Всего президентами IBFRA с момента создания были: 1991-1993 гг. - Элдон Росс, США; 1993-1996 гг. - Илиас Похтила, Финляндия; 1996-2000 гг. - Анатолий Писаренко, Россия. На конференции IBFRA в Эдмонтоне в мае 2000 г. президентом IBFRA на период 2000-2003 гг. избран Гордон Миллер из Лесной службы Канады. Тогда же было решено проводить ежегодные конференции IBFRA не ежегодно, а раз в два года, привязывая их, с точки зрения экономии организационных затрат, к мировому календарю лесных конференций.
При учреждении IBFRA было определено четыре направления координации исследований бореальных лесов: мониторинг, инвентаризация, классификация и глобальные аспекты; цикл углерода; ведение лесного хозяйства и пожары. После конференции IBFRA в Дулуте (Миннесота, США) в 1997 г. было добавлено пятое направление - защита леса от вредителей и болезней.
В соответствии с этими направлениями определены главные задачи IBFRA:
1) содействовать созданию международной междисциплинарной научной сети исследований этих лесов и развивать сотрудничество в области междисциплинарных исследований бореальных лесов, особенно для улучшения взаимопонимания между экологами и лесоводами;
2) инициировать содействие созданию совместных программ изучения бореальных лесов, внедрения новых экологически безопасных технологий лесопользования в целях развития мировой базы данных по бореальным лесам;
3) содействовать реалистичному пониманию глобальной роли бореальных лесов в связи с проблемами климатических изменений и сохранения биоразнообразия, способствовать соответствующему расширению программ в лесном хозяйстве бореальных стран;
4) создать условия для общего понимания характера и истории бореальных лесов и определить главнейшие вопросы устойчивого управления этими лесами;
5) содействовать развитию системы лесного и общего образования и подготовки кадров лесного хозяйства для широкого понимания проблем бореальных лесов;
6) координировать и поддерживать совместные усилия в решении общих проблем в целях исключения дублирования работ и обеспечения совместимости методов сбора и анализа данных о бореальных лесах.
Цели, задачи и фактическая деятельность IBFRA способствуют распространению принципов устойчивого развития в науке и практике лесного хозяйства развитых стран бореального и умеренного природно-климатических поясов Европы и Америки. Для оценки деятельности IBFRA, личных встреч исследователей и обмена информацией проводятся конференции. Начиная с 1992 г. они проводятся ежегодно, каждый раз в одной из стран бореального пояса:
- 1992 г. - «Управление лесами для обеспечения потребностей людей» (Анкоридж, Аляска, США);
- 1993 г. - «Классификация, инвентаризация и мониторинг бореальных лесов» (Осло, Норвегия - Упсала, Швеция);
- 1994 г. - «Бореальные леса и глобальные нарушения» (Саскатун, Саскатчеван, Канада);
- 1995 г. - «Климатические изменения, биологическое разнообразие и бореальные лесные экосистемы» (Йоенсуу, Финляндия);
- 1996 г. - «Устойчивое развитие бореальных лесов» (С.-Петербург, Россия);
- 1997 г. - «Нарушения в экосистемах бореальных лесов: антропогенные воздействия и естественные процессы» (Дулут, Миннесота, США);
- 1998 г. - «Инвентаризация, мониторинг и классификация бореальных лесов» (Осло, Норвегия);
- 2000 г.- «Роль бореальных лесов и лесного хозяйства в глобальном балансе углерода» (Эдмонтон, Альберта, Канада);
- 2002 г.- «Средообразующая роль бореальных лесов: локальный, региональный и глобальный уровни» (Красноярск, Россия).
Практически по всем этим конференциям были опубликованы сборники докладов или коллективные монографии на их основе. За 10 лет это составило солидный ряд коллективных монографий, занявших достойное место в современной научной литературе. Результаты обсуждения научных проблем бореальных лесов на конференциях IBFRA оказывают непосредственное воздействие на мировое общественное мнение, влияют на позиции стран - лидеров в производстве и переработке лесоматериалов в отношении вопросов мировой торговли лесной продукцией.
Назначение IBFRA состоит в содействии устойчивому развитию бореальных лесов посредством осуществления фундаментальных (стратегических) и прикладных исследований и связанных с ними действий в отношении лесных экосистем, лесного хозяйства и лесной промышленности, а также в содействии передаче соответствующих новых технологий, принятию новых методов планирования лесопользования и социальной организации в целях сохранения и устойчивого управления бореальными лесами.
Среди международных организаций, оказывающих значительное влияние на глобализацию лесной науки, следует назвать также Всемирный центр мониторинга окружающей среды (World Conservation Monitoring Centre - WCMC). Он был учрежден в 1988 г. усилиями IUCN, WWF и UNEP - трех ведущих организаций, связанных с охраной окружающей среды, для оказания информационных услуг различным пользователям в области охраны живой природы и устойчивого использования природных ресурсов. WCMC - независимая некоммерческая организация, она зарегистрирована в Британском благотворительном фонде под № 328044. Штаб-квартира WCMC находится в Кембридже, Великобритания. К числу его пользователей относятся правительственные учреждения, природоохранные организации, секретариаты международных соглашений и другие межправительственные инициативы, учреждения системы ООН и частный сектор. В штате WCMC более 60 высококвалифицированных сотрудников почти их всех стран.
WCMC ставит своей целью возможно более широкое распространение информации о биоразнообразии, оказании помощи в обеспечении сохранения биологических ресурсов Земли для будущих поколений. Помимо решения проблем получения информации по охране природы и устойчивому использованию живых ресурсов мира, WCMC призван оказывать помощь в разработке своих информационных систем для данных областей знания. Он оказывает три вида информационных услуг:
1) общие услуги (облегчение широкого доступа к информации о состоянии, ценности и мероприятиях по обеспечению биоразнообразия);
2) услуги по созданию потенциала (помощь в сборе, обработке, интерпретации и использовании информации о живых ресурсах);
3) услуги по управлению базами данных (хранение, передачу данных и управление ими по поручению других ведомств и сетей).
WCMC ведет сбор и обработку баз данных по лесам, побережьям, видам животных и растений, охраняемым территориям и др. Им подготовлены «Красный список IUCN исчезающих растений 1997 г.» (1997. IUCN. Red List of Threatened Plants), «Всемирный список исчезающих пород деревьев» (World List of Threatened Trees), «ООНовские списки» охраняемых участков природы мира (последний - по состоянию на 1998 г.).
При подготовке «Всемирного списка исчезающих пород деревьев», составленного на основе «Красного списка IUCN исчезающих растений 1997 г.», первоначально была поставлена задача выявить исчезающие породы из числа имеющихся в базе данных, и расширить этот список данными со всего мира. Основное внимание при этом было уделено таким районам, как Гана, Нигерия, Восточная Африка, Мадагаскар и Индонезия. Уже в первый год сбора дополнительных данных число пород в списке увеличилось с 5 до 14 тысяч. Из общего числа пород, данные о которых были изучены, 77 пород признаны исчезнувшими окончательно, а 18 - исчезнувшими в природе в диком виде, но еще сохраняющимися в культивируемых формах, ex situ. Под угрозой исчезновения во всем мире находится почти 7 400 пород.
WCMC считает документально доказанным, что около 9% мировой флоры древесных растений в той или иной мере угрожает вымирание. С учетом хозяйственного и экологического значения древостоев их утрата может повлечь за собой серьезное истощение биоразнообразия экосистем мира. Особое место в работе WCMC заняла разработка «Лесной программы», в частности «Стратегического плана развития на период 1996-2000 гг.». Продолжается разработка проекта создания Глобальной лесной информационной службы (Global Forest Information Service - GFIS).
Данные по лесам, их разнообразию и состоянию охраны во всем мире поступают в Центр из самых разнообразных национальных и международных источников. Пространственные данные служат основой для статистического анализа состояния охраны лесов в мире, выполняемого совместно с CIFOR, и составления региональных карт лесов. Данные по Российской Федерации группируются в Центре по трем макрорегионам - Восточному, Центральному и Западному.
Другим научным центром глобального сбора и анализа информации по лесам, а также по природным ресурсам является Институт мировых ресурсов (World Resources Institute - WRI). WRI расположен в США (г. Вашингтон) и имеет представительства в разных регионах мира. WRI является частной исследовательской организацией с объявленным статусом независимого центра по выработке политики по глобальным проблемам окружающей среды и развития, а также по предоставлению технической помощи в этой области. WRI провозгласил своей целью приблизить человеческое общество к такому образу жизни, который сохранил бы окружающую среду и не нарушил ее способности удовлетворять нужды сегодня и в будущем. Для достижения этой цели WRI предоставляет заинтересованным организациям объективную информацию и практические предложения для выработки политики в области использования природных ресурсов, способствующей более разумному с экологической точки зрения и более справедливому в социальном отношении развитию.
Предметом особого внимания WRI являются экологические проблемы глобальной важности и их взаимосвязь с экономическим развитием и социальной справедливостью на всех уровнях. В тематику работы входят следующие вопросы: экономика, состояние лесов, биоразнообразие, изменение климата, энергетические ресурсы, принципы устойчивого развития в сельском хозяйстве, информатика в области ресурсов и окружающей среды, торговля, технологии, национальные стратегии управления ресурсами и окружающей средой, связи с бизнесом и здравоохранение.
В 1997 г. WRI опубликовал доклад «Последние неосвоенные леса: экологические и экономические системы, балансирующие на грани. Каково состояние оставшихся на Земле крупных естественных лесных экосистем?» [55]. Для этого доклада WRI совместно со Всемирным центром мониторинга охраны природы (WCMC), Всемирным фондом для природы (WWF), при непосредственном участии 90 специалистов по лесу подготовил оригинальную карту неосвоенных лесов мира. На карте показано, что кроме Бразилии основная часть неосвоенных лесов расположена в России, в том числе на севере Европейской ее части [142].
Продолжением этой работы стала, начатая в 1997 г., программа «Глобальное слежение за лесами». Эта программа выглядит весьма амбициозным проектом, потому что его цели порождают иллюзию, что с помощью информации и общественного мнения можно успешно воздействовать на правительства стран. Целями такого воздействия провозглашены независимая оценка того, как в каждой стране сохраняются леса, и выделение устойчиво и неустойчиво управляемых лесов. Такой подход к глобальной проблеме обезлесения исходит из того, что существующие системы лесного мониторинга отслеживают только такие изменения земного покрова, как обращение облесенных земель в пахотные, а пастбищных угодий -в урбанизированные районы. Поэтому можно лишь постфактум отслеживать, что происходит с лесами мира.
Проект «Глобальное слежение за лесами» призван обеспечить всестороннюю информацию о рубках леса, горных работах и других видах деятельности, связанной с экономическим развитием и осуществляемой в лесах или у границ леса, во время ее проведения или даже раньше. Авторы проекта полагают, что «Глобальное слежение за лесами» позволит обслуживать широкий спектр клиентуры, выходя на правительства, частный сектор и другие организации и лица, чья политика и деятельность прямо затрагивают те пути, по которым лесные ресурсы используются и управляются. Неправительственные организации и коренные народности смогут использовать эту информацию для слежения за проводимыми и планируемыми мероприятиями экономического развития, затрагивающими их общинные земли. Ученые смогут отслеживать нарушения глобальных процессов накопления углерода, биоразнообразия и состояния экосистем, а затем - использовать эту информацию для того, чтобы ознакомить общественность с положением дел на границе лесов по всему миру. Потребители и работники розничной торговли, например, смогут узнать, где заготавливают волокно для древесной и бумажной продукции.
Мандат проекта «Глобальное слежение за лесами» строго ограничен задачей обеспечения объективными и качественными данными. В настоящее время проект реализован с местными партнерами в Канаде, Камеруне, Габоне и Индонезии. Предстоит расширение проекта с партнерами в Южной Америке, Европе, России и в Юго-Восточной Азии.
Следует отметить, что WRI не претендует на централизованное управление проектом «Глобальное слежение за лесами» и, по мере того как по всему миру будут созданы дополнительные центры мониторинга, он постепенно станет децентрализованным. В конечном итоге предполагается, что проект станет независимой неправительственной организацией. Причем информация должна быть получена в доступной форме, своевременно и с эффективными затратами. Следовательно, актуальная задача лесной науки - предоставлять сведения и данные, которые будут содействовать принятию решений, обеспечивающих поддержание и приумножение полезностей леса для всех людей, в том числе и для будущих поколений.
Признавая актуальность глобализации лесной науки, ученые разных стран давно говорят о необходимости расширения лесных исследований и придания лесной науке более системного вида. На проходивших в 1990-е гг. международных конференциях и семинарах были сформулированы приоритеты лесной науки, имеющие глобальное значение:
- управление, сохранение, непрерывное развитие и увеличение лесов всех видов в целях удовлетворения потребностей человека;
- критерии и индикаторы устойчивого управления лесами;
- проблемы торговли и управления;
- подходы к мобилизации финансовых ресурсов и экологически разумных технологий;
- организационные институциональные связи;
участие в управлении лесами и доступность этого процесса для неправительственных организаций и частных лиц;
- межотраслевые связи и интеграция.
Таким образом, сделанный краткий обзор процесса глобализации лесной науки свидетельствует о том, что Государство и Общество, в широком философском смысле этих понятий, в целом должны и могут опираться на сумму знаний о лесных ресурсах, экологических функциях и свойствах лесов для обеспечения соответствующих действий по их сохранению и управлению. Основу этого составляют: развитые системы управления лесами и лесоучетных работ, научно-исследовательских учреждений, специальных учебных заведений, программ обучения и подготовки кадров, активный национальный диалог о судьбе лесов [84].
Поэтому представляется очевидным, что в лесной науке должны финансироваться работы, направленные на инвентаризацию лесов, совершенствование технологий лесопользования и лесовосстановления, обеспечивающих защиту биоразнообразия и поддержание климаторегулирующей роли лесов. Эти вопросы составляют основу методологии устойчивого управления лесами.
Общеизвестно, что достижение главных целей устойчивого управления лесами осуществляется через стратегическое планирование землепользования в целом на всех уровнях: глобальном, национальном, субнациональном, локальном и местном [116, 127]. Между отдельными странами существует широкий диапазон различий в приоритетах стратегического планирования землепользования: от гарантий производства продуктов питания (для развивающихся стран) до гарантий устойчивого состояния природной среды (для богатых развитых стран), поэтому нельзя говорить об устойчивом лесном хозяйстве отдельно от устойчивого землепользования. Например, социалистический Вьетнам достигает этих целей через приватизацию гражданами мелких участков лесов, а капиталистическая Япония - через скупку частных лесов и увеличение доли государственного лесовладения. Поэтому жизненно необходимы долговременные планы землепользования и ведения лесного хозяйства для достижения консенсуса заинтересованных сторон. В связи с этим основой долговременного планирования является инвентаризация природных ресурсов в целом и лесов в частности, при этом необходимо отдельно выделить человеческую, экономическую и социальную составляющие инвентаризации ресурсов.
Международное обсуждение вопросов глобализации лесной науки, организованное CIFOR в 1994 г. [84], выявило мировую тенденцию перехода количества участников выработки механизмов устойчивого управления в качество управления лесами. Но лесная наука - необходимая и единственная основа стратегического планирования устойчивого управления лесами. Результаты нашего анализа показывают, что каждой стране придется откорректировать институциональные условия (определенную структуру и правила принятия решений) при принятии решений по развитию сельского и лесного хозяйства, чтобы отойти от монополии государственных структур на техническое обеспечение землепользования и управление лесами [116, 127]. От лесной науки к долгосрочному планированию развития лесного хозяйства - таков путь достижения устойчивого развития лесов мира на практике.
На международных встречах ученых разных стран, в которых принимали активное участие авторы данной книги в 1990-е гг., неоднократно подчеркивалась необходимость ускорения проведения нового цикла лесных исследований, полностью вовлекаемых в практику лесного хозяйства. Распространение результатов лесной науки и обучение персонала являются важнейшими составляющими обеспечения устойчивого управления лесами страны. При этом весьма важно организовывать одновременное обучение специалистов, например, сельского и лесного хозяйств. В связи с этим можно напомнить развитие международной сети модельных лесов [80].
Одна из главных проблем для большинства стран как развивающихся, так и развитых - доведение результатов лесной науки до бизнесменов, работников лесного хозяйства и лесной промышленности, других потенциальных пользователей достижениями лесных исследований, в приемлемой для них форме, изложенных на доступном им языке. При этом путь от лесной науки к участникам принятия решений по управлению лесами обладает определенной последовательностью. На семинаре в Коти «Практика интегрированного применения устойчивого управления лесами» [127] рассматривались типовые схемы взаимодействия лесной науки с организациями, ответственными в стране за леса. Эти схемы обладают общей платформой в отношении обеспеченности страны ресурсами, необходимыми для реализации рекомендаций лесной науки (финансовые, природные, людские, культурные и пр). Только опираясь на анализ обеспеченности ресурсами задач управления лесами на основе рекомендаций лесной науки, можно переходить к планированию ведения лесного хозяйства, включая все планы действий по лесам и землепользованию. Все вместе создает рамочные условия устойчивого управления лесами, но отправной точкой являются лесные исследования. В этом заключается глобальное согласие экспертов большинства стран, чьи правительства озабочены реализацией концепции устойчивого управления лесами.
Как справедливо отметил генеральный директор Международного центра исследований по лесному хозяйству (CIFOR) проф. Джеффри Сэйер на одной из первых конференций по лесной сертификации в Брисбене (Австралия, 1996), человечество подошло к этапу «новой культуры лесных исследований и планирования землепользования», без освоения которой невозможно решить сложные комплексные проблемы устойчивого землепользования и устойчивого управления лесным хозяйством и лесами планеты. Под новой культурой лесных исследований и планирования землепользования понимаются признание и выделение на первое место вопросов интеграции лесной науки с планированием землепользования и управлением лесным хозяйством.
Эта интеграция предполагает равноправное включение всех вопросов землепользования и лесного хозяйства в планирование и проведение лесных исследований, а также, в свою очередь, результатов лесной науки в планирование и ведение лесного хозяйства и землепользования для достижения на практике устойчивого управления лесами. Немаловажно сохранение условий доступности для всех групп населения процессов принятия решений по этим вопросам, демократичности участия в них.
Для внедрения концепции новой культуры лесных исследований в планы управления лесным хозяйством необходимо решение на уровне Российской Федерации проблемы объединения планирования землепользования с планированием лесного хозяйства. Одновременно на национальном и международном уровнях должны -быть решены следующие вопросы:
1) создание механизмов и процессов непрерывного и постоянного участия ученых и населения во всех этапах принятия решений по землепользованию и управлению лесным хозяйством, а также в реализации планов землепользования и ведения лесного хозяйства, в мониторинге этих процессов;
2) создание условий доступности, прозрачности и эффективности этих механизмов и процессов;
3) укрепление и усиление роли национальных сетей лесных исследовательских организаций в обмене и предоставлении информации по лесному хозяйству и землепользованию всем заинтересованным лицам и организациям;
4) улучшение системы коммуникации для развития эффективной обратной связи между всеми уровнями управления лесным хозяйством и землепользованием (глобальный, региональный, национальный, субнациональный, локальный);
5) своевременное обеспечение соответствующими финансовыми и людскими ресурсами самого процесса интеграции: лесных исследований, планирования землепользования лесного хозяйства, осуществления землепользования и ведения лесного хозяйства.
Концепция новой культуры лесных исследований всесторонне обсуждалась на заседаниях Межправительственной группы по лесам (1995-1997), а затем на Межправительственном форуме по лесам (1997-2000). Ученые разных стран отметили, что и развивающиеся, и развитые страны имеют ограниченные ресурсы и возможности для адекватного решения сложных проблем, связанных с практикой устойчивого управления лесным хозяйством и лесами [116]. Поэтому глобализация лесной науки и соответствующая международная кооперация - абсолютно необходимый и чрезвычайно важный инструмент обеспечения устойчивого управления лесным хозяйством и лесами как составной части землепользования каждой страны.
Глава 3
ЛЕС И РОССИЯ
3.1. Лес в жизни народа и государства
Общеизвестно, что лес всегда играл огромную роль в жизни русского народа: лес - убежище и защита от нашествия кочевников и других враждебных военных вторжений, лес - место охоты и рыбалки, сбора меда, ягод и грибов, выпаса и сбережения домашнего скота, лес - источник дров и строительных материалов.
Развитие государственности и, главным образом, государственные военные и строительные нужды превратили лес в промышленный источник древесины.
В исходное понятие леса входит земля, занятая древесной растительностью и являющаяся местом охоты, рыбалки, пастьбы домашнего скота, сбора дров, меда, ягод, грибов, сенокошения, а также место заготовки строительного и поделочного материала. Из словаря В.И. Даля [11] мы узнаем, что есть лес на корне - пространство, покрытое растущими и рослыми деревьями. Но есть и лес в срубе - деревья, срубленные и очищенные от сучьев и вершины (от кома), а также бревна. Есть в России красный лес - из хвойных деревьев, есть и черный лес - из лиственных деревьев. Лес может быть строевым - обычно это хвойные деревья от 6 до 12 вершков в отрубе.
Лес может быть и дровяным, т.е. мелким и негодным для строительства, и поделочным, т.е. столярным, идущим на столярные работы (дуб, ильм, ясень, липа и береза). Лес может быть издельным, т.е. идущим на промысловые изделия (осина на ложки и чашки, вяз на полозья и ободья, ветла на дуги и пр.). Если деревья вырастали из семян, то лес назывался потом высокоствольным, а если лес вырастал из пнёвых и корневых побегов, то его называли низкоствольным, каковым он и был в сравнении с лесом семенного происхождения. Мачтовый лес - это называли самый крупный сосновый лес, стволы деревьев которого шли на изготовление корабельных мачт парусного флота. О местности, обильной лесом, говорили, что это лесистая сторона. Лесиной называли ствол дерева и древесных растений вообще. Хлыст - весь прямой побег дерева, кроме боковых побегов, сучьев. Ствол - часть дерева от комля до сучьев, или часть идущая в бревно, в строевой лес.
В словарь В.И. Даля включены и термины лесного хозяйства, до того они были признанны и обиходны: лесничий - смотритель за лесами; лесоводство - наука о сбережении, выгодном сбыте и размножении лесов; лесовод — тот, кто сеет, сажает, разводит лес; лесопромышленник, лесоторговец - торгующий лесом в срубе, не на корню; лесосек (менее правильно лесосека) - один из участков, на которые делится лес, по числу годов, принятых для оборота рубки, чтобы каждый участок успевал поростать поспелым для рубки лесом, когда до него снова дойдет очередь. Лиственный лес делится на 25-40 лесосеков, хвойный на 80-120; лесосечный, к лесосеку относящийся. Лесохозяин, по словарю Даля, - это владелец леса, на корню или в срубе; человек, занимающийся лесохозяйством, распорядком рубки, охраны и разводки леса.
Лесогубитель - кто изводит леса, не ценя их ни во что, например, не помышляя о будущем, не продавать на сруб.
Исходное понятие леса очень быстро приобрело и толкования, связанные с куплей-продажей, как в отношении растущего леса при его продаже на корне, так и в отношении срубленного леса и процессов его рубки, транспортировки и переработки, стали употреблять для краткости одно и то же слово - лес: купля-продажа леса на корне (растущего леса), рубка леса, сплав леса, вывозка леса и т.п.
Например, сложились правила и порядок купли-продажи лесной дачи или ее части как земли вместе с лесной растительностью, или купли-продажи только деревьев на отведенной в рубку лесосеке, или купля-продажа готовой древесины (бревен) для строительства или других видов использования.
Государственное потребление значительных объемов высококачественной древесины существовало в России с XVIII в., и почти до начала промышленной революции. Россия постоянно строила и обновляла свой парусный флот - и военный, и торговый. Кроме корабельного леса, требовался толстомерный лес для орудийных лафетов. Древесина была нужна для военного и гражданского строительства. Рос внутренний спрос на древесину для разрастающихся старых и новых поселений и городов, увеличивался экспорт лесных материалов (мачты, корабельный лес, смола, деготь, пенька и т.д.) в Европу [4].
Рост численности населения требовал также новых земель для сельскохозяйственного использования. С этой целью сводили леса в хорошо обжитых районах средней полосы, и только после исчерпания этого резерва началась экспансия России на восток к Уралу и за Уральские горы. В результате развития разных форм собственности на землю в наиболее обжитой части России государству стало принадлежать менее трети, а местами даже менее четверти площади земли и леса. Почти две трети площадей лучшего леса было сосредоточено в руках помещиков, в то время как массовый потребитель древесины - крестьяне были обделены лесом. Все это порождало ситуацию в лесном хозяйстве страны, схожую с нынешней. Тогда, в конце XIX в., государство не сумело быстро и адекватно отреагировать на происходящие в стране экономические изменения, что привело к лесоистреблению во многих местах средней полосы Европейской части России.
3.2. Собственность на лес
Исторически в России право владения землей не означало права владения лесом, произрастающим на этой земле. Собственник земли не мог распоряжаться лесом, который рос на принадлежащей ему земле.
Уложением царя Алексея Михайловича были установлены некоторые правила, определяющие взыскания за лесоистребление, за порчу бортовых деревьев, за поджог леса и т.п. Населению разрешалось заготавливать древесину в лесу только для личных нужд, но не на продажу [4].
Первоначально выделялись только казенные и частные леса. Затем, по мере освоения лесов, появились и другие категории лесов [4].
Так, приписные леса передавались из казенной собственности в ведение другого собственника, но оставались государственными лесами. Начало выделения этих лесов положил в 1558 г. Иван IV, пожаловавший именитым людям Строгановым разные угодья в Великой Перми. При Петре I передача лесов в собственность заводам возросла. Эти леса стали называть горнозаводскими. В них законом были установлены частные правила управления и пользования. Строгое выполнение этих правил дало положительные результаты по отношению к лесам Урала. Через 300 лет, оценивая состояние уральских лесов, Д.И. Менделеев писал, что уже уральские железопромышленники осознали всю полезность лесов, «отчего и объясняется тот поражающий на первый взгляд и доныне неоповещаемый факт, что едешь по Уралу и везде, часто чуть ли не на каждом шагу, видишь леса холеные, чистые, чередовые вырубки, дороги по ним, канавы, просеки на версты, порядок, точно в иное, не русское царство попал» [19].
Казенные леса, приписанные к промыслам, заводам и фабрикам области хребта Уральского, находились в ведении министерства финансов. Местное управление ими было сосредоточено в горных управлениях. Леса, приписанные к казенным солевым промыслам, - это казенные леса, которыми заведовали солевые правления.
В 1738 г. к тульским оружейным заводам была отделена часть засек Тульской и Калужской губерний, а в 1798 г. они были подчинены казенному лесному хозяйству. Леса, приписанные к казенным винокуренным заводам, в 1801 г. были переданы в ведение заводских начальств [72].
Укрепление государственности сопровождалось расширением собственников леса. Появились леса духовного ведомства. По писцовым книгам 1764 г. эти леса принадлежали монастырям и церквам и находились в полном распоряжении духовного управления без вмешательства лесного начальства. Леса духовного ведомства были предназначены только для удовлетворения монастырских и церковных надобностей, и продаже не подлежали.
Выделялись леса государственных крестьян - леса, вошедшие в окружную межу земель, отведенных казенным селениям. Общий характер деятельности правительства относительно этих земель заключался в стремлении найти форму управления, которая была бы способна спасти их от истребления без больших затрат.
В 1762 г. был составлен проект поселения в России иностранных колонистов и наделения их лесами в местах поселения. Эти леса так и назывались - леса иностранных поселенцев. В 1798 г. они поступили в распоряжение лесного начальства, а в 1801 г. снова переданы колонистам. Пользование этими лесами разрешалось только для домашних надобностей.
С присоединением Сибири леса казенные и казенных селений, за исключением Алтайских и Нерчинских горных заводов, находились в ведении казенных палат. Сибирские жители пользовались безденежно лесом для удовлетворения своих потребностей и для постройки судов. Суда позволялось строить и из топорных досок. Теми же правами пользовались и российско-американские компании [13, 19].
После присоединения к России остзейских и польских губерний появилась категория лесов казенных населенных имений. С присоединением Курляндской губернии были выделены в особую категорию казенные леса Курляндской губернии.
Кроме того, было несколько особых категорий владения и пользования лесами, например, леса городские, леса въезжие, леса спорные, леса ленные и леса конфискованные.
В 1785 г. леса, принадлежавшие городам, были предоставлены им в полное управление. В 1801 г. городские леса снова были переданы городским обществам в полное их распоряжение, исключая деревья, годные для кораблестроения, которые оставлены в пользу казны под наблюдение лесного начальства. В 1832 г. было установлено, что городские общества обязаны сохранять леса, можно только собирать валежник, а рубки могут проводиться лишь с разрешения губернатора в крайней необходимости [13, 72].
Въезжие леса образовались еще при Петре I. В тех случаях, когда в поместье, жалованном дворянину, не было леса, тогда помещику дозволялось выезжать за строевым и дровяным материалом на собственные нужды в казенные дачи.
Спорные леса явились преимущественно следствием неточности межевания земель, когда различные собственники смежных земельных участков ссылались на разные по времени данные межевания.
Ленными лесами назывались недвижимые населенные имения, пожалованные бывшим польским правительством во владение частным лицам до окончания мужской линии. С пресечением мужской линии имения поступали в казну. Ленные леса находились под присмотром лесного управления. Казна не имела права пользоваться ленными лесами, за исключением корабельных деревьев. Такому же надзору лесного управления подчинялись леса имений, конфискованных после польской революции, и леса эти назывались конфискованными [4,13].
Леса, находящиеся при селении, получившем военное устройство, составляли особый вид казенного имущества, были подчинены военному министру и назывались лесами военных поселений.
Выделялись леса Донского, Черноморского и Кавказского линейного казачьего войска. В положении о них было отмечено, что все леса отделенные и отделяемые в собственность войска составляют неприкосновенное войсковое имущество. Никакая часть войсковых лесов не могла быть отведена в частные владения. Войсковые леса состояли в непосредственном распоряжении войскового правления. При всякой самовольной порубке леса виновного подвергали суду и штрафовали. Штраф взыскивался в пользу войска. Для присмотра за лесами назначались смотрители из благонадежных войсковых чиновников, «сведущих в домохозяйстве», в помощь им давались урядники и нужное число казаков.
Строевой лес позволялось заготавливать только из старых деревьев, не способных к дальнейшему росту. Лес можно было рубить не ранее 1 октября и не позднее 1 декабря, когда «сок у дерева в корне». Войсковому правлению разрешалось продавать с торгов лес, не способный к дальнейшему росту и валежник, оставшиеся после удовлетворения войсковых и станичных потребностей. Вырученные деньги причислялись к войсковым доходам.
В обозрении по лесному законодательству, опубликованному в «Лесном журнале» (№ 4, 5 за 1842 г.), упоминается 12 крупных объектов лесовладения: леса казенные, корабельные, военных поселений, приписные к разным промыслам, заводам и фабрикам, леса духовного ведомства, городские леса, казенных селений, иностранных поселенцев, леса частные и удельного ведомства.
В связи с ростом численности населения России требовались новые земли под сельскохозяйственное пользование, свободного запаса которых не имелось. Леса центральной полосы раньше других зон должны были уступать место сельскохозяйственным угодьям. В наиболее обжитой и населенной центральной части Европейской России широкое распространение получила частная собственность на землю, включая лес.
В начале XX столетия казенные леса занимали в России 47% от общей известной площади, удельные - 4%, частновладельческие -33%, крестьянские - 10%, прочие - 3%. [12].
Наибольший удельный вес государственных лесов был на севере Европейской части России (84%), на остальной ее территории он составлял в среднем 28,5%. Доля частных и крестьянских лесов была выше в среднем в южных районах (до 70%).
Отпуск леса указанных категорий производился с учетом их особого положения и значения, а также выполняемых ими функций.
3.3. Пользование лесом и его истребление
Идея пользования лесом является доминантой лесного хозяйства и лесного законодательства России. Своими корнями она уходит во времена становления государственности Руси. Наша страна издревле занимала обширные географические пространства, большая часть которых была представлена неосвоенными лесами.
В старину, когда лесов было много, а населения мало, лес не представлялся большой ценностью; подобно воздуху, он считался предметом свободного пользования. Однако это не мешало ему быть предметом собственности из-за различных видов побочного пользования лесом.
Российские князья, жалуя своим служивым людям обширные пространства, покрытые лесом, называли их не лесными дачами или угодьями, а бортными или охотничьими угодьями, т.е. ценность их определялась возможностью получения меда и охотой, а не получением главного продукта леса - древесины.
Первая дошедшая до нас жалованная грамота, упоминающая о лесе, относится к началу XV в. В 1400 г. ярославский князь Федор Федорович, сын князя Федора Васильевича, пожаловал Толгскому монастырю деревню Кукольцы «и с лесом, и с пожнями, куды топор ходил, куды коса ходила» (можно полагать, что это уже освоенные леса). Лес становится собственностью, но право собственности не обеспечивало сохранение лесов, и верховная власть стала выдавать еще и охранные грамоты, которыми право рубки сохранялось только за хозяином или владельцем леса [4].
Первая из известных охранных грамот относится к 1485 г. Царь Иван III запретил свободную рубку леса в дачах Троице-Сергиева монастыря в Переяславле и в лесах Засомском, Молетвинском и Колнинском. Для наблюдения за исполнением охранных грамот великий князь ставил иногда своего пристава с обязанностью ловить самовольных порубщиков и взыскивать с них штраф. Штраф этот брался, в основном, за нарушение запрета, а не за вырубленную древесину. Величина штрафа была различна и зависела от усмотрения судей. Охранные грамоты давались обычно на леса церковные и монастырские. Что касается лесов государевых княжеских и диких, то народ на них смотрел как на общую собственность. Так, в 1507 г. крестьяне Словенского волока, расчистив лес Ферапонтова монастыря, оправдывались перед судом тем, что они считали лес государевым. При продаже лесных угодий цена бралась только за землю под лесом и рощами, стоимость же самого леса в цену не входила [4].
В период царствования Петра I лесу было придано небывалое до того государственное значение. Управление лесами было построено на началах запретительной системы и обязательного труда. Был введен платный отпуск леса, установлены лесные таксы на вырубаемую древесину. Особую ценность приобретал лес, пригодный для заготовки древесных стволов на строительство речных и морских судов, были приняты строгие меры к наведению порядка в использовании лесов, установлен платный отпуск леса.
Последующие правители России принимали меры по расширению пользования лесом для пополнения казны.
По сенатскому указу, утвержденному Екатериной II в 1795 г.; населению предоставлялось право бесплатно пользоваться лесом и производить раскорчевку площадей для целей землепашества [72].
Согласно этому указу, леса Сибири (Тобольской и Иркутской губерний) не передавались в ведение Адмиралтейств-Коллегий вследствие своей отдаленности и отсутствия возможности вывозки древесины водными путями.
Полагалось, что сочетание обширности размеров этих лесов и небольшого по численности населения Сибири леса «...в тех губерниях едва ли могут в течение нескольких веков истребиться, то судя по сему и не настоит уже надобности упоминаемым лесам делать подробного описания: при том же гораздо нужнее в тамошнем крае одобрять разведение пашен и расчистки для населения, нежели сохранять леса, кои ни к каким портам доставлять не можно...» [19].
Разрешенная указом 1795 г. неограниченная свободная рубка леса в сочетании с огромными лесными пожарами в средней и южной полосах лесной зоны Сибири привели, по свидетельству [19], к истощению лесов вблизи городов и крупных сел Тобольской, Томской, Енисейской и Иркутской губерний, где к 30-м годам XIX в. стал ощущаться недостаток доступного леса. По сведениям Г.В. Крылова, уже в 1822 г. почти полностью был вырублен знаменитый Илецкий бор в Курганском округе вследствие бессистемной заготовки большого количества строевого леса на продажу в уезды Пермской губернии. В результате по настоянию лесничих соседних Пермской и Оренбургской губерний в 1847 г. последовало распоряжение сената «воспретить крестьянам Курганского округа продажу леса как из своих, так и из общих казенных дач». В окрестностях городов Тюмени, Омска и Томска строевой лес был вырублен в радиусе 30-40 км. В материалах ревизии особой комиссии Министерства государственных имуществ, проведенной в 1840-х гг., было отмечено, что леса, состоящие в общем пользовании жителей, полностью истребляются непрестанными порубками на домашние надобности для расчистки пашен и на заводские потребности [19].
Промышленное развитие России в середине XIX в. увеличило спрос на деловую древесину. Собственники леса, в первую очередь помещики и в некоторых случаях государственные крестьяне, стали продавать лесопромышленникам свои леса. В русской лесохозяйственной летописи сообщалось, что в великороссийских губерниях помещики рубят свои леса непомерно и не принимаются даже самые простые меры содействия естественному лесовозобновлению на вырубаемых площадях.
Вырубка частновладельческих лесов производилась бессистемно в наиболее обжитых районах, уже тогда не имевших избытка леса. Появление на внутреннем рынке значительных объемов древесины из частных лесов привело к сокращению традиционного отпуска леса для строительства и переработки из казенных лесов, что привлекло к накоплению избыточных запасов перестойного леса. Происходившая таким образом замена лесов пашней приводила к ухудшению условий местного климата и развитию эрозии почв.
На рубеже XVII-XVIII столетий пашня занимала в европейской части России лишь около 8% всей площади, а леса - 50% всей площади. В табл. 3.1 приведен пример структуры земель ряда регионов Юга России в 1887 г.
Таблица 3.1
СТРУКТУРА ЗЕМЕЛЬ ЮГА РОССИИ В 1887 г, % [96]
По мере роста населения площадь пашен, сенокосных и пастбищных угодий увеличивалась, а качество лесов снижалось.
По данным летописей, а также Министерства государственных имуществ России, выпускавшего хозяйственно-статистический атлас Европейской России, леса составляли от общей площади в 1696 г. от 48,2 до 95,1%, а в 1914 г. - от 26,3 до 78,1% (табл. 3.2):
Таблица 3.2
ДИНАМИКА ПЛОЩАДЕЙ ЛЕСОВ ПО ОТНОШЕНИЮ К ОБЩЕЙ ПЛОЩАДИ ЗА 1696-1914 гг. ПО РЯДУ ОБЛАСТЕЙ ЕВРОПЕЙСКОЙ РОССИИ, % [96]
За 219 лет (1696-1914 гг.) лесистость, по данным баланса земельного фонда Европейской России, все время уменьшалась: 1696 г. - 53%; 1725 г. - 51%; 1861 г. - 42%; 1914 г. - 35%. Однако в разных регионах лесистость снижалась неравномерно. Лес наиболее лесистых районов подвергся наименьшему превращению в пашню, что обусловлено низкой для сельского хозяйства природной продуктивностью лесных почв. К 1915 г. в северных губерниях России (Архангельская, Вологодская, Олонецкая) сохранилось 92% первоначальной площади лесов, в Пермской губернии - 81%, в Новгородской, Псковской и Санкт-Петербургской - 77%.
По этим же причинам в центральных и лесостепных губерниях России произошли большое сокращение площади леса и превращение высвобожденных из-под леса земель в сельскохозяйственные угодья. Лесистость этих территорий, по сравнению с данными XVII в. значительно уменьшилась: на 8% - в Брянской, Смоленской, Тульской областях, Мордовии, Чувашии, на 13% Новгородской и Калужской областях, на 15% - в Рязанской области.
Усиление транспортного значения Волги и связанное с ним хозяйственное развитие территорий в среднем течении реки также проявлялись в существенном сокращении лесистости. Сказались также последствия промышленного развития Урала, особенно формирования аграрного населения на Южном Урале. За Уралом динамика лесистости в этот период еще определялась климатическими факторами, которые благоприятствовали ее повышению на юге Западной Сибири. Процессы снижения лесистости на Юге России имели устойчивый характер.
Для сдерживания хищнической вырубки всех транспортно-до-ступных лесов Сибири в 1874 г. были введены специальные должности лесных ревизоров по лесам Сибири, установлена попённая плата за лес [19].
По данным А.В. Крылова [19], лесные ревизоры В.М. Тиханов и В.А. Энгельфельд составили записку по результатам обследования значительной части лесов Западной Сибири и обобщения ревизских сказок к концу 1880-х гг., охватив площадь в 149 млн га. Установленная ими средняя лесистость охваченных анализом территорий составила 44%. В соответствии с численностью населения того времени на каждого жителя пришлась в среднем около 47 га леса. Лесной ревизор В.М. Тиханов выделил северные малонаселенные и лесистые части Западной Сибири и южные хорошо населенные ее части, где значительные площади леса уже были замещены пашнями и другими сельскохозяйственными угодьями. В процентном отношении северная лесистая и малонаселенная часть, по материалам анализа, составляла 71% общей лесной площади. На одного жителя здесь приходилось более 2 700 га леса. Средняя лесистость южной части Западной Сибири составила около 21%, а на одного жителя здесь приходилось в среднем по 13,5 га леса [19]. Для населенных южных районов Сибири уже было характерным к тому времени мозаичное распределение лесных массивов и сельскохозяйственных угодий в соответствии с размещением населения. Поэтому при средней лесистости территории 21% она изменялась от 43% на площади 23 млн га (Туринский, Тобольский, Тарский, Томский, Каннский и Мариинский округа), где на одного жителя приходилось по 31,5 га леса, до 1,7% на площади 1,9 млн га (Акмолинская и Семипалатинская области), где на каждого жителя приходилось всего по 1,9 га леса. Для территории в 14,5 млн га была установлена лесистость 24%, на одного жителя приходилось 11 га леса [19].
Опираясь на результаты анализа состояния и распределения лесов и лесистости территории Западной Сибири, перед началом строительства Транссибирской железной дороги лесные ревизоры В.А. Энгельфельд и В.М. Тиханов сделали вывод о необходимости иного отношения к Западной Сибири - не как к «стране нетронутых девственных лесов». Оказалось, что на значительной площади лесистость в Сибири была меньше, чем в ряде юго-восточных и. восточных губерний Европейской России [19].
Отечественная 1812 г. и Крымская войны привели к существенному снижению лесистости в Центральном районе, особенно на западном направлении (в Смоленской области с 46 до 35%, в Тверской - с 51 до 38%), в южных областях (Адыгея - с 51 до 40%, Ростовская область с 4 до 2%) и на Кавказе [96].
Отмена крепостного права в 1861 г. и развитие капитализма в России укрепили институт частной собственности, в том числе и на леса, и создали условия его дальнейшего развития. В отдельных регионах казенных лесов оставалось менее 1/3, а местами и менее 1/4 общей площади лесов. Увеличение доли частных лесов сыграло негативную роль после реформы 1861 г., когда началось массовое лесоистребление. Многие помещичьи хозяйства начали приходить в упадок, и лесовладельцы стали срочно продавать лес. В результате на Средней и Нижней Волге леса исчезли с больших территорий или в результате вырубки ценные твердолиственные породы сменились на мягколиственные. В табл. 3.3 приведены данные М.А. Цветкова [96], иллюстрирующие размеры и скорость истребления лесов европейской части России за период с 1696 по 1914 гг.
Таблица 3.3
ТЕМПЫ ИСТРЕБЛЕНИЯ ЛЕСОВ ЕВРОПЕЙСКОЙ ЧАСТИ РОССИИ В XVII-X1X вв.
* В 1888 г. принят закон о лесе «Положение о сбережении лесов».
В 1891-1892 гг. началось строительство Транссибирской железной дороги. Прокладка этой стратегически важной магистрали происходила одновременно из двух городов: из Челябинска - на восток и из Владивостока - на запад [8]. Ее строительство вызвало устойчивое увеличение потребления древесины на шпалы, строительство бытовок, транспортной инфраструктуры. Спрос на древесину удовлетворялся из прилегающих к дороге лесов. Длина дороги составила 7,5 тыс. км. В дальнейшем магистраль вызвала значительный приток населения в Сибирь, в основном крестьян из густонаселенных и обезлесенных центральных и южных регионов европейской части России. Переселенцам нужен был лес на строительство и отопление, что значительно увеличило спрос на лесоматериалы в Сибири.
Таким образом, со времени Петра Великого до начала первой мировой войны (с 1696 по 1914 гг., т.е. за 219 лет) леса России были истреблены на площади 62 млн га и их место заняли сельскохозяйственные угодья, дороги, селения. Этот период - время минимальной лесистости в европейском Центре, в Волго-Вятском и Северо-Западном регионах России. Фактически крупные массивы хвойного леса сохранились только на Севере России. Крупные лесные массивы широколиственного леса также стали редкими. Произошла сильная фрагментация лесного покрова вообще. Первичные (коренные) леса на значительных пространствах заменились производными, состоящими главным образом из мягколиственных древесных пород [96].
Истребление лесов европейской части России продолжилось в годы первой мировой войны (1914-1917 гг.), затем - во время революции, Гражданской войны и иностранной интервенции (1917-1923 гг.). Лесам России был нанесен огромный урон. Лесистость Европейской России (без Северного Кавказа и регионов Прибалтики) снизилась с 38 до 23,5%. Были вырублены практически все леса вдоль дорог и большей части рек в доступных местах. Лес рубился, главным образом, на дрова [22].
В результате бессистемной рубки леса на площади около 50 млн га леса были сильно изрежены или полностью вырублены. Размер истребления леса в европейской части за 10 лет (1914-1923 гг.) в несколько раз превысил данные за предвоенный период. Кроме того, за два года (1920 и 1921) лесные пожары повредили около 3 млн га лесов. Необходимо отметить, что к середине 20-х гг. XX в. площадь измеренных лесов составляла всего 57% от их фактической площади в европейской части и 17% - в азиатской части России [12].
Возрождение экономических отношений после окончания Гражданской войны и экономика военного коммунизма способствовали росту спроса на древесину на внутреннем рынке России. За несколько лет фактическая лесосека превысила расчетную в несколько раз. Например, в Московской губернии это превышение составило 170%, в Ярославской - 200%, во Владимирской - 240%. В ряде лесничеств Тверской губернии расчетная лесосека еще раньше была вырублена на 20 лет вперед. Лесистость территории в Северном и Северо-Западном регионах снизилась на 8-10%. В Карелии лесистость уменьшилась почти на 20%, в Новгородской губернии - на 15% [12].
Рост посевных площадей в черноземной зоне привел к существенному снижению лесистости территорий Липецкой (с 11,7 до 6,3%) и Тамбовской (с 19,3 до 11,0%) областей. Особо следует отметить катастрофическое снижение лесистости Орловской области: в 1927-1956 гг. лесистость там снизилась с 17,2 до 5,3%, т.е. более чем на 300%, а в целом с 1796 г. - с 28,7 до 5,3%, т.е. на 550%. Однако динамика лесистости определялась не только истреблением лесов, но и процессом зарастания брошенных полей в связи с началом разорения российской деревни. В среднелесных районах Центральной России этот процесс местами приводил к увеличению лесистости, особенно заметному во Владимирской, Московской Тверской, Ярославской, Псковской и Ивановской областях. В южных регионах ослабление крестьянства было менее значительным и преобладали процессы снижения лесистости [12].
Организованное в России экстенсивное индустриальное строительство, в связи с переходом в 1927 г. на плановую модель экономического развития, резко увеличило государственное потребление древесины. К тому времени за счет лесных концессий, разрешенных в годы НЭПА - возврата товарно-денежных отношений, возросли объемы экспорта древесины. Экспорт древесины стал способом получения конвертируемой валюты, необходимой для закупки машин и механизмов. Этот факт также способствовал повышению государственного потребления древесины. Однако известные и транспортно-доступные леса, особенно в европейской части России, были уже сильно истощены, они не выполняли почвозащитные и водоохранные функции. Было принято решение восстановить эти площади лесов и наряду с этим выделить леса для лесозаготовок, в том числе для нужд населения. В результате перед началом Великой Отечественной войны из 948 млн га лесов приведенных в известность к 1940 г., 79,2% составляли лесопромышленные, 11% - леса местного значения, включая колхозные и совхозные, 7,5% - водоохранные и почвозащитные, 1,8% - заповедные, курортные, городские, учебно-опытные и леса особого значения. Увеличение степени изученности лесов, особенно Сибири и Дальнего Востока, способствовало росту их освоения [12, 18].
В предвоенные годы началось крупномасштабное проведение обследований лесов Сибири и Дальнего Востока, были начаты плановые лесоустроительные работы. Изучению лесов этих регионов также способствовало продолжение академических исследований, начатых еще до революции 1917 г., и продолженных силами Алтайской, Ангарской, Якутской и других экспедиций Академии наук СССР [3].
В годы Великой Отечественной войны леса центральной части Европейской России стали главным источником топлива. Лес рубился в основном на дрова. Основные источники угля перед войной - Донецкий и Подмосковный угольные бассейны - попали под оккупацию германских фашистов. Были затоплены все шахты, и сожжены шахтерские поселки. Добыча угля была восстановлена только после войны. Аналогичная ситуация сложилась и с нефтепродуктами. Каспийская нефть и нефтеперерабатывающие заводы были отрезаны от экономических центров. В стране не хватало и нефти.
Последствия Великой Отечественной войны для лесов России наиболее заметными оказались в Волгоградской и Ростовской областях, Ставропольском и Краснодарском краях, Центрально-Черноземном районе [12].
В то же время в Смоленской, Псковской и Новгородской областях, несмотря на хищническую вырубку леса оккупантами и гибель леса от пожаров при летних военных операциях, процесс лесовосстановления уже к 1956 г. дал положительную динамику лесистости. Площадь лесов увеличилась также и за счет зарастания сельскохозяйственных угодий, особенно в районах, попавших под временную оккупацию немецких войск. Население частично было угнано в Германию, а после освобождения этих территорий, оставшиеся в живых люди подвергалось репрессиям в связи с подозрениями в сотрудничестве с оккупационными властями, и нередко целыми семьями высылались за Уральские горы.
Во многом по этим причинам промышленные лесозаготовки постепенно переместились из истощенных центральных районов в многолесные северные леса Европейской России. Резкий рост объемов рубок в северных регионах страны в предвоенные годы связан с использованием их территории для содержания жертв политических репрессий в ГУЛАГе. Благодаря их рабскому труду вырубались труднодоступные ранее леса Севера и Северо-Запада европейской части России. В результате за период с 1927 по 1956 гг. лесистость этих территорий резко снизилась: в Карелии - 67,4 (1927 г.) до 48,1% (1956 г.), в Коми - с 77,5 до 67,0%, в Вологодской области - с 60,5 до 53,8% [12].
Снижение объемов лесозаготовок в центральных районах России и соответствующее им увеличение в северных регионах происходили постепенно, и перерубы расчетной лесосеки по хвойным породам достигали 53-55% в центре и на западе, до 78% на юге, а по лиственным соответственно 18-35 и 95%. Например, лесистость территории Ивановской области за этот период снизилась с 48,2 до 39,2%, Московской области - с 44,9 до 37,2% [12].
Практика узаконенных перерубов лесов, т.е. разрешенного государством превышения объемов годовой рубки леса над расчетными показателями, сохранялась до начала 1960-х гг. [18].
К 1975 г. пользование лесом России достигло по лесозаготовкам 366,9 млн м3. Лесовосстановлением было охвачено 809 млн га, в том числе посадкой и посевом было создано лесных культур на площади 775,2 млн га. Масштабы трансформации и деградации лесных экосистем, особенно бореальных (северных и таежных), приобрели опасный размер.
С середины 1970-х гг. основные промышленные лесозаготовки стали осуществляться в многолесной зоне европейской части России. В связи с этим наблюдалось дальнейшее снижение лесистости территорий.
Процессы деградации российской деревни, усиленные ликвидацией государством бесперспективных деревень, сопровождавшиеся массовым оттоком сельского населения в города после получения паспортов, отозвались увеличением показателей лесистости в центральном Нечерноземье. Во Владимирской области лесистость к 1993 г., по сравнению с 1927 г., возросла с 48,8 до 52,3%. В 1956-1993 гг. лесистость Смоленской области увеличилась почти вдвое (с 21,5 до 40,5%), в Новгородской - с 39,0 до 63,8%, в Ярославской - с 27,1 до 45,0%, в Тверской - с 29,3 до 53,3% и т.д. Основная масса площадей вырубок и заброшенных полей зарастала лиственными породами — осиной, березой и ольхой, дающими низкотоварную древесину [12].
Повышению лесистости малолесных территорий в этот период содействовало увеличение объемов лесоразведения и лесовосстановления. В результате лесистость за рассматриваемый период в Ростовской области увеличилась с 0,9 до 2,4%, в Вологодской - с 2,2 до 4,3%, Астраханской - с 0,9 до 1,9%, в Ставропольском крае -с 0,7 до 1,5%.
В 1987 г. общий объем лесовосстановительных работ в России выполнялся на площади 1 720 тыс. га (93,6% к площади рубки), но уже через пять лет, в 1992 г, - на площади 1 407,7 тыс. га (уже 113,6% к площади рубки). Сокращение объемов лесовосстановительных мероприятий и накопление в ряде регионов необлесившихся лесосек в период 1988-1993 гг. сказались на уменьшении лесистости России. В целом по стране она снизилась с 45,2% в 1988 г. до 44,7% в 1993 г., в том числе по азиатской части России с 47,4 до 46,7%. европейская часть России сохранила за этот период прежний показатель лесистости - 38,5%.
Последний учет лесов России в составе бывшего СССР на 01.01.1988 г. показал, что в лесном фонде России имелось 106,2 млн га не покрытых лесом лесных земель, в том числе в азиатской части 102,3 млн га, или 96,1%: Дальний Восток - 78,2 млн га, или 73,6%; Восточная Сибирь - 19,5 млн га, или 18,2%; Западная Сибирь -4,6 млн га, или 4,3%. Не покрытая лесом площадь составляла 12,9% общей лесной площади России [58].
К 1993 г. это соотношение, как и абсолютные площади не покрытых лесом земель, значительно сократилось в целом по России и ее азиатской части (в основном за счет Западной Сибири и Дальнего Востока) в связи с выделением из них в покрытую лесом площадь категории «биологические редины». В Восточной Сибири не покрытая лесом площадь возросла за счет увеличения площадей, переданных в долгосрочное пользование, и в том числе за счет редин[12].
В европейской части России по многолесным регионам увеличение не покрытой лесом площади (и ее доли в лесной) за период 1988-1993 гг. произошло в основном за счет увеличения площадей необлесившихся лесосек, что говорит о неблагополучии в воспроизводстве лесов, а также за счет редин.
К 1995 г. в России произошел значительный (в пределах 50%) прирост площадей молодняков ценных древесных насаждений (в основном хвойных). В европейской части России это произошло преимущественно за счет лесных культур (35-39%) и благодаря содействию естественному возобновлению с сохранением подроста (44-46%). В Сибири и на Дальнем Востоке, как и в многолесных районах Европейской России, стали преобладать мероприятия по содействию естественному лесовозобновлению, которые включали сохранение части нижнего яруса леса при рубках (подроста и молодняка лесообразующих пород), а также по содействию успешному последующему лесовозобновлению. Например, природные особенности лесов Красноярского края, при соблюдении правил рубок и технологии лесозаготовок, позволяли ожидать успешного естественного возобновления хозяйственно-ценными породами до 90% площадей вырубок в Ангарске-Енисейском таежном лесопромышленном районе и до 60% в Южном горно-таежном лесопромышленном районе [12].
3.4. Отпуск леса на корню
Исторически в России, по мере развития общего права, гражданского и лесного законодательства, леса стали относить к понятию недвижимости, как земельные участки и все, что с ними неразрывно связано. В связи с этим все юридические права и нормы, установленные для недвижимости, распространялись на леса и иные объекты, тесно связанные с землей.
Связь леса с землей делала его неотъемлемой частью того земельного участка, на котором он произрастал, и неотъемлемой частью имущественных и иных экономических отношений при пользовании лесом. При смене владельца земельного участка, произрастающий на нем лес как единый с землей природный объект переходил к новому хозяину.
Ведение лесного хозяйства было направлено не только на уход за насаждениями, но и на уход за землей для успешного лесовосстановления после рубки леса.
Как движимое имущество лес (древесина) рассматривался только после рубки, в результате которой появлялся коммерческий продукт - древесина, оцениваемая по другим признакам и качествам. Регулирование движения этой продукции не входит в сферу лесных отношений, рассматриваемых лесным законодательством России [13].
На этих положениях основывалась лесная правовая система в дореволюционной России. Но именно поэтому в российской лесной практике словом «лес» всегда называли и его главный продукт -древесину. Поскольку древесина заготавливается в лесах, в обиходе говорят о заготовке, трелевке, сплаве, вывозке, переработке леса. Это нашло отражение в толковых словарях русского языка.
Продажа леса осуществлялась двумя путями: лесное начальство отводило участки леса покупателям, и они сами рубили и вывозили лес, или же они сами играли роль лесозаготовителя и продавали уже заготовленные лесоматериалы. Первый способ назывался продажей за деньги, второй - продажей по казенным распоряжениям [99].
В царствование Елизаветы большой доход приносила торговля смолой и поташом. Это производство правительство сосредоточило в казенных лесах. Были созданы новые производства этих продуктов вблизи Чернигова, Стародуба и в Брянском уезде.
Отпуск леса за деньги предусматривался законом на устройство мостов и дорог, общественные и частные надобности, частные лесопильные заводы, строительство судов, производство поташа и угля, добычу смолы и дегтя, поделку разных изделий [72].
Законом устанавливался отпуск по таксе, размер которой устанавливался в административном порядке. В 1780 г. Новгородское поместническое правление постановило собрать по 5 коп. за всякое дерево, срубленное для распиловки в дачах государственных крестьян. Купцы пожаловались на это сенату, но сенат нашел эту меру справедливой, и Екатерина II именным указом утвердила ее [99].
С начала XIX в. было введено государственное регулирование (сначала в виде ограничений) пользования лесом, в связи с чем возникло понятие «отпуска леса».
Процедура отпуска леса осуществлялась на основании регламентирующих установок для лесного хозяйства и лесопользователя. Для каждого лесничества определялись размер и места ежегодного отпуска леса. Учет отпуска леса осуществляется по площади и по пням. За год до рубки проводились отвод в натуре лесосек, клеймение деревьев, таксация и т.д. Производилась материальная и денежная оценка лесосек. В органы государственного управления лесами подавались списки назначаемой к отпуску древесины в виде сводки по лесничествам, сведения о площади, массе и оценке назначенного к отпуску леса. После этого ставился вопрос о реализации отпуска леса [99].
Первые лесные таксы появились в правление Павла I. Они учитывали породу, размеры срубленного дерева (длину, толщину) и' расстояние вывозки к транспортным путям или местам использования древесины. Указом 1810г. был установлен новый порядок отпуска леса и новая такса. Этот порядок был основан на накопленном отечественном опыте отпуска леса [72].
Отпуск леса на казенные надобности осуществлялся для артиллерии, для обозов в полки, для строения и починки крепостей и казенных зданий; для казенных мануфактур и прочих хозяйственных заведений лес отпускался по предписанию палат, за деньги. Артиллерийскому ведомству разрешалась приисковая рубка.
Отпуск леса на устройство мостов, дорог, гатей осуществлялся за попённую плату, которая взыскивалась с тех, кто содержал эти дороги. Если содержателями дорог были крестьяне, то лес отпускался бесплатно. На общественные и частные надобности отпускался в количестве, определенном ежегодной сметой за деньги по таксам.
Отпуск леса за границу при Павле I был запрещен из-за боязни истощения лесов. Его сын, Император Александр I, разрешил продавать за границу валежник, накопившийся в смежных с Пруссией дачах. Продажа делового леса за границу допускалась в исключительных случаях по разрешению правительства, под строгим контролем лесных органов [72].
Отпуск леса на частные лесопильные заводы до Александра I производился не только с учетом сохранения леса, но и в целях «изгнания из употребления» ручной пилы. При Александре I заводы были разделены на четыре отделения, для которых устанавливалась отдельная плата за лес. В 1823 г. она была повышена, а в 1860 г. было решено отпускать лес с торгов [99].
На строительство судов отпуск леса осуществлялся по особым положениям. На речные суда лес отпускался по составленным сметам. За лес, отпускаемый на судостроение, бралась не попённая плата, а пошлина, зависящая от размера судна.
Для строительства мореходных судов предоставлялось право выбирать любую делянку из назначенных к продаже лесосек.
На добывание поташа, смолы, дегтя, угля и поделку разных изделий отпускался валежник, корни, пни, сухостой, а также дровяной и строевой лес, не годный для адмиралтейства. Дровяной и строевой лес отпускали на эти цели только там, где не создавалась угроза истощения леса. На заготовку липы для получения лыка требовалось соответствующее решение правительства, которым устанавливали общий объем разрешенного к заготовке сырья [99]. Плоды казенных лесов составляли собственность казны, и если они были переданы в оброк или не изъяты из общего употребления, то предоставлялись для свободного пользования всем желающим. Появление и рост промышленного производства, а также нужды обороны увеличивали спрос на древесину и другие продукты леса. Это определило необходимость приведения в известность нетронутых северных лесов, составления проектов их промышленного освоения. В составляемых проектах освоения лесов предусматривались первоочередной отпуск леса для удовлетворения потребностей в крупном пиловочнике местных лесопильных заводов, а затем и реализация пиловочника за переделы устраиваемого объекта [92].