1.4. Лес и глобальный климат
Лес, будучи живым элементом земной поверхности, находится в непрерывном взаимодействии с неживой природой, участвуя в глобальных циклах воды, кислорода, углерода и др.
Жизнь на нашей планете возможна лишь в весьма тонком и даже не всегда и не везде пространственно непрерывном слое между земной корой и атмосферой. Температура этого приземного слоя атмосферы является главным физическим условием жизни на Земле. Ее величина определяется балансом между скоростью поступления в биосферу Земли лучистой энергии Солнца и скоростью отражения поверхностью Земли в космос инфракрасной части этой энергии. Газовая оболочка Земли определяет накопление тепла в приземном слое атмосферы [43,116]. Этот механизм накопления тепла в атмосфере получил название парникового эффекта, а газы, входящие в состав газовой оболочки планеты, стали называть парниковыми газами [71].
По данным Всемирной метеорологической организации, за последние 160 тыс. лет концентрация СО2 (наиболее долгоживущего и доминирующего по массе в смеси парниковых газов) флуктуировала в пределах 180-290 ppm (частей на 1 млн частей атмосферного воздуха). С началом промышленной революции, т.е. приблизительно с 1800 г., наблюдаются устойчивый рост концентрации СО2 и средней температуры нижних слоев атмосферы в самых разных точках Земли - от Антарктиды и Гавайских островов до Северного полушария включительно [6].
В настоящее время принято рассматривать гипотезу о неизбежном потеплении климата Земли как преобладание тенденции потепления, связанной с парниковым эффектом, над тенденцией похолодания, связанной с понижением прозрачности атмосферы. Факт уменьшения количества лучистой энергии Солнца, поступающей на нашу планету, находит многократное подтверждение. Об этом свидетельствуют увеличение эмиссии углекислого газа и других парниковых газов в атмосферу и результаты измерения концентрации углекислого газа и температуры воздуха [6, 116].
Наибольший рост концентрации парниковых газов, включая появление новых компонентов этой смеси, наблюдается последние 50 лет. Более половины установленного повышения концентрации парниковых газов приходится на период после 1950 г. По мнению экспертов Межправительственной группы по изменениям климата, если бы человечество смогло уже сейчас стабилизировать выбросы каждого парникового газа на уровне нынешнего дня, то температура все равно повышалась бы на величину 0, 2° С за десятилетие в течение XXI века [116].
Согласно прогнозам климатических изменений к середине XXI столетия температура нижнего слоя атмосферы Земли в целом будет выше на (3,0 ± 1,5) °С средней многолетней за последние 150 тыс. лет. Список из 50 стран, вносящих наибольший вклад в изменение (потепление) климата нашей планеты вследствие роста эмиссии парниковых газов в атмосферу, возглавляют США (17 6%) Далее идут Россия (около 11,0%), Бразилия (10,5%), Китай (66%) Индия (3,9%), Япония (3,9%), Германия (2,8%), Великобритания (2,7%), Индонезия (2,4%), Франция (2,1%), Италия (2,1%), Канада (2%). Доля остальных стран в отдельности составляет менее 2% общей массы эмиссии углекислого газа в атмосферу [144].
К сожалению, процесс истребления и деградации лесов планеты стал столь же значимым фактором нарастания концентрации углекислого газа, как и сжигание ископаемых видов топлива [140 143] По существующим оценкам, наземные экосистемы ежегодно за счет фотосинтеза поглощают из атмосферы около 100 млрд т углерода и выделяют в результате дыхания (включая почвенное) около 50 млрд т углерода. Теоретически, при прекращении эмиссии СО2 в атмосферу, леса могли бы поглотить атмосферный запас углекислого газа за 10-20 лет, причем это следствие активного процесса фотосинтеза, в который человек может вмешиваться, увеличивая фотосинтезирующую поверхность, создавая новые леса, снижая темпы уничтожения и деградации существующих лесов. Около трети ежегодного увеличения эмиссии СО2 в атмосферу обусловлено снижением лесистости планеты [35, 36, 124, 132, 144].
Глобальная роль леса не исчерпывается его влиянием на климат планеты. За годы индустриального развития планеты, начиная с эпохи промышленной революции (примерно с 1800 г.), было истреблено больше половины площади лесов. Более 90% уничтоженных лесов приходится на XX век. Редукция и деградация лесного покрова нашей планеты, происходят со средней скоростью 0,5-0,6% площади лесов в год. Столь стремительное сокращение лесного покрова в связи с трансформацией лесных земель в другие виды землепользования, а, по сути, - уничтожение лесов планеты, привело к переоценке роли лесов в жизни человечества, обнаружив доминирование глобальной и социальной сущности лесов над ресурсной [75, 80, 143].
1.5. Новое понимание леса в мире
Неуклонное экономическое развитие стран, особенно индустриальных лидеров Европы, Азии и Северной Америки, обнажило проблему незащищенности перед человеком лесов умеренного и бореального поясов, не меньшую, чем тропических лесов. Для ученых давно стало понятным, что лесам принадлежит не только важная роль в глобальной торговле и глобальном экономическом развитии, но и в обеспечении условий жизни на планете. Диагноз Конференция ООН по окружающей среде и развитию в Рио-де-Жанейро в 1992 г. в отношении современной цивилизации показал определяющую роль лесов для дальнейшего развития человечества. Главные выводы этой Конференции ООН в отношении лесов будут сохранять свое значение на всю обозримую перспективу существования человечества [52].
Отмечено, что леса с их сложными экологическими процессами необходимы для экономического развития и поддержания всех форм жизни. Леса служат для получения древесины, пищевой продукции и лекарственного сырья, а также являются сокровищницей многих биологических продуктов, которые еще не открыты; леса -хранилища воды и углерода, который мог бы попасть в атмосферу и превратиться в газ, вызывающий парниковый эффект.
Признано, что экономическое развитие стран сопровождается необратимыми разрушениями окружающей природной среды не только в пределах национальных территорий, но и планеты в целом. Прогноз развития этих процессов показывает, что уже следующие поколения могут столкнуться с глобальной экологической катастрофой: климатические изменения, исчезновение целых государств в связи с подъемом уровня Мирового океана и затоплением островных и низменных территорий, утрата ценнейших природных генетических ресурсов, нехватка питьевой воды, опустынивание земель.
Показано, что выживание лесов зависит от того, сумеют ли национальные правительства включить новую систему ценностей в отношении лесов в национальные системы экономических расчетов и учитывать их при принятии решений по экономическому развитию без ущерба для лесных экосистем. И в развитых, и в развивающихся странах правительства должны принять меры по сохранению и посадке лесов в целях поддержания или восстановления экологического баланса, а также удовлетворения потребностей общества.
Определена необходимость долгосрочной политики национальных правительств по сохранению лесов и лесопользованию для конкретных участков леса на основе сотрудничества с частным сектором, неправительственными организациями, с учеными, местными жителями, коренным населением, административными органами управления.
На основе этих выводов была сформулирована концепция устойчивого развития, направленная на принципиальное решение обозначенных проблем: сочетание экономического роста, связанного с потреблением природных ресурсов и с сохранением природных экосистем. Этому во многом способствовала доминирующая в мире картина мироздания, составной частью которой является представление о человеке как о продукте эволюции живой материи. Главной мерой экономического и социального прогресса на основе рыночной модели экономики стали показатели технологической эффективности производства и рационального природопользования.
Теоретиками рыночного капитализма природа и лес, в частности, были добавлены в качестве важного блока природных ресурсов в действующую экономическую систему. В неявном виде была задействована идея пользования в виде постулата о рациональном использовании природных ресурсов для экономического развития и удовлетворения материальных потребностей человечества.
В рамках рыночной экономической системы сразу же возникает вопрос о стоимости природных ресурсов. Идея пользования лесом способствовала тому, что собственно лес и его стоимость сразу же выпали из рассмотрения и чиновников и специалистов лесного хозяйства. Пользование лесом затрагивает лесные ресурсы и процесс их извлечения из леса. У лесных ресурсов есть потребительская ценность. А какая потребительская ценность у леса, у лесных экосистем?
До Конференции ООН по окружающей среде и развитию в Рио-де-Жанейро этот вопрос не выходил за рамки обсуждения механизмов возмещения издержек на освоение природных ресурсов, включая лесные ресурсы [80].
Длительное время фундаментальные вопросы оценки глобальных размеров природных ресурсов и емкости природной среды для отходов экономической деятельности, с учетом прогнозов роста народонаселения планеты, были предметом научных дискуссий, начиная с прогнозов группы Медоуз для Римского клуба и ряда других исследователей [123,140].
В результате в последнем десятилетии XX века в умах политиков и чиновников возникла, на первый взгляд, весьма убедительная иллюзия, что экономический прогресс привел человечество к новой идее - идее устойчивого развития, которую даже стали называть новой парадигмой человечества, пришедшей на смену индустриальному развитию. Идея устойчивого развития предполагает совместимость устойчивого экономического роста стран и сохранения окружающей человека природной среды [80, 119].
В основе идеи устойчивого развития лежат три постулата. Первый заключается в утверждении, что рыночная экономическая система обладает саморегуляцией.
Согласно второму постулату, естественные экосистемы, из которых извлекаются природные ресурсы для нужд экономического развития и в которые выносятся в той или иной степени переработанные отходы экономической деятельности, включая продукты метаболизма человека, также обладают саморегуляцией.
Третий постулат заключается в утверждении, что можно создать платный механизм обратимости деградации и разрушения естественных экосистем в результате пользования природными ресурсами и загрязнения отходами.
Парадокс в том, что идея устойчивого развития, основанная на указанных постулатах, породила иллюзию, что плата за пользование природными ресурсами может компенсировать их истощение или истребление после создания механизмов ее сохранения на основе платы за загрязнение и разрушение природной среды.
Справедливости ради следует сказать, что идея возможности устойчивого развития, сформулированная впервые в докладе комиссии Брундтланд (Our Common Future, 1987), благодаря своей простоте и краткости, выглядела так же убедительно, как и идея свободного рынка и рыночной модели экономики. Вынесенная на глобальный уровень в 1992 г. на Конференцию ООН по окружающей среде и развитию в Рио-де-Жанейро, идея устойчивого экономического развития без ущерба для окружающей природной среды стала костяком политики глобализации мировой экономики [80]. В среде политиков и экономистов на длительное время распространилось убеждение, что возобновляемые ресурсы могут поддерживаться усилиями человека. Любой ущерб экологическим системам, вызванный добычей или перемещением возобновляемых природных ресурсов, если и обнаруживался, стал трактоваться как обратимый или компенсируемый. И, наконец, родились идея платности природопользования и принцип «загрязнитель - платит» [80, 145].
Как следствие этого возникла иллюзия достижения баланса между потреблением природных ресурсов и способностью природных экосистем самовосстанавливаться.
Ущерб, наносимый окружающей природной среде, и последующие затраты на очистку и восстановление экосистем, стали рассматриваться обществом отдельно от создания богатства, основанного на использовании природных ресурсов [80].
Наиболее эффективными стали считаться те законы и нормативы пользования природными ресурсами, в основе которых лежали представления о саморегуляции рыночной экономической системы, опирающиеся на идею пользования. Позитивной стороной такого подхода стало признание политиками и экономистами необходимости включить в цену природных ресурсов затраты на восстановление окружающей среды и возвращение ей способности самовосстановления. Эта доктрина была быстро освоена богатейшими странами мира для оправдания своих успехов в экономическом развитии по сравнению с индустриально малоразвитыми странами [80,117].
Но размеры и темпы уничтожения лесов иллюстрировали совершенно иное практическое следствие экономического развития человечества и ущербность представлений о возможности самовосстановления лесных ресурсов. В отношении леса такой подход не работает. На месте срубленного первичного леса в лучшем случае вырастает лес вторичный и то, при условии ведения лесного хозяйства, учитывающего, что лес - это сложная экосистема. Лес, будучи частью окружающей человека природной среды, не может играть роль обменного буфера, обеспечивающего на длительную перспективу, почти бесконечно, поток энергии и ресурсов в экономические системы, как это предполагали теоретики рыночного капитализма.
К моменту проведения Конференции ООН в Йоханнесбурге в 2002 г., на которой подводился десятилетний итог развития с новым миропониманием роли окружающей природной среды, в частности лесов, в жизни людей, сложилось общее понимание неизбежности перехода от пользования лесом на конкретной территории к экосистемному управлению лесом [117]. Но при формулировании решения ООН на первое место были поставлены вопросы интенсификации пользования лесом и увеличения размеров извлечения древесных и недревесных ресурсов из лесных экосистем, в частности, за счет совершенствования системы рубок. В рассмотрение была вовлечены также интенсификация переработки древесины, развитие соответствующих экономических структур, полное использование древесных отходов, повторное использование лесоматериалов, прежде всего бумаги и т.д. Тем самым, казалось, намечался подход, при котором, по мнению международных чиновников системы ООН, можно не только приступить к решению проблемы бедности, обеспечить рост занятости населения в сельской местности, но и значительно снизить ущерб для лесных экосистем и сохранить биологическое разнообразие лесов.
Но при этом сама система взглядов на лес, построенная на идее пользования, не подвергалась сомнению. Человек продолжал смотреть на лес с позиции высшего существа, имеющего бесспорное право вторгаться в лесные экосистемы со своими потребностями, нередко превышающими его жизненно необходимый уровень. В результате в каждой стране, где по географическим причинам есть леса, государство было вынуждено искать вместе с населением баланс между необходимостью сохранения леса, из-за жизненной важности его экологических и социальных функций, и необходимостью извлечения из леса ресурсов, товаров и услуг, из-за не менее важных экономических функций леса.
Население может и не разбираться в сущности этой проблемы, но без помощи населения она не может быть решена только усилиями государственной власти и при участии ученых и специалистов лесного хозяйства и лесной промышленности.
Столкновение противоречивых интересов различных групп населения с общегосударственными интересами практически во всех странах мира уже привело к пониманию на глобальном уровне того, что лес есть, прежде всего, сложно устроенная экологическая система, а не средство производство древесины. Практические шаги реализации такого понимания лесов в современном мире неизбежно приводит к необходимости перехода от простого пользования лесом на конкретной территории к ответственному управлению лесом в рамках сложившихся экосистем.
В России это затрагивает всю систему экономических взаимоотношений общества с лесом: от периодического извлечения части древесных и недревесных ресурсов из лесных экосистем, вплоть до их переработки и развития соответствующих экономических структур, обеспечивающих занятость населения и совокупный лесной доход. При этом вся экономическая деятельность, связанная с лесом, не должна, по определению устойчивого развития, наносить ущерб лесным экосистемам и их биологическому разнообразию.
В мировой экономике наблюдаются фундаментальные изменения позиций лесопотребляющих и лесопроизводящих стран. Страны вынуждены учитывать в своем развитии глобальные процессы: неуклонный рост численности населения планеты, истребление лесов, климатические изменения, процесс утраты биологического разнообразия, несправедливость глобализации мировой торговли, тягу народов к первичным ценностям.
Таким образом, в мире развивается новое понимание леса в жизни человечества. Лес перестал рассматриваться народами и правительствами в качестве только источника ресурсов, товаров и услуг. Лес приобретает социально-культурную ценность, к которой не применима идея пользования.
Главенство социальной и экологической значимости леса и особенно его глобальной значимости для регулирования климата и сохранения биологического разнообразия планеты должно быть включено в лесную политику. Только научившись ответственному экосистемному управлению лесом, человечество обретет гарантии устойчивого развития.
Глава 2
ЛЕС И НАУКА
2.1. Русские основоположники
Зарождение научного познания о лесе в России относят ко второй половине XVIII в. в связи с успехами естественных наук, особенно географии, и накоплением производственного опыта. Оно связано с именами нового поколения, востребованного реформами Петра Великого - М.В. Ломоносова, А.Т. Болотова, Ф.Г. Фокеля, С.П. Крашенинникова, А.А. Нартова, В.Н. Татищева, П.И. Рычкова. Эти имена известны нам как имена основоположников лесной науки и лесного хозяйства России.
Все первые имена ученых и публикации в области лесных наук связаны с экспедициями по изучению России и ее лесов. Они обладали общей чертой - имели описательно-учебный характер, потому что по этим работам и познавали, и учились одновременно. В ряду авторов этих работ вперемешку стоят имена русских и иностранных исследователей: географов, лесоводов, зоологов, работавших в России в XVIII-XIX вв. и вошедших в историю отечественной лесной науки с общим именем - основоположников.
И.С. Мелехов [31] убежденно говорил, что, независимо от более старого опыта европейской лесной науки, существует и собственно российский научный подход к лесу. В числе первых книг на русском языке по лесному хозяйству И.С. Мелеховым названа книга И.Т. Посошкова «О скудности и богатстве». Она существовала в рукописном виде с 1724 г. и впервые напечатан типографским способом только в 1842 г. Списки (рукописные копии) книги были широко распространены в России XVIII в. Известно, что один из списков этой книги был снят по распоряжению М.В. Ломоносова для библиотеки Петербургской Академии наук [30].
Издание книги И.Т. Посошкова через 118 лет после ее написания вывело имя автора из временного ряда передачи знаний от учителей к ученикам. Тем более, что имя Ивана Тихоновича Посошкова было известно более как имя первого русского экономиста. Его биография помещена в знаменитом энциклопедическом словаре Брокгауза и Ефрона [85]. B ней мало биографических сведений, которые уже в 1898 г. считались скудными. Она основана больше на его работах, которые были опубликованы через сто и более лет после того, как в рукописном виде ходили среди образованных людей России.
И.Т. Посошков родился в подмосковном селе Покровском в крестьянской семье. Точная дата его рождения не известна. Считается, что это событие произошло около 1670 г. Такое определение даты его рождения связано с доносом Петру Великому от некоего Аврамия, названного строителем Андреевского монастыря [85]. Аврамий подал Петру Великому «тетради о причинах недовольства в народе». По этому делу к ответу были привлечены, в числе прочих «друзей и хлебоядцев давних», крестьяне «Ивашка да Ромашка Посошковы». Это первое упоминание имени И.Т. Посошкова в документах русской истории. Тяжелая царева рука почему-то миновала Ивашку Посошкова, и он остался жить, для того чтобы войти в нашу историю автором домостроя XVII в. - «Завещание отеческое», а также аналитического исследования причин возникновения церковного раскола - «Зерцало суемудрия раскольнича» и, конечно, «Книги о скудности и богатстве. Сие есть изъявление от чего приключается скудность, и от чего гобзовитое богатство умножается». Согласно «Полному церковно-славянскому словарю протоиерея Григория Дьяченко», слово «гобзоватый» по церковнославянски обозначает изобильный [85].
Каким-то чудом выпутавшись из доноса Аврамия, И.Т. Посошков уехал из своего села и занялся предпринимательством. Зарождалась отечественная промышленность, и такие люди были нарасхват. По сведениям биографов И.Т. Посошкова, он не достиг видного места среди сотрудников Петра. Но, пытаясь попробовать свой ум во всем, он много работал, даже занимался военными изобретениями, порой занимал официальное положение (у водочных дел) и успел стать сравнительно состоятельным человеком. Все, о чем размышлял, он записывал, и его работы пользовались популярностью.
Известность свою он получил как экономист, который как сейчас ясно, во многом опережал свое время в понимании причин и условий эффективной экономической политики государства. Но главная его «Книга о скудности и богатстве» не имеет узко экономического характера. Эта целая программа переустройства русского государства, включающая и такие мероприятия, которые не получили осуществления и до настоящего времени.
И.Т. Посошков писал и о том, что мы называем сейчас «природно-ресурсной рентой». По его мнению, только государство в состоянии установить «естественную, справедливую цену». Но его рекомендации были весьма в духе того времени по своей простоте: «...буде кто взял цену на противонастоящия излишнюю, взять штрафу, да высечь батоги или плетьми, чтобы впредь такого не делал».
Главный источник благосостояния государства и народа он видел в земле, хотя и придавал большое значение обилию денег. Как считал И.Т. Посошков, разумная государственная экономическая политика не может быть направлена только на достижение одних фискальных целей. Процветание государства возможно только путем развития промышленности. Поэтому забота правительства должна быть направлена, по мнению И.Т. Посошкова, на развитие национальных производительных сил.
Характерно замечание И.Т. Посошкова о том, что «в России много нетронутых естественных богатств: когда у нас разовьется самостоятельное производство предметов насущной необходимости, иностранцы будут к нам ласковее, прежнюю свою гордость отложат и за нами станут гоняться». Предложенные И.Т. Посошковым способы поощрения отечественной промышленности были просты и эффективны:
- тарифное регулирование;
- организация складочных торговых мест;
- развитие цехового строя;
- привлечение иностранных мастеров для обучения русских;
- развитие в народе грамотности;
- проведение межевания земель и отказ от разделов земли.
Он также предлагал отменить подушный налог («Во исчислении душевном не чаю проку быти, понеже душа вещь неосязаемая и умом не постижимая, и цены не имущая; надлежит ценить вещи грунтованныя и притом так казну собирать, чтобы и царства не разорять»), упорядочить налоговую систему, отменив множественность налогов («Многие вымышленники, хотя сборы пополнить, вымыслили поземельные, подушные, хомутейныя, банныя, прикольныя, с судов водяных, посаженныя, мостовыя, пчельныя, кожныя, покосовшинная и с подводчиков десятый ...»), так как эти сборы казны не наполняют, а только людям большие трудности создают. Он предложил установить единый «государственный правдивый сбор, иже с Христова воплощения установленный, т.е. десятинный», да и с товара установить единую пошлину, «ибо и с вола едина кожа сдирается».
И.Т. Посошков скорбел об истреблении лесов и о плохом возделывании земли. Он обосновывал необходимость урегулирования отношений помещиков к крестьянам, потому что «крестьянам помещики не вековые владельцы, того ради не весьма их берегут, а прямой их владелец Всероссийский Самодержец».
Многое из того, о чем писал в свое время И.Т. Посошков, касалось самых злободневных вопросов и так или иначе обсуждалось в кругу сподвижников Петра Великого. Но, по-видимому, сила и прямота его высказываний были иначе восприняты после смерти Петра. Из различных источников известно, что И.Т. Посошков умер в начале царствования Екатерины I, в камере Петропавловской крепости С.-Петербурга 1 февраля 1726 г. В архивах не сохранилось записей о причинах его ареста и смерти. Можно только предположить, что его гибель могла быть вызвана невосприятием новым царствованием его идей, изложенных в рукописной книге «О скудности и богатстве», ставшей известной с 1724 г. Сочинение, составляющее главное основание его славы, могло стать причиной его заточения и погибели [85].
Впервые сочинения И.Т. Посошкова были изданы типографским способом более чем через столетие после их написания. Заслуга в этом принадлежит издателю Н. Погодину. Первый том работ И.Т. Посошкова вышел в Москве в 1842 г., а второй - в 1863 г. В 1893 г. издателем Е. Прилежаевым было издано в С.-Петербурге «Завещание отеческое» И.Т. Посошкова. Личности и трудам И.Т. Посошкова посвящены обширные очерки: Брикнера «Иван Посошков» (СПб., 1876); Алексея Царевского «Посошков и его сочинения» (М., 1883); Н. Павлова-Сильванского «Проекты реформ в записках современников Петра Великого» (СПб., 1897).
По сравнению с трудами И.Т. Посошкова сочинениям следующего поколения первых русских ученых, обративших свое внимание на леса и лесное хозяйство, повезло больше [85]. В основном они были опубликованы в «Трудах Вольного Экономического общества к поощрению в России земледелия и домостроительства», учрежденного в 1765 г. в С.-Петербурге, и в трудах Петербургской академии наук». Среди множества имен особого внимания заслуживают три: А.А. Нартов, П.И. Рычков, А.Т. Болотов.
Андрей Андреевич Нартов родился и умер в С.-Петербурге (25 ноября 1737 г. - 2 апреля 1813 г.). Его отец, Андрей Константинович Нартов (1694-1756), известен в русской истории тем, что еще в 18-летнем возрасте, будучи учеником первой русской технической школы - Школы математических и навигационных наук, созданной Петром Великим в 1699 г. в Москве (располагалась в Сухаревой башне), был вытребован Петром Великим в С.-Петербург за проявленные способности учиться и работать. Там А.К. Нартов трудился в токарной мастерской под руководством мастера Юрия Курносова, а в 1718 г. был направлен по указанию Петра Великого на учебу за границу (Лондон, Париж, Берлин). По возвращении в Россию был назначен главным токарем при Петербургской академии наук. Его сын - А.А. Нартов - был выпущен в 1755 г. из кадетского (шляхетского) корпуса в чине поручика армии по специальности «артиллерия». К 26 годам он дослужился до полковника (1763). По сведениям его биографа А. И. Демидова, опубликовавшего в 1950 г. биографию А.А. Нартова в журнале Лесное хозяйство, уже в 29 лет (1766) А.А. Нартов он был назначен членом Горнорудного управления (Берг-Коллегии), коей стал президентом в 1796 г.
А.А. Нартов - один из соучредителей Вольного экономического общества в 1765 г. В 1765-1778 и в 1787-1797 гг. он был секретарем общества, а с 1797 г. - президентом. С 1796 г. А.А. Нартов - почетный член Российской академии наук, а с 1801 г. - ее президент [30].
Из шести фундаментальных работ, опубликованных А.А. Нартовым в трудах Вольного экономического общества по различным вопросам лесного хозяйства (О здешних деревьях и кустах, которые годны в садах к аллеям и шпалерникам; О красильных деревьях, кустарниках и травах; О газе, добываемом при жжении дров; Об удобрении земли жженой известью; О климате; О посеве леса), наибольшую известность получила работа о посеве леса, вышедшая в трудах общества за 1765 г. Автору тогда было 28 лет.
Это подлинно научная работа, потому что содержит анализ взаимосвязи качества леса с условиями произрастания, в которых выделяются такие составляющие, как рельеф, почва, увлажнение и видовые характеристики деревьев. Причем, как отметил А.И. Демидов в его биографии, пытливый ум А.А. Нартова вовлек в анализ и тонкие вопросы взаимоотношений пионерных видов деревьев, которые лишь спустя 34 года в работе Чарльза Дарвина «О происхождении видов» обрели свою терминологию - «борьба за существование».
Другое имя, почти полностью забытое сегодня, - Петр Иванович Рычков. Он был первым исследователем юго-восточных губерний европейской части России. В словаре Брокгауза и Ефрона он назван писателем. Его «Записки о Пугачевском бунте» были напечатаны в «Истории Пугачевского бунта» А.С. Пушкина.
Истории известны годы его жизни и смерти (1712-1777), но не известно место рождения - где-то в оренбургских степях. Неизвестный биограф в энциклопедическом словаре Брокгауза и Ефрона (1898) сообщает, что, приехав в Москву по торговым делам своего отца, П.И. Рычков выучился иностранным языкам и бухгалтерии. Это дало ему возможность получить место управляющего казенными ямбургскими и жабинскими стеклянными заводами, а впоследствии даже заведовать Оренбургской губернской канцелярией.
При первых начальниках Оренбургского края он, по его собственному выражению, «был употребляем к самонужнейшим военным делам». Для продвижения, например, проекта о торговле России с Индией, он был направлен в С.-Петербург. В конце жизни П.И. Рычков был «главным правителем оренбургских соляных дел», а при графе Панине управлял «заграничными делами и инородцами в крае».
Первыми его литературными трудами были составленные «для правительственных целей»: «Описание города Оренбурга» (1744) и «Краткое известие о татарах...» (1745), но только первая работа была издана академией наук, вторая осталась в рукописи [30].
В соответствии с распространенным в XVIII в. жанром писем, П.И. Рычков опубликовал 1755-1763 гг. в «Ежемесячных Сочинениях», издаваемых академиком Г.Ф. Миллером, несколько интереснейших исследований: «Письма о коммерции» (1755 и 1757), «История о оренбургской комиссии» (1758), «Письма к издателю о титуле Белаго Царя» (1763). В сборниках «Сочинения и переводы, к пользе и увеселению служащих» были напечатаны две наиболее важные работы П.И. Рычкова: «Письма о земледельстве в Казанской и Оренбургской губерниях» и «История Оренбургская». В переписке П.И. Рычкова с академиком Г.Ф. Миллером содержится множество уникальных исторических, топографических, естественно-исторических и других сведений об Оренбургском крае. Описание истории Оренбургского края (1759) было переиздано Оренбургским статистическим комитетом в 1896 г. Хотя это описание представляет собой, по преимуществу, обзор административных распоряжений, но оно сохраняет свою ценность для истории края и до сих пор, так как содержит множество важных документов, из которых иные не попали в Полное собрание законов [85].
Книга «Топография Оренбургская» считается важнейшим трудом П.И. Рычкова. Первым рукопись книги получил в феврале 1755 г. М.В. Ломоносов. Официально рукопись поступила в Академию 7 июля 1755 г. вместе с подготовленными под наставлением П.И. Рычкова прапорщиком геодезии И. Красильниковым и геодезистом Веселковым картами Оренбургской губернии. Рукопись книги была рекомендована к печати решением конференции Академии от 31 июля 1755 г. и опубликована в 1762 г. [30]. П.С. Паллас, посчитав эту монографию трудом, обладающим всеобщей полезностью, перевел ее в 1770 г. на немецкий язык. В 1771 г. она была опубликована в известном журнале Бюшинга «Magazin» (V и VI ч.). В эти же годы П.И. Рычков опубликовал в столице «Опыт казанской истории древних и средних времен» (СПб., 1767) и «Введение к астраханской топографии» (СПб., 1774).
В 1759 г. (приказом Канцелярии Академии наук от 29 января 1759 г.) П.И. Рычков был кооптирован в члены-корреспонденты Петербургской академии наук; он стал первым членом-корреспондентом Академии наук [30].
В 1770 г., на основании рапорта № 21 от 3 апреля, присланного П.С. Палласом из Уфы, П.И. Рычков был взят на службу в Академию наук и отправлен в экспедицию для изучения степных гор между Самарой и Яиком [30].
Будучи также членом Вольного экономического общества, П.И. Рычков поместил в его «Трудах» ряд статей по различным вопросам лесного хозяйства. В статье «О сбережении и размножении лесов», опубликованной в «Трудах Вольного Экономического общества к поощрению в России земледелия и домостроительства за 1767 г.» (выпуск 6, с. 84-112), он обращал внимание читателей на лесоистребление, указывая, что «ныне уже есть такие места, где два и три дни за дровами ездят...» (речь шла о Казанской и Оренбургской губерниях).
Согласно документам той эпохи, в 1772 г. П.И. Рычков занялся разведением шелкопряда для получения отечественного шелка. Это было последнее дело, которое он организовал в России, и умер в 1777 г. в возрасте 65 лет [85].
Не меньший интерес, чем научные публикации П.И. Рычкова для познания истории трансформации лесного покрова юго-востока России, представляют его автобиографические «Записки», хотя в них приведены исключительно семейные события, многие из которых были трагичными. Например, старший сын Рычкова, Андрей, был полковником и комендантом Симбирска. Защищая Симбирск от пугачевцев, он погиб в возрасте 34 лет (1740-1774). Отец пережил его всего на три года.
Второй сын Рычкова, Николай, пережил брата на 10 лет, а отца - на 7 лет и умер в возрасте 42 лет (1746-1784). Будучи адъюнктом Российской академии наук, он вошел в историю России со своими собственными «Записками». Их основу составили его дневники, которые он вел во время участия в экспедициях П.С. Далласа. В частности, он объездил в 1769-1770 гг. большую часть Казанской, Оренбургской, Уфимской, Вятской и Пермской губерний и составил их описания [85]. Записки младшего Рычкова - Николая были опубликованы в 1770-1772 гг. Российской академией наук под заглавием: «Журнал или дневные записки путешествия капитана Рычкова по разным провинциям Российского государства». В 1772 г. Академия наук издала и другой труд Н.П. Рычкова: «Дневные записки путешествия в Киргиз-Кайсацкую степь в 1771 г.» [30].
Особое место в истории лесной науки России занимает Андрей Тимофеевич Болотов, имя которого было незаслуженно забыто соотечественниками и коллегами-учеными всего через несколько лет после его смерти [2]. Он был талантлив, образован, трудолюбив и, хотя и мог, но отказался от блестящей придворной карьеры, предпочтя ей тихую жизнь в деревне и занятиям по душе.
Всю жизнь А.Т. Болотов вел дневники и делал разнообразные заметки о случившемся. Свои дневники и заметки он систематизировал и оформил в замечательный памятник русской литературной и исторической мысли XVIII в. «Жизнь и приключения Андрея Болотова, описанные им для своих потомков». Его записки своей искренностью и энциклопедическим описанием эпохи поставили имя А.Т. Болотова в один ряд с лучшими литературными памятниками своего времени. Впервые они были частично опубликованы в «Сыне Отечества» в 1839 г., а позднее обратили внимание широкой публики на себя после издания 4-томным приложением к журналу «Русская старина» в 1870-1873 гг. [2]. Эта публикация была подготовлена известным историком XIX в. М. Семевским. Он довел записки А.Т. Болотова только до 1796 г., т.е. до времени окончания пребывания того в должности управляющего Богородицкими имениями графа Бобринского, внебрачного сына Екатерины II. Но известно, что А.Т. Болотов вел свои записки и позднее. К сожалению, в собранном виде, как это сделал М. Семевский, они до сих пор не опубликованы [2]. Мы можем только рекомендовать читателям прочитать эти записки, благо они переиздавались несколько раз в последние годы. Благодаря этому наша задача была сильно облегчена. Мы воспользовались для краткого жизнеописания А.Т. Болотова изданием «Записки Андрея Тимофеевича Болотова в 2-х томах («Жизнь и приключения Андрея Болотова, описанные самим им для своих потомков)», вышедшем в Приокском книжном издательстве в 1988 г.: том 1 (1737-1774) - 525 с. и том 2 (1775-1796) - 527 с.
Родился А.Т. Болотов 7 октября 1738 г. в родовом имении Дворяниново Тульской губернии и там же умер 5 октября 1833 г., пережив за свои 95 лет восемь царствований - от Анны Иоанновны до Николая I. Его долгая жизнь в молодости была наполнена приключениями, а в зрелости и старости - разнообразными трудами. С рождения до 1762 г. (24 года) жизнь А.Т. Болотова была связана с армией. Будучи потомственным военным, А.Т. Болотов с рождения был занесен в полковые списки и получил отсрочку в действительной службе до повзросления. Отец его умер в 1750 г. на службе в чине полковника Архангелогородского полка, а Андрей числился сержантом в том же полку. Его мать, Мавра Степановна Болотова, урожденная Бакеева, всего на два года пережила мужа и умерла в 1752 г. После смерти отца отсрочка от военной службы по малолетству действовала недолго.
Его становление в качестве русского офицера, в лучшем понимании этого слова, пришлось на годы Семилетней войны (1756-1763). Пройдя путь от подпоручика, квартирмейстера до ротного командира, сполна познав тяжкий ратный труд русского солдата, он был переведен в канцелярию сборов податей и налогов только что завоеванной Пруссии, присоединенной к России в качестве новой губернии. Губернатором был назначен Николай Андреевич Корф. Его канцелярия, куда определили А.Т. Болотова, располагалась в Кенигсберге. Выбор пал на А.Т. Болотова, благодаря его весьма совершенному немецкому языку.
Но А.Т. Болотов недолго работал в канцелярии генерал-губернатора. Барон Корф получил повышение в столице и уехал туда в 1761 г. На место генерал-губернатора в Кенигсберг прибыл генерал Василий Иванович Суворов, отец знаменитого полководца. Но не это повлияло на судьбу А.Т. Болотова. На российский престол взошел Карл Петер Ульрих - Петр III, сын герцога голштейн-готторопского Карла Фридриха и дочери Петра I Анны Петровны. Он немедленно заключил мир с Пруссией, чем свел на нет результаты побед русских войск в Семилетней войне. Последовало «перековеркиванье всех дел и прежних распорядков» на прусский манер. Немецкая партия голштинцев усилилась, стала господствующей при дворе. Возвысился в Петербурге и бывший губернатор Пруссии Корф, ставший генерал-полицмейстером столицы. Он, нуждаясь в честных и исполнительных офицерах, «истребовал» к себе по приказу военной коллегии А.Т. Болотова, произведя его в капитанский чин и определив во флигель-адъютанты к генерал-аншефу.
Это было начало блестящей карьеры, но в своих записках 1 А.Т. Болотов написал, что был он «в недоумении и замешательстве мыслей», потому что решил воспользоваться только что вышедшим указом о вольности дворянской и выйти в отставку, «предавшись хозяйству, книгам и опытам». Ему удалось это только в середине 1762 г., когда он покинул С.-Петербург и уехал в свое имение Дворяниново. Собственно, с этого момента началась биография первого в России лесовода, ботаника и помолога, селекционера, экономиста и последнего энциклопедиста блестящей эпохи.
А.Т. Болотов стал активным корреспондентом, а затем и деятельным членом Вольного экономического общества. Он начал с описания Каширского уезда, дав характеристику местным почвам (Описание свойств и доброты земель каширского и прочих до сего касающихся обстоятельств. С ответом на предложенные вопросы), опубликованное в «Трудах Вольного экономического общества к поощрению в России земледелия и домостроительства за 1766 г.» (вып. 2). Публиковал статьи о полезности разведения садов, об эффективности землепользовании и о севообороте, о ведении лесного хозяйства, рубке леса, удобрениях, разделении полей.
Его исследование «О рублении, поправлении и заведении лесов», опубликованное в 1766-1767 гг. в двух выпусках «Трудов Вольного экономического общества к поощрению в России земледелия и домостроительства» (вып. 4, 1766; вып. 5, 1767) является первой полностью оригинальной русской работой по лесоводству [85]. Его 200-страничный «Наказ управителю» явился откровением для многих членов Общества, и он получил первую свою небоевую награду - золотую медаль «За труды воздаяния» [2].
Всего за период с 1766 по 1779 гг. (включая три года, когда труды не издавались) А.Т. Болотов опубликовал результаты 18 исследований и получил две медали. Президент Вольного экономического общества А.А. Нартов сразу отметил Болотова и завязал с ним переписку, побуждая писать и присылать статьи, образцы пород и «всякие редкости» [2].
Первая научная работа опубликована А.Т. Болотовым в 1766 г., последняя - в 1830 г., когда автору было 92 года. Он автор фундаментального семитомного труда «Изображение разных пород яблок и груш, родящихся в дворяниновских, а отчасти и в других садах», который он передал Российскому обществу любителей садоводства.
Кроме научных работ, перу А.Т. Болотова принадлежит множество философских, нравоучительных, исторических, драматических и стихотворных работ, а также переводов, которые выходили из-под его пера с молодости до глубокой стрости. Например, его «Детская философия, или Нравоучительные разговоры между одною госпожою и ее детьми, сочиненные для поспешествования истинной пользе молодых людей», вышедшая двумя частями в 1776-1779 гг., представляет свод правил и примеров поведения, которому должны следовать порядочные люди во все времена. Работая в Богородицке, в 1781 г. он издал драму в трех действиях «Несчастные сироты». В 1784 г. издал «Путеводитель к истинному человеческому счастью, или Опыт нравоучительных и отчасти философических рассуждений о благополучии человеческой жизни и о средствах к приобретению оного». В 1803 г. Петербургская академия наук издала его заметки о возможности использования электричества в медицинских целях [9].
В 1774 г. А.Т. Болотов был назначен управляющим имениями императорского двора в Киясовке. Затем А.Т. Болотов был назначен и управляющим имениями императорского двора в Богородицке (1776). За 21 год работы управляющим имениями императорского двора он проявил себя во всех отраслях знаний, ремесел и творчества (селекция, садоводство, ботаника, медицина, живопись, архитектура, земледелие, журналистика и т.д.). Благодаря трудам А.Т. Болотва в Богородицком уезде был создан самый замечательный после Петергофа садово-парковый комплекс. Рукотворные гроты, пещеры, каскады и фонтаны превращали некогда дикий уголок России в сказочный край, о котором шла повсюду слава. Болотов проявил себя и как замечательный архитектор, спланировав и доныне существующую структуру Богородицка.
В 1778 г. совместно с университетским книгопродавцем Ридигером А.Т. Болотов учредил в Москве журнал «Сельский житель», первый номер которого появился 7 апреля 1779 г. Это было первое экономическое периодическое издание в России. Следующим журналом, учрежденным А.Т. Болотовым совместно с выдающимся русским просветителем и издателем Николаем Ивановичем Новиковым, стал журнал «Экономический магазин». Именно это издание сделало А.Т. Болотова «на век в отечестве... известным и именитейшим экономическим писателем» [85]. Диапазон журнала действительно был широк, и об этом можно судить из полного его названия: «Экономический магазин, или Собрание всяких экономических известий, опытов, открытий, примечаний, наставлений, записок и советов, относящихся до земледелия, скотоводства, до садов и огородов, до лугов, лесов, прудов, разных продуктов, до деревенских строений, домашних лекарств, врачебных трав и до других всяких нужных и не бесполезных городским и деревенским жителям вещей. В пользу Российских домостроителей и других любопытных людей образом журнала издаваемой» (1780-1789).
После А.Т. Болотова осталось 350 томов рукописей, написанных аккуратным и четким почерком. Мы убеждены, что существует историческая целесообразность если и не переиздать часть его научных трудов по лесоводству, то обязательно включить их в будущую историческую хрестоматию русского лесоводства. В качестве иллюстрации приведем несколько примеров:
- «...хорошей экономии над лесом почти нигде не видно, но по большей части оставляется он одному течению натуры, и без всякого почти призрения...»;
- «...главнейшею причиною недостатку в лесе и дровах почесть можно нерачение многих сельских, никаких лесов неимеющих жителей, о заведении оных вновь и о снабдении себя как дровами, так и строельным лесом... И те, которые собственные леса имеют, ...рубят дрова и лес тогда, когда им понадобится, там, где им взглянется, и столько, сколько им надобно, а о том нимало не пекутся, может ли сим образом вырубаемой, или паче сказать, опустошаемой лес их долгое время довольствовать...»;
- «...дела, которые до лесов вообще принадлежали и всягодно отправляемы должны быть, так связаны между собою, что представляют, так сказать, цепь из многих членов составленную, которую никогда перерывать не должно. В противном случае, буде в один год или в чем-нибудь упущение сделается, то во всем беспорядок произойдет, который после исправлять трудно, или совсем невозможно будет...»;
- «...лес надобно разделить на многие равные части, и из них, вырубая каждый год по одной, необходимо того наблюдения, чтоб по срублении последней, первая бы уже опять к вырубанию поспела...»;
- «...рубить надо в такое время, когда в деревьях сока нет или он не действует...»;
- «...садить деревья по плотинам, ниже плотин, кругом прудов, ручьев, рек, по рвам, около выгонов, улиц, кругом заборов, огородов.. На плотинах способнее сажать клен, ясень, ильм и ольху, на буграх клен и березу, около рек и других вод ясень, ольху, в сырых местах ольху и иву...»;
- «...кленовое дерево крепко, в деле чисто, бело, струисто и почти лучшее из российских, притом растет оно скоро, семян приносит ежегодно множество, к тому же они видны и для обирания способны..., коренья простирает не далече и потому не заглушает других деревьев»;
- «...ольха для строения в воде самое лучшее дерево, ибо почернев, становится самою твердою..., заводить ее можно в таких местностях, на которых другой род деревьев рость не может, а именно: в низких, болотистых и всегда сырых местах, которые через то скорейшим еще образом осушены и в хорошую землю превращены быть могут»;
- «...любое дерево может расти на всякой земле..., но любая порода всегда растет лучше, здоровее, скорее и больше, если земля согласна с натурою его будет, следовательно, не малая для лесов выгода, если места под них сличные с натурою определяемы будут»;
- «...заведение лесов от посева семян по справедливости лучший, надежнейший и скорейший способ есть. Примечено, что всякое от семячка произшедшее дерево растет лучше и здоровее, нежели вынутое из леса, оторванное от пня и посаженное»;
- «...за лучшее признаю я леса заводить на всех местах саждением готовых уже деревцов, приуготовляя оные к тому посредством посева совсем в особливом месте, через что не только б оные неспособности и затруднения отвращены быть могли, но и та польза произошла б, что пашенная земля все то время под хлеб употребляема быть может, пока оные посеянные деревья к посаждению на оной надлежащего совершенства не достигнут»;
- «...сколько прибавилось бы еще леса, если бы, по предложению моему, все порожние внутри и около усадеб и деревень места и широкие окружные межи по полям под деревья употребить... Во многих местах есть такие луга, которые никогда хорошей и здоровой травы не родят, но растет на них мох или от всегдашней мокроты кислая и негодная трава. Для чего ж их не засадить лесом, а в награждение ущерба в сенокосе вместо того оставшие луга по примеру иностранных земель удобрить и в такое состояние привести стараться, чтоб они родили сена больше и лучше...»;
- «...без трудов нам не только леса в хорошем состоянии иметь, или вновь завесть, но ничего хорошего сделать не можно...».
Имена основоположников русской лесной науки должны жить, пока есть русский лес. Деятельность первых русских ученых-лесоводов пришлась на период бурного национального развития России [4, 72]. Возникла потребность подготовки кадров специалистов лесного хозяйства. Были созданы лесные школы, затем и Лесной институт. Дальнейшее становление лесной науки в России связано с деятельностью Лесного института и научных школ лесной науки в учебных заведениях России.
2.2. Иноземные ученые и практики
Активное проникновение европейской культуры в Россию и научных знаний пришлось на расцвет Европейского Возрождения. Оно резко усилилось после падение Константинополя под напором турок-османов в 1453 г. Тогда тысячи жителей Византии и, в первую очередь, художники, писатели, историки, ученые, философы, строители, торговцы и военные, составлявшие культурную элиту восточно-европейской цивилизации той эпохи, эмигрировали в сопредельные страны. Самый значительный поток эмигрантов ушел в Венецию, Геную, Флоренцию и Рим, менее значительный - в Москву.
Счет иноземным ученым и специалистам в России начинают греческие (византийские), а также итальянские (венецианские, римские, миланские, болонские) инженеры, архитекторы, иконописцы-художники и философы, а также иноземные жены русских князей.
Приток иностранных специалистов в Россию резко возрос в период правления Петра Великого (1672-1725). В его время в Россию приглашали специалистов из разных европейских стран, но главным образом из Германии, Голландии и Франции. Основным предназначением приглашенных специалистов была работа в многочисленных научных экспедициях по исследованию малоосвоенных территорий России, особенно азиатской ее части.
Ученых за рубежом отбирали для России посланники, аккредитованные в столицах европейских стран. Многие из приглашенных ученых оставались в России навсегда Оплата труда приглашенных специалистов была высока и нередко превышала европейский уровень, поскольку кроме денежного довольствия специалисты обеспечивались за казенный счет и зимней одеждой, жильем и дровами, Приглашенные ученые внесли неоценимый вклад в изучение территории Государства Российского и в развитие лесного хозяйства и лесных наук России [69]. С их именами связаны первые книги и учебники на русском языке о деревьях, лесах, насекомых и первые крупномасштабные экспедиционные обследования лесов России.
Одним из первых в Россию был приглашен лично Петром Великим в 1716 г. Даниэль Готтлиб Мессершмидт (1685-1735), уроженец г. Данцига, географ и натуралист. Ему была поставлена задача возглавить экспедицию по изучению верхнего и среднего течения Енисея и район г. Иркутска. Эта экспедиция продлилась с 1717 по 1727 г. [69]. Сегодня Мессершмидт считается основоположником организации научных лесных экспедиций для исследования неосвоенных территорий России.
В указе императрицы Анны Иоанновны (1693-1740) от 1730 г. упоминаются вызванные в Россию из Германии для надзора за подчищенными лесами и засеянными пространствами форстмейстеры [72, с. 5]. Вызванных форстмейстеров звали Фердинанд Габриэль Фокель, Мельхиор Зельгер и Иоганн Валентайн. С самого начала в деловой переписке они назывались «лесными знателями». Перед ними была поставлена задача организовать правильное лесопользование в государственных корабельных лесах и научить этому русских специалистов. За каждого выученного ученика полагалась плата 50 рублей.
С именем лесного знателя и вошел в историю русской лесной науки Ф.Г. Фокель, первый всероссийский форстмейстер. Он умер в России 21 марта 1753 г. В наследие осталась бесценная Линдуловская роща и один из первых специальных научных трудов по лесоводству России. На одном из заседаний Петербургской академии наук (протокол № 2, с. 270), 4 мая 1752 г. по приказу Екатерины II обсуждалась рукопись лесничего Ф.Г. Фокеля на немецком языке, подытожившая его четвертьвековой опыт работы в России в качестве лесничего-наставника [30]. Русское название рукописи «Собрание лесной науки» дал, судя по комментариям Г.И. Редько [94, с. 26] сам автор - Ф.Г. Фокель. Рукопись была представлена в Академию от Адмиралтейств-Коллегий, в ведении которой находилась в то время форстмейстерская служба по корабельным лесам. Поскольку протоколы Академии наук велись тогда на латинском языке, то название рукописи дали по смыслу: «Лесоводство в России». По отзывам М.В. Ломоносова и С.П. Крашенинникова было решено, что этот труд может быть использован как учебник [30, с. 397]. Было решено перевести рукопись на русский язык и с сокращениями напечатать.
В результате в 1766 г. в С.-Петербурге был опубликован специальный научный труд по лесам России, созданный немцем Ф.Г. Фокелем. Работа вышла под длинным названием: «Описание естественного состояния растущих в северных Российских странах лесов с различными примечаниями и наставлениями как оныя разводить, сочиненное на немецком языке Форстмейстером Фокелем, а с оного переведенное на российский и по повелению Государственной Адмиралтейств-Коллегий напечатанное в С.-Петербурге при морском шляхетном кадетском Корпусе в 1766 г.».
В 1996 г. вышло второе издание книги Ф.Г. Фокеля под названием «Собрание лесной науки», подготовленное академиком Российской академии естественных наук Г.И. Редько [94]. Текст дополнен копиями фрагментов рукописи с изображением листьев, хвои и плодов основных российских деревьев.
Один из немногих сохранившихся экземпляров этой книги находится в университетской библиотеке немецкого города Геттинген. Непреходящую ценность трудов Ф.Г. Фокеля отмечали все классики отечественного лесоводства. Например, М.М. Орлов [44] отмечал: «Этой книги достаточно, ...чтобы увековечить в российской литературе по лесоводству имя ее автора».
Профессор химии из Берлина И. Г. Леман, прибыл в 1761 г. в С.Петербург на работу в Академию наук на место У.Х. Сальхова [30]. Уже в 1766 г. его статья «Мнение о лесах» была напечатана в русском переводе, сделанном по указанию А.А. Нартова, в трудах Вольного экономического общества. В этой статье И.Г. Леман, не будучи специалистом лесного хозяйства, а только опираясь на знание европейского опыта лесоводства, дал характеристику состояния лесного хозяйства России и высказал предложения по его улучшению. Его статья была опубликована в одном номере «Трудов Вольного экономического общества» за 1766 г. со статьей А.Т. Болотова «О рублении, направлении и заведении лесов».
Профессор И.Г. Леман зарекомендовал себя в России как «великий охотник до растений» [2]. Мнение о лесах И.Г. Лемана опиралось на германскую школу лесного хозяйства и пятилетнее знакомство с лесами России. Леман отмечал, что «иные берегут леса свои весьма вредительным образом, ...напротив того, многие леса с умыслом опустошают. Некоторые почитают оные за надежнейшее средство, чтобы вдруг разбогатеть. Другие от нужды признают свои леса за наилучший способ, чтоб помочь пришедшим своим в упадок доходам... Но и те, и другие погрешают, и прибыль, которую таким образом получают, есть токмо мнимая...».
«Надлежит стараться, - писал в этой статье И.Г. Леман, - чтобы пустые и под пашни и сенокосы негодные места засеять лесом и смотреть, какие деревья годны для каждого места: на болотных местах надобно сеять ольху, вяз, бук, ветлу, ель и иву, а на сухих местах сосну, дуб, осину и сибирское гороховое дерево (желтую акацию)». Леман считал, что качество бревен связано с временем их рубки, и потому рекомендовал «рубить лес в настоящую пору; т.е., в ноябре, декабре и январе». Чтобы деревья «не задохнулись» и лучше развивались в высоту и ширину, он полагал, что «надлежит деревьям давать довольно места», а для этого «вырубать деревья». Его не удовлетворял ассортимент пород, растущих в северных лесах. По мнению Лемана, «...не худо бы было сверх растущих здесь обыкновенно ельника, сосняка, березняка и дубняка разводить сибирский кедр и лиственницу, которые деревья весьма годны и особливо полезны на строение кораблей и на дело плотин, так и прочаго водяного строения...» Он поставил вопрос «о приискании турфа» для железоплавильных заводов в целях сбережения леса [2].
В 1768 г. императрицей Екатериной II был приглашен в С.-Петербург Петер Симон Паллас (1741-1811), натуралист из Берлина. Германия была его родиной, но он отдал всю жизнь верной службе во благо России. Он был одним из постоянных корреспондентов императрицы, через него она пыталась навести определенный порядок в устройстве лесов России.
Например, в письме к П.С. Палласу, опубликованному в «Отечественных записках за 1825 г.», Екатерина Великая предлагала [72, с. 13] разделить леса европейской России на три полосы: северную, среднюю и полуденную (южную), а все русские леса на три категории: высокоствольный лес, малорослый лес и кустарники. При этом высокоствольный лес подразделить на три статьи: черный твердый, белый мягкий и красный хвойный.
Возможно, что по поручению императрицы Паллас подготовил и опубликовал «План лесоустройства России» - труд, который считается первой попыткой географического районирования российских лесов. Эта работа была разослана во все губернии «для сведения» [72].
Современники считали, что П.С. Паллас был не только самым известным, но и самым удачливым исследователем громадных пространств России. В 1770 г. он изучал Урал, затем продвинулся к Енисею до Красноярска, в 1772 г. исследовал горы Даурии на границе с Китаем, в 1773 г. - Кавказ, а в 1774 г. возвратился назад. Он привез с собой великолепные коллекции, которые составили основу материалов, собранных в Академическом музее Санкт-Петербурга [69].
В 1786 г. вышла из печати первая часть самой главной работы П.С. Палласа «Описание растений Российского Государства», в которой «упомянуто обстоятельно о пользе как в домостроительстве, так в ремеслах и художествах и в лечебной науке, по колику оная известна, о сеянии и разведении деревьев... с показанием, елико можно, стран, в коих оне и на какой земле в наибольшем количестве родятся...». В этой монографии обстоятельно даны основные внешние признаки наших лесных пород, их биология и экология. Она была издана с прекрасными иллюстрациями, но ограниченным тиражом. Богатство материала и доступный язык делают ее весьма привлекательной даже сегодня [2].
В 1809 г. для первых лесных школ был издан учебник П. Дивова «Краткое руководство к сбережению и поправлению лесов в Российском государстве» [86]. В предисловии его автор указал, что основным источником написания учебника стала монография П.С. Палласа «Описание растений Российского Государства». Книга П. Дивова была компиляцией в ответ на потребность в учебной литературе по лесному хозяйству и пользовалась большим успехом. По комментарию П.Г. Бейлина [2], заслугой автора можно считать то, что он сообщал ряд сведений о древесных породах тем, кто не читал статей А.Т. Болотова, П.И. Рычкова и чрезвычайно интересную, но мало доступную работу П.С. Палласа. Основным недостатком этой компиляции было то, что автор даже не упомянул о работах А. Т. Болотова.
Егор Францевич Канкрин - граф, уроженец Германии, приехал в Россию после получения в Германии высшего юридического и экономического образования. Еще его отец поступил на службу к русским царям. В 1823 г. он был назначен министром финансов России [2]. Интересуясь эффективным управлением государственным имуществом, анализируя состояние финансов и ведя поиски источников увеличения доходов, Е.Ф. Канкрин обратил внимание на огромные площади лесов России, доходы от которых могли бы значительно пополнить государственную казну. Он вплотную занялся лесным хозяйством. В частности, придя к выводу, что для правильного ведения хозяйства в лесах России необходимы высокообразованные специалисты, познавшие и европейские лесные науки, он не только убедил Николая I, но и добился разрешения о ежегодном направлении за границу российских специалистов, хорошо окончивших Лесной институт, для усовершенствования в лесных науках. О командируемых он проявлял большую заботу, специально подготовил для них соответствующую инструкцию, в которой было предусмотрено все до мелочей, от сроков пребывания, до одежды, платы за проживания, учебу и покупку книг, не забыв даже затрат на мелочные расходы [2].
С 1816 по 1891 г. в Лесную академию г. Тарандт в Германии было зачислено 174 студента из России (из общего количества 690 иностранных студентов). А за тот же период в Лесной академии г. Эберсвальде прошли обучение 420 российских студентов [69]. Получив образование, эти специалисты внесли вклад в распространение у себя на родине основ лесного хозяйства и лесной науки, уже подтвердивших свою практическую ценность в Германии. В тарандской Лесной академии обучались также А.Е. Теплоухов, Г.Ф. Морозов и многие другие русские лесоводы.
В 1830 г. граф Е.Ф. Канкрин, будучи министром финансов России, подготовил и издал специальную «Инструкцию об управлении лесною частью на горных заводах хребта Уральского по правилам науки и доброго хозяйства». В ней подчеркивалось, что «...горные начальники всемерно должны стараться об устройстве и сбережении горных лесов, о разведении их, где нужно, вновь и об отыскании способов к уменьшении самой потребности в лесных припасах; за неисполнение же сего будут подвергаться строгой ответственности».
В конце 1832 г. по инициативе графа Канкрина было учреждено «Общество для поощрения лесного хозяйства» (подробнее см. раздел 2.3), со дня основания которого ведет отсчет Лесное общество России, в том числе и нынешнее Российское общество лесоводов.
Помимо безусловной заслуги графа Е.Ф. Канкрина в становлении русской лесной науки и в создании первого общества лесоводов России, он вошел в историю России как писатель, экономист, военный инженер, архитектор и как муж, запечатленный на рисунке Пушкина рядом со своей женой Екатериной Захаровной, урожденной Муравьевой, сестрой декабриста А.З. Муравьева [56].
Виктор фон Графф (1819-1867), или в принятом в России обращении по имени-отчеству - Виктор Егорович Графф, родился в семье штабс-капитана Георга фон Граффа в г. Овруч Волынской губернии. Оставшись сиротой в 14 лет, он поступил в Петербургский лесной и межевой институт (1834). В марте 1841 г. был выпущен в звании прапорщика корпуса лесничих и год занимался лесоустройством Лисинского учебного лесничества. Весною 1842 г. он был командирован в Казанскую губернию для проведения лесоустройства; осенью 1842 г. поступил в офицерские классы Лесного института, весной 1843 г. с успехом их окончил и был произведен в подпрапорщики корпуса лесничих. Графф получил поручение Министерства государственных имуществ выбрать место в степях Екаринославской губернии «для лесоразведения в широких размерах» [86].
За 23 года упорной работы (1843-1866) ему удалось создать искусственный лес на площади 157 га в ковыльной степи засушливого степного плоскогорья возле Великого Анадола - результат, который даже сегодня вызывает восхищение. В 1864 г. Виктор фон Графф был произведен в полковники корпуса лесничих. В 1865 г. он был избран преподавателем по кафедре лесоводства Петровской земледельческой и лесной академии, а в 1866 г. - назначен ординарным профессором. Но вскоре он умер в возрасте 48 лет (25 ноября 1867 г.) от болезни [86].
Теодор Карл Арнольд (1819-1902). В историю русской лесной науки вошел с русифицированными именем и фамилией - Федор Карлович Арнольд. Родом из Тарандта, ученик Фридриха Вильгельма фон Котта, является одним из основоположников лесоустройства в России. Прибыл в Россию на заработки, да так и ocтaлcяj как и многие другие иноземные ученые. За книгу «Введение в лесоустройство» (1845) российское правительство присудило ему государственную премию. Еще одну такую же премию он получил в 1854 г. за «Учебник лесной таксации». В 1855 г. ему предложили занять должность профессора лесной таксации в Санкт-Петербургском лесном институте. В 1876 г. Ф.К. Арнольд возглавил Петровскую земледельческую и лесную академию в Москве.
К важнейшим трудам Ф.К. Арнольда на русском языке относятся: «Лесоводство для российских лесовладельцев», «Русский лес. Энциклопедия в трех томах», «История лесоводства в России, Франции и Германии». Энциклопедия «Русский лес» была написана им в соавторстве с В.А. Тихоновым, а отдельные ее части были написаны совместно с Н.А. Филипповым, Н.С. Яшновым и Н.С. Нестеровым [31]. По мнению И.С. Мелехова, этот труд Арнольда не в полной мере отображает состояние лесов России того времени, потому что автор рассматривал только эксплуатационные леса средней полосы России, в которых доминировало тогда частное лесо-владение, а «...обширные пространства Севера и Северо-Востока Европейской России, Сибири и Кавказских гор автор вынес за рамки понятия «русский лес» [31].
Карл Францевич Тюрмер (1824-1900), родом из германской деревни Кунцендорф, что в Верхней Силезии, приехал в Россию в 1853 г. по приглашению графа С.С. Уварова для руководства охотами в его имениях в Центральной России. Думал провести в России три года отпуска, чтобы заработать денег на обустройство лесничества в Неймарке под Бранденбургом, где он работал. Но остался в России на всю жизнь и создал мировой шедевр искусственных лесов [86]. С 1856 по 1900 гг. под его руководством было заложено около 6 тыс. га леса в Центральной России (Московская, Калужская и Владимирская губернии), из которых до настоящего времени сохранилось около 3 тыс. га. Эти сосновые, еловые и лиственничные насаждения являются сегодня «гордостью российского лесоводства» [86]. Свой опыт лесоразведения он изложил в нескольких статьях: «Несколько слов о необходимости более тщательного разведения лесов и система лесоводства в имении графа Уварова» (Сельское хозяйство, 1861, 2, с. 134-147) и «Из практики лесразведения в Поречьском имении графа Уварова» (Лесной журнал, 1873, вып. 1 и вып. 3), и монографии «Пятьдесят лет лесохозяйственной практики», изданной в Москве, в 1891 г. (Книжный магазин И. Дейбнера, отпечатано в типографии Э. Лисснера и Ю. Романа), факсимильное переиздание которой было осуществлено в 1993 г. С 1892 г. до кончины К.Ф. Тюрмер руководил лесным управлением в богатой лесами Владимирской губернии, которые он охарактеризовал в большой статье, опубликованной «Лесным журналом» в 1900 г.: «Краткий очерк лесного хозяйства в Муромцевских лесных дачах, принадлежащих B.C. Храповицкому» (вып. 2, с. 284-294).
И.С. Мелехов, отдавая дань уважения таланту и трудолюбию немецкого лесовода, отметил, что многие секреты его таланта в разведении лесов остались скрытыми от нас [31].
Среди множества других иноземцев, заложивших основы русской школы лесоводства, следуя работам [69, 86], назовем имена германских профессоров.
Адольф Фридрих Боде (1807-1864), уроженец Берлина, приехал в Россию в 1828 г. из Мекленбурга для службы лесоводом у графа Медема. В 1840 г. ему был пожалован титул императорского коллежского советника и предложена должность ординарного профессора Лесного института в С.-Петербурге Его работа «Границы распространения важнейших древесных растений в Европейской части России», опубликованная в 1851 г., получила высокую оценку специалистов.
Эдуард Август Регель, родившийся в 1815 г. в Германии, в городке Гота, был назначен в 1855 г. научным директором С.-Петербургского ботанического сада. Много лет он посвятил, в частности, изучению биологических характеристик произрастающего в России дуба.
Г.Л. Гартиг опубликовал в 1813 г. на русском языке «Учебник для лесничих», который до появления учебников Ф.К. Арнольда, B.C. Семенова и А.Ф. Рудзкого, долгое время был основным для подготовки лесоустроителей.