Народное слово в живой речи

С. Н. Ипатова. 

Народное православие по записям П. А. Дилакторского

Темой настоящей статьи является рассмотрение религиозной картины мира вологодского крестьянина XIX века на материале «Словаря областного вологодского наречия в его бытовом и этнографическом применении» Прокопия Дилакторского. Словарь П.А. Дилакторского представляет собой своеобразный дневник, энциклопедию крестьянского быта с его праздниками и буднями. Возможность познания особенностей духовной культуры через язык, его словарный состав составляет наиболее сложную лингвистическую проблему. Язык словаря П. Дилакторского является, на наш взгляд, достоверным источником характеристики церковно-религиозного состояния XIX века.

Рассмотрим особенности религиозного восприятия на примере наименований дней памяти святых, зафиксированных в словаре П.А. Дилакторского.

Наименования дней памяти святых в словаре П.А. Дилакторского представляют собой однословные и составные наименования. В словаре представлена отдельная словарная статья, посвященная дню памяти святителя Николая, архиепископа Мирликийского, чудотворца: «Мико´ль-день (Тот.) — Николин день. У вас праздник что ль в Миколь-день-то?» — что свидетельствует о распространении культа святителя Николая в Вологодской губернии, как и на территории всей России. Упоминается и день памяти святого преподобного Алексия, человека Божия, при толковании акцентологических вариантов одного слова жаворо´нки и жа´воронки: «Жаворо´нки, жа´воронки (Вол., Гряз., Кадн., Вел.) — маленькие хлебцы, пирожки из ржаной муки, имеющие вид птицы, их пекут детям 17 марта в день Алексия человека Божия, потому что в Алексеев день, по замечаниям старожилов, прилетают жаворонки». Известно, что в общерусской традиции жаворонки связывались с празднованием памяти 40 мучеников, память которых отмечается в этот же день 17 марта: «У русских повсюду существовала вера в то, что в этот день из теплых стран прилетают сорок разных птиц, и первая из них — жаворонок» [5: 135].

Ряд наименований дней памяти святых представляет собой своеобразные наименования персонажей-протекторов (термин О. А. Черепановой). Всего таких наименований в словаре П. Дилакторского насчитывается одиннадцать (Еремей-засевальник, Еремей-запрягальник, Марина-капля, Василий-капля, Феодосия-колосеница, Лидия-ледоломка, Мокий-мокрый, Овдотья-плющиха, Оксинья-полузимница, Спиридон-солноворот, Евдокия-суслонница). 

Большая часть таких наименований персонажей связана с определенными сезонными циклами в природе. Приведем примеры того, как эти наименования представлены в словаре.

Ка´пля Около конца февраля начинает капать растаявший снег с крыш и народ в Вологодском уезде преподобную Марину (память ея 28 февраля) называет «Мариной-каплей», в Устюжском уезде «Василий — капля» (преподобного Василия Исповедника 28 февраля).

Колсени´ца (Вел.). 29 мая бывает память преподобномученицы Феодосии, которой народ дал эпитет колосеницы (Феодосии-колосеницы), т.к. около этого времени рожь выходит на колос (Баракшин).

Ледоло´мка (Вол.) — эпитет мученицы Лидии, празднуемой 23 марта (Лидии Ледоломки), т.к. около этого времени лед начинает подымать и ломать (Народный календарь).

Мокрый (В-Уст.) — эпитет священномученику Мокию (память 11 мая, Мокия Мокрого) (Народный календарь). 

Плющи´ха (Вол., В-Уст.). 1 марта бывает преподобномученицы Евдокии, которую народ называет «Овдотьей-плющихой», т.к. местами виднеется водица, небольшие лужицы, особенно под острехами, вполне достаточные, чтоб мог в них «плюхаться» воробей.

Полузи´мница (Вол., Кадн., В-Уст.). 24 января бывает память преподобной Ксении, которую народ называет «Оксиньей-полузимницей», считая, что с этого дня кончается первая половина зимы и начинается вторая.

Солноворо´т (Тот.) — эпитет святителя Спиридона (12 декабря Спиридона Солноворота). По уверению крестьян, с этого времени солнце поворачивает на лето, а зима на мороз (см. Солнцеворот).

Ряд наименований выполняет функции указателей, распределителей в определенных процессах хозяйственной деятельности — аграрной и скотоводческой (Ереме´й (Кадн., Тот., В-Уст.) — Иеремий (собств. имя), Еремея-засевальника (День 1 мая — память пророка Иеремии). Около этого времени сеют яровые (Народный календарь). «Сусло´нница (Вел.). Преподобномученицу Евдокию народ называет Суслонницей, т.к. всегда уже к этому времени поля украшаются суслонами (Баракшин); Запряга´льник (Устье, В-Уст., Вел., Кадн., Вол., Гряз.). Пророка Иеремия (1 мая) народ называет запрягальником, а также засевальником). Интересно, что разные сферы хозяйственной деятельности (аграрную и скотоводческую) в словаре П.А. Дилакторского представляет один святой — пророк Иеремия, в народной огласовке — Еремей. Такие наименования возникли скорее всего из христианско-языческого синкретизма и представляют собой, по мнению О.А. Черепановой, «своеобразное возрождение пантеона “актуальных божеств”, представленного на определенных этапах развития почти у всех народов, в частности у европейских…» [10: 38]. Неопределенная значимость христианского или языческого элемента в наименовании нашла косвенное выражение в том, что в качестве заглавия словарной статьи у П. Дилакторского дается то имя христианского святого (Еремей), то его указательная хозяйственная функция (Запрягальник). Если в заглавие словарной статьи П. Дилакторский помещает одну часть наименования, то внутри словарной статьи содержится наименование, состоящее из двух частей — имени христианского святого и приложения, характеризующего его функцию (кроме наименования Суслонница). Лексемы-приложения засевальник и запрягалник образованы по одному словообразовательному типу, продуктивному в разговорной речи: засевать>засевальник и запрягать>запрягальник. 

Мотивированные глаголами несов. вида с основой инфинитива, заканчиваемой синкретичным суффиксом -а-, который сохраняется в производном слове, эти существительные с суффиксом -льник- имеют особое значение лица. Это значение заключается не в том, что лицо выполняет действие, названное мотивирующим словом (7: 145), в таких наименованиях содержатся рекомендации человеку к определенным действиям в хозяйственной жизни, указание на наступление определенного сезонного момента или периода. 

По мнению О. А. Черепановой, в подобных наименованиях произошло наложение функций актуальных божеств на канонизированные образы христианских святых. Об этом говорят многие другие исследователи, в частности А. Н. Афанасьев: «С принятием христианства многие из старинных языческих представлений были перенесены на некоторые лица ветхо- и новозаветных святых» [1: 1, 238]. Связанные христианским календарем с определенными датами или периодами, святые Православной церкви в народном мифологическом представлении «взяли на себя функции покровительства и содействия этапам хозяйственной жизни, природных процессов, соответствующих им по времени, т.е. взяли на себя функции актуальных божеств-распорядителей. В результате сложилась развернутая система персонажей, сложных по генезису, многоплановых по коммуникативным функциям: это и образы официального православия, и указатели сезонной смены явлений в природе, и персонажи нового цикла «актуальных божеств”» [10: 39].

Такие персонажи в словаре П. Дилакторского имеют номинативный характер, их содержание раскрывается как в наименовании (лексема-приложение Полузимница, мотивированная прилагательным полузимний, образована по непродуктивной словообразовательной модели при помощи суффикса -иц-, хотя и отмечается, что наименования такого типа широко представлены в народной номенклатуре животных и растений [7: 174], так и в минимальном контексте. Так, например, мотивация существительного Плющиха, образованного от глагола плюхаться с усечением конечной гласной основы инфинитива и прибавлением суффикса -их- [7: 152], восстанавливается только в контексте, данном П. А. Дилакторским. Оказывается, речь идет о плюхающихся воробьях. Интересно, что во многих изданиях антологий православных и народных праздников эта мотивация не восстанавливается, авторы не могут прокомментировать, почему преподобномученицу Евдокию народ называл плющихой [8: 149–151; 5: 127–132 и др.]. 

Другое название преподобномученицы Евдокии в словаре П. А. Дилакторского — Суслонница, память которой отмечается не 1 марта, а 4 августа. Если в сознании вологодского крестьянина эта святая, а вернее, день ее памяти, выполняет функцию указания на определенный результат хозяйственно-обрядовой деятельности (об обрядовом значении украшении полей суслонами см. [5] и др.), то в общенародном употреблении в наименовании Авдотья-сеногнойка [9: 208] лексема-приложение включает отрицательную коннотативную сему, связанную со значением ‘помехи в хозяйственной деятельности’.

Существительное колосеница, мотивированное глаголом несовершенного вида колоситься, образовано по непродуктивной словообразовательной модели при помощи суффикса -ниц- и называет лицо, «производящее действие, названное мотивирующим словом» [7: 153]. Таким образом, наименования дней памяти святых в словаре П.А. Дилакторского в большей степени мотивированы по функциональному признаку. «Христианский святой получает черты персонажа-протектора народных верований тогда, когда он наделяется специфической функцией, отражающей старое языческой мировоззрение» [10: 63]. Для этих групп персонажей функциональная мотивация является основной. Различные функции святых, как правило, отражаются в наименовании.

Подобно тому, как один святой образует несколько разновидностей по «сфере обслуживания» — аграрная деятельность и скотоводство (св. пророк Иеремия), так же одному природному явлению могут соответствовать разные святые. Так, например, святая преподобная Марина и святой преподобный Василий Исповедник, память которых празднуется в один день, 28 февраля, символизируют наступление весны и имеют одинаковое приложение — капля («Народ в Вологодском уезде преподобную Марину (Память ея 28 февраля) называет «Мариной–каплей», в Устюжском уезде «Василий — капля» (преподобного Василия Исповедника 28 февраля»).

Лексема-приложение ледоломка представляет собой сложение с опорным компонентом, содержащим глагольную основу, мотивировано сочетанием ломать лед и образовано при помощи суффикса -к-. Как известно, существительные ж. р. такого типа называют предмет, производящий действие или предназначенный для выполнения действия, названного основой глагола и конкретизированного в первой основе [7: 247]. В словаре лексема ледоломка имеет значение лица как носителя процессуального признака. Интересно, что в других местностях на основе подобной функциональной мотивации существовало другое сочетание Родион-ледолом, память которого празднуется 8 апреля.

В словаре представлено и сложение со связанными опорными компонентами — солноворот. Это сложное существительное с нулевым суффиксом называет лицо, характеризующееся действием, названным опорной основой глагола и конкретизированного в первой основе сложения, существительного солнце, образовано по высокопродуктивному словообразовательному типу [7: 250]. Словарь П. Дилакторского отражает древний солнечный календарь, когда новый год начинался с зимнего солнцеворота 12 декабря. В древности жизненный уклад земледельца определялся сменой времен года, поворотными сроками солнечного календаря. Зимнему солнцевороту, как видим, уделялось особое значение. Как бы ни менялись официальные сроки начала года (см. например: [6: 16–18]), народное времяисчисление, как показывает материал словаря П. Дилакторского, по-прежнему опиралось на смену времен года и за основные вехи принимало период зимнего солнцеворота — Спиридоньев день, позднее перенесенный на 25 декабря — Рождество Христово. Таким образом, словарь П.А. Дилакторского вскрывает архаику крестьянского времяисчисления.

В наименованиях дней памяти святых, соотносимых с природно-метеорологическими периодами и явлениями и хозяйственной деятельностью, обычно указывается предмет патронажа, что представляет собой мотивирующую основу наименования: в деривационных типах, где определитель-приложение является отглагольным образованием, функциональная мотивация наиболее отчетлива (Еремей-засевальник, Еремей-запрягальник, Марина-капля, Василий-капля, Феодосия-колосеница, Лидия-ледоломка, Овдотья-плющиха, Спиридон-солноворот). В деривационных типах, где определитель-приложение не является отглагольным образованием, мотивацию определить достаточно сложно, как, например, в наименовании Мокий-мокрый.

Последнее наименование не имеет отчетливой мотивации. Так, согласно одним источникам, по церковному календарю в этот день справлялось обновление Царьграда. Это событие крестьянину было малопонятно, зато само слово Царьград наводило его на мысль о граде, который не однажды приносил гибель посевам. Поэтому земледельцы считали за грех на обновление Царьграда сеять, иначе градом побьет хлеб. Возникла и примета: «Мокро на Мокея — жди лета еще мокрее» [5: 199]. Непонятные имена святых вологодский крестьянин сближал с разными выражениями отечественного языка, которые могли определять характер данного времени и имели отношение к разным сельскохозяйственным занятиям и работам, состоянию времен года, погоды и тому подобным обстоятельствам. Вероятно, вологодский крестьянин мало считался с официальной биографией святого. Приписывая определенную характеристику тому или иному святому, крестьянин ориентировался на время празднования дня этого святого, на его имя, которое иногда интерпретировалось в нужном для крестьянина смысле (см. [4: 15]).

Следует отметить, что все эти красочные в языковом отношении определения очень точны в прямом — погодном, временном, хозяйственном — смыслах. Словарь отражает удивительное соседство тонких природных наблюдений, суеверий, основанных на случайном сходстве явлений или простом созвучии слов. «Крестьянин видел, что приход весны связан с прилетом птиц, поэтому, желая обеспечить своевременное начало весны, обращался к жаворонкам…, выпекал из теста фигурки птиц… То, что позднее стало восприниматься как поэтическое сравнение, метафора, когда-то было реальной верой, отражало понимание природы: жаворонок, по мнению земледельца, действительно нес весну на своих крыльях» [5: 10].

Кроме наименований отдельных дней памяти святых, в словаре встречаются наименования целых недель — Грозная неде(и)ля (Кадн.), Звериная неделя (Кадн.). Эти наименования связаны с днем памяти святого пророка Илии: «Гро´зная неделя, Грозная неди´ля (Кадн.) — первая неделя после Ильина дня (20 июля)». Это наименование, по-видимому, мотивировано существительным гроза, что связано с народной приметой о том, что с Ильина дня начинаются грозы. Как известно, в народном сознании на Илью-пророка были перенесены все атрибуты и все значения древнего Перуна. «По языческим представлениям, Перун владел громом и молниями, разъезжал по небу в колеснице, на крылатых огнедышащих конях, разил демонов огненными стрелами, проливал дожди и воспитывал жатвы. Те же черты дает народная фантазия и Илье-пророку <…> От святого Ильи, по народному убеждению, зависят росы, дожди, град и засуха. 20-го июля, в день, ему посвященный, ожидают грозы м дождя, который непременно должен пролиться на это число» (Афанасьев 1:238, 240). Библия содержит немало сведений о том, как пророк Илия в земной жизни призывал с неба огонь, дождь, творил засуху (3 Царств, гл. 18; 4 Царств, гл.1–2).

Наименование звериная, видимо, мотивировано словом зверь, что связано с охотничьим промыслом, или, возможно, это наименование отражает остатки древних пиршеств и жертвенных приношений, совершавшихся некогда Перуну во время жатв как подателю земного плодородия. А. Н. Афанасьев свидетельствует, что в некоторых местностях вся волость собиралась на Ильин день к церкви, туда сгонялся рогатый скот; после обедни выбирали одного животного, закалывали его, а мясо раздавали за деньги, которые шли на церковь. «Не быть на этом празднестве и не получить священного мяса — считается за большой грех» [1: 1, 241]. Вероятно, более правдоподобной мотивацией будет другая: «На Ильин день вся нечистая сила, спасаясь от огненных стрел пророка, обращается в различных зверей — зайцев, лисиц, кошек, собак, волков и т. п.» [5: 286].

Итак, восприятие природы как живого организма, который не только живет самостоятельной жизнью, но и определяет жизнь человеческого общества (см. [3: 411]) — это восприятие очень хорошо сохранилось у вологодского крестьянина XIX века. «Святцы послужили канвой, в которую легко укладывался практический опыт крестьянина и которая естественно вобрала в себя традиционные обряды и праздники» [5: 7]. Народный календарь, который дошел до нас в записях П. А. Дилакторского, демонстрирует такое соединение языческого и христианского, которое можно назвать гармоничным соединением двух мировоззрений, но не двоеверием.

Церковный годовой круг с составляющими его единицами времени был живым. В завершении хочется привести цитату Т. А. Бернштам: «Какой бы вес не занимало язычество в религиозности крестьян, оно явно или тайно было пропитано христианской символикой, а порядок организации их жизнедеятельности уже был повсеместно христианским, ибо традиционный коллектив существовал… в литургическом ритме, т.е. в ритме суточного, седмичного и годового кругов с чередованием будней-праздников, постов-мясоедов и с соблюдением хотя бы минимума церковных правил в переходных обрядах» [2: 337–338].

Жизнеспособность народного православия в XIX веке говорит о взаимодействии в сознании вологодского крестьянина двух мировоззренческих опытов, которые на житейском уровне не исключают друг друга, но взаимно дополняют.

Литература

1. Афанасьев А. Н. Поэтические воззрения славян на природу: В 3-х т. — М., 1995. 

2. Бернштам Т. А. Молодость в символизме переходных обрядов восточных славян: Учение и опыт Церкви в народном христианстве. — СПб., 2000.

3. Зеленин Д. К. Восточнославянская этнография. — М., 1991.

4. Калинский И. П. Церковно-народный месяцеслов на Руси. — М., 1997.

5. Круглый год. Русский земледельческий календарь / Сост., вступ. статья и примеч. А. Ф. Некрыловой. — М., 1991. 

6. Пропп В.Я. Русские аграрные праздники. Опыт историко-этнографического исследования. — М., 2000.

7. Русская грамматика: В 2-х т. — Т. 1. — М., 1980.

8. Русский праздник. Праздники и обряды русского земледельческого календаря. — СПб., 2002.

9. Усов В. В. Русский народный православный календарь: В 2-х тт. — М., 1997.

10. Черепанова О. А. Мифологическая лексика Русского Севера. — Л., 1983.

С. Н. Ипатова. Народное православие по записям П. А. Дилакторского // Русская культура нового столетия: Проблемы изучения, сохранения и использования историко-культурного наследия / Гл. ред. Г. В. Судаков. Сост. С. А. Тихомиров. — Вологда: Книжное наследие, 2007. — С. 778-784.