Р. Лазарчук. К. Н. Батюшков и Вологодский край(6)

      Желая переместить прах Константина Николаевича в Даниловское, Помпеи Николаевич и Софья Николаевна руководствовались свойственными дворянству представлениями о родовой памяти:«...где же лучше ему лежать, как не в церкви, построенной его прадедом, между отцом и дедом, в церкви, где будут вечно поминать его <...>. Если бы К<онстантин> Н<иколаевич> был похоронен в Вашем имении - никогда бы мысль перенести его к себе в вотчину не могла бы придти в голову Помпею, но вывезти его с вол<огодского> кладбища казалось ему весьма простым и не заслуживающим порицания...» 90[Там же.]. Добиваясь отмены распоряжения властей о перезахоронении К.Н. Батюшкова, В.Н. Соколова думала лишь об исполнении воли покойного. Разные мотивы, разные поступки... и общая (в этом нет никаких сомнений) любовь к Константину Николаевичу, получившая совершенно разное материальное воплощение. В.Н. Соколова и Г.А. Гревенс 91[«Оставшиеся в живых родственники покойного не приняли никакого участия в сооружении памятника, и потому я вправе полагать, что они не должны своим поздним вмешательством тревожить прах моего брата», - пишет В.Н.Соколова. - Добряков Г. На могиле Батюшкова: Очерк. С. 225.] поставили на могиле поэта «памятник из белого и темно-серого (постамент) мрамора; в верхней части его вделан образ царя Константина, под ним высечена надпись славянским шрифтом...» 92[См. об этом: Памятник Батюшкову // Иллюстрированная газета. 1866. 13 января. № 2. С. 23.]. «Данью признательности» Помпея Николаевича и Юлии Николаевны «к дорогой памяти брата», которому они «обязаны попечением о [своём] осиротелом детстве и первоначальном воспитании» 93[Предисловие издателя // Батюшков К.Н. Соч. / Изд. П.Н. Батюшковым. Т. 1. СПб., 1887. С. V.], стало издание полного собрания сочинений К.Н. Батюшкова.
      Одиноко и печально доживала свой век Варвара Николаевна. Нет, она не бедствовала. Но вещный мир её хантановского дома, реконструированный нами по описи движимого имения, скромен, чрезвычайно скромен. В интерьере жилых комнат остро ощущается отсутствие той атмосферы уюта и тепла, которая была создана Варварой Николаевной в Жукове. Видно, что пережившая всех своих близких и убитая горем женщина давно утратила интерес к внутреннему убранству дома. О прошлом, о домовитости и гостеприимстве хозяйки теперь напоминает лишь количество столового белья: тридцать две салфетки, десять столовых скатертей разной величины... Немного вещей и в гардеробе Варвары Николаевны. Во второй половине XIX века уже появились керосиновые лампы, ещё раньше (с 1830-х годов) -масляные. Но, кажется, в хантановском доме с их покупкой не спешили. Запас сальных свечей, судя по описи, составил 20 фунтов (примерно 5 кг). Чем объяснить подобный «консерватизм»: привычкой, следованием ел сжившейся традиции или соображениями экономии? (Сальные свечи изготовлялись из говяжьего, бараньего и козьего сала и стоили дёшево 94[См. об этом: Лазарчук P.M. «Охранительная опись движимого имения, оставшегося в сельце Хантанове после умершей пошехонской помещицы Варвары Николаевны Соколовой...» как источник по истории русской усадебной культуры ХК века // «Недаром помнит вся Россия...» Материалы международной научной конференции, посвящённой 160-летию В.В. Верещагина и 190-летию Бородинского сражения. Череповец, 2003. С. 215-234.].)
      Младшая сестра поэта умерла «от старости», не дожив до своего 90-летия всего полгода. В последние годы за ней ухаживала девушка Авдотья (Евдокия) Филиппова-крестьянка деревни Петряево. Ей по завещанию от 20 августа 1879 года 95[См. об этом: РГИА. Ф. 577. Оп. 48. Ед. хр. 2114. Л. 8.] было отказано имущество в 225 рублей.
      9 (21) мая 1881 года закончился земной путь Варвары Николаевны Соколовой (урождённой Батюшковой) - помещицы сельца Хантанова Щетинской волости Пошехонского уезда Ярославской губернии. Дата смерти младшей сестры поэта установлена нами на основании записи в метрической книге Спасской-на-Мяксе церкви. Погребение совершил приходский священник Мирон Богородский с причтом - дьяконом Евгением Фаветовым и дьячком Глебом Преображенским. На приходском кладбище «села Спасского, что на Мяксе» (теперь село Мякса Мяксинского сельского поселения Череповецкого муниципального района Вологодской области), В.Н. Соколова нашла свой последний приют и обрела вечный покой 96[ГАВО. Ф. 496. Оп. 66. Ед. хр. 217. Л. 26 об. - 27. № 21].

Запись о смерти В. Н. Сокловой. Метрики Спасской-на-Мяске церкви на 1881 г. ГАВО. Ф. 496 Оп. 66 Ед. хр. 217. Л. 26 об. - 27 № 21

Спасская-на-Мяксе церковь

      Давно нет этого кладбища, почти разрушена церковь. Неистребима лишь «память добрых дел». Крепостной помещиков Батюшковых Кузьма Жданов и их дворовый, скотник Ермила, рассказывали своим внукам Александру Павловичу Жданову и Сергею Васильевичу Лапину о необыкновенной доброте Варвары Николаевны Соколовой. Из воспоминаний хантановских крестьян, записанных бывшим учителем истории Мяксинской школы А.П. Ждановым, известно, что благодарные крестьяне «несли гроб с телом умершей барыни на руках от усадьбы до кладбища возле Спас-Мяксинской церкви, на расстояние более трёх верст. Весь путь до кладбища посыпался зерном» 97[Воспоминания хантоновских крестьян об усадьбе Батюшковых (Сообщение А.П. Жданова). С. 144.]. В метрической книге церкви села Спасского, что на Мяксе, указана дата похорон - 13 (25) мая 1881 года 98[ГАВО. Ф. 496. Оп. 66. Ед. хр. 217. Л. 26 об.].
      Шёл ли за гробом Варвары Николаевны кто-нибудь из её близких, мы не знаем. Из документов, хранящихся в Государственном архиве Ярославской области, видно, что во время описи (она производилась 15 мая 1881 года) «движимого имения, оставшегося в сельце Хантанове после умершей пошехонской помещицы В.Н. Соколовой», находился статский советник Г.А. Гревенс. Однако направленная в Ярославский окружной суд копия описи заверена нотариусом города Новогрудка Минской губернии 99[ГАЯО. Ф. 346. Оп. 5. Ед. хр. 1880. Л. 2.], где жил племянник Варвары Николаевны. Успел ли Григорий Абрамович отдать «любезной тётушке» последний долг?
      В послесловии к своим мемуарам Д.С. Лихачёв пишет: «Люди - самое важное в моих воспоминаниях. Стремясь восстановить их индивидуальность, я выполнял свой долг - сохранить о них память <...>. Но когда подумаешь о том, сколько же хороших, душевно богатых людей не оставило о себе никакой памяти, становится страшно» 100[Лихачёв Д.С. Избранное: Воспоминания. Изд. 2-е, перераб. СПб., 2000. С. 578.]. Младшая сестра поэта, несомненно, была «хорошим, душевно богатым человеком», достойным благодарной памяти.


      ЕЛИЗАВЕТА НИКОЛАЕВНА И ПАВЕЛ АЛЕКСЕЕВИЧ ШИПИЛОВЫ

      ...Вы занимаете лучшее место в сердце моём.
      К.Н. Батюшков

      Второй ребёнок в семье, Елизавета Николаевна Батюшкова родилась 21 апреля 1782 года на земле своих предков по материнской линии, в сельце Глуповском Грязовецкого уезда Вологодской губернии 1.[ГАВО. Ф. 496. Оп. 10. Ед. хр. 9. Л. 429. № 11. См. также: РО ИРЛИ. Ф. 19. Ед. хр. 57. Л. 63 об.] Она была названа в честь бабушки, Елизаветы Степановны Бердяевой, урождённой Соколовой.
      Александра Григорьевна и Николай Львович мечтали видеть свою дочь при Императорском дворе. Весной 1793 года М.И. Эклебен, содержательнице петербургского пансиона, где с конца 1780-х годов находилась Е. Батюшкова, «удалось <...> доставить великой княжне Александре Павловне» вышитый «Лизаветою Николаевною шелками» «букет» в «прекрасной позолоченной рамке». Растроганная Александра Павловна (1783-1801) не только «с радостию приняла» подарок, пожелала («непременно требовала») видеть искусницу в рукоделии, но и обещала «показать картину» «матушке (Марии Фёдоровне. - Р.Л.) и, может быть, и бабушке (Екатерине П. - Р.Л.)». Уверенная в успехе («по крайней мере, имя Батюшковой всегда будет в памяти и перед глазами» 2 [См.: письмо М. Эклебен к Н.Л. Батюшкову от 4 мая 1793 года. - РО ИРЛИ. Ф. 19. Ед. хр. 79. Л. 2. М.И. Эклебен прибегла к покровительству некой Настасьи Ивановны, возможно, Н.И. Соколовой, в замужестве де Рибас (1741-1822). Дочь И.И. Бецкого, она в течение десяти лет (с 1766 по 1776) была камер-юнгферой императрицы Екатерины II, сумев сохранить расположение Ея Императорского величества и после окончания придворной службы. Умная, образованная и красивая, Анастасия Ивановна смогла завоевать себе при дворе особое положение.]), Мария Ивановна поспешила обрадовать живущих в Вятке Александру Григорьевну и Николая Львовича. Однако эти ожидания не оправдались: просьба Н.Л. Батюшкова «принять к Императорскому двору» двух его старших дочерей, Анну и Елизавету, поданная в августе 1798 года 3[РГАДА. Ф. 1239. Оп. 3. Ед. хр. 55 091. Л. 2 об.], не была удовлетворена. Спустя тридцать лет (это произошло 17 октября 1824 года) Е.Н. Шипилова преподнесла прибывшему в Вологду Александру I своё рукоделие 4[Евдокимов И. Старый быт // Изв. Вологодского общества изучения Северного края. Вологда, 1915. Вып. П. С. 9,11.], за что была пожалована бриллиантовым фермуаром 5[«Фермуар - застёжка из драгоценных камней на нагрудном украшении или каком-либо другом ювелирном изделии. Фермуаром называли также недлинное ожерелье, охватьшающее шею <...>. Иногда застёжка могла представлять собой <...> произведение ювелирного искусства, превосходящее ценой само ожерелье». - Кирсанова P.M. Розовая ксандрейка и драдедамовый платок: Костюм - вещь и образ в русской литературе XIX века. М., 1989. С. 245.]. Решилась ли сорокалетняя провинциалка напомнить императору об одном из счастливейших моментов своего детства - встрече с великой княжной Александрой Павловной?.. Или промолчала, боясь причинить Александру I боль? Его сестра, ставшая в 1799 году женой эрцгерцога Иосифа, наследника австрийского престола и палатина, то есть наместника, венгерского, скончалась на чужбине в 1801 году, не прожив и восемнадцати лет.
      Святое Провидение определило Е. Батюшковой другой путь. В конце 1802-го - начале 1803 года 6[См. об этом: Чекалова И.В. Новые материалы к биографии родственников К.Н. Батюшкова (по документам Государственного архива Вологодской области) // Батюшков. Исследования и материалы: Сб. научных трудов. Череповец, 2002. С. 367-368.] Елизавета Николаевна вышла замуж за П.А. Шипилова. Отец Павла Алексеевича, полковник и ордена Святого великомученика и Победоносца Георгия IV степени кавалер Алексей Никитич Шипилов (1731-1820), был переведён из Полоцка в Вологду на «положенную в штате комендантскую ваканцию» осенью 1781 года 7.[ГАВО. Ф. 235. Оп. 2. Ед. хр. 105. Л. 2.] «Старинный орденский крест Святого Георгия», полученный премьер-майором Орловского пехотного полка Шипиловым за храбрость, проявленную при штурме крепости Бендеры 8[Об этом факте биографии А.Н. Шипилова см.: Чекалова И.В. Новые материалы к биографии родственников К.Н. Батюшкова (по документам Государственного архива Вологодской области). С. 366.], и «военный мундир Екатерининского времени светло-зелёного сукна, с отворотами красного сукна» хранились в семье Шипиловых вплоть до начала XX века 9.[См. охранительную опись на имение Л.Н. Шипилова, составленную в марте 1900 года. - ГАВО. Ф. 86. Оп. 1. Ед. хр. 1117. Л. 225, 221 об.] Даты жизни Алексея Никитича, его послужной список, родословная Шипиловых реконструированы И.В. Чекаловой 10[См. об этом: Чекалова И.В. Новые материалы к биографии родственников К.Н. Батюшкова (по документам Государственного архива Вологодской области). С. 366.]. Главным событием вологодского периода жизни А.Н. Шипилова стала его женитьба на недавно овдовевшей П.А. Брянчаниновой (ок. 1756-1785). 20 июня 1784 года Параскева Андреевна родила сына Павла 11[За сообщение этих и других сведений о Шипиловых автор чрезвычайно благодарен Ирине Васильевне Чекаловой.]. Горечь сиротства младенец почувствовал с первых дней жизни. Параскева Андреевна тяжело заболела. По-видимому, вдова Александра Фёдоровича Брянчанинова принадлежала к местной аристократии. По просьбе Елизаветы Мезенцевой, жены правителя наместничества, ярославский и вологодский генерал-губернатор А.П. Мельгунов присылал в мае 1785 года к находящейся «при смерти Прасковье Андреевне» своего личного доктора Гове 12[См. об этом: ГАЯО. Ф. 72. Оп. 2. Ед. хр. 539. Л. 3, 4.]. Однако усилия ярославского лекаря оказались напрасными. П.А. Шипилова умерла 2 июля 1785 года. Ей не исполнилось и тридцати лет. Овдовевшему Алексею Никитичу уже за пятьдесят. Совсем недавно он вышел в отставку 13[См.: Месяцеслов с росписью чиновных особ в государстве на лето <...> 1783. СПб., [1783]. С. 369. Это последнее упоминание о службе А.Н. Шипилова.]. На его руках годовалый сын Павел и восьмилетний пасынок Пётр (на дочери Петра Александровича Брянчанинова (1777-1829) - Елизавете Петровне - женится впоследствии сын старшей из сестёр Батюшковых - Анны - Григорий Гревенс) 14[Установлено И.В. Чекаловой. - Чекалова И.В. Новые материалы к биографии родственников К.Н. Батюшкова (по документам Государственного архива Вологодской области). С. 367.]. Павел Шипилов не помнил матери. Большую часть жизни он, а потом и его семья прожили в доме, «состоящем в 1-й части города, в Рощенской улице, под № 172» 15[Адрес дома Шипиловых обнаружен В.А. Кошелевым (Красный Север. 1986. 11 мая. № 108. С. 4).], унаследованном от матери 16[См.: ГАВО. Ф. 496. Оп. 1. Ед. хр. 4211. Л. 1368.]. Уточняя местонахождение дедовского дома, где часто останавливался К.Н. Батюшков, внучка Елизаветы Николаевны и Павла Алексеевича Е.Л. Шейбер называет «ориентир» - «гостиница «Золотой якорь» 17[См. об этом: Чекалова И.В. Новые материалы к биографии родственников К.Н. Батюшкова (по документам Государственного архива Вологодской области). С. 373.] (ныне Советский пр., 6). И дом, и сельцо Маклаково, в 12 верстах от Вологды, унаследованное от матери 18[ГАВО. Ф. 235. Оп. 2. Ед. хр. 1416. Л. 1,1 об.], перешли (после смерти Павла Алексеевича) в собственность его сына - Леонида Павловича.
      Сведениями о первоначальном образовании П.А. Шипилова мы не располагаем. В прошении на имя попечителя Императорского Московского университета Павел Алексеевич ограничивается обычной для официального документа формулой: «по окончании учения...» 19[ГИАМ. Ф. 459. Оп. 1. Ед. хр. 2277. Л. 3. В дальнейшем ссылки на этот источник (с указанием номера листа) даются в тексте.]. Обратим внимание на одну интересную подробность из служебной биографии П.А. Шипилова. В привилегированном Лейб-гвардии Преображенском полку, куда Шипилов «вступил сержантом» в апреле 1796 года, он прослужил не более года. В марте 1800 года Павла Шипилова приняли юнкером в Государственную коллегию иностранных дел, через полгода его «пожаловали в переводчики» (л. 13 об.). Значит, языки, по крайней мере французский, он знал хорошо. В начале сентября 1802 года П.А. Шипилов был «уволен от службы с награждением чина коллежского асессора» (л. 13 об.). Этот важный для дворянина шаг Павел Алексеевич предпринял по собственной инициативе. Он покидает Петербург, возвращается в Вологду, женится на Елизавете Николаевне Батюшковой. Ему всего восемнадцать лет. Он женится по любви, горячей и долгой (на всю оставшуюся жизнь), принеся ей в жертву карьеру. В справке о службе в Коллегии иностранных дел, подписанной графом А.Р. Воронцовым, графом А. Салтыковым, князем А. Чарторыйским, отмечаются «похвальное поведение» П. Шипилова и «рачительное исполнение» им «препоручаемых дел» (л. 12).
      С1806 по 1820 годы Павел Алексеевич «проходил различные должности в гражданском дворянском сословии»: два года (с 1806 по 1808) - в «Вологодском земском войске пятисотенным начальником» и милиции, за что был награждён чином надворного советника (VII класс), и неполных шесть лет - «почти два трёхлетия» - «по выборам»: уездным предводителем вельского (1814-1817) и вологодского (1818-1820) дворянства (л. 13 об.).
      Весной 1824 года П.А. Шипилов наконец нашёл дело, соответствующее и его представлениям о службе, и его склонностям, характеру. Мотивируя просьбу «поместить» его «в число кандидатов» на открывшуюся в Вологде вакансию директора училищ, Павел Алексеевич говорит о желании «посвятить труды свои пользе народного просвещения» (л. 3 об.). Документальных «следов» шестилетнего (1824-1829) пребывания П.А. Шипилова в должности директора Вологодских училищ почти не сохранилось. Известно, что он первым стал осуществлять так называемые «директорские ревизии», то есть посещение и осмотр самых отдалённых учебных заведений Вологодской губернии, что он приложил много усилий для организации при гимназии пансиона 20[См. об этом: Отто Н. Вологодская дирекция училищ до 1850 года / Приложение к «Журналу Министерства народного просвещения». 1866. Ч. СХХХП. № 10. С. 71, 77-78.]. Елизавета Николаевна принимала в делах мужа самое деятельное участие: она подарила для гимназической библиотеки «круглый стол, оценённый в 100 рублей», «две вазы и бюст Ломоносова» 21[Там же. С. 53.].
      Следующий этап службы П.А. Шипилова по учебной части связан с Петербургом: он был директором 2-й Санкт-Петербургской гимназии (1831 - ?) 22[См. об этом: Историко-статистическое обозрение учебных заведений Санкт-Петербургского учебного округа с 1829 по 1853 / Сост. А. Воронов. СПб., 1854. С. 4.] и Гатчинского сиротского института (1840-1847) 23[См. об этом: Очерк истории Императорского Гатчинского сиротского института / Сост. П. Гурьевым. СПб., 1854. С. 149.]. В 1847 году в чине статского советника (V класс) Павел Алексеевич вышел в отставку и возвратился в Вологду.

К. Н. Батюшков - П. А. Шипилову

Фрагмент письма К. Н. Батюшкова А. Н. Батюшковой от 9 августа 1812 г.

      Основной источник реконструкции биографии Елизаветы Николаевны и Павла Алексеевича Шипиловых - письма. Их немного: двадцать два письма поэта сестре и зятю (не позднее 1806-го - 1817) и семь ответных (1811-1815); одно письмо П.А. Шипилова сестрам Батюшковым (1802) и три его письма Александре Николаевне Батюшковой (1823), черновик письма Никите Михайловичу Муравьёву, копии писем Екатерине Фёдоровне Муравьёвой (начало 1830-х годов), восемь писем П.А. Вяземскому (1813-1814, 1847, 1848). Поэт очень любил свою сестру, был по отношению к ней внимателен и предупредителен. Зная, как стеснена Елизавета Николаевна в средствах, откликался на её поручения, порой весьма деликатные (сшить в Петербурге для беременной сестры «утренний туалет» «наподобие» посылаемого ею, «но более длинный и просторный, что-нибудь поизящнее» 24[Из писем родных к К.Н. Батюшкову / Публ. П.Р. Заборова // Батюшков. Исследования и материалы: Сб. научных трудов. С. 246.]). Редкие и короткие свидания с братом, его «дружелюбие» и «нежная забота» о сестре 25[Там же. С. 238.] надолго оставались в памяти чувствительной Елизаветы Николаевны, рождали приятные, согревающие душу воспоминания. Она сохранила подаренную братом акварель - лошадь на фоне пейзажа. На рисунке надпись карандашом: «Елизавете Шипиловой. Талант мой невелик» - и подпись «Константин Батюшков» с характерным для поэта росчерком 26[РО ИРЛИ. Ф. 19. Ед. хр. 7.].
      Из пансиона мадам Эклебен Е.Н. Батюшкова вынесла представление о том, что определяет «добродетели» воспитанного человека: умение музицировать, петь, танцевать, знание французского языка 27[См. об этом: Батюшков К.Н. Соч.: В 2 т. М.( 1989. Т. II. С. 383. В дальнейшем ссылки на это издание даются в тексте, в скобках указываются том и страница.]. Последнее сердило Константина Николаевича, который «не мог истолковать [сестре], как важен язык латинский, а не французский» (II, 383). Об этой «слабости и страсти» Елизаветы Николаевны поэт не забывал и в состоянии душевной болезни. Узнав о том, что сестру похоронили в Духовом монастыре, Константин Николаевич заметил:«.. .ей в Прилуках не с кем было бы говорить по-французски» 28[Власов А.С. Заметки о жизни К.Н. Батюшкова в Вологде / Вступ. ст. и публ. В.А. Кошелева // История в лицах: Историко-культурный альманах. Череповец, 1993. Вып. 1. С. 155.]. Естественно предположить, что любимыми авторами Е.Н. Батюшковой-Шипиловой были французские писатели, мадам де Сталь прежде всего. 9 августа 1812 года КН. Батюшков сообщал сестре Александре: «Скажи Лизавете, что я видел недавно славную сочинительницу Коринны и Дельфины, мадам Сталь, с которой провёл целый вечер у г<рафини> Строгоновой; она едет в Америку. <...>. Дурна как чёрт и умна как ангел» (II, 226). В библиотеке Батюшковых из родовой усадьбы Даниловское, по данным 1937 года, были книги, подписанные Елизаветой Батюшковой 29[Поздеев А. Библиотеку Батюшкова нужно оставить в районе // Вперёд. 1937. 3 августа. № 176. [С. 4].]. Их местонахождение в настоящее время неизвестно.
      Елизавета Николаевна писала брату по-французски, подчиняясь традиции и требованиям собственного вкуса. Готовые формулы чужого (в то время «почтового») языка стесняют чувство, придавая его выражению «налёт» литературности: «Высшее счастье нахожу я в лоне моего семейства, обожая супруга и деток, вот истинная картина моей жизни». Хрупкая идиллия, на создание которой уходит столько душевных сил, не выдерживает столкновения с грубой реальностью. «До потери рассудка» «мучат долги» 30[Из писем родных к К.Н. Батюшкову / Публ. П.Р. Заборова. С. 238, 246.], убивает равнодушие свёкра. У него есть средства. Но помочь сыну и его семье он не спешит. Портрет Алексея Никитича убийственно точен: «...старик <...> бродит из одного покоя в другой, считает деньги, лёгким шагом поднимается по лестнице, доходит до комнаты [Елизаветы Николаевны], затем возвращается, сердится, что не обедают вовремя, дуется на всех и ложится спать. Так и проходит его старость, и ни единой мысли ни о нашем нынешнем положении, ни о будущем». В доме, где постоянно болеют все: сестра Варвара, дети, сама Елизавета Николаевна, - старик - единственный здоровый человек. Завершающая его портретную характеристику фраза оставляет впечатление отчаянного крика: «Какое же сердце не забьётся сильнее при виде собственного дитяти; я, при всей моей бедности, отдала бы деткам своим ценою крови последнее, что имею» 31[Там же. С. 247.]. Читая письма сестры поэта, понимаешь, говоря словами П.А. Вяземского, что «это самая жизнь, которую захватываешь по горячим следам ее» 32[Вяземский П.А. О письмах Карамзина // Вяземский П.А. Эстетика и литературная критика. М, 1984. С. 252.].
      Дети были смыслом жизни Е.Н. Шипиловой, теряя их, она постепенно убивала себя. Елизавета Николаевна родила шестерых детей 33[См.: Генеалогическое древо рода Шипиловых (составлено по документам ГАВО). - Чекалова К.В. Новые материалы к биографии родственников КН. Батюшкова (по документам Государственного архива Вологодской области). С. 374.] и пережила пятерых из них. Три дочери Шипиловых умерли во младенчестве: две Параскевы и Александра, названные в честь покойных бабушек - Александры Григорьевны и Параскевы Андреевны. Четвёртая, тоже Александра, сумела преодолеть этот трагический Рубикон. Известно, что в 1820 году она «находилась в Петербургском Екатерининском институте» (л. 14). В документах по разделу имения, оставшегося после смерти П.А. Шипилова (1856), значится только один наследник - Леонид Павлович Шишлов 34[Чекалова И.В. Новые материалы к биографии родственников К.Н. Батюшкова (по документам Государственного архива Вологодской области). С. 368.].
      Покориться воле Господней, нести свой крест смиренно Елизавета Николаевна не смогла. «Горе терзало» её, «подобно ястребу» 35[Из писем родных к К.Н. Батюшкову / Публ. П.Р. Заборова. С. 251.]. Страх потерять детей развил в ней болезненную нервозность. Отсутствие писем от сына Алёши, служившего в Петербурге, означало для неё приближение беды.«...Ты сама знаешь, что бывает с Лизой» 36[РО РНБ. Ф. 50. Оп. 1. Ед. хр. 38. Л. 2.], - пишет П.А. Шипилов А.Н. Батюшковой.
      В начале 1830-х годов не стало любимца К.Н. Батюшкова - Алёши Шипилова. Дата и обстоятельства его смерти нам неизвестны. К жизни Елизавету Николаевну вернул последний из оставшихся в живых детей - Леонид. «...И за то благодарю Творца, - пишет П.А. Шипилов Е.Ф. Муравьёвой, - что она теперь плачет и начинают видимы быть в ней материнские заботы о малолетнем Леониде, который, к общему нашему утешению, и учится, и ведёт себя весьма порядочно» 37[РО ИРЛИ. Ф. 19. Ед. 57. Л. 637.].
      С акварельного портрета, выполненного А.И. Ягодниковым в Вологде в конце 1840-х - начале 1850-х годов, смотрит Елизавета Николаевна Шипилова, «в утонченных чертах которой художник передал хрупкую ранимость и незащищенность» 38[Даен М.Е. Он рисовал сестёр К.Н. Батюшкова... (забытый художник А.И. Ягодников) // Батюшков КН. Исследования и материалы: Сб. научных трудов. С. 191-194.].
      Жалея бедную сестру, её брат писал: «Надобно покориться воле Всевышнего. Признаюсь, что Лизавета могла бы обойтиться без нового несчастия, имея столько неудовольствий со всех сторон; зато она счастливейшая из жён, ибо Павел Алексеевич её любит и обожает» (II, 243).
      Счастливо сложились и отношения К.Н. Батюшкова с его зятем. «Любезный брат и друг», «любезный братец», «милый брат и друг» (II, 354, 322, 314 и др.) - неизменное начало писем поэта к Шипилову; обращения Павла Алексеевича чуть сдержаннее: «любезный брат» 39[См.: Из писем родных к К.Н. Батюшкову / Публ. П.Р. Заборова. С. 241, 249, 254 и др.]. В.А. Кошелев, опубликовавший одиннадцать писем Батюшкова к Елизавете Николаевне и Павлу Алексеевичу (1808-1817) 40 [См.: К.Н. Батюшков. Письма к Е.Н. и П.А. Шипиловым и к П.А. Вяземскому / Публ. В.А. Кошелева // Ежегодник Рукописного отдела Пушкинского Дома на 1980 год. Л., 1984. С. 129-144.] и написавший очерк о Шипилове 41[Кошелев В.А. Вологодский родственник Батюшкова // Кошелев В.А. Вологодские давности: Литературно-краеведческие очерки. Архангельск, 1985. С. 98-104.], определяет их отношения как «"экономическое" сотрудничество, плодотворное для обеих сторон». Муж сестры «управлял почти всеми поместьями» Батюшкова; в свою очередь, «Батюшков помог Шипилову устроиться на место по учебной части в Вологодское ведомство 42[Рекомендуя министру духовных дел и народного просвещения А. Голицыну кандидатуру надворного советника П.А. Шипилова, попечитель А.П. Оболенский ссылается на «уверение надёжнейших людей» (л. 6). Протекцию зятю поэта составил Н.М. Карамзин. «Прошу Вас об нём (Шипилове. – Р.Л.), зная его с стороны хорошей», - пишет Карамзин своему другу А.П. Оболенскому 4 ноября 1820 года. - См.: Письма Н.М. Карамзина 1806-1825 гг. / Публ. А.К. Афанасьева и О.В. Эдельман. Перевод О.В. Эдельман // Российский архив: История отечества в свидетельствах и документах XVIII-XX вв. М., 1992. Вып. II-III. С. 29.], а потом добился при посредстве влиятельных знакомых должности директора Вологодской гимназии для него» 43[Кошелев В.А. Вологодские давности: Литературно-краеведческие очерки. С. 100.]. Словом, ты - мне, я - тебе... Возможности существования родственных привязанностей или дружеских чувств даже не предполагается. Только расчёт: «Как бы ни относился [Батюшков] к Шипилову, портить отношения с ним ему невыгодно - иначе он рискует потерять всё своё состояние. Это заставляет его быть предельно любезным, предупредительным, исключает всякую резкость в отношениях» 44[Там же.] и, добавим от себя, искренность и взаимопонимание. «Шипилов не понимает «двойственного» Батюшкова. Батюшкову его зять (обыкновенный, «серый») откровенно скучен» 45[Там же. С. 101.], - резюмирует исследователь. Заключение поспешное и необъективное. Чтобы убедиться в этом, обратимся к фактам.
      Тёплые, дружеские отношения между К. Батюшковым и П. Шишловым сложились задолго до того, как Константин Николаевич стал помещиком (1808) и поручил управление своим имением зятю, и за несколько лет до того, как они породнились (конец 1802-го - начало 1803 года). Когда именно? По свидетельству Павла Алексеевича, Константин Николаевич был ему «братом и другом» «с самого детства (курсив мой. - P.Л.)» 46[РО ИРЛИ. Ф. 19. Ед. хр. 77. Л. 1.]. Оба родились в Вологде, но, думается, подружились в Петербурге. Разница в возрасте, сама по себе незначительная (около трёх лет), в тот момент определила в их отношениях главное. Шипилов уже служит, Батюшков - ещё в пансионе... Помогать младшему, заботиться о нём стало для Павла Алексеевича обыкновением и потребностью. Доброта была сутью его натуры 47[«Он благоразумный и добрый человек», - скажет о Шипилове П.А. Вяземский. - Из писем князя Вяземского Жуковскому // Русский архив. 1900. Кн. 1. С. 188.]. Их сближало многое: малая Родина, похожесть судеб (оба рано лишились матери), уединённая жизнь вдали от родительского дома, тоскливое ожидание писем от родных. Известно, что именно через Шипилова посылали К. Батюшкову книги из Даниловского (II, 63). Но не исключено, что Шипилов в какой-то мере и руководил чтением своего младшего друга. Ведь пока четырнадцатилетний Константин собирался прочитать «Кандида» Вольтера и сочинения Мерсье (II, 63), переводчик Государственной коллегии иностранных дел Шипилов уже знал не только Руссо («Один Руссо мог живо изображать магическим пером своим действие страстей на наши чувства»), но и «многих его подражателей», позволяя себе по отношению к одному из них, русскому, откровенную иронию 48[См. письмо П.А. Шипилова сестрам Батюшковым от 9 февраля 1802 года. - РО ИРЛИ. Ф. 19. Ед. хр. 75. Л. 1.].
      П.И. Бартенев, очевидно со слов П.Н. Батюшкова, высказал предположение о том, что Павел Алексеевич «помещал» свои стихи в журналах того времени. Подтвердить или опровергнуть этот факт мы не можем. Но с другим утверждением биографа Батюшкова согласиться следует: П.А. Шипилов был, безусловно, «человеком литературно образованным» 49[Бартенев П.И. К.Н. Батюшков. Его письма и очерки его жизни // Русский архив. 1867. Стлб. 1503.]. Он читал много, скорее всего, по рекомендации своего любимого «брата и друга». В 1813-1816 годах часть библиотеки К.Н. Батюшкова оказалась у Шипиловых. «...Книги <...> мои собери опять и все до последней возьми у П<авла> А<лексеевича>» или: «Книги, Бога ради, книги мои все собери из Вологды, до последней книжечки» (II, 243,389), - умоляет поэт сестру, Александру Николаевну. В.А. Кошелев прав: своими творческими замыслами Батюшков с Шипиловым не делится 50[Кошелев В.А. Вологодские давности: Литературно-краеведческие очерки. С. 101]. Но о новых стихах П.А. Вяземского, его, как полагают исследователи, послании «К моим друзьям Жуковскому, Батюшкову и Северину», поэт узнаёт именно от Шипилова (II, 238). Сохранившиеся черновики писем Павла Алексеевича к разным корреспондентам (Н.М. Муравьёву 51[РО ИРЛИ. Ф. 19. Ед. хр. 77. В описи адресат черновика письма П.А. Шипилова значится как неизвестный.], П.А. Вяземскому 52[Там же. Ед. хр. 76. Черновики писем П.А. Шипилова (2) П. Вяземскому 1848 года и б. д.], П.Н. Батюшкову 53[Там же. Ед. хр. 61. Л. 4. Черновик ответа ПА Шипилова П.Н. Батюшкову.]) свидетельствуют не только о его склонности к литературным занятиям, но и о столь свойственном пушкинской эпохе отношении к письму как литературному факту. В.А. Кошелев ошибается, человеком, «далёким от литературы» 54[Кошелев В.А. Вологодские давности: Литературно-краеведческие очерки. С. 101.], Павел Алексеевич не был. Во взаимоотношениях двух братьев и друзей, несомненно, присутствовало духовное начало.
      Дружба Батюшкова и Шипилова прошла суровое испытание временем и повседневностью. В атмосфере тяжёлых семейных неурядиц, предательства, «сплетен», «лжи и клеветы», в этой «школе злополучий и огорчений» (II, 77,354) надёжным оказался только Шипилов. «Павла Алексеевича, которого дружбу никогда не забуду, прошу вас не оставлять; он один - и это говорю точно, по истинному убеждению - заслуживает нашей доверенности» (II, 81), - писал Константин Николаевич сестре Александре. Примечательно, что оба друга испытывали прочность своих отношений «не словами», а «благородными поступками» (II, 77), «всеми поступками», «всеми помышлениями» 55[Шипилов П.А. Письмо [М.Н. Муравьёву]. - РО ИРЛИ. Ф. 19. Ед. хр. 77. Л. 1.].
      Стремясь показать психологическое несовпадение Батюшкова и Шипилова, В.А. Кошелев прибегает к «цветовым» характеристикам. «Двойственному», «черно-белому», мятущемуся и сомневающемуся Батюшкову противостоит «однотонный», «обыкновенный», «серый», «несколько ограниченный и удовлетворенный своим высоким провинциальным положением и духовным бытием» 56[Кошелев В.А. Вологодские давности: Литературно-краеведческие очерки. С. 100, 101.] Шипилов. Но так ли это? В поисках ответа на вопрос дадим слово самому Павлу Алексеевичу. Не для того, чтобы оправдать его перед потомками, в этом зять поэта не нуждается. Выслушаем его, чтобы понять...
      Обеспокоенный стеснёнными материальными обстоятельствами Шипиловых и желая помочь родным, Константин Николаевич хлопочет в столице (через влиятельных лиц) о предоставлении Павлу Алексеевичу прокурорского места. (Батюшков «наверное» знает, что решение об отстранении вологодского прокурора Остолопова от должности уже принято.) Реакция Шипилова может показаться (в его ситуации) неожиданной. Предложение шурина вызвало в душе Павла Алексеевича смуту. Впуская адресата (а вместе с ним и читателя) в свой внутренний мир, Шипилов делает нас свидетелями аналитической работы своего сознания. Приведём большой фрагмент из письма П.А. Шипилова Батюшкову от 11 апреля 1812 года. Только так можно представить движение мысли и чувств Павла Алексеевича, услышать его интонацию. Не будем пересказывать письмо: важно не только что, но и как он говорит: «Будем откровенны, любезной брат, для этого места нужен или умной и в законах сведущий человек, или, попросту сказать, алтынник (взяточник. – Р.Л.). Последним быть не могу, а первым и хотел бы, но не знаю, достанет ли на то моих способностей. Я очень уверен, что ты, по дружбе своей и при теперешних твоих обстоятельствах, ты много мне поможешь; но рассуди здраво, вижу ясно, что это место, кроме хлопот и, может быть, весьма лестных похвал от министра мне ничего не доставит. Видимой или значущей пользы сделать я не могу и маленькое и без того расстроенное состояние вконец разорю. Впрочем, здесь слышно, что на место Остолопова определяется какой-то Зиновьев; тем лучше - у желающих и достойных перебивать шпагу не хочу; но естьли же ты находишь без затруднений возможность успеть в своём намерении, то, будучи определён, от царской службы отказываться не буду. К тому же прибавлю и то, любезной брат: благосклонность Ивана Ивановича Дмитриева тебе и самому пригодится. Итак, не спеши просить его для других: не всякой вельможа любит, чтоб его много просили... Душевно порадовался, узнавши, что определяют тебя к месту. Слава в вышних Богу!» 57[Из писем родных к К.Н. Батюшкову / Публ. П.Р. Заборова. С. 242.] Нуждается ли этот текст в подробном толковании? Думается, что нет. Ответ честный, достойный, благородный... На должность вологодского губернского прокурора был определён Мирон Зиновьев 58[Там же. С. 244.].
      Нравственные принципы П.А. Шипилова отнюдь не расходились с этическими представлениями его «друга и брата». Сообщая Никите Михайловичу и Екатерине Фёдоровне Муравьёвым о намерении определить Алёшу в Царскосельский лицей, советуясь с ними по поводу «выбора места обучения», Павел Алексеевич говорит о своих предпочтениях. Добронравие сына («добрые и честные правила», которыми он будет руководствоваться в жизни) для отца в «тысячу раз важнее» успехов в науках. «Ум без сердца пагубен будет несчастному юноше. Он изроет могилу бедным его родителям» 59[РО ИРЛИ. Ф. 19. Ед. хр. 77. Л. 1.], - заключает Шипилов почти как фонвизинский Стародум.
      В пансион при Петербургском педагогическом институте сына Шипиловых привёз «милый дядюшка» 60[О нежной привязанности Алёши к К.Н. Батюшкову свидетельствует его письмо, датированное 28 января 1815 года: «Милой дядинька! Вы меня оставили - я ещё не умел пера взять в руки, а теперь могу уже написать, что я люблю и помню вас. Когда приедете, то скажу вам басеньку наизусть. Приезжайте, дядюшка, маминька и папинька вас ждут, и я побегу вам навстречу <...>. Прощайте. Помните вашего малинького Алёшу». - Из писем родных к К.Н. Батюшкову / Публ. П.Р. Заборова. С. 257.] Константин Николаевич. (Содержание внука в пансионе оплатил дед, А.Н. Шипилов (II, 382).) Алёша доставлял родителям немало огорчений. Недовольный его поведением, Батюшков писал весной 1821 года из Рима Е.Ф. Муравьёвой: «Просите лучше моего племянника, чтобы он вёл себя лучше у г<осподина> Кавелина и прилежнее занимался своей латынью и греческим языком» (II, 568). Неприятности продолжались и позже, когда Алексей Шипилов уже находился на военной службе: «Немало огорчает и то, что Алексей мой всё продолжает дурачиться: больно, чрезвычайно больно мне видеть, что так дурно начинает он вступление своё в корпус. Я знаю, что такое первое впечатление, и, единожды отрекомендовав себя с невыгодной стороны начальству, трудно и впоследствии молодому человеку попасть в хорошие» 61[Письмо П.А. Шипилова А.Н. Батюшковой 28 марта 1823 года. - РО РНБ. Ф. 50. Оп. 1. Ед. хр. 38. Л. 3.]. Шипиловых душат долги. Кредиторы, в том числе Абрам Ильич Гревенс, требуют денег. Недёшево обходится и содержание Алёши в корпусе 62[Там же.]. «Ради Бога <...> без излишностей. Ты знаешь моё богатство, следовательно, и детей надо ещё более приучать к умеренности» 63[Там же.], - умоляет Павел Алексеевич Александру Николаевну Батюшкову, находящуюся весной 1823 года в Петербурге и опекающую племянника.
      Алексей Шипилов ушёл из жизни совсем молодым. Скорее всего, ему не было и двадцати пяти лет. К этому времени Шипиловы уже жили в Петербурге. Письмо П.А. Шипилова Е.Ф. Муравьёвой (оно датировано маем 1832 года и сохранилось в копии) приоткрывает глубокий внутренний мир того, кого Батюшков называл братом, кому всегда был «благодарен за <...> дружбу» (II, 77). Вот эти до боли пронзительные строки: «Знаю, очень знаю, что он (Леонид. - Р.Л.) не заменит брата своего, который был мне почти современником: мы понимали друг друга, и не было мысли у одного, незнакомой другому, а при совершеннолетии Леонида, если доживём до того времени, станем смотреть на предметы совсем иначе, другими глазами. Лета и горе, а может, и сопряжённые с тем болезни склонят нас к низу и тишине, тогда неопытный возраст юноши по естественному порядку вещей будет звать на пир шумной, радостной жизни. Ах, конечно, потеря Алёши невозвратна, но воле Творца должно покориться» 64[ГО ИРЛИ. Ф. 19. Ед. хр. 57. Л. 637.].

Фрагмент письма П. А. Шипилова К. Н. Батюшкову РГАЛИ. Ф. 195 Оп. 1 Ед. хр. 3055 Л. 4. Публикуется впервые

Свято-Духов монастырь

      Однако вернёмся в Вологду 1810-х годов. Шипиловы жили уединённо, семейными тревогами, заботами, радостями. Война 1812 года дала вологжанам возможность почувствовать себя вместе со всем народом: «вологодские дворяне» горели «нетерпением отмстить дерзкому французу за нарушение покоя нашего любезного Отечества». К вступлению в ополчение готовился и Шипилов. Но воевать ему не пришлось 65[Из писем родных к К.Н. Батюшкову / Публ. П.Р. Заборова. С. 250.].
      В это тревожное время в Вологде оказались покинувшие Москву П.А. Вяземский и его жена, Вера Фёдоровна. «Я вчера познакомился с твоими сестрами, и, благодаря дружбе твоей ко мне, был ими очень обласкан» 66[Вяземский П.А. Письма к К.Н. Батюшкову / Публ. В.А. Кошелева // Литературный архив. Материалы по истории русской литературы и общественной мысли. СПб., 1994. С. 136.], - писал Вяземский Батюшкову 20 октября 1812 года. Знакомство Шипилова с Вяземским имело важные последствия не только для зятя поэта, но и для русской литературы. Пётр Андреевич на долгие годы обрёл ещё одного корреспондента, русская литература -ещё один источник сведений о Батюшкове. Информация о «брате Константине» собиралась Шипиловым по крохам: пересказывались его письма сестрам, отцу, Н.И. Гнедичу и другим корреспондентам 67[В научный оборот этот интересный материал введён В.А. Кошелевым.].
      Однако самый плотный слой писем П.А. Шипилова связан с семейной хроникой. Столь же обстоятельно представлена и вологодская тема. Отношение Павла Алексеевича к родному городу неоднозначно. Он может (не без гордости) рассказывать об «удовольствиях» общества зимою 1814 года: «Нынешний год вологжане роскошествовали, давали балы, маскерады; сверх того любители театра дали спектакль в пользу инвалидов» 68[РГАЛИ. Ф. 195. Оп. 1. Ед. хр. 3055. Л. 10 об.], но способен и на резкие, уничтожающие оценки: «...я негодую на судьбу за то, что она в книгах своих назначила местом моего рождения гнилое, вонючее болото, где лягушки, прыгая, марают других грязью» 69[Там же. Л. 4.].
      Судя по двум сохранившимся письмам Павла Алексеевича Вяземскому (они датированы сентябрем 1847-го и июлем 1848 года), возвратившиеся из Петербурга Шипиловы проводят лето в своей родовой усадьбе Маклаково, но с Батюшковым видятся. Именно благодаря Шипилову стали известны «более утешительные сведения относительно умственного <...> состояния» поэта: «...разумеется, что в лице он постарел, но, пользуясь физическим здоровьем, он сохранил благовидную наружность. Память из прошедшего бывает у него верна. Напри<мер>, в бытность его у нас, увидя портрет сестры Александры карандашом в профиль, он тотчас узнал свою работу или, смотря на портрет Алёши, сделал довольно справедливое замечание, что волосы должно бы сделать темнее...» 70[Там же. Л. 15 об.].
      Долгий и трудный земной путь муж и жена Шипиловы прошли вместе, рука об руку, сполна испив чашу житейских горестей. Елизавета Николаевна скончалась 12 августа 1853 года 71[ГАВО. Ф. 496. Оп. 8. Ед. хр. 240. Л. 613 об. - 614. № 11.], Павел Алексеевич пережил её на два года. Он умер 7 июля 1855 года 72[Там же. Ед. хр. 264. Л. 574 об. - 575. № 12.]. Но вечный покой они нашли на разных вологодских кладбищах. Елизавета Николаевна погребена на кладбище Свято-Духова монастыря (теперь не существующего), последней обителью Павла Алексеевича стал Спасо-Прилуцкий монастырь. Могила «милого друга» К.Н. Батюшкова не сохранилась. Всё поросло травой забвения.


      ГРИГОРИИ АБРАМОВИЧ ГРЕВЕНС

      Только личным своим поведением
      каждый человек самых обыкновенных дарований
      сделает величайшую сумму добра,
      предназначенную ему совершить.
      Джон Рескин

      В окружении К.Н. Батюшкова Г.А. Гревенс 1[Такое написание фамилии опекуна К.Н. Батюшкова принято нами на основании формулярных списков Г.А. Гревенса за 1840 (РГИА Ф. 1349. Оп. 3. Ед. хр. 596. Л. 98) и 1858 годы (РГИА. Ф. 1343. Оп. 19. Ед. хр. 4000. Л. 2) и «Дела о дворянстве рода Гревенс» (РГИА Ф, 1343. Оп. 19. Ед. хр. 4000. Л. 1-19), а также таких авторитетных изданий, как: Сочинения К.Н. Батюшкова / Изд. П.Н. Батюшковым. СПб., 1886. Т. III. Письма. С. 791; Майков Л. Батюшков, его жизнь и сочинения. Изд. второе. СПб., 1896. С. 245; Русские писатели. 1800-1917. Биографический словарь / Гл. ред. П.А. Николаев. М., 1989. Т. I. С. 179. (Автор статьи о К.Н. Батюшкове - В.Б. Сандомирская.) При цитировании других архивных материалов и литературоведческой литературы сохраняется то написание, которое даётся в источнике, то есть Гревенц, Гревенец, Гревениц.] - фигура отнюдь не второстепенная. Родной племянник поэта, Григорий Абрамович был в течение двадцати двух лет (1833-1855) опекуном своего душевнобольного дяди. Почему он взял на себя этот тяжкий труд? Что в его понимании означала опека: неусыпный надзор или неустанная забота, попечение? Как он выполнял предписания Закона и относился к своим обязанностям? Они были для Гревенса тягостной повинностью, обузой, досадным «неудобством жизни», с которым надлежало примириться, исполнением христианского долга перед ближним или тяжёлым крестом, который он нёс безропотно и достойно?.. Следует ли искать в его поступке трезвый расчёт, подозревать его в тайном умысле или он действовал по совести, движимый лишь чувством любви и сострадания? Каким человеком был Григорий Абрамович Гревенс?
      Трагическая участь обыкновенных, то есть «незамечательных», с точки зрения государства, людей XVIII-XIX веков заключается не только в том, что их забыли; что, исчезнув из человеческой памяти, они выпали и из истории. Извлечённые из забвения усилиями их биографов, всегда ли они оказываются равными себе? Памятуя об этом, исследователь, безусловно, должен сознавать этическую ответственность, которую он несёт и перед прошлым (ведь «персонажи исторических событий молчат и не могут ответить на несправедливую или недобросовестную критику в их адрес» 2[ Валевский А.Л. Биографика как дисциплина гуманитарного цикла // Лица: Биографический альманах. М.; СПб., 1995. Вып. 6. С. 61.], и перед современностью.

Свидетельство исправляющего должность Вологодского губернского предводителя дворянства ГАВО. Ф. 438. Оп. 3. Ед. хр. 792. Л. 9

Полнота и объективность биографической реконструкции во многом определяются «теми таинственными следами, какие оставлены жизнью на бумаге» 3[Замечание американского теоретика Кендалла. Цит. по: Валевский А.Л. Биографика как дисциплина гуманитарного цикла. С. 39.]. Сохранившихся «свидетельств» жизни Г.А. Гревенса немного, и они так не похожи друг на друга, словно речь идёт о разных людях. Представим весь опубликованный материал на эту тему в хронологической последовательности. Отзыв штаб-офицера Вологодской губернской жандармерии Павла Аполлоновича Соколова, родственника поэта по материнской линии, может быть датирован 1842 4[Поясним свои аргументы. Соколов пишет о Гревенсе как об управляющем Вологодской удельной конторой. В этой должности Григорий Абрамович был утверждён 14 апреля 1842 года. - РГИА. Ф. 1343. Оп. 19. Ед. хр. 4000. Л. 6 об.]-1844 5[И.Н. Ельчанинов, опубликовавший составленный П.А. Соколовым «Список служащим чиновникам и частным лицам г<орода> Вологды» (в него входит и цитируемый нами отзыв о Гревенсе), предполагал, что этот документ был предназначен Бенкендорфу. (См.: Ельчанинов И.Н. Материалы для генеалогии ярославского дворянства. Т. 7. Ярославль, 1913. С. 33.) Шеф корпуса жандармов скончался 11 сентября 1844 года. Значит, отзыв Соколова о Гревенсе написан в период между 2-й половиной апреля 1842 года и сентябрём 1844 года.] годами: «Управляющий Вологодскою удельною конторою Григорий Абрамович Гревениц. Деятелен и усерден по службе, но, будучи ограниченных способностей, руководим более своим подчинённым, отчего, впрочем, служба не теряет, но ослабевает лишь должное к нему уважение подчинённых. По службе бескорыстен, искателен в старших и в людях, которыми нуждается, а с прочими надменен. Принадлежа к кругу провинциальной аристократии и по занимаемому месту он считается из лучших членов общества» 6.[ Ельчанинов И.Н. Материалы для генеалогии ярославского дворянства. Т. 7. С. 28.] Свидетельство сына Г.А. Гревенса Петра Григорьевича - оно взято из его статьи, опубликованной в 1855 году, - имеет непосредственное отношение к нашему сюжету: «С этого времени (то есть с марта 1833 года. - Р.Л.) Константин Николаевич до самой своей кончины жил в доме своего племянника Г.А Гревениц, который нежною заботливостию старался облегчить участь несчастного страдальца» 7.[ Гревениц П. Несколько заметок о К.Н. Батюшкове // Вологодские губернские ведомости. 1855. 22 октября. Часть неофициальная. № 43. С. 362.] Реконструкция данного эпизода биографии Григория Абрамовича, предложенная В.А. Кошелевым в 1985, 1987 годах, осуществлена на основе «деловых документов, относящихся к опеке над <...> имуществом» Батюшкова, и прежде всего годовых отчётов Гревенса, в которых исследователь увидел «отражение» его «натуры»: «...племянник не только «успокаивал страдальца-дядю», но и, находясь возле него, устраивал свою собственную судьбу. Он же потихоньку грабил его» 8.[ Кошелев В. Константин Батюшков. Странствия и страсти. М., 1987. С. 332, 334.] Где же правда? Какой из этих, говоря словами Батюшкова, «профилей» 9 [Батюшков К.Н. Соч.: В 2 т. М., 1989. Т. II. С. 50. В дальнейшем ссылки на это издание даются в тексте: в скобках указываются том и страница.] Гревенса верен?
Сравнивая три портрета одного человека, мы, естественно, не можем не учитывать форм текста, в которых засвидетельствованы реалии жизни Гревенса. Официальная характеристика Г.А. Гревенса составлена для графа А.Х. Бенкендорфа - шефа корпуса жандармов и начальника III отделения Его Императорского Величества канцелярии - и в соответствии с установками этих ведомств ориентирована на поиски компрометирующих данных. Заметки П.Г. Гревенса создавались в ноябре 1853 года, то есть при жизни Батюшкова, и предназначались для печати 10[См. об этом: Гревенец П. Константин Николаевич Батюшков в 1853 году // Русская старина. 1883. Т. 39. Сентябрь. С. 545, 550. Готовя свою статью к публикации в «Вологодских губернских ведомостях», П. Гревенс дополнил её первый вариант сведениями о последних годах жизни Батюшкова и его смерти.]. Оба свидетельства нельзя отнести к объективным: они несвободны от оценочных суждений, в них явно ощутим момент личной заинтересованности. Остаётся довериться бесстрастному документу, согласиться с выводами В.А. Кошелева и считать племянника поэта человеком расчётливым, корыстолюбивым, разбогатевшим на болезни своего дяди... Но тогда как быть с «показаниями» жандармского штаб-офицера П.А. Соколова, свидетельствующего о бескорыстии Г.А. Гревенса? Чему отдать предпочтение: мёртвому документу или живому очевидцу? Может ли документ быть единственным источником биографической реконструкции? А его объективность? Насколько она бесспорна и не нуждается ли документ в проверке другими документами? В какой мере биографическая реконструкция зависит от количества и характера свидетельств, их отбора и интерпретации? Эти вопросы вставали перед нами в процессе работы и, несомненно, повлияли на выбор методики биографической реконструкции.

Письмо Г. А. Гревенса директору Вологодской гимназии А. В. Башинскому от 29 ноября 1835 г. ГАВО. Ф. 438. Оп. 3 Ед. хр. 864. Л. 1 - 1 об.

Поступок человека, отдельные наиболее значимые эпизоды его жизни могут быть осознаны лишь в контексте целого. Именно это целое определяет мотивы поведения и объясняет их. Что известно о Гревенсе? Некоторые факты его служебной биографии 11[Кошеяев В. Константин Батюшков. Странствия и страсти. С. 334; Кошелев В. Опекун // Красный Север. 1987.4 марта. № 53. С. 4. Судя по газетной статье, исследователь знаком с формулярным списком Г.А. Гревенса, однако ссылок на архивный источник в ней нет.] - и только. Мы не знаем даже дат его рождения и смерти. Современные исследователи видят «главную задачу» биографа в том, чтобы «описать и понять чужую жизнь» 12[Валевский А.Л. Биографика как дисциплина гуманитарного цикла. С. 58.]. Осуществление первого - описать - возможно лишь при достоверном знании фактически-событийной стороны жизни Г.А. Гревенса. Для её восстановления нами было предпринято обследование соответствующих фондов архивов Петербурга, Вологды, Ярославля и Рыбинска. Понять чужую жизнь сложно; в тех случаях, когда биограф не выходит за её пределы, - в особенности. Для постижения смысла индивидуальной судьбы необходим контекст - судьбы других людей, «проясняющие» друг друга. «Дело не в невозможности рассказать биографию одного лица, не привлекая материал биографии другого лица. Дело в невозможности понять <...> обе судьбы, если взять их совершенно изолированно друг от друга» 13[См.: Гордин Я. Индивидуальная судьба и система биографий // Изв. АН СССР. Сер. лит. и яз. 1978. Т. 37. № 6. С. 534.], - пишет Я. Гордин.
Системный ряд, который учитывался нами в процессе создания жизнеописания Г.А. Гревенса, составили биографии его матери – А.Н. Гревенс, урождённой Батюшковой, - и К.Н. Батюшкова. Описывая судьбы родных, дорогих сердцу поэта людей, последуем совету Батюшкова: «Чтобы судить вещь, а паче человека, должно его видеть со всех сторон, знать всё обстоятельно, и тогда только, подумавши, решиться. Но и тогда я бы боялся суд положить. Один Тот, который выше нас, нас и рассудит» (II, 75-76).


Титульный лист книги из библиотеки Г. А. Гревенса

      Анна, старшая из сестёр поэта, родилась 25 апреля 1780 года в селе Даниловском Устюжского уезда Тверской губернии 14[Дата и место рождения А.Н. Батюшковой установлены на основании свидетельств, представленных в Вологодскую дворянскую опеку. - РО ИРЛИ. Ф. 19. Ед. хр. 57. Л. 63 об.]. После рождения второй дочери, Елизаветы (она появилась на свет 21 апреля 1782 года в селе Глуповском Грязовецкого уезда Вологодской губернии 15[Там же. Эти сведения подтверждаются данными «Метрической книги церкви Всемилостивого Спаса, что на Угле». - ГАВО. Ф. 496. Оп. 10. Ед. хр. 9. Л. 429. № 11.]), Александра Григорьевна вместе с малюткой переехала к мужу в Великий Устюг: с января 1782 года Николай Львович Батюшков служил здесь прокурором губернского магистрата. Аннушка была оставлена в семье её крёстной матери - сестры Николая Львовича Анны Львовны Карауловой 16[См. письмо Н.Л. Батюшкова (с припиской А.Г. Батюшковой) от 12 мая 1783 года Ивану Семёновичу и Анне Львовне Карауловым. - РГИА. Ф. 1101. Оп. 2. Ед. хр. 156.]. Не исключено, что причиной вынужденной разлуки стала болезнь девочки.
      Семь лет (1789-1796) 17[См. об этом: Лазарчук P.M. Новые архивные материалы к биографии К.Н. Батюшкова (о принципах построения научной биографии поэта) // Русская литература. 1988. № 4. С. 154.]Анна Батюшкова провела в петербургском пансионе мадам Эклебен, где, по словам отца, не только получила «порядочное воспитание», но и «усовершенствовала свои природные дарования» в «музыке и пении» 18[РГАДА. Ф. 1239. Оп. 3. Ед. хр. 55 091. Л. 2 об.]. Обеспокоенный будущим осиротевших детей (Александра Григорьевна умерла в Петербурге 21 марта 1795 года), Николай Львович просил Павла I «принять к Императорскому двору» двух старших дочерей, Анну и Елизавету 19[Там же. Прошение Н.Л. Батюшкова датировано 21 августа 1798 года.]. Но тщетно. Их ожидала иная участь...
      15 февраля 1802 года в церкви села Даниловского состоялось венчание девицы Анны Николаевны Батюшковой и помещика Абрама Ильича Гревенса, лютеранина по вероисповеданию 20[РО ИРЛИ. Ф. 19. Ед. хр. 57. Л. 63 об.]. Невесте почти двадцать два года. Жених был на двадцать лет старше 21[По данным «Петербургского некрополя», А.И. Гревенс скончался 7 сентября 1827 года на 67 году жизни. Следовательно, он родился в 1760 году. - Петербургский некрополь. СПб., 1912. Т. 1. С. 670.] и имел чин статского советника 22[ГАВО. Ф. 496. Оп. 8. Ед. хр. 60. Л. 1.]. Брак по расчёту? Едва ли... Замужество Анны Николаевны обсуждалось с конца 1798 года, когда Николай Львович с детьми находился в Петербурге, а всё в его семье решал живший в Даниловском суровый и властный Лев Андреевич Батюшков (1720 или 1722 23[ГАТО. Ф. 645. Оп. 1. Ед. хр. 248. Л. 12; РО ИРЛИ. Ф. 166. Оп. 1. Ед. хр. И. Л. И.] - не ранее 1799). Однако и он признавал за внучкой право на выбор. «Естли найду сватающегося человека стоющего и невесте непротивного (курсив мой. -PJI.), то тогда и благословение от меня дасца, и награда невесте», - писал Лев Андреевич сыну в ноябре 1798 года, требуя его возвращения в родовую усадьбу вместе с «большими тремя дочерьми» 24[Письмо Л.А Батюшкова Н.Л. Батюшкову от 26 ноября 1798 года / Публ. В.А. Ко-шелева // Устюжна: Историко-литературный альманах. Вологда, 1993. Вып. П. С. 219.]. В 1802 году дедушки уже не было в живых. Настаивал ли на этом браке отец, добрый, мягкий, женившийся по любви и, по-видимому, счастливый в своей семейной жизни? Скорее всего, Анна Николаевна принимала решение сама. Она подчинилась обстоятельствам или Абрам Ильич сумел добиться её уважения, симпатии, а быть может, и глубокого чувства? Этого мы никогда не узнаем.
      А.И. Гревенс (для нас) - самое загадочное лицо из окружения Батюшкова. Что, в сущности, известно о нём? Даты рождения и смерти, чин и всего одна деталь из служебной биографии, обнаруженная нами в прошении его сына, восьмилетнего недоросля Григория: «Отец мой родной Абрам Гревенс в службе Вашего Императорского Величества находился в армейских полках полковником и отставлен статским советником» 25[РГАВМФ. Ф. 432. Оп. 5. Ед. хр. 1423. Л. 1.]. Абрам Ильич пережил свою жену почти на двадцать лет. Анна Николаевна скончалась в мае 1808 года в Петербурге. Причины её неожиданной смерти неизвестны. Она прожила всего 28 лет. На руках уже немолодого Гревенса маленькие дети. Никого из Батюшковых в столице тогда не было. Единственная опора Абрама Ильича в эти тяжёлые дни - Павел Алексеевич Шипилов, муж Елизаветы Николаевны, сестры покойной жены, оказавшийся в Петербурге. После отъезда свояка в Вологду Абрам Ильич шлёт ему «вдогонку» письмо, по-деловому лаконичное. И только одна фраза выдаёт его растерянность: «По разлуке с Вами и, обыкша видеть Вас всегда с собою, я теперь один не найдусь» 26[Письмо Г.А. Гревенса П.А. Шипилову датировано 6 июля 1808 года. - РО ИРЛИ. Ф. 19. Ед. хр. 68.].
      Абрам Ильич не стал, да и не мог стать поэту «братом» и «другом», как другой зять, Павел Алексеевич Шипилов (II, 77). Думается, что тёплых родственных отношений между А.И. Гревенсом и Батюшковыми не было. Одна из причин взаимного непонимания, отчуждённости, порой доходящей до неприязни, крылась в некоторых особенностях характера Абрама Ильича, в его «привычке» (Константин Николаевич называет её «странной») «удерживать» чужие деньги (II, 204). Бессилие поэта заставить Гревенса возвратить Александре Николаевне и Варваре Николаевне долг (пять тысяч рублей) и тем самым защитить «одиноких» сестёр, оказавшихся «без дому, без денег и с долгами», повергало К.Н. Батюшкова в отчаяние: «Я теряю вовсе к нему и к себе самому уважение» (II, 210). Но Абрам Ильич был отцом осиротевшего Гриши... Приходилось терпеть.
      О нежной привязанности Константина Николаевича к сестрам говорят его письма. К Анне поэт испытывал особое чувство: она была старшая, «сестра и друг» (II, 75). Они могли по-настоящему узнать друг друга и сблизиться только в Петербурге, после смерти матери. (Константину не было и двух лет, когда Анну поместили в пансион.) Духовные связи между братом и сестрой не прерывались и после её отъезда в Даниловское. Находящийся в пансионе И.А. Триполи Константин просит у Анны Николаевны «каких-нибудь французских книг» (II, 63). Она заочно руководит его занятиями рисунком, посылая из Даниловского «образцы» для начинающего художника, которые он старательно копирует: «Рисую я большую картину карандашом, Диану и Ендимиона, которую Анна Николаевна мне прислала, но ещё и половины не кончил, потому что сия работа ужасно медленна...» (II, 62). У старшей сестры поэта был и этот талант: в спальне Льва Андреевича висела «картина рисованья Анны Николаевны за стеклом» 27[Опись имения Батюшковых в селе Даниловском / Публ. В.А. Кошелева // Ус-тюжна: Историко-литературный альманах. Вып. II. С. 198.].
      Смерть Анны Николаевны поэт (насколько об этом можно судить по его письмам) перенёс мужественно. Сдержанность реакции Батюшкова вполне объяснима. Он искал слова утешения и поддержки для убитой горем Александры Николаевны (1783 28 [Дата рождения Александры Николаевны установлена нами на основании записи под № 15 в 1-й части метрической книги Ильинской церкви города Устюга Великого: «Великоустюжского губернского магистрата у господина прокурора коллежского асессора Николая Львова сына Батюшкова 1 сентября 1783 года родилась дочь Александра. Крещена <...> священником Иоанном Исаковым. Восприемница была совестного суда председателя помощника Льва Фёдорова Разварина жена Марья Михайлова дочь». - ГАВО. Ф. 496. Оп. 7. Ед. хр. 11. Л. 30 об.] -1841). Его собственное тщательно скрываемое чувство прорвалось лишь однажды, в письме из Або от 23 мая 1809 года: близилась грустная дата - годовщина смерти Анны Николаевны. «Побереги своё здоровье, оно драгоценно, - пишет поэт Александре Николаевне. - Тот, кто кормит и слабых птиц, оставит ли он без защиты детей нашей сестры, которая была образцом домашних добродетелей, редким образцом! Постараемся, дорогие друзья, сделать для них то, что она сделала для нас. Я был бы неблагодарным, если бы забыл её нежную и мужественную дружбу» (II, 95 - оригинал по-французски). Любить, помнить, быть благодарным теперь означало для него только одно - «сделать» для детей Анны Николаевны то, что она когда-то сделала для своих сестёр и брата. Батюшков сдержал своё слово, и не только потому, что «благодарность <...> в дворянине» - «чувство не менее сильное <...> чем честь» 29[Цветаева М. Пушкин и Пугачёв // Цветаева М. Соч.: В 2 т. М., 1980. Т. 2. С. 376.]. Рано лишившись матери, он хорошо понимал, что «участь детей сестры Анны Николаевны едва ли не завиднее нашей» (II, 204).
      Гриша, Григорий Абрамович Гревенс, не был единственным ребёнком старшей сестры поэта, как думают биографы Батюшкова. (Судьба остальных её детей, их возраст и имена нам неизвестны 30[Сведения, сообщаемые о них Батюшковым в его письмах, чрезвычайно лаконичны: «Дети <...> стали прекрасны и очень выросли» (II, 96). Никого из них (кроме Гриши) Константин Николаевич не называет по имени.].) Но он был первенцем и первым племянником Константина Николаевича и его сестёр. «Органическая наследственность человека, его происхождение, предания, которыми окружено его детство <...>- всё это глубокие связи, определяющие его судьбу» 31[Бердяев Н.А. Константин Леонтьев // Бердяев Н.А. О русской философии. Свердловск, 1991. Ч. I. С. 151-152.], -писал Н.А. Бердяев. Попытаемся (насколько это позволит сделать известный нам биографический материал) восстановить тот круг представлений и ценностей, которые в сознании дворянина неизменно ассоциировались с родовой памятью и которые Григорий Гревенс мог и должен был вынести из своего детства.
      Он родился 15 января 1803 года в селе Закрышкине Вологодского уезда 32[ГАВО. Ф. 496. Оп. 8. Ед. хр. 60. Л. 206. В настоящее время - деревня Закрышкино Лесковского сельского поселения Вологодского муниципального района.]. По-видимому, эта усадьба Бердяевых - предков поэта по материнской линии 33[В «Метрической книге церкви Иоанна Богослова, что на Тошне» за 1790 год Александра Григорьевна Батюшкова названа «госпожой сельца Закрышкина». - ГАВО. Ф. 496. Оп. 8. Ед. хр. 46. Л. 314 об.]- была частью приданого Анны Николаевны 34[Ср. запись в «Метрической книге Николаевской церкви («что в Выколупкине») за 1803 год»: «Вотчины господина бригадира Авраама Ильича Гревенцова сельца Закрышкина». - ГАВО. Ф. 496. Оп. 8. Ед. хр. 60. Л. 208.]. С Закрышкином, где семья Батюшковых проводила лето, были связаны её воспоминания о детстве. Здесь всё напоминало рассказы матери о прежних владельцах усадьбы: о деде Григории Григорьевиче Бердяеве и рано ушедшей из жизни бабушке - Елизавете Степановне Бердяевой (урождённой Соколовой). Когда Гревенсы переехали в Петербург, неизвестно. Помнил ли маленький Гриша Закрышкино времён своего детства? Вряд ли... Но он знал, что родился на земле своих предков, что своё имя получил в честь прапрадеда Григория Гавриловича (1670 - не позднее 1747), тяжело раненного в сражении со шведами в 1703 году («левая рука перерублена, правая нога пробита») 35 [РГАДА. Ф. 286. Оп. 1. Кн. 90. Л. 109,109 об. ], и прадеда подполковника Григория Григорьевича Бердяева (1725 - 23 сентября 1775) 36[Там же. Кн. 227. Л. 406 об.; ГАВО. Ф. 496. Оп. 8. Ед. хр. 22. Л. 354 об. № 9.].
      Его крестили в сельской церкви - «Николаевской, что в Выколупкине». Его «восприемниками» была бердяевская родня: двоюродный брат его бабушки Александры Григорьевны Батюшковой прапорщик Лев Степанович Бердяев и жена другого двоюродного брата, Николая Степановича Бердяева, надворная советница Наталья Алексеевна Бердяева 37[ГАВО. Ф. 496. Оп. 8. Ед. хр. 60. Л. 206.]. У мальчика с немецкой фамилией были глубокие, уходящие в XVI век, русские корни. Могли он не ощущать своей принадлежности к двум старинным дворянским родам - Батюшковых и Бердяевых? Разумеется, нет... Наконец, служба в морском флоте - дело, которое ему выбрали (если не по желанию матери, то не без участия дяди Константина Николаевича), - тоже была связана с семейной традицией и памятью.
      1 марта 1813 года Григория Гревенса определили в Морской кадетский корпус 38 [РГИА. Ф. 1343. Оп. 19. Ед. хр. 4000. Л. 2 об. В дальнейшем ссылки на формулярный список о службе статского советника Г.А. Гревенса за 1858 год (с указанием листов) даются в тексте.], воспитанником которого был когда-то родной брат Александры Григорьевны - Николай Григорьевич Бердяев. (21 апреля 1777 года его произвели в мичманы 39[См. список воспитанников Морского кадетского корпуса, произведённых в офицеры в продолжении 100 лет // Очерк истории Морского кадетского корпуса с приложением списка воспитанников за 100 лет / Сост. Ф. Веселаго. СПб., 1852. С. 18.], а спустя несколько лет он утонул в Ливорно.) В корпусе была рота малолетних кадетов, куда принимали мальчиков семи-восьми лет. С определением Гриши Гревенса в это военно-учебное заведение не спешили: дом, пусть и осиротелый, всё же дом, не казарма. Кадетом он стал в 10-летнем возрасте. Гревенсу повезло: он находился в корпусе в так называемое «карцовское время», образовавшее «множество твёрдых, практических людей, полезных во всякой службе» и способных «не потеряться в самых затруднительных обстоятельствах» 40[Очерк истории Морского кадетского корпуса с приложением списка воспитанников за 100 лет. С. 183.]. Таков был конкретный результат той системы образования и воспитания, которая сложилась в Морском кадетском корпусе за годы директорства Петра Кондратьевича Карцева (1802-1827). Она предполагала основательность подготовки кадетов и гардемаринов по математическим наукам (в ущерб другим, что неизбежно приводило к односторонности образования); особую методу преподавания, ориентированную на развитие строгого логического мышления; отсутствие опеки и мелочного надзора со стороны наставников - последнее вырабатывало привычку будущего офицера во всём полагаться только на самого себя, формировало сильную волю и стойкий характер.
      Григорий Гревенс прошёл суровую жизненную школу. Вставали в пять часов, в семь воспитанников вели в классы, в одиннадцать начиналось «фронтовое учение» в ротах, потом обед, снова классы, в шесть часов вечера танцевание или гимнастика, затем ужин, уроки, сон. И всё это (даже молитва!) под барабанную дробь... 41[См.: Морской кадетский корпус в 1823-1828 годах (Из воспоминаний генерал-майора Петра Васильевича Митурича) // Исторический вестник. 1888. Т. 33. С. 510-514; 525-526.] Кадеты и гардемарины боготворили «бескорыстного, честного и справедливого до самоотвержения» 42[Очерк истории Морского кадетского корпуса с приложением списка воспитанников за 100 лет. С. 182.] Карцева, обожали добрейшего и заботливого инспектора Марко Филипповича Горкавенко. Однако и в это достопамятное время в корпусе держались грубые нравы: карцер, розги, серая арестантская куртка, которую надевали на провинившегося вместо форменной одежды. Наказывали не только по приказу офицеров. По праву сильного гардемарины (воспитанники старших классов) избивали кадетов. (Григорий Гревенс был произведён гардемарином только в мае 1818 года (л. 2 об.), следовательно, в кадетских классах он провёл целых пять лет.) Жаловаться было не принято: у воспитанников существовали свои представления о чести, позоре, трусости.
      2 марта 1821 года гардемарин Григорий Гревенс, окончивший полный курс наук, был произведён в мичманы. (Судя по документам, одновременно с ним в Морском кадетском корпусе учились Владимир Даль, братья Михаил и Пётр Бестужевы 43[Там же. С. 81, 78, 75, 80.]. Информацией о том, как складывались их отношения в корпусе и после окончания его, мы не располагаем.)
      Семь лет жизни Гревенса были связаны с морской службой. В составе 8-го флотского экипажа он «находился в походах в Балтийском, Немецком (Северном. - Р.Л.), Средиземном и Белом морях» 44[ГАВО. Ф. 438. Оп. 3. Ед. хр. 792. Л. 8 об.], был в городе Архангельске при построении фрегата «Вестовой» (1822) и корабля «Пётр» (1827), участвовал с эскадрою адмирала Крауна в экспедиции к острову Исландия (1824), «исправлял должность адъютанта при контр-адмирале Мочакове» (л. 2 об.). Полтора года (с 29 января 1826 года по 9 октября 1827 года - л. 2 об.) Гревенс исполнял обязанности дежурного офицера Морского кадетского корпуса и в этом качестве отправился на фрегате «Урания» с гардемаринами, проходившими практику. 1827 год Гревенс встретил в чине флота лейтенанта. В октябре этого года он был переведён в 23-й флотский экипаж, однако через три месяца «по прошению уволен тем же чином за болезнью» (л. 2). Спустя три года (в начале июля 1831) он возвратился на службу, с этого времени статскую (л. 2). Она оказалась непродолжительной. Гревенс служил в ведомстве Государственного контроля и как помощник бухгалтера Департамента морских отчётов был откомандирован в Морское интендантство для занятий ревизией 45[Там же. Л. 8.]. «...К службе весьма усерден, способности имеет хорошие (вспомним: жандармскому офицеру П.А. Соколову они казались ограниченными. - Р.Л.), добронравен и вёл себя благородно» 46[Там же. Л. 8 об.] - с таким аттестатом 16 апреля 1832 года Г.А. Гревенс вышел в отставку (л. 3).
      Ему 29 лет. 7 сентября 1827 года скончался его отец Абрам Ильич Гревенс. Он похоронен в Петербурге, на Смоленском евангелическом кладбище. На памятнике, установленном на его могиле, всего два слова: «Сын отцу» 47[См.: Петербургский некрополь. СПб., 1912. Т. 1. С. 670.]. Значит, никого из других детей Анны Николаевны и Абрама Ильича Гревенс уже нет в живых. Какое состояние отец завещал сыну, неизвестно. По данным формулярного списка Г.А. Гревенса, в 1840 году у него не было ни «родового, ни благоприобретённого имения» 48[РГИА. Ф. 1349. Оп. 3. Ед. хр. 596. Л. 98 об.]. Не исключено, что А.Г. Гревенс оставил сыну капитал. Напомним: отставка Г.А. Гревенса по болезни продолжалась более трёх лет - с 11 января 1828 года по 2 июля 1831 года. Естествен вопрос: на какие средства он жил это время? В аттестате, выданном Гревенсу в апреле 1832 года, значится «холост» 49[ГАВО. Ф. 438. Оп. 3. Ед. хр. 792. Л. 8 об.], что противоречит сведениям, сообщаемым в его формулярном списке: в 1831 году Григорий Абрамович уже имел сына Петра, родившегося 5 апреля (л. 3). Григорий Абрамович был женат на Елизавете Петровне Брянчаниновой (1812 - после 1887). Их обвенчали 28 мая 1830 года 50[Дата рождения Е.П. Брянчаниновой и год женитьбы Г.А. Гревенса установлены И.В. Чекаловой. - Чекалова И.В. Новые материалы к биографии родственников К.Н. Батюшкова (по документам Государственного архива Вологодской области) // Батюшков. Исследования и материалы: Сб. научных трудов. Череповец, 2002. С. 367.] в Христорождественской церкви села Степурина Грязовецкого уезда Вологодской губернии 51[ГАВО. Ф. 496. Оп. 10. Ед. хр. 32. Л. 69. W 20. Этот документ введён в научный оборот И.В. Чекаловой. - Чекалова И.В. Новые материалы к биографии родственников К.Н. Батюшкова (по документам Государственного архива Вологодской области). С. 372. На кладбище при Христорождественской церкви села Степурина 12 августа 1833 года был похоронен годовалый сын супругов Гревенс - Александр. - ГАВО. Ф. 496. Оп. 10. Ед. хр. 32. Л. 286 об.]. Отец невесты - недавно скончавшийся Пётр Александрович Брянчанинов (1777-1829) 52[См. об этом: Соколова Л.Д. Родословие семьи Брянчаниновых // Городок на Московской дороге: Историко-краеведческий сборник. Вологда, 1994. С. 42.], владелец прекрасной усадьбы Юрово Грязовецкого уезда, где им был построен великолепный дом 53[Там же. С. 41-43.].