416
му труду люди приспосабливают данное природой для удовлетворения своих потребностей. Но тем самым они делают продукт труда своей собственностью «...Труд (человека.— Авт.),— пишет Дж. Локк,— создал разницу между этими вещами и общим; он прибавил к ним нечто большее, чем то, что природа, общая мать всего, сотворила; и, таким образом, они стали его частной собственностью». Поэтому Локк считает, что «именно труд создает различия стоимости всех вещей» и что «если мы будем правильно оценивать вещи, которые мы используем, и распределим, из чего складывается их стоимость, что в них непосредственно от природы и что от труда, то мы увидим, что в большинстве из них девяносто девять сотых следует отнести всецело на счет труда»[4].
Таким образом, теория частной собственности у Локка тесно связана с трудом, который не только является первоначальным источником собственности, но и лежит в основе стоимости произведенных человеком продуктов. Правда, как справедливо отмечал К. Маркс, под стоимостью (value) Локк понимает не меновую, а потребительную стоимость, ее источником служит не абстрактный, а конкретный труд [5]. Избыток стоимости, который не есть результат труда, рассматривается Локком как дар природы и является первоначально общей собственностью. Однако с возникновением денег появляется возможность нарушить первоначальное равенство, основанное на индивидуальной собственности. Таким образом, деньги — это фактор, который позволяет расширить рамки собственности, основанной на личном труде. «Деньги,— говорит Локк,— бесплодны и ничего не производят; вся польза, которая из них извлекается, заключается в том, что в силу взаимного соглашения они переносят ту прибыль, которая была вознаграждением за труд одного человека, в карман другого»[6].
Таким образом, деньги, по мысли Локка, приобретают способность приносить процент так же, как и земля приносит ренту. Однако в этом единстве он видит и различие. Оно заключается в том, что если «земля естественным образом производит нечто новое и полезное, ценное для человечества», то деньги лишь служат основанием для «перенесения», перераспределения прибыли «из кармана одного в карман другого». И в том и в другом случае источником прибавочной стоимости выступает у Локка чужой неоплаченный труд, присваиваемый собственниками земли и капитала. Этот вывод знаменует значительный шаг впе-
417
ред по сравнению с меркантилистами, видевшими источник прибавочной стоимости в сфере обращения. Более того, согласно Локку, такое положение является политическим изобретением, отрицающим первоначальное естественное состояние, когда чистая собственность покоится на собственном труде. Здесь содержатся зачатки принципиального различия, существующего между капиталистической частной собственностью и частной собственностью мелкого товаропроизводителя. И это специально выделяет К. Маркс. «Если общее воззрение Локка на труд,— пишет он в «Теориях прибавочной стоимости»,— сопоставить с его воззрением на происхождение процента и ренты,— ибо прибавочная стоимость выступает у него только в этих определенных формах,— то прибавочная стоимость оказывается не чем иным, как чужим трудом, прибавочным трудом, присваивать который дают возможность своим собственникам земля и капитал, эти условия труда. А собственность на большее количество условий труда, чем то количество их, которое человек может использовать своим собственным трудом, представляет собой, по Локку, политическое изобретение, находящееся в противоречии с естественноправовой основой частной собственности»[7].
Мы видим, что политические и правовые взгляды Дж. Локка тесно связаны с его экономическими воззрениями, а они в свою очередь посвящены актуальным проблемам экономической теории. Характерно в этом плане название специального экономического сочинения Дж. Локка «Некоторые соображения о последствиях снижения процента и повышения стоимости денег государством» (1691). Оно прямо и непосредственно связано с теми проблемами, которые волновали в это время меркантилистов.
Обоснование принципов индивидуализма позволило Локку выдвинуть на первый план идею стихийной, свободной закономерности рынка, сформулировать зачатки теории спроса и предложения. В отличие от меркантилистов, апеллировавших к правительству, к государственному регулированию товарного и денежного обращения, Локк утверждает стихию рынка, рассматривает соотношение покупателей и продавцов как главную причину образования рыночной цены.
Исследуя природу денег, Локк пытался преодолеть металлистические представления о сущности денег. Он высказывался в духе номиналистской теории, хотя и непоследовательно. Но даже эти колебания означают определенный шаг вперед по сравнению с меркантилистами, сле-
418
по разделявшими металлистические иллюзии. «Уже Локк говорил, что золото и серебро имеют якобы только воображаемую или условную стоимость;— пишет К. Маркс и «К критике политической экономии»,— это — первая «грубая форма противоположности по отношению к утверждению монетарной системы, что только золото и серебро имеют истинную стоимость»[8].
Творчество Дж. Локка носило в целом прогрессивный характер. Локк «представлял новую буржуазию во всех ее формах — промышленников против рабочих и пауперов, коммерсантов против старомодных ростовщиков, финансовую аристократию против государственных должников...»[9].
2. Требование свободной торговли. Д. Норе
Если Дж. Локк заложил методологические и теоретические основы критики меркантилизма, то Дадли Норе (1641 —1691) критиковал меркантилистов прежде всего как практик. Будучи английским купцом и прекрасно зная тонкости торгового дела, Норе сумел обобщить и осмыслить свои наблюдения в памфлете «Рассуждения о торговле, преимущественно о проценте, монетной системе, сокращении и увеличении денег» (1691), опубликованном уже после его смерти. Эту работу высоко оценил Д. Рикардо, а К. Маркс назвал Норса «одним из самых значительных теоретиков-экономистов своего времени»[10]. Норе выступает против вмешательства государства в экономику, и, прежде всего против ограничения правительством условий развития внешней торговли и промышленности, против законодательного ограничения ставки процента. По существу это была открытая критика меркантилистской политики, всецело опиравшейся на государственную власть. В 1701 г. выходят его «Соображения об Ост-Индской торговле». В этой работе Норе критиковал ранних меркантилистов с позиции позднего меркантилизма. Он отстаивал экономическую выгодность покупки товаров в Индии с целью перепродажи другим странам, т. е. выступал как сторонник активного торгового баланса.
Главными теоретическими проблемами, в разработку которых Д. Норе внес наибольший вклад, являются обоснование свободной торговли и характеристика денежного обращения и обращения капитала, в частности вопрос об уровне ссудного процента,
419
Большое внимание к вопросам денежного обращения было вызвано «революцией цен». В XVII в., как уже отмс чалось в главе 19, рост цен на товары в связи с увеличением добычи и снижением стоимости производства драгоценных металлов поставил так называемую проблему недостатка денег, с которой связывался застой в торговле. Поэтому так обостренно дискутировался вопрос о вывозе денег из Англии в Голландию, Индию и другие страны. Ранние меркантилисты, сторонники монетарной системы, искали ответа на вопрос в самом денежном обращении, связывали недостаток денег с порчей монеты государством, всячески препятствовали вывозу золота и серебра в другие страны. Поздние меркантилисты ищут ответа на этот вопрос во взаимосвязи торгового и денежного обращения, в государственной политике, которая способствует активному торговому балансу и в конечном итоге приводит к увеличению денег в стране. Шаг вперед по сравнению с поздними меркантилистами делает Д. Норс.
Исследуя вопрос о недостатке денег в стране, Норе рассматривает различные классы. «Чего желают те люди, которые нуждаются в деньгах?— спрашивает он.— Я начну с нищего... Ему нужны не деньги, а хлеб и другие необходимые вещи... Фермер жалуется на недостаток денег... Он думает, что, если бы в стране было больше денег, он получал бы лучшие цены за свои товары. Тогда, значит, не деньги... ему нужны, но хорошие цены на его зерно и скот, которые он хотел бы продать, но не может... Купец и лавочник одинаково нуждаются в деньгах, вернее, нуждаются в сбыте товаров, которыми они торгуют...»[11]. Таким образом, Норс показывает, что главная причина недостатка денег коренится не в деньгах как таковых.
В условиях золотомонетного стандарта не может быть избытка или недостатка денег. Когда деньги (золото и серебро), считает Норс, имеются в большем количестве, чем это нужно для торговли, они переплавляются в предметы роскоши; когда их не хватает в обращении, золотые и серебряные вещи превращаются в звонкую монету. «Эти отливы и приливы денег,— язвительно замечает Норс,— регулируются сами по себе, без помощи со стороны политиков»[12]. Преодоление абсолютизации денег как главной цели обмена приводит Норса к обоснованию требования свободной торговли, как внешней, так и внутренней.
Трудолюбивая нация, считает Норс, не только удовлетворяет свои потребности, но и обогащается за счет торговли, ввозя сырье и вывозя готовую продукцию. «При
420
таком ходе торговли,— пишет Норс,— золото и серебро ничем не отличаются от других товаров, но берутся у тех, кто имеет их много, и передаются тем, кто в них нуждается и желает иметь их, что приносит такой же барыш, как и другие товары. Таким образом, деятельная благоразумная нация богатеет, а медлительные лентяи беднеют»[13].
Норс по существу формулирует положение о саморегулировании денежного обращения в соответствии с обращением товаров, утверждая, что недостатка денег нет и что государственные меры по увеличению количества денег в стране не только бесполезны, но даже вредны, так как тормозят развитие торговли. «Ни один народ никогда еще не разбогател с помощью политики,— пишет Норс,— лишь мир, труд и свобода приносят торговлю и богатство, и больше ничего». Это очевидное, с его точки зрения, положение и не понимают меркантилисты, против которых направлен его памфлет. «...Это положение, такое простое и единственно правильное,— пишет Норс,— редко настолько хорошо понимается, чтобы быть принятым большинством человечества. Люди думают силою законов удержать в своей стране все золото и серебро, которые приносит торговля, и таким путем надеются разбогатеть немедленно. Все это глубоко ошибочно и является лишь препятствием росту богатства во многих странах»[14].
Норе резко выступает против законодательного регулирования цен и условий торговли. Такое регулирование, по его мнению, «может принести пользу лишь тем, кому случайно такой способ подходит, но общество от этого не выиграет ничего...». Норе последовательно доказывает, что «никакие законы не могут устанавливать цены на товары, размеры которых... будут устанавливаться сами. Но если такие законы издаются и действуют, то они служат препятствием к торговле, а потому пагубны»[15].
У Норса имеется понимание различия между образованием сокровищ и самовозрастанием денег, т. е. между деньгами в качестве денег и деньгами в качестве капитала. «Хотя каждый желает иметь их (деньги.— Авт.), все же почти никто или очень немногие хранят их, но сейчас же находят способ избавиться от них, зная, что от денег, которые лежат мертвым капиталом, не приходится ожидать пользы, но лишь определенную потерю»[16]. Норс справедливо считает, что деньги становятся капиталом только в движении, в обращении, поэтому он выступает против задержки денег в стране, так как эта задержка
421
превращает их в сокровища, между тем как, пустив их в обращение, можно получить прибыль.
«Норс и Локк писали свои работы одновременно, по одному и тому же поводу: снижение процентной ставки и повышение достоинства денег государством,— читаем мы в «Теориях прибавочной стоимости» К. Маркса.— Но развивают они самые противоположные взгляды. По Локку, недостаток денег в обращении является причиной высокой процентной ставки и вообще причиной того, что вещи не продаются по их действительным ценам и что они не приносят всех тех доходов, которые должны получаться из выручки, доставляемой этими вещами. Норс, наоборот, показывает, что причиной этого является не недостаток денег в обращении, а недостаток капитала или дохода. У него впервые появляется определенное понятие о stock (запас, фонд, капитал.—Авт.), или капитале, или вернее о деньгах в качестве всего лишь формы капитала, поскольку они не служат средством обращения. У сэра Дадли Норса мы имеем первое правильное понятие о проценте в противоположность представлению Локка»[17].
Как и Локк, Норс пытается представить процент на капитал по аналогии с рентой, получаемой с земли. «Тогда,— пишет К. Маркс,— для ходячего представления земельная собственность была еще первоначальной и респектабельной формой частной собственности, между тем как процент на капитал подвергался нападкам как ростовщичество. Поэтому Дадли Норс, Локк и др. изображали процент на капитал как форму, аналогичную земельной ренте,— совершенно так же, как Тюрго из существования земельной ренты выводил оправдание процента»[18]. Однако Норс, не останавливаясь на этом, ратует за развитие торговли, за производительное использование денег. Норс констатирует, что большая часть (9/10) денег используется для поддержания роскоши земельных собственников, которые живут не по средствам, закладывают свои имения и разоряются. Производительное же использование денег для развития торговли, считает Норе, является главным фактором, способствующим снижению нормы процента. А такое снижение приведет к дальнейшему развитию торговли. Поэтому Норс выступает за понижение ставки ссудного процента.
422
3. Критика меркантилистской теории денег. Дж. Вандерлинт и Д. Юм
В критику меркантилизма большой вклад инее английский экономист Джейкоб Вандерлинт (ум. в 1740). Важную роль в развитии политической экономии сыграла вышедшая в 1734 г. в Лондоне его книга со звонким названием «Деньги соответствуют всем вещам, или Опыт о том, как сделать, чтобы у всех слоев населения было достаточно денег». В этой работе получили дальнейшее развитие многие выдвинутые Норсом положения. В частности, Вандерлинт продолжает начатую Норсом критику учения меркантилистов о торговом балансе. В отличие от меркантилистов, видевших в торговле надувательство одних наций за счет других, Вандерлинт доказывает, что пользу от торговли могут получить все участвующие в ней стороны. Торгующие страны не могут продавать свои товары, не покупая продуктов других стран. Равновесие торговых балансов устанавливается естественным путем, отражая достигнутый странами уровень экономического развития.
Сочинение Вандерлинта оказало большое воздействие на взгляды Дэвида Юма (1711 —1776), которому принадлежит окончательная формулировка многих выдвинутых ранее идей о торговле, денежном обращении и проценте. «...Юм... остается и в области политической экономии почтенной величиной,— писал К. Маркс,— но здесь он менее всего может быть признан оригинальным исследователем... Влияние его экономических очерков на тогдашние образованные круги объясняется не только их превосходной формой изложения, но в еще гораздо большей степени тем, что они являлись прогрессивно-оптимистическим дифирамбом расцветавшим тогда промышленности и торговле...»[19].
В 1752 г. Юм издает «Опыты», посвященные актуальным проблемам политической экономии. В них вошли очерки «О торговле», «О деньгах», «О проценте», «О торговом балансе», «О зависти в торговле», «О налогах», «О государственном кредите» и выдержки из писем по экономическим вопросам.
Как и Вандерлинт, Юм выступает за свободу международной торговли, рассматривая ее как взаимный обмен товаров одной нации на товары другой. «Если наши соседи не имеют ни искусств, ни культуры,— пишет Юм в очерке «О зависти в торговле»,— то они ничего не могут
423
покупать у нас, потому что ничего не могут дать нам взамен». Поэтому «увеличение богатств и торговли какой-нибудь одной нации не только не вредит, но обыкновенно способствует развитию богатств и торговли всех ее соседей...»[20].
В отличие от меркантилистов, которые видели цель торговли в ввозе в страну драгоценных металлов, Вандерлинт и Юм считали, что страна выигрывает не только от ввоза продуктов, но и от их вывоза. «При помощи ввоза внешняя торговля доставляет материалы для новых мануфактур,— писал Юм в очерке «О торговле»,— а при помощи вывоза питает производство известных товаров, которые не могут быть целиком употреблены внутри страны. Одним словом, страна с развитым ввозом и вывозом должна обладать большим количеством промыслов — притом направленных на изготовление предметов роскоши и изящества,— чем государство, которое довольствуется своими туземными продуктами...»[21].
В очерке «О проценте» Юм развивает взгляды английского экономиста Джозефа Масси (ум. 1784), сформулированные в его книге «Опыт о причинах, определяющих естественную норму процента, где рассматриваются взгляды сэра Уильяма Петти и господина Локка по этому вопросу» (1750). В этой работе Масси пришел к выводу о том, что ставка процента регулируется не количеством денег в стране, а нормой прибыли. Вслед за Масси Юм считает, что процент составляет часть прибыли. «Высокая такса процентов,— пишет он,— обусловливается тремя причинами: большим спросом на ссуды, недостатком богатств для удовлетворения этого спроса и большой прибыльностью торговли, и эти причины свидетельствуют не о редкости золота и серебра, а о малом развитии торговли и промышленности»[22].
С развитием торговли и промышленности ставка процента и норма прибыли понижаются, а низкий уровень процента в свою очередь способствует дальнейшему росту торговли и промышленности. Поэтому Юм считает, «что процент есть барометр государства и что низкая норма его почти безошибочно свидетельствует о цветущем состоянии нации»[23].
В теории денег Юм является последователем Вандер-линта. Критикуя меркантилистов, Вандерлинт и Юм отводят деньгам роль скромных посредников обращения. Деньги, по мнению Юма, «суть только орудие, которое люди, по общему соглашению, употребляют для того, что-
424
бы облегчить обмен одного товара на другой. Это — не одно из колес торговли, а масло, благодаря которому движение колес становится плавным и свободным». Богатство ираны, считает Юм, составляют не деньги, а продукты и труд. «Деньги суть не что иное, как представители труда и товаров, и... они являются только средством вычисления и оценки последних. Так как при изобилии денег требуется большее количество их для представления того же количества товаров, то для нации, взятой в ней самой, это изобилие не может быть ни полезно, ни вредно,— все равно как ничего не изменилось бы в торговых книгах, если бы вместо арабских цифр, которые требуют небольшого числа знаков, стали употреблять римские, состоящие из большого количества знаков. Мало того: изобилие денег, подобно римским цифрам, даже стеснительно и неудобно, так как затрудняет перевозку и хранение денег»[24]. Развивая это положение, Дэвид Юм впадает в крайность, приходит к количественной теории денег. Не случайно К. Маркс считает, что теория денег Юма — это «абстрактная противоположность монетарной системы»[25].
Действительно, теория Юма прямо направлена против меркантилистов. Если меркантилисты считали, что, чем больше денег в стране, тем лучше, так как это обусловливает рост торговли и промышленности, то Юм стремится доказать, что увеличение количества денег в обращении не означает роста богатства страны, но способствует лишь росту цен товаров. Поэтому он считает, что стоимость денег определяется их количеством, находящимся в обращении, и представляет собой совершенно фиктивную величину. Более того, такой рост цен наносит вред внешней торговле данной страны, так как делает нацию менее конкурентоспособной. «Дороговизна всякого рода товаров,— пишет Юм в очерке «О деньгах»,— обусловленная изобилием денег, есть вредное последствие установившейся торговли и во всех странах останавливает ее развитие, давая возможность более бедным государствам продавать свои товары на всех иностранных рынках дешевле, чем могут продавать богатые»[26].
Объективной основой возникновения теории денег Юма явилась «революция цен» в Европе в XVI и XVII вв. Ввоз в Европу дешевого американского золота и серебра и понижение стоимости его добычи способствовали быстрому росту цен товаров. Эти исключительные условия Юм рассматривает как типичные, между тем как научный анализ требует прямо противоположного подхода [27]. Это
425
не могло не вызвать критику Юма со стороны меркантилистов, к числу которых К. Маркс относил Джеймса Стюарта.
4. Попытка защиты меркантилизма. Дж. Стюарт
Джеймс Стюарт (1712—1780) является последним меркантилистом. В своей работе «Исследование о началах политической экономии» (1767) он предпринял попытку систематизации взглядов меркантилистов. Поэтому К. Маркс начал с анализа его учения «Теории прибавочной стоимости». Заслугой Джеймса Стюарта является систематизация разбросанных по многочисленным произведениям идей меркантилистов. Вышедшая всего за девять лет до издания «Исследования о природе и причинах богатства народов» А. Смита, книга Дж. Стюарта отражала взгляды прошлого, XVII в. Однако именно приверженность меркантилизму спасла Дж. Стюарта от номинализма и количественной теории денег. Он начинает свой анализ денег с развернутой критики взглядов Юма и Монтескье. Стюарт показывает, что именно товарные цены определяют количество обращающихся денег. Заслугу его К. Маркс видит в том, что, несмотря на меркантилистские предрассудки, он выводит функции денег из самого товарного обмена. «Хотя его изложение,— пишет К. Маркс,— затемняется фантастическим взглядом на меру стоимостей, неопределенным представлением о меновой стоимости вообще и пережитками меркантилистской системы, тем не менее он открывает существенные определенности форм денег и общие законы денежного обращения, так как он не ставит механически товары на одну сторону и деньги на другую, а действительно развивает различные функции денег из различных моментов самого товарного обмена»[28].
Что же касается источника прибыли, Стюарт видит его в сфере обращения. В цене товаров он различает два элемента: их «действительную стоимость» и «прибыль от отчуждения». Последнее появляется в результате того, что товары продаются выше их стоимости. Он понимает, однако, что капиталисты выступают не только в качестве продавцов, но и в качестве покупателей. То, что они выигрывают как продавцы, они проигрывают как покупатели. И хотя Стюарт в отличие от меркантилистов не разделяет иллюзии о том, что прибыль, получаемая из сферы обращения, является «положительным увеличением богатст-
426
ва», все же он не сумел найти источник прибыли вне сферы обмена. Прибыль, по мнению Стюарта, «лишь относительна, так как выигрышу на одной стороне соответствует потеря на другой и поэтому движение прибыли сводится к «колебанию весов богатства между участвующими сторонами»[29]. В этом главном вопросе Стюарт не вышел за рамки меркантилистской системы. Для того чтобы преодолеть меркантилистские представления, необходимо было осуществить анализ сферы производства, перенести вопрос о происхождении прибавочной стоимости из сферы обращения в сферу производства. Однако это открытие связано с именами классиков буржуазной политической экономии. Становление их учения было уже подготовлено критикой меркантилизма.
Раздел II
ВОЗНИКНОВЕНИЕ КЛАССИЧЕСКОЙ БУРЖУАЗНОЙ ПОЛИТИЧЕСКОЙ ЭКОНОМИИ
Глава 21
ГЕНЕЗИС КЛАССИЧЕСКОЙ ШКОЛЫ БУРЖУАЗНОЙ ПОЛИТИЧЕСКОЙ ЭКОНОМИИ
Научное направление в буржуазной политической экономии, известное как классическое, возникло в период зарождения и утверждения капиталистического способа производства. С XVI в. в Англии феодальный строй вступил в стадию разложения, в его недрах стали бурно развиваться капиталистические отношения. В результате грабительского процесса экспроприации крестьянство лишалось земли и пополняло армию наемного труда. Происходило обуржуазивание землевладельцев, появлялось «новое дворянство», которое ориентировалось на фермерское хозяйство капиталистического типа, рассматривая его как источник денежных доходов, коммерческой ренты.
Капиталистические отношения развивались и в промышленности. Мануфактурное производство распространилось в суконном и горном деле, кораблестроении, металлургии и хлопчатобумажной промышленности. Важной сферой приложения капитала стала внешняя торговля. Англия, оттеснив Испанию, Голландию и Францию на внешних рынках, начинает создавать свою колониальную империю. Колониальный грабеж стал важным источником обогащения английской буржуазии.
Маркс отмечал, что победа буржуазии в Английской революции XVII в. была победой нового строя. Капитал подчиняет себе экономику, преобразует все общественные отношения. В торговой политике господствовал меркантилизм. С развитием мануфактурного капитализма возникли новые источники прибыли. В XVIII в. обнаружилось противоречие между теорией и практикой. Подчинение торгового капитала промышленному требовало замены доктрины меркантилизма, идеализировавшей сферу обращения и доказывавшей, что прибыль приносит лишь внешняя торговля, а единственным видом богатства является золо-
428
то» и серебро. Промышленной буржуазии нужны были свои идеологи, обосновывающие превосходство капиталистического производства перед феодальным. Эту миссию выполнила классическая буржуазная политическая экономия. К. Маркс писал, что задача этой школы состояла «лишь в том, чтобы показать, каким образом богатство приобретается в рамках отношений буржуазного производства, сформулировать эти отношения в виде категорий и законов и доказать, что эти законы и категории гораздо удобнее для производства богатств, чем законы и категории феодального общества»[1].
В отличие от меркантилистов, которые занимались обобщением поверхностных явлений, происходящих в сфере обращения, экономисты классической школы изучали внутренние экономические связи пришедшего на смену феодализму капитализма. Объектом их исследования стало материальное производство. «Подлинная наука современной политической экономии начинается лишь с того времени, когда теоретическое исследование переходит от процесса обращения к процессу производства», — писал К. Маркс. Он подчеркивал: «Замечу раз навсегда, что под классической политической экономией я понимаю всю политическую экономию, начиная с У. Петти, которая исследует внутренние зависимости буржуазных отношений производства»[2].
Экономисты-классики внесли существенный вклад в развитие экономической науки. Их учение явилось одним из источников идей марксизма.
1. Экономические взгляды У. Петти
Родоначальником классической буржуазной политической экономии в Англии был Уильям (Вильям) Петти (1623 — 1687). К. Маркс очень высоко ценил его заслуги в развитии экономической науки, называя его гениальнейшим и оригинальнейшим исследователем-экономистом [3].
Формирование и развитие экономических воззрений У. Петти проходило в условиях быстрого расширения капиталистических отношений в Англии, более быстрого ростаторговли, денежного обращения, чем во Франции. Именно этим объясняется живучесть идей меркантилизма у Пети.
Но вмёстес тем Англия обогнала по уровню промышленного производства другие европейские страны, что создавало благоприятные условия для теоретического анализа
429
экономики капитализма. Это позволило У. Петти стать родоначальником новой науки.
Уильям Петти был выходцем из семьи ремесленника-сукнодела, прошел путь от моряка до основателя богатого рода английских лендлордов. Маркс образно охарактеризовал сложность, гениальность и противоречивость У. Петти, когда писал о нем, что это «смелый мыслитель, но совершенно фривольный армейский хирург, который одинаково был способен грабить Ирландию под эгидой Кромвеля, как и, пресмыкаясь, вымаливать у Карла II титул баронета за этот грабеж»[4]. Перу Петти принадлежит целый ряд работ: «Трактат о налогах и сборах» (1662), «Слово мудрым» (1664), «Политическая анатомия Ирландии» (1672), «Политическая арифметика» (1676) и «Разное о деньгах» (1682). В последней работе Петти, по словам Маркса, окончательно порвал с меркантилизмом.
Первые его работы были посвящены главным образом обоснованию экономической политики. В них он развивал идею активного торгового баланса. В работах «Слово мудрым» и «Политическая арифметика» У. Петти характеризовал богатство с меркантилистских позиций, утверждая, что богатство каждой страны заключается главным образом в той доле, которую она имеет во внешней торговле, а «производство таких товаров и ведение такой торговли, которые способствуют накоплению в стране золота, серебра, драгоценных камней и т. п., являются более выгодными, чем другие виды производства и торговли»[5].
Как меркантилист У. Петти был сторонником государственного вмешательства в экономику, но добавлял, что это вмешательство должно способствовать развитию производства.
Естественно, что особенно отчетливо классовая сущность и историческая обусловленность взглядов У. Петти проявились в трактовке противоположности богатства и бедности. Он заявлял, что это вечный и неумолимый закон жизни, если «одни люди более бедны, чем другие, это всегда было и всегда будет». Однако Петти предостерегал против излишней роскоши, предупреждая, что контраст между голодом и роскошью может привести к гражданской войне.
Решая практические, конкретные задачи с позиций меркантилизма, У. Петти в своих работах отводил значительное место описанию экономических процессов. Но когда он исследовал их, то использовал новый метод —
430
стремился проникать в глубь явлений, пытался перейти от описания явлений к анализу их сущности. Он акцентировал внимание на том, что все зависящее от мнений, желаний и страстей отдельных людей следует игнорировать, стремился показать причинную зависимость экономических явлений. Тем самым Петти положил начало разработке научного абстрактного метода в политической экономии.
Уильям Петти ставил проблему экономического закона, доказывая необходимость точного количественного анализа экономических явлений. Но, понимая, что нельзя ограничиться исследованием только сферы обращения, основой хозяйства считал производство. Богатство создается в сфере материального производства, а сфера обращения обеспечивает его распределение. Купцы «не доставляют никакого продукта,— писал Петти,— а играют лишь роль вен и артерий, распределяющих туда и назад кровь и питательные соки государственного тела, а именно продукцию сельского хозяйства и промышленности»[6].
Петти, исследуя возникающее капиталистическое производство, не мог создать цельной научной системы политической экономии, однако по многим ее проблемам он делал очень важные теоретические обобщения. Он стал основателем трудовой теории стоимости. Петти первым в Европе пришел к выводу, что источником стоимости является труд. Обоснованию этого положения посвящено его учение о «естественной цене». Отдавая дань меркантилизму, самым важным Петти считал вопрос о цене товара. Однако он исследовал не случайные рыночные цены, а среднюю или «естественную цену», под которой понимал стоимость, считая, что если бушель хлеба обменивается на унцию серебра, то последняя является «естественной ценой» такого количества хлеба. В «Трактате о налогах и сборах» Петти объяснял это тем, что на производство данного количества хлеба и серебра затрачено одно и то же количество труда. Далее следовал вывод, что товары равны друг другу, так как в них содержится одинаковое количество труда [7]. Различие видов труда не имеет значения, стоимость товара измеряется рабочим временем, затраченным на их производство.
Как видим, У. Петти сделал открытие в политической экономии. Он заложил основы трудовой теории стоимости, но в этой его концепции содержится ряд заблуждений. Рассматривая капиталистическое производство как вечное, в котором царит якобы «естественный» порядок, Пет-
431
ти не смог понять природы стоимости труда, создающего ее. Он не приблизился к пониманию той специфической общественной формы, в которой труд становится источником стоимости. Более того, он смешивал меновую и потребительную стоимость, абстрактный и конкретный труд. Стоимость Петти не выделял как внутреннее свойство товара, отождествляя ее с количеством денег, получаемых за товар, а затем приходил к выводу, что стоимость создает не всякий труд, а только тот, который затрачен на производство золота и серебра (т. е. денежного материала). Стоимость продуктов труда в других отраслях производства определялась, по его мнению, лишь в результате их обмена на благородные металлы. В этом варианте его учения о стоимости отчетливо обнаруживается серьезное влияние меркантилизма. Поэтому Маркс подчеркивал, что Петти, «опутанный представлениями монетарной системы... объявляет тот особенный вид реального труда, которым добывается золото и серебро, трудом, создающим меновую стоимость. В сущности, он полагает, что буржуазный труд должен производить не непосредственную потребительную стоимость, а товар,— потребительную стоимость, которая способна путем своего отчуждения в процессе обмена представляться в виде золота и серебра, т. е. как деньги, т. е. как меновая стоимость, т. е. как овеществленный всеобщий труд»[8].
В поисках правильного толкования закона стоимости и его применения к реальной экономической жизни Петти выдвинул известную формулу «Труд есть отец и активный принцип богатства, а земля — его мать»[9], которую можно считать еще одним вариантом его учения об источнике стоимости. В этой концепции, которую К. Маркс характеризовал как гениальное заблуждение, подмечено участие природного фактора в создании потребительных стоимостей. Но поскольку Петти, как уже отмечалось, не видел различия между потребительной стоимостью и стоимостью, между конкретным и абстрактным трудом, то в его формуле земля выступает наряду с трудом источником стоимости. Сказывалось явное непонимание как двойственной природы самого товара, так и двойственного характера труда.
К. Маркс, анализируя различные варианты учения Уильяма Петти о стоимости, замечал, что «у Петти беспорядочно переплетаются троякого рода определения:
432
a) Величина стоимости, которая определяется равным рабочим временем, причем труд рассматривается как ис-гочник стоимости.
b) Стоимость как форма общественного труда. Поэтому деньги выступают как истинная форма стоимости, хотя в других местах Петти опрокидывает все иллюзии монетарной системы. Здесь у него, стало быть, намечается определение понятия.
c) Смешение труда как источника меновой стоимости с трудом как источником потребительной стоимости, где труд предполагает вещество природы (землю)»[10].
Однако, несмотря на ограниченность, противоречия и ошибки, гениальные догадки У. Петти приобрели важное значение в истории классической буржуазной политэкономии для поисков решения проблемы стоимости.
Заработную плату он определял как цену труда. Не зная категории рабочей силы, Петти не смог раскрыть сущности заработной платы, поскольку не понял, что труд, являясь источником стоимости, сам не имеет стоимости и цены. Ведь труд — это процесс, и его нельзя продать. Рабочий же продает капиталисту не труд, а способность к труду, т. е. рабочую силу.
Решая вопрос о том, чему же должна равняться стоимость труда, или заработная плата, У. Петги делал важное открытие, утверждая, что уровень заработной платы определяется объективными факторами, а не субъективным решением законодателя «…Закон должен был бы обеспечивать рабочему только средства к жизни, потому что если ему позволяют получать вдвое больше, то он работает вдво,е меньше, чем он мог бы работать и стал бы работать, а это для общества означает потерю такого же количества труда»[11].
Рассматривая это положение, Маркс в «Теориях прибавочной стоимости» приходил к выводу, что Петти правильно определял заработную плату необходимыми средствами к жизни работника. Ошибочным было мнение, будто бы уровень заработной платы должен обеспечивать только физиологический прожиточный минимум. Из определения заработной платы минимумом средств существования Петти делает вывод о том, что рабочий в виде заработной платы получает лишь часть стоимости, которую он создает. Вторую часть стоимости присваивает собственник.
У Петти высказывал мысль, что прибавочная стоимость — это та часть продукта, которая остается после
433
вычета издержек производства, куда он включал затраты на семена. Маркс отмечал, что у него «можно увидеть догадку о природе прибавочной стоимости, хотя он рассматривает ее только в форме земельной ренты»[12]. Петти уг верждал, что если «какой-нибудь человек своими собственными руками возделывает под зерновой хлеб собственный участок земли», то «этот человек вычтет из полученного им урожая свои семена», и то, что нужно «в обмен на одежду и другие предметы, необходимые для удовлетворения насущных потребностей». Тогда «остаток хлеба составляет естественную и истинную ренту этого года»[13]. В отличие от меркантилистов Петти показал, что рост богатства реализуется за счет прибавочного труда, который овеществляется в прибавочном продукте, в данном случае, совпадающем с земельной рентой. Петти трактует ренту и как всеобщую форму прибавочной стоимости, и как собственно земельную ренту.
По мнению Маркса, Петти дал первое понятие дифференциальной ренты, утверждая, что она возникает в сельском хозяйстве в связи с различным плодородием участков и различным местоположением их по отношению к рынку. Он считал ренту не даром земли как таковой, а созданием труда, поскольку труд на разных участках обладает разной производительностью
После того как Петти определил ренту как чистый доход с земли, он ставит вопрос о цене земли. По его мнению, стоимость, или цена, земли представляет собой сумму определенного числа годичных рент. Обосновывается это правильное определение цены земли довольно оригинально. Если цена земли, рассуждал Петти, равна сумме годичных рент, следовательно, можно допустить, что число этих рент должно равняться обычной продолжительности совместной жизни трех поколений (деда, отца, сына), т е. 21 году. Однако такое количество годичных рент, определяющих стоимость земли, может изменяться. К. Маркс, отмечая заслуги Петти в решении проблемы ренты и цены земли, писал: «Во-первых, рента, как выражение совокупной сельскохозяйственной прибавочной стоимости, выводится не из земли, а из труда и определяется как созданный трудом избыток над тем, что необходимо для поддержания жизни работника... во-вторых, стоимость земли оказывается не чем иным, как наперед закупленной на определенное число лет рентой, такой превращенной формой самой ренты, в которой прибавочная стоимость (или прибавочный труд) стольких-то лет (например, 21 года)
434
выступает как стоимость земли; короче говоря, стоимость земли оказывается не чем иным, как капитализированной рентой»[14].
В тесной связи с теорией ренты у Петти находится вопрос о ссудном проценте, который он называл «денежной рентой» и заявлял, что процент является доходом, производным от земельной ренты. В работе «Разное о деньгах» процент он приравнивал к арендной плате и отвергал законодательное его регулирование. Такая трактовка процента, даваемая Петти, имеет свою логику, поскольку ренту он считал всеобщей формой капиталистического дохода, а источник процента соответственно искал в ней. Он, в силу неразвитости капиталистических отношений в Англии того времени, не смог противопоставить ссудный процент предпринимательскому доходу и рассмотреть его как обособившуюся часть прибыли.
Анализ экономических взглядов У. Петти позволяет сделать вывод о том, что наряду с научными положениями в его работах соседствуют ошибочные концепции, причем анализ экономических категорий растворяется в проблемах экономической политики, экономической статистики. Эти категории трактовались им внеисторически, как естественные, капитализм же считался вечным строем. В этом ярко проявилась буржуазная ограниченность Петти.
Однако, несмотря на незрелость и противоречивость экономического учения Петти, оно занимает видное место в истории экономической мысли. У. Петти заложил основы трудовой теории стоимости, искал единый источник капиталистических доходов, поставил проблему экономического закона Научные идеи, выдвинутые им, были восприняты и развиты представителями классической школы буржуазной политической экономии.
2. Экономические взгляды П. Буагильбера
Генезис классической школы буржуазной политической экономии во Франции протекал в иных исторических условиях, чем в Англии. Франция до конца XVIII в. оставалась феодальной страной, где продолжало господствовать дворянство. Дворянство и феодальная монархия существовали за счет жестокой эксплуатации крестьян. Ее результатом было нищенское положение крестьянства, платившего оброки и непомерные налоги. Низкие урожаи свидетельствовали о кризисном состоянии
435
французского сельского хозяйства. Промышленность Франции была слабо развита. В городах сохранялись ремесленные цехи, которые строго регламентировали и ограничивали производство. На этом фоне шло резкое усиление абсолютизма. Королевская власть, пытаясь найти выход, стремилась к расширению внешней торговли, к поощрению промышленности, работающей на экспорт. Однако с середины XVIII в. проявилась ограниченность такой экономической политики. Промышленность Франции не могла успешно развиваться, так как в стране преобладало крестьянское население, разоренное многочисленными феодальными оброками и налогами. Мануфактуры, которые организовал Кольбер, пришли в упадок. К тому времени Англия одержала над Францией полную победу в борьбе за внешние рынки.
Все это привело к тому, что меркантилизм во Франции обанкротился. Идеологи буржуазии во Франции выступили с критикой меркантилистской политики, подчеркивая несостоятельность кольбертизма.
Родоначальником буржуазной политической экономии во Франции стал Пьер Лепезан де Буагильбер (1646— 1714). Особенность развития французского капитализма существенным образом повлияла на формирование экономических взглядов Буагильбера. Он был потомком дворянской семьи. Получив прекрасное образование, он увлекся литературной деятельностью, много занимался переводами научных трактатов с древних языков, опубликовал историческое исследование о Марии Стюарт, но затем оставил литературное поприще и занял место судьи округа Руана. В своей судебной деятельности Буагильбер специализировался по крестьянским делам, воочию наблюдал бедственное положение деревни и стал, по его словам, «адвокатом сельского хозяйства».
Как писал Маркс, классическая политическая экономия начинается во Франции с Буагильбера [15]. В 1696 г. вышла его первая книга —«Подробное описание положения Франции, причины падения ее благосостояния и простые способы восстановления, или Как за один месяц доставить королю все деньги, в которых он нуждается, и обогатить все население». В 1707 г. было опубликовано другое его произведение —«Обвинение Франции». В этих работах красочно показывалось бедственное положение Франции, осуждалась меркантилистская политика абсолютизма.
436
Буагильбер создал также несколько теоретических исследований: «Трактат о природе, возделывании и пользе зерна», «Рассуждение о природе богатства, денег и налогов», «Исследование о редкости денег». Особенностью этих работ является враждебность к меркантилизму. Главной причиной упадка народного хозяйства Буагильбер считал экономическую политику кольбертизма. Он выступал в защиту интересов сельского хозяйства, за отмену запрещения вывоза хлеба. Буагильбер писал о необходимости улучшения положения крестьян, порицал одностороннее поощрение королевской властью развития промышленности. Много внимания уделял анализу налоговой политики, отчетливо проводя мысль о необходимости реформы налоговой системы, с тем, чтобы устранить препятствия, которые она ставит естественному ходу хозяйственной жизни. «Чтобы удовлетворить все потребности государства и вернуть всему народу древнее изобилие,— заявлял Буагильбер,— не нужно никаких чудес, достаточно перестать совершать насилие над природой»[16].
Он считал, что целесообразны только те налоги, которые способствуют развитию хозяйства и не противоречат его природе. Здесь проскальзывает идея о том, что экономика развивается по законам, которые нельзя нарушать. Ссылаясь на естественные законы экономики, Буагильбер отрицал неразумное вмешательство государства в экономическую жизнь и требовал свободы торговли, которая обеспечит гармонию интересов людей. В отличие от меркантилистов экономические закономерности он искал не в сфере обращения, а в сфере материального производства, основой которого считал сельское хозяйство. Он выступал за экономическую свободу, богатством объявлял не деньги, а материальные блага в виде товаров, создаваемых в процессе производства.
Особая заслуга Буагильбера состоит в том, что он является, наряду с У. Петти, основателем трудовой теории стоимости. Буагильбер утверждал, что «истинная стоимость» товара определяется трудом, а мерой стоимости является рабочее время. Экономической жизни общества, писал он, необходим был обмен продуктами труда уже в самые древние времена, когда произошло отделение скотоводства от земледелия. С развитием общества разделение труда углубляется, экономические связи усложняются, но обмен, по мнению Буагильбера, все же должен происходить в соответствии с затратами труда. «Первое требование состоит в том, чтобы все люди жили в достатке
437
за счет своего труда или труда своих предков», а «каждое ремесло должно кормить своего мастера». Поэтому предметы и все товары «должны находиться постоянно в равновесии и сохранять цену пропорционально отношениям между ними и соответственно затратам, которые необходимо произвести для их производства»[17]. Буагильбер считал, что распределение труда между отраслями должно происходить в результате свободной конкуренции.
Анализируя воззрения Буагильбера, Маркс писал, что он сводил если не сознательно, то фактически меновую стоимость товара к рабочему времени, определяя «истинную стоимость»... правильной пропорцией, в которой рабочее время индивидуумов разделяется между отдельными отраслями производства, и, представляя свободную конкуренцию как общественный процесс, который устанавливает эту правильную пропорцию»[18]. Однако, ошибкой Буагильбера было то, что он смешивал труд, овеществленный в товаре, т. е. труд, создающий стоимость, с естественной деятельностью человека, не видя двойственного характера труда.
Целью товарного производства Буагильбер неправильно объявлял потребление, обращая внимание только на вещественное содержание богатства, на потребительную стоимость, на потребление. Совершенно очевидно, что Буагильбер не понял природы товарного производства, а это в свою очередь не позволило ему дать правильную характеристику сущности денег и их функций. В противоположность Петти Буагильбер ополчился против денег, которые, по его мнению, своим вторжением нарушают естественное равновесие, или гармонию, товарного обмена и требуют себе в жертву все естественное богатство. Французский экономист выступил против меркантилистского обожествления денег, критикуя утверждение, что истинным богатством являются только золото и серебро. В деньгах Буагильбер видел основное зло. Объявляя их «всеобщим палачом», он указывал, что цель денег — служить залогом при обмене. Буагильбер считал, что деньги должны находиться в непрерывном движении; как только они становятся неподвижными — все погибает. О роли денег он писал: «Совершенно несомненно, что сами по себе они не являются благом, и их количество не увеличивает изобилия страны, лишь бы их количество было достаточно для поддержания цен, сложившихся на средства существования»[19] .
438
Единственной функцией денег Буагильбер признавал функцию средства обмена. Полагая, что ее может выполнить любой товар, а не обязательно золото и серебро, он делал вывод, что металлические деньги могут быть заменены бумажными. Не понимая, что деньги являются необходимым порождением товарного обмена, Буагильбер не замечал того, что деньги — это, прежде всего всеобщий эквивалент, в роли которого могут выступать товары, которые сами обладают стоимостью. В работе «К характеристике экономического романтизма» В. И. Ленин писал, что Буагильбер хотел бы уничтожить деньги, сохранив товарное производство, ибо «не понимал неразрывной и естественной связи денег с товарным обменом, не понимал, что противополагает, как чуждые элементы, две формы «буржуазного труда»[20].
Критика меркантилизма в целом и, в особенности по вопросу о деньгах в работах Буагильбера велась с позиций французского крестьянства, страдавшего от роста денежных налогов и развития денежных отношений. Он обрушивался на кольбертизм, боялся буржуазной ломки экономических отношений, отражая страх мелкой буржуазии перед лицом бурного развития мануфактурного капитализма.
Провозвестники классической буржуазной политической экономии У. Петти в Англии и П. Буагильбер во Франции разрабатывали свои экономические концепции почти одновременно и независимо друг от друга. Особенности экономического развития этих стран наложили отпечаток и на генезис классической школы буржуазной политической экономии в той и другой стране.
Различия в развитии капитализма в Англии и во Франции предопределили различия в формировании и развитии в этих странах политической экономии. Карл Маркс в «Теориях прибавочной стоимости» отмечал, что контраст между английской и французской классической школой наглядно виден в работах родоначальников этого направления буржуазной политической экономии Петти и Буагильбера.
Контраст проявился прежде всего в отношении к меркантилизму. У. Петти сам долгое время исповедовал меркантилистские догмы и, хотя в конце жизни отошел от меркантилизма, но не стал его активным противником. Буагильбер своей задачей объявил показ несостоятельности и вредности меркантилистской теории и политики. Все работы Буагильбера подчинены этой идее. Кроме того,
439
Петти был сторонником развития промышленного производства. Буагильбер же защищал интересы крестьянства и был поклонником развития сельскохозяйственного производства. Если Петти деньги трактовал как стимул экономического развития, то Буагильбер относился к ним как к основе всех бед. Петти ориентировался на меновую стоимость, а Буагильбер — на потребительную и целью производства объявил потребление, не поняв прогрессивной роли капитализма. Петти же, критикуя феодализм, отмечал, что его падение создает более благоприятные условия для развития производства.
3. Учение о стоимости Б. Франклина
Определенную роль в формировании трудовой теории стоимости сыграл известный американский государственный деятель XVIII в. Бенджамин Франклин (1706—1790). В 1729 г. он написал свое основное сочинение «Скромное исследование о природе и необходимости бумажных денег», в котором защищается трудовая теория стоимости У. Петти. В этом сочинении, как отметил К. Маркс, содержался «первый сознательный, почти тривиально ясный анализ меновой стоимости, сводящий ее к рабочему времени»[21]. Франклин не разделял взглядов меркантилистов, отождествлявших богатство с деньгами. Он исходил из того, что единственным мерилом богатства является труд, которым «можно измерять стоимость серебра так же хорошо, как и всех других вещей... Поэтому богатство страны должно оцениваться по тому количеству труда, которое ее жители способны купить».
Определив меновую стоимость трудом, Франклин, однако, не понял содержания, общественной природы этой экономической категории. Стоимость для него — такое же естественное свойство вещи, как, например, вес тела. Он видел задачу лишь в том, чтобы найти наиболее точный способ измерения ее величины. Франклин принимает рабочее время в качестве меры стоимости, не уяснив, как отметил К. Маркс, что, «оценивая стоимость всех вещей «трудом», он тем самым отвлекается от различий между обмениваемыми видами труда,— следовательно, сводит их к одинаковому человеческому труду»[23].
Проблема труда, создающего товар, оказалась неразрешимой для Франклина. Не уяснив общественной природы, характера труда, образующего стоимость, он не заметил внутренней связи между товарной и денежной формой
440
стоимости, закономерности появления денег. Поэтому у него деньги и труд, создающий меновую стоимость, не находятся ни в какой внутренней связи, деньги у него трактуются как орудие, привнесенное в обмен извне ради технического удобства. Труд как внутренняя мера стоимости оказался отождествленным с деньгами как внешней мерой стоимости. Функцию меры стоимости, по мнению Франклина, выполняет сам труд, а не деньги.
Поскольку Франклин не видел внутренней связи между трудом, создающим стоимость, и деньгами, это не позволило ему окончательно отмежеваться от меркантилизма. В его работе воспроизводится и меркантилистская концепция, по которой главным фактором богатства объявляется рост количества денег.
Высказав гениальную догадку об источнике меновой стоимости, Франклин не создал на ее основе стройной теории. «Анализ меновой стоимости, данный Франклином,— отметил К. Маркс,— не оказал непосредственного влияния на общее развитие науки, так как он занимался только отдельными вопросами политической экономии в связи с определенными практическими задачами»[24]. В последующих работах («Совет молодому торговцу», «О роскоши, праздности и индустрии», «О работающих бедняках», «О цене на хлеб и руководстве бедняками» и т. д.) трактовались и другие экономические категории. Однако связь с основным принципом определения меновой стоимости трудом теряется, и эти трактовки вступают в явное противоречие с ним. Франклин исходит, например, из того, что деньги способны к саморазмножению, ибо они «могут производить деньги, и эти новые деньги могут тоже рождать деньги и т. д.»[25]. Прибыль Франклин специально не анализировал, он отождествлял ее с процентом, который рассматривался как результат самовозрастания денег. Он выдвинул по существу вульгарное положение о ренте, объясняя ее порождением земли и не пытаясь установить ее действительный источник. Связь категорий прибыли и ренты со стоимостью им не выяснялась.
Известно, что особенностью становления буржуазной политической экономии в США было то, что свое существование она начала как вульгарная школа, задачей которой была апология капитализма, а не исследование его экономических законов. И хотя американские буржуазные экономисты часто ссылались на работы Франклина, однако не использовали трудовую теорию стоимости, а заимствовали его ненаучную концепцию капиталистического на-
441
копления. Особенно восхвалялся тезис Франклина о том, что исходным пунктом капиталистического накопления, создания крупных богатств является не эксплуатация, а сбережения трудолюбивых людей. Идеализируя американский капитализм, Франклин утверждал, что экономия, бережливость, трудолюбие — основной путь улучшения положения трудящихся.
Из сказанного видно, что Франклин занимает своеобразное место в буржуазной политической экономии и, несмотря на защиту трудовой теории стоимости, в трактовке остальных проблем политической экономии отходит от классической школы.
Глава 22
ФИЗИОКРАТЫ
Физиократы — экономисты XVIII в., представители классической буржуазной политэкономии во Франции. Школа физиократов возникла и развивалась в переходный период от феодализма к капитализму, когда во Франции наблюдался кризис феодализма, назревала антифеодальная революция, широко развивался мануфактурный капитализм.
Основоположником физиократизма, главой этой школы был Франсуа Кенэ (1694—1774). Он не только заложил основы физиократизма, но и сформулировал его экономическую и политическую программу. Продолжил его изыскания государственный деятель Франции второй половины XVIII в.— генеральный контролер финансов Анн Робер Жак Тюрго (1727—1781). Пропагандистами идей физиократизма (особенно Кенэ) были П. Дюпон де Немур, Д.Аламбер, Виктор Мирабо, П. Мерсье де ла Ривьер, Г. Летрон. Таким образом, сложилась настоящая школа физиократов, или «экономистов», как их тогда называли. Ее расцвет относится к 60—70-м годам XVIII столетия.
Если в середине XVIII в. в Англии начался уже промышленный переворот, то Франция, хотя в ней и укрепился мануфактурный капитализм, вплоть до конца XVIII в. оставалась феодальной, аграрной страной. Феодальная монархия Франции опутала крестьянство сетью тяжелых налогов. Мощная система абсолютизма, феодальная иерархия препятствовали развитию капитализма в сельском хозяйстве, заводили его в тупик. Почти вся пахотная
442
земля и 80 % лугов и лесов принадлежали дворянам. Закабаленный французский крестьянин, лишенный земли и скота, вынужден был обрабатывать землю архаическими способами, часто вручную, урожаи были чрезвычайно низкими. Во Франции того времени преобладающей формой феодальной эксплуатации была оброчная система, сохранялись поземельная кабала, разные формы личного крепостничества. Оброк выплачивался и деньгами и натурой. К концу XVIII в. доля денежного оброка резко возросла. Распространилась испольщина. Малоземельные и безземельные крестьяне, арендуя землю у помещиков, вынуждены были отдавать им половину урожая. Сельское хозяйство предреволюционной Франции деградировало, к 1789 г. насчитывалось до 2 млн. разорившихся крестьян. Кроме того, сельское хозяйство подрывалось политикой меркантилизма. Цены на хлеб удерживались на самом низком уровне. Наряду с этим запрещался вывоз хлеба за границу, а ввоз дешевого хлеба всячески поощрялся. Нищая французская деревня не могла быть емким рынком для сбыта промышленной продукции.
Совершенно очевидно, что сельское хозяйство Франции было центром экономических противоречий. Игнорируя задачи развития сельского хозяйства, протекционистская политика абсолютизма поощряла развитие внешней торговли, судоходства и промышленности. С середины XVIII в., когда Англия завоевала господство на мировом рынке, мелочная регламентация французской промышленности, введенная еще во времена Кольбера, стала преградой техническому прогрессу, препятствовала свободной конкуренции и превратилась в тормоз роста капиталистической промышленности. К середине XVIII в. банкротство экономической политики меркантилизма стало очевидным.
Как уже отмечалось, центр экономических противоречий находился в сельском хозяйстве. Аграрный вопрос стал главным, наиболее острым. Решением этого вопроса и занялись физиократы, усматривая причины упадка экономики Франции в тяжелом положении сельского хозяйства.Они объявили сельское хозяйство единственной производительной отраслью, создающей богатство страны, и начали исследование с той отрасли производства, которую вообще «можно мыслить обособленно, независимо от обращения, от обмена»[1]. Промышленность же физиократы считали непроизводительной сферой, где не создается прибавочный продукт, и неправомерно ограничили сферу производства рамками сельского хозяйства.
443
Значение физиократов в истории буржуазной политической экономии определяется тем, что они в отличие от меркантилистов вслед за Петти и Буагильбером перенесли исследование из сферы обращения в сферу производства и этим заложили основу для дальнейшего научного анализа капиталистического способа производства. Маркс высоко ценил вклад физиократов в экономическую теорию, назвав их «настоящими отцами современной политической экономии»; их заслуга состояла в том, что «они в пределах буржуазного кругозора дали анализ капитала»[2].
1. Экономические взгляды Ф. Кена
Основатель школы физиократов Франсуа Кенэ родился в 1694 г. недалеко от Версаля в семье бедного крестьянина, занимавшегося мелкой торговлей, чтобы сводить концы с концами. Родители не могли дать ему никакого образования, но он, будучи чрезвычайно любознательным, освоил сам грамоту, даже изучил латинский и греческий языки. Кенэ довольно рано увлекся медициной. Обучение он начал у сельского хирурга, затем слушал лекции в медицинской школе в Париже. Медицинская практика принесла ему славу великолепного лекаря. Кенз издал несколько медицинских сочинений, что еще более упрочило его положение талантливого медика. В 1749 г. он стал личным врачом маркизы де Помпадур, а в 1752 г.- лейб-медиком Людовика XV. В награду Кенэ получает дворянское звание, переселяется в Версальский дворец, а затем приобретает крупное поместье. Кенэ прославился не только как искусный медик, но и как крупный ученый-биолог. Медицина и биология не были единственным увлечением Кенэ. Он серьезно занимался философией, штудировал произведения Мальбранша и Декарта.
Занимаясь философией, общаясь с философами-просветителями, Кенэ не стал материалистом. Человеческое общество он рассматривал как часть мироздания, подчиненную законам природы. Изучая законы природы, он считал, что не только в прирвде, но и в обществе обмен осуществляется по принципу эквивалентности. Эта идея была плодотворно использована в его экономических исследованиях.
Как экономист Кенэ сформировался довольно поздно, в 50-х годах XVIII в., на пороге своего 60-летия. В 1756 г. Дидро привлекает его к участию в Энциклопедии. Это со-
444
бытие сыграло очень существенную роль в жизни Кенэ. В Версале у него собирались для дискуссий философы, писатели-просветители, сплотившиеся в 50-е годы вокруг Энциклопедии (Дидро, Гельвеции, Тюрго, Мирабо). О них Ф. Энгельс писал: «Великие люди, которые во Франции просвещали головы для приближавшейся революции, сами выступали крайне революционно. Никаких внешних авторитетов какого бы то ни было рода они не признавали. Религия, понимание природы, общество, государственный строй — все было подвергнуто самой беспощадной критике; все должно было предстать перед судом разума и либо оправдать свое существование, либо отказаться от него»[3].
Будучи выходцем из народа, Кенэ хорошо знал его тяготы и нужды, видел бедственное положение французских крестьян и городских тружеников, а живя при королевском дворе, наблюдал расточительную роскошь аристократии. Связи самого Кенэ с аристократами, дворянами были очень тесными. Эта двойственность отразилась на экономической платформе Кенэ и проявилась в первых экономических статьях, которые он написал для Энциклопедии в 1756—1757 гг.,- «Фермеры», «Зерно», «Население» и «Налоги». Оригинальные статьи Кенэ по вопросам сельского хозяйства вызвали большой интерес. У него появились ученики, последователи.
Кенэ был сторонником всеобъемлющего господства официальной религии, идеалистом. Но в Энциклопедии благодаря философам-просветителям утвердилось материалистическое мировоззрение. Испугавшись этого, Кенэ прекратил сотрудничество с Энциклопедией. Он стоял за просвещенный абсолютизм, был монархистом, назревшей буржуазной революции противопоставлял реформы, которые, по его мнению, должен был осуществлять король. И хотя Кенэ сам объявлял себя идеологом феодализма, выступая под флагом абсолютизма и улучшения феодального строя, в своей экономической теории он впервые попытался выявить экономические закономерности капиталистического способа производства. Поскольку физиократы, и, прежде всего Кенэ, выступали в период зарождения капитализма в недрах феодализма, постольку их буржуазное мировоззрение имело феодальную оболочку. К. Маркс, характеризуя классовое значение учения физиократов, писал в «Капитале»: «Этикетка системы взглядов отличается от этикетки других товаров, между прочим, тем, что она обманывает не только покупателя, но часто и продавца. Сам Кенэ и его ближайшие ученики верили
445
в свою феодальную вывеску, подобно тому, как наши ученые-педанты верят в нее до сих пор. В действительности же система физиократов является первой систематической концепцией капиталистического производства»[4].
В своих статьях «Фермеры» и «Зерно» Кенэ отразил противоречия, присущие сельскому хозяйству Франции и экономической политике, проводимой Людовиком XV. На большом фактическом материале им была показана отсталость существующей системы земледелия, необходимость перестройки организации и методов ведения сельскохозяйственного производства. Кенэ считал необходимой замену натурального хозяйства, базирующегося на примитивной технике, крупным фермерским хозяйством, работающим на рынок, основанным на значительных вложениях капитала, применяющим наемный труд, повышающим агрикультуру. Подчеркивалось, что Франция должна отказаться от мелкого, непродуктивного производства и испольщины, которые приводят к потере огромного богатства и постоянно угрожают голодом. Таким образом, Кенэ по существу предлагал ликвидировать пережитки феодализма и перейти к крупному капиталистическому земледелию, когда писал, что «мелкое хозяйство и крупное хозяйство требуют... во многих отношениях расходов, которые непропорциональны прибылям, получаемым этими хозяйствами. В связи с этим богатые земледельцы пользуются несколькими плугами с гораздо большею выгодою и для себя и для государства, чем те, кто ограничивается применением одного плуга, ибо в первом случае имеет место экономия рабочей силы и различных затрат, а в результате всего этого получается большая прибыль. Производимые расходы и затрачиваемый труд выгодны для государства только в той мере, в какой они обновляют и увеличивают богатство нации»[5].