Каким образом корреспонденция из далекого Череповца попала за границу, в Мюнхен, в редакцию ленинской газеты «Искра»? Ответить на этот вопрос пока еще не удалось. Несомненно одно, что революционный кружок учащейся молодежи был связан с одной из искровских организаций.
Можно предполагать, что корреспонденция поступила к одному из агентов «Искры» – профессиональному революционеру, который затем ее переслал в редакцию «Искры», так как установить прямые связи с нелегальной газетой, издававшейся притом за границей являлось делом исключительно трудным.
Имеющиеся данные говорят о том, что в то время самостоятельного социал-демократического комитета в Череповце не было. Возможно, что семинаристы могли быть связаны с Ярославским социал-демократическим комитетом «Северного рабочего союза», созданного летом 1901 года (нельзя не учитывать тесные экономические и транспортные связи Череповца и Ярославля по Шексне и Волге). Или, быть может, кружок был связан с т. н. «группой под Питером» (псковской группой), которая могла иметь своих представителей в соседнем Новгороде и в уездных городах Новгородской губернии. Самостоятельная искровская группа в 1901 г. и имелась в Петербурге, хотя полностью петербургская социал-демократическая организация была завоевана «Искрой» лишь в 1902 году [Хохолков Н. Борьба «Искры» за осуществление плана построения партии. Сб. «Ленинская «Искра» (1(900 – 1950 гг.), М., Госполитиздат, 1650, стр. 178, 187.]. Кто явился автором анонимной корреспонденции «Крамола в Череповце», напечатанной в «Искре»? Найти ответ на этот вопрос было бы очень важно для выяснения связей Череповецкого молодежного кружка с искровскими организациями. Ныне здравствующий участник революционного кружка в Череповецкой учительской семинарии, персональный пенсионер союзного значения И. В. Тимохин в беседе с автором настоящей статьи высказал предположение, что автором корреспонденции мог быть И. В. Чумаков. Однако анализ имеющихся воспоминаний последнего показывает, что такое предположение мало вероятно.
Появление корреспонденции «Крамола в Череповце» на страницах «Искры» не случайно. Из номера в номер ленинская «Искра» показывала своим читателям нарастание революционного подъема в стране, который захватывал не только рабочий класс, крестьянство, но и другие слои населения. Как раз накануне появления корреспонденции «Крамола в Череповце» в № 14 «Искры» было напечатано письмо одного из читателей-рабочих, в котором он писал следующее: «Читаем «Искру», всю с интересом, но интерес, который охватывает при чтении статей «Из общественной жизни», невозможно описать. Чем объяснить это?.. Читая статьи «Из общественной жизни», узнаешь, что и общество живет и имеет причины быть недовольным, а многие из ИТОГО общества стоят в явной оппозиции к нынешним порядкам; что оно ведет некоторую борьбу, но заглушённую и неуверенную из-за того, что не имеет твердой почвы под ногами. «Искра» же указала им опору в рабочих, а последним – подспорье. И, читая эти статьи, нельзя не заинтересоваться всем существом, так как слишком уж убеждаешься, что такой строй не может долго устоять под напором такого всеобъемлющего недовольства» [«Искра», 1902, № 14.].
И, действительно, «Искра» очень умело показывала это всеобъемлющее недовольство. Так, только в одном номере «Искры» одновременно с корреспонденцией «Крамола в Череповце» в отделе «Из нашей общественной жизни» опубликованы самые разнообразные материалы, показывающие приближение революционной грозы: «Еще о демонстрациях в Екатеринославле», «Из Нижнего Новгорода» (проводы М. Горького в Крым), «Замятое дело о шайке воров, состоявшей из попов и полиции», «К вопросу о легальных обществах», «С Урала» (о борьбе студентов Красноуфимско го промышленного училища против правительства», «Кострома» (травля поднадзорных), «По поводу столкновения ссыльного Гуревича с врачом Марчевоким» и т. д. [«Искра», 1902, № 15.].
Как же был создан революционный кружок череповецких семинаристов, о котором было рассказано на страницах «Искры»? Какое оказал он влияние в дальнейшем на революционное движение в семинарии и среди учительства Новгородской губернии? До последнего времени все сведения о деятельности революционного кружка череповецкой учащейся молодежи [Дьяконицын Л. «Крамола в Череповце». «Красный Север» 1962, 23 января; Осьминский Т. Марксистский кружок в семинарии. «Коммунист», 1)966, 23 января.]новывались, кроме названной статьи в «Искре» воспоминаниях двух участников революционного кружка в Череповецкой учительской семинарии П. Г. Измайлова [Измайлов П. Марксистский кружок в Череповце. «Каторга и ссылка», 1925, N 1, стр. 175 – 176.] . В. Чумакова [ЧКМ, Чумаков И. О моем участии в революционном движении (рукопись).]. Эти воспоминания, хотя и представляют большой интерес, как свидетельства современников и непосредственных участников первого состава кружка, но в то же время написанные через много лет после происшедших событий, они далеко не полны и содержат ряд фактических неточностей, которые были затем повторены Л. Дьяконицыным и особенно Т. И. Осьминским.
Для выявления подлинной картины событий в Череповце наряду с воспоминаниями нам впервые [В 1965 – 1967 гг. по нашим материалам и под нашим руководством в Череповецком пединституте были выполнены студенческие работы В. Лебедевой, Р. Черепановой, Л. Лисициной, Н. Малышевой, Г. Мурашкиной.] удалось выявить и привлечь многочисленные архивные материалы из фондов департамента полиции министерства внутренних дел [ЦГАОР, ф. ДПОО, он. 1898, д. 3, ч. 172; ч. 57.], Новгородского жандармского управления [ГАНО, ф. 117, oп. 1, Д. 176; д. 204; д. 403, 476, 533 и др.], министерства народного просвещения [ЦГИА, ф. 733, оп. 172, д. 1884.], попечителя петербургского учебного округа [ГИАЛО, ф. 139, оп. 1, д. 92111 (О «беспорядках» в Череповецкой: учительской семинарии, 1901 г.).].
По воспоминаниям П. Г. Измайлова, революционный кружок череповецкой молодежи «организован был среди воспитанников учительской семинарии в 1897 году. В era состав сначала входило человек 5 – 6 (И. Чумаков, Ларионов, А. Филенцов, П. Измайлов и др.), потом он расширился. Кружок все время пополнялся учениками низших классов семинарии, и поэтому жизнь кружка не прекращалась, с выходом из семинарии отдельных организаторов и участников кружка. Деятельность кружка постепенно углублялась и расширялась» [Измайлов П. Марксистский кружок в Череповце. «Каторга и ссылка», 1925, № 1, стр. 175 – 176.].
И. В. Чумаков возникновение кружка относит к 1898 году, когда в Череповец приехал В. М. Шулятиков, стоявший на позициях легального марксизма [ЧКМ, Революционное движение в Череповецком и соседних уездах (рукопись), стр. ,124 – 126.], от которого семинаристы впервые узнали о Карле Маркое и его учении. Более значительное влияние, чем В. Шулятиков, на оформление кружка семинаристов оказал врач Дьяков [В записке о «беспорядках» в Череповецкой учительской семинарии, составленной жандармским ротмистром Сасионковым для доклада в Петербург (в департамент полиции и корпус жандармов), значится «известный департаменту врач Дьяков». (ГАНО, ф. 117, оп. 1, Д. 430, л. 119). Однако к следствию 1901 года по делу о «беспорядках» в семинарии он не привлекался. Зато одним из главных обвиняемых: по этому делу был врач семинарии Крюкович. В дальнейшем предстоит выяснить вопрос, не одно ли это лицо.]. И. В. Чумаков в своих воспоминаниях отмечает, что он оказал им большую помощь тем, что дал некоторые пособия по изучению марксизма: книгу Плеханова «К вопросу о развитии монистического взгляда на историю» и работу Ленина «Что такое «друзья народа» и как они воюют против социал-демократов?» [Чумаков И. В. О моем участии в революционном движении. ЧКМ (рукопись).]. Громадное впечатление на кружковцев произвел «Манифест Коммунистической партии», пробовали они читать и «Капитал» Маркса, но это оказалось им трудным.
Семинаристы познакомились с врачом Дьяковым через прогрессивного преподавателя семинарии Н. И. Ахутина, который, по свидетельству жандармов, постоянно «старался сблизить воспитанников» [ГАНО, ф. 1117, оп. 11, д. 430, л. 119.] с Дьяковым.
Наконец, по данным властей, революционный кружок возник в семинарии задолго до 1901 года: «Несомненно, что вредное направление, появившееся между некоторыми учениками Череповецкой учительской семинарии, возникло не с 1901 г.; оно проникло сюда далеко раньше...» [ГИАЛО. ф. 139, оп. 1, д. 9211, л. 10.]. Об этом же свидетельствовал и директор семинарии: «Нежелательное направление возникло в семинарии задолго до меня...» [Там же, л. 181.]. Еще более определенно говорит об этом жандармский ротмистр в своем донесении в Департамент полиции: «До настоящего времени не представилось возможным точно определить время возникновения при Череповецкой учительской семинарии сообщества; по агентурным сведениям, можно предполагать, что упомянутное сообщество с библиотекой, составившейся по программе «марксистов» (сочинения Маркса, Каутского, Энгельса, Туган-Барановского, Рапопорта, Свидерского, Богданова, Струве, Иванюкова, Нарышева и др.), возникло в 1897 году» [ГАНО, ф. 1(17, оп. II, д. 430, л. 118.].
Возникновение революционного кружка учащейся молодежи в Череповецкой учительской семинарии было обусловлено, с одной стороны, теми демократическими традициями, которые существовали в семинарии в предшествующие годы и были связаны с деятельностью таких преподавателей, как Б. И. Сциборокий, Н. Т. Исаин, Н. И. Ахутин, Н. М. Ларионов, врач Д. А. Крюкович, из которых Б. И. Сциборский и Д. А. Крюкович не только идейно, но и организационно принадлежали ко второму поколению русских революционеров.
Прочные народнические традиции существовали в Череповецком уезде и за стенами учительской семинарии. В истории русского революционного народничества хорошо известны имена череповчан братьев Добровольских, не раз власти вынуждены были разбирать дела «о пропаганде в Череповецком уезде», по которым привлекались С. П.Швецов, И. З. Смирнов, Д. Е. Селиванов и др., которые вели противоправительственную пропаганду среди крестьян и местных учителей [Михайлов В. За народное счастье. «Красный Север», 1966. 14 декабря.].
С другой стороны, нельзя не учитывать, какое огромное влияние оказывало на крестьянских сыновей, особенно выходцев из семей бедняков и середняков, которые составляли подавляющее большинство учащихся семинарии, нарастание революционного кризиса в России, вовлечение крестьянства в революционное движение под руководством пролетариата, рост общедемократического движения против самодержавия.
С каждым годом состав кружка в Череповецкой семинарии все более и более расширялся. Составилась довольно обширная по тому времени нелегальная библиотека, средства на пополнение которой, по воспоминаниям И. В. Чумакова, собирались среди семинаристов.
Весной 1901 года участники революционного кружка решили издавать свой нелегальный литографированный журнал «Голос» [В воспоминаниях И. В. Чумакова журнал называется «Делом», в корреспонденции, помещенной в «Искре», он назван «Словом», но все архивные документы содержат данные о журнале «Голос».].
Первый номер журнала вышел 15 апреля 1901 года. Осенью 1901 года вышел второй номер, готовился и третий. Журнал читался не только семинаристами, но и бывшими выпускниками, в своих письмах просивших высылки журнала «Голос» и подбивавших семинаристов «действовать в политическом направлении» [ЦГАОР, ф. ДПОО, оп. 1898, ед. хр. 3, ч. 172, л. 6.].
Однако ни местные власти, ни администрация семинарии не подозревали о существовании в учебном заведении революционного кружка. Как свидетельствуют документы департамента полиции, вообще «до 1901 года сведений о противоправительственной деятельности в Новгородской губернии в департамент полиции не поступало» [ЦГАОР, ф. ДПОО, оп. 1898, ед. хр. 5, ч. 57, л. 33.].
18 сентября 1901 г. Череповецкий уездный исправник вызвал в полицейское управление по просьбе директора семинарии 4-х учеников ее, исключенных «за ослушание наставников» и предложил им немедленно покинуть Череповец. Сообщая об этом новгородскому губернатору, череповецкий уездный исправник отмечал, что «из всего обстоятельства заметно, что в семинарии среди учащихся в третьем классе, ученики которого готовятся кончить курс и поступить в сельские учителя, и часть во 2-м классе какое-то дурное настроение, последствием чего нельзя ожидать хорошего исхода» [ЦГАОР, ф. ДПОО, оп. 1898, ед. хр. 3, ч. 172, л. 4 – 5.].
Через несколько дней в другом донесении, он писал, что «последнее время слышна было, что ученики семинарии II и III классов заявляли наставникам, что им нужно самообразование и с этой целью чтение философии и т. п. Обнаруженное 20 сентября обстоятельство осветило положение учеников семинарии в отношении их направления» [Там же, л. 5.].
Что же было обнаружено 20 сентября 1901 года? После пожара в Череповце на Верхней улице местная полиция проводила противопожарный осмотр печей и труб. И вот 20 сентября при осмотре одной из квартир, где жили ученики семинарии, «полициею найдена в бане спрятанная там папка с бумагами, при осмотре которых оказалось: письма, заметки, рукописи, рукописная книга, записная книжка ученика Захара Иванова, тетрадь его рукописи, два экземпляра подпольного литографированного журнала «Голос» [ЦГАОР, ф. ДПОО, oп. 1898, ед. хр. 3, ч. 172, л. 61].
В тот же день все эти материалы, как имеющие политическое направление, были переданы представителю череповецких жандармских властей, который в ночь с 20 на 21 сентября совместно с исправником произвел обыск трех ученических квартир, который подтвердил существование организованной семинаристами на свои средства особой общей библиотеки. Было отобрано ряд запрещенных книг и несколько экземпляров журнала «Голое» [Там же.].
Что представлял из себя журнал семинаристов «Голос»? Предоставим слово череповецкому уездному исправнику: «Журнал «Голос» в обложке, литографированный, в четверть листа, составляет 34 листа крупного убористого письма, вышедший в апреле 1901 года. Содержание второго выпуска:
1. Несколько слов о самообразовании.
2. Лев и семь смиренных голубей (басня).
3. Коронационная речь (стихотворение).
4. Письмо в редакцию.
5. Копия с письма русских писателей.
6. Положение русского крестьянина.
7. Счастливец (стихотворение Омулевского).
8. Биография Маркса.
Приложение.
1. Программа самообразования.
2. Церковь и государство (Л. Толстого).
Заглянув бегло в эти статьи, со своей стороны, могу объяснить, что хотя в них есть многое взятое из книг и частью неразрешенное цензурой, но они так систематизированы и вписаны, что указывают на противоправительственное направление и другое недоброе, а также (направленные против. – М. X.) религии и церкви. К биографии Карла Маркса, составившего коммунистический союз, приложен портрет его, самая же статья составляет выписку или выдержку из его книги «Производство капитала и процесс обращения его» (список 1894 г. № 73 секр. – список об изъятии запрещенной литературы. – М. X.). «Церковь и государство» Льва Толстого – это разбитие религии и церкви, и должна быть та брошюра, из которой он признан отлучившимся от церкви» [ЦГАОР, ф. ДПОО, оп. 1898, ед. хр. 3, ч. 172, л. 5 об.].
Жандармские материалы дают представление о тех книгах, которые имелись в подпольной библиотеке семинаристов. Наряду с уже названными книгами К. Маркса, Ф. Энгельса, К. Каутского, Туган-Барановского, Рапопорта, Свидерского, Струве, Богданова, Иванюкова, Нарышева и др. между воспитанниками семинарии и народными учителями – выпускниками семинарии, обращались из запрещенных сочинений: «Революционная речь», «Марсельеза», «Коронационная речь», «Голос за русский народ» Кеннана, «Голод в России в 1890 – 1893 гг.», «Будет ли в России революция», «Космополитизм», «Заработная плата и классовая борьба за ее уровень», «Коммунистический манифест» Маркса, «Сущность социализма» Шерле, «Церковь и государство» Л. Толстого, «Письмо Белинского к Гоголю», запрещенные стихотворения Омулевского.
Кроме того, были обнаружены приписываемые тогда Л. Толстому литографированные материалы: «Ответ на постановление святейшего синода», «Письмо царю и его помощникам», «Министру внутренних дел», «Письмо комитету грамотности», «По поводу правительственного сообщения о демонстрации 4 марта на Казанской площади» и др. [ГАНО, ф. 1117, оп. 1, д. 430. л. 118.].
Таким образом, налицо антиправительственное, революционно-демократическое направление подобранной семинаристами литературы для своей нелегальной библиотеки. Среди этой литературы книги Маркса и Энгельса, но в то же время встречаются и сочинения народников, «легальных марксистов» и «экономистов». Однако появление заметки о череповецких событиях в «Искре» говорит за то, что искровское направление оказывало все более сильное влияние на семинаристов.
Об обнаруженном в Череповце «противоправительственном сообществе» было немедленно сообщено Новгородскому губернскому жандармскому управлению, в департамент полиции и командиру корпуса жандармов, попечителю петербургского учебного округа, царскому министру народного просвещения генералу Ванновскому. Следствие велось жандармами при участии начальника новгородского губернского жандармского управления [ЦГАОР, ф. ДПОО, оп. 1898, ед. хр. 3, ч. 173, л. 3.] и ряда других крупных царских чиновников, которые выехали для этой цели в Череповец. О ходе следствия регулярно информировались министры внутренних дел и народного просвещения.
К следствию были привлечены выпускники семинарии – учителя начальных школ Капустин, Виноградов, Фролов и др. (всего 10 человек), а также большая группа учащихся семинарии. Всего к дознанию привлекалось около 40 человек [ГАНО, ф. 1117, оп. 1, д. 430, л. 87 – 89.]. В результате был арестован и выслан К. Г. Капустин. Ученики выпускного класса семинарии без свидетельств были направлены в школы. За ними, а также за всеми выпускниками семинарии 1899 – 1901 гг., был установлен негласный надзор полиции [ГИАЛО, ф. 139, оп. 1, д. 92111, л. 48 – 58.].
Примечательно такое совпадение событий. В тот же день 15 января 1902 г., когда в Мюнхене вышел номер «Искры» со статьей «Крамола в Череповце», в Петербурге, в здании министерства народного просвещения, царский министр генерал Ванновский подписал циркуляр, в котором излагались события в Череповецкой семинарии и предписывалось учебному начальству по всем губерниям установить еще более бдительный надзор за учащейся молодежью [Там же, лл. 77 – 78.]. Таким образом, 15 января 1902 года о революционном кружке череповецких семинаристов, об их нелегальной библиотеке и гектографическом журнале узнала и революционная и официальная Россия.
Следует отметить преемственность революционных традиций семинарии в событиях 1901 года. К следствию был привлечен и уволен со службы врач Д. А. Крюкович, приглашенный в свое время в семинарию Б. И. Сциборским. В следственных материалах есть указания о Н. Т. Исаине, Н. М. Ларионове и Н. А. Ахутине: «Нельзя не упомянуть тут, – пишет следователь, – что эти три лица Исаин, Ахутин и Ларионов в 1894 г. обвинялись в безбожии письменным заявлением в управление округа покойным законоучителем Череповецкого реального училища» [ГИАЛО, ф. 139, оп. 1, д. 9211, л. 10.]. Далее в документах отмечается, что очень хорошо о них отзывались воспитанники, «но, – с сожалением отмечает царский чиновник, – улик против них нет» [ГИАЛО, ф. 139, оп. 1, д. 921, л. 10 об.].
Через полгода 31 мая 1902 года череповецкие жандармы доносили в губернское жандармское управление: «При обыске учителя Воскресенской школы Степана Ласкова найдено письмо некоего А. Калачева, в котором он пишет: «От Ахутина я узнал подробности череповецких беспорядков, выключено четверо: Поваров, Козлов В., Ершов Егор и Демичев Егор, все они состоят учителями в Кирилловском уезде [В это время Н. И. Ахутин являлся инспектором народных училищ Кирилловского уезда Новгородской губернии и по его ходатайству директор народных училищ губернии принял на работу в школы уезда в качестве учителей, исключенных из Череповецкой семинарии учащихся.]. Ахутин меня предостерег, что теперь усилена тайная полиция, по крайней мере в Череповецком уезде, и «езде шляются переодетые жандармы. Капустин Кирька арестован. Сараев жалуется, что окружен шпионами. Но я не ощущаю их присутствия здесь, но даже если будут, то я не больно боюсь, потому что приняты надлежащие меры предосторожности. У Федорова ревизия не была и не будет, но Ахутин заезжал к нему и предостерег относительно «го безбожного поведения» [ГАНО, ф. 117, оп. 1, д. 430, л. 259 – 259 об.]. На этом документе начальник Новгородского губернского жандармского управления начертал синим карандашом: «Опять Ахутин...».
Таким образом, архивные документы свидетельствуют, что прогрессивные преподаватели семинарии оказали несомненное влияние на своих воспитанников, снабжали их революционной литературой, предупреждали о грозящей опасности.
Многие выпускники Череповецкой учительской семинарии впоследствии продолжали активно участвовать в революционном движении. Так, в отчете Новгородского губернатора за 1904 год читаем: «В большинстве школ, содержимых земствами, преподавательский персонал, вышедший из Новгородской и Череповецкой учительских семинарий, совершенно не удовлетворяет своему назначению. Проникнувшись еще в семинарии воззрениями крайних политических партий, учителя земских школ стараются привить такого же рода воззрения и учащимся детям. Некоторые же из них прямой своей задачей считают не столько дело обучения вверенных их попечению детей, сколько пропаганду противоправительственных идей среди населения, и преподавательскую свою деятельность, соединенную с близостью к народу, в революционных целях» [В. Г. Череповецкая учащаяся молодежь в 1905 году. «1905 год. Сборник статей и воспоминаний участников резолюции 1905 г. в Череповецкой губернии». Череповец, 1925, стр. 40.].
Если даже допустить, что перепуганный революционным движением царский губернатор несколько преувеличил роль выпускников Череповецкой семинарии в революционной пропаганде и революционном движении, то все равно лучшей аттестации ее воспитанникам и не придумать.
Царь Николай II, прочитав это донесение, отчеркнул цитируемое нами место и написал: «Это зло необходимо искоренить» [В. Г. Череповецкая учащаяся молодежь в 1905 году, «1905 год. Сборник статей и воспоминаний участников революции 11905 г. в Череповецкой губернии». Череповец, 1925, стр. 99.]. Однако сие было уже не в силах российского монарха.
Шел 1905 год... В семинарии нарастали новые волнения в связи с исключением семинариста Кириллова. Попечитель Петербургского учебного округа предложил уволить из семинарии всех воспитанников II класса, что и было сделано. Волнение еще более усилилось. Был вызван наряд полиции во главе с полицейским надзирателем. Это первое выступление зимой 1905 года властям удалось ликвидировать [Там же, стр. 43 – 44.].
Новая волна революционных выступлений захлестнула семинарию в октябре 1905 года. 19 октября 1905 года в городе состоялась политическая демонстрация, главными участниками которой были учащиеся, руководимые бывшими воспитанниками семинарии И. Чумаковым и Виноградовым. Демонстранты в количестве свыше 1000 человек подошли к зданию семинарии и заставили прекратить занятия [Партийный архив Вологодского обкома КПСС (ПАВО), ф. 6350, оп. 1, д. 6, л. 4. Указанные документы выявлены и предоставлены в наше распоряжение И. А. Петровой.]. Затем они двинулись к Благовещенской площади (ныне Красноармейская), где состоялся политический митинг.
В октябре – ноябре 1905 г. воспитанники семинарии неоднократно участвовали в политических сходках, часто проводимых совместно с представителями других учебных заведений. Они составили петицию с требованием переустройства жизни учебных заведений на началах автономии и демократизма. 36 воспитанников семинарии подписали петицию, состоящую из 22 пунктов, в которых требовали провести демократические преобразования в учебном заведении и высказывали солидарность с учащимися других учебных заведений [ПАВО, ф. 6350, оп. 1, д. 6, л. 5 – 12; д. 1, л. 14.].
2 декабря 1905 года в семинарии началась забастовка. Бастовавшие требовали немедленного удовлетворения их требований. 33 воспитанника ушли из семинарии. С остальными занятия продолжались. 5 декабря 1905 года забастовавшие потребовали прекратить все занятия в семинарии. Администрация семинарии вынуждена была принять требование бастующих, занятия были прекращены до 10 января 1906 года [В. Г.. Череповецкая учащаяся молодежь в 1905 году. Указанный сборник, стр. 53 – 54.]. Но вскоре все забастовщики были исключены из семинарии [ПАВО, ф. 6350, оп. Ф, д. 1, л. 28, 33.]. Большинству из них и впоследствии не разрешили вернуться в учебное заведение. Так властям временно удалось справиться с революционными выступлениями учащейся молодежи. Наступала мутная волна реакции. Однако она уже не могла уничтожить революционные настроения. Семена революционной борьбы были брошены на взрыхленную почву, и они дали обильные всходы в 1917 году. Из среды выпускников Череповецкой учительской семинарии вышло немало активных участников Великой Октябрьской социалистической революции. В их числе И. С. Савватеев, игравший видную роль в годы революции и гражданской войны, ответственный сотрудник органов ЧК; И. В. Тимохин – первый председатель Череповецкого уездного, а затем губернского исполкома; Ф. Г. Чучин – зав. Череповецким ГубОНО, впоследствии ответственный работник Наркомпроса РСФСР [Осьминский Т. Марксистский кружок в семинарий. «Коммунист», 1966, 23 января.].
Таким образом, приведенные нами факты из истории революционного движения в Череповецкой учительской семинарии говорят о том, что педагогическое учебное заведение в Череповце имеет богатые революционные традиции, на которых воспитываются все новые и новые поколения студентов Череповецкого педагогического института.
В. М. Зубарева
ЧЕРЕПОВЕЦКИЙ ИНСТИТУТ НАРОДНОГО ОБРАЗОВАНИЯ (1919 – 1921 гг.)
После Великой Октябрьской социалистической революции Коммунистическая партия поставила перед школой грандиозные задачи. Как указывал В. И. Ленин, школа должна была стать «не только проводником принципов коммунизма вообще, но проводником идейного, организационного, воспитывающего влияния пролетариата на полупролетарские и непролетарские слои трудящихся масс в целях воспитания поколения, способного окончательно осуществить коммунизм» [Ленин В. И. Проект программы РКП(б). ПСС, т. 38, стр. 95.]
Эти задачи нельзя было решить без подготовки «новых кадров просвещения, проникнутых идеями коммунизма», «армии социалистического просвещения» [Ленин В. И. Речь на I Всероссийском съезде учителей-интернационалистов 5 июня 1918 г. ПСС, т. 36, стр. 420.], как называл новое учительство В. И. Ленин. Поэтому Наркомпрос с первых шагов своей деятельности наряду с проблемой переподготовки и перевоспитания старых учительских кадров ставил перед собой и органами народного образования на местах задачу подготовки учительских кадров, кровно связанных с Коммунистической партией, вооруженных социалистическим мировоззрением, идеями марксистской педагогики. Для этого требовалось в корне перестроить всю систему педагогического образования, сложившуюся в рамках буржуазно-крепостнического строя царской России.
В новых социальных условиях существовавшие до революции учительские семинарии не отвечали требованиям времени ни в идейно-политическом отношении, ни в обеспечении достаточного объема образования. Поэтому они неизбежно должны были быть реорганизованы.
18 – 25 августа 1918 года в Москве проходило созванное Наркомпросом совещание по подготовке учителей, на котором, был обсужден и принят проект временного положения об учительских семинариях. По этому проекту в семинариях устанавливался пятилетний курс обучения. Они должны были готовить учителей для первой ступени единой трудовой школы. Для того, чтобы обеспечить общественно-политическое воспитание учащихся семинарий, с 1918/1919 учебного года в учебный план вводились новые предметы: социология, политэкономия, история социализма, основы Советской Конституции и др.
Однако это положение об учительских семинариях было временным, так как работники Наркомпроса в то время считали, что подготовка учителей для школ I и II ступени должна вестись в высших учебных заведениях. К преобразованию же учительских семинарий в высшие учебные заведения было намечено приступить с 1919 года. Стремление Наркомпроса преобразовать все учительские семинарии в высшие учебные заведения следует признать принципиально правильным. Однако при определении срока осуществления этой задачи слабо учитывались конкретные условия времени. В частности, Наркомпрос считал, что будто бы можно немедленно ввести по всей стране всеобщее обязательное обучение в объеме девятилетней трудовой школы, а на базе этой школы построить все профессиональное образование, в том числе и педагогическое [Королев Ф. Ф. Очерки по истории советской школы и педагогики (1917 – 1920). М., изд. АПН РСФСР, 1958, стр. 428 – 431.]. Недостаточно также учитывалась неотложная потребность школ страны в учительских кадрах. В этих условиях следовало максимально ускорить подготовку учителей. Однако Наркомпрос не учитывал все эти факторы и готовился к немедленному преобразованию учительских семинарий в высшие учебные заведения.
31 мая 1919 года педагогический совет Череповецкой учительской семинарии обсудил доклад специальной комиссии о проекте реформы педагогических учебных заведений. В проекте говорилось о создании единого педагогического учебного заведения для подготовки дошкольных, школьных и внешкольных работников. Причем первый год обучения был общепедагогическим, а затем слушатели специализировались в той или иной отрасли просветительной работы [ЧФ ГАВО, ф. 755, оп. 1, д. 2, л. 39.]. В решении педагогического совета было записано, что «создание особого типа учебных заведений, объединяющих в своих стенах подготовку деятелей по возможности всех видов просветительной работы, т. е. дошкольной, школьной и внешкольной, следует признать принципиально желательным и целесообразным с точки зрения интересов единства общегосударственной работы по просвещению, сосредоточения педагогических сил и возможности для слушателей по приобретению ими общепедагогической подготовки специализироваться в наиболее желательной для каждого из них отрасли просветительной работы» [Там же, л. 39 об.].
Принимая во внимание недостаточное количество школ TI ступени в Череповецком уезде и губернии, педагогический совет высказался за временное сохранение в качестве подготовительных учебных заведений классов при институтах просвещения (народного образования) по программе школ II ступени [Там же, л. 40.].
В июне 1919 года Наркомпрос РСФСР принял Постановление о преобразовании учительских семинарий [Там же, л. 41.]. Все учительские семинарии согласно этому Постановлению с начала 1919/1920 учебного года в зависимости от местных условий преобразовались в педагогические курсы для подготовки школьных работников I ступени или институты народного образования. Институты народного образования планировались как высшие учебные, заведения, должны были иметь четырехгодичный срок обучения и были рассчитаны на прием выпускников школы II ступени. Реорганизация учительских семинарий мотивировалась необходимостью «поднятия качественной и количественной стороны подготовки школьных работников I ступени единой трудовой школы» [Королев Ф. Ф. Указ. соч.. стр. 4311].
Череповецкая учительская семинария среди сравнительно немногих учебных заведений подобного типа была преобразована в институт народного образования. Достаточно сказать, что в конце 1918 года в Советской России работало 32 педагогических института, 180 учительских семинарий, 150 одногодичных курсов. В конце 1919 года сеть педагогических учебных заведений включала две Академии народного образования, три педагогических института, один высший институт дошкольного воспитания, 39 институтов народного образования, двое высших курсов иностранных языков, 155 трехлетних педагогических курсов, 88 годичных педагогических курсов [Королев Ф. Ф. Указ. соч., стр. 429 – 432.]. То есть было 32 высших педагогических учебных заведения, а стало 47. Среди причин, способствовавших преобразованию Череповецкой учительской семинарии в высшее учебное заведение следует назвать несколько. Во-первых, как отмечает С. И. Зиновьев, только «хорошо оборудованные дореволюционные учительские семинарии были преобразованы в институты народного образования» [Зиновьев С. И. Педагогическое образование. «Педагогическая энциклопедия», М., 1966, т. 3, стр. 50.]. Череповецкая семинария, несомненно, относилась к их числу. Во-вторых, незадолго перед тем Череповец стал административным центром вновь созданной Череповецкой губернии. Поэтому губернские организации настойчиво ставили перед отделом подготовки учителей Наркомпроса вопрос о преобразовании семинарии именно в институт народного образования, чтобы иметь в губернии хотя бы одно высшее учебное заведение. Наконец, известную роль сыграло и то, что заместителем заведующего отделом подготовки учителей Наркромпроса в то время был выпускник Череповецкой учительской семинарии К. Г. Капустин [ЧФ ГАВО, ф. 755, оп. 1,, д. 2, л. 71 об. О К. Г. Капустине см. на стр. 70, 78, 80 настоящего сборника.], который принял непосредственное участие в организации и открытии Череповецкого института народного образования.
2 сентября 1919 года Череповецкий губернский отдел народного образования своим отношением за № 8694 уведомил педагогический совет Череповецкой учительской семинарии, что в городе Череповце взамен упраздненной на общем основании семинарии открывается Институт народного образования [ЧФ ГАВО, ф. 755, оп. 1, д. 2, л. 44.].
Для организации первого высшего учебного заведения в Череповце была создана инициативная группа, в состав которой вошли представители от преподавателей учительской семинарии и губнаробраза, общественных организаций города и губернии [Инициативная группа. Череповецкий институт народного образования. «Коммунист» (г. Череповец), 1919, 17 сентября, стр. 3; ЧФ ГАВО, ф. 755, оп. 1, д. 2, л. 46.]. Достаточно сказать, что членами этой группы были председатель губнаробраза, председатель губкома партии, председатель губисполкома И. В. Тимохин [Тимохин И. В. – выпускник Череповецкой семинарии, первый председатель Череповецкого губисполкома, ныне персональный пенсионер союзного значения, Почетный гражданин города Череповца.]. Вскоре в состав президиума инициативной группы губнаробраз ввел профессора А. Н. Бунакова [Бунакв Александр Николаевич – сын известного русского педагога-демократа Н. Ф. Бунакова. В 1895 году окончил Вологодскую гимназию, в 1899 году был исключен из Петербургского университета за участие в студенческом движении. В студенческие годы работал вместе с Н. Ф. Бунаковым в школе села Петино Воронежской губернии. В 1918 году А. Н. Бунаков был одним из организаторов Тамбовского университета, выбран деканом педагогического факультета и профессором методики русского языка и литературы. В октябре 1919 года переехал в Череповец. (Государственный архив Тамбовской области, ф. 1424, д. 126, л. 2 – 10).] направленного в Череповец отделом подготовки учителей Наркомпроса. Инициативная группа проделала большую работу по подбору преподавателей института народного образования, приняла здания и имущество от работников бывшей семинарии, организовала набор студентов [К открытию Череповецкого института народного образования. «Коммунист», Г919, 18 октября, стр. 3.].
Череповецкий институт народного образования был открыт 10 ноября 1919 года в помещении бывшей Череповецкой учительской семинарии по нынешнему проспекту Луначарского № 31 – 33 (ныне здание школы рабочей молодежи № 1). На торжественный акт открытия Института народного образования были приглашены президиум губисполкома, президиум губернского комитета партии, коллегия губнаробраза, представители череповецких школ I и II ступени. На акте присутствовали представитель ЦК РКП(б) Ф. Г. Чучин, представитель Наркомпроса К. Г. Капустин, секретарь губкома партии С. Е. Виноградов, председатель губнаробраза А. М. Чернова. Причем трое первых из них были выпускниками Череповецкой семинарии.
С программной речью на акте выступил Ф. Г. Чучин, затем заместитель заведующего отделом подготовки учителей Наркомпроса К. Г. Капустин рассказал о целях и задачах института народного образования как нового типа высшего учебного заведения. Секретарь губкома партии в своей речи говорил о необходимости преподавать все предметы в духе материалистического понимания истории, воспитывать марксистов, активных работников новой школы, сознательных строителей нового мира. В заключение проф. А. Н. Бунаков произнес актовую речь на тему «Леонид Андреев и его творчество». Торжественное открытие института закончилось пением «Интернационала» [«Коммунист», 1919, ноябрь; ЧФ ГАВО, ф. 755, оп. 1, д. 2, л. 71 об.].
Череповецкий институт народного образования открылся в составе школьного, внешкольного отделений и подготовительного отделения, готовящего слушателей к систематическому изучению основных курсов. На этом отделении была открыта группа с годичным сроком обучения и две труппы с двухгодичным сроком обучения. На подготовительное отделение принимались учащиеся бывшего I и II класса семинарии и рабоче-крестьянская молодежь после окончания школ I ступени. Воспитанники бывшего IV класса 'семинарии были приняты на II курс института, а недостающее число слушателей до 40 на каждом курсе восполнялось за счет выпускников школ II ступени и других лиц, которые имели соответствующие знания. Студенты допускались до слушания лекций в институте по коллоквиуму. Причем окончательное зачисление в институт проводилось по окончании первого триместра [ЧФ ГАВО, ф. 756, оп. 1/, д. 2, лл. 41 об. – 42, 49, 71 об.].
На основное отделение института принимались юноши и девушки не моложе 16 лет. Срок обучения был установлен в четыре года. Каждый учебный год разделяется на 3 триместра (осенний, зимний, летний). На основных отделениях училось по 40 слушателей, на подготовительном – 30. Четвертый год обучения студенты должны были полностью работать в школе или во внешкольных учреждениях (в зависимости от специальности) [Личный архив бывшего преподавателя института народного образования М. Н. Хильтова, Устав Череповецкого института народного образования, стр. 2.]
Учебный план отделений включал в себя разнообразный круг предметов. На I курсе учебный план был общий для всех отделений. Он предусматривал изучение следующих предметов:
1) история научного мировоззрения;
2) общая теория эволюции;
3) история культуры;
4) математика (основные течения современной математики) ;
5) физика в связи с современной техникой;
6) химия в связи с современной технологией;
7) биология;
8) география (сравнительно-экономическая);
9) новейшая история;
10) введение в языковедение;
11) литература (новая, русская, иностранная);
12) анатомия и физиология человека в связи с его особенностями ;
13) история искусства;
14) общая психология;
15) история педагогики;
16) работа по дереву и картону;
17) рисование и лепка;
18) работа на земле.
На II курсе проходило разделение потоков студентов. Ряд предметов изучалось на всех отделениях Череповецкого института народного образования. К ним относились следующие:
1) политэкономия;
2) история и теория научного социализма;
3) советская конституция;
4) история народного образования в России и за границей;
5) основные течения современной педагогики;
6) учение о трудовой школе;
7) основы социального воспитания;
8) основы эстетического воспитания;
9) основы физического воспитания;
10) школьная гигиена;
11) теория пения и музыки.
Для дошкольного и школьного отделов общими предметами были:
1) педагогическая антропология;
2) психология и психопатология детского возраста.
Специальные предметы дошкольного отдела:
1) история современных течений в области дошкольного образования.
Специальные предметы школьного отдела:
1) самостоятельная работа студентов по одному из научных предметов.
Специальные предметы внешкольного отдела;
1) энциклопедия внешкольного образования;
2) методика внешкольной работы;
3) статистика и техника обследования состояния народного образования.
В число работ, обязательных для каждого курсанта, включались также и сельскохозяйственные работы. Для их проведения институт получил в наследство от семииарии сад, огород, полевой участок, пасеку. Кроме того, ему был передан совхоз «Красная Горка» (ныне входит в состав совхоза «Комсомолец») [ЧФ ГАВО, ф. 755, on. 11, д. 2, л. 49 об. Книга заседаний совета института. Протокол № 111 от 2/Х-1919 года.].
В 1919/20 учебном году занятия в институте начались в ноябре, а в феврале 1920 уже закончились, так как все слушатели были направлены на ликвидацию неграмотности [ЧФ ГАВО, ф. 755, оп. 1, д. 4-а, л. 15.]. В первом учебном году в институте было немногим больше сотни студентов и учащихся, в 1920/21 учебном году их число возросло до 181 (подготовительное отделение, I, II, III курсы).
В институте в основном учились дети крестьян. Курсанты, принадлежавшие к малообеспеченным семьям, получали материальную помощь: питание, обувь, одежду. Стипендии распределяла комиссия по социальному обеспечению студентов и учащихся, «составленная на равных началах из преподавателей и курсантов и одного из представителей губернского отдела народного образования. За каждый год получения стипендии курсант обязан поработать один год в школе в качестве работника по просвещению. Стипендиаты, работа которых по итогам триместра признавалась неудовлетворительной, лишались стипендии. От всех студентов и учащихся требовалось соблюдать строгую дисциплину [Личный архив М. Н. Хильтова, Устав Череповецкого института народного образования, стр. 11 – 12; ЧФ ГАВО, ф. 755, оп. 1, д. 2, л. 83.].
Студенты института и учащиеся подготовительных групп вели активную общественную работу. Как нами уже указывалось, в феврале 1920 года все они были мобилизованы на борьбу с неграмотностью. Еще раньше часть студентов была направлена для ведения агитационно-массовой работы в Агитпросвет и просветительной работы в распоряжение губнаробраза [ЧФ ГАВО, ф. 755, оп. И, Д. 4-а, л. 15; д. 2, л. 80.]. Одна из первых комсомольских ячеек в городе Череповце была организована в институте народного образования. Организотором ее был старый член партии Ф. Г. Чучин, а первым секретарем стал Ф. П. Шелепугин.
Высшим руководящим органом института являлся совет. В него входили преподаватели, лаборанты, врач института, руководитель практических занятий, представители студентов. Совет наблюдал за ходом административной и хозяйственной жизни института и из своей среды выбирал председателя и секретаря сроком на два года. Совет утверждал смету и отчет института, устанавливал правила приема и увольнения студентов. Всей текущей жизнью института руководило правление. Председателем и секретарем правления являлись соответственно председатель и секретарь совета. Раз в триместр правление делало доклад о своей работе. Кроме того, в институте выбирались советы отделов и советы подготовительных групп. Советы отделов руководили текущей учебной работой своих отделов (распределение учебных занятий, определение сроков сдачи зачетов, рассмотрение результатов работы студентов и т. д.) [Личный архив М. Н. Хильтова, Инструкция по внутреннему строю жизни института народного образования.].
Первое заседание совета Череповецкого института народного образования состоялось б ноября 1919 года, на котором председателем совета и правления был избран профессор А. Н. Бунаков, Он преподавал также курсы «Введение в языкознание» и «Новейшую литературу». Среди преподавателей института А. Н. Бунаков был по существу единственным представителем высшей школы. Остальные же сотрудники института в прошлом являлись преподавателями учительской семинарии или других средних учебных заведений.
За время работы в Череповце А. Н. Бунаков провел большую работу с учительством города и губернии: «прочел на педагогических курсах методику русского языка и истории литературы, читал лекции на курсах в Вологде, Череповце, Кириллове, Белозерске, на курсах инструкторов по ликвидации неграмотности. Летом в 5 городах провел 14 курсов и прочел 600 лекций (средняя норма работы для преподавателей высших учебных заведений в 6 лет)». По инициативе А. И. Бунакова были организованы студийные занятия с учителями школ I ступени г. Череповца по предметам программ школы и методикам их преподавания [ЧФ ГАВО, ф. 755, оп. .11, д. 4-а, л. 115; д. 2, л. 81]. Представитель губкома партии отмечал, что «Бунаков много работал на стороне и приготовил целую армию школьных работников. Если бы мы даже закрыли институт и провели все курсы, той это не было бы грешно». Зав. губоно А. П. Шелепугин указывал, что «Бунаков работал много и губнаробраз ценит его работу» [ЧФ ГАВО, ф. 755, оп. 1, д. 4-а, л. 16 – 16 об.].
Однако, увлекшись работой среди учительства, А. Н. Бунаков не смог должным образом организовать работу внутри института. Несмотря на его значительные личные связи в педагогических кругах, ему не удалось привлечь хотя бы для временной работы в институте профессоров из Петрограда и Вологды. Не принимались должные меры по борьбе с отдельными нарушениями дисциплины среди студентов (курение в аудиториях, хождение в учебных зданиях в верхней одежде и т. д.). В связи с этим группа преподавателей института поставила вопрос об освобождении А. Н. Бунакова от должности председателя совета и правления. Создались напряженные личные отношения, и он вынужден был уйти из института, несмотря на активную поддержку со стороны губнаробраза. Новым председателем правления был избран бывший выпускник семинарии 1900 года Г. И. Виноградов [Там же, лл. 2 – 16 об.].
Наиболее деятельное участие в работе института в то время принимали М. Д. Семенов-Тян-Шанский [Семенов-Тян-Шанский – внук известного русского ученого П. П. Семенова-Тян-Шанского, сын его старшего сына Дмитрия.], М. Н. Хильтов, Н. Н. Хильтов, Л. С. Львов, Ю. В. Цеханович [Цеханович Юрий Владиславович – преподаватель биологии, впоследствии детский писатель, автор книг: «Ур Мурыч Давлюшкин Топлюшкин Горелыш». Свердловск, 1936, Пермь, 1958; «Повести», Свердловск, 1948; «Маленькие рыбки (из детских воспоминаний)», Свердловск, 1910 и др.], С. Е. Ляпин [Ляпин Сергей Евгеньевич – доцент ЛГПИ им. А. И. Герцена, автор многочисленных учебников по арифметике и методике преподавания математики: «Методика преподавания, математики в восьмилетней школе». М., «Просвещение», 1965; «Сборник задач по элементарной математике. Арифметика и алгебра». М., Учпедгиз, 1960и др. Ряд его учебников переведен на болгарский язык.], П. Г. Стрелков [Стрелков П. Г. – впоследствии доцент Пермского университета.], Следует отметить, что центральные и губернские партийные и советские организации уделяли большое внимание укреплению преподавательских кадров института. Так, например, губком партии в ноябре 1919 года возбудил ходатайство перед ЦК РКП(б) и Наркомпросом о назначении в институт преподавателем социально-экономических дисциплин Ф. Г. Чучина. Это ходатайство было удовлетворено и вскоре Ф. Г. Чучин приступил к работе в институте. Историю социализма в институте вел секретарь губкома партии. К преподавательской работе были привлечены и некоторые другие ответственные работники губкома партии и губнаробраза [ЧФ ГАВО, ф. 755, оп. 1, д. 2, лл. 80 – 83.].
Однако реорганизация педагогического образования, проведенная в РСФСР в 1919 – 1920 гг., оказалась преждевременной и в тех условиях себя не оправдала. Об этом говорит и непродолжительный опыт работы Череповецкого института народного образования.
В те годы наша страна очень остро нуждалась в огромном количестве учителей. Поэтому длительная подготовка учителей с высшим образованием в институтах народного образования была тогда непозволительной роскошью. Кроме того, в республике не было достаточного количества рабоче-крестьянской молодежи со средним образованием, которая могла бы учиться в институтах народного образования. На основе решений I партийного совещания по народному образованию с 1921 года, как правило, школы должны были преобразоваться в школы-семилетки. Таким образом, количество выпускников со средним образованием еще более сократилось. Наконец, в то время для широкой сети институтов народного образования не имелось и достаточного числа квалифицированных научно-педагогических кадров.
Поэтому Главпрофобр Наркомпроса, к которому в начале 1921 года перешло педагогическое образование, 5 июня 1921 года принял новую схему педагогических учебных заведений. Согласно этой схеме основными типами педагогических учебных заведений были признаны: краткосрочные педагогические курсы, педагогические техникумы, практические институты народного образования, педагогические факультеты университетов и педагогические институты [Материалы отдела педагогического образования, вып. 1, М., Гиз, 1922.].
По указанным выше причинам Череповецкий институт был преобразован в педтехникум. «...Решено преобразовать Череповецкий институт народного образования, – отмечалось в протоколах совета института – в педтехникум повышенного типа с целью создать в Череповце через него культурный центр, а впоследствии и высшее педагогическое учебное заведение» (подчеркнуто автором. – Ред.) [ЧФ ГАВО, оп. 1, д. 2, л. Протокол № 7, от 1/VI-1921 года.] Так, уже при преобразовании института был поставлен вопрос о восстановлении в Череповце при более благоприятных условиях высшего педагогического учебного заведения.
Л. Д. Пуль, Т. М. Батракова, Л. А. Калинкина
ЧЕРЕПОВЕЦКИЙ ПЕДАГОГИЧЕСКИЙ ТЕХНИКУМ И ЧЕРЕПОВЕЦКОЕ ПЕДАГОГИЧЕСКОЕ УЧИЛИЩЕ (1921 – 1939 гг.)
Череповецкий педагогический техникум был открыт 1 сентября 1921 года на основании постановления СНК РСФСР от 20 июля 1921 года [ЧФ ГАВО, ф. 755, оп. 1 д. 1354, л. 1. Устав Череповецкого педтехникума]. Предварительно вопрос о преобразовании Череповецкого института народного образования в педтехникум был решен еще 16 июня 1921 года плановой комиссией при отделе педагогического образования Главпрофобра Наркомпроса РСФСР [Там же, д. 2576, лл. 5 и 9.].
Реорганизация педагогических учебных заведений в 1921 году была связана с общей перестройкой всей системы народного образования, в результате которой временно основным типом повышенной школы вместо девятилетки становилась школа-семилетка. На базе этих школ и должны были работать наиболее массовые педагогические учебные заведения – педтехникумы. Большая потребность в педагогических техникумах была вызвана тем, что главной задачей педагогического образования в то время являлась подготовка учителей для школ I ступени, чтобы осуществить намеченный в перспективе переход к всеобщему обязательному начальному обучению и ликвидировать неграмотность среди взрослого населения. Поэтому, когда в 1921 году встал вопрос, в какое педагогическое учебное заведение преобразовать существующий в Череповце институт народного образования, то большинство голосов высказалось за педтехникум.
Следует отметить, что вопрос о судьбе и о дальнейшем развитии педагогического учебного заведения в Череповце был очень актуальным и горячо обсуждался и на заседаниях совета Череповецкого института народного образования, и в губнаробразе, и в плановой комиссии отдела подготовки учителей Главпрофобра Наркомпроса РСФСР [ЧФ ГАВО, ф. 744, оп. 1, д. 2, л. 154 об. – 155 об.; Там же, д. 2576, л. 5.]. Однако при детальном обсуждении в пользу педтехникума были следующие соображения:
1) Педагогический техникум, работающий на базе семилетки, мог быть лучше обеспечен учащимися из сельской местности, которые были тогда наиболее желательны для педагогического учебного заведения, так как учителя готовились в первую очередь для сельских начальных школ.
2) При открытии в Череповце практического института народного образования было бы невозможно набрать учащихся на первый курс, так как никакие подготовительные группы не могли обеспечить своим слушателям уровня знаний, необходимого для учебы в практическом институте народного образования [Там же, д. 2, л. 165 об.]. Лиц же со средним образованием в губернии было крайне мало.
3) Педагогический техникум мог быть значительно лучше обеспечен педагогическими кадрами соответствующей квалификации, нежели институт народного образования.
Как отмечал зав. губнаробразом А. П. Шелепутин, «лучше начать реорганизацию с того, что на практике возможно провести, а это соображение также говорит в пользу открытия техникума, который при возможности всегда можно будет преобразовать в практический институт» [Там же.].
При организации Череповецкого педтехникума Главпрофобр Наркомпроса РСФСР рассматривал его как педтехникум повышенного типа, сохранив за его преподавателями оплату труда по ставкам высших учебных заведений. При наличии «благоприятных внешних условий (соответствующего помещения, оборудования, пополнения библиотеки, кабинетов и др.») техникум, по замыслу Главпрофобра, должен был развиваться в высшее учебное заведение [Там же, д. 2576, лл. 2 – 5.].
Однако в 20-е годы сохранить такое особое положение техникума оказалось невозможным. Вскоре его учебный план был изменен в соответствии с учебным планом педтехникумов обычного типа, льготы для преподавателей были отменены. Череповецкий педагогический техникум стал «средним профессиональным учебным заведением, имеющим целью теоретическую и практическую подготовку специалистов средней квалификации в области народного просвещения и распространения среди населения специальных и политических знаний в этой области» [ЧФ ГАВО, ф. 744, оп. 1, д. 1354, л. 1. Устав Череповецкого педтехникума.].
Череповецкий педагогический техникум осенью 1921 года открылся в здании бывшего реального училища по нынешнему проспекту Луначарского (в настоящее время в этом здании размещается физико-математический факультет пединститута).
В 1923 году педтехникуму был передан учебный корпус бывшей учительской семинарии (в 1921 – 1923 гг. это помещение временно занимала Череповецкая губернская совпартшкола). Здесь разместилась опытная начальная школа и выпускной курс педагогического отделения техникума. На территории этих двух учебных корпусов несколько небольших построек было занято службами и квартирами преподавателей, рабочих и служащих [ЧФ ГАВО, ф. 755, оп. 1, д. 2576, лл. 2, 1108 об. – 109 об.; д. 2, Ж. 156.].
Учебно-показательный огород и пасека при нем достались техникуму в наследство от учительской семинарии. Участок имел площадь примерно 4 десятины, в центре его помещалась пасека, остальная площадь используется под культуры овощей. Собственно опытным участком можно было назвать систему парников, теплицу, площадь земли до 1000 кв. саженей, фруктовый и ягодный сад. Остальная часть земли использовалась для посева медоносных трав и посадки овощей для нужд учащихся [Там же, д. 2576, л. 38; С. В. На огороде техникума. «Коммунист», 1924, 24 июня, стр. 4.]. В учебных мастерских имелось 16 верстаков, два токарных и один сверлильный станок, наборы инструментов, достаточные для работы 20 – 25 учащихся.
В первые годы своего существования педтехникум не имел общежитий для студентов, и поэтому все студенты размещались по частным квартирам. Затем ему было передано несколько старых домов, приспособленных под общежития [ЧФ ГАВО, ф. 755, оп. 1, д. 603. Протокол совета от 20 февраля 1932 г.]. Лишь в 1938 году было построено для студентов первое трехэтажное здание общежития по ул. М. Горького. В 30-е годы техникум имел свою столовую на 80 мест.
Обучение в техникуме было совместным и бесплатным. Нуждающиеся студенты обеспечивались стипендией, а с середины 20-х годов и общежитием. Срок обучения в техникуме был установлен четырехлетний, в 30-х годах в связи с большой потребностью в учителях, вызванной переходом к начальному всеобучу, срок обучения был сокращен до трех лет. Объем общеобразовательных знаний, даваемых в педтехникуме, соответствовал объему знаний, даваемых средней школой. Поэтому многие его выпускники продолжали свое образование в самых различных учебных заведениях.
Череповецкий педтехникум имел подготовительное отделение, объединяющее несколько учебных групп. С помощью подготовительного отделения техникум обеспечивал себя необходимым контингентом поступающих, в том числе и из сельской местности. «Подготовительные группы, – читаем в отчете за 1921 год, – признаны необходимыми по крайней мере до полного преобразования 5-летних школ J ступени в новую семилетнюю» [Там же, д. 2576, л. 1.]. В 1921 и 1922 гг. техникум имел подготовительные группы: старшие и младшие, которые позволяли подготовить учащихся в объеме семилетки. В 1923 году число подготовительных групп (основных и параллельных) увеличивается до трех, соответствуя трем последним классам школы-семилетки. Такое количество подготовительных групп (основных и параллельных) диктовались местными условиями, которые заведующим техникумом характеризовались следующим образом: «...Главный контингент учащихся – дети крестьян. Городской элемент поступает в педтехникум в незначительном количестве, да он и не желателен, так как опыт показал, что учащиеся-горожане проходят лишь общеобразовательные курсы и затем поступают в высшие учебные заведения... Уверенности нет, что учащиеся-горожане пойдут по окончании курса учителями в деревню... Поэтому педтехникум все усилия направляет к тому, чтобы обеспечить себя контингентом учащихся из детей крестьян, а так как в губернии отсутствуют школы-семилетки и школы I ступени имеют 3- и 4-летний курс обучения, то данный вопрос разрешается последовательным увеличением подготовительных групп» [ЧФ ГАВО, ф. 755, оп. 1, лл. 36, об. – 37].
В Череповецком педагогическом техникуме на протяжении 19 лет подготовка педагогических кадров велась, главным образом, по специальности «учитель начальной школы (единой трудовой школы I ступени)». Педагогические кадры готовились и по некоторым другим специальностям. Так, в 1921/22 и 1922/23 учебных годах в педтехникуме имелась специальность «политическое просвещение» (в институте народного образования по этому профилю должно было готовить «внешкольное отделение»). Однако эту специальность получило лишь небольшое число учащихся. Достаточно сказать, что первый выпуск по всему педагогическому отделению (специальности «соцвос» и «политпросвет») в 1923 году составил лишь 18 человек. В дальнейшем подготовка работников народного образования в Череповецком педтехникуме по специальности «политпросвет» была прекращена» [Там же, л. 9.].
В мае 1922 года при Череповецком педтехникуме было открыто сельскохозяйственное отделение. Еще летом 1921 года на междуведомственном совещании в Череповце с участием представителей губисполкома, губкома РКП(б), губоно и губземотдела было решено организовать в городе сельскохозяйственное учебное заведение типа техникума. Однако оно должно было быть не самостоятельным учебным заведением, а отделением уже существующего педагогического техникума, чтобы можно было использовать учебно-вспомогательные учреждения педтехникума и частично его преподавательский персонал.
В соответствии с этим решением осенью 1921 года педтехникуму был передан совхоз «Красная Горка» (бывшее имение помещика Гальского, ныне эти земли входят в состав совхоза «Комсомолец»), где техникум получил около 300 десятин земли, 17 лошадей, 63 коровы. Кроме того, в совхозе имелся трактор, паровая молотилка, жнейка-сноповязалка. Хозяйство в достаточной мере было обеспечено и другим инвентарем.
Составление учебных планов нового отделения и приспособление к учебным целям совхоза «Красная Горка» было поручено комиссии из преподавателей техникума и губзем-отдела [ЧФ ГАВО, ф. 755, оп. 1, лл. 2, 39.] К весне 1922 года эти работы были завершены, и открылось сельскохозяйственное отделение, на II курс которого принимались по желанию некоторые слушатели I курса педтехникума. После этого Череповецкий педтехникум стал называться Череповецким политехникумом [ЧФ ГАВО, ф. 755, oп. 1, д. 211; Слушатель в Череповецком педагогическом техникуме. «Коммунист», 1922, 25 ноября, стр. 3.]. Сельскохозяйственное отделение получило агрономическое направление с животноводческим уклоном, содержалось это отделение за счет местного бюджета Череповецкой губернии [ЧФ ГАВО ф. 755, оп. 1, д. 2, л. 179 об.].
Общеобразовательную базу для педагогических и сельскохозяйственного отделений составляли подготовительные группы (подготовительное отделение в объеме 5, б и 7 классов школы-семилетки и I курс педтехникума). Со II курса начинались частичная специализация слушателей по гуманитарному и естественно-научному направлениям, занимая до 15 недельных часов. На III курсе специализация в обучении становилась уже ярко выраженной [Там же, д. 2576, л. 12 об.].
Следует подчеркнуть, что коллектив педтехникума пошел на открытие при педтехникуме сельскохозяйственного отделения во имя обеспечения сельскохозяйственного уклона на самом педагогическом отделении, который тогда был особенно необходим в связи с тем, что педтехникум готовил учителей для сельской начальной школы.
Как справедливо отмечал в одном из отчетов заведующий педтехникумом, такое соединение двух учебных заведений в одном политехникуме «возможно лишь при условии единого учебного плана для общеобразовательных курсов, что дает экономию сил и средств. Но, – подчеркивал он, – педтехникум пошел навстречу местным запросам открытия сельскохозяйственного отделения при нем не из практических соображений экономии, а имея главным образом идейную сторону такого соединения. Ибо путем комбинирования агрономических и педагогических сил возможно лишь разрешить вопрос о сельскохозяйственном и уклоне самого педтехникума, путем вовлечения будущих педагогов в круг интересов педагогических и теоретических сельскохозяйственного дела, путем совместной постановки сельскохозяйственных работ, пропуская всех учащихся через работы на земле и в совхозе, где эти работы будут поставлены научно, можно приготовить будущих деревенских деятелей, полезных для разрешения государственно важной задачи – поднятия народного сельского хозяйства республики. Разумеется, данный опыт можно допустить лишь при условии выполнения специфических задач каждого отделения, в том же случае, когда интересы и задачи педагогического отделения будут нарушены отвлечением сил педтехникума для постановки сельскохозяйственного образования, можно будет выделить сельскохозяйственное отделение в самостоятельное учебное заведение – в сельскохозяйственный техникум» [ЧФ ГАВО, ф. 705, oп. 1, д. 2, л. 13].
В составе Череповецкого педтехникума (политехникума) сельскохозяйственное отделение существовало с мая 1922 года по октябрь 1924 года и имело только II и III курсы. На организацию его работы работниками педтехникума было, по свидетельству заведующего педтехникумом, «убита масса средств» [Там же, л. 188.] и сил. Следует отметить, что такое сочетание педагогического и сельскохозяйственного отделений в одном учебном заведении было особенностью Череповецкого педтехникума и не имело широкого распространения в других однотипных учебных заведениях.
К середине 1924 года стало ясно, что неизбежен переход всех педтехникумов страны на новые учебные планы, которые уже не позволяют Череповецкому педтехникуму осуществлять единство общеобразовательной подготовки на педагогическом и сельскохозяйственном отделениях. Поэтому было решено разделить Череповецкий педтехникум на два самостоятельных техникума: педагогический и сельскохозяйственный [Там же, л. 131 – 131 об.]. Вновь организованный сельскохозяйственный техникум был перебазирован в совхоз «Красная Горка», где в 1925 году и состоялся его первый выпуск [Через годы, через расстояния. «Коммунист», 1965, 3 августа.]. С 1924 года Череповецкий педтехникум занимается лишь подготовкой педагогических кадров.
В феврале 1926 года в Череповец приехал первый Нарком просвещения РСФСР А. В. Луначарский для выступления с отчетом Советского правительства перед делегатами XIV Череповецкого губернского съезда Советов.
Несмотря на занятость на съезде, А. В. Луначарский посетил школу II ступени, механический и педагогический техникумы. Особенно долго Нарком пробыл в педагогическом техникуме, где дружески беседовал с учащимися, расспрашивал о жизни, учебе, работе кружков, обещал выслать пособия по музыке [«Коммунист», 1926, 10 февраля.]. А. В. Луначарский высоко отозвался «об уровне постановки учебного дела в педтехникуме» [Осовский Е. А. В. Луначарский в Череповце. «Коммунист», 1965, 5 ноября.].
Памятной была встреча Народного Комиссара просвещения с учителями городских и сельских школ, учащимися педагогического техникума, которая состоялась 6 февраля в актовом зале педтехникума (ныне здание физико-математического факультета педагогического института).
В докладе «Пути новой школы» Луначарский раскрыл основные принципиальные положения новой социалистической педагогики. Он заявил: «Мы относимся к делу народного образования как к первоочередной задаче. Единственно правильным путем к коммунизму является всеобщее образование» [«Коммунист», 1926, 10 февраля.]. Школа всегда была и в современных условиях остается учреждением классовым, выполняющим волю господствующего класса, поэтому только революция открывает дорогу подлинному образованию, в котором заинтересован пролетариат.
В качестве первоочередной практической задачи Луначарский поставил количественное расширение школьной сети и максимальный охват ею детей. В большую заслугу учителям Череповецкой губернии он поставил сравнительно высокий процент вовлеченных в школы детей и подростков. В губернии в школах училось 60 процентов детей, тогда как в среднем по стране только 50 процентов. С радостью было встречено сообщение о решении к 1933 году осуществить всеобщее обязательное начальное обучение. А. В. Луначарский выразил уверенность, что усилиями учительства и трудящихся эта задача будет решена раньше.
Вторую задачу учительства Нарком просвещения видел в том, чтобы повысить качество обучения и воспитания, преодолеть идущий еще от старой школы разрыв между обучением и воспитанием. «Школа должна давать не только образование, но и воспитание». Она должна воспитывать поколение, свободное от предрассудков, вооружить его истинным знанием, опирающимся на факты реальной действительности, «...с самых первых уроков должна учить учащихся мыслить по-марксистски» [«Коммунист», 1926, 10 февраля.].
Весьма важны были для учительства высказывания Луначарского по вопросам учебной работы. Призывая учителей шире развивать инициативу и самодеятельность учащихся в учебных делах, он предостерег от увлечения так называемыми «новыми» методами (дальтон-планом и др.). Нельзя забывать о том, что «общеобразовательные задачи школы требуют, чтобы учащийся получил от школы известный минимум знаний..; И если он (учитель. – Ред.) видит, что новые методы этого минимума не обеспечивают, пусть он дополнит знания учащихся старыми методами как более привычными» [«Коммунист», 1926, 12 февраля.]. Под «старыми» методами Луначарский имел в виду рассказ учителя-, беседу, которые некоторыми педагогами в эти годы недооценивались.