М.Н. Авербах1 — В.Т. Шаламову
Москва, 11 /XII—1967 года
Дорогой Варлам Тихонович!
Ваше письмо от 4/ХН я получил 7-го утром, но только сегодня у меня появилась возможность ответить на него.
Прежде всего хочу объяснить Вам, что никакие «справки» не ускоряют движения очереди на получение жилплощади и поэтому Ваше предположение, что нами «пропущен год без справок» ни на чем не основано. Вы просто не представляете себе, как все это делается, равно как не представляете и того, что такое «за выездом» (но об этом ниже).
Порядок получения жилплощади таков: 1) заявление в Исполком, 2) рассмотрение его в Отделе учета и распределения, который проверяет все представленные документы, требует дополнительные, проверяет на месте жилищные условия и соответствие утверждений заявителя фактическому состоянию дел, 3) постановка вопроса на общественный жил. комиссии района, начинающей свои заседания докладом начальника Отдела по учету и распределению на закрытом, узком собрании руководства комиссии, 4) обсуждение заявления на широком заседании этой комиссии с участием депутатов райсовета и в отдельных случаях в присутствии заявителя, а как правило в его отсутствие, 5) решение этой комиссии, направляемое на рассмотрение и утверждение Исполкома райсовета, 6) заседание Исполкома, рассматривающего представление комиссии и решение Исполкома, 7) возврат решения Исполкома в Отдел по учету, где заявитель ставится на учет под определенным, очередным, не подлежащим никакой передвижке номером, который может быть ближе или дальше, в смысле конкретного получения жилплощади, лишь в зависимости от категории учета, 8) ожидание, когда подойдет очередь (для категории учета «реабилитированные» это ожидание длится в зависимости от ввода жилплощади в
Москве полтора — три года. Я лично, например, пробыл в очереди полтора года, Елена Александровна — 3 года 2 месяца. При этом считалось, что ни я, ни она совершенно не имели, где жить.), 9) когда очередь подходит, отдел учета по имеющимся у него очередным делам в порядке строгой, не передвигающейся очереди, реализовывает свои фонды, получаемые от Исполкома Моссовета по заявителям и вызывает их к себе для вручения им ордеров.
Когда Вы приходите для наведения справок, в промежутке времени от постановки на учет до представления жилплощади, Вам отвечают: «Да, Вы на учете, но Ваша очередь не подошла». И все! Никаких разговоров с Вами не ведут. И Ваше посещение ничего не ускоряет и никого не подгоняет. Кроме того, человек, дающий Вам справку, ничего Вам фактически сказать не может, т. к. он не уполномочен принимать никакие решения, будь то хотя бы сам начальник отдела, к которому Вы можете попасть только по предварительной записи, производящейся 1 раз в месяц (во всяком случае, так было до последнего постановления ЦК-месяца два назад — о рассмотрении жалоб и заявлений трудящихся. Может быть, после постановления ЦК запись производится чаще, но существо вопроса от этого не меняется).
Таким образом, Ваше предположение, что «справки» могли что-то ускорить ни на чем не основаны.
Кстати, Вы можете это легко проверить, обратившись в жилотдел (отдел учета и распределения жил. площади Вашего района) за справкой. Пересильте себя и попробуйте хоть разик такую справку навести. Это, между прочим, нужно сделать, т. к. Вас «взяли на контроль по подбору жилой площади за выездом», а это значит, что Вам могут предложить такую площадь вне всякой очереди и в любое время.
Но продолжим нашу письменную беседу по порядку.
Итак, после невероятно трудных хлопот Вас взяли на учет по предоставлению жилой площади «как одинокого» и официально об этом известили. № Вашего дела «Ш-1». Это очередь за Вами остается и, при желании, Вы можете ждать ее, можете ждать, пока наступит эта совершенно точная и определенная очередь, и, когда она придет, требовать от жилотдела комнату в новом доме. Вся беда только в том, что когда она придет — неизвестно. Ныне жилотделы удовлетворяют заявления принятых на учет в 1958— 1959 годах. Вы, однако, не пугайтесь, а читайте дальше.
Щадя Ваши нервы, да и не желая «хвастаться», я очень многого из промежуточных деталей хлопот Вам не рассказывал и не уточнял ни «тактических», ни «стратегических» деталей нашего
дела. Теперь в общих чертах придется кое-что открыть. Вы, вероятно, помните, что Исполком райсовета первоначально отказал Вам в постановке на учет, считая, что раз Вы живете в Москве и приобрели, каким бы то ни было путем, право на постоянную жилплощадь, размером более 3 м2 на душу, то Вы уже жилплощадью обеспечены. Мое очень активное вмешательство с использованием всех правд и неправд заставило Исполком райсовета (а последнее слово предоставлено в этом вопросе только ему) вновь вернуться к этому вопросу и передать дело на повторное рассмотрение в депутатскую комиссию Исполкома.
Депутатская комиссия и на этот раз единогласно высказалась против принятия Вас на учет по тем же соображениям, и только один зам. пред, исполкома Кривов, выслушав мое, крайне настойчивое и требовательное выступление, внес компромиссное предложение, которое и было принято, по совести говоря — фуксом, без голосования «за», путем чистейшей демагогии. Я с первого момента понял, как сформулируют решение, но возразить против него значило бы совершенно угробить дело, и я не стал против него возражать, тем более что должен был играть роль третьей, беспристрастной стороны. Вспомните, что я присутствовал на заседании в качестве работника нар. контроля, к которому случайно и со стороны поступили сведения о неблагополучии в Вашей семье.
Мой план был таков: пусть примут на учет хоть так, пусть формулируют решение как хотят. Потом, пройдет время и к концу года (раньше нельзя), когда все подробности забудутся (а ведь стенограммы никто не ведет), можно будет заговорить об ошибке, о неправильности принятого решения, и уже непосредственно в Исполкоме райотдела добиваться его «исправления». Я шаг и сделал. И 9 октября 1967 года послал зам. пред, исполкома Кривову Я.Д. прилагаемое письмо (о котором Вы не знаете). Прочтите его (и верните мне назад, т. к. оно потребуется для дальнейших хлопот) и Вам станет ясным кое-что, чего Вы еще не знаете.
Ответ на это письмо Вы читали.
«По указанию зам. пред, исполкома т. Кривова Вы взяты на «контроль по подбору жилой площади за выездом». Это значит, что Вам могут и должны подобрать жилплощадь «за выездом» вне всякой очереди. Вы ошибаетесь, думая, что «за выездом» это что-то очень далекое, что Москва «закрытый город», из которого никто не уезжает, что при переезде в новые дома жилплощади освобождается мало и т. д. и т. д. Из Москвы ежегодно уезжает около 130— 150 тысяч человек, а в связи с переездами, смертями и т. д. освобождается очень много комнат, которые иногда месяцами пустуют. Конечно, качество этих комнат не всегда подходит, и Вам не обязательно соглашаться на первую предложенную Вам комнату. Но это уже кое-что! И кроме того, еще не исчерпаны пути дальнейших хлопот и требований. Можно настаивать на своем праве получения жилплощади как реабилитированному, для чего надо будет обратиться с жалобой на Исполком райсовета (которому по госуд. линии предоставлено право последнего слова) по... партийной линии, написав жалобу в ЦК партии. Что из этого выйдет — не знаю, но может быть, что-нибудь и получится. Можно еще и еще раз обратиться в Исполком райсовета, и хотя, формально, они почти правы, ибо ни одному реабилитированному, имеющему в Москве постоянную жилплощадь размером больше 3-х кв. метров, независимо оттого, как она им получена, другая жилплощадь уже не предоставлялась, можно пытаться стать ПЕРВЫМ и получить такую жилплощадь. А можно и попытаться получить что-нибудь из категории «за выездом». А вдруг попадется что-нибудь толковое, годное или для жилья или для обмена!
Я готов, в пределах своих возможностей, продолжать свои попытки помочь Вам, но мне бы очень хотелось, чтобы Вы не ставили предо мной неожиданных и ненужных преград. А то у нас ведь бывало и так, что я сделаю какую-нибудь и трудную, и нервную, и требующую много времени работу, а Вы, из-за непонятных мне соображений ложного самолюбия («не хочу, мол, просить!» или что-либо в этом роде), или каких-то других, вдруг отказываетесь проглотить уже разжеванное, просите, через мою голову, прекратить рассмотрение поданных документов, или бахаете мне срочную, ночную телеграмму: «оставьте всякие хлопоты...» и т. д.
В наши дни «лирику» и «физику» можно совмещать лишь в газетах (хотя физики без кавычек очень часто интересуются настоящей лирикой, тоже без кавычек). За осуществление Вашего законного права надо иногда и побороться. Ведь даже за зарплатой и то надо пойти в кассу. Никто на тарелочке не принесет. А у Вас иногда получается так, что высшая власть дает Вам какое-то право, но на пути к его осуществлению встает какой-то бюрократ и прохвост, или бюрократы и прохвосты, а Вы, ударяясь в амбиции, отказываетесь от предоставленного Вам права, потому что не хотите «просить», хотя в данном случае речь идет не о «просить», а о — требовать, а Ваш отказ от своего права «льет воду на мельницы» тех же прохвостов и бюрократов.
Так что подумайте, как сделать получше, и сообщите мне.
Копию моего письма Кривову посылаю, но прошу мне ее вернуть, т. к. лишней копии у меня нет, а отработанные в нем формулировки могут пригодиться.
С сердечным приветом Авербах.
М.Н. Авербах — В.Т. Шаламову
Москва, 5/Х-1968 года
Дорогой Варлам Тихонович!
Учитывая трудности длительного рассказа по телефону, решил написать Вам.
Вчера я сделал попытку попасть в «Международную книгу»2 и пошел на Смоленскую площадь в высотный дом, где помещаются два министерства (иностранных дел и внешней торговли). Для входа в здание нужен пропуск, за которым я и обратился в бюро пропусков. Там мне сказали, что я должен сначала договориться с нужной мне организацией по телефону, и если она даст мне такое указание, то они выдадут мне пропуск: «Телефон 10-22, звоните!.. Если будете звонить из города, то перед 10-22 надо набрать 244, т. е. 244-10-22».
Пошел тут же в будку, позвонил: «Говорит Авербах М.Н. Мне нужно поговорить с Вами по серьезному делу. Дайте, пожалуйста, указание выдать мне пропуск!» — «А какое у Вас дело?» — «Я Вам изложу его при личной беседе; так не расскажешь». — «Нет, так нельзя! Вы скажите, какой у Вас вопрос в общих чертах, и тогда мы решим, нужно ли Вам к нам подниматься для уточнения деталей!»
Я попробовал возразить. Безрезультатно! «Ну хорошо! Мне нужно поговорить вот о чем: одна западногерманская издательская фирма издала в ФРГ книгу советского писателя, не попросив у него согласия и неизвестно каким путем получив рукопись, которую он предлагал только нашим издательствам. Можно ли и каким путем получить с этой фирмы хотя бы гонорар?» — «Видите ли: СССР не имеет никаких договоров с зарубежными странами об охране авторских прав. Поэтому мы абсолютно ничего сделать не можем. Мы не можем даже запросить фирму — издавала ли она эту книгу, не говоря уж о предъявлении ей каких-либо требований или исков». — «А если фирма добровольно, без всяких исков, согласится уплатить гонорар!» — «Пожалуйста, но не через нас!» Далее моя собеседница, назвавшаяся секретарем «Международной книги», еще раз повторила сказанное ею, добавив, что вопрос совершенно ясен и личная беседа, а следовательно, и пропуск абсолютно не нужны. На этом, как говорится, «закончилась гражданская война».
Вы мне рассказывали о каком-то писателе, получающем из-за границы гонорары за свои произведения. Это, по словам моей собеседницы-секретаря «Международной книги», возможно лишь в том случае, если между автором и издательством имеется предварительный договор, т. е. тогда, когда автор передает тому или иному издательству свое произведение по договору, официально заключаемому в установленном законом порядке. Надо узнать у этого писателя — что, как и за что, и каким путем он получает.
Затем, по моему мнению, есть еще и такая возможность: написать издательству непосредственно, послав ему заказное с уведомлением о вручении письмо. «Уважаемые, мол, господа! Вы издали сборник моих рассказов, хотя я Вам их и не передавал. Вообще говоря, Вам надо было бы получить у меня разрешение, но раз уж Вы обошлись без него, то не будете ли Вы любезны выслать мне полагающийся в подобных случаях гонорар. Мой адрес такой-то. Примите и пр.».
Может быть, и пришлют! Письмо можно написать по-русски и, при желании, перевести на нем. язык. Это если Вы захотите сделать.
Кроме того, я попробую в ближайшие дни связаться с еще одним учреждением «Кредит бюро», или «Минюрколлегия», как она называется ныне. Может быть, она примет на себя, за установленную у них плату, защиту Вашего частного иска. (Конечно, до иска еще далеко, пока что только разговоры в порядке «разведки», выяснения существующих законов и положений.)
Вот пока и все, если будет у Вас что-нибудь новое, какие-либо неизвестные мне данные или обстоятельства, сообщите!
С приветом Авербах.
ПРИМЕЧАНИЯ
1 Авербах Моисей Наумович — друг Я.Д. Гродзенского, отбывал срок заключения на Воркуте. В 60-е годы на общественных началах работал в жилищной комиссии Моссовета.
2 Авербах М.Н. пытался помочь Шаламову получить гонорар за издания, выходившие за границей без согласия автора. В данном случае речь идет об издании «Колымских рассказов» Шаламова в книге «Artikel 58», Кельн, «F. Middelhaufe Verlag», 1967. Это же издание повторил в 1969 г. Editions Gallimard, затем французское издательство Les Lettres Nouvelles — Париж, Brombergst (Швеция), Ullstein (Германия) и др. издательства, которые и после 1972 года вплоть до смерти автора не прислали Шаламову ни рубля из гонораров, обрекая его на нищету и интернат для престарелых. Также действовали и русскоязычные издательства: Overseas Publications Interchange, 1978, Vmca-press, 1982, «Новый журнал», десять лет публиковавший рассказы В. Шаламова. Впрочем, они имели поддержку секретных агентств США и более заботились о политических целях, чем о поддержке больного и старого Шаламова.