Каждый этнос по-своему уникален, но в цивилизационных проявлениях этноса, которые касаются технического прогресса и условий быта, немало типового, повторяющегося. В культуре - наоборот: здесь побеждает своеобразие, своеобычность.
Однако общая формула не всегда действует в отношении русского этноса. Не отставая от других народов в отношении техники и технологии, русские, не стремясь к выгоде, щедро дарили и научные открытия, и интеллектуальные таланты другим нациям, а нашу непритязательность к бытовому комфорту осудил ещё в начале XIX столетия П. А. Чаадаев. Может быть, поэтому формы русской цивилизации сохраняют свою многовековую самобытность без особых усилий к этому со стороны самого русского этноса. Но изучены эти формы, особенно их региональные проявления, недостаточно. Например, в течение всего XX века были запретны любые темы, связанные с церковью, с бытом дворянской усадьбы и вообще с сословной культурой.
Материальная и духовная культура русских регионов изучена также фрагментарно, хотя отдельные её формы и направления уже выявлены, описаны. На очереди - создание историко-культурных атласов и типологические исследования.
Предлагаемый читателю сборник включает в себя материалы состоявшейся в июле 2001 года в Вологде и Тотьме научной конференции "Русское поселение как социокультурный феномен". Это была третья "вологодская" конференция по общей проблеме "Русская культура на рубеже веков". Четыре раздела в сборнике довольно точно отражают преимущественные направления современных исследований в сфере русской этнографии и культуры: организация и наполнение геокультурных пространств; мировосприятие и уклад жизни; речевое творчество народа и авторская литература. В качестве особого раздела "Из истории одного русского поселения" публикуются доклады и сообщения, прозвучавшие на "Вологодских краеведческих чтениях - 2000". Чтения были организованы Администрацией города Вологды, Вологодским обществом изучения Северного края, Вологодским государственным педагогическим университетом, Вологодским государственным историко-архитектурным и художественным музеем-заповедником, Вологодской областной универсальной научной библиотекой и Управлением по делам архивов Администрации Вологодской области. Особенно активное участие в подготовке чтений приняли доктор исторических наук, профессор М. А. Безнин и заслуженный работник культуры России С. П. Белов. Идею чтений деятельно поддержал глава города Вологды А. С. Якуничев. "Вологодские краеведческие чтения - 2000" посвящались Дню города Вологды.
Островные монастыри занимают в культурном ландшафте и духовно-религиозной жизни Русского Севера особое место. И дело не только в том, что некоторые из них приобрели общерусскую известность, стали выдающимися по красоте архитектурными ансамблями, местом притяжения многочисленных паломников и в течение ряда веков были отмечены постоянным вниманием властей. Особую притягательность этим монастырям, несомненно, придавало их островное положение. Именно оно соединило в них множество смыслов, в конечном счете, и создававших феномен островного монастыря. Одни из этих смыслов вели свое начало от сакрализации острова в древней языческой картине мира. Другие были рождены мифологизацией острова в коллективной исторической памяти, представлениями о нем как об особой территории, вырванной из повседневности бытия. И, наконец, свои смыслы вкладывало в образ островного монастыря христианское сознание, увидевшее в соединении монастыря и острова путь к спасительной аскезе, идеальные условия для духовной сосредоточенности, своего рода пространство преображения и истины.
Одним словом, единение острова и монастыря образовало, по меткому выражению одного из исследователей, "концентрированную сакральную ценность". В духовной жизни Севера островные монастыри постепенно оформились в некую систему, которая в качестве вполне самостоятельного элемента культурного ландшафта, безусловно, нуждается в специальном изучении.
Не затрагивая весь широкий круг вопросов, связанный с изучением этой системы в целом и феномена островного монастыря в частности, что потребует усилий многих специалистов, остановимся лишь на истории становления сети северных православных островных монастырей, ее структурно-пространственных и функциональных характеристиках. Широкие хронологические (XII-XIX века) и территориальные (Европейский Север России) рамки волей-неволей придают статье лишь обзорный характер, что, надеюсь, не помешает автору внести свой вклад в постановку и изучение проблемы.
1. ЭТАПЫ РАЗВИТИЯ
1.1. Создание опорных очагов системы (до XVI века)
До XV века на Европейском Севере было учреждено по меньшей мере четыре монастыря: Валаамский и Коневецкий на Ладожском, Палеостровский на Онежском и Спасо-Каменный на Кубенском озере. При всей спорности и разнообразии версий относительно времени и обстоятельств их возникновения можно в принципе представить следующую картину.
Валаамский монастырь, как гласит одна из версий, был основан христианскими миссионерами ранней поры Сергием и Германом. Дата его основания является предметом дискуссий. В церковной литературе миссионерская роль монастыря подчеркнута известным эпизодом в легенде о хождении апостола Андрея Первозванного по землям восточных славян. В ней есть упоминание о посещении апостолом острова Валаам и о водружении на нем каменного креста.
Преподобным Корнилием, вероятно, в конце XII века был основан Палеостровский монастырь на острове Палье в Онежском озере.
Спасо-Каменный монастырь был основан во второй половине XIII века белозерским князем Глебом Васильковичем, давшим во время бури на неспокойном Кубенском озере обет воздвигнуть здесь обитель, если будет спасен от гибели. Его судно вынесло на берег крошечного каменного острова, на котором, как гласит церковное предание, уже подвизалось несколько монахов-миссионеров. Именно здесь и будет основан названный монастырь.
В конце XIV века был основан Коневецкий Рождественский монастырь на острове Коневец в Ладожском озере в пяти верстах от финляндского берега. Его основание связано с именем преподобного Арсения, новгородского посадского человека. До этого он три года жил на Афоне и подвизался на Валааме. Затем по благословению новгородского владыки ушел на Коневец.
У ранних островных монастырей нетрудно заметить некоторые общие признаки. Во-первых, они основаны на важнейших трассах славянского проникновения на Север. Во-вторых, все монастыри расположились по северо-западной границе расселения русских, на наиболее крупных озерах Севера. В-третьих, несомненна духовная связь с православными центрами вселенского монашества (Афон) и церковно-административная (сомнения могут быть лишь относительно Спасо-Каменного монастыря) - с Новгородской кафедрой. Весьма трудно определить состав и этнокультурную принадлежность их основателей и первых насельников, но миссионерский характер этих монастырей не вызывает сомнения.
Не нарушил эту традицию и Соловецкий монастырь в Белом море, ведущий свой отсчет с 1429 года. Его основатели - преподобные Савватий, Герман и Зосима. Можно предполагать, что в их лице соединились три потока монастырского учредительства, охватившего к тому времени Русский Север. Первый шел, как уже отмечалось, от Новгорода (Зосима был уроженцем новгородской земли), второй - от Кирилло-Белозерского монастыря, имевшего духовные корни в московской земле (Савватий был постриженником этой обители), третий отражал собственно северорусские духовные поиски (Герман задолго до водружения креста проводил подвижническую жизнь на Корельском берегу и близ реки Выг). Благословение на храмостроительство, а также антиминс для первого деревянного храма во имя Преображения Господня были получены от новгородского архиепископа Ионы. Он же назначил во вновь учрежденный монастырь игумена. Это был первый монастырь, основанный не на озерном, а на морском острове.
В конце XV века завершается оформление пограничной системы озерных островов. В 1490-е годы на острове Клименецком, входящем в ту же группу островов Онежского озера, к которой относится и знаменитый остров Кижи, сын новгородского посадника Иоакима Иона учреждает обетный монастырь. Его, как и князя Глеба Васильковича, выбросило бурей на берег этого острова.
1.2. Разворачивание системы вглубь материка (XVI-XVII века)
В этот период появляются монастыри на островах сравнительно небольших северных озер в глубине региона. Так, еще в 1427 году на небольшом острове озера Воже основал монастырскую обитель постриженник Кирилла Белозерского преподобный Мартиниан (впоследствии устроитель Ферапонтова монастыря). Преподобный Зосима учреждает монастырь на острове Ворбозомского озера на белозерско-московской дороге.
В 1517 году постриженник Корнилия Комельского преподобный Кирилл, поживший во многих обителях, основывает монастырь на Красном острове Нового озера. Кирилло-Новоезерская обитель будет с самого начала пользоваться благодеяниями членов семьи великих князей и царей московских, которые нередко ее посещали и награждали богатыми вкладами и вотчинами.
В 1520-е годы на острове Важеозера (Вежино) в 12 верстах от Александро-Свирского монастыря преподобным Никифором по благословению новгородского владыки учреждается еще одна островная обитель. Основатель ее был учеником Александра Кирилло-Новоезерского, жил в монастырях Киева. Тогда же на острове небольшого озера Бабьего в Тотемском уезде была основана Бабозерская Николаевская пустынь. В 1630 году на острове озера Белавинского к северу от Вологды иноком упраздненного вологодского городского Ильинского монастыря Марком учреждается одноименная пустынь. К этому же времени относится учреждение монастырей на крошечных островах реки Сухоны: на Глебовом острове - Борисоглебская пустынь, на Дедовом острове - Дедовская Троицкая пустынь. Учреждение последней местные предания устойчиво связывают с тотемским воеводой Лопухиным - отцом первой жены Петра царицы Евдокии Лопухиной.
Таким образом, к концу XVII века в глубинных территориях Севера имелось по меньшей мере девять островных монастырей.
В этот период появляются первые дочерние обители Соловецкого монастыря. Еще с 1583 года на Анзерском острове по прошению соловецкого игумена было разрешено поставить церковь для приходивших сюда солеваров и промышленников. А в 1620 году инок Елеазар учреждает Свято-Троицкий скит и живет здесь вплоть до своей кончины в 1656 году. С 1633 года Анзерский скит получает самостоятельность, которую сохранит до 1682 года, когда после Соловецкого восстания, в котором монахи Анзерского скита сыграли весьма видную роль, он будет вновь приписан к Соловецкому монастырю.
В 1656 году патриархом Никоном был учрежден еще один островной монастырь в Белом море - Крестный. Он был основан на Кий-острове в заливе Белого моря, в восьми верстах от материка. Монастырь учреждался в память о спасении Никона в 1630 году, когда он, будучи еще иноком Анзерского скита, ушел от Елеазара и, пытаясь найти себе место, был застигнут великой бурей и прибит к этому острову. Тогда же он и дал обет воздвигнуть здесь обитель, который исполнил, став патриархом. Главной святыней монастыря стал кипарисовый крест, привезенный по указанию Никона из Палестины, в который были вложены святыни: частица Древа Креста Господня и его Ризы, частицы камня Гроба Господня, камня вертепа, где родился Христос, и пещеры, где Он постился и т. д., а также 97 частиц мощей угодников Божиих с ликами и около трехсот частиц без поименования.
Так состоялось оформление общей картины островных монастырей Севера.
1.3. Расширение действующих очагов системы (XVIII-XIX века)
Для начала отметим показательный факт - секуляризация 1764 года, ударившая по северным монастырям с огромной силой, коснулась островных монастырей заметно меньше. Были упразднены лишь Белавинская и Дедова пустыни, а позднее - Клименецкий монастырь.
В указанное время идет создание своего рода духовного ожерелья Соловецкого и Валаамского монастырей. В начале XVIII века на Заяцком острове Соловецкого архипелага учреждается Андреевская пустынь, возникшая по повелению Петра и уже своим именем свидетельствовавшая о морских устремлениях новой эпохи. Тогда же был основан Голгофо-Распятский скит на Анзерском острове. Его основатель - Иов (в схиме - Иисус), бывший духовник Петра, сосланный за провинность на Соловки, а также пустынножитель Анзерского острова иеродиакон Паисий. Известно, что царская семья вложила на начальном этапе немалые средства в становление Голгофо-Распятского скита.
В конце XVIII века учреждаются островные дочерние скиты Валаамского монастыря: на Валаамском острове - Всесвятский скит, на Коневецком - Коневецкий и Святогорский Казанский скит.
В XIX веке на самом Валаамском острове учреждаются Коневский скит и Назарьевская обитель, а также скиты Ильинский (остров Ильинский), Никольский (остров Крестовый), Предтеченский (остров Предтеченский), Александро-Свирский (остров Святой), Тихвинский (остров Тихвинский) и Авраамиевский.
На Соловецком архипелаге на месте первых подвигов Савватия и Германа был учрежден Савватиевский скит (храм, возведенный вскоре после окончания Крымской войны, в которой Соловецкий монастырь выдержал осаду, был, видимо, не случайно освящен в честь Смоленской иконы Божией Матери). Воздвигнут храм-маяк Спасо-Вознесенского скита на Секирной горе. На месте уединения игумена Филиппа, стараниями которого в XVI веке Соловецкий монастырь приобрел цветущий вид, на месте прежней часовни была основана Филиппова (или Иисусова) пустынь. В ней хранилось резное деревянное изображение Христа, выполненное самим Филиппом. В 1900 году на Муксаламе на добровольные пожертвования нижегородского купца Шапошникова был основан Сергиево-Радонежский скит.
Во второй половине XIX века возрождаются некоторые из упраздненных монастырей. Среди них - Белавинская и Дедова пустыни. Последним из островных монастырей Севера стал учрежденный в 1889 году на Новой Земле в Ледовитом океане для поддержки русских промышленников при Спасательной станции Николаевский Новоземельный скит, приписанный позднее к Николо-Корельскому монастырю. Всего, таким образом, семья островных монастырей составила 34 монастыря, скита и пустыни.
2. МЕСТО В ГЕОКУЛЬТУРНОМ ПРОСТРАНСТВЕ
По своему месту в геокультурном пространстве Севера островные монастыри легко разделяются на три группы.
Такие островные монастыри, как Валаамский, Коневецкий, Палеостровский, Клименецкий, Соловецкий, Крестный, Анзерский - наиболее древние, известные и крупные - маркировали границы этноконфессиональной территории русских с севера и запада. В этом смысле они создавали своеобразную сакральную границу Севера. Важно, что с определенного времени это были одновременно и границы государственные, поэтому на некоторые обители были возложены военно-стратегические задачи. Именно они оказались самыми известными и были окружены всенародным почитанием.
Такие монастыри, как Спасо-Каменный, Вожеозерский, Ворбозомский, Кирилло-Новоезерский, Белавинская, Дедовская и Борисоглебская пустыни, располагались либо на важнейших водных трассах, либо вблизи стратегических коммуникаций внутри региона. Явная концентрация внутренних островных монастырей вдоль Сухонского речного пути связана, помимо прагматических соображений, вероятно, еще и с тем, что Сухона - это начало великого Северного речного пути, ведущего в "земли незнаемые", а потому также требующая освящения.
Третья группа островных монастырей (многочисленные скиты и пустыни Валаама, Соловков и Коневецкого монастыря) создавала своего рода сакральное обрамление своих материнских обителей.
С точки зрения геокультурной организации пространства все они занимали маргинальное положение. Прежде всего, маргинальность определялась их островным расположением. У одних монастырей она усиливалась тем, что монастырь размещался на окраине региона, на "краю земли". У других тем, что, располагаясь рядом с коммуникациями, островная обитель все же "остранялась" от них. Она то возвышалась из воды и, тем самым, как бы исключалась из водного пути, то, наоборот, скрывалась за водной гладью, зримо отделяясь от близлежащей трассы.
Исследователи обратили внимание на явные особенности храмоименований островных монастырей. Если изучить перечень соборных храмоименований, то среди древнейших и крупнейших обителей лидирует освящение главного соборного престола во имя Преображения (Валаамский, Спасо-Каменный, Соловецкий). В литературе не раз высказывалось мнение, что образ Преображения вообще был центральным символом исторического движения русского народа, направленного на освоение просторов полуночных стран. В этом заключалось своего рода религиозное искание "нового неба и новой земли", изображенных в апокалиптических пророчествах Иоанна Богослова. Смысл освоения и заключался в Преображении (греческие отцы Церкви называли это теозисом - обожествлением мира). Напомним, что праздник Преображения был профессиональным праздником поморов, в этот день заключались договоры о строительстве новых кораблей.
Образ Преображения дополнялся образом Святой Троицы (Клименецкий монастырь) и Рождества Богородицы (Палеостровский и Коневецкий монастыри). Таким образом, в семье древнейших островных монастырей Севера были представлены фундаментальные образы Православия - образы Троицы, Преображения и Богородицы.
Складывалась своя пространственная система и на уровне микротерриторий. На Соловках, ставших центром всероссийского паломничества, и в массовом православном сознании отождествлявшихся с островом спасения, материнский монастырь был дополнен семью малыми монастырями. Возникая один за другим, каждый из них находил свое место в общей системе соловецкого монастырского сообщества. Все семь дочерних обителей были непременными пунктами внутрисоловецкого паломничества.
Андреевская пустынь, Филипповский, Савватиевский и Сергиево-Радонежский скиты, сами по себе незначительные и приписные, играли роль хранителей святынь и памятных мест, так или иначе связанных с историей Соловецкого монастыря. Спасо-Вознесенский скит выполнял еще и функции маяка: с 15 августа до 15 ноября здесь горел огонь, видный почти за 100 верст. Анзерский скит, переживший расцвет в первой половине XVII века и полный разгром во второй половине того же века в связи с Соловецким восстанием, стал местом особого благочестия - сюда по очереди отходили на службу особо испытанные в благочестии иноки. Такую же роль играл и Голгофо-Распятский скит, переживший вскоре после времени краткого расцвета ограбление и разорение. Возрождение его началось с середины XVIII века. В нем царил строжайший устав, выдерживался пост, запрещающий даже вкушение рыбы. Непрерывно читалась Псалтырь. По меткому замечанию одного из историков, после сооружения Голгофо-Распятского скита на Соловках соединились вместе Голгофа и Фавор.
Приписные скиты Валаама также становились местом коллективных воспоминаний о наиболее важных событиях в истории монастыря, его святых и святынях. В Авраамиевском скиту Валаама хранилась частица мощей преподобного Иакова Боровицкого, в Ильинском скиту располагался святой колодец, высеченный в скале и отделанный мрамором. В Коневском скиту обитали старцы. В Назарьевской пустыни располагалось братское кладбище, и находилась могила игумена Дамаскина, сыгравшего главную роль в превращении обители в духовный центр Северо-Запада России в XIX веке. Предтеченский скит был знаменит высеченным в скале пещерным храмом, а его братия отличалась соблюдением строгого поста: рыба, масло и даже чай здесь были запрещены к употреблению. Александро-Свирский скит хранил следы пребывания преподобного Александра Свирского. В скиту неусыпно читалась Псалтырь с поминовением братии и благотворителей. Тихвинский скит принимал рыбаков, которые приезжали сюда в осеннее время для рыбных промыслов. Фонари Никольского скита играли роль маяка, освещавшего весь залив. Всесвятский скит демонстрировал строжайший устав, устанавливавший во все дни постную пищу и разрешавший женщинам посещать скит только один раз в году - в день Всех Святых.
Таким образом, на Соловках и на Валааме семья приписных скитов являла собою своего рода шкалу различной духовной высоты. Она предлагала паломнику избрать для образца то, что ему казалось наиболее важным и было по силам.
3. ФУНКЦИИ
Для уяснения особенностей функционирования островных монастырей в дополнение к сказанному приведем еще несколько фактов.
Спасо-Каменный монастырь долгое время пользовался любовью и особым покровительством великих князей и царей. Первоначально он был под особым покровительством князей Белозерских, а затем, начиная с княжения Димитрия Ивановича Донского - Московских. Назначенный сюда великим князем Димитрием игумен Дионисий, постриженник афонский, введет здесь афонский устав, и в монастыре надолго утвердится особая строгость иноческой жизни. Одновременно он широко использовался для изоляции опальных особ. После 1764 года монастырь пришел в упадок, а после катастрофического пожара 1774 года фактически перестал существовать. Лишь в самом начале XIX века по указу императора Павла он стал возрождаться и вплоть до 1917 года сохранял весьма стабильную жизнедеятельность. Показательно, что при монастыре была основана спасательная станция, что людям, знающим историю, казалось промыслительным, так как само основание монастыря было связано со "спасением" в буквальном и переносном смысле.
Соловецкий монастырь, как известно, достиг своего расцвета через полтора столетия после основания - в середине XVI века, при игумене Филипе Колычеве (впоследствии митрополите Московском). Имел богатейшее хозяйство по всему Беломорскому Поморью и разумно, экологически взвешенно устроенное хозяйство на самих Соловецких островах. Его исключительно важное стратегическое значение и возможность использования в качестве места заключения опальных политических деятелей обеспечивали ему постоянное государственное внимание. Даже секуляризация не подорвала его уверенного материального положения.
Валаам пережил несколько периодов бедствий. В конце XVI века и в 1611 году шведы до основания сжигали монастырь. В 1715 году Валаам был возрожден с помощью братии Кирилло-Белозерского монастыря. В XIX веке он переживал период яркого расцвета, славился неповторимой красотой своего вида, многоотраслевым хозяйством, строгим уставом и массовым паломничеством.
Коневецкий монастырь, как и Валаамский, в царствование Ивана Грозного и Василия Шуйского уничтожался шведами. Возрождение его началось лишь во время Северной войны. Скиты, расположенные неподалеку от монастыря, напоминали о месте первоначального основания монастыря (Коневский скит) и о месте первоначальных подвигов преподобного Арсения (Святогорский скит).
Кирилло-Новоезерский и Палеостровский монастыри в новое время не имели российской известности, но занимали видное место в духовной жизни своих малых историко-культурных территорий.
Крестный монастырь, основанный патриархом Никоном, уже при своем основании получил щедрую поддержку - земельные угодья и 6000 рублей на строения. После секуляризации 1764 года его положение сильно ухудшилось, но он устоял. Потрясения продолжались и во второй половине XIX века, когда монастырь подвергся нападению англичан во время Крымской войны, а затем в нем случился пожар. Крестный монастырь впал в запустение, из которого стал выходить только с получением правительственных субсидий после 1870 года.
Существенно, что оформление сети малых островных монастырей внутри региона совпало по времени с новым этапом хозяйственного освоения Севера, когда земледельцы стали отрываться от рек и осваивать лесное междуречье.
Из приведенных сведений можно заметить некоторую смену функциональных приоритетов в деятельности островных монастырей в зависимости от исторических эпох.
Важнейшим назначением первого поколения монастырей было миссионерство. Одновременно они закрепляли в исторической памяти представления о рубежах и пределах Отечества.
История свидетельствует, что на островах, имевших богатую дохристианскую историю, монастырским насельникам пришлось решать сложную проблему совмещения культур, которая, как правило, решалась болезненно, но почти всегда завершалась христианской инверсией островных языческих святилищ. Примером может стать встроенность каменных и деревянных крестов в сакральную топографию языческих культовых центров Соловков, или, скажем, возведение часовни на месте языческого камня-жертвенника на острове Коневец. Природа такого дуализма весьма сложна и требует отдельного осмысления. Здесь же укажем лишь на то, что он потребовал нового уровня богословской рефлексии, выразившегося уже в XVI веке в так называемом богословии "острова спасения". Практический вклад в его становление внес патриарх Никон. После прохождения иноческого делания в Анзерском скиту он везде возводит островные монастыри: Крестный в Белом море, Валдайский по образцу Иверского Афонского монастыря и Новоиерусалимский в Подмосковье (последний, хотя и не был островным, но фактически напоминал таковой, поскольку гористое место почти со всех сторон было окружено рекой Истрой). Им овладевает иерусалимская и новоиерусалимская символика, образы Обетованной Земли Царства Небесного, Нового Иерусалима. Эти образы прямо ассоциировались с Откровением Иоанна Богослова, где сказано: "Перед престолом море стеклянное, подобное кристаллу", или: "И видел я как бы стеклянное море, смешанное с огнем, и победившее зверя и образ его... стоят на этом стеклянном море, держа гусли Божий, и поют песнь Моисея, раба Божия, и песнь Агнца, говоря: велики и чудны дела Твои, Господи Боже Вседержитель!". Так богословие "острова спасения" стало соединяться с богословием горнего мира. Здесь, помимо многовековой практики массового паломничества, оказавшего огромное воздействие на жизнь православной России, создавался мощный духовный образ эсхатологического плана.
Примерно с XVI века ряд островных монастырей становятся крупными промысловыми и хозяйственными центрами Севера. Они концентрировали опыт адаптации к природно-климатическим условиям региона, создавали существенные ресурсы для его колонизации и освоения. Потеряв эту роль в XVIII столетии, островные монастыри стали местом притяжения паломнических потоков общероссийского, регионального и локального масштаба.