла 1804 года, иллюминованная акварелью, представляет уже сложившийся монастырский ансамбль строений, каким он был с 1799 по 1906 год. Этому изображению близка икона преподобного Кирилла с видом монастыря из собрания Кирилло-Белозерского музея, датируемая нами первой четвертью XIX века, опубликованная в альманахе «Памятники Отечества. Северная Фиваида". М., 1994, С. 44. Указанная там датировка XVIII веком представляется неверной, поскольку не отражает истинной специфики монастырского храмоздательства.
Третий этап строительства в обители заключен в границах 1799-1906 годов, Именно в это время начинается обширное каменное строительство и множественные перестройки, связанные с деятельностью нового игумена (затем первого архимандрита) Феофана Соколова, переведенного из Николо-Моденского монастыря Устюженского уезда14. Автор «Истории Российской иерархии» архимандрит Амвросий Орнатский отмечает: "... все упомянутое строение с 1799 году переделано так, что и следов не можно узнать прежнего здания». Многие монастырские здания утратили свое первоначальное назначение.15
Центр монастырской площади на упомянутых миниатюре и иконе все так же занят Воскресенским собором, но уже в иной интерпретации. В 1799 году собор и Кирилловский придел были разобраны по окна, а Никольский придел со стоящей над ним колокольней - по фундамент. Растесаны оконные проемы и уничтожен фасадный декор, кровля сделана четырехскатной. Эффектное шатровое завершение уступило место высоким восьмигранным барабанам с ложными окнами и куполами барочного типа. Алтарные части собора и приделов были выведены на одну линию (что заметно на иконе середины XIX века из собрания ЧерМО). Скудный новый декор представлен карнизом и кокошниками на полочке сухого рисунка. Завершение приделов выполнено аналогично соборным.
Во всю длину западного фасада протянулась поместительная каменная галерея-паперть с отдельными входами в собор и приделы, оформленные трапециевидными в плане тамбурами с полукупольным покрытием. Цокольная часть их была отделана гранитом, отмеченным на миниатюре Жития коричнево-зеленоватым цветом, как бы покрытым мхом от постоянной озерной сырости.
Церковь Захарии и Елизаветы, расположенная к югу от собора, коренным образом перестроена. Над прежним четвериком XVII века надстроен в 1802 году восьмерик, увенчанный граненым барабаном с луковичной главой. Больничная палата уступила место братской трапезной с кухней, хлебнею и помещениями для служителей, таким образом, церковь из больничной превратилась в трапезную. Больничные палаты переместились в прежнюю трапезную. К западу от этой церкви поднялась новая монастырская колокольня, достроенная в 1801 году. В первом ее ярусе - четверике видны южные ворота, выводящие к гавани на берегу Красного острова. Четверик яруса звона прорезан арками, над ним - карниз и четверичок с кровлей и главой. С западной стороны примыкают двухэтажные келии с хозяйственными помещениями и мереженной палаткой на рыбном дворе. Значительно перестроена северная сторона монастырской площади. На своем месте и в первоначальном виде сохранилась лишь Петропавловская церковь, к которой с запада примыкает гостиница и двухэтажный корпус.
Древняя церковь Алексея человека Божия (придел Богородицы Одигитрии был вынесен на остров Сладкий, где было устроено братское кладбище) изменила свой вид. От XVII века остались только надстроенные стены четверика, Прежний свод и венчающее здание пятиглавие в 1798 году разобрали и завершение привели в соответствие с прочими храмами монастыря. Старая трапезная при ней стала больничными палатами и настоятельско-братским корпусом. Двухэтажное здание, замыкающее западную сторону площади, занимали рухлядная и братские келии. Монастырь был огражден все теми же деревянными стенами с башнями, что и в середине XVIII века.16
Еще одна икона, середины XIX века, из собрания ЧерМО, представляет монастырь с восточной стороны. Изображение монастырского комплекса более схематично. Ограда монастыря уже каменная, сменившая деревянную в 1814 году. В ее линию входят шесть башен, завершенных шпилями. В центре восточного прясла стены, прямо напротив алтарей собора, устроены Святые ворота, завершенные шатром и главой. От ворот на материк ведет деревянный мост на сваях без ограждения.
В таком виде Кирилло-Новозерский монастырь просуществовал до 1906 года, когда случился опустошительный пожар, уничтоживший завершения всех построек и частично их интерьеры, кроме Петропавловской церкви. Икона преподобного Кирилла, созданная вскоре после пожара, по «свежим следам», с видом обители и в ней самой, представляет ее обновленной. С 1906 годом связаны последние перестройки в монастыре.17
Четвертый строительный этап умещается в небольшие границы 1906-1916 годов. Все поврежденные пожаром монастырские постройки были восстановлены по состоянию на XIX век (упомянутая выше икона 1916 года из частного собрания в городе Тотьме)18. Исключение составила лишь Алексеевская церковь, сгоревшее завершение которой заменили двухскатной кровлей, завершенной трехглавием. Но и оно оказалось недолговечным, поскольку церковь получила такое же завершение, как и другие храмы обители - в виде восьмерика с главкой на высоком восьмигранном барабане. Таким полностью отстроенным предстает монастырь и на фотографии 1916 года.
Состав упомянутого комплекса иконографических и архивных источников позволяет проследить, как в течение трех столетий изменялся облик этого исключительного по своей красоте архитектурного ансамбля. Представляется возможным реконструировать графически все строительные этапы. Кирилло-Новозерский монастырь после его закрытия в 1928 году был активно разрушаем; многое утрачено. Лишь небольшая часть его ценностей сохранена в музеях. Возрождение монашеской жизни было бы вполне закономерным и оправданным событием.
Примечания:
1 Чудо первое преподобного отца Кирилла Белаго: о прихождении монаха Никифора, посланного от Александра Свирскаго// Житие Кирилла Новоезерскаго. Собрание рукописей ЧерМО. 1804, с. 46.
2 Чудо шестое преподобнаго отца Кирилла Новоезерскаго о жене, оком болевшей// Там же. С. 65.
3 Преподобный Кирилл Новоезерский// Сошествие во ад. Хоругвь. 1678 год. Штоф, холст, лицевое золотое шитье. Реставрация ВХНРЦ 1987 года. Реставратор Белякова А.Н. 382/ 1. Собрание ЧерМО.
4 Житие преподобного и богоносного отца нашего Кирилла игумена, Новоезерского чудотворца. Кириллов. 1905, с. 9.
5 Краткий исторический очерк Кирилло-Новоезерского монастыря Новгородской губернии Белозерского уезда// Новгородские епархиальные ведомости. 1916. 38. С. 7.
6 Икона "Преподобный Кирилл Новоезерский в предстоянии» 80-е годы XVIII века. Дерево, левкас, масло. 30x24. Находилась в Воскресенском соборе города Череповца.
7 Краткий исторический очерк..., с. 22.
8 Косточкин В. Древнерусские города. М., 1972, с, 180, с. 297.
9 Краткий исторический очерк..., с. 23.
10 Краткий исторический очерк...., с. 20.
11 Известия Императорской археологической комиссии. Выпуск 31. СПб., 1909, с. 11-13.
12 Тарасенко Л. Пять икон костромских святых// Глаголы жизни. Православный журнал. М., 1992. С. 34.
13 Житие... Кириллов, 1905, с. 11-12.
14 Архимандрит Феофан, настоятель Кириллова-Новоезерского монастыря. СПб. ,1862, с. 31.
15 Амвросий, архимандрит. История Российской иерархии. М., 1812. Ч. IV. С 511. Икона «Преподобный Кирилл Новозерский в предстоянии". Середина XIX века. Дерево, левкас, темпера. 13x17. Поступила из Старого музея города Череповца. 655/ 13. Собрание ЧерМО. Икона «Преподобный Кирилл Новоезерский». Конец XIX века. Дерево, левкас, темпера. 13x6,5. СПб. Частное собрание. Воспроизведение миниатюры из Жития 1804 г., см. Рыбаков А.А. Вологодская икона. Центры художественной культуры земли Вологодской XIII-XVIII вв. М.; 1995, с. 47.
16 Архимандрит Феофан... С. 31.
17 Краткий исторический очерк... С. 23-24.
Храмам монастыря аналогичны церкви города Белозерска: Покрова Пресвятой богородицы 1740-1750 гг., Параскевы Пятницы 1791-1795 гг., Петра и Павла 80-е гг. XVIII века.
18 Икона «Преподобный Кирилл Новоезерский в предстоянии». 1916 год. Дерево, левкас, темпера. 24x18. Частное собрание, город Тотьма.
Татьяна Геннадиевна Петрова
Старший научный сотрудник художественного отдела Вологодского государственного историко-архитектурного и художественного музея-заповедника
г. Вологда
Преподобный Кирилл Новозерский и памятники его иконографии в собрании Вологодского музея-заповедника
Кирилло-Новозерский монастырь, расположенный в 30 верстах от Белозерска, был основан в 1517 году выходцем из Галича Костромского Кириллом из рода бояр Белых. Год рождения и мирское имя его неизвестны. Кирилл был пострижен в монашество в возрасте 15 лет в Комельской обители самим настоятелем Корнилием. Пробыв в монастыре около семи лет, Кирилл с благословения преподобного ушел дальше на север, чтобы создать свою обитель. Подобным образом поступили и другие постриженники Корнилия Комельского, основавшие пустыни в междуречье Вычегды и Костромы, Шексны и Бело-озера - Филипп Ирапский, Зосима Ворбозомский, Иродион Илоезерский, Геннадий Сурский, Адриан Пошехонский. Инок Кирилл долго странствовал по всем пределам Руси, прежде чем достиг Белоозера и остановился неподалеку от него на Новозере.
Получив в дар от крестьян деревни Шиднем Дия, Григория и Давида Красный остров, он построил себе хижину под высокой елью, а несколько позднее соорудил две церкви - во имя Богоматери Одигитрии и Воскресения Христова. Постепенно уединенный скит наполнился пришедшими к Кириллу иноками и организовался как монастырь. С 1517 года по год своей смерти Кирилл оставался игуменом обители, получившей позднее его имя, был похоронен на территории основанного им монастыря, признан святым и канонизирован после обретения мощей в 1649 году. Житие и служба преподобному Кириллу были написаны не позднее середины XVII века и представляли собой произведения, созданные на основе преданий и рассказов более раннего времени.
В русской монастырской среде, начиная с XV века, существовал обычай по смерти основателя обители составлять биографическую записку «о безвестном подвижнике», для ежегодного поминовения фиксировалось время его кончины, а для создания иконного образа ученики часто записывали некоторые черты наружности настоятеля. Эти источники и являлись в большинстве случаев основой для составления Жития святого. Целью агиографа всегда являлось не столько достоверное освещение исторических событий, сколько создание нравственно-назидательного образа основателя монастыря. Автор Жития Кирилла ориентировался и на действительные события, и на предшествующую литературную традицию. Составляя жизнеописание преподобного, он стремился прежде всего доказать его врожденную праведность, прославить как угодника Божия.
Весь земной путь святого был озарен светом Богоизбранности. Это проявилось в многочисленных чудесах, сопровождавших его подвижничество. В Житии повествуется о том, что, направляясь в монастырь преподобного Корнилия, отрок встретил некоего старца, указавшего ему путь к обители. Благословив и напутствовав Кирилла, старец чудесным образом исчез. Только тогда отрок понял, что это было Божие посещение. Точно так же и преподобный Корнилий Комельский сразу увидел в Кирилле избранный сосуд Святого Духа и постриг его в монашество. Явившаяся во сне Богородица послала инока на Новозеро. За праведную жизнь преподобный был в старости награжден даром прозорливости и чудес. Перед кончиной он предрек бедствия, готовящиеся Российской земле. Однако на вопрос о грядущих событиях святой старец ответствовал: "Вслед за этим видел я Царя, сидящего на Престоле, и пред ним двух юношей, имеющих на головах венцы царские. И дал Господь им в руки оружие на врагов - и все царства земные поклонятся Сидящему на Престоле, и наше царство будет усмирено и устроено Богом".
Помимо этих черт Богоизбранности Житие Кирилла Новозерского сохранило наиболее важные факты биографии преподобного и донесло до нас историю обители, возникшей в малообитаемой местности, на острове среди озера.
Житие Кирилла сообщает о том, что впервые он увидел место, указанное ему Богородицей, с Кобылиной горы, где позднее была возведена церковь во имя Тихвинской Богоматери и куда два раза в год совершался крестный ход из монастыря - зимой по льду озера, а летом на лодках.
Кирилл, избранный настоятелем, прожил в своей обители около двадцати лет. Ещё при жизни игумена монастырь обзавелся своими землями и крестьянами. Московские князья изначально поддерживали северные обители вкладными и охранными грамотами. При этом монастыри, обладавшие крупными вотчинами, были обязаны нести за них государственные повинности. По данным 1620 года, северные монастыри поставляли стрелецкие деньги и стрелецкий хлеб на содержание стрельцов, ямские деньги на содержание почт в государстве, полоняничные деньги на выкуп пленных, деньги и хлеб на жалование ратным людям и содержание их в военное время, даточных людей с полным обмундированием на ратную службу.1
Подать с монастырей взималась и за рыбную ловлю, которая была одним из важных источников их дохода. «И рыбный оброк платить им по тяглу, как тое волости платят по писцовым книгам крестьяне и всяких чинов люди» - подтверждалось грамотой от 1648 года.2 Именно монастыри, расположенные в бассейнах Шексны и Белоозера, были крупнейшими на севере обладателями рыбных богатств, они поставляли рыбу и икру к государеву двору. Основными породами промысловых рыб являлись стерляди, судаки, щуки, лещи, язи, окуни, лини. Лов рыбы на Белом озере и поставка ее ко двору велись круглый год, в ловле участвовало около 600 крестьян, более 500 лодок.
Писцовая книга 1585 года сообщает также о ловле рыбы в таких озерах, как Андопольское, Лаче, Ворбозомское, Липозеро, Долгое, Ухтомское, Июльское, Святое.3 Логично предположить, что промысловый лов рыбы вёлся и на Новозере. Именно это привело к конфликту между Кирилло-Новозерским монастырем и местными крестьянами, о котором сообщает Житие основателя обители. Такие случаи не были редкостью в истории северных монастырей, яркой иллюстрацией чему служит пример Адриано-Пошехонского монастыря, где в результате подобного конфликта погиб основатель обители.
Богатство монастыря росло и за счет новых монахов, так как люди, желавшие принять постриг, "... собирали свое имение и приносили с собой в обитель.". Однако эти вклады были весьма незначительны, так как число братии в монастыре было невелико, и вклады, по бедности вкладчиков, часто вносились не деньгами, а трудом на пользу обители.
Наиболее значительными были вклады светских лиц. Новозерская обитель пользовалась вниманием великих князей, начиная с Василия II. Особо богатые дары пожаловал монастырю Иван IV Грозный после чуда, явленного преподобным Кириллом (явившись царю во сне, старец дал ему совет не входить в палату до третьего часу дня, когда в ней рухнули своды и погребли под собой многих князей и бояр). Особенно прославилась обитель как местонахождение мощей преподобного Кирилла во второй половине XVII века. В 1721 году островной монастырь посетили Петр I с императрицей Екатериной, также оставившие богатые денежные вклады и пожаловавшие чугунные плиты для пола в соборе.4
Поддержка великих князей и царей привела к тому, что монастырь, основанный на глухой северной окраине, к середине XVII века стал одним из видных центров экономической и культурной жизни края. Политическое влияние и экономический подъем Новозерской обители ярко выразились в масштабах каменного строительства. Уже в 1649 году на острове был возведен в камне Воскресенский собор, при сооружении которого были обретены мощи основателя монастыря Кирилла Новозерского. В 1б85 году на средства царевны Софьи была построена теплая церковь во имя Смоленской Богоматери и трапезная палата. Оживленное каменное строительство продолжалось и в XVII веке, когда была возведена надвратная церковь Петра и Павла. Почти одновременно с ней строилась церковь Захарии и Елизаветы с братскими кельями и колокольней, имевшей два яруса звона с двенадцатью колоколами.
Планировка монастыря, задуманная в XVII веке, свидетельствовала о цельности композиционного замысла. Обитель делали неприступной высокие каменные стены на сваях и гранитном фундаменте и массивные угловые башни с мощной надвратной башней. От монастыря к другому небольшому, так называемому "Сладкому" острову вел деревянный мост длиною с полверсты. Торжественный въезд осуществлялся через стоящие в воде ворота, к которым примыкала небольшая площадь, замкнутая с одной стороны зданиями трапезной и настоятельских покоев, а с другой - главным зданием всего комплекса - пятиглавым Воскресенским собором с приделами.
Церковная реформа 1764 года, отнесшая монастырь к III классу, и большие средства, расходуемые на каменное строительство, привели к тому, что обитель пришла в запустение. В 1793 году на острове жило всего 10 монахов.5 Однако в XIX веке слава новозерского чудотворца Кирилла и деятельность архимандрита Феофана привлекли внимание царствующего дома Романовых. В 1795 году императрица Екатерина II пожаловала монастырю покров из золотого чешуйчатого глазета на раку преподобного Кирилла. Император Павел Петрович в 1796 году преподнес обители 1000 золотых рублей, священнослужебные сосуды, напрестольное евангелие и серебряный крест с финифтью, а также ризы и священнические облачения из драгоценных тканей. В 1819 году Александр I пожаловал архимандриту Феофану митру и наперсный крест, осыпанный драгоценными камнями. Много помогали обители и московские купцы Афанасий Долгов и Семен Васильев, иждивением которых были сооружены иконостас Воскресенского собора и серебряная с чернью рака преподобного Кирилла.6
Значительные вклады позволили монастырю вернуть его былое благосостояние, и к 1838 году в нём жило уже 80 монахов. В монастырской ризнице хранилось множество икон, книг, риз из драгоценных тканей, золотой и серебряной утвари. О значении Кирилло-Новозерского монастыря в жизни Новгородской епархии свидетельствовал тот факт, что с 1799 года исправление должности благочинного монастырей Кирилловского уезда было поручено настоятелю обители архимандриту Феофану. В его ведении находились Кирилло-Белозерский, Горицкий, Моденский монастыри и Филиппо-Ирапская пустынь.7
В 1906 году монастырь сильно пострадал от пожара, возникшего в Алексеевской церкви от искры, вылетевшей из алтарной печи. Воскресенский собор с приделами, храм Захарии и Елизаветы, трапезная палата и колокольня были полуразрушены. Уцелели лишь угловая Петропавловская церковь и монастырская ризница. По свидетельству очевидцев, монастырь представлял собой «нечто вроде руин средневекового замка".8 Восстановительные работы, развернутые после пожара, продолжались в обители более 5 лет.
Кирилло-Новозерский монастырь в сложившемся к началу XIX века виде представлял один из интересных архитектурных комплексов русского Севера. Однако до последнего времени, за редким исключением, он практически не включался в поле зрения исследователей русской архитектуры. Поэтому одним из важных аспектов изучения истории и архитектуры Кирилло-Новозерского монастыря является анализ его изображений на сохранившихся иконах XVII - XIX веков из коллекций местных музеев.
В собрании древнерусской живописи ВГИАХМЗ сохранились 5 небольших икон, на которых изображен преподобный Кирилл Новозерский с видом основанного им монастыря (ВОКМ 6627, ВОКМ 6628, ВОКМ 6581, ВОКМ 26666, ВОКЛ 10087). Все они относятся к так называемому типу «раздаточных» икон, которые широко бытовали на Севере в XVII-XVIII веках и изготовлялись при обителях либо монастырскими, либо приглашенными мастерами, работавшими по найму. Эти иконы объединяет общность композиции и почти документальная точность в изображении монастыря.
Живописные раздаточные иконы-пядницы обычно делались трех размеров - средние (величиною «в пядь» или четверть), малые и большие. В храмах они стояли либо в специальных киотах, либо в нижнем ярусе иконостаса, а главным образом развешивались на стенах. Так, например, в Благовещенском соборе Зосимо-Ворбозомского монастыря в 1649 году по левой стене были развешаны 42 пядницы, а по правой - 65. В расположении их по стенам не было заметно никакого порядка.9 Это были в основном вкладные иконы и келейные образа, которые оставались после кончины старцев.
Известно, что в Кирилло-Белозерском монастыре были свои иконописные мастерские, где писались в основном пядничные иконы с изображением Кирилла Белозерского. По описи 1602 года в монастырской казне хранились на раздачу около 500 икон-пядниц с изображением Богоматери и преподобного Кирилла. Местночтимый святой Кирилл Новозерский также часто изображался вместе с Кириллом Белозерским (большая пядничная икона ВОКМ 6514). В 1741 году "... июля в 5-й день ... выдать иконописцу Михаилу Каргополову для писания вновь образа Успения Пресвятой Богородицы да в молении чудотворца Кирила белозерского и Кирила Новоезерского на штилистовой цке золота..."10. Эти сведения позволили Г.О. Ивановой сделать вывод о том, что малая пядничная икона с изображением Кирилла Новозерского (ДЖ 40, КП 455), имеющая почти полный аналог в коллекции Вологодского музея-заповедника (ВОКМ 26666), датируется именно 1741 годом. В середине XVII-XVIII веках сходная ситуация наблюдалась и в других монастырях, где писали на пядницах своих чудотворцев. Например, опись 1641 года называет в верхних казенных палатах Троице-Сергиева монастыря 1163 образа "Сергиево видение", преназначенных для подношения и на раздачу. Такую же картину рисуют документы по Спасо-Прилуцкому и Соловецкому монастырям.11
Следует отметить, что благословение иконами с последующим их подношением было строго обязательным правилом в системе отношений XVII-XVIII веков. В раздаточной книге Вологодского архиерейского дома зафиксировано, что иконами благословляли по случаю принятия должности, приезда и отъезда из города. Иконы подносили писцам, подьячим, богомольцам, вкладчикам, почетным гостям. Жизненная практика каждого монастыря определяла то количество раздаточных икон различного достоинства, которое нужно было хранить в казне. Эти "променные" и «раздаточные» образа в большом количестве шли также на продажу приезжим гостям. Они не только способствовали росту популярности монастыря, но и приносили ему значительный доход. По сведениям Соловецкого монастыря, обычная продажная стоимость пядничных икон в два раза превышала ее закупочную цену.12
Сама обязательность обычая и отсутствие элемента исключительности обусловливали в среднем невысокий уровень качества и стоимости подобных икон. Налаженное производство серийной иконописной продукции давало мало возможностей для проявления местного своеобразия и индивидуальных художественных манер. Живопись подобных икон была, как правило, монохромна и проста. При этом архитектурный пейзаж обычно изображался с особой тщательностью и большой топографической точностью.
Историки искусства уже давно отметили, что в архитектурных фонах икон и миниатюр нередко отражаются формы реальной архитектуры, хотя русские иконописцы вовсе не стремились к реалистическому изображению действительности, и архитектурные прототипы почти всегда подвергались определенной трансформации. В одной из своих работ И.А. Кочетков отмечал важность изучения принципов изображения архитектуры иконописцами и указывал, что решение этой большой проблемы следует начинать с накопления частных наблюдений.13 Именно поэтому поставленная в данной работе проблема рассматривается на материале нескольких икон с изображением Кирилло-Новозерского монастыря из собрания ВГМЗ и Кирилловского музея-заповедника.
На этих иконах изображения монастыря в общих чертах совпадают, отличаясь только второстепенными деталями (формой озера и ограды, пространством, которое она занимает). В этом случае обязательная для иконописца иконография давала ему в готовом виде, как опыт предшественников, основные элементы композиции и цвета. Они служили передаче сюжета и делали произведение художника общепонятным. Разработка же деталей целиком принадлежала индивидуальности мастера, точно так же, как и компоновка основных архитектурных форм, не менявшая содержания иконы, предоставлялась воле художника. Почти полное сходство изображений монастыря и преподобного Кирилла на этих иконах позволяет предположить наличие одного центра, в котором они были сделаны.
Значительно больший интерес представляет икона преподобного Кирилла Новозерского с двадцатью двумя клеймами жития (ВОКМ 6647, ил. З), датируемая концом XVII - первой четвертью XVIII веков и поступившая в музей в 1930 году из Екатерининской церкви города Вологды.
В XVII веке в названиях вологодских храмов и престолов заметное предпочтение отдавалось именам северно-русских святых. Церкви посвящались Димитрию Прилуцкому, Зосиме и Савватию Соловецким, престолы освящались во имя преподобных Павла Обнорского, Корнилия Комельского, Кирилла Белозерского, Дионисия и Амфилохия Глушицких. В Спасообыденной церкви один из приделов был посвящен преподобному Кириллу Новозерскому. Такой же придел существовал и при Екатерининской церкви, откуда происходит интересующая нас икона.
Екатерининская Фроловская церковь, существовавшая в Вологде, получила свое название от главного престола во имя святой Екатерины и старинного названия местности, где располагалась. Первое упоминание о ней содержалось в Житии преподобного Галактиона Вологодского. Писцовая книга Вологды 1627 года сообщала: «Во Фроловской улице церковь святой мученицы Екатерины древяна клецки, а в церкви Божие милосердие образы, и книги, и на колоколнице колокола». При церкви был придел во имя преподобного Кирилла Новозерского, празднование которому совершалось 4 февраля и сопровождалось малой вечерней, всенощным бдением с акафистом и ранней литургией. Деревянная церковь просуществовала около 200 лет, до 1776 года, когда при преосвященном Иринее (Братановиче) был построен одноэтажный каменный храм с колокольней, окружённый каменной оградой. Церковь находилась почти в центре города, на перекрестке Екатерининской и Фроловской улиц, в непосредственной близости от Свято-Духова монастыря и считалась одной из самых достаточных в Вологде. Церковные описи свидетельствуют, что многочисленная утварь и иконы из старой деревянной церкви были перенесены в каменную. Так произошло и с иконой Кирилла Новозерского. В ХIХ веке в иконостасе теплого храма по левую сторону от царских врат рядом с иконой Богоматери находилась большая икона преподобного Кирилла письма XVII века.11
Об особенном почитании северно-русских святых свидетельствует и тот факт, что с другой стороны врат, за иконой «Рождество Христово», были помещены образы преподобных Галактиона Вологодского и Феодосия Тотемского. Изображение Кирилла Новозерского было повторено и в стенной росписи Екатерининской церкви.
Житийная икона из местного ряда этого храма имеет значительные размеры - 128, 7x107, 5 см. В среднике помещено изображение преподобного в рост, правая рука его поднята в благословляющем жесте, в левой - развернутый свиток с текстом. Средник покрыт двумя слоями масляной записи. Реставрационная проба позволяет предположить, что первоначальный авторский фон был зеленовато-голубого цвета, с характерными кудрявыми облачками. Средник окружен широкой темно-красной каймой с золотистым травным орнаментом. Реставрационная проба на клеймах показывает, что они не подверглись столь значительной записи, как средник, и под потемневшей олифой сохранился авторский слой темперной живописи. Настоящее состояние памятника не позволяет проделать полного анализа клейм, часть которых практически не читается, однако раскрытые фрагменты свидетельствуют, что архитектурный стаффаж и пейзаж также подвергались небольшим записям и переработке. Красочный слой иконы сильно пострадал от времени, но общее впечатление о ее колорите составить возможно. Синий фон, окружающий Кирилла, отделяет центральную фигуру от композиций в клеймах, где все сцены написаны на светло-охристом фоне. Образ преподобного отличается от изображений в клеймах более тщательной живописной разработкой. К сожалению, ничего нельзя сказать о характере личного письма, так как первоначальное изображение лика находится под записью.
Средник иконы окружен двадцатью двумя клеймами, расположенными в один ряд и содержащими подробный пересказ Жития Кирилла Новозерского. Каждая сцена замкнута в собственном пространстве. Этот принцип особенно ощутим в горизонтальных клеймах нижнего ряда, где широко использованы архитектурные мотивы. Автор иконы соблюдает принцип построчного прочтения клейм и стремится сохранить временную последовательность в их расположении. Иконописец выступает как опытный иллюстратор литературного текста. Подобно тому, как автор жития только называет место действия, но никогда не описывает его, художник также стремится обойтись самым ограниченным количеством образов-символов, таких как «монастырь", "церковь", "палаты" (клейма 1, 2, 3, 12). Для изображения каждого подобного символа он использует свои приёмы. Так, например, отличительным признаком Корнилиево-Комельского монастыря, где Кирилл принял постриг, является изображение трехглавой церкви (клейма 5, 6, 7). Монашеская келья предстает в виде небольшого помещения, крытого на два ската (клейма 14, 15, 17). Для передачи интерьера царских палат служит изображение прямоугольного помещения, перекрытого сводом (клейма 19-20). Художник не просто цитирует текст Жития преподобного Кирилла, но при помощи живописных средств усиливает главные с его точки зрения моменты. Он уделяет важное место сценам преставления и погребения святого, помещая их на нижнее поле средника. Там же мы видим и изображение посмертного пророческого видения преподобного - царя, сидящего на престоле, и пред ним двух юношей, имеющих на головах венцы царские.15
Вологодская икона представляет несомненный интерес и с историко-этнографической точки зрения, так как наряду со сценами чудес и легендарных явлений иконописец пытается рассказать о трудном быте северных монастырей, скупыми штрихами рисуя суровость жизни на Новозере. Любопытным представляется клеймо 13, иллюстрирующее жизнь Кирилла после рукоположения его в игумены. Из Жития основателя обители известно, что преподобный был примером трудолюбия для братии и наравне с ними исполнял все монастырские послушания - косил и собирал сено, рубил дрова, корчевал пни, расчищал сенокосы. В клейме изображаются моменты строительства обители и многочисленные труднические подвиги самого Кирилла. Монастырь, еще деревянный, окружен оградой, на заднем плане условно изображена небольшая клетская церковь. На переднем плане мы видим изображение преподобного с топором в руках. К этому изображению приложима характеристика Ф.И. Буслаева, писавшего о том, что «по клеймам мы наглядно можем познакомиться с тем, как в старину пекли хлебы, как плотники рубили избу и храм; как ... писали иконы, и со множеством других интересных подробностей".16 Перед нами изображение, иллюстрирующее, в сущности, современную иконописцу действительность. Можно считать, что это клеймо выполнено под явным воздействием монастырского быта XVII века, элементы которого привнесены в трактовку хронологически отдаленных событий начального периода истории монастыря.
Не менее интересны и клейма, рассказывающие о пророчестве Кирилла Ивану IV (19-20). Хорошо узнаваем характерный облик «Грозного" царя - с крупными глазами, длинным носом и окладистой бородой, облаченного в пышные одежды с оплечьем и поручами, в короне, украшенной драгоценными камнями.
В краткой редакции Жития, помещенной в Четьих Минеях Димитрия Ростовского, не зафиксированы сказание о явлении Кирилла Ивану Грозному и некоторые другие эпизоды, связанные с его посмертными чудесами. И хотя именно Житие послужило основным источником иконы, однако литературные интересы иконописца были значительно шире, так как он хорошо знал службу преподобному и другие сказания о Кирилле Новозерском.
Некоторая наивность рисунка, грубо растертые пигменты, выбор самих пигментов (охра, сурик, земли) свидетельствуют о том, что написана эта икона местным иконописцем. При этом её отличает верность традиции и связь с коренными свойствами русской иконописи более раннего периода.
Житийная икона преподобного Кирилла Новозерского из собрания Вологодского музея не является единственным изобразительным памятником, посвящённым Кирилло-Новоезерскому монастырю. В ходе исследования удалось установить, что в коллекции Кирилло-Белозерского музея-заповедника также хранится житийная икона преподобного Кирилла, происходящая из Белозерска и датируемая XVII веком. Дальнейшее изучение этих памятников может пойти по пути выявления в клеймах указанных икон отличий фактического и стилистического характера, а также путем сопоставления надписей, что поможет установить литературные источники, которые были положены в основу их иконографических изводов.
Во 2-й половине XVIII века параллельно с традиционной ранней иконографической схемой возникла и стала развиваться новая - вид на монастырь с северо-востока или севера (ил. 4, 5). Две иконы из Вологодского собрания показывают Кирилло-Новозерский монастырь именно с этой точки зрения. Их отличает единство композиционного решения, что дает основание предположить, что они восходят к одному первоисточнику. Отличаясь своей живописной манерой, иконы почти полностью совпадают по изображению архитектуры.
На этих иконах преп. Кирилл изображен в полный рост, фронтально, с обязательным жестом руки, в данном случае благословляющим. Свиток в левой руке развернут, на нем помещен традиционный для изображений преподобных текст: «Не скорбите, братие...", однако на иконе ВОКМ 6581 он более пространен. Статуарные фигуры преподобного отличаются некоторой парадностью, жест руки почти однообразен. На той и другой иконе мы видим одинаковой формы крупные глаза, близко посаженные у переносицы, высокий лоб с залысинами, длинную окладистую бороду.
Красочная гамма икон строится на сочетании плотных охряных, синих, зеленоватых тонов с включением золота. Однако на иконе ВОКМ 6581 фигура преподобного, так же как и здания, исполнены более искусно и мастеровито. Поза и жест более свободны и естественны.
В верхней части композиции обеих икон помещено изображение Спаса Нерукотворного. По мнению О.П. Святухи, это изображение в более ранней иконографии считается непременным компонентом надгробного портрета, одним из его определительных признаков.17 На одной из вологодских икон плат со Спасителем поддерживают два парящих ангела.
В композиционном решении икон чувствуется влияние более ранней иконографической схемы, ибо именно для XVI-XVII веков было характерным помещать архитектурный ансамбль у ног святого. По сравнению с первой проанализированной иконой живописцы уменьшают число составных элементов в изображении монастыря, в трактовке ансамбля избегают подробностей, взяв за основу изображения двух основных зданий, представленных строго фронтально, как бы поставленных в один ряд.
Даже первый взгляд на иконы позволяет выявить различия в приемах изображения архитектурных памятников. На более поздней иконе здания имеют крупные, слабо расчлененные и простые формы. На иконе формы архитектурных сооружений намного разнообразнее, художник показывает ряды кокошников на барабанах, арки на колокольне, ромбическую разделку дверей, обитых железом. Здания отличаются и по раскраске - на ил. 7 они целиком желтовато-белые (ассоциация с водяным цветком), в то время как на ил. 8 крыши построек окрашены коричневато-красной краской. Ограда у монастыря отсутствует на обеих иконах, но и в том, и в другом случае чувствуется стремление художника передать материальность предметов окружающего мира.
А.Н. Грабар в своей "Заметке о методе оживления традиции иконописи в русской живописи XVI- XVII веков" высказал предположение о том, что в России, как, впрочем, везде к концу средних веков наблюдается постепенное включение реальной жизни в изображения традиционных религиозных сюжетов. Типично при этом, что окружавшая художника жизнь не становилась сразу темой изображений новых категорий, а выражалась в новых толкованиях старых тем и в их оживлении18.
Одной из самых типичных категорий икон, подвергшихся такому обновлению, были изображения русских святых и основателей монастырей на фоне их обителей. В этих иконах переосмысливаются приемы изображения архитектуры и особенно пейзажа. Вместо передачи своего рода "символической формы", "знака" (когда изображение дерева символизировало рощу или сад) художник предпринимает попытку показать целое во всех его деталях, возможно точнее и ближе к их действительному облику. Мастер со всей тщательностью пытается воспроизвести конкретное место действия и его особенности в данный исторический момент. Число реалий в изображении пейзажа увеличивается. Образы природы входят в икону пока еще в качестве относительно нейтрального фона. Сделана даже попытка передать время года, в данном случае весну или лето.
В иконе (ил. 7) мастер создает весьма поэтический образ, заставляя зрителя почувствовать очарование цветовых отношений скудной северной природы. Таким образом, в XVIII веке в иконописи мы наблюдаем не только переход художественной мысли в сферу символики и аллегории, но и проникновения в быт людей и состояния природы.
На другой иконе из нашего собрания (ил. 8) пейзаж введен в композицию только для уточнения топографии местности. Язык мастера сух, хотя и многословен, исполнение пейзажа более чем посредственное.
При этом в обоих случаях иконописцы довольно точно показывают форму озера с заливами. Иконы имеют и некоторые пространственные качества, позволяющие ощутить нечто напоминающее линию горизонта, воспринимать даль как пространство, отделяющее землю от неба.
Художественное качество, как и изобразительные средства, эмоциональная насыщенность в этих иконах далеко неоднозначны. В какой-то мере мастер иконы ВОКМ 6581 следует более архаической традиции, когда изображением дубравы служат одно или два дерева. В композицию иконы введено и "былие травное" - тонкие, причудливых очертаний растения и травы. Излюбленная форма деревьев иконописца - вытянутая вверх, с перистыми, тесно поставленными тонкими ветвями. Иногда они имеют ствол, но в центре композиции мастер ограничивается тем, что из-за фигуры преподобного показывает их вытянувшиеся, заостренные ветви.
На этой иконе гряды холмов и деревья используются иконописцем в чисто композиционном плане. Объединяя разнообразные элементы пейзажа в одной композиции, изограф обращается к многоплановому построению пространства, которое вырастает снизу вверх вдоль плоскости иконной доски. Изображения располагаются по регистрам, составляя своего рода кулисы, членящие пространство. Все это делает язык мастера более многословным и в известном смысле более развитым.
Справа, за спиной преподобного, силуэтно вырисовывается комплекс культовых построек. Предположительно, это Тихвинская церковь на Кобылиной горе, где хранилась икона Богородицы, принесенная иноком Кириллом, и куда ежегодно совершался крестный ход из монастыря.
Помещая по краям иконы отдельные деревья, художник ставит их так, что силуэты четко вырисовываются на свободном пространстве. Это заставляет зрителя почувствовать, что здесь показаны не случайно размещенные предметы для заполнения фона, а в художественный образ введены элементы пейзажа. Художник ставит перед собой цель "ввести" фигуру преподобного "внутрь" пространства и органически связать ее с изображением природы. Именно эти моменты мировосприятия или мироузнавания становятся в XVIII веке основным содержанием художественного образа. Икона содержит отзвуки непосредственных наблюдений над жизнью природы и несет в себе новые приемы осмысления образа окружающего мира.
В этом качественное отличие мировосприятия иконописца 2-й половины XVIII века. В подобном изображении пейзажа ясно прослеживаются мотивы, сближающие его с русской гравюрой XVIII-XIX веков, и, очевидно, именно таким путем готовилась почва для рождения пейзажа как жанра русской живописи Нового времени.
Библиография:
1. Житие преподобного Кирилла Новоезерского. НЕВ, 1899, № 18.
2. Жизнеописание блаженной памяти архимандрита Феофана настоятеля Кирилло-Новоезерского общежительного монастыря. НЕВ, 1901, № 13-20.
3. В Кирилло-Новоезерском монастыре. НЕВ, 1908, № 35.
4. Субботин М. Архимандрит Феофан (1752 - 1832) - настоятель Кирилло-Новоезерского монастыря. - журнал "Странник", т. 1, 1862.
5. Поездка в Кирилло-Белозерский монастырь. Вакационные дни профессора С. Шевырева в 1847 году. Ч. II, М., 1858, с. 33-87.
6. Челишев П. И. Путешествие по Северу России в 1791 году. - сб. "Белозерье", Вологда, 1994, с. 130-132.
7. Курдюмов М. Г. Отчет об археографической поездке в Белозерский край в августе 1919 года. - Памятники Отечества, вып. 30, М., 1994, с. 50.
8. Иванова Г. О. Неприкаянная святыня. -Памятники Отечества, вып. 30. М., 1994. с. 46-48.
Примечания:
1 Митрополит Макарий. История Русской Церкви. Т. XI. с. 202 - 203.
2 Зосимо-Ворбозомский Благовещенский монастырь. НЕВ, 1896, №4. с. 249.
3 Барашков В.С., Дмитриева 3.В., Прокофьева Л.Е Писцовая книга ездовых дворцовых волостей Белозерского уезда 1585 года. - Вспомогательные исторические дисциплины, т. XIV. Л., 1983, с. 140.
4 Иванова Г.О. Неприкаянная святыня. -Памятники Отечества, вып. 30, М., 1994. с, 48.
5 Жизнеописание блаженной памяти архимандрита Феофана, настоятеля Кирилло-Новоезерского общежительного монастыря. НЕВ, 1901. №20, с. 39.
6 Там же, с. 57.
7 Там же, с. 79.
8 В Кирилло-Новоезерском монастыре. НЕВ, 1908, №35, с. 1113.
9 Зосимо-Ворбозомский Благовещенский монастырь. НЕВ, 1896, №4, с. 263.
10 Лелекова О.В. Материалы к истории художественной мастерской Кирилло-Белозерского монастыря в XVII-XVIII веках. - Древнерусское искусство. Художественные памятники русского Севера. М., 1989, с. 169.
11 Кукушкина М.В. Монастырские библиотеки русского Севера. Л., 1977, с. 57.
12 Скопин В.В. Иконописцы на Соловках в XVI - середине XVII веков. - Древнерусское искусство. Художественные памятники русского Севера. М, 1989, с. 291.
13 Кочетков И.А. О принципах изображения архитектуры на иконах митрополитов Петра и Алексея. - Советская археология, 1973, № 4, с. 123.
14 Дмитриевский А. Церковь святой Великомученицы Екатерины что в Фроловке в г. Вологде, Вологда, 1911, с. 19.
15 Жития святых. Кн. VI, февраль. М., 1904. с. 61.
16 Буслаев Ф.И. Для истории русской живописи XVI века. - соч., т. II, СПб.,б.г. с. 305.
17 Святуха О.П. К вопросу о русских надгробных портретах XVII века (истоки и композиция), - Герменевтика древнерусской литературы XVII - начала XVIII веков. Сборник 4, М., 1992, с 302.
18 Грабар А.Н. Заметка о методе оживления традиций иконописи в русской живописи XVI-XVII веков. ТОДРЛ, т. XXXVI, с 289.
Алла Павловна Анишина
Научный сотрудник Вологодского государственного историко-архитектурного и художественного музея-заповедника
г. Вологда
Шитая икона "Святая Троица Ветхозаветная" из собрания Вологодского музея-заповедника
В связи с каталогизацией коллекции лицевого шитья Вологодского музея-заповедника мое внимание было обращено на шитую икону с изображением Св. Троицы (Ветхозаветной).1
Шитьё выполнено на белом шёлке с холщовой основой. В центре изображены три ангела, восседающие вокруг овального стола, с посохами в руках. Их фигуры развернуты к Аврааму, представленному слева у ног ангела припавшим на одно колено. Средний ангел имянословно благословляет старца вытянутой рукой; ангел справа указывает на лежащий перед ним хлеб. На столе, покрытом скатертью, изображены хлебы, ложечки, небольшие сосуды и чаша в центре. За спиной среднего ангела - Мамврийский дуб; слева - палаты с арочными окнами и двускатной кровлей. На пороге стоит Сарра, придерживая рукой открытую дверь. К палатам примыкает стена с аркой и башнеобразное строение. На фоне по сторонам древа вышита именующая изображение надпись: "ПР/Е/С/ВЯ/ТАЯ ТР/ОИ/ЦА". Композиция заключена в шитую золотом рамку. На лицевой стороне основы чернилами выполнена надпись, частично утраченная.: "....т Евдокiя Григорь. Булдакова. 180... годъ".
Произведение обращает на себя внимание живописным характером шитья, несмотря на обилие металлических нитей. Личное на иконе плотно шито кручёным светлым кремовым шёлком вертикальным застилом «атласным швом» и местами - "в прикреп"; в деталях использован тонкий непряденый шёлк. Палаты и некоторые детали композиции шиты по настилу пряденым и сканым серебром и золотом швом «в прикреп», образующим простые узоры. Наряду с трунцалом и канителью, чеканной и простой нитью, синелью в шитье иконы используются своеобразные сканые нити. Плотный разноцветный шёлк слабо скручен с тонкими золотными и серебряными нитями. На шитой поверхности в этом случае преобладает цвет, а вкрапления золота и серебра обогащают её фактуру. Прием шитья одежд стежками по направлению складок, с переходом в теневых местах в более тёмные тона шёлка, с описью их контрастными нитями выявляет пластику фигур и придаёт им объемность, тем самым ещё более усиливая живописность произведения. В свободных позах ангелов с женоподобными ликами и своеобразными причёсками, в рисунке беспокойных, подвижных складок одеяний, взметнувшихся крыльев чувствуется рука художника, знакомого со стилистикой барокко. Лики с большими глазами, выпуклыми черными зрачками, указывающими направление взгляда, применение лёгкой подкраски придает образам выразительность и определённую психологическую напряженность. Эмоциональное состояние персонажей передаётся подчёркнуто театральными жестами и позами, что характерно для произведений второй половины XVIII века2. Художественные особенности иконы Св. Троицы дают возможность предполагать, что она либо создана в более раннее время, нежели указано в надписи, либо воспроизводит более ранний образец.
В литературе Е.Г. Булдакову называют автором шитой иконы3. Однако, художественный уровень шитья свидетельствует не только о мастерстве, но и профессиональных навыках вышивальщицы. Была ли Е.Г. Булдакова исполнительницей шитья?
Евдокия Григорьевна Булдакова (1783-1817), чьё имя указано на иконе, - дочь Григория Шелихова, иркутского купца и морехода, основателя Российской Американской компании. Немногие сведения о детстве Евдокии содержат подробности, связанные с жизнью морских путешествий, которую вели её родители. Авдотья родилась, по-видимому, во время одного из продолжительных путешествий, на острове Беринга осенью или зимой 1783 года. Дома дети усиленно изучали географию, рассматривали карты и атласы.4 Пятнадцати лет "красавица Авдотья", новоиспеченная дворянка, была выдана замуж за великоустюжского купца Михаила Булдакова. В Великом Устюге родился сын Николай, а позже, уже в Петербурге, куда семья переехала на жительство, - дочери Екатерина, Любовь, Надежда и Вера, получившие образование в Екатерининском институте.5 Жизнь Евдокии Булдаковой, какой она предстаёт из сохранившейся переписки, очерчена была обычным для женщины XIX века крутом семейных забот.6