С. П. Мокиевская 

ОСНОВНЫЕ ПОКАЗАТЕЛИ ДЕМОГРАФИЧЕСКИХ ПРОЦЕССОВ ВЕЛИКОУСТЮГСКОГО МУНИЦИПАЛЬНОГО РАЙОНА

ПО ДАННЫМ 1989-2002 ГОДОВ

 По итогам Всероссийской переписи населения 2002 года численность постоянного населения Великоустюгского муниципального района составила 65,3 тысячи человек, в том числе в городе Великом Устюге – 33,4 тысячи человек. По сравнению с предыдущей переписью, которая проходила в 1989 году, численность населения района сократилась на 9,2 тысячи человек, в том числе по Великому Устюгу – на 2,9 тысячи человек.

* На дату проведения переписи населения.

Анализируя динамический ряд численности населения, следует отметить, что население сокращалось ежегодно, причем более быстрыми темпами уменьшалось число сельских жителей.

Численность женщин превысила численность мужчин на 5,7 тысячи человек (35,5 тысячи женщин против 29,8 тысячи мужчин). В Великом Устюге женщин больше, чем мужчин, на 3,4 тысячи человек. Преобладание численности женщин над численностью мужчин отмечается, начиная с девятнадцатилетнего возраста.

ВОЗРАСТНАЯ СТРУКТУРА НАСЕЛЕНИЯ 

За межпереписной период в возрастной структуре населения произошли значительные изменения. Численность населения моложе трудоспособного возраста сократилась на 5,8 тысячи человек (более чем на треть), число людей трудоспособного и старше трудоспособного возраста сократилось соответственно на 0,5 (1,3 %) и 2,9 (16,4 %) тысячи человек. Как и для большинства районов Вологодской области, для Великоустюгского района характерно старение населения. По сравнению с переписью 1989 года средний возраст жителей увеличился на 2,8 года и составил 38,8 года. Численность населения старше трудоспособного возраста преобладает над численностью населения моложе трудоспособного возраста на 21 %.

Число супружеских пар составило 15,3 тысячи. Впервые при проведении переписи населения были собраны сведения о числе незарегистрированных брачных союзов. Из общего числа супружеских пар 1,9 тысячи (12,4 %) состояли в незарегистрированном браке. Брачная структура населения характеризуется следующими данными: из 1000 человек в возрасте 16 лет и старше 170 – никогда не состоявшие в браке (в 1989 году – 179), 469 – состояли в браке (в 1989 году - 631), 115 - вдовые (в 1989 году - 112), 59 - разведенные (в 1989 году – 58). Число женщин, указавших, что они состоят в браке, превысило число состоящих в браке мужчин на 96 человек.

Вырос образовательный уровень населения. Из 1000 человек в возрасте 15 лет и старше 871 человек имел образование основное общее и выше (в 1989 году – 734): увеличение за межпереписной период на 18,7 %. В 1,6 раза возросла численность лиц с высшим и средним профессиональным образованием.

В качестве источника средств к существованию доход от трудовой деятельности указали 28,3 тысячи человек. Для 16,7 тысячи человек личное подсобное хозяйство являлось источником средств к существованию. Стипендии, пенсии по старости, за выслугу лет, по инвалидности, по случаю потери кормильца, пособия (за исключением пособий по безработице), другой вид государственного обеспечения являлись источником средств к существованию для 30,2 тысячи человек. Пособия по безработице получала 1 тысяча человек. Почти треть населения (18,6 тысячи человек) являлась иждивенцами отдельных лиц. Подавляющая часть иждивенцев (более 80 %) – дети и молодежь в возрасте до 25 лет.

Впервые при переписи получена информация о статусе населения в сфере занятости. Из общего числа лиц в возрасте от 15 лет и более, занятых в экономике, 94 % являлись работающими по найму, 1,4 % – работодателями, привлекающими для осуществления своей деятельности наемных работников, около 3 % – индивидуальными предпринимателями.

ИМЯ В ИСТОРИИ

 Г. Н. Чебыкина 

КУПЕЦ ВАСИЛИЙ ШИЛОВ 

Шиловы, по их собственному признанию, – «исстари Устюга Великого природные посадские люди». Длительное время семейство Шиловых проживало в Сереговском Усолье Яренского уезда¹. В Сотной книге 1630 года в посаде Устюга записаны Лучка Иванов Шилов, торговавший мелочью, и Якунька Шилов, стрелецкий десятник, дом которого находился в Стрелецкой слободе (ныне – улица Шилова)². Пока неясно, который из них являлся прапрадедом интересующих нас Шиловых. В Писцовой книге 1676–1683 годов и в ревизской сказке 1721 года фамилия Шиловых в посаде Великого Устюга не встречается. Видимо, Шиловы уехали из Великого Устюга в Сереговское Усолье в период между 1630 и 1676 годами. Известно, что с 1637 года Сереговский соляной промысел принадлежал члену гостиной сотни Даниле Григорьевичу Панкратьеву, а со второй половины 1660-х годов – его сыну гостю Ивану Даниловичу Панкратьеву. Иван Данилович был женат на сестре устюжского купца гостя Василия Ивановича Грудцына Мавре Ивановне. С Устюгом Панкратьевы имели постоянные связи. Нередко именно в Устюге набирали людей для обслуживания соляного промысла. В документах 1693 и 1701 годов человеком И. Д. Панкратьева на соляном промысле упоминается Дмитрий Шилов. В отсутствие приказчика И. А. Шергина он вместе с «клюшником» Петром ведал промыслом, то есть являлся доверенным лицом, одним из ближайших помощников приказчика³. Когда наследники Панкратьевых продали часть промысла, Шиловы вернулись в Великий Устюг. В 1746 году в устюжское купечество были записаны Филипп Дмитриевич с сыновьями Григорием, Степаном и Василием, брат Филиппа Иван с сыном Максимом, два их племянника: Иван Максимович с сыновьями Василием, Яковом и Степаном и Козма Максимович⁴.

Василий Иванович Шилов (1733–1798), о котором далее пойдет речь, родился в Сереговском Усолье в семье Ивана Максимовича Шилова (1714–1755) и Матроны Родионовны Немчиновой (1710–1789), дочери служителя соляного промысла. В Великий Устюг Василий приехал в возрасте 11 лет. Он был старшим из детей. В Серегове родилась его сестра Авдотья (в 1736) и брат Яков (в 1740), в Великом Устюге – брат Степан (в 1745) и сестра Анна (в 1750). Шиловы вели небольшую торговлю в ближайшей округе. Василий уже в семнадцать лет самостоятельно совершал торговые операции. Так, в 1750 году он ездил в Белозерский уезд и 13 января 1751 года «явил» на устюжской таможне «8 возов снедков с вершами свежих ценою по 3 рубля за воз»⁵. После смерти отца Василий стал главой семейного дела и взял на себя все заботы о братьях и сестрах. Авдотья вскоре была выдана замуж за устюжанина И. Н. Колосова, который занимался торговлей, вместе с братьями Василием, Алексеем и Федором ездил в сибирские города. У Авдотьи Ивановны и Ивана Назаровича детей не было. Они жили на Петровской улице в деревянном доме, принадлежавшем В. И. Шилову. Младшая сестра Шиловых Анна Ивановна была сосватана за купеческого сына Андрея Яковлевича Белкова⁶. Яков Иванович Шилов, брат Василия, в 1763 году был отпущен в Сибирь по паспорту на три года, а в 1780 году записался в якутское купечество⁷. Степан Иванович Шилов, второй брат Василия, женился поздно, уже в 35-летнем возрасте. Его женой в 1780 году стала двадцатилетняя Марфа Козмовна, дочь купца Козмы Борисовича Саблина. Правда, через три года Степан умер, а Марфа в 1784 году вышла замуж за вдовца – устюжского купца Якима Дмитриевича Свешникова⁸.

В. И. Шилов в 1761 или в 1762 году женился на дочери устюжского купца И. В. Гусева Александре (в 1763 году ей было 16 лет, и она записана в ревизской сказке как жена В. И. Шилова). Тесть торговал хлебом, щетиной, медом, воском, а также заморскими товарами (сахаром, перцем, изюмом, сандалом и др.), которые привозил из Архангельска. В 1762 году Иван Васильевич Гусев неожиданно скончался. Сыновей у него не было, младшая дочь Мария была еще не замужем, поэтому торговые дела этой семьи оказались в руках В. И. Шилова. В 1769 году у Василия и Александры Шиловых родился сын Иван. Второй сын, Михаил, появился спустя семнадцать лет, в 1787 году, и умер младенцем. В 1780-х – 1790-х годах В. И. Шилов с сыном Иваном числились в купцах первой гильдии⁹. Как заметил П. И. Челищев, «Василий Иванович Шилов разбогател по открытии отдаленных Алеутских островов тамошним звероловством»¹⁰.

После экспедиции В. Беринга и А. Чирикова (1741) до Великого Устюга очень скоро дошли слухи о богатых пушным зверем островах Тихого океана. С середины 1740-х годов и особенно в 1760-х годах наблюдался массовый отъезд устюжан в Сибирь. За период с 1760 по 1763 год в Сибирь уехало более 100 человек. Многие из них оказались затем в составе купеческих промышленных экспедиций на Алеутские острова¹¹.

Тихоокеанская эпопея увлекла и братьев Шиловых. Вслед за Яковом, оставив молодую жену, уехал в Сибирь и Василий. В 1764 году он вступил в компанию тульского оружейника Афанасия Орехова и Соликамского купца Ивана Лапина. Испытывая недостаток средств для снаряжения судов, в 1765 году В. Шилов взял ссуду в заемном банке в размере 2500 рублей, а на следующий год с компаньоном И. Лапиным они получили еще 1500 рублей. К весне 1765 года у компаньонов были готовы в Охотске два бота длиной по килю в 45 футов – «Св. Апостол Петр» и «Св. Апостол Павел». 1 сентября того же года суда вышли из Охотска к берегам Камчатки. При переходе через Охотское море на судне «Св. Апостол Петр» умер мореход Иван Березкин, и бот довел до Большерецка Василий Шилов. Туда же пришел и «Св. Апостол Павел» под командой морехода Афанасия Очередина. На следующий год после зимовки «Св. Апостол Петр» во главе с Андреяном Толстых был отправлен на промыслы и на поиски новых земель к Курильским островам. В октябре 1766 года судно возвратилось на Камчатку, но во время жестокого шторма у Шипунского мыса было сорвано с якорей и выброшено на скалы. Из всей команды спаслись только три человека, 60 погибли. Поход судна «Св. Апостол Павел» был более удачным. Под командой Афанасия Очередина экипаж судна занимался промыслами около четырех лет на Лисьих островах. В 1770 году судно возвратилось в Охотск, доставив пушнины на 68 520 рублей¹².

Наняв мореходом И. Соловьева и набрав новый состав работных людей, компаньоны уже в сентябре 1770 года вновь отправили бот на промыслы. Судно достигло острова Саннах у западной оконечности полуострова Аляска. На острове зимовали, и некоторое время вели промыслы. Одновременно артель промышленников занималась исследованием Аляски, собирая сведения о географии полуострова, его флоре и фауне. Покинув остров из-за враждебного отношения алеутов, «Св. Апостол Павел» перешел на Лисьи острова, где в течение еще трех лет промышленники вели добычу пушнины. 16 июля 1775 года Иван Соловьев благополучно привел бот в Охотск. Из 72 человек экипажа 30 навсегда остались на дальних Алеутских островах, погибнув от голода, болезней и в стычках с алеутами. Пушнина, вывезенная И. Соловьевым, была оценена в 150 тысяч рублей по «охотским» ценам¹³.

В 1776 – 1781 годах «Св. Апостол Павел» снова находился в рейсе. На этот раз ботом командовал ученик штурмана Герасим Измайлов. Участники экспедиции промышляли главным образом на Лисьих островах. Судно благополучно вернулось в Охотский порт, доставив хозяевам пушнины на 172 020 рублей (85 бобров и 275 лисиц казенного ясака, 2726 морских бобров, 1340 бобровых хвостов, 11 910 морских котов, 577 черно-бурых лисиц, 976 сиводушек, 821 красную лисицу, 11 моржовых зубов, 327 голубых песцов)¹⁴.

Компаньонам А. Орехову, И. Лапину и В. Шилову принадлежал также бот «Св. Владимир». В 1772–1779 годах во главе с мореходом П. К. Зайковым судно вело промыслы на островах Унимак, Кадьяк и на полуострове Аляска. Экспедиция была на редкость удачной. Хозяева судна получили пушнины на 300 416 рублей. По результатам экспедиции была составлена «Карта, принадлежащая к путешествию штурмана Зайкова». Эта карта в 1782 году была опубликована¹⁵.

Купцов А. Орехова, И. Лапина и В. Шилова первый исследователь деятельности промысловых купеческих экспедиций Василий Берх назвал «счастливейшими из всех сибирских аргонавтов». Их компания была самой прочной и удачливой. Она существовала почти 20 лет и прекратила свою деятельность в 1783 году.

За это время в жизни В. И. Шилова произошло несколько важных событий. Когда на Камчатку пришло предписание сибирского губернатора Д. И. Чичерина о посылке кого-нибудь из промышленников в Санкт-Петербург для доклада государыне о промыслах и открытиях в Тихом океане, Василий Иванович изъявил желание поехать в столицу. В феврале 1767 года он был приглашен на заседание Адмиралтейств-коллегии, которой представил отчет и сочиненную им карту Алеутских островов. На карте были нанесены Камчатка, Алеутские острова и часть Аляски. В объяснении к карте В. И. Шилов написал, что «все те острова Алеутские, считая с первых от Камчатки, до острова Амля, он видел сам, чиня на многих из них промысел бобровой». Во время своего плавания В. Шилов повсюду измерял широту и долготу, пользовался лагом «с надлежащим прилежанием». Он правильно указал на своей карте название Алеутских островов. Его карта оказалась одной из наиболее ранних и наиболее точных карт. Адмиралтейская коллегия посчитала карту Шилова «для первых начал довольно изрядною». В докладе императрице Адмиралтейств-коллегия дала положительный отзыв об отчете В. И. Шилова и его карте. 19 апреля 1767 года государыня повелела Сенату «великоустюжского купца Василия Иванова сына Шилова да Соликамского купца Ивана Лапина» освободить от гражданских служб. «За усердие и ревность о взыскании за Камчаткою новых островов» Екатерина II 20 апреля 1767 года дала указ о награждении В. Шилова и И. Лапина золотыми медалями «За полезные обществу труды». Величина медали, как писал В. Берх, была обыкновенной. По окружности ее была сделана серебряная осыпь, которая издали имела вид бриллиантов. Носить медаль было велено на груди с бантом из андреевской ленты. Поскольку Лапина не было в столице, В. Шилову было поручено передать медаль компаньону¹⁶.

Позднее, по свидетельству В. Берха, Василий Шилов имел счастье еще раз представиться императрице. По возвращении «Св. Апостола Павла» из рейса в 1770 году компаньоны в благодарность «выбрали 120 лисиц отличной доброты и, препроводив оные к иркутскому губернатору генерал-порутчику Брилю, просили, дабы Его Превосходительство благоволил доставить оные от имени их к великой императрице». Бриль выполнил их желание и в своем донесении «представил государыне, сколь полезны граждане сии для отечества, и коль великих выгод можно ожидать от решительной их предприимчивости». Вместе с подарком купцов Бриль отправил к императрице и самого В. Шилова. Государыня весьма милостиво приняла уже знакомого ей устюжского купца и повелела не взыскивать с компании Орехова, Лапина и Шилова тех 9000 рублей, которые они должны были казне¹⁷.

Пушниной, добытой в морских путешествиях, В. И. Шилов торговал через Троицкую коммерческую экспедицию на российско-китайской границе. Важнейшим торговым пунктом была Кяхта, заложенная недалеко от Троицкой крепости. В Кяхту везли лисьи и собольи лапы, шкурки белок, соболей, лисиц, песцов и другие меха. Из Китая вывозили хлопчатобумажные и шелковые ткани, чай, сахар, посуду, ревень и другие товары. Сохранились два донесения (1780 и 1782 гг.) В. И. Шилова в Великоустюгский городовой магистрат, в которых он просил выдать ему свидетельства на право провоза «немецких, российских и камчатских пышных товаров к китайской границе»¹⁸. Торговля пушными и «выменными» китайскими товарами приносила семейству Шиловых значительные доходы.

Из Сибири в Великий Устюг В. И. Шилов возвратился около 1775 года. По-видимому, почти сразу он начал строительство каменного дома во втором квартале под № 1 на улице Большая Песья слобода. Для строительства дома требовались немалые наличные деньги. Во второй половине 1770-х годов Василий Иванович брал в долг значительные суммы денег у санкт-петербургского купца Максима Федоровича Бурцова. Часть долга Шилов отдал Бурцову товарами, а получение оставшихся 1172 рублей 63 копеек Бурцов всячески оттягивал, желая, чтобы долг как можно дольше был на Шилове. Большие деньги, данные в долг, приносили ему и большие «интересы», то есть проценты. В 1783 году Василий Иванович вынужден был обратиться за помощью к императрице, прося вернуть долг Бурцову через городовой магистрат¹⁹. Двухэтажный каменный дом, выстроенный В. И. Шиловым, представлял собой богатый особняк «о семи теплых покоях» с пышным декоративным убранством в стиле елизаветинского барокко. В усадьбе были построены также два одноэтажных каменных флигеля, в которых располагались различные хозяйственные помещения.

В ноябре 1787 года В. И. Шилов женил семнадцатилетнего сына Ивана на дочери умершего лальского купца первой гильдии Федора Ивановича Юрьева Анне, которой едва исполнилось 14 лет. У Ивана и Анны было семеро детей, из них четверо умерли во младенчестве²⁰.

В конце июля 1798 года во время деловой поездки Василий Иванович Шилов скоропостижно скончался и был погребен при сельской Преображенской церкви, что на Пысчуге Костромской епархии. В августе следующего года умерла жена В. И. Шилова Александра Ивановна. Ее похоронили в Иоанно-Предтеченском монастыре. Их сын Иван Васильевич ненамного пережил своих родителей. Он умер в январе 1805 года. В том же году в октябре умерла и его жена Анна Федоровна²¹. Наследниками имения Шиловых остались их малолетние сыновья: Николай (10 лет) и Александр (9 лет).

В 1816 году Николай женился на дочери устюжского купца второй гильдии Петра Александровича Смолина Ульяне. В 1818 году у них родилась дочь Александра. Впоследствии она была выдана замуж за лальского купца Алексея Петровича Швецова. Александр Иванович Шилов первый раз женился в 1817 году на дочери устюжского купца Петра Матвеевича Булдакова Александре. От этого брака было 8 детей, из них трое умерли малолетними. Александра Петровна скончалась в апреле 1855 года от чахотки. В том же году в сентябре Александр Иванович женился на мещанской дочери Гладышевой Анне Андреевне. А. И. Шилову было уже 57 лет, Анне – 23 года. От второго брака родилась дочь Александра²².

В 1820 году Николай и Александр Шиловы поделили оставшееся от деда и родителей наследство. Н. И. Шилов вел распутный образ жизни. Расточительность скоро привела к несостоятельности. Долг его разным лицам составлял 17 033 рубля. В 1821 году движимое имущество было распродано. Чуть позже была продана принадлежавшая ему часть деревни Жигулево в Быкокурском стане. Но денег для погашения долга не хватило. Было заложено все недвижимое имение Николая: половина каменного дома со всеми службами и землей и деревенские владения с половниками (деревни Широково, Батюхино, Константиниха в Лальской округе). С марта 1824 года над имением Н. И. Шилова была учреждена опека. Кредиторы согласились оставить ему имение, чтобы через полгода он выплатил оставшуюся часть долга, но впоследствии не предъявили ему вовремя своих претензий. В 1831 году Николай Иванович Шилов умер. Его дочь Александра в конце 1830-х годов обратилась с прошением в городовой магистрат об утверждении ее в праве наследства на имение отца. После выявления всех обстоятельств этого непростого дела Александра Николаевна Швецова, как единственная наследница, получила в полное владение и распоряжение половину каменного дома, флигель с амбарами и погребами и деревни с половниками²³.

Дом, как отмечалось в документах, приходил в ветхость. По городовой оценке на 1837 год его стоимость была 18 500 рублей. В 1850-х годах наследники Шиловых продали дом, и с этого времени его владельцы неоднократно менялись²⁴. В XX веке в доме Шилова располагались различные учреждения, что наложило определенный отпечаток как на внешний, так и на внутренний облик дома и усадьбы в целом. Но, несмотря на утраты и изменения, дом В. И. Шилова по-прежнему является одним из самых красивых домов в Великом Устюге. Дом стоит на улице Шилова (бывшая 1-я Георгиевская, а затем Банковская улица, которая в 1948 году была переименована в улицу Шилова) и вместе с названием улицы напоминает жителям о своем первом владельце – о купце-мореплавателе В. И. Шилове.

ПРИМЕЧАНИЯ

 ¹ МУ «Великоустюгский центральный архив». Ф. 27. Оп. 1. Д. 9. Л. 200 – 200 об.

² Найденов Н. Устюг Великий. Материалы для истории города XVII и XVIII столетий. М., 1883. С. 23, 36.

³ Архив гостей Панкратьевых. XVII – начало XVIII в. Т. 1 / Составитель Л. А. Тимошина. М., 2001. С. 5-24, 247, 337, 338, 369.

⁴ МУ «Великоустюгский центральный архив». Ф. 27. Оп. 1. Д. 9. Л. 201.

⁵ Там же. Ф. 604. Оп. 1. Д. 17. Л. 6.

⁶ Там же. Ф. 361. Оп. 1. Д. 77. Л. 322-322 об.

⁷ Найденов Н. Указ. соч. С. 269; МУ «Великоустюгский центральный архив». Ф. 361. Оп. 1. Д. 77. Л. 322-322 об.

⁸ МУ «Великоустюгский центральный архив». Ф. 584. Оп. 20. Д. 1. Л. 4 об.; Оп. 9. Д. 1. Л. 13 об.

⁹ Найденов Н. Указ. соч. С. 269, 262; МУ «Великоустюгский центральный архив». Ф. 145. Оп. 1. Д. 10. Л. 70 об.; Ф. 361. Оп. 1. Д. 122. Л. 58.

¹⁰ Путешествие по Северу России в 1791 году: Дневник П. И. Челищева. СПб., 1886. С. 166.

¹¹ Подробнее об этом см.: Чебыкина Г. Н. Устюжане в Русской Америке // Русская Америка. 1799 – 1867. Материалы международной конференции «К 200-летию образования Российско-американской компании 1799 – 1999». Москва, 6 – 10 сентября 1999 г. / Отв. ред. акад. Н. Н. Болховитинов. М., 1999. С. 127 - 135.

¹² Макарова Р. В. Русские на Тихом океане во II половине XVIII в. М., 1968. С. 69, 138, 182- 187; Алексеев А. И. Береговая черта. Магадан, 1987. С. 104-105.

¹³ Макарова Р. В. Указ. соч. С. 71–73; История Русской Америки. Т. 1. Основание Русской Америки. 1732 – 1799 / Под. ред. акад. Н. Н. Болховитинова. М., 1997. С. 99-100.

¹⁴ Макарова Р. В. Указ. соч. С. 76; Берх В. Хронологическая история открытия Алеутских островов, или Подвиги российского купечества. СПб., 1823. С. 173 (приложение).

¹⁵ История Русской Америки. Т. 1... С. 451; Атлас географических открытий XVII - XVIII вв. / Под ред. А. В. Ефимова. М., 1964. С. 106.

¹⁶ Берх В. Указ. соч. С. 69, 70-72; Русские открытия в Тихом океане и Северной Америке в XVIII веке / Под ред. А. И. Андреева. М., 1948. С. 170-171.

¹⁷ Берх В. Указ. соч. С. 81.

¹⁸ МУ «Великоустюгский центральный архив». Ф. 361. Оп. 1. Д. 77. Л. 1; Д. 602 Л. 1.

¹⁹ Там же. Д. 29. Л. 1-2.

²⁰ Там же. Ф. 584. Оп. 20. Д. 1.

²¹ Там же.

²² Там же. Д. 2, 4.

²³ Там же. Ф. 361. Оп. 1. Д. 75, 186.

²⁴ Кудрин Н. Запечатленная память. Архангельск, 1986. С. 7 –8.

Г. Н. Чебыкина 

ГРАФ ЛЕСТОК В ВЕЛИКОМ УСТЮГЕ

(Исторический очерк)* 

Теплым июньским днем 1754 года тридцатилетний купец Тимофей Епифанов отправился в гости в Пятницкое сельцо к родственникам Василию и Ульяне Коробицыным. Был он в самом добром расположении духа. Несколько дней тому назад Тимофей вернулся из Сибири, где провел почти восемь месяцев. Дела складывались весьма удачно. Он закупил большую партию товаров, благополучно доставил их в Устюг и намеревался везти дальше, в Москву и другие города. Лодка, нагруженная товарами, уже ждала его у берега, так что к свояку Тимофей шел не только отобедать, но и проститься. Хозяева встретили его радушно, принялись угощать, расспрашивать о поездке в Сибирь и рассказывать устюжские новости. Зашел разговор и о таинственном узнике, которого стерегли солдаты в доме за высоким забором рядом с огородом Коробицыных. Арестанта никуда не выпускали. Слуги его в сопровождении солдат ходили в лавки и на рынок, но ни с кем не разговаривали. Среди устюжан по этому поводу ходили разные слухи, но толком никто ничего не знал. Ясно было только одно: за забором сидит птица важная. Подвыпившему Тимофею страсть как захотелось взглянуть на жизнь по ту сторону забора. Неожиданно Тимофей услышал, как из-за забора его окликнули: поди-де, молодец, сюда. Углядев в заборе щель, он подошел ближе и приник к отверстию. На той стороне Тимофей увидел мужчину в алом кафтане, а с ним еще двух человек. Мужчина спросил его: твоя ли, мол, лодка на реке Сухоне стоит и куда, мол, ты едешь? Тимофей скрывать не стал и сказал, что лодка его, а едет он с товарами в Москву. Тогда мужчина достал письмо в небольшом пакете, часы золотые «в красном волоке», денег 6 рублей и попросил Тимофея передать письмо по адресу в Немецкой слободе в Москве. Отчего не передать, да еще за такую плату? И Тимофей согласился. Затем, попрощавшись с родственниками, он пошел домой, к жене своей Марье Григорьевне, а на следующий день его лодка уже плыла вверх по Сухоне.

Прошло некоторое время, и в августе Устюжский городовой магистрат получил грозный указ: «Великоустюжского купца Тимофея Семенова сына Епифанова под караулом в кованых ножнах и ручных кандалах отправить в Тайную канцелярию на почтовых подводах в самой скорости». Но Тимофея дома не оказалось. Взяли жену, привели в магистрат. На допросе она сказала, что муж с товарами на лодке ушел вверх по Сухоне. Вдогонку Тимофею отправили солдат. Через несколько дней лодку настигли, Тимофея взяли под стражу и увезли в столицу. В Тайной канцелярии допрашивали с пристрастием. Тимофей чистосердечно рассказал о встрече с «незнамо каким человеком» и его просьбе. О дальнейшей судьбе Тимофея можно только догадываться. Скорее всего, в родной город он уже не вернулся. В ревизской сказке 1763 года Тимофей не записан, а его жена Марья значится вдовой.

Роковую роль в судьбе устюжского купца сыграл граф Лесток. Иоганн-Герман Лесток (1692–1767) – личность историческая. Это был талантливый человек, обладавший проницательным умом и глубоким знанием людей. На службу в Россию он приехал в 1713 году и был сначала определен доктором Екатерины I, затем лейб-медиком цесаревны Елизаветы. Веселым характером и французской любезностью он понравился принцессе. Известно, что Лесток весьма много содействовал восшествию на престол Елизаветы Петровны, за что был щедро награжден государыней. Помимо большого жалованья, он получал каждый раз, когда пускал кровь императрице, по 2000 рублей. Елизавета пожаловала Лестоку также свой портрет, украшенный бриллиантами.

Погубила Лестока вражда с канцлером Бестужевым. В 1748 году он был обвинен в тайной связи с прусским двором и в желании возвести на трон Петра III. Судебный процесс тянулся долго. Все это время Лесток с супругой содержались в Петропавловской крепости. В апреле 1753 года вышел новый указ: Лестока и его жену сослать в Великий Устюг и «содержать в особливом доме под крепким караулом». Сопровождать, а затем караулить Лестока, его жену и шестерых их слуг направлялись офицер, два капрала и двенадцать солдат. Имя узника держалось в секрете. Писать письма Лестоку было запрещено. Денег на руки давать не велено. С собой разрешалось взять платье мужское и женское и посуду разную. Реестр пожитков, «что к Лестоку послать надлежит», был составлен на нескольких листах. Набралось всего много, так что в Устюг имущество Лестока и его жены везли на 10 ямских подводах. Была куплена и специальная дорожная коляска для доставки ссыльных в далекий северный город.

В Устюге им отвели место в Пятницком сельце в усадьбе, принадлежавшей ранее Прокопию Коробицыну, брату вышеназванного Василия Коробицына. Дом был деревянный, ветхий и холодный, дров же «для топления покоев» давали без излишества. В 1757 году хоромы, в которых пребывал Лесток, во время большого пожара сгорели. Арестантов перевели в дом крестьянина Ивана Воронина, тесный и менее удобный.

Содержание узникам было определено по 3 рубля в день. Из этой суммы 17 ½ копейки отпускалось на пропитание слуг. Например, 26 июля 1754 года отпущенные деньги были израсходованы следующим образом: на 54 копейки купили малины, на 94 ½ копейки – вина «простова», на 9 копеек – цыплят и грибов, на 40 копеек – муки крупчатой, на 17 копеек – молока, ягод и круп, 60 копеек отдали котельнику за лужение, 17 ½ копейки – «порцыя людям» (т. е. слугам), да еще и осталось 8 копеек; 30 июля того же года на 14 ½ копейки было куплено говядины, яиц, молока «потребное количество». Покупали для арестантов и масло коровье, и ноги свиные, и сахар, и сметану, и пиво, и многое другое, так что Лесток и его супруга в Устюге отнюдь не голодали.

Находясь в устюжской ссылке, Лесток требовал лекарств, медикаментов и сельтерской воды, которые повелено было послать из Санкт-Петербурга с одним унтер-офицером на двух подводах. В 1755 году Лестоку понадобился пастор, и в Устюг был отправлен Иоганн Фридрих Карл со строгой инструкцией не говорить с узником о важных делах.

В 1762 году император Петр III освободил Лестока из заточения и возвратил чины. Существует предание, что Петр III позволил Лестоку отыскивать разграбленные у него вещи, и граф часто смущал придворных своим появлением в их гостиных. Благосклонно относилась к Лестоку и Екатерина II, пожаловав ему 7000 рублей ежегодного содержания и хорошее поместье в Ливонии. До последних дней жизни Лесток был энергичен, резв, беззаботен, остер и невоздержан на язык, отчего страдал больше всего сам. Умер граф, как предполагают, от каменной болезни.

* Очерк написан по документам РГАДА: Ф. 6. Оп. 1. Д. 382.

В. А. Загородская 

ИЗ МОЕЙ РОДОСЛОВНОЙ 

Родословную своей семьи я только начинаю изучать и не жалею, что занялась этим увлекательным делом. Много интересного узнала о жизни своих родных, стала лучше понимать и еще больше любить их. Сегодня хочу рассказать о Г. А. Кушеверском и В. С. Загородском – моих замечательных дедах.

Гурий Анатольевич Кушеверский – мой дедушка по маме. Он умер в 1978 году, за десять лет до моего рождения, и я знаю о нем только по рассказам бабушки и мамы, а также по фотографиям. Родился он 12 ноября 1919 года в деревне Соколово Юдинского сельсовета, недалеко от Великого Устюга, в семье Анатолия Платоновича и Веры Георгиевны Кушеверских. В 1924 году они переехали в Великий Устюг и жили в своем доме на улице Деревенька. Прадед до 70 лет работал медником на заводе имени Нацфлота, был уважаемым человеком. Прабабушка вела домашнее хозяйство и воспитывала детей: дочь и четырех сыновей. Они имели 25 соток земли, хозяйственные постройки (хлев, баню, ледник – яму, в которую зимой закладывали снег и лед и летом использовали в качестве холодильника). Все дети учились в школе и помогали родителям.

Гурий после окончания семилетней школы № 2 поступил в школу ФЗУ коммунального хозяйства, а затем работал слесарем на заводе имени Нацфлота. 17 апреля 1939 года Великоустюгская призывная комиссия признала его годным к службе в РККА и зачислила в команду, которую отправляли в Морфлот. Служил на Черноморском флоте на подводной лодке трюмным машинистом. Великая Отечественная война застала его в Севастополе. Этот город являлся главной военно-морской базой Черноморского флота. В июне 1941 года на подступах к Севастополю началось строительство оборонительных укреплений. В нем принимали участие бойцы севастопольского гарнизона, команды боевых кораблей и жители города. Севастополь готовился встретить врага во всеоружии. Героическая защита продолжалась 250 дней (восемь месяцев) и вошла в историю как образец длительной обороны большого города. В боях за Севастополь дед был контужен, его оглушило взрывной волной. Впоследствии контузия сказалась на его здоровье. В 38 лет он потерял слух. Не помогла и операция, которую ему сделали в Ленинграде. Приказом командующего Черноморским флотом адмирала Ф. Октябрьского от 23 января 1946 года старшина 2-й статьи Г. А. Кушеверский «за образцовое выполнение боевых заданий командования на фронте борьбы с немецкими захватчиками и проявленные при этом доблесть и мужество» был награжден орденом Красной Звезды. Дорогими наградами для него являлись медали: «За оборону Севастополя» (1942), «За оборону Кавказа» (1945), «За победу над Германией в Великой Отечественной войне 1941 – 1945 гг.».

После окончания войны и демобилизации бывший моряк некоторое время жил в городе Поти (Кавказ), работал на Потинском мелькомбинате жестянщиком. В 1949 году возвратился на родину, устроился слесарем на ССРЗ. Дед в совершенстве владел профессией слесаря-инструментальщика, выполнял работы большой сложности. За свой труд он получил много благодарностей и поощрений, был удостоен звания «Ударник коммунистического труда», награжден знаком «Отличник социалистического соревнования речного флота» (1966), являлся «отличником качества» выпускаемой продукции. Его фотография неоднократно появлялась на заводской Доске почета.

В 1950 году Гурий Анатольевич женился на Охотиной Ие Антоновне. У них родились четыре дочери: Татьяна, Лидия, Ольга, Елена. В ноябре 1956 года дед принял решение построить дом, и уже на следующий год его большая семья справила новоселье. В 1974 году по состоянию здоровья дед получил инвалидность, но продолжал вести активный образ жизни. В свободное время любил бывать на природе. Ездил в лес, на рыбалку на лодке, которую сделал своими руками. Он даже участвовал в гонках на лодках, проходивших в День речника, и занимал призовые места. В 1975 году съездил по путевке в Геленджик, побывал в Новороссийске. Дед был общительным человеком. Его часто навещали друзья, обращались к нему за советами. Умер дед от сердечной недостаточности в возрасте 59 лет.

Мой дед по отцу, Вячеслав Сергеевич Загородский, был моложе Г. А. Кушеверского, но тоже служил в Морфлоте и успел поучаствовать в Великой Отечественной войне. Он родился 26 февраля 1927 года в деревне Гришинская Красноборского района Северо-Двинской губернии в многодетной крестьянской семье. У деда было четыре брата (Александр, Василий, Петр, Аркадий) и три сестры (Мария, Лидия, Валентина). Прадед, Сергей Фомич, был мастером на все руки. Он не только в совершенстве знал крестьянский труд, но умел раскроить и сшить пальто, скатать валенки. Портняжному мастерству он научился в швейной мастерской на Соловках, куда был направлен родителями в молодости на монастырское богомолье в качестве монаха-годовика. В 1915 году прадед женился на красивой крестьянской девушке Раисе Егоровне. Она, как и Сергей Фомич, много работала, любила рукодельничать, успешно вела хозяйство, растила детей. Когда вступили в колхоз, работала дояркой. Сыновей и дочерей приучали к труду с ранних лет. Вячеслав в семье был четвертым ребенком. Он окончил школу-семилетку и по настоянию отца пошел учиться в школу ФЗО в Красноборске. Пройдя курс обучения на строителя-плотника и получив четвертый разряд, был направлен в город Котлас в распоряжение стройконторы. Когда началась война с немецко-фашистскими захватчиками, Вячеславу было 14 лет. Он мечтал стать военным моряком. Узнав об открытии школы юнг на Соловецких островах, отправил письмо на имя начальника школы и вскоре получил вызов. Начальник стройки Шеховской, у которого был в подчинении Вячеслав, не отпустил молодого рабочего. Но когда в феврале 1944 года пришел вторичный вызов за подписью генерал-майора Броневицкого и капитана первого ранга Авраамова, Шеховской был вынужден подписать заявление об увольнении. Счастливый Вячеслав 28 марта 1944 года был зачислен на обучение в школу юнг учебного отряда Северного флота. Трудности его не пугали. Он быстро подружился с ребятами, с удовольствием надел положенную по уставу форму, привык к четкому распорядку дня и дисциплине. Его первым командиром, воспитателем и преподавателем был старшина первой статьи Александр Дмитриевич Карачев, уроженец Кичменгско-Городецкого района Вологодской области. Позднее дед часто вспоминал о нем с уважением и благодарностью. В школе юнга Загородский был определен в группу радистов. Учеба в военное время давалась нелегко, но юноша настойчиво шел к цели. За успехи имел много поощрений, в том числе три раза ему давали отпуск по 10 суток, и Вячеслав навещал родителей. Осенью 1945 года он с отличием окончил школу и 23 октября того же года по личному желанию был направлен на Краснознаменный Балтийский флот. Чтобы стать хорошим специалистом, постоянно учился. В 1947 году окончил школу связи, получив квалификацию радиста второго класса, нередко привлекался командованием к выполнению сложных задач. Во время службы вступил в комсомол, а затем – в партию.

В 1953 году познакомился со своей будущей женой – учительницей Ольгой Андреевной Ширяевой. Когда в очередной раз приехал домой на побывку, сыграли свадьбу. В 1956 году В. С. Загородский демобилизовался и переехал с семьей в поселок Кузино, недалеко от Великого Устюга. Некоторое время работал радистом и электриком-радистом на земснарядах в Котласском техучастке, затем – на Кузинском судоремонтном заводе, был начальником учебного курсового пункта, занимался подготовкой кадров профессионалов-речников. Одновременно и сам учился. В 1967 году без отрыва от производства окончил исторический факультет Вологодского пединститута. Три года работал начальником отдела кадров Великоустюгского ССРЗ. В 1970 – 1980-е годы трудился в ГПТУ № 4 и в речном училище, где также готовил кадры для речного флота.

В. С. Загородский – ветеран Великой Отечественной войны. Школа юнг учебного отряда Северного флота, которую окончил дед, отнесена к составу Действующей армии. Юнги проходили боевую практику на морских охотниках и тральщиках. Дед награжден медалью «За победу над Германией в Великой Отечественной войне 1941 – 1945 гг.», а в 1985 году получил орден Отечественной войны II степени. В 1993 году Указом Президента Российской Федерации награжден медалью Ушакова.

Вячеслав Сергеевич и Ольга Андреевна вырастили и воспитали двух сыновей и дочь. Старший сын Александр (мой папа) после окончания речного училища был призван в ряды Военно-морского флота и отслужил три года в городе Северодвинске в бригаде подводных лодок. Демобилизовавшись, работал на речном транспорте. С 2001 года преподает в речном училище. Младший сын Сергей окончил педучилище, служил в ракетных войсках. Дочь Галина получила медицинское образование. В 1978 году бабушка и дедушка отметили серебряную свадьбу. А вот до золотой свадьбы дед не дожил. 28 мая 1995 года после третьего инфаркта он скончался. Мне было тогда 6 лет, но я помню его добрым, ласковым, всегда внимательным.

Для моих дедушек самым главным и радостным праздником был День Победы. Каждый год 9 мая в кругу родных и близких они вспоминали трудные дни войны, победный майский день 1945 года, своих боевых товарищей. В 2005 году все мы отмечали 60-летие Великой Победы. Дорогие и близкие моему сердцу люди, мои дедушки, не дожили до этого славного юбилея. Светлая им память.

И. О. Лебедев 

ОЛЬГА НИКОЛАЕВНА ЛЕБЕДЕВА 

Сестра моего деда, Ольга Николаевна Лебедева, прожила долгую и несчастливую жизнь, полную болезней и нужды. Обладая незаурядным умом и красивой внешностью, она, попав в «мясорубку» начала XX века, не смогла реализовать себя при советской власти ни в профессиональной деятельности, ни в семейной жизни.

Ольга родилась 27 июля 1896 года в городе Великом Устюге в семье служащих. Отец, Николай Васильевич, служил в местном земстве фельдшером; мать, Евгения Сергеевна, была сельской учительницей. С выбором будущей профессии у Ольги проблем не возникло. В то время для женщин существовали только две должности – учительницы и акушерки, а так как медицинского учебного заведения в Устюге не было, то в 1908 году она поступила в Великоустюжское женское епархиальное училище, которое готовило учительниц для начальных школ уезда, да и профессия матери сыграла здесь свою роль.

К сожалению, отец Ольги страдал тяжким недугом («падучей») и вынужден был часто менять места работы, что отрицательно сказывалось на благосостоянии семьи. Из-за крайней нужды Ольге приходилось ходить на занятия в училище в лаптях, а платье ее было в заплатках. Затрапезный вид и скрип лаптей вызывали смех у ее нарядно одетых одноклассниц, но Ольгу это не смущало, училась она на «отлично». Каждые каникулы, которые были в училище на Рождество и Пасху, Ольга приезжала в далекий Бабаевский приход Приводинской волости, где учительствовала мать, чтобы повидать ее и маленького братика, хотя могла бы остаться в Устюге, где проживали бабушка с дедушкой.

Училище Ольга закончила в 1914 году второй по успеваемости. Однако в уезде был в то время переизбыток учителей, поэтому устроиться на работу долго не удавалось. Только в 1916 году она получила место «свободнозапасной» учительницы. В год приходилось менять по несколько школ, подменяя временно отсутствующих учителей. А самая первая ее школа находилась в далеком селении Ерга.

О. Н. Лебедева. Фото 1940 г. (из архива автора)

Тяжелым был период начала двадцатых годов. Зарплату выдавали с задержкой в 2 – 3 месяца, но и на полученные деньги купить продукты было сложно. Материальное положение учителей в то время характеризует выдержка из протокола профсобрания, состоявшегося 27 ноября 1921 года: «Обсудив вопрос о продовольственном положении работников просвещения Приводинской волости, общее собрание членов Приводинской ячейки союза Всеработпроса констатирует: 1) что учащие члены союза т.т. Лебедева Е. С, Лебедева О. Н., Синцова Н. В. и многие другие голодают в полном смысле этого слова, 2) что по неизвестным причинам хлебный паек за ноябрь месяц не выдан никому из работников просвещения, несмотря на то, что месяц проходит и 3) что в поисках за продовольствием занятия в таких школах волости вести нормально не представляется возможным...»¹. Вероятно, это было причиной того, что зимой 1921/22 года из Коробовской школы Ольга попросту сбежала. А вскоре ее постиг новый страшный удар: весной 1922 года умерла от болезни горячо любимая мать.

Материальное положение не улучшилось и к середине двадцатых годов, когда она была временно безработной. Сохранился любопытный документ, который можно было бы назвать «удостоверением о бедности». Вот его текст: «Удостоверение. Предъявительница сего гражданка Лебедева Ольга Николаевна, проживающая в моем доме по Подгорной улице № 23, как лично мне известная, никакого имущества и никакого заработка не имеет, что и удостоверяю своей подписью. Материальное ее положение могут удостоверить и соседи: Воронецкий Александр Александрович и Сидорова Мария Николаевна, которые иногда из жалости кормят ее. Манефа Шемякина. 1926 года 2-го декабря (печать, подписи)»².

Карьера учительницы Ольги Николаевны закончилась там же, где и начиналась – в Ерге. В 1934 году она была уволена по сокращению штатов. Причиной этого была, скорее всего, ее религиозность, что в школе того времени было абсолютно недопустимо. Хотя она и не вела религиозной пропаганды в школе, но воздерживалась и от атеистической. После сокращения Ольга Николаевна возвратилась в Великий Устюг. Некоторое время работала секретарем у архиепископа Великоустюжского Николая (Климентьева). Ее обязанностью было стенографировать его проповеди. А в мае 1935 года ей удалось устроиться киоскером в киоск «Союзпечати», который находился в кинотеатре «Темп». Здесь она проработала до самого своего ареста. 

Группа воспитанниц Великоустюгского епархиального женского училища. Верхний ряд, вторая слева – О. Н. Лебедева. Фото начала XX в. (из архива автора)

Арестовали ее 2 августа 1937 года по так называемому «делу учителей». Причины, по которым органы НКВД обратили на нее внимание, стали понятны после того, как мне удалось познакомиться с ее следственным делом. Во-первых, это ее религиозность, недовольство антирелигиозной пропагандой. Во-вторых, некоторые «антисоветские» разговоры, как-то: о плохой жизни колхозников, о голоде, жестокости большевиков в годы Гражданской войны. Кроме того, при обыске у нее было изъято несколько книг Зиновьева и Бухарина, религиозная литература. Все это в совокупности, по меркам того времени, составляло страшное преступление. И еще одно обвинение: продажа «контрреволюционных музыкальных произведений» – пластинок с операми Верди «Травиата» и Глинки «Жизнь за царя» – учительнице музыки.

На период следствия Ольга Николаевна была помещена в великоустюгскую тюрьму. Здесь уже находились арестованные ранее по «делу церковников», в частности, она была в одной общей камере с известной монахиней Евникией. Вначале на все вопросы следователя Ольга Николаевна отвечала: «Я не хочу с вами, «антихристами», даже разговаривать». Вскоре, однако, она начала давать показания. Причиной этого, по ее словам, было то, что следователь начал применять к ней так называемые «стойки» (что это такое, в деле не разъясняется, вероятно, ей просто не давали спать и заставляли неподвижно стоять). Следователь же, ведший ее дело, утверждал, что говорить она начала после того, как убедилась, что остальные ее «подельники» начали давать показания. 

Справка из Вятлага. 1942 г.

Всего по «делу учителей» было арестовано 28 человек как членов «контрреволюционной эсеровской организации». Руководителями данной организации являлись якобы А. Ф. Протопопов, Ф. К. Цивилев, Н. 3. Елфимов и О. Н. Лебедева. Вот какие цели ставила перед собой данная организация (по версии следствия, конечно): «Будучи объединены одной мыслью о необходимости свержения советской власти, мы не мыслили осуществления этой задачи без помощи капиталистических стран, поэтому рассчитывали на вовлечение СССР в войну с этими государствами, ставили ставку на поражение Советского Союза. Исходя из этого, в результате обмена мнений [...] нами были намечены следующие практические задачи:

1. Вербовка в контрреволюционную организацию из среды антисоветской части интеллигенции, из духовенства, бывших офицеров, кулаков, торговцев и другого контрреволюционного элемента и подготовка повстанческих кадров для вооруженных выступлений против советской власти на период войны с целью свержения советской власти.

2. Террор против руководителей ВКП(б) и советского правительства.

3. Создание контрреволюционных настроений в массах против советской власти путем дискредитации успехов социалистического строительства использованием перебоев со снабжением.

4. Борьба против колхозного строя и срыв хозполиткампаний, обработка с этой целью в контрреволюционном духе колхозников.

5. Подрыв кадров педагогического состава.

6. Подготовка контрреволюционных кадров среди учащейся молодежи путем индивидуальной обработки»³.

Решением Особой тройки УНКВД Вологодской области от 21 декабря 1937 года А. Ф. Протопопов и Ф. К. Цивилев были приговорены к расстрелу, остальные – к отбыванию срока в исправительно-трудовых лагерях. О. Н. Лебедева была осуждена по статье 58, пункт 10 и статье 58, пункт 11 на 10 лет. Непонятно почему (в существование подлинного правосудия в то время не очень верится), но факт остается фактом: в 1940 году это дело было опротестовано областным прокурором. В протесте прокурора указывалось на то, что были нарушены требования статей 111, 112 УПК, да и вообще это дело не подлежало рассмотрению тройкой УНКВД. И хотя Ольга Лебедева оправдана не была, срок ей сократили с 10 до 5 лет.

Срок она отбывала в только что образованном Вятлаге⁴. Вятлаг развертывался в 1937 – 1938 годах в непроходимой тайге на северо-востоке Кировской области (Вятского края) как один из семи лесозаготовительных лагерей страны. Первые лагпункты появились возле вновь построенной железной дороги зимой 1937/38 года, причем некоторые – в палаточном варианте. Лагерники-первопроходцы, которым, по скупому зэковскому счастью, повезло пережить эту первую зиму, рассказывали, что в морозные ночи (а для северных краев холода и за минус 40 не редкость) волосы примерзали к стенам палаток. Распорядок дня в лагере был следующим: подъем – в 5.30, далее завтрак и развод, работа – с 7.00 до 19.00 с перерывом с 13.00 до 14.00, по возвращении с работы – ужин и отбой в 22.00.

Война обернулась в буквальном смысле катастрофой для значительной части заключенных Вятлага. Голодный 1942 год пережила едва ли половина из них. И хотя срок у Ольги Николаевны кончался в августе 1942 года, но ее, как и всех заключенных, у которых кончался срок, оставили в лагере до конца войны, с закреплением на работе по вольному найму, без права выезда. Она работала сельхозрабочей особого лагерного пункта и совхоза № 2 Вятлага. Однако и до ареста обладавшая слабым здоровьем, а в лагере и вовсе превратившаяся в инвалида, непригодного к физическому труду, Ольга Лебедева была освобождена 16 февраля 1943 года.

По приезде в Устюг устроилась лаборантом в семенную лабораторию. Находясь все время в командировках по колхозам, получила заболевание седалищного нерва, которое дало сильное обострение болезни еще и в позвоночнике. В 1944 году была признана инвалидом 2-й группы, однако продолжала работать в той же сем-лабораторий. Своего жилья у нее не было, жила она по разным углам у добрых старушек.

В ноябре 1957 года Военный трибунал Северного военного округа отменил приговор тройки УНКВД, и дело было прекращено за отсутствием состава преступления. А в 1964 году удалось выхлопотать и пенсию. В 1966 году у Ольги Николаевны появилось постоянное место жительства – она перешла жить к парализованной старушке – Елизавете Александровне Детковой, за которой ухаживала до самой ее смерти. После смерти этой старушки у Ольги Николаевны начались неприятности – наследники потребовали или выкупить дом, или покинуть его, но в конечном итоге все устроилось.

Ольга Николаевна ходила в кладбищенскую церковь, но священников тамошних не любила, считая их, вероятно, не то агентами КГБ, не то «обновленцами». Показателен, к примеру, один эпизод. Священник пригласил ее петь в церковном хоре, на что она ответила отказом, ссылаясь на то, что стоять не может. «Можно и сидя», – сказал священник. «У вас, наверно, и лежа можно», – ответила Ольга Николаевна. Знавшие ее женщины рассказывали, что была она очень культурным человеком, имела грамотную речь, писала духовные стихи  (некоторые имеются в моем архиве), обладала каллиграфическим почерком. В последние годы жизни она «тайно юродствовала», а также обладала даром предвидения, в частности, перед собственной смертью ей был вещий сон, будто бы явился за ней и позвал с собой давно умерший отец.

Умерла Ольга Николаевна 2 апреля 1979 года, все последние годы страдая от болезней. Похоронили ее за государственный счет, как не имеющую родных. Соседи и знакомые поставили железный крест. Но и после смерти не было ей покоя. Вероятно, покушаясь на место захоронения, ввиду крайней тесноты на устюжском кладбище, крест был кем-то выдернут и выкинут. Крест был поставлен на место ее знакомыми, которые захаживали на могилку, а мне, во избежание подобных случаев в будущем, пришлось поставить тете капитальный памятник.

ПРИМЕЧАНИЯ 

¹ МУ «Великоустюгский центральный архив». Ф. Р-27. Оп. 1. Д. 407. Л. 28 – 28 об.

² Из архива Лебедева И.О.

³ Показания одного из обвиняемых, помещенных в следственном деле О. Н. Лебедевой (Архив УФСБ по Вологодской области. Следственное дело № 565. 1940 г.).

⁴ Некоторые сведения о Вятлаге взяты из книги В. А. Берлинских «История одного лагеря (Вятлаг)». М, 2001.

Л. В. Остроумова 

ВАСИЛИЙ ПАВЛОВИЧ ГОЛИКОВ

Почтим, товарищ, в тишине,

Как кровное свое,

Солдат, погибших на войне

И после от нее.

Посвящаю памяти наших родителей:

Голикова Василия Павловича,

Голиковой Валентины Васильевны.

В 1980 году в издательстве Министерства обороны СССР вышла книга Л. С. Карташева «От Подмосковья до Кенигсберга». Это документальное повествование посвящено боевому пути 83-й гвардейской стрелковой Городокской Краснознаменной ордена Суворова дивизии, которая, как сказано в книге, за 1144 дня прошла с боями 1280 километров, совместно с другими соединениями освободила 15 городов и 1265 других населенных пунктов. Созданная в самое тяжелое для Родины время, она честно выполняла свой воинский долг, не оставив ни одной завоеванной позиции, не сделав ни шагу назад. В доме родителей книга стояла на самом почетном и видном месте. Она была получена от автора с дарственной надписью: «Дорогому фронтовику-однополчанину Голикову Василию Павловичу. Породнившая нас в годы войны 83-я гвардейская прошла с боями трудный героический путь. Ты в числе тех, кто приумножал ратную славу дивизии. Этот мой многолетний труд посвящен подвигу живых и мертвых однополчан. И твоему подвигу – тоже. На долгую память тебе, детям, внукам и правнукам».

Голиков Василий Павлович – мой отец. Книгу он берег, перечитывал, вспоминал нелегкие военные годы. Сегодня его нет среди нас. Хочу рассказать о своем отце – солдате, труженике, хорошем человеке, чтобы и внуки и правнуки знали о нем и помнили. Родился В. П. Голиков (1922–1997) в деревне Есиплево Шемогодского сельсовета Великоустюгского района в большой трудолюбивой семье. Мать (моя бабушка), Мария Николаевна (1891–1967), занималась своим большим хозяйством, растила детей (их было пятеро). Когда жили единолично и землю давали по едокам, семья имела большой участок земли. Были корова, лошадь, поросенок и другая живность. После коллективизации почти вся земля стала колхозной, семье остался приусадебный участок около дома. Сельскохозяйственные работы приходилось выполнять тоже Марии Николаевне, потом стали помогать подросшие дети. Муж ее (мой дедушка), Павел Алексеевич Голиков (1891–1970), работал на судах Северного пароходного общества, а после национализации – на судах Северного речного пароходства. В период навигации дома бывал редко. Ходил масленщиком, помощником машиниста, машинистом. В зимнее время работал в кузнице молотобойцем. В годы Гражданской войны участвовал в военных действиях против белогвардейцев и интервентов на Северной Двине. Он работал тогда помощником механика на пароходе «Мурман». В августе 1918 года вместе с другими судами «Мурман» был срочно бронирован, вооружен и отправлен в район Двинского Березника, где северные речники, встретив суда интервентов, дали им бой и не пропустили к Котласу.

Позднее Павел Алексеевич работал слесарем на городской электростанции. Его уважали и ценили на работе, уговаривали, чтобы переехал жить в город. Даже дали место для постройки дома, но бабушка не согласилась. Остались жить в деревне Есиплево. Поселок Кузино постепенно вырос, были построены большие дома, больница, школа, кирпичный цех. Деревня Есиплево стала составной частью поселка, и ее стали называть улицей. Дом, в котором жили бабушка с дедушкой, был старый. Рядом построили новый дом. Когда переехали жить в новый, в старом доме размещались некоторое время сапожная мастерская и магазин. Потом старый дом сломали на дрова. В 1940-х годах дед устроился слесарем на Кузинский завод, поближе к дому. И в новом коллективе он пользовался авторитетом и уважением. Когда вышел на пенсию, занимался своим хозяйством: ремонтировал дом, ограду, делал мостки для пешеходов и т.д. Детей своих с ранних лет приучал к труду. Сыновей иногда брал с собой на пароход. Показывал им машинное отделение, разрешал смазывать разные детали, привлекал к укладке дров (в то время все пароходы работали на дровах). В летнее и осеннее время всей семьей ходили в лес за грибами и ягодами, потом солили и сушили грибы. Вспоминая детство, отец рассказывал, как они с братом Николаем ловили рыбу. В Кузинском затоне ее было много. Ловили на удочку и саком. Домой носили рыбу корзинами. Часть ее тоже сушили. Василию нередко приходилось нянчиться с младшей сестрой Валей, водить ее в детский сад. Когда находился в пионерском лагере, то хранил конфеты-«подушечки», которые там давали, и привозил в подарок сестре. В магазинах сладостей не было. Хлеб купить тоже было непросто. Стояли в очереди по 400 человек и более. Занимали очередь с вечера. Хлеб продавали по два килограмма в руки. Иногда на всех хлеба не хватало. Детские игрушки в магазинах бывали редко. Дедушка, бывало, сам мастерил для сыновей забавные вещи. Однажды, во время навигации, он сделал модели крейсера «Аврора» и парохода «Пушкин». Осенью, вернувшись, прикрепил на козырек дома. Прохожие останавливались и разглядывали. А сынишки, Вася и Коля, шлюпки снимали и после дождя пускали по лужам. С «Авроры» снимали пушку, соскабливали головки со спичек и стреляли. Как-то дедушка сделал на удивление всей деревне трехколесный велосипед со звездочками и цепью. Дети на нем с удовольствием катались. Потом дед смастерил санки с мягким сиденьем. Санки очень легко и быстро скользили. Зимой на них катались по спуску с берега. С наступлением весны, когда появлялись большие проталины, мальчишки уже бегали босиком. Когда начиналась навигация, пароходы уходили, в затоне оставалось еще много льда. Выбрав льдину побольше, самые отчаянные (среди них был и мой отец) прыгали на нее и переезжали на другой берег, на остров. Там купались в небольших лужицах. За эти шалости Василию, да и другим тоже всегда попадало от родителей.

Уже в детстве отец проявлял интерес к творчеству, к мастерству. В летнее время мастерил из дерева пароходы, ружья, делал луки со стрелами. В зимнее время любил рисовать, бегал к двоюродным братьям, Ване и Герману, у них были бумага и цветные карандаши. Иногда рисовал дома, уединившись на чердаке. Однажды нарисовал портрет одними точками. Герман тоже очень хорошо рисовал. В детстве, когда мы приезжали в Кузино, в гости к дедушке и бабушке, разглядывали ковер, который висел над кроватью. Его написал Герман масляными красками на полотне. Герман окончил Великоустюгский библиотечный техникум, работал библиотекарем при заводском клубе, в малярном цехе (подписывал названия пароходов, спасательные кольца, оформлял наглядную агитацию на заводе, делал афиши для мероприятий в Кузинском клубе, готовил декорации к спектаклям местного драмкружка и т.д.). Его очень уважали на работе.

В 1931 году Василий поступил учиться в неполную среднюю школу затона Кузино. В школе вступил в члены ВЛКСМ. Первым учителем его был Михаил Иванович Стариков, который жил от них через три дома. В молодости Михаил Иванович работал в летнее время на пароходе масленщиком, где получил сильную травму. При смазке ему оторвало правую руку, но, несмотря на это, в доме мастерил все сам. Отливал бронзовые фигурки. Сделал для лодки колеса, вертел ногами, плыл по Двине из Кузина против течения. Писал левой рукой очень красиво. Содержал пчел. Развел палисадник около дома, ученики любовались. Михаил Иванович получил за труд орден «Знак Почета». Когда в поселке его награждали, собрались все жители.

После окончания семилетки отец решил поступить в медицинский техникум, сдал несколько экзаменов, но учиться не стал. Брата Николая призвали в армию, поэтому пошел работать на его место, на завод, в инструментальный цех учеником. Шел 1939 год. Работал по сменам: утренняя – с 7 до 4 часов, вечерняя смена – с 4 до 10 часов и ночная смена – с 10 до 4 часов утра. Через год стал слесарем. Наставниками были мастер цеха Николай Константинович Самойлов, слесари высокой квалификации Борис Наквасин, Николай Павлович Толстиков, Николай Бабкин (охотник и отличный баянист), Володя Нелаев, Оля Менькина. В цехе занимался ремонтом и изготовлением разных деталей и предметов. После работы учился в политкружке. Изучал военное дело. В свободное время ходили на охоту до Лузы, в лесу нахаживали десятки километров, нередко возвращались без добычи. С порохом и дробью было затруднение, поэтому отец сам изготовлял порох и дробь. Когда стрелял, из ружья вылетали искры. Охотники смеялись и просили его еще раз выстрелить. В те годы почти вся молодежь занималась спортом. Отец любил лыжи, коньки, бег. После работы вместе с другими комсомольцами участвовал в кроссе, быстрым шагом шли до Бобровникова и обратно. Это примерно 25 километров. В 1940 году подошел срок призыва в армию. Василий прошел медицинскую комиссию, но так как в армии был брат Николай, а родители старые, его временно оставили дома.

Вспоминая начало войны, отец рассказывал, что 22 июня 1941 года вместе с другими комсомольцами завода он находился в доме отдыха «Бобровниково». Там проходил молодежный кросс по бегу на 10 километров. Чтобы лучше подготовиться к соревнованиям, Василий отлил на заводе свинцовые подошвы. В день кросса с утра ходил в них, прикрепив к тапочкам. Когда снял перед стартом, ног своих не чувствовал. Прибежал первым, далеко оставив остальных. Услышав по радио о начавшейся войне, вернулись домой.

На заводе организовали ополчение, обучались военному делу, несли службу по охране завода. Рабочий день удлинился. Работать стали на оборону страны. В цехе штамповали саперные лопаты. Заказ был большой. Часть рабочих и служащих завода ушла на фронт. Был мобилизован муж старшей сестры Александры Мин Михайлович Козулин. Он работал на заводе имени Нацфлота трубопроводчиком. Мин Козулин погиб в 1943 году. Командир воинской части Вавилов сообщил родителям Мина, что на участок, где находился их сын в своем последнем сражении, был направлен главный удар фашистов. Мин и его товарищи стойко обороняли порученный им участок. До последнего удара сердца находились они на боевом посту. Но силы были неравными, и противник овладел рубежом. Бойцы погибли, но жизнь свою отдали недешево. Вдова Мина, Александра Павловна, так всю жизнь и прожила одна. Позднее образ вдовы погибшего я передала в работе «Портрет вдовы Голиковой Александры Павловны».

Василий Голиков написал заявление, чтобы его добровольно направили в армию для защиты нашей Родины от фашизма. В сентябре 1941 года был зачислен в Пуховичское военное пехотное училище в Великом Устюге. Положение на фронте в это время было очень тяжелое. Враг стремился к Москве. Курсанты учились по сокращенной программе, изучали строевую подготовку и военную технику. Приняли присягу и в декабре 1941 года были направлены в распоряжение Котласского горвоенкомата, где формировалась 28-я стрелковая дивизия 3-й ударной армии. До Котласа шли пешком. Василий был зачислен в полковую школу, по окончании ее получил звание младшего сержанта и воинскую специальность «сапер» и был направлен в особый саперный взвод. Пока Василий находился в Котласе, мать навещала его, приносила пироги. Из Кузина до Котласа тоже добиралась пешком. 

В. П. Голиков, курсант Пуховичского военно-пехотного училища. Великий Устюг. Фото декабря 1941 г.

Боевое крещение отец получил в марте 1942 года на Калининском фронте. Участвовал в наступательных и оборонительных боях в составе 235-го полка 28-й стрелковой дивизии. Осенью 1942 года развернулись жестокие бои в районе Великих Лук, Невеля, Сокольников. Противник упорно держал оборону. На пути советских солдат были минные поля, противотанковые заграждения, глубокие траншеи, в которых могли передвигаться даже машины. Роты третьего батальона 235-го стрелкового полка форсировали реку Ловать, выбили гитлеровцев из ряда населенных пунктов и вышли на шоссе, ведущее в Невель. Противник, пытаясь вернуть утраченные позиции, подтянул свежие силы, бросил в бой танки и авиацию. Около отделения солдат, где находился В. Голиков, мины рвались все чаще и чаще, осколки со свистом пролетали над головами солдат. Пулеметные и ружейные выстрелы раздавались все ближе и ближе, был слышен звук моторов немецких танков. Загорелось несколько уцелевших домов. Справа наши пехотинцы отстреливались, отступали. Недалеко от небольшого окопчика, где находился Василий Голиков, появился серый с белыми крестами немецкий танк и стал стрелять по пехоте. За танками появилась в зеленых шинелях пехота немцев. Около танка поднимались столбы взрывов, и мерзлая земля падала на солдат. Выстрелом из нашего ПТР немецкий танк был подбит, верхний люк открылся, из него выскакивали немцы. Василий Голиков выскочил из ячейки и с криком: «Бей фашистов!», на ходу стреляя, побежал навстречу немецкому танку. Подбежав, Василий залез под днище танка и стал стрелять по отступающим немцам. За ним поднялись остальные солдаты. Пошла в наступление вся 28-я стрелковая дивизия. Немцы отступили, оставив город Невель, побросали свою технику. В этом сражении с обеих сторон были большие потери в живой силе. Отец получил легкое ранение. В ноябре 1942 года за смелость и мужество, проявленные в этом бою, был награжден орденом Красной Звезды.

В 1943 году его приняли в члены ВКП(б). В июле того же года направили на курсы младших лейтенантов в город Калинин. По окончании курсов в феврале 1944 года получил звание младшего лейтенанта и был направлен в 250-й полк 83-й гвардейской стрелковой дивизии 11-й гвардейской армии в качестве командира пулеметного взвода.

Отец не любил рассказывать о войне. Но в 1980-е годы по просьбе совета ветеранов 83-й гвардейской стрелковой дивизии он написал свои воспоминания о военной страде. В черновом варианте они сохранились в нашей семье. В записках отец отмечал: «Прибыли в назначенное место. Я получил назначение – командир отдельного взвода. В моем подчинении были три отделения со станковыми пулеметами системы «максим». Построили в лесу небольшие шалаши с нарами и стали готовить своих солдат к боям. Изучали материальную часть пулемета. Ходили в наряд. Занимались маскировкой от фашистской авиации».

Шли ожесточенные бои за Белоруссию. Советские войска приближались к реке Березине. В книге «Сквозь огненные вихри» (М., 1987) так описан этот рубеж: «Река Березина – не просто серьезная водная преграда для наступающих войск. Фашисты еще задолго до начала наступления создали по ее правому берегу сильный оборонительный рубеж, состоявший из ряда траншей полного профиля с большим количеством огневых позиций для пулеметов, минометов и артиллерии. На всем протяжении оборонительный рубеж прикрывался плотной полосой инженерных заграждений и многослойным артиллерийским огнем... Противник для обороны Борисова бросил все, что мог сюда подтянуть... Первые эшелоны дивизий переправлялись на плотах, лодках и в ряде случаев вплавь, при поддержке артиллерии, минометов и пулеметов». Немцы вели ураганный огонь. Взвод В. П. Голикова окопался около деревушки. Несколько раз мины падали около окопа, одна из них разорвалась на бруствере. Солдат заваливало землей. Когда ракетой был подан сигнал к наступлению, младший лейтенант Голиков с солдатами выскочили из укрытия со станковым пулеметом и двумя коробками лент и побежали к реке. Переправлялись через реку на небольшом плоту, изготовленном саперами из дверей домов. На плоту, кроме нескольких солдат, были пулемет с двумя коробками лент и катушка с кабелем. Вокруг рвались мины и снаряды. На середине реки упавшим снарядом всех сбросило с плота. Когда Голиков вынырнул из воды, он увидел уцелевший плот, а на нем пулемет, коробки лент и катушку с кабелем. Солдаты одной рукой держались за плот, а другой гребли. Плот медленно двигался вперед. Голиков взял конец кабеля от катушки и поплыл, таща плот за собой. Автомат за плечом, запасной диск и гранаты тянули солдата вниз. Из последних сил притянул плот к берегу и схватился за траву. Вылезать из воды не было сил. Отдышавшись, сняли пулемет с плота и выбрались на дорогу, где увидели немецкий тягач с пушкой. Сразу вступили в бой. При освобождении города Борисова отец был снова ранен. После недолгого лечения в медсанбате участвовал в боях уже на территории Прибалтики. 28 августа получил сквозное пулевое ранение левого плеча и касательное ранение левой половины грудной клетки. Чуть больше месяца провел в госпитале, в октябре вернулся в часть. А война уходила все дальше на запад. Впереди были тяжелые бои в Восточной Пруссии. В марте 1945 года под Кенигсбергом лейтенант В. П. Голиков был тяжело ранен: осколком мины оторвало стопу левой ноги. Через некоторое время началась гангрена, и ногу ампутировали. Долго лежал в полевых и тыловых госпиталях. В одном из них встретил День Победы.

В 1945 году награжден медалью «За победу над Германией в Великой Отечественной войне 1941-1945 гг.», позднее - орденом Отечественной войны I степени (1985), медалью Жукова (1996), юбилейными медалями.

Вернулся домой в августе 1945 года. Из Котласа до Великого Устюга приехал на пароходе. Сразу пошел на работу к отцу. Разыскав его, поздоровался. Тот тоже поздоровался, но больше не обратил на него никакого внимания. Тогда Василий спросил: «Папа, ты не узнаешь меня?». Павел Алексеевич присмотрелся и вскричал: «Ты ли, Вася?!». Были слезы и радость. Отец ходил на протезе, чуть прихрамывая. Каждый раз перед сном протез снимал, иногда с болью, потому что натирало ремнями. По дому он все делал сам: копал грядки, помогал копать огород своей сестре, выкапывал картофель, носил воду из колодца, колол дрова и т.д. Летом купался с нами, катал нас на спине. Мы смотрели на него с щемящей болью и своим детским умом понимали, какая эта война была страшная. 

Голиковы Василий Павлович и Валентина Васильевна. Фото 1953 г.

 В сентябре 1945 года папа поступил на Кузинский завод в качестве начальника школы юнг. В этой школе учились дети, родители которых погибли на фронте или умерли во время войны в тылу. Было их около 120 человек. Юнги носили форму и брезентовые ботинки на деревянной подошве (обуви не хватало). Они находились на государственном обеспечении. В летнее время ходили на судах северного речного пароходства. Когда школу закрыли, отец работал на Кузинском заводе нормировщиком. Потом был переведен на Великоустюгский судостроительно-судоремонтный завод, где сначала трудился нормировщиком, а затем – в заводоуправлении инженером бюро ценообразования в планово-производственном отделе. В 1970 году удостоен медали «За доблестный труд в ознаменование 100-летия со дня рождения В. И. Ленина». В приказе директора завода А. А. Низовцева от 29 марта 1979 года отмечалось, что В. П. Голиков за период работы показал себя дисциплинированным, добросовестным и грамотно исполняющим свои обязанности работником. На заводе отец вел большую общественную работу. Он был партгрупоргом, главным редактором стенной печати, председателем профкома заводоуправления, вел кружок ДОСААФ, был агитатором по подписке газет, членом завкома, парткома. В молодости состоял в духовом оркестре, играл на трубе. С коллективом выступали в колхозах, совхозах, в подшефном детском доме.

Однажды, возвращаясь из дома отдыха «Бобровниково», Василий встретил красивую девушку Валентину, которая ему сразу понравилась. 5 марта 1952 года они поженились. На лошади в расписных санях Василий привез молодую хозяйку в Кузино.

Наша мама, Валентина Васильевна Першина (1925–2005) родилась в городе Кадникове Вологодской области. Отец ее, Василий Семенович, был бухгалтером, работал в казначействе, в банке. Мать, Анимаиса Николаевна Сенатская (1891–1969) окончила семинарию. До революции работала в гимназии, потом учительницей в советской школе, была заведующей детским садом, в годы войны заведовала буфетом при педучилище, отпускала талоны ученикам. В семье Першиных было пятеро детей. Отец в 1927 году умер. Анимаиса Николаевна переехала с детьми на станцию Вожега и в 1929 году вышла замуж за Ф. П. Романова. Работал он инженером в организациях лесной промышленности. В связи с его переводами семья часто переезжала. Валентина пошла в первый класс в Вожеге, шестой класс окончила в Сямже, а седьмой – в Никольске. В 1940 году она поступила в Никольское педагогическое училище. Училась хорошо, особые способности проявляла по математике. По окончании первого курса ее наградили туристической путевкой по Волге, но поездка не состоялась – началась война. Педучилище она закончила с отличием в августе 1943 года и была направлена на учебу в Вологодский пединститут. Но тяжелое военное время и тоска по семье заставили ее вернуться домой.

В военные годы пришлось пройти немало испытаний. Сдавали экзамены по санитарному делу, дежурили в больницах, работали на лесоповале (пилили деревья, обрубали ветви). В 1943–1946 годах работала учительницей в Ширинской и Нижне-Кемской начальных школах Никольского района. Чтобы накормить голодных детей, приходилось и землю пахать, впрягаясь в плуг, и урожай убирать. При жизни мама вспоминала: «Зато зимой похлебку варили, чтобы накормить и согреть детские души». Уроки учили с лампадкой или при лучине, тетрадей не было, писали на книгах между строк.

В 1946 году семья переехала в Великий Устюг. Валентина Васильевна работала с этого времени в Будринской и Езекиевской начальных школах, а летом – в пионерских лагерях. Она была очень жизнерадостным человеком, играла на гитаре, хорошо танцевала, участвовала в художественной самодеятельности, любила спорт, акробатику, выступала с разными номерами на сцене. По прошествии многих лет ее узнавали и здоровались с ней ее бывшие ученики.

Наши родители очень любили детей, с нетерпением ждали первого ребенка. Но по невнимательности медиков в роддоме от переохлаждения умер их сын. Родители очень страдали. Пережив горе, переехали в город, где родились мы – две дочери (Любовь и Елена) и сын Леонид. Можно представить, как отец и мать беспокоились о нас, не спали ночами, когда мы болели. Мама временно стала домохозяйкой, все внимание уделяла детям. Она любила чистоту и порядок. К нам часто приходили соседи, чтобы отдохнуть. На диване всегда был наглаженный белый чехол с оборками, а мы со вкусом одеты. Замечательная хозяйка, мама вкусно готовила, к каждому празднику пекла пироги (с мясом и с капустой, с рыбой и картошкой, с манкой и творогом) и всегда торт (мягкий песочный в детстве, а потом – всеми любимый торт «Маша»).

В 1965 году мама поступила на работу в инспекцию Госстраха агентом, а через два года стала начальником. Неоднократно награждалась Почетными грамотами за хорошую организацию работы, за перевыполнение плана и выполнение принятых социалистических обязательств. Постоянно в Великоустюгской инспекции находилось переходящее Красное знамя. Мама награждена медалями «Ветеран труда», «50 лет Госстраха».

Семья наша была очень дружной. Мы всегда чувствовали большую заботу и любовь наших родителей. Когда мы были маленькими, отец изобретал и мастерил для нас игрушки. Однажды по полу был пущен синий заводной трактор со светящимися фарами, с гусеницами, с кабиной, где были рычаги и кресло, на котором сидел тракторист. Затем был деревянный подъемный кран, который передвигался по рельсам, и можно было управлять им, спускать и поднимать груз. Долгими вечерами зимой развлекались в игру «Хоккеисты», выполненную папой задолго до того, как она появилась в магазинах. Мы с удовольствием также играли змейкой, склеенной им из мелких кусочков дерева и картона. Змейка извивалась, как настоящая. Над моделью парохода «Мурман», которым до сих пор все мы любуемся, отец трудился более двух лет. Длина модели – около метра. В корпусе поставлены два котла: на корме и в носу каюты. В каютах – столы, табуретки, кровати с матрацами и одеялами. Окна в каютах открываются, на них занавески. В каюте капитана – стол, на котором стоит самовар с подносом, и кресло. На пароходе есть кухня, кладовка, баня с соответствующими предметами, пожарный инвентарь. На палубе установлены пушки со снарядами. У рубки висит колокол. На корме – лодка с веслами. Все, как на настоящем пароходе. Матрацы, подушки и занавески в каюты шила мама (она поддерживала увлечение отца и помогала ему).

Как-то под окном отец вырыл яму. Что же будет? Утром встали, он послал нас за водой на колодец. Мы удивились, ведь ходить за водой нам было запрещено. Отец указал на окно. Мы ринулись к нему и увидели маленький деревянный сруб колодца. В землю было зарыто ведро, в нем – вода. И мы черпали воду своим очень маленьким ведерком. Как было замечательно играть, а играли мы тогда в настоящую жизнь, в дом. У кукол были кроватки, столики, красивые стульчики, коляски – все сделано папой с большой любовью. А еще он мастерил рамки для фотографий, медальоны из металла, восстанавливал ломаные игрушки, делал макеты церквей и дарил детям, родственникам.

Перед каждым Новым годом отец ставил в квартире большую елку. Приходили наши одноклассники, и мы водили веселый хоровод. Однажды он решил нас разыграть. В зимний новогодний вечер кто-то постучал в дверь. Когда дверь открылась, вошел симпатичный и смешной Дед Мороз. Он был в маске, в вывернутом наизнанку полушубке и корчил нам рожицы. Смеялись глаза, а рот был папин. Дед Мороз загадывал нам загадки, слушал наши песни и стихи, дарил сладости. Мы были счастливы.

У нас в детстве телевизора не было. Отец показывал нам диафильмы по фильмоскопу. Летом окно всегда было открыто, и посмотреть диафильмы сбегалась вся детвора из соседних домов. Мы любили ездить в Кузино. Зимой отец возил нас на санках, а летом катал на лодке. Мы доставали кувшинки, перебирались на остров, собирали цветы. Летом спали обычно на сеновале, и отец рассказывал нам интересные истории, сказки, которые сочинял сам. К дню рождения, 8 марта дарил нам открытки с добрыми пожеланиями. Мы храним их и перечитываем.

Отец для нас был первым помощником, другом, наставником. Помню, как он учил рисовать. В холодные зимние вечера вся семья рисовала цветными карандашами. Папа увлекался не меньше нас. У него была отличная зрительная память. В рисунках он легко передавал движения фигур, очертания разных предметов (лодку, берег реки и т.д.), но больше всего, кажется, любил рисовать героев пушкинских сказок – лешего и русалку. Мы с интересом наблюдали за ним, и сами старались хорошо выполнить каждый свой рисунок. Как-то отец положил передо мной яблоко и сказал: «Смотри, тут темнее, тут светлее». Так он дал мне понятие о светотени. Я стала более наблюдательной, училась запоминать увиденный мною мир.

Любовь к рисованию, которую привил отец, привела меня в художественную школу. Первые профессиональные знания я получила у замечательного преподавателя и художника Варвары Александровны Тельтевской. В 1974 году поступила в Кировское художественное училище и закончила в 1978 году. Моими преподавателями в училище были энтузиасты и знатоки своего дела педагоги Анатолий Арефьевич Брайловский, Александр Георгиевич Плотников, Наталья Михайловна Окунь и другие. После окончания училища я вернулась работать в Великий Устюг, и была принята преподавателем в детскую художественную школу, где и работаю уже более 25 лет.

Картины, эскизы, этюды и другие работы, которые я выполняла, первым видел мой отец. Он был и первым моим критиком. Его мнение для меня всегда было важно. Не имея художественного образования, он умел подметить ошибки, искренне высказывал свою точку зрения. Когда-то я соглашалась с ним, но, бывало, и спорили. Однажды перед очередным юбилеем Победы пришла поговорить с отцом, посоветоваться о творческих планах. Он предложил мне идею встречи русского и немецкого солдата и даже набросал эскиз. Эта идея в несколько измененном виде была воплощена мною в работе «У полыньи». Жаль, отец не увидел картины.

День Победы – 9 мая – для отца был священным днем. Утром он включал свою старенькую радиолу и ставил пластинки с песнями о Великой Отечественной войне: «День Победы», «В лесу прифронтовом», «На безымянной высоте», «Хотят ли русские войны?» и т.д. Песни слушал стоя, отдавая дань памяти погибшим своим друзьям: Михаилу Обухову, Василию и Николаю Окуловским, Анатолию Швецову, Ивану Голикову и многим другим. Прослушав песни, надевал пиджак с наградами и шел на митинг. В этот день мы все собирались у родителей, наши дети читали стихи – поздравления бабушке и дедушке. Если отец вспоминал что-то о войне, на его глазах мы видели слезы. Наблюдая за отцом, я решила написать его портрет и попросила позировать. Это был интересный образ, я вдохновенно его писала.

Шли годы. Родители всем своим детям помогли получить образование. У нас появились свои семьи. Моя дочь Ольга получила среднее образование, одновременно окончила художественную школу, поступила в университет, вышла замуж. У нас с мужем уже есть внучка Анечка. Сестра Елена работает главным специалистом в управлении пенсионного фонда. У нее два сына, оба отслужили в армии: Владимир – в ВМФ, Юрий – в дорожно-строительных войсках. Оба хорошо рисуют. Юра окончил художественную школу, любит мастерить. Сам сделал диван, который раскладывается на стол и кресло. Сейчас он служит в Министерстве юстиции в звании капитана. У сестры два внука (Кирилл и Никита) и внучка Варенька. Мой брат Леонид окончил речное училище, ходил капитаном на теплоходе «Заря», сейчас работает в ОАО «Пристань». У него сын Евгений, дочь Людмила и внук Даниил. Леня дома тоже многое делает своими руками. Пока живы были наши родители, они не переставали помогать нам, заботились о своих внуках и правнуках, занимались воспитанием и, конечно, радовались успехам всех. Своим потомкам они передали лучшие качества души, и мы понимаем, как много они для нас значили и что очень многим мы обязаны им.

ОБРАЗОВАНИЕ И КУЛЬТУРА

Л. Н. Сыроватская 

ПОДПИСНЫЕ ИКОНЫ В СОБРАНИИ ВЕЛИКОУСТЮГСКОГО МУЗЕЯ-ЗАПОВЕДНИКА

 Во многих музеях в процессе систематизации коллекции древнерусской живописи были выделены в отдельную группу иконы подписные, датированные, с надписями, как представляющие особый интерес для специалистов, занимающихся историей иконописания¹.

В коллекции Великоустюгского музея-заповедника в настоящее время известны 70 подписных и датированных икон XV–XIX веков. В хронологическом порядке группу икон XV –XVI веков образуют 4 памятника, икон XVII века – 14, икон XVIII века – 46 и икон XIX века – 6. Из них 30 икон с личной авторской подписью.

Подписные иконы открыли нам имена и творчество многих устюжских мастеров, а также вкладчиков икон. В XVI веке это Иосиф Аверкиев сын Скулин, оставивший подпись на иконе «Богоматерь Одигитрия» (ИК 16273) из Прокопиевского собора: «Икона Иосифа Аверкиева с(ы)на Скулина». Мастер Мисаил вытесал в 1625 году каменный Поклонный крест (ИК 13066), который был установлен у стен Михайло-Архангельского монастыря, в месте успения святого праведного Прокопия Устюжского. В 1737 году крест был перенесен во Введенскую церковь и установлен в трапезной в большой иконной доске с живописными клеймами страстей Господних. Четырехконечный крест уникален резьбой по камню с изображением в центре Распятия и надписью; «Распятие Г(оспод)а н(а)ш(е)го И(и)сус(а) Х(рист)а // Ц(а)рь Сл(а)вы // И(ису)с Х(рис-то)с // лета 7133 ко // п(ие) тросьть // при архима(нд)рите Варламе // ни д ка д // м(есто) л(обное) д р(аб) б(ожий) д // выписал Мисаил». Ключарь поп Афонасей подписал икону середины XVII века «Никола Зарайский с 10-ю клеймами жития» (ИК 8706), возможно, его же подпись, трудно читаемая, и на иконе конца XVII века «Успение Богоматери» (ИК 13287). Подпись Василия Кондакова: «199 повеление(м) архие(писко)па Александра писал Васка Кондаковъ» сохранилась на иконе с образом трех святителей «Василий Великий, Григорий Богослов, Иоанн Златоуст», 1691 (ИК 21928) из Успенского собора.

В XVIII столетии устюжские мастера ставили свои подписи на лицевой стороне иконной доски. Как правило, подписи были выполнены на нижнем поле или внизу на поземе мелким, невидимым издали почерком. Подписи, выполненные декоративным почерком, иногда включенные в живописное обрамление, органично входили в художественный строй иконы. Чаще всего такие подписи встречаются на иконах в местном ряду иконостасов, которые заказывали наиболее признанным мастерам. Это были известные устюжские иконописцы: Стефан Соколов, Василий Колмогоров, Иван Кондаков, Алексей Колмогоров, Козьма Волков. Благодаря сохранившимся подписным храмовым иконам их творчество в музейной коллекции представлено наиболее полно².

На иконах XVIII века до нас дошли имена и других иконописцев. Среди них: Артемий Кузнецов, Петр Правдин, Семен Попов, Никита Горбунов, Ефим Денисов, Прокопий Соколов. В коллекции икон XIX века имеется лишь две иконы с авторскими подписями Ивана Васильева Калиновского и Николая Дофина³.

Данный список далеко не полный. По архивным и письменным источникам в XVII веке известны имена около 80 иконописцев, работавших в Устюге, а в XVIII веке – около 604.

В XVII столетии и ранее вкладные, иногда авторские подписи встречаются на тыльной стороне иконы, как это видим на вкладных иконах Никиты и Федора Строгановых или на иконе с авторской подписью Василия Кондакова. Если же на древних иконах и имеются надписи на лицевой стороне доски, они, как правило, поздние, появившиеся во время поновления иконы или как знак особого почитания образа в храме. Примером может быть икона «Успение», около 1496 года (ИК 13295) с надписью на поземе начала XIX века: «Лета 7005 м(еся)ца Сентеврия при // бл(а)говерномъ Великомъ Кн(я)зе Иване // Васильевиче. Поставлена бысть икона успение с(вя)тыя Б(огороди)цы Повеле // нием кн(я)зя Семена Борисовича Суздальского»⁵.

На иконе «Никола Зарайский, с деисусом и избранными святыми» начала XVI века (ИК 8649) на поземе средника черной краской полууставным почерком написано: «1718 года поновлен писмомъ на Устюге Великомъ» – и ниже белилами курсивом: «Поновлен сей с(вя)тый образъ 1822 года марта 25-го дня // иконописец Прокопей Соколовъ».

На иконе «Богоматерь Одигитрия с образом Спаса Нерукотворного и 18 избранными святыми» XVI века (ИК 8720) в правом нижнем углу на поле иконы сохранилась надпись белилами в одну строку: «Поновленъ 1789 м(еся)ца октя[...]».

В конце XVII века на лицевой стороне иконы можно встретить надписи только с указанием даты или места написания иконы, но без указания имени автора. Так, на иконе «Собор Иоанна Предтечи», 1687 (ИК 8730), имеется надпись у нижнего поля: «1687 году ноября въ. 4. д(е)н(ь) написана Сиа икона».

Подробная датирующая надпись у нижнего поля в одну строку сохранилась и на иконе «Рождество Христово», 1690 (ИК 21225): «198 год(а) се(н)тября. въ. 25. розчата. писа[...] сия икона, усовершена Того же год(а). ноябръ въ. 1. де(нъ)».

В XVIII веке часто встречаются датирующие надписи. На тыльной стороне иконы «Створы с четырьмя живописными клеймами», 1704 (Вр. 1084/11) из Михайло-Архангельского монастыря имеется дважды повторяющаяся крупная надпись в три строки черной краской: «1704. годъ писаны сия створы Устюга Великаг(о) //Архангельского м(о)н(а)стыря на делово(й) дворецъ // въ служню горъницу». На резном двустороннем выносном кресте из Троице-Гледенского монастыря (ИК 21244) под живописным изображением Распятия в резное клеймо в виде рамы-картуша включен крупным шрифтом текст коричневой краской в четыре строки: «Написанъ // сей с(вя)тый кр(е)стъ // 1786, года, въ Тро(и)цкой // Гледенской м(о)н(а)стырь». На некоторых иконах указан только год написания.

В группу подписных вкладных икон входят 11 памятников, 6 из них – вклады Строгановых. Самый ранний – небольшой пядничный образ (18×14,5 см) – «Св. вмч. Никита, побивающий беса» (ИК 8601) в эмалевом окладе XVI века и надписью XVII века на тыльной стороне иконы, сделанной черными чернилами на рубашке из тонкого зеленого шелка: «Лета 7069 Сей образ бл(а)гословение // Соли Вычегодцкие на посаде Борисоглеб // ского игумена Иоасафа. Никиту // Григорьева с(ы)на Строганова, в первое // лето рож(де)ства его; [...] // без окладу. // А окладыван сий образ 101 году // и деяния писаны около сего образа с окла // дом и с киотью зделанъ в том // же году»⁶.

К строгановскому письму относится еще одна древняя икона, также времени основателя рода Строгановых Иоаникия (1563–1618) – «Воскресение Христово», 1571 (ИК 8610). Икона включена в раму с изображением деисуса и избранных святых. Датируют памятник более поздние надписи на тыльной стороне доски. Черной краской в одну строку: «Писан сей с(вя)тый образ въ лето от сотворения мира 7079 от Хр(и)ста 1571». Другая надпись полустертая: «В ле(т)о 7079 [...]» Эта икона происходит из Воскресенской обыденной церкви и, по описаниям церковного историка XIX века Арсения Попова, стояла как местный образ по левую сторону царских врат на завороте. Икона экспонировалась на выставке строгановского письма в Ватикане и Генуе⁷.

Вкладом Никиты Строганова в собор Прокопия Праведного является икона «Прокопий Устюжский, предстоящий Богоматери с Младенцем, с житием в 24-х клеймах», 1602 (ИК 16268). На тыльной стороне иконной доски имеется надпись в две строки черными чернилами: «[...] 7110 июн(ь) в 13 д(ень) поставил сии образ на Устюге Великом на Посаде у ц(е)лбоносна гроба у с(вя)таг(о) праведнаг(о) Прок[...] // [...] стюжскаго чюдотворца Никита Григор(ь)ев с(ы)нъ Строганов⁸.

Вкладные надписи Федора Строганова имеются на тыльной стороне икон «Преображение» (ИК 8603), «Богоявление» (ИК 8604) первой половины XVII века и «Богоматерь Гора Нерукосечная» 1661 года (ИК 17 123). На тыльной стороне иконной доски с образом «Успения» XVIII века (ИК 13298) надпись: «Поставление многогрешна (го) // Федора Строганова» – оказалась в перевернутом положении. Видимо, живопись XVII века на иконе была полностью утрачена, и доску в XVIII столетии использовали для нового образа.

К остальным вкладным иконам относятся уже названные нами иконы: «Успение» (1496) – вклад князя Семена Борисовича Суздальского, «Богоматерь Одигитрия» XVI века Иосифа Аверкиева Скулина, а также «Усекновение главы Иоанна Предтечи» XVII века (ИК 8624) с надписью на тыльной стороне доски: «Приложенъ сей образъ въ казну // Преображения Господьня отъ мещи // нина Ивана Прокопьева Шешу // кова меньшаго // 1822-го года сентября 8-го дня»; «Спас Нерукотворный», 1737 (ИК 22 877), с вкладной надписью на лицевой стороне в левом нижнем углу в рамке, в семь строк, белилами: «1737 июля в 20 ден(ь) написанъ сей с(вя)тый // образъ верою и обещанием устюжа // нина посацкого человека Алексия // Борисова сына Плотникова и от // данъ в казну ц(а)рю Константину // в вечное по себе поминовение // [...] ним же свидете(ле)мъ моимъ»; маленький трехстворчатый складень «Коронование Богоматери, с избранными святыми на створах», 1738 (ИК 9092). На его нижней наружной створе в раме-картуше имеется текст, выполненный белилами в четыре строки: «1738 году напи // саны сии складни, // а моление, Андрея // Алексиева с(ы)на Ча // гина».

В отдельную группу можно выделить иконы с историческими летописными сведениями. В коллекции музея имеются две рамы к устюжской чудотворной двусторонней иконе «Богоматерь Одигитрия / Богоявление», около 1558 (ИК 8697), с клеймами Акафиста Богоматери. Почитаемая икона стояла в особом киоте в Успенском соборе и для нее в конце 70-х – начале 80-х годов XVIII столетия были написаны обрамляющие икону живописные клейма (ИК 21218, ИК 21941). Последние по манере исполнения близки творчеству Алексея Колмогорова (1742–1782), который мог написать эту икону не позднее 1782 года, года своей смерти. Помещенный в ней пространный текст из устюжских летописей повествует о почитании чудотворного образа в Устюге, о пребывании в городе в 1693 году Петра I, о пожарах и строительстве каменного Успенского собора, о вкладе на храм императрицы Екатерины II. Самые поздние описываемые события в тексте относятся к 1782 году.

Летописная надпись о первом освидетельствовании и перенесении мощей святого праведного Прокопия Устьянского в новый ковчег по благословению и указу преосвященного Афанасия архиепископа Холмогорского и Важского в Важском Благовещенском соборе содержится на двух иконах с образом святого праведного Прокопия Устьянского, созданных после 1695– 1696 годов (ИК 8679, Вр. 728), как это можно также определить из текстов, помещенных на произведениях.

На иконе с образом Феодосия Тотемского (конец XVIII – начало XIX века) (ИК 13269) летописная надпись указывает: «Пр(е)п(о)-д(о)бны(й) Феодосии Тотемски(й) чудотвор(ец) //преставился 7076 году 28 день генвар(я) // Обретены мощы по 228 летехъ // бывшыя в земли 1796 году 2 сентябр(я)».

В эту же группу можно включить и икону с образом Богоматери Тихвинской 1797 года (ИК 22407), где на нижнем поле имеется надпись: «Истинное изображение и мера с чюдотворного образа прес(вя)тыя Б(огороди)цы Тихвинския писанъ 1797 году, мая 20 дня».

В конце XIX – начале XX века, по-видимому, наиболее известными в Великом Устюге были живописцы Иван Васильевич Калиновский и Николай Александрович Дофин. Н. А. Дофин в 1902 году расписывал стены алтаря Успенского собора, а И. В. Калиновский в 1904 году украсил живописью стены Тихоновского придела собора Прокопия Праведного⁹. Их творчество в коллекции музея представлено подписными иконами, выполненными в технике масляной живописи. На иконе «Св. Кирилл и Мефодий» 1885 года имеется надпись: «В память тысячелетия со дня кончины просветителя славянъ св. Мефодия. 6 апреля 1885 г. // Писалъ И. В. // Калинов-(ский)». На иконе с образом преподобного Киприана Устюжского, основателя Михайло-Архангельского монастыря, в правом нижнем углу подписано: «Писанъ въ 1897 году, живописецъ // Н. Дофинъ въ Устюге».

Из подписных икон иногородних мастеров известны пять. Икона Стефана Нарыкова «Богоматерь Одигитрия», 1698 (ИК 22408) из Троице-Гледенского монастыря, подписана автором на нижнем поле слева белилами в одну строку: «Лета. 7206 год писал сии образ Стефан Нарыков». Имя этого иконописца более всего известно как автора икон иконостаса Введенского собора в Сольвычегодске, написанных им в 1693 году по заказу именитых людей Строгановых. По их же заказу, предполагается, была написана и икона с образом Богоматери для Троице-Гледенского монастыря¹⁰.

Авторская подпись Ефима Денисова, иконописца из города Вязники, сохранилась на иконе с образом священномученика Харлампия (ИК 21285).

В местном ряду иконостаса церкви Вознесения в Великом Устюге находится икона «Св. Николай Чудотворец Мирликийский», 1720 (ИК 21835), Артемия Кузнецова из города Хлынов, с авторской подписью: «1720. го(д). построилъ сей с(вя)тый образ устюжский посацкой ч(е)л(ове)къ Стефан Демидовъ с(ы)нъ Клестовъ. А писал зографъ хлыновецъ Артемий Кузнецовъ».

Икона «Евхаристия», 1852 (ИК 8653), имеет следующую надпись: «Написана сия с(вя)тая икона // В царствующемъ Граде Москве // 1852 года месяца июня 29 дня».

Икона афонских мастеров «Богоматерь Отрада и Утешение», 1899 (ИК 8754), с надписью на тыльной стороне: «Сия св(ятая) икона писана и освящена на // Св(ятой) горе Афонской, въ обители Благовещения // Богоматери 1899 года // Настоятель схимонахъ Парфений».

Анализ состава устюжской коллекции подписных и датированных икон, открывший новые имена устюжских иконописцев, подтверждает признанное мнение о Великом Устюге как центре иконописания, сохраняющемся вплоть до начала XX столетия. Произведения иногородних иконописцев в устюжских храмах были единичными, иконописцы других художественных центров не привлекались, и весь обширный Устюжский край обслуживали свои местные мастера¹¹.

Имеющиеся подписные иконы XVIII века из Михайло-Архангельского монастыря свидетельствуют, что и в этом столетии в монастыре по-прежнему сохранялось иконописание, ведущее свое начало с XIII века. Вкладные иконы Строгановых в церкви Великого Устюга (и не только иконы, но и богослужебные книги, церковная утварь, лицевое шитье, а также храм, построенный ими в городе) – знак того, как значим был для именитого рода Строгановых Великий Устюг с его святынями.

Список подписных и датированных икон, хранящихся в фондах Великоустюгского музея-заповедника, нельзя считать исчерпывающим. Живопись многих произведений находится под поздними поновлениями и записями или скрыта окладами. В процессе реставрации при расчистке авторской живописи, снятии окладов могут быть открыты новые подписи.

ПРИМЕЧАНИЯ

¹ Косцова А. С., Побединская А. Г. Русские иконы XVI – начала XX века с надписями, подписями, датами в собрании Государственного Эрмитажа. Каталог выставки. Л., 1990; Вешнякова О. Н., Кольцова Т. Н. Подписные и датированные иконы в собрании Архангельского музея изобразительных искусств. Каталог выставки. Архангельск, 1993; Вахрина В. И. Иконы с датами, подписями, надписями из собрания Ростовского музея // Сообщения Ростовского музея. Ростов, 1998. С. 89–110; Комарова Ю. Б. Иконы с подписями, датами и надписями в собрании Новгородского музея // Ежегодник Новгородского государственного объединенного музея-заповедника. Великий Новгород, 2000. С. 44-51.

² В коллекции музея имеются подписные иконы XVIII столетия известных устюжских иконописцев: Стефана Соколова - «Богоматерь Одигитрия», 1718 (ИК 17586), «Воскресение Христово», 1719 (ИК 8726) - из Воскресенского придела церкви Вознесения и «Богоматерь Одигитрия», 1741 (ИК 21196) - из церкви Илии Пророка; Ивана Кондакова - «Св. вмч. Димитрий Солунский в житии», 1725 (ИК 22053) - храмовый образ церкви Димитрия Солунского; Василия Колмогорова – «Успение Богоматери», 1744 (ИК 8727), «Рождество Богоматери», 1768 (ИК 21 651); Алексея Колмогорова – «Григорий Богослов, Иоанн Златоуст, Василий Великий», 1777 (ИК 22179), «Св. Прокопий и Иоанн Устюжские, св. Димитрий митрополит Ростовский», 1777 (ИК 22169), «Богоматерь с Младенцем», 1778 (ИК 22173), «Троица Ветхозаветная», 1778 (ИК 22175), «Сошествие Святого Духа», 1778 (ИК 22177), «Успение Богоматери», 1778 (ИК 22170) – из местного ряда иконостаса Троицкого собора Троице-Гледенского монастыря; Козьмы Волкова – «Господь Вседержитель на престоле», 1781 (ИК 21222), «Святитель Николай Мирликийский», 1781 (ИК 21221), «Троица Новозаветная», 1782 (ИК 21224), «Богоматерь с Младенцем», 1782 (ИК 21223) - из местного ряда иконостаса Троицкой церкви.

³ В коллекции музея это иконы работы Артемия Кузнецова «Святитель Николай Чудотворец Мирликийский», 1720 (ИК 21835) – из местного ряда иконостаса церкви Вознесения; Петра Правдина «Алексий человек Божий и Параскева Пятница», 1787 (ИК 8695) – из Красноборской церкви; Семена Попова «Св. мчч. Кир и Иоанн», 1792 (НВ 1394) – из Успенского собора; Никиты Горбунова «Иоанн Богослов в молчании», конец XVIII в. (ИК 8669) - из Варваринской церкви; Ефима Денисова «Св. мч. Харлампий» XVIII в. (ИК 21 185); Прокопия Соколова «Рождество Богоматери» конца XVIII в. (ИК 8665); «Богоматерь из деисуса» XVIII в. (ИК 8738); Ивана Васильевича Калиновского «Св. Кирилл и Мефодий», 1885 (НВ 1464); Николая Александровича Дофина «Прп. Киприан Устюжский», 1897 (НВ 1511).

⁴ Брюсова В. Г. Русская живопись XVII в. М., 1984; Кочетков И. А. Иконописание в российских городах во второй половине XVII века // История и культура Ростовской земли, 1997. Ростов, 1998. С. 121; Рыбаков А. А. Вологодская икона. М., 1995; Сорокатый В. М. Вопросы биографии Г. Островского и искусство портрета в Великом Устюге XVIII в. // Памятники культуры. Новые открытия. Ежегодник, 1989. С. 276.

⁵ Храмовой иконе главного собора Устюга посвящен большой исследовательский труд. (См. ст.: Сорокатый В. М. Храмовая икона Успенского собора Великого Устюга // Древнерусское искусство. Художественные памятники. М.: Наука, 1989. С. 181-192.)

⁶ Интерес к этой иконе был проявлен уже в XIX в. В «Вологодских епархиальных ведомостях» за 1888 г. о ней есть небольшое сообщение: «Древняя Строгановская икона св. вмч. Никиты и игуменство Иоаникия (в монашестве Иоасафа) Строганова».

⁷ Искусство строгановских мастеров. Реставрация. Исследования. Проблемы. Каталог выставки. М.: Советский художник, 1991. С. 172.

⁸ Логвинов Е. В. Иконы «строения именитых людей» Строгановых. Каталог 22 // Искусство строгановских мастеров. Реставрация. Исследования. Проблемы. Каталог выставки. М.: Советский художник, 1991. С. 58.

⁹ МУ «Великоустюгский центральный архив». Ф. 23. Оп. 1. Д. 162. Л. 8; Ф. 584. Оп. 33. Д. 149. Л. 30.

¹⁰ Корнеева (Комашко) Н. И. Живописец Стефан Довментиев Нарыков. Заметки к творческой биографии // Филевские чтения. Центральный музей древнерусской культуры и искусства им. А. Рублева. Вып. X. М., 2003. С. 372; Рыбаков А. Реставрация иконы «Богоматерь Одигитрия» работы Стефана Нарыкова // Грабаревские чтения. Древнерусское искусство. IV. М., 1999. С. 80–89.

¹¹ Сорокатый В. М. Указ. соч. С. 293.

Автор выражает признательность доктору искусствоведения

А. А. Рыбакову за научную рецензию и помощь в подготовке статьи.

 Фотографии к статье Л. В. Остроумовой 

Голиков В. П. Модель парохода «Мурман», 1984	Остроумова Л. В. Август. Вечер. 1999. Бум., гуашь
Остроумова Л. В. Клюква и брусника. 1991. Х., м.	Остроумова Л. В. Натюрморт с земляникой. 1992. Карт., м.
Остроумова Л. В. Памяти отца. 1997. ДВП, м.	Остроумова Л. В. Портрет вдовы Голиковой Александры Павловны. 1990. ДВП, м.
Остроумова Л. В. Портрет отца В. П. Голикова. 1985. Х., м.	Остроумова Л. В. Семейные реликвии. 1995. Х., м.
Остроумова Л. В. Цветы и травы Северной Двины. 1993. Х., м.

Фотографии к статье Л. Н. Сыроватской «Иконы с подписями…»

Надпись на иконе «Успение Богоматери». Ок. 1496 г.	Икона происходит из Успенского собора. ВУГИАХМЗ, ИК 13295.
Каменный крест с 16 живописными клеймами страстей Господних. Мастер Мисаил. 1625 г. Клейма – 1707 г. Происходит из Михайло-Архангельского монастыря. ВУГИАХМЗ, ИК 13066	Надпись начала XVII в. на иконе «Никита, побивающий беса». Икона происходит из Успенского собора. ВУГИАХМЗ, ИК 8601
Вкладная надпись Федора Строганова на иконе «Богоматерь Гора Нерукосечная». 1661 г. Икона из фондов ВУГИАХМЗ, ИК 17123	Надпись на книге «Рождество Христово». 1690 г. Икона из фондов ВУГИАХМЗ, ИК 21225
Надпись на иконе Василия Кондакова «Святители Василий Великий, Григорий Богослов, Иоанн Златоуст». 1691 г. Икона происходит из Успенского собора. ВУГИАХМЗ, ИК 2192	Надпись на створах с 4-мя живописными клеймами. 1704 г. Происходят из Михайло-Архангельского монастыря. ВУГИАХМЗ, ИК 1084/11
Василий Колмогоров. Икона «Успение Богородицы». 1744 г. Из фондов ВУГИАХМЗ, ИК 8727	Надпись на иконе Василия Колмогорова «Успение Богородицы». 1744 г.
Петр Правдин. Икона «Алексий человек Божий и Параскева Пятница». 1787 г. Из фондов ВУГИАХМЗ, ИК 8695	Надпись на иконе Петра Правдина «Алексий человек Божий и Параскева Пятница». 1787 г.
Козьма Волков. Икона «Николай Мирликийский». 1781 г. Происходит из Троицкой церкви. ВУГИАХМЗ, ИК 21221	Надпись на иконе Козьмы Волкова «Николай Мирликийский». 1781 г.
Фрагмент выносного запрестольного резного креста с надписью, 1786 г. Крест происходит из Троице-Гледенского монастыря. ВУГИАХМЗ, ИК 21244

Фотографии к статье Л. А. Тимошиной

Водосвятная чаша. 1673 г. Медь, чеканка, гравировка. Вклад устюжского купца Афанасия Гусельникова в Иоанно-Предтеченский монастырь.Надпись (по окружности): «Лета 7181 году июня в 20 день приложил сию чашу в монастырь Иоанна Предтечи, что на Устюге, гость Афонасей Федотов Скорая Запись по родителех своихъ». Из фондов ВУГИАХМЗ, ИК 9173	«Св. Прокопий Устюжский». Нагробный покров. 1684 г.  Шит по заказу родственников Афанасия Гусельникова (по смерти его). Из фондов ВУГИАХМЗ
Икона «Прокопий Устюжский, молящийся пред иконой Божией Матери Одигитрии» с житием в 40 клеймах. Дар А. Гусельникова при создании храма в 1669 г. Из фондов ВУГИАХМЗ, ИК 8609	Прокопьевский собор. Построен иждивением купца Афанасия Гусельникова в 1668 г. Фотография выполнена В. Костоломовым в 2004 г.

Фотография к статье Г. Н. Чебыкиной «Купец Василий Шилов»