Однако более убедительным представляется признание реальной эволюции воззрений Ф. Кастро и его соратников в процессе перерастания кубинской народно-демократической революции в социалистическую. Такой подход представлен, в частности, в исследовании К.Р. Родригеса перехода Ф. Кастро "с позиций сына землевладельца, впитавшего в себя политические и социальные идеи, свойственные радикальной мелкой буржуазии, на позиции руководителя революционной пролетарской марксистско-ленинской партии" 2 [Rodriques C.R. Cuba en el transito al socialismo. 1959–1963. La Habana, 1979]. Особенности эволюции экономических воззрений кубинских революционеров-демократов прослеживаются, в частности, в последовательной радикализации их аграрных взглядов. Ступенями этой эволюции являются "Программа Монкада", обоснование закона № 3 Повстанческой армии "О праве крестьян на землю" (10 октября 1958 г.), разработка Закона об аграрной реформе (17 мая 1959 г.).
В "Программе Монкада", изложенной в известной речи Ф. Кастро "История меня оправдает" 3 [См.: Кастро Ф. Речи и выступления. М., 1960], выдвигались требования ликвидации крупных земельных владений с предоставлением земельным собственникам компенсации на основе земельной ренты, которую они получали; безвозмездной передачи в вечную собственность земли тем, кто ее обрабатывает; осуществления индустриализации страны; обеспечения населения жильем; ликвидации безработицы; организации системы народного образования и здравоохранения.
Закон № 3 был принят в ходе вооруженной борьбы против режима Батисты. В нем "помещичья часть оставалась без изменений, аграрные требования конкретизировались лишь по крестьянской линии". Принятие Закона об аграрной реформе привело к окончательному размежеванию правого и левого крыла "Движения 26 июля" 4 [Nunez Jimenez. La reforma agraria de Cuba. La Habana, 1966].
Закон выдвигал следующие требования: установление земельного максимума и "жизненного минимума" в землевладении; возвращение земель, незаконно захваченных иностранными предприятиями и монополиями; широкое вмешательство государства в экономику – вплоть до осуществления централизованного планирования; привлечение населения к управлению национальной экономикой; предпочтение коллективным (кооперативным) формам хозяйствования. Аграрная реформа рассматривалась как первый шаг к последующей индустриализации страны.
Реально социалистический этап революции на Кубе начался предэкономическим актом национализации собственности иностранных промышленных и банковских компаний, а также предприятий и банков, принадлежавших национальному капиталу (август–октябрь 1960 г.). Официальное же заявление о "социалистическом характере революции" было сделано Ф. Кастро 16 апреля 1961 г. 5 [Кастро Ф. Речи и выступления. 1961–1963 гг. М., 1963. С. 38]
В 1961–1963 гг. экономическая мысль Кубы концентрируется на разработке путей построения основ социалистической экономики, что стало официальной государственной политикой.
Главной задачей являлось преодоление экономической отсталости и зависимости, которая была обусловлена моноспециализацией кубинской экономики на производстве сахарного тростника. Пути решения этой задачи виделись в немедленной индустриализации национальной экономики и диверсификации сельского хозяйства. Однако вскоре была признана недостаточность топливно-энергетической и сырьевой базы, производственных и трудовых, валютно-финансовых ресурсов для осуществления форсированной индустриализации страны. К концу 1963 г. в стране утвердилась идея всестороннего развития сельскохозяйственного производства и в особенности выращивания сахарного тростника как "основы роста" экономического потенциала страны. "Единственное, что мы можем производить быстро и хорошо и на устойчивый рынок – это сахар... Наш сахар – это наша валюта. Это наша возможность приобретать товары на мировом рынке" 6 [Guevara Е. Che. Contra el burocrausmo // Cuba socialista. 1963. № 18], – отмечал в одном из выступлений министр промышленности Э. Че Гевара. Ориентация на выращивание сахарного тростника, по мнению кубинских исследователей и политиков, не противоречила цели диверсификации сельскохозяйственного производства, так как увеличение объемов производства сахарного тростника планировалось осуществлять не за счет расширения посевных площадей, а на основе интенсификации производства.
В обосновании социально-экономических проблем кубинские политики и исследователи придерживались главным образом ленинской теории переходного периода, но без элемента нэпа, разработок теоретиков других социалистических стран, не принимая ориентацию на широкое использование товарно-денежных отношений.
В начале 60-х годов широко обсуждался вопрос о природе тростниковых кооперативов, не имевших аналогов в истории построения социалистической экономики в других странах. Некоторые исследователи утверждали, что тростниковые кооперативы были созданы на национализированных землях, которые были переданы им в постоянное коллективное пользование. Однако тезис о национализации этих земель не получил экономической реализации – земельная рента полностью оставалась в распоряжении кооперативов. Ф. Кастро отмечал, что финансовое состояние кооперативов и оплата труда в этих хозяйствах в отличие от народных имений в значительной степени определяются качеством земли, что различие природно-естественных свойств земли в тростниковых кооперативах является источником их экономической дифференциации. Хозяйственная самостоятельность тростниковых кооперативов проявлялась, в частности, в том, что ежегодный чистый доход распределялся внутри хозяйства. В отличие от народных имений эти хозяйства проводили мероприятия по повышению уровня благосостояния членов кооператива за счет собственных ресурсов, а не из бюджетных средств. Они широко использовали также государственный кредит. Вместе с тем кубинские исследователи отмечали существенные отличия тростниковых кооперативов от "классических" хозяйств, организованных путем добровольного объединения индивидуальных хозяйств и земель, находящихся в частной собственности крестьян-единоличников. Эти отличия группировались по следующим направлениям: по социальному составу (членами тростниковых кооперативов являлись не мелкие землевладельцы, а сельскохозяйственные рабочие, которые, как отмечал К.Р. Родригес, "достигли высокого уровня классового сознания. Они не ощущали себя крестьянами, не имели тяги к индивидуальной собственности на землю") 7 [Rodriques C.R. Op. cit.]; по способу наделения землей (тростниковые кооперативы создавались путем передачи земли без предварительного раздела, а не посредством объединения наделов, находящихся в частной собственности, что исключало такой элемент классического кооператива, как получение дохода от паевого взноса); по способу управления (управление крестьянским производственным кооперативом, как правило, осуществляли лица, избираемые на общем собрании членов кооператива. Управлял тростниковым кооперативом администратор, назначаемый генеральной администрацией тростниковых кооперативов, избирался и совет правления).
На основе сравнительного анализа тростниковых кооперативов с народными имениями и крестьянскими производственными кооперативами кубинские исследователи пришли к выводу о том, что тростниковые кооперативы можно считать особым, неклассическим типом кооператива, в котором объединяются две формы: кооперативного хозяйствования и государственного, т.е. общенародного, хозяйствования, кооперативы должны были функционировать как сочетание государственной и кооперативной форм хозяйствования.
В 1962 г. было принято решение о преобразовании тростниковых кооперативов в государственные хозяйства. Ф. Кастро следующим образом объяснял необходимость этого шага: "Создав кооперативы в хозяйствах сахарного тростника, мы сделали шаг вперед по отношению к тому, что могло бы произойти при разделе земель на мелкие наделы... с социальной точки зрения это был шаг назад, потому что мы рабочих превратили из пролетариев в крестьян... кооперативы сахарного тростника, созданные, скажем, искусственным образом, были преобразованы в государственные хозяйства" 8 [Цит. по: Куба: опыт общественного развития. М., 1979. С. 111].
Стратегическую линию в социалистическом преобразовании крестьянских хозяйств кубинские марксисты видели в производственном кооперировании крестьянства. "Путь социалистического преобразования сельского хозяйства – это путь кооперации", – отмечал председатель Национальной ассоциации мелких землевладельцев X. Рамирес Крус на I съезде этой организации в 1961 г. В осуществлении этой линии кубинские революционеры придерживались положений ленинского учения о кооперации как переходной форме от мелкотоварного производства в аграрном секторе к коммунистическому землевладению. "Указания В.И. Ленина, – писал. А. Регаладо, – составляют, без сомнения, верное руководство в деле продвижения землевладельцев-бедняков и середняков по пути кооперирования к социалистическим формам производства" 9 [Regalado A. El camino de cooperation en Cuba // Cuba socialista. 1963. № 22]. Однако на Кубе, как и в большинстве других социалистических стран, не удалось избежать "перегибов", которые проявлялись в форме насильственного объединения крестьянских хозяйств в производственные кооперативы. С анализом этих негативных тенденций выступили К.Р. Родригес в статье "Четыре года аграрной реформы", Блас Рока в статье "Теория и революционная практика". Оба автора были против форсирования производственной кооперации при отсутствии необходимых условий, а именно материально-технической базы для крупного производства и положительного опыта хозяйствования крупных государственных сельскохозяйственных предприятий.
В результате мероприятий по национализации основных средств производства и созданию в общем виде системы органов управления и планирования в 1960– 1963 гг. на Кубе сформировался социалистический государственный уклад. Более того, по стоимости основных средств производства он являлся преобладающим по отношению к мелкотоварному укладу. Это предопределило актуальность исследований проблем развития государственной экономики и экономического роста в этом секторе.
Ф. Кастро следующим образом охарактеризовал главное направление общественного развития страны: "...мы должны сосредоточить основное усилие и обратить основное внимание на экономические вопросы... Это означает необходимость приложить особые усилия к организации рентабельных предприятий за счет повышения производительности труда, за счет снижения себестоимости, за счет увеличения выхода продукции, за счет усиления экономического развития страны". Кубинские лидеры указывали на необходимость развивать политическую экономию социализма как конкретное применение марксистско-ленинской теории к конкретным социально-экономическим условиям Кубы. По словам Ф. Кастро, "недостаточно было установить социализм: была необходима ясная, реалистичная и разумная концепция возможностей страны. Отсюда важность применения теории к действительности, умение применять революционно и диалектично марксизм-ленинизм к конкретным условиям каждой страны и каждой эпохи" 10 [Castro R. Socialismo у comunismo: un proceso unico // Una importante contribution de la experiencia cubana a la teoria sobre el perioda de transition. Santiago de Chile, 1970].
Основные направления этих исследований сформулированы в статье "1964 год – год экономики" экономиста А. Лакасте 11 [Lacaste A. 1964: ano de economia // Cuba socialista. 1964. № 30], занимавшего в начале 60-х годов пост вице-министра по национальному планированию в Хунте национального планирования (ХУСЕПЛАН): 1) проблема "экономического укрепления" (оздоровления) (вопросы финансовой дисциплины, разработки и внедрения нормирования труда и т.д.); 2) разработка экономической политики с учетом имеющихся ресурсов, их источников и направлений использования, приоритетных отраслей производства; 3) вопросы экономической эффективности (производительность труда, эффективность использования основных и оборотных фондов, снижение издержек производства, эффективность капитальных вложений); 4) проблемы макроэкономического управления (сочетание административных и экономических методов, централизации и децентрализации, роль хозяйственного расчета и его элементов: рентабельность, самоуправление предприятий, система материального стимулирования, совершенствование планирования, анализ роли рынка, разработка системы ценообразования). Эти направления экономических исследований нашли отражение в кубинской экономической литературе 60 – 80-х годов.
Во второй половине 60-х годов основные усилия кубинских экономистов были направлены на разработку "Перспективного плана производства сахара" и путей его осуществления. В первое десятилетие социалистического строительства Куба располагала единственным источником накопления валютно-финансовых ресурсов – производством сахара и его продажей на внешнем рынке. Было подсчитано, что для достижения удовлетворительного платежного баланса необходимо ежегодно производить 10 млн т сахара. Реализацию этого плана предполагалось осуществлять путем ежегодного увеличения производства сахара с 5,3 млн т в среднем за 1959–1965 гг. до 10 млн т в 70-х годах. Одновременно предполагалось увеличить поголовье скота до 10 млн голов.
При разработке плана было заявлено, что Куба не располагает ресурсами для экстенсивного способа выполнения этой задачи из-за недостатка рабочих рук и сельскохозяйственных площадей, поэтому ставка делалась на интенсивные методы: использование агротехники, агрохимии, селекции, механизации сельскохозяйственного труда, а также внедрение организационно-экономических мероприятий, позволяющих интенсивно использовать земельные и трудовые ресурсы.
В 1964–1965 гг. руководители Республики Куба выдвинули тезис "о параллельном строительстве социализма и коммунизма на Кубе". В основе этого тезиса лежала идея "всестороннего развития и повышения сознательности масс", которая должна была стать важнейшим фактором реализации плана производства сахара. Рыночные категории–деньги, цена, процент за кредит и др. – были объявлены "слишком капиталистическими". Их использование отвергалось, так как товарно-денежные отношения развивают, как считалось, в человеке индивидуализм и эгоизм и мешают воспитанию нового человека. Этот взгляд был воплощен в тезисе, который стал основой разработки так называемой кубинской модели социально-экономического развития.
В области развития экономической теории указанный тезис выдвигался на уровень методологического принципа. На XIV Национальном собрании школ революционного образования была поставлена задача "способствовать развитию марксистско-ленинских идей на Кубе на основе глубоких революционных идей, выдвинутых товарищем Фиделем Кастро по поводу различных теоретических и практических аспектов революционного общества и особенно касающихся параллельного строительства социализма и коммунизма". В феврале 1967 г. в газете "Гранма" был опубликован цикл редакционных статей под общим заголовком "Борьба против бюрократизма – решающая задача", содержание которых означало "объявление войны" сторонникам использования товарно-денежных отношений.
Пересмотр тезиса о параллельном строительстве социализма и коммунизма был осуществлен в процессе анализа причин невыполнения плана по ежегодному производству 10 млн т сахара в начале 70-х годов. Выступая с критикой тезиса о параллельном строительстве в 1971 г., Ф. Кастро подчеркнул, что основным критерием формирования социалистической экономики является определенный уровень производительных сил, что поэтапный характер строительства коммунизма связан с формированием материально-технической базы. Таким образом, кубинская экономическая мысль вернулась к ортодоксальной теории переходного периода, признав, что Куба находится пока в состоянии перехода от капитализма к социализму.
"Период идеализма" (так был охарактеризован период параллельного строительства социализма и коммунизма в документах I съезда Коммунистической партии Кубы в 1975 г.) в истории развития экономической мысли на Кубе был обусловлен рядом объективных причин: во-первых, низким уровнем развития производительных сил и необходимостью скорейшего преодоления их отсталости; во-вторых, сложной, противоречивой многоукладной природой переходной экономики, требующей больших усилий по ее осмыслению; в-третьих, невысоким уровнем развития экономической науки в стране, недостатком квалифицированных кадров, способных проводить глубокие теоретические исследования. На этой основе видимость абсолютного преобладания социалистического уклада в экономике Кубы, связанная с высоким удельным весом государственной собственности, была принята кубинскими революционерами за доказательство возможности форсированного перехода к коммунизму. Субъективной причиной явилось, видимо, стремление кубинских революционеров обосновать собственный путь развития.
В первой половине 70-х годов на Кубе стало уделяться больше внимания развитию научных исследований в области экономики. Наметилась устойчивая тенденция увеличения доли студентов, получающих экономическое образование: с 2,7% в 1970–1971 гг. до 12,7% в 1976–1977 гг. В 1970 г. Институтом экономики Гаванского университета стал издаваться теоретический журнал "Экономика и развитие", который возобновил научное общение ученых-экономистов, осуществлявшееся журналами "Социалистическая Куба" (1961–1967) и "Теория и практика" (1963–1967).
В 1975 г. на официальном уровне было заявлено о переходе к завершению формирования материально-технической базы социализма путем осуществления социалистической индустриализации и о достижении социально однородной экономики на базе укрепления и расширения "социалистических производственных отношений".
Пути осуществления этой задачи разрабатывались в рамках новой системы управления и планирования экономики (СУПЭ), которая была принята на I съезде Компартии Кубы в 1975 г. Разрабатывая эту систему, исследователи опирались на тезис об объективном характере экономических законов, о необходимости внедрения хозяйственного расчета, использования товарно-денежных отношений, как моральных, так и материальных принципов стимулирования экономической активности.
Разработка СУПЭ актуализировала исследование роли закона стоимости в рациональном распределении и использовании ресурсов, социалистического закона распределения по труду. Эти проблемы рассматривались X. Фернандесом Нуньесом, В. Фигероа Альбело, А. Аверкоффом Касамайором, С. Кастельоном Диасом, X. Бенавидесом Родригесом. Развиваются экономико-математические исследования в работах С. Гонсалеса Феррера, А. Лео Ласкано.
В 80-х годах внедрение новой системы управления и планирования было нацелено на перестройку всей системы хозяйствования во всех отраслях на принципах хозяйственного расчета. Рассматривая проблемы хозяйственного расчета применительно к кубинской экономике, исследователи специально обращали внимание на особенности национальной экономики, которые могли повлиять на хозрасчетные отношения: низкий уровень производительности труда; острый недостаток отдельных видов ресурсов, затрудняющий децентрализацию снабжения предприятий; нехватку кадров специалистов и хозяйственных руководителей; влияние внешних факторов, связанных с нестабильностью мировых цен на основной сельскохозяйственный продукт – сахарный тростник. Однако, несмотря на эти препятствия, хозяйственный расчет был распространен практически на все государственные предприятия.
Новая система управления и планирования затронула также кооперативный и мелкотоварный секторы. Она предусматривала новые методы включения крестьянского хозяйства в общественное производство, стимулирования производственной деятельности кооперативов и единоличников.
Однако необходимо отметить, что большинство экономических проблем на Кубе и в 80-х годах по-прежнему решались при отсутствии фундаментальных исследований экономических процессов. Экономическая исследовательская литература была представлена преимущественно статьями, монографии были крайне редки.
2. Экономическая концепция чучхе
В послевоенные годы в Северной Корее после образования Корейской Народно-Демократической Республики (КНДР) сформировалась система идей чучхе. Свое название она получила от слов "субъект", "хозяин", являясь неким северокорейским вариантом теории социалистического развития. Эта система стала в КНДР партийной и государственной идеологией; получила она распространение и в ряде других стран.
В системе социально-экономических и философских идей чучхе в центре стоит человек. Идеи чучхе, по мнению их родоначальника Ким Ир Сена, – "это мировоззрение, основой которого является человек, оно требует мыслить обо всем, имея в центре внимания человека, ставить все на службу его интересам; это революционное учение, нацеленное на достижение самостоятельности трудящихся народных масс" 12 [Ким Ир Сен. О чучхе в нашей революции. Т. 3. Пхеньян, 1982. С. 410].
Соответственно этим установкам главной чертой северокорейской модели социализма в чучхеистской риторике считается ориентация на человека, на народные массы. "Социализм нашего образца, – пишет нынешний руководитель КНДР Ким Чен Ир, – это социализм, при котором хозяевами всего являются народные массы, все поставлено на службу народным массам и который развивается силами сплоченных народных масс"'. Это "социализм, главная фигура которого – человек, социализм, служащий интересам народных масс" 13 [Ким Чен Ир. Социализм – это наука. М., 1995. С. 10–11].
Ставя человека в центр своих теоретических построений, чучхеисты обосновывают это тем, что человек занимает особое место и играет особую роль в мире, что он хозяин всего и сам решает все. Конкретизируя эту основополагающую гуманистическую установку, они подчеркивают, что человек является властелином и преобразователем мира, природы, общества, хозяином своей судьбы, главным действующим лицом всех свершений. Исходя из этого утверждается, что народные массы – это субъект истории, хозяйства и движущая сила революции и строительства, а развитие общества – не что иное, как процесс самостоятельной и творческой деятельности народных масс. Трудовые народные массы покоряют природу и создают материальные блага, свергают старое общество и строят новое, всецело определяя его судьбу. "На свете, – говорят чучхеисты, – нет существа дороже и сильнее, чем человек" 14 [Там же. С. 17], "нет никого более сильного и умного, чем трудовые народные массы" 15 [Ким Ир Сен. Указ. соч. Т. 3. С. 61].
Выполнять свою миссию на планете человеку, по мнению чучхеистов, позволяют в первую очередь три таких его качества, как самостоятельность, сознательность и способность к творчеству. При этом самостоятельность определяет главным образом место человека как властелина мира. Благодаря ей он имеет возможность разрушать природные оковы, бороться против всех форм зависимости в обществе, ставить все на службу себе. Сознательность определяет всю деятельность человека, направленную на познание и преобразование мира и самого себя. Способность к творчеству выражает умение человека целенаправленно преобразовывать мир и решать свою судьбу в соответствии со своими запросами. С повышением самостоятельного сознания каждого человека и ростом его способностей к творчеству умножаются общественные богатства и совершенствуются социальные отношения.
Чучхе считает основным принципом строительства социалистического общества надежную защиту интересов народных масс и осуществление их стремления к самостоятельности 16 [См.: Ким Чен Ир. Исторический урок строительства социализма и генеральная линия нашей партии. Пхеньян, 1992. С. 9.]. "Мы, – неоднократно заявлял Ким Ир Сен, – настаиваем на последовательном осуществлении принципов самостоятельности" 17 [Ким Ир Сен. Указ. соч. Т. 3. С. 5]. В соответствии с такой установкой чучхеисты называют современность эпохой самостоятельности и выдвигают на одно из главных мест в своей экономической концепции претворение в жизнь принципа хозяйственной самостоятельности, построение самостоятельной экономики. "Независимость в политике, самостоятельность в экономике и самооборона в защите страны, – подчеркивает Ким Чен Ир, – это революционный принцип, которого неизменно придерживается наша партия" 18 [Ким Чен Ир. Социализм – это наука. С. 29]. При этом обеспечение экономической самостоятельности, в представлении чучхеистов, означает создание национального хозяйства, которое не зависит от других стран, прочно стоит на собственных ногах, служит своему народу и развивается за счет внутренних ресурсов страны и силами своего народа. Отрицается возможность слепого копирования опыта других стран, простое повторение того, что уже сделано на пути к самостоятельности другими государствами.
Курс на экономическую самостоятельность у чучхеистов неразрывно связан с осуществлением принципа опоры на собственные силы в строительстве и развитии экономики. Здесь имеется в виду прежде всего удовлетворение потребностей развития нового общества и жизни народа собственным производством, создание собственной техники и собственных кадров, формирование прочной сырьевой базы и обеспечение страны сырьем в основном за счет отечественных ресурсов.
Самостоятельный экономический путь, в представлениях сторонников чучхе, неравнозначен изоляционизму. Они считают, что строить самостоятельную национальную экономику с опорой на собственные силы отнюдь не значит строить хозяйство при закрытых дверях, что небольшая страна не может производить все необходимое своими силами, да в этом и нет потребности. Суть самостоятельной экономики состоит в том, что она отвергает экономическое господство и закабаление одних государств другими, но позволяет осуществлять международные экономические связи, соблюдая полный суверенитет и равенство в политическом и хозяйственном отношениях.
В долговременных установках чучхе, как и другие ветви марксизма, ориентируется на построение нового общества – сначала социализма, а затем и коммунизма. При этом значительный акцент делается на северокорейскую специфику. На основе идей чучхе Ким Ир Сеном было выдвинуто положение о том, что новое общество есть народная власть плюс три революции – идеологическая, техническая и культурная.
В этом триединстве техническая революция охватывает коренные изменения в техническом базисе и экономической организации производства. Она направлена на преобразование природы и создание материальных условий нового общества. Одну из важнейших задач технической революции чучхеисты видят в подведении под народное хозяйство чучхеистской, модернизированной и научной основы. При этом под подведением чучхеистской основы подразумевается строительство и развитие экономики, отвечающей реалиям своей страны, обеспечение более эффективного использования природных богатств и усовершенствование отраслевой структуры народного хозяйства. В структурном обновлении предпочтение отдается преимущественному развитию тяжелой промышленности при одновременном развитии легкой промышленности и сельского хозяйства. Серьезная забота проявляется о создании новых отраслей индустрии и развитии производств, опирающихся на собственное сырье. В своих отраслевых приоритетах чучхе уделяет гипертрофированное внимание самообороне, созданию и укреплению собственных вооруженных сил, необходимости параллельного ведения экономического и оборонного строительства 19 [См.: Ким Чен Ир. Об идеях чучхе. Пхеньян, 1989. С. 68].
При рассмотрении проблем подведения под народное хозяйство модернизированной основы чучхеисты говорят о модернизации технических средств, комплексной механизации и автоматизации производства, об улучшении технической оснащенности народного хозяйства, о внедрении научно-технических достижений развитых государств в соответствии с реальными условиями собственной страны. Когда же речь идет о подведении под народное хозяйство научной базы, то имеется в виду развитие науки, перевод на научную основу производственно-технологических процессов, методов производства и хозяйственной деятельности во всех отраслях народного хозяйства. При осуществлении преобразований большое внимание уделяется всенародному движению "Чхолимма", имеющему своей целью ликвидацию отсталости во всех областях экономики, культуры, идеологии и морали и обеспечение максимального ускорения строительства нового общества.
Техническая революция, по мнению чучхеистов, должна преобразовать труд, обеспечив всем трудящимся самостоятельную, творческую, равную трудовую жизнь, возможность проявлять энтузиазм в коллективной трудовой деятельности. При современном состоянии экономики приоритеты в преобразовании труда отдаются избавлению трудящихся от тяжелых и трудоемких работ, устранению различий между тяжелым и легким трудом, между сельскохозяйственным и индустриальным трудом и освобождению женщин от тяжелого бремени домашних работ. Отвергаются праздность и безделье.
Чучхеисты полагают, что, развивая производительные силы, техническая революция должна непрерывно повышать материальное благосостояние народа. Тем самым техническая революция увязывается с главной целью самостоятельной экономики. Чучхеисты считают, что такой главной целью "является удовлетворение потребностей страны и населения", что "социализм и коммунизм строят люди и строят для людей" 20 [Там же. С. 60, 156]. "Народным массам,– пишет Ким Чен Ир, – надлежит наслаждаться полноценной счастливой жизнью, достойной хозяина всего в обществе" 21 [Ким Чен Ир. Социализм – это наука. С. 33]. Суть преобразований, по мнению чучхеистов, заключается здесь в том, чтобы люди вели достойную жизнь, возвышали общественно-политическую жизнь, окруженные любовью и доверием общественного коллектива. При этом признается, что при современном уровне развития экономики самым важным для людей является еще успешное решение проблем питания, одежды и жилья. Предусматривается избавить население от забот об этих жизненно важных благах, отменить налоговую систему, обеспечить всех бесплатным обязательным обучением и бесплатной медицинской помощью, установить здоровый образ жизни, дать возможность жить счастливой, спокойной, плодотворной, в равной мере обеспеченной жизнью, при которой в стране нет особо богатых и особо бедных людей и народ не имеет понятия о безработице и нищете. При этом предполагается поднять культурный и образовательный уровень всех людей до уровня выпускников вуза и преодолеть различия между умственным и физическим трудом. На решение этого комплекса задач и развитие человека в конечном счете направлены также культурная и идеологическая революции. Чучхеисты считают, что стратегическая цель культурной революции заключается в максимальном повышении интеллектуального уровня общества. Эта революция включает развитие образования, решение проблемы национальных кадров, избавление людей от культурной отсталости, создание новой культуры, служащей интересам народных масс. Что касается идеологической революции, то главное в ее осуществлении – это перевоспитание людей, основательное вооружение их идеями партии, идеями чучхе, обеспечение на этой основе надежного идейного единства всего общества. В отличие от других ветвей марксизма чучхе отдает первенство во всех преобразованиях идеологической революции, считая ее самой важной и самой действенной. "В социалистическом обществе, – подчеркивает Ким Чей Ир, – воспитание нового человека, идейная перестройка становится более важной, актуальной задачей, чем создание материально-экономических условий социализма" 22 [Там же. С. 9]. В соответствии с этим и движущей силой развития при социализме объявляются "революционный энтузиазм и творческая активность народных масс, вооруженных самостоятельным сознанием и монолитно сплоченных вокруг партии и вождя" 23 [Там же. С. 31]. Попытки приводить людей в действие с помощью денег объявляются не отвечающими природе социализма, что еще более усиливает субъективистские подходы чучхеистов к развитию экономики.
Часть третья
СОЦИАЛЬНО-ЭКОНОМИЧЕСКИЕ ИДЕИ РАЗВИВАЮЩИХСЯ СТРАН
Третья часть тома посвящена истории экономической мысли развивающихся стран и представляет интерес для читателя. В ней рассказывается не о том, что думают об экономике и путях социально-экономического развития этих стран ученые-экономисты развитых государств, а о том, как решают социально-экономические проблемы сами ученые и политические деятели развивающихся стран, в которых живет 2/3 населения современного мира.
В течение анализируемого периода происходит постепенное сближение позиций экономистов развитых и развивающихся стран по многим принципиальным вопросам экономического роста. Содержание текста показывает достаточно четко отличия теоретических позиций экономистов развивающихся стран от позиций экономистов развитых государств в 40 – 70-х годах. Но с середины 80-х годов экономическая политика многих развивающихся стран все больше стала базироваться на кейнсианских и неоклассических позициях. Приватизация, дерегулирование, стимулирование конкуренции, борьба с инфляцией были характерны для бывшей колониальной периферии.
В 80-х годах стало заметным и изменение отношения развивающихся стран к мировому рынку. Вплоть до 80-х годов они стремились иметь меньше прав в международных экономических организациях, чтобы иметь и ограниченные обязанности. В последнее десятилетие от неприятия и критики многие развивающиеся страны перешли к более активному участию в международных экономических отношениях, в разработке концепции устойчивого развития и ее реализации. Они стремились стать полноправными членами различных международных организаций.
В первом разделе этой части представлены ведущие доктрины развивающего мира в межстрановом разрезе: типичные модели экономического развития, экономические воззрения социал-демократов и коммунистов.
Во втором разделе характеризуется экономическая мысль отдельных крупных стран и регионов: Индии, Юго-Восточной Азии, арабских стран и Латинской Америки.
Раздел I
ВЕДУЩИЕ ЭКОНОМИЧЕСКИЕ ДОКТРИНЫ РАЗВИВАЮЩЕГОСЯ МИРА
Глава 34
ВЫБОР МОДЕЛИ ЭКОНОМИЧЕСКОГО РАЗВИТИЯ:
ОТ НАЦИОНАЛИЗМА ДО ПРОЗАПАДНОЙ ОРИЕНТАЦИИ
В экономической мысли развивающихся стран с момента ее возникновения в 40-х годах нынешнего века и по настоящее время идет активный поиск путей, моделей, вариантов развития, определения их места в формирующейся мировой экономике. Это стало особенно очевидным в последние годы. Если отбросить идеологические клише при рассмотрении и оценке данных концепций, теорий, программ, то выявляется не только противоречивость интересов различных групп стран, социальных сил, но и то, что все основные идеи данного круга вращаются вокруг системообразующих факторов мировой экономики. Сейчас, когда мировая экономика стала характеризоваться глобальными производительными силами, она трансформируется в единую сложную самоорганизующуюся систему, в которой действуют присущие ей закономерности, и в первую очередь закон дивергенции и закон кооперации.
Закон дивергенции проявляется в росте многообразия и специфики отдельных народнохозяйственных комплексов. В экономических концепциях "третьего мира" это выражается в национализме, защите национальной самобытности, попытках выбора путей экономического развития, отличных от присущих "Северу". На практике это далеко не всегда удается, а подчас эти тенденции переходят в прямое противостояние с "общенациональными ценностями", в борьбу за выживание традиционных экономических систем.
Закон кооперации, опирающийся на единство научно-технического прогресса и движения капитала, находит свое специфическое выражение в концепциях, берущих за основу интернационализацию производства, ищущих пути трансформации международного разделения труда между развитыми и развивающимися странами с самых разных позиций: от концепций западного реформизма до идей нового международного экономического порядка.
Можно также отметить, что все многообразие концепций с различных сторон отражает две контртенденции, действующие в мировой экономике: центробежную и центростремительную. Одна группа экономистов больше сосредоточена на решении локальных, национальных, внутренних проблем, другая – на проблемах интернационального, глобального характера, хотя все больше растет понимание взаимодополняемости национального и интернационального.
Рассмотрение широкого круга экономических концепций развивающихся стран подводит к мысли, что их условно можно разделить на две большие группы в зависимости от того, на какой аспект развития они делают преимущественный упор – на национальный или интернациональный. Первая группа концепций объединена в направление, условно названное националистическим (или квазинационалистическим), вторая – в направление прозападной ориентации.
1. Национализм и квазинационализм
Национализм, не являясь сам по себе экономической идеей, наложил отпечаток практически на все основные направления экономической мысли развивающихся стран, кроме откровенно прозападного направления. Элементы националистического мышления часто присутствуют даже в тех случаях, когда концепция развития в целом не имеет ярко выраженной националистической окраски. Так, нигерийский экономист А. Айида не без основания (вспомним успех Японии, например) считает, что "экономический национализм естествен и необходим любой стране для ускоренного экономического развития" 1 [Ayida A. The Purposes of Development: Reconstraction and Development in Nigeria. Ibadan, 1971. P. 8]. Национализм может выступать как синоним борьбы за экономическую самостоятельность, экономическую безопасность, он идет рука об руку с религией всех направлений: христианством, исламом, буддизмом и т.п. Националистические концепции часто облекаются в псевдосоциалистическую, религиозную и другую фразеологию и таким образом пронизывают ткань экономической мысли "третьего мира".
Национализм, эволюционируя, дал импульс зарождению оригинальных, перспективных экономических концепций. У национализма оказался больший потенциал, чем казалось ранее. Он своим особым путем идет к пониманию противоречивого единства современного мирового хозяйства и мира в целом. Начинаясь как течение, противопоставляющее интересы своей нации другим, опираясь зачастую на идеи национального превосходства, он прошел сложный путь эволюции к "третьемирским" интересам. Общим вектором развития концепций националистического толка является их устремленность, движение от изоляционизма к интеграции, от особенного к общему, от национализма к квазинационализму (региональному национализму) с элементами интернационального.
В историческом плане современные националистические концепции в развивающихся странах своими корнями уходят в колониальное прошлое. Национализм как идеологическое течение национально-освободительного движения был непосредственно связан со становлением капиталистического уклада в этой группе стран, с ростом национального самосознания нарождающейся интеллигенции и всего народа. В националистических идеологических концепциях свое выражение нашли общие антиимпериалистические интересы наций.
У истоков этих течений стояли такие деятели, как Сунь Ятсен, Махатма Ганди, Дж. Неру, А. Сукарно. Колониальный вопрос был в центре их внимания. Для них национализм есть антипод колониализма и угнетения, синоним свободы и равенства народов. В советской литературе было принято противопоставлять национализм традиционной идеологии, племенным и кастовым предрассудкам, видеть в нем в первую очередь антиимпериалистический потенциал. В известной мере это так. Но у него есть гораздо более глубокие корни неклассового характера, сохраняющие значение по сей день, и не только в развивающихся странах. Дж. Неру прозорливо писал: "Национализм является в сущности коллективной памятью, хранящей достижения, традиции и опыт прошлого. Национализм в настоящее время сильнее, чем он был когда-либо раньше. Многие думали, что дни национализма миновали и что он должен уступить место все более растущим интернациональным тенденциям современного мира... Однако всякий раз, когда возникал кризис, национализм снова появлялся и приобретал преобладающее влияние" 2 [Неру Дж. Открытие Индии. Т.П. М., 1989. С. 390–391].
Экономические проблемы в колониальный период имели подчиненное значение по сравнению с главным, колониально-национальным вопросом. Экономическая мысль в то время еще не сложилась в самостоятельные, разработанные концепции, а существовала в форме отдельных идей, являясь составной частью более широкого идеологического течения.
В постколониальный период национализм не только не исчерпал своего потенциала в Азии, Африке и Латинской Америке, но и стал синонимом общенациональных экономических интересов отдельных стран, а также выражением их стремления к тому, чтобы занять "достойное" место в мировом хозяйстве. Концепции данной направленности можно выделить в особую группу.
Примеры такого рода дают национализм в концепциях "исламской экономики", буржуазно-националистические "революции сверху" в ряде арабских стран, на Филиппинах, национал-реформизм африканского образца.
Но национализм в экономической мысли "третьего мира" имеет и другой аспект. Он выходит за рамки отдельных государств, приобретает региональное и даже интернациональное звучание, т.е. становится квазинационализмом. В этом своем преломлении он показал свою плодотворность в концепциях другой группы: периферийной экономики, зависимого развития, нового международного экономического порядка, альтернативного развития и др. Они вносят существенный вклад в разработку системного понимания современной мировой экономики как единства в многообразии независимо даже от содержания их рекомендаций. Они являются ступенькой на пути не только осознания специфики экономики "третьего мира", но и построения возможных вариантов и моделей экономического развития для различных стран и регионов.
Среди наиболее типичных концепций первой группы – арабский национализм. В 50-х годах его бесспорным лидером был Г.А. Насер. Для него, как и для очень многих националистов, развитие национальной экономики неразрывно связано с антиимпериализмом. "Плодотворная национальная миссия всех народов, – говорил он, – может осуществиться, как показал опыт нашей нации и других, лишь с избавлением от империализма, неустанной борьбой против него, его решительным и окончательным уничтожением" 3 [Насер Г.А. Проблемы египетской революции // Избранные речи и выступления: 1952–1970. М., 1979. С. 78].
Экономическая структура, основанная на национальных приоритетах, представлялась ему как система свободного предпринимательства при всемерной поддержке со стороны государства, включая политику протекционизма. Государство не занимается предпринимательством. Оно, однако, по мысли Г. А. Насера, является «государством всего народа и выражает интересы всех классов страны», "государством рабочих и феллахов, служащих и студентов, владельцев капитала и интеллигенции, государством бедняков и немощных, сильных и богатых" 4 [Там же. С. 18].
Однако воплощение данной экономической концепции на практике не дало желаемых результатов. Представители частного капитала стремились обогащаться, но не спешили вкладывать капиталы в общенациональные проекты. В 1961 г. Г.А. Насер перешел на позиции революционной демократии, разочаровавшись в возможностях решения экономических и социальных проблем страны на путях развития капитализма. В 1961–1973 гг. после национализации крупной феодальной и капиталистической собственности экономическое развитие Египта пошло с упором на государственный сектор при продолжении политики протекционизма. Как впоследствии оказалось, выбор социалистической ориентации также не решал проблем национального государственного развития преимущественно собственными силами.
Политика торгового протекционизма тоже не способна однозначно решить задачи индустриального развития, так как не создается конкурентная среда. Напротив, успехов в этой области достигли как раз те страны, которые удачно сочетали протекционизм с либерализацией, т.е. проводили политику "селективного протекционизма".
Г.А. Насер как крупный мыслитель и практик революционных преобразовании оказал большое влияние на все ветви арабского национализма, которые сложились к настоящему времени: национализм революционных демократов в Алжире и Сирии; мелкобуржуазные концепции М. Каддафи в Ливии; буржуазно-консервативный национализм правящих кругов Саудовской Аравии, Кувейта, Объединенных Арабских Эмиратов, Пакистана, Ирана времен шахского правления. Каждое направление либо заимствовало некоторые близкие им идеи, либо извлекло для себя определенные уроки.
В настоящее время наиболее распространенной, разработанной и применяемой на практике является концепция консервативного толка – модель "исламской экономики", или "исламского предпринимательства". Ее отправным пунктом служит положение о том, что Коран и "Сказания о пророке Мухаммеде" дают основные принципы, на которых и должна строиться исламская экономика. Другой исходный тезис для исламских экономистов в теории и на практике заключается в том, что исламская экономика базируется на моральных ценностях, которые через ислам приведут общество к социальной справедливости. Несомненно, что в исламе, как и в других религиозных учениях, представлены как классовая этика, так и общечеловеческие моральные ценности. Эклектизм религиозных исламских концепций допускает неоднозначное их толкование. И не случайно в арабском мире мы находим широкий спектр экономических концепций разной направленности, о которых говорилось выше, но все они опираются на ислам.
Специфика социально-экономической мысли в странах традиционного распространения ислама определяется прежде всего особенностями хозяйственных отношений. Производительные силы здесь в течение длительного, времени обеспечивали лишь простое воспроизводство, развивались медленными темпами. Не наблюдалось четкой сменяемости типов производительных сил, выраженной последовательности чередования общественных форм, исторической стадиальности укладов. Происходило наслоение различных социально-экономических структур на один и тот же тип производительных сил, которое не завершилось утверждением единого господствующего способа производства. Социально-экономические структуры остаются в состоянии перманентной переходности. В таких условиях именно духовно-религиозные круги при аморфности других лидирующих слоев становятся интеграторами общества, господствуя над укладами семьи, общины, светских институтов государства.
Процесс секуляризации в странах Востока под воздействием успехов науки и просвещения носит необратимый характер. Тем не менее социально-экономическая мысль в этих странах все еще в значительной степени имеет исламскую окраску.
Целый ряд экономических категорий в исламской концепции имеют специфическое толкование. Ссужать деньги под проценты строго запрещено Кораном. Тем, кто это практикует, обещается суровая небесная кара. Ссудный процент осуждается как категория, противоречащая моральным ценностям ислама, так как ведет к концентрации богатства в руках немногих и эксплуатации бедных. Суры Корана не допускают никаких иных толкований. В то же время в исламской литературе по этому вопросу полной ясности нет, ибо не только ссудный процент, но и всякий излишек стоимости как результат неэквивалентного обмена обозначается одной категорией – "риба". Поскольку данное положение противоречит каждодневной практике, это заставляет экономистов прибегать к различным уловкам, чтобы оправдать неэквивалентный обмен.
На практике запрет, налагаемый на ссудный процент исламом, вносит некоторые ограничения в деятельность банков, которые не объявляют и не гарантируют процента по вкладам. Но в конечном счете запрет обходят при помощи следующей системы. Клиенту указывается компания, в которую вложены его деньги. В данном случае он считается функционирующим капиталистом, а не кредитором. Получаемая прибыль считается не только допустимой, но и законной. Нетрудно заметить, что на самом деле речь идет о ссуде.
В Коране неоднократно подчеркивается "греховность" процента, но ислам вовсе не запрещает прибыль, если в процессе ее создания участвовал человеческий труд. Законной признается прибыль, полученная в результате торговой или производственной деятельности. Функционирование торговых и производственных предприятий в соответствии с мусульманским правом должно осуществляться при помощи так называемых договоров товарищества, в которых партнеры объединяют свои капиталы и делят между собой доходы. Исламскими идеологами это преподносится как объединение "капитала и труда": один из партнеров договора товарищества вкладывает деньги, другой – труд, квалификацию и т.д. По этому правилу капиталовладелец снабжает предпринимателя не под заранее обусловленный процент, а под условие последующего перераспределения доходов или убытков между этими партнерами.
Что касается системы налогообложения, то ее специфической чертой является закят (налог), мотивируемый религиозными принципами и не являющийся обязательным. Это налог на капитал или имущество в размере 2,5%. Он рассматривается как долг мусульманина и форма почитания Бога. Использоваться он должен на благотворительные цели. Кроме того, в арабских странах практикуются и обычные формы налогообложения: налоги на прибыль, таможенные пошлины, косвенные налоги.
Социальное страхование, согласно исламской концепции, призвано обеспечить минимальный прожиточный уровень нуждающимся членам общества. Фонды социального страхования должны образовываться с помощью исламской налоговой системы, и в первую очередь закята. Признается порядок наследования, определяемый непосредственно в тексте Корана. Мусульманские теоретики считают, что практика наследования, предусматривающая законными наследниками большое число лиц, ведет к рассредоточению собственности, децентрализации богатств. Это преподносится как положительный фактор, способствующий уравнительному распределению.
Большинство арабских экономистов – сторонников "исламской экономики" стоят на позициях концепции факторов производства и ее различных интерпретаций. Некоторые склоняются к трактовке труда как источника капитала и богатства. И в этом ислам накладывает отпечаток на их взгляды. Так, по мнению арабского экономиста Эль-Ашкера, который проанализировал и обобщил концепции экономистов данного направления, все школы сходятся на том, что "человек есть центр Вселенной и Бог обеспечил его благами на Земле в целях процветания" 5 [El-Ashker A.A.-F. Islamic Business Enterprise. London; Sydney; Wolfeboco, 1987. P. 58].
Сторонники концепции "исламской экономики" в центр своего внимания ставят вопрос о собственности на средства производства, хотя саму категорию "средства производства" понимают по-разному. Они считают, что в исламской экономике есть две формы собственности, изначально признанные исламом, – частная и государственная. Что касается частной собственности, частного интереса, прибыли, то в них, по мнению сторонников "исламской экономики", дух капитализма присутствует уже много веков. В то же время подчеркивается та ее особенность, что, согласно законам шариата, собственник при передаче имущества по наследству может распорядиться по своему усмотрению только 1/3 имущества.
Анализируя значение этих двух форм собственности, они всячески подчеркивают, что в "исламской экономике обе формы собственности одинаково важны, так как они участвуют в экономической деятельности на равных, даже если они различны по размерам" 6 [Ibid. P. 60]. Государство может вмешиваться в дела частного сектора путем изъятия земли или природных ресурсов в государственную собственность без компенсации, если они производительно не используются; требовать уплаты закята, если деньги лежат в виде сокровища; вводить другие формы налогов; фиксировать минимальную заработную плату, максимальную ренту или норму прибыли, максимальный размер собственности и т.п. В то же время настоятельно проводится мысль, что свободная конкуренция есть отличительная черта исламской рыночной экономики. Авторы в этом вопросе впадают в явное противоречие. Некоторые из них допускают вмешательство государства в экономику только в случае экономических кризисов или для приостановки монополистических тенденций. Несмотря на все их старания показать, что взаимоотношения двух секторов в исламской экономике коренным образом отличаются от экономических систем других стран, в полной мере им это не удается, если не принимать в расчет теологические мотивировки.
Применяется правило, определяющее роль государства в хозяйственной жизни. Государство, по мнению исламских идеологов, является и производителем, и владельцем средств производства, распределителем природных ресурсов, институтом, оберегающим экономическую жизнь от возникновения монополий и нарушения моральных норм, а также имеющим право национализировать определенные предприятия и производства.
Вся эта аргументация нужна для доказательства другой их центральной идеи – о том, что исламская экономика – особый тип экономической системы, особый тип развития, отличный и от капитализма, и от социализма. Однако реалии Египта (после 1974 г.), Кувейта, Саудовской Аравии, Судана, Иордании, Пакистана (с 1979 г.) показывают, что там развивается капиталистический тип экономики с определенной долей национальной и религиозной специфики. Использование принципов ислама в экономике явилось в первую очередь защитной реакцией на наступление иностранного капитала и вестернизацию арабского общества. Концепция "исламской экономики" стала формой классовой солидарности национальной буржуазии. Не случайно также, что расцвет исламизации пришелся на середину 70-х годов, когда нефтедобывающие арабские страны укрепили свои экономические позиции, превратясь в экспортеров капитала. Национализм в самой причудливой форме переплетается с прозападной ориентацией, поскольку для растущей буржуазии этих стран речь идет в первую очередь о том, чтобы занять "достойное" место в системе международного капитала.
Другой пример либерально-буржуазных экономических концепций с яркой националистической окраской дают Филиппины. Причем своеобразием филиппинского национализма является идея национального превосходства, психология исключительности. Можно выделить следующих основных представителей данного направления 7 [См.: Левинсон Г.И. Идеологи филиппинского национализма. М., 1983]: в 50-х годах – X. Лаурель и К. Ректо, в 60–70-х годах – Л. Таньяда и Р. Константино и, наконец, бывший президент Ф. Маркос как автор официальной государственной националистической доктрины.
В конце 40-х годов X. Лаурель выступил за создание экономической структуры нового типа, которая не повторяла бы колониальную. Как националист, он делал ставку на национальный капитал и осуждал правительство Филиппин за то, что оно уравняло в правах местные и иностранные компании. Он выступал также с идеей "постепенной, но решительной переориентации экономики от экспорта сырья ко все большей опоре на возможности внутреннего рынка. Это значит, что всевозрастающая доля национального дохода должна поступать от производства готовых изделий и услуг в стране, а не от производства сырья на экспорт" 8 [Laurel H. Bread and Freedom. Manila, 1953. P. 96]. Это был один из первых призывов к экономической независимости.
С середины 50-х годов эти идеи подхватил и развил его давний соратник К. Ректо. Особый упор он делал на мысли о национальной исключительности филиппинцев. Для него характерны высказывания такого рода: "Мы – народ отличный от других, народ со своим особым характером и духом, со своими особыми обычаями и традициями, идеалами, образом мышления и образом жизни... Вторым базовым компонентом национализма является твердая вера в гений нашей расы и в способность нашего народа продвигаться к реализации своей судьбы" 9 [Recto С. Recto Reader. Manila, 1965. P. 3]. Любое экономическое преобразование он снабжает эпитетом "националистический". Так же как и Лаурель, Ректо уповает на то, что национальная буржуазия будет двигателем экономического развития, и призывает к ее защите, а "националистическая индустриализация" силами своей буржуазии, по его мнению, главный путь к процветанию.
В конце 60-х – начале 70-х годов филиппинский национализм пережил как бы второе рождение. Р. Константино стал одним из ведущих теоретиков и продолжателей традиций Ректо, хотя в его взглядах уже присутствует налет мелкобуржуазности, радикализма. Константино, как и другие радикалы развивающихся стран, много критикует империализм, пишет о бедности народных масс, социальном расслоении общества. Он часто употребляет терминологию марксистской политэкономии, однако далек от марксизма. Как и другие филиппинские националисты, Константине видит решение всех проблем в единстве нации в борьбе против империализма, считает, что филиппинский бизнесмен и филиппинский рабочий могут под националистическими знаменами объединиться в совместной борьбе 10 [Constantino R. The Nationalist Alternative. Quezon City, 1979. P.72]. Он доходит до абсурда, отрицая необходимость и возможность использования филиппинцами опыта других народов, выступает против любых форм интернационализма. Исследователь по сути стоит за экономическую автаркию, выступает против импорта технологий из-за рубежа, чтобы избежать "ловушек неоколониализма". В аграрной реформе Константине не видит смысла, утверждая, что самые примитивные методы земледелия лучше, чем современная технология.
В 70-х годах национализм на Филиппинах был возведен в ранг государственной идеологии. И это вполне естественно. Не находя выхода из экономической отсталости, правящий режим Ф. Маркоса сделал ставку на капиталистическую модернизацию экономики в целях ускоренного социально-экономического развития страны под националистическими лозунгами, неотделимыми от религии. Филиппины, как и другие страны, где национализм был возведен в ранг официальной доктрины, встали на путь "революции сверху". Начало ей положил декрет об аграрной реформе 1972 г., предусматривавший постепенную ликвидацию крупного и среднего помещичьего землевладения за выкуп. Это привело к недовольству помещиков, а затем и к массовой пауперизации крестьянства, что явилось одной из причин падения режима Маркоса.
Почти всем странам капиталистической ориентации в Тропической Африке (Сенегал, Кения, Заир, Камерун, Нигер, Нигерия и др.) в большей или меньшей степени присущ национализм. Он представляет собой весьма причудливое, своеобразное сочетание мелкобуржуазности, национал-реформизма и традиционализма. Следует отметить, что если европейский национал-реформизм космополитичен по своей природе, то в Африке в условиях зависимого развития, отсутствия адекватной социальной базы национал-реформисты эклектически сочетают отдельные его положения с типично националистическими идеями. Не следует искать в данной группе концепций разработанного теоретического аппарата или даже достаточно последовательного применения уже известных западных экономических категорий и понятий. Для них характерны выхватывание отдельных проблем, подмена теоретических исследований практическими рекомендациями, вкрапление экономических идей в работы философского, социологического и культурологического характера.
В Сенегале и Кении (где у власти стоят национал-реформистские партии, которые в последнее время эволюционировали в сторону социал-реформизма) национал-реформизм африканского образца является государственной доктриной. В этих странах были разработаны многие концепции данного направления, оказавшие заметное влияние на общественную мысль Африки. Их авторами являются Л. Сенгор (Сенегал), Дж. Кениата, Т. Мбойя (Кения). Л. Сенгор – один из самых интересных и самобытных мыслителей Африки нашего времени. Бывший президент Сенегала, философ, социолог, экономист, поэт, он известен и как автор негритюда (50-е годы). Негритюд прежде всего философская концепция культурного, социального и политического развития на основе традиционных африканских ценностей и структур. По ряду позиций ее можно охарактеризовать как крайнее выражение национализма, даже "черного" расизма.
Используя положения этой концепции, Сенгор развивает социально-экономическую теорию "африканского социализма", в соответствии с которой основой африканского общества по-прежнему является община, где сильны коллективистские начала, солидарность. Нет эксплуатации, нет классового неравенства. А это и есть, по его мнению, социализм, уже существующий в африканской действительности. Исходный пункт теории – идеализация общины, отрицание фактов ее разложения, дезинтеграции. Позднее во многих своих работах Сенгор говорит о необходимости соединения африканского традиционного общества с "достижениями европейского социализма" 11 [Senghor L Liberte П. Nation et Voie africaine du socialisme. Paris, 1971. P. 306]. Он осознал невозможность немедленного построения "идеального" африканского общества, поэтому в более поздних работах пишет о поэтапном движении к нему через модернизацию экономики на западный манер, подчеркивая достижения развитых стран капитализма. В итоге он перешел на позиции социал-реформизма и возглавил африканский Социнтерн.
Для кооперирования крестьянства автор предлагает так называемую программу анимации. Главный ее пункт – развязывание коммерческой предприимчивости членов общины. При том, что ценности африканского общества провозглашаются как незыблемые, звучит это декларативно. Если внимательно проанализировать программу Сенгора, то нетрудно увидеть, что кооперативы – это капиталистические предприятия, основанные на наемном труде.
В 60-х годах теория "африканского социализма" получила развитие в трудах Дж. Кениаты и Т. Мбойи – двух крупных политических деятелей Африки. Кениата считал, что теория классов не имеет никакого отношения к их особой ситуации 12 [Kenyatta J. Harambee! Nairobi, 1964. P. 24]. Так же как Сенгор, он идеализирует африканскую общину с ее чувством семейной общности. На суахили община – "уджамаа", что близко, по его мнению, к понятию "социализм". Он призывает соединить в кооперативах все хорошее от культур Запада и Востока. Воззрения Кениаты отличаются от программного документа партии КАНУ "Африканский социализм и его приложение к планированию в Кении" 13 [African Socialism and its Application to Planning in Kenya? Nairobi, 1965], написанного тремя авторами: Дж. Кениатой, Т. Мбойей и Т. Кибаки. В нем берутся под защиту государственный капитализм, привлечение иностранного капитала, отдается предпочтение не традиционной общине, а капиталистическому фермерскому хозяйству и т.д. Но в то же время подтверждается приверженность национализму, "особому" пути развития, традиционным культурным и моральным ценностям.
Другое крупное направление националистического характера – квазинационализм. Националистические идеи здесь провозглашаются и реализуются не только в масштабе отдельных государств. Они выходят за рамки отдельных стран и приобретают региональное, межгосударственное и, как это ни странно, в известной мере интернациональное звучание. Последнее изначально присутствовало в концепциях националистов развивающихся стран. Так, Г.А. Насер подчеркивал необходимость "солидарности мусульманских стран в борьбе против империализма и отсталости, за упрочение их автономии" 14 [Насер Г.А. Указ. соч. С. 144]. Но в концепции периферийной экономики, развиваемой группой латиноамериканских экономистов во главе с Р. Пребишем (Аргентина) и С. Фуртадо (Бразилия) с конца 40-х годов, а также в концепции зависимого развития, видными теоретиками которой являются Ф.Э. Кардозо (Бразилия), С. Амин (Египет), идея национальной солидарности стран "третьего мира" в борьбе за экономическое равенство и преодоление экономической отсталости приобрела вполне определенную форму экономической теории и оказала существенное влияние на буржуазную экономическую мысль не только развивающихся, но и развитых капиталистических стран.
Квазинационалистические концепции демонстрируют новый тип экономического мышления, выходящего за рамки традиционного. Они подвергают пересмотру саму философию и цели социально-экономического развития. Ракурс рассмотрения проблем выбран с учетом системного подхода, столь необходимого в условиях нарастания взаимозависимости экономик и стран. Перерастание национализма в его узком понимании, хотя последний далеко не исчерпал себя, в квазинационализм сознательно или интуитивно выразило необходимость синтетического понимания процессов в мировой экономике, представляющей собой противоречивое единство интеграционных и дезинтеграционных процессов.
Толчком к формированию данной группы концепций послужила теоретическая и практическая работа Р. Пребиша, который объединил вокруг себя группу прогрессивных ученых, инициировал ряд исследований ООН, а впоследствии стал генеральным секретарем ЮНКТАД.
Концепция периферийной экономики выявила специфику подчиненного положения освободившихся стран в мировой экономике, их направленность на цели развития центров. Был проведен анализ большого количества статистических материалов и сделан вывод, что мир делится в экономическом отношении на центр (развитые страны) и периферию (развивающиеся). Пафос критики империализма, присущий теориям националистической окраски, вылился в идею осуществления планируемой индустриализации с концентрацией на высокопроизводительной технике. В конце 40-х – начале 50-х годов это было подлинной революцией в экономической теории развивающихся стран.
Сторонники этой концепции с самого начала отдавали себе отчет в том, что усилится дуализм экономики – разрыв между современными и традиционными типами производства. Они сознательно шли на это, так как считали, что такой неравновесный рост должен дать импульс экономике. Бразильское "экономическое чудо" подтвердило их правоту в этом отношении. Однако небывалый экономический рост сопровождался невиданным социальным расслоением, что в свою очередь создало почву для социал-реформизма с его ориентацией на социальные проблемы.
Концепция зависимого развития, опираясь на основные положения концепции периферийной экономики, сконцентрировалась на детальном анализе мирохозяйственных связей. Ее авторы показали, каким образом воспроизводится экономическая зависимость развивающихся стран и что можно этому противопоставить. Подробно анализируется специфика положения развитых стран по сравнению с развивающимися. Ведущий теоретик данного направления С. Фуртадо, например, подчеркивает, что зависимость возникает в силу того, что индустриально развитые страны либо обладают уникальным контролем за сырьем и международной валютной системой (США), либо умело защищают свою внутреннюю экономику при помощи политики протекционизма (Канада, Япония) и контроля за организацией иностранных фирм (Великобритания). В противовес этому в странах Латинской Америки очень слаб контроль за иностранным капиталом, а поэтому неэффективна политика импортзамещения. Он приходит к выводу, что "развитие в меньшей степени является проблемой инвестиций, чем проблемой создания определенной экономической системы, способной обеспечить самоподдерживающийся рост" 15 [Furtado С. Obstacles to Development in Latin America. New York, 1970. P. 64]. С. Фуртадо много внимания уделяет проблеме замещения импорта 16 [См., напр.: Furtado С. Development and Underdevelopment. Berkelay, 1971. P. 138–142]. Он считает, что должно быть разумное сочетание импортзамещения, стимулирования экспорта и традиционного докапиталистического производства, чтобы не усугублять ситуацию с безработицей. Следует отметить, что взгляды по этому вопросу у сторонников данной концепции могут различаться, да и у отдельных авторов они сильно эволюционировали: от упора на политику импортзамещения до поисков его сочетания со стимулированием экспорта.