Вожега. Краеведческий альманах. Выпуск 2 (3)

      Приготовление пива начинали обычно за пять-шесть дней до предстоящего праздника. Сусло варили в поварне (специальные черные избы в «задах» двора). Эти избы существовали во многих крестьянских хозяйствах. Так, у Л. В. Карпуниной (1912 г. р.) в деревне Анциферовской поварня «простояла почти до войны». За неимением специального строения готовили поварню у бань, которые обычно строились «на задах» изб, вдоль ручья, реки. Впрочем, если никаких строений рядом не было, то место, где по обычаю варили сусло, все равно называли «поварней» [7].

      В назначенный день к поварне прикатывали большие общественные или «хозяйские» бондарной работы чаны (по-вожегодски – «шшаны»). Их размеры были весьма внушительны. Так, высота чанов, бытовавших в деревне Щеголиха в Тигино, варьировалась от 110 до 130 сантиметров в высоту, а диаметр их составлял 120 – 150 сантиметров. Чан ставили на высокий помост из двух еловых плах. Между ними под сливное отверстие в днище чана помещали большое корыто-»русло». Квадратное отверстие в днище до времени затыкали длинным штырем (местное название – «стырь»). На штырь надевали «метлу» – высокий цилиндрический колосник из связанных льняной бечевой реек или толстых прутьев со вставленным в него ржаным снопом [8]. Солому расправляли веером по всему днищу чана и пригнетали по его периметру камнями. «Метла» – своеобразный фильтр, который должен был при сцеживании сусла препятствовать попаданию в него дробины (распаренного солода). В чан закладывали солод. Воду к поварне носили в ушатах на длинных прямых коромыслах. Если погода была ветреной, холодной, то чан прикрывали шатром. Его делали из больших козел для пилки теса. На козлы набрасывали доски, постельники, половики. Рядом с шатром устраивали «пожок», то есть костер. Для этого укладывали на землю клеткой дрова, в середину помещали сосновые поленья вперемешку с небольшими камнями.

      В чаны с солодом заливали горячую воду, которую грели или в банных котлах, или в котлах над костром. Котел вешали на козлы-»стелюшки» [9]. Вода в чане должна была находиться в 15 – 20 сантиметрах от края. С помощью специальных деревянных щипцов, предварительно смоченных водой, доставали из костра раскаленные докрасна камни и осторожно опускали в чан. Так постепенно доводили воду до кипения, накрывали чан крышкой-»веком» и каким-либо постельником. Варка сусла длилась целый день, а если количество «складников» было значительным, то делали несколько закладок. Готовили сусло несколько дней подряд. Возле «поварни» сновали ребятишки. Они не упускали возможности «поглодать камни» с прикипевшим солодом, вынутые из сусла. Это было одно из лакомств деревенской детворы: «...солод-то сладкий, раньше сладости-то какие были, только не к каждому камню прилипнет...» [10].

      По завершении приготовления сусла штырь, закрывавший сливное отверстие, выколачивали молоточком снизу и начинали медленно «спускать», то есть сцеживать сусло в лотки-»русла». Часть густого темно-коричневого сусла разливали большими пивными ковшами в хозяйские «сусельные» корчаги, отмеченные родовыми знаками-оберегами: шестилучевыми и восьмеричными розетками, поясами орнамента из косо положенных крестов, зигзагов, треугольников, «куриных лапок». Это сусло предназначалось в качестве дополнительного напитка для праздничного стола. С суслом ели толченые ягоды, саламату, овсяный кисель. Но, как сообщили наши информанты, «сусла давали мало» [11]. Основную часть его в ушатах несли на поветь, выливали содержимое в бочки-пивники. На этом процесс варки не заканчивался. В котлы, висевшие над пожками, выливали часть сусла и закладывали весь хмель, приготовленный для пивоварения. Сусло вместе с хмелем кипятили, а затем сливали в уже приготовленные бочки, добавляли «приголовок» из «мили» («миль» или «мел» – дрожжи из остатков солода и хмеля от прошлого пивоварения, есть еще одно название этого продукта – «лял»). Постепенно пиво начинало «ходить», или, как говорят вожегодцы, «жить». «Ходило так шибко, что стены тряслись, пол ходуном ходил» [12]. Уже через сутки было готово сладкое пенистое «бабье» пиво, а через два-три дня – более крепкий напиток для мужской половины населения.

      Как только «хмелина» поднималась со дна бочки, ее отжимали, а пиво процеживали через «лейки» (воронки, выдолбленные из дерева или сплетенные из елового корешка). Далее его сливали в небольшие (бондарной работы) бочонки-»носки». Они имели в плотно пригнанной верхней крышке квадратное сливное отверстие, закрывавшееся коротким деревянным штырем. Готовое пиво до времени хранили в прохладном месте.

      Мы рассмотрели здесь один из вариантов пивоварения. Данный способ просуществовал в вожегодских деревнях по крайней мере до конца 1960-х годов. Наши информанты вспоминали колхозные праздники, где им приходилось участвовать в приготовлении «общественного» напитка.

      На праздниках напитки подавали на стол в медных ендовах, из которых пили все по очереди, что называется «крайчиком», или, деревянных ковшах-»скопкарях» долблено-резной техники (один из таких ковшей был приобретен для музея).

      В каждой вожегодской деревне праздновали один-два пивных праздника в год. Так, в селениях бывшей Чуженской волости Кирилловского уезда пивным праздником был день памяти великомученицы Варвары. Праздник являлся переходящим, то есть по установившейся традиции каждый год деревня, которая готовила его, менялась. Например, если в первый год пивной праздник праздновали в деревне Нефедовской, на следующий год – в Огибалове, через год – в Анциферовской. После обедни священник Варваринской церкви с причтом прибывал на освящение пива. Если же деревня (такая, как Анциферовская) была далеко, то пиво доставляли в бондарных «носках» в церковь к обедне. Освященное пиво вливали в то, что было приготовлено к празднику [13]. Жители соседних деревень могли прибыть на праздник к своим родственникам. После отслуженного молебна «...все присутствующие начинали пить пиво, выставляемое на улице на больших длинных скамейках. Носить пиво домой не позволялось никому, а пить его на месте каждый имеет право «сколько влезет», так как оно «мирское» [14]. Главными пивными праздниками у сельского населения вожегодской земли были Троица, Иванов день, Петров день, Ильин день. Кроме того, пивными могли быть праздники памяти тех святых, которым посвящались местные часовни [15]. Эти праздники называли «пирования» или «гулёвания». Престольный праздник в Чужге также можно отнести к «гулевым». Главной особенностью «гулевых» праздников были обязательные торжки или ярмарки, для которых возле местной церкви или в каком-либо удобном для этого месте устраивали лабазы-лавки. Так, в деревне Боярской, по словам М. А. Ананьиной (1922 г. р.), торговые ряды строили вдоль ручья: «У одних были дощатые ряды с окнами, у других – будки из теса – темные ряды» [16]. Здесь торговали изделиями местных кузнецов, гончаров, городскими товарами, тканями, сладостями.

      В результате историко-этнографических экспедиций Кирилло-Белозерского музея в Вожегодский район была изучена традиция приготовления «общинного» «мирского» пива к пивным, так называемым «гулевым» праздникам. Также собран достаточно полный комплекс предметов, необходимых для пивоварения, хранения и подачи хмельного напитка к праздничному столу (в коллекции музея есть чаны, пивные бочки, бондарные «носки», ковши, пивные клещи, лотки-»русла», корчаги, «сусельные» корчаги, ковши-скопкари, ендовы, бутыли-четверти, лукошки и лубяные короба для хмеля; недостает отдельных предметов: лопатки-»корыстки», которой пивовар размешивал пиво, драночных или корешковых «ростилен» для проращивания зерна, которые бытовали у пивоваров в XX веке, нет штыря для чана и большой крышки-»века» для него). Отдельную область в изучении традиции пивоварения составляет фиксация диалектной терминологии: выявлены местные названия многих предметов и приспособлений, которые употреблялись в процессе пивоварения, названия самих процессов. В целом весь собранный материал может послужить как для создания экспозиционного музейного комплекса по пивоварению, так, возможно, и восстановления в рамках определенного историко-этнографического музея этого очень важного и яркого элемента праздничной народной культуры.

      ПРИМЕЧАНИЯ

      1 Воронина Т. А. Пища и утварь / / Русский Север: этническая история и народная культура. XII – XX века / Под ред. И. В. Власовой. М., 2004. С. 367 – 424; Чудова Т. И. Технология приготовления домашнего пива сур сы-сольскими коми // Музей, традиции, этничность. XIX – XX вв. СПб.; Кишинев, 2002. С. 255 – 258; Шустиков А. А. Троичина Кадниковского уезда. Бытовой очерк // Вожега: Краеведческий альманах. Вологда, 1995. С. 106 – 144.

      2 М. А. Ананьина (1922 г. р.), д. Боярская; А. Д. Губин (1949 г. р.), д. Савинская; Л. В. Карпунина (1912 г. р.), д. Нефедовская; А. П. Кузнецова (1923 г. р.), д. Щеголиха; А. В. Сидоров (1907 г. р.), д. Лобаниха.

      3 Шустиков А. А. Троичина Кадниковского уезда... С. 106 – 144.

      4 ОПИ КБИАХМ. ДПА. Дневник научно-исследовательской комплексной экспедиции в Вожегодский район Вологодской области с 12 по 19 августа 2005 года. С. 6.

      5 Там же. Дневник научно-исследовательской комплексной экспедиции в Вожегодский район Вологодской области с 5 по 18 августа 2006 года. С. 12.

      6 Там же. Дневник научно-исследовательской комплексной экспедиции в Вожегодский район Вологодской области с 12 по 19 августа 2005 года. С. 5.

      7 Там же. Оп. 2. Д. 248. Дневник экспедиции 1983. Л. 36, 49.

      8 Там же. Дневник научно-исследовательской комплексной экспедиции в Вожегодский район Вологодской области с 12 по 19 августа 2005 года. Приложение 1. Аудиокассета.

      9 Там же. С. 9.

      10 Там же. Приложение 1. Аудиокассета.

      11 Там же. С. 9.

      12 Там же. Дневник научно-исследовательской комплексной экспедиции в Вожегодский район Вологодской области с 5 по 18 августа 2006 года. С. 7.

      13 Там же. С. 7.

      14 Шустиков А. А. Троичина Кадниковского уезда... С. 130.

      15 Там же. С. 131.

      16 ОПИ КБИАХМ. ДПА. Дневник научно-исследовательской комплексной экспедиции в Вожегодский район Вологодской области с 12 по 19 августа 2005 года. С. 9.

      Станция Вожега... С грохотом проходят один за другим тяжеловесные железнодорожные грузовые составы, пассажирские поезда. Гул не смолкает ни днем, ни ночью. Шумно живет железная дорога. Стучат на стыках колеса поездов, звонкими голосами перекликаются локомотивы. Станция – центр экономической жизни поселка Вожега. С нее начиналась и история поселка.

      Первая мысль об устройстве рельсового пути на Север возникла в 1868 году во время голода в Архангельской, Олонецкой, Вологодской и Новгородской губерниях. Потребовалась хорошая дорога для подвоза более дешевого волжского хлеба. С тех пор этот вопрос неоднократно обсуждался. После строительства железнодорожной линии между Ярославлем и Вологдой наибольшую заинтересованность в ее продлении до Архангельска стало проявлять Общество Московско-Ярославской железной дороги. Председателем правления Общества был крупный предприниматель, купец первой гильдии, меценат Савва Иванович Мамонтов.

      11 июня 1894 года в Петергофе Николай II подписал «шестое дополнение» к Уставу Общества Московско-Ярославской железной дороги, которое предусматривало строительство узкоколейной линии в один путь от Вологды до Архангельска по кратчайшему направлению в пределах максимального строительного капитала – 19 миллионов рублей, а само Общество переименовывалось в Общество Московско-Ярославско-Архангельской железной дороги.

      Уже на второй день после появления вышеназванного документа было организовано строительное управление (контора) и назначен главный инженер стройки – Семен Петрович Чоколов. Всю трассу разделили на три примерно равных участка: 1-й (1-я – 198-я верста), 2-й (199-я – 397-я) и 3-й (397-я – 597-я верста). Их начальниками были назначены инженеры путей сообщений: 1-го участка – Александр Сергеевич Сумароков, 2-го участка – Константин Константинович Руин (позднее его сменил инженер Е. Е. Тизенгаузен), 3-го участка – Аркадий Владимирович Свентицкий (впоследствии инженер А. Ф. Баталии). Подрядчиками выступили купец 1-й гильдии Теофил Францевич Кордье, архитектор Николай Дмитриевич Раевский и инженер путей сообщений Павел Юлианович Майер.

      В июне 1894 года правление одобрило проект общего направления линии. В июле того же года начались изыскания и разбивка трассы. В августе строительное управление приступило к земляным работам от станции Вологда.

      В апреле 1895 года Николаем II был подписан указ «Об отчуждении земель, потребных для сооружения Вологодско-Архангельской линии». Были разработаны «Проект расположения станций и организации служб», проекты расположения путей и зданий на станциях, «Технические условия сооружения и эксплуатации Вологодско-Архангельской линии», проекты общего направления линий и другие документы, утвержденные министром путей сообщения М. И. Хилковым весной 1895 года. В июне 1896 года была составлена «расценочная ведомость» на строительство на сумму 17 354 652 рубля, однако по ходу работы ее пришлось скорректировать. Общая стоимость строительства новой железной дороги, по данным «сводной ведомости», составила 23 265 348 рублей.

      Инспектором по сооружению магистрали Министерство путей сообщения определило статского советника инженера Э. И. Альбрехта. Им были введены в действие «Технические условия на производство земляных работ на Вологодско-Архангельской железной дороге». Летом 1895 года министр путей сообщения М. И. Хилков совершил инспекционную поездку на север Европейской части России, где, в частности, ознакомился с ходом строительства новой железнодорожной линии. От Вологды он проехал 17 верст на поезде по уже уложенному рельсовому пути. В докладе царю 18 августа министр перечислил трудности, с которыми столкнулись строители: суровый климат, короткое лето, болота, бездорожье, отсутствие связи, малонаселенность. Но «благодаря столь энергичному и предусмотрительному ведению дела постройку Вологодско-Архангельской линии можно считать вполне обеспеченной».

      М. И. Хилков предложил «прорезать примыкающий к железной дороге безлюдный район сетью грунтовых дорог и устроить пристани и складочные помещения на всех пересекающих линию судоходных и сплавных реках. Кроме того, все станции, расположенные в пустынной и ненаселенной части дороги, устроить в виде небольших факторий; на них железной дорогой будут выстроены: гостиницы для приезжающих, дворы для помещения лошадей и повозок; открыта будет продажа предметов первой необходимости; начальники станций будут принимать комиссию по выпуску семян, земледельческих орудий и других предметов для местного населения. Таким образом, станции-фактории должны будут являться ядром, около которого могут нарастать будущие поселения». Эти слова оказались пророческими. Именно тогда, в 1895 году, на пустом месте появилась станция Вожега, которой уже в 1929 году было суждено стать центром вновь образованного Вожегодского района.

      Первым сооружением на станции стал вокзал, затем построили три дома, от которых позднее пошли улицы Транспортная и Вокзальная. Несколько домов было построено по направлению к Тигино. Это торговые лавки Серякова и купца Смирнова, чайная Хорошева. На восточной стороне железнодорожной линии обосновался купец Алаев.

      17 ноября 1897 года, на полтора месяца раньше установленного срока, состоялось торжественное открытие Вологодско-Архангельской линии. На него прибыли С. И. Мамонтов, С. П. Чоколов, Н. И. Мамонтов, Н. А. Казаков, Э. И. Альбрехт, И. Я. Дунин-Борковский, многие другие гости и строители линии. После торжественных речей публике было предложено сесть в вагоны, и ровно в 13 часов 30 минут первый поезд под восторженные крики «ура!» отошел от вокзала Архангельска. Передняя часть локомотива была украшена гербами Архангельской и Московской губерний и флагами.

      Вскоре после торжеств дорогу пришлось закрыть для устранения обнаруженных неполадок. В ряде мест после прохождения поездов насыпь осела, а то и вовсе ушла в топи вместе с рельсами. Постоянное движение на дороге началось лишь через год, в ноябре 1898 года.

      К моменту открытия движения по новой дороге ее подвижной состав насчитывал 25 шестиосных паровозов системы Маллета весом 48 тонн, построенных в Германии на берлинском заводе Борзинга, 5 пассажирских вагонов 1-го и 2-го классов микст, 8 – 2-го класса и 20 – 3-го класса, 4 багажных вагона, 350 товарных вагонов грузоподъемностью 750 пудов и 150 платформ грузоподъемностью 800 пудов. В 1897 году по заказу на Невском механическом и судоремонтном заводе было изготовлено 5 локомотивов серии «Я» для перевозки пассажиров. В 1898 году они были доставлены на Вологодско-Архангельскую дорогу и использовались до конца 1920-х годов.

      Существовавшая техническая оснащенность линии позволяла первоначально пропускать в сутки одну пару пассажирских поездов и три пары грузовых поездов при скорости 12 – 15 верст в час и весе поезда 250 – 300 тонн. Поскольку телефонной связи не было, поезда отправлялись по поездным телеграммам, которые вручались под расписку главному кондуктору и машинисту. Длительное время применялся такой вид сигнализации, как «сигнальная веревка». По крючкам на вагонах она шла от тормозной площадки главного кондуктора к паровозному свистку. Кондуктор дергал за веревку, раздавался свисток, и машинист останавливал поезд.

      В сентябре 1899 года общее собрание акционеров обратилось к правительству с просьбой о выкупе дороги в казну, и 21 декабря 1901 года император узаконил положение «О передаче Московско-Ярославско-Архангельской железной дороги в заведование Министерства путей сообщения на общих основаниях», согласно которому с 1 января 1902 года она была передана МПС.

      К 1907 году завершилось формирование основной сети железных дорог на Европейском Севере России. Отдельные ветки были объединены в рамках единой Северной железной дороги.

      В 1909 году станции и разъезды были оборудованы электрожезловой системой для регулирования движения поездов. Вскоре дежурные по станциям уже решали вопросы движения поездов по телефону.

      Осенью 1914 года началась «перешивка» узкоколейной Вологодско-Архангельской линии на широкую колею. Реконструкция дороги была обусловлена увеличением объема грузоперевозок в связи с усилившимся в годы войны значением Архангельского порта. Работы велись чрезвычайно интенсивно. Движение по широкой колее на участке Вологда – Няндома открылось уже в январе 1916 года, благодаря чему была обеспечена погрузка 390 ширококолейных вагонов в сутки вместо 200 узкоколейных. В дальнейшем намечалось за счет покупки новых паровозов серии «Щ» довести погрузку до 520 вагонов в сутки. Паровозы этой серии были спроектированы Харьковским паровозостроительным заводом и являлись одним из самых распространенных типов товарного (грузового) паровоза.

      С ростом интенсивности движения на Северной железной дороге развивалась и станция Вожега. В 1916 году было сдано в эксплуатацию паровозное депо, которое подчинялось Вологодскому основному депо Северной магистрали, строились складские помещения и объекты производственного назначения. Несмотря на то, что условия труда железнодорожников в те времена были очень тяжелыми, многие крестьяне из окружающих станцию деревень стали овладевать профессией железнодорожника. В депо стал постепенно складываться рабочий коллектив со своими традициями.

      В годы Гражданской войны железнодорожники Северной железной дороги занимались перевозкой народнохозяйственных и военных грузов, некоторые из них были мобилизованы в армию и погибли на фронтах.

      О состоянии депо станции Вожега в первое десятилетие Советской власти удалось обнаружить пока очень немного сведений. Его трудовой коллектив был небольшим и составлял около 20 человек: четыре дежурных кочегара, четыре дежурных слесаря, два разъездных слесаря, два истопника, на маневровом паровозе работало четыре бригады по два человека. В 1930-е годы, пока в стране еще не была создана материальная база для массового выпуска собственных локомотивов, основными считались шведские «ЭШ». На станции Вожега они останавливались для того, чтобы набрать воды и дров, и иногда заходили в депо на межпоездной ремонт.

      В годы первых пятилеток в стране развернулось стахановское движение. Зачинателем его на железнодорожном транспорте стал Петр Кривонос, который водил поезда на запредельных, казалось бы, по тем временам скоростях. Бригады железнодорожников-стахановцев искали новые пути повышения производительности труда. В 1935 году они стали повышать вес поездов. В Вожеге в стахановское движение включился В. И. Шагалов. Вместо определенных инструкцией поездов общим весом 1200 тонн он стал водить тяжеловесные составы до 2000 тонн. Василий Иванович был направлен на слет железнодорожников-стахановцев в Няндому делиться опытом.

      Во второй половине 1936 года произошли организационные изменения на Северной железной дороге. По решению Наркомата путей сообщения от 14 мая 1936 года она была разделены на две дороги: Северную – с центром управления в городе Вологде и Ярославскую – с центром управления в городе Ярославле. С 1 июля 1936 года работа дорог происходила уже в новых границах. На Северной железной дороге было создано пять отделений. Станция Вожега вошла в состав Няндомского отделения. В 1937 году в связи с увеличением объема перевозок депо Вожега было преобразовано в основное паровозное депо II класса с подчинением Няндомскому отделению Северной железной дороги и получило приписной парк локомотивов.

      Главной задачей оставалось совершенствование технической вооруженности дороги, которая уже стала отставать от новых потребностей. Большинство участков имело неполную ширину земляного полотна. Путевое и стрелочное хозяйство требовало обновления. В 1936 году были начаты разработки проектов по реконструкции пути. Стали строить вторые пути на всем протяжении дороги. В 1939 году был сдан в эксплуатацию обновленный участок Данилов – Коноша. Проведена реконструкция станций. Строились лесовозные ветки: Пукса – Наволок, Ерцево – озеро Воже и другие. Шло освоение лесных богатств края.

      Вожегодскому депо было передано 18 паровозов со своими бригадами. Коллектив значительно пополнился. Из Вологды прибыла группа слесарей, машинистов, специалистов промывки. Здание депо было расширено за счет пристройки второго сектора с двумя смотровыми канавами. Был устроен цех промывочного ремонта паровозов, построен механический цех. Поступило и было смонтировано новое оборудование (токарный, строгальный и другие станки), созданы сварочное отделение, кузнечный цех. В 1937 году пустили в эксплуатацию электростанцию. Поставили два двигателя по 75 лошадиных сил, мощностью 100 киловатт. Электростанция снабжала энергией депо, склад топлива, железнодорожную станцию. Предприятие с этого времени стало самостоятельной железнодорожной хозяйственной единицей, выполняющей ремонт паровозов, перевозку народнохозяйственных грузов и пассажиров.

      Третья пятилетка ознаменовалась новым значительным повышением творческой активности масс. С патриотическим почином выступили машинисты А. П. Папавин из Ярославля и Н. И. Лунин из Новосибирска. Их инициатива была направлена на отличное содержание локомотива и продление сроков его службы. Подхватили почин и вожегодские железнодорожники. На 1 января 1941 года машинисты-лунинцы депо Вожега сэкономили более 3000 рублей.

      Великая Отечественная война стала трудным испытанием для всего народа, в том числе и для вожегодских железнодорожников. Коллектив паровозного депо станции Вожега, а за ним и другие организации и учреждения района ежемесячно до окончания разгрома врага отчисляли в Фонд обороны двухдневный заработок. Например, 15 августа 1941 года от вожегодцев поступило в Фонд обороны страны 34 900 рублей.

      Большинство мужчин из депо ушли на фронт. Им на смену пришли 17 – 18-летние девушки-комсомолки. Одни встали к рычагам управления паровозов, другие пошли работать кочегарами. Работа кочегаров была особенно трудной, так как приходилось перемещать с тендера в топку паровоза двухметровые сырые дрова.

      Трудились в годы Великой Отечественной войны очень напряженно. Порой более суток рабочие были вынуждены не выходить из цехов. Слесари-ремонтники делали все возможное, чтобы быстро и качественно отремонтировать паровозы. Эксплуатационники перешли на работу двумя бригадами: одна вела поезд, другая отдыхала в прицепленном вагоне, затем менялись. Наравне с мужчинами трудились и женщины. Грузы всегда доставлялись точно по графику.

      На предприятии была создана группа противовоздушной обороны. 512 человек занимались по программе ПВХО. Немало железнодорожников за свой самоотверженный труд были награждены орденами и медалями. Машинисты А. И. Шагалов и М. А. Егоров, кочегар В. С. Тараканова были отмечены орденами Трудового Красного Знамени. В. П. Кузнецов, А. И. Шагалов, Г. И. Вьялкин, М. А. Егоров, Н. А. Кочешков стали кавалерами ордена Ленина. Многим работникам депо было присвоено звание «Почетный железнодорожник».

      В 1942 году начальником депо Вожега был назначен Сильверст Францевич Козловский, который находился на этом посту до 1970 года. Его жизнь – это живая история предприятия. В 1926 году он пришел работать в путейские мастерские учеником слесаря. В 1928 году перешел работать в депо. Работал машинистом, дежурным по депо, начальником склада топлива, заместителем начальника и, наконец, начальником депо. В трудное для страны и предприятия время пришел он на эту должность. Много сил и энергии пришлось отдавать работе. Мужчин, ушедших на фронт, заменили женщины и подростки. Ему пришлось самому обучать новичков и слесарному делу, и вождению поездов. 28 лет проработал Сильверст Францевич в этой должности. Страна высоко оценила его труд, свидетельство чему – ордена Ленина и Трудового Красного Знамени, два знака «Отличный паровозник» и звание «Почетный железнодорожник».

      В послевоенные годы предприятие стали оснащать новым оборудованием. Были проведены работы по развитию и удлинению путей на складе топлива.

      В 1950 – 1951 годах новаторами был разработан и осуществлен метод вождения тяжеловесных поездов на тяговых участках Вологда – Данилов и Вологда – Вожега. До декабря 1951 года на участке Вологда – Вожега поезда весом 3000 тонн следовали двойной тягой. Однако передовые машинисты от станции Харовская до станции Вожега стали водить поезда весом 3000 и более тонн при весовой норме 1600 тонн одиночной тягой. Это позволило установить для одиночного следования новую норму на этом участке – 2200 тонн, что дало экономию сотен тысяч рублей. Весомый вклад в это дело внесли машинисты Вожегодского депо.

      В 1952 году в депо был построен арматурный цех. В 1957 году вновь произведено расширение здания депо с переоборудованием станции теплой промывки паровозов, осуществлена постройка инструментального цеха и служебных помещений. На втором этаже здания разместилось управление предприятия. В 1959 году были возведены котельная депо, лаборатория, столярная мастерская, отдельное здание для технической библиотеки, группы оперативного учета и других служб.

      Совершенствовался транспорт. На смену старым паровозам пришли более мощные паровозы серии «Л» и «П-36». Оба паровоза были спроектированы главным конструктором Коломенского завода Л. С. Лебедянским.

      С каждым годом повышалась производительность труда. Так в первом полугодии 1963 года она возросла на 14,6 %. Это стало возможным благодаря тому, что труженики предприятия неплохо освоили новую технику, применяли передовые методы труда. Активно работала первичная организация Всесоюзного общества изобретателей и рационализаторов паровозного депо Вожега, которая в 1963 году насчитывала 48 человек. Руководство предприятия большое внимание уделяло обучению кадров. Плодотворно действовали курсы по повышению квалификации машинистов тепловозов. Занятия вели машинисты-инструкторы и заместитель начальника депо по ремонту. В четвертом квартале 1963 года вожегодские железнодорожники вышли победителями в социалистическом соревновании тружеников Северной магистрали и им было вручено переходящее Красное знамя.

      В середине 1960-х годов на смену паровозам стали приходить новые машины – тепловозы «ТЭ-3». «ТЭ-3» был основным серийным тепловозом, пришедшим на смену паровозной тяге. Коэффициент полезного действия паровоза составляет 6 – 7 %, тепловоза – 24 %. С мая 1965 года 98 % всей работы стали выполнять тепловозы, на паровозах проводили только маневрирование на участке Вожега – Харовская и водили пригородный поезд Вожега – Вологда. С переходом на тепловозную тягу совершенно преобразилась работа машинистов и их помощников; ручной труд тепловозных бригад был сведен к минимуму.

      Машинисты тепловозов получили радиосвязь с участковым диспетчером. На всем участке следования локомотива была установлена автоматическая сигнализация с автостопом. Это означало, что независимо от действия машиниста в случае возникновения препятствия поезд остановится автоматически. Автоблокировка, селекторная связь позволили резко увеличить пропускную способность и скорость движения поездов.

      Депо получило новое оборудование. Если раньше слесари работали ключом и молотком, теперь в их распоряжении появились гидравлические подъемники, прессы, различный унифицированный инструмент. Были построены и оборудованы лаборатории, технический кабинет, душевые, медпункт. 18 января 1968 года паровозное депо Вожега было переименовано в основное локомотивное депо Вожега с подчинением Вологодскому отделению Северной железной дороги.

      В четвертом квартале 1968 года локомотивное депо вышло победителем в соревновании среди других депо второй группы Северной железной дороги. 12 февраля 1969 года заместитель начальника локомотивного отдела Вологодского отделения дороги В. А. Турко вручил Красное знамя Управления железной дороги коллективу Вожегодского депо.

      Технический прогресс заставлял железнодорожников совершенствовать свое мастерство. Каждый машинист ежегодно проходил курсы повышения квалификации. Среди рабочих широко развернулось движение по овладению смежными специальностями. Производительность труда одного рабочего возросла более чем на 50 %.

      В 1980-е годы руководство депо больше внимания стало уделять жилищному строительству. Благоустроенные квартиры в двух возведенных кирпичных домах получили многие семьи железнодорожников, что позволило значительно улучшить их жилищные условия.

      30 октября 1987 года в 17 часов станция Вожега перешла на блочную маршрутно-линейную централизацию. Этому предшествовал немалый объем работ, проделанный железнодорожниками по реконструкции станционного хозяйства: были заново уложены многие стрелочные переводы, удлинены и обновлены станционные пути, произведена установка светофоров, смонтирован новый пульт управления в комнате дежурного по станции в новом здании.

      25 декабря 1987 года через станцию Вожега прошел первый электропоезд. Проверка контактной сети под напряжением (горячая обкатка) на участке Вологда – Коноша прошла успешно. В скором времени электрифицированный участок полностью перешел на электровозную тягу. Перед пуском электрифицированного участка железной дороги был сформирован коллектив контактной сети станции Вожега. Он должен был обслуживать участок от станции Пундуга до станции Явенга.

      В 1988 году проходила массовая переквалификация локомотивных бригад с тепловозов на электровозы. Работникам удалось справиться с этим без срывов плановых заданий. Без отрыва от производства переквалифицировались 9 машинистов и 32 помощника. План перевозки грузов удалось перевыполнить, экономя при этом электроэнергию.

      В начале 1990-х годов на предприятии работали 258 человек: машинисты, помощники, ремонтники и операторы, работники бухгалтерии и базы запаса, склада топлива и инженерно-технический персонал. В эти годы в результате экономических преобразований в стране произошло значительное снижение грузоперевозок, что привело к масштабному сокращению численности трудового коллектива. В частности, была расформирована база запаса, в которой содержались резерв Северной железной дороги и запас Министерства путей сообщения. На отдельных путях стояли в полной готовности электровозы, тепловозы, прибывшие на хранение из депо Вологды, Сольвы-чегодска, Няндомы, Исакогорки. Раз в году их приводили в рабочее состояние, а в случае необходимости отправляли в депо приписки. Но в основном здесь занимались хранением паровозов. Раз в два года их приводили в «горячее состояние», обкатывали. После этого производились сушка котлов, консервационная покраска, и паровозы вновь ставились на консервацию. После расформирования все машины были переданы к месту приписки.

      Масштабные реорганизации происходили во всей системе МПС, в результате которых многочисленное и самостоятельное локомотивное депо Вожега превратилось сначала в филиал цеха эксплуатации депо Вологды, а в 1999 году – в участок цеха Коноши.

      24 июня 1999 года, в день 70-летия района, состоялось торжественное открытие нового железнодорожного вокзала. 6 августа 2000 года, когда отмечалось 105-летие поселка, состоялось открытие памятной доски на паровозе, который поставлен на вечную стоянку около депо как напоминание о заслугах железнодорожников в годы Великой Отечественной войны и в послевоенный период.

      С сентября 2001 года депо Вожега вновь вернулось в структуру депо Вологды. Экономика страны пошла на подъем, и все постепенно стало меняться. Вожегодские локомотивные бригады стали востребованы. В 2002 году в депо Вожеги трудилось уже 56 машинистов и 44 помощника. И хотя по сравнению с 1994 годом их численность уменьшилась почти на треть, однако коллектив успешно справлялся с задачами перевозки народнохозяйственных грузов.

      В настоящее время в штате оборотного пункта локомотивных бригад депо Вожеги числятся 66 машинистов, 64 помощника, 4 дежурных, 2 машиниста-инструктора и нарядчик. Проходят обучение 7 помощников и 4 машиниста. Ежегодно коллектив депо пополняется новыми кадрами. Локомотивные бригады депо Вожеги водят грузовые поезда на участке Няндома – Лоста, часть бригад совершает дальние рейсы до Череповца и Данилова, водят пригородные поезда до Коноши и рабочий поезд до Вологды, выполняют уборку вагонов с местными грузами.

      Своим развитием поселок Вожега в значительной степени обязан наличию большого железнодорожного узла, куда входили такие службы, как локомотивное депо, путевое хозяйство, движенцы, связисты, энергетики. Сейчас только часть служб входит в состав акционерного общества «Российские железные дороги», но тем не менее работники этих служб интенсивно трудятся, и это позволяет надеяться, что трудные времена у предприятия позади, а значит, и поселок Вожега продолжит свое дальнейшее развитие.

      ЛИТЕРАТУРА

      Березкин В. Из летописи локомотивного депо Вожега / / Борьба [Вожега]. 1977 – 1978.

      Каплан А. А. Северные железные дороги: К 100-летию железнодорожного транспорта: Краткий очерк. Ярославль, 1997.

      От Москвы до Заполярья. Ярославль, 1998.

      Музейная деятельность включает различные направления, одним из которых является собирательская и экспедиционная работа. В Кирилло-Белозерском музее первые выезды по сбору экспонатов были организованы еще в 1930-е годы. В результате многолетней экспедиционной деятельности музея были исследованы обширные территории Вологодской области, в том числе и Вожегодский район, расположенный на севере нашей области. На территории этого района 15 сельсоветов, 309 сел, деревень, поселков, в том числе без населения – 65 [1]. В прошлом часть территории современного Вожегодского района входила в состав Воскресенской волости Кирилловского уезда Новгородской губернии. По статистическим данным начала XX века, в волости было 25 деревень, 3 погоста и 4 хутора [2].

      Всего за почти тридцатилетний период в Вожегодеком районе было проведено 15 музейных экспедиций, в их составе работали 20 сотрудников музея.

      Первые экспедиции Кирилло-Белозерского музея, организованные в Вожегодский район, работали в границах бывшего Кирилловского уезда. Постепенно география расширялась. И к сегодняшнему дню обследованы Бекетовский, Марьинский, Митюковский, Нижнеслободский, Огибаловский, Пунемский, Раменский, Тавенгский, Тигинский, Явенгский сельсоветы. Участники экспедиций выявляли и приобретали произведения народного искусства, этнографические предметы, документы, книги, иконы, изучали центры народных промыслов и ремесел, устанавливали имена мастеров, записывали фольклорные тексты, вели дневники, фото- и видеосъемку.

      Многие обследованные деревни и села уже исчезли с лица земли, но память о них осталась в отдельных произведениях народного искусства, документальных материалах экспедиций.

      Деревянная архитектура не могла остаться вне поля зрения участников экспедиций. В дневниковых записях встречаются яркие описания отдельных деревень, а также наиболее интересных по архитектуре, декору жилых домов, амбаров, культовых памятников. В середине 1980-х годов Галина Олеговна Иванова (в настоящее время – директор Кирилло-Белозерского музея-заповедника) предложила программу по фотофиксации народной архитектуры. При ее непосредственном участии московский фотограф Алексей Алексеевич Петухов в 1986 году осуществил съемку рядовой жилой застройки в девяти деревнях Тавенгского и Огибаловского сельсоветов. Фотографии и негативы сейчас хранятся в фондах музея.

      В 2005 году была организована и проведена шестнадцатая по счету экспедиция в Вожегодский район. Главной целью ее было изучение крестьянской жилой архитектуры, а также в целом системы расселения, имеющей место в Вожегодском районе. Участники экспедиции сделали большую фото- и видеосъемку всех наиболее интересных крестьянских строений.

      Известно, что 63 % деревень на территории Вожеги возникли в древности [3]. Они расположены преимущественно вблизи водоемов: около озер, по высоким берегам порожистых рек. Немало и таких древних селений, что стоят на сухопутных дорогах, а также на пересечении рек с дорогами.

      По типу застройки вожегодские поселения представлены несколькими видами. Наиболее часто встречается линейная планировка с ее вариантами – рядовой и уличной. Есть селения с беспорядочной, скученной планировкой, а также селения со сложной планировкой и планировкой переходного характера.

      Для Русского Севера в целом, и для Вожегодского края, в частности, наиболее ранними являются рядовые планировки. При этом один или несколько порядков домов располагаются вдоль речного или озерного берега (реже дороги) так, что каждый последующий ряд домов своими фасадами обращен к «задам» предыдущего, а все вместе они «смотрят» на реку или озеро. Причем дома второго порядка ставились в промежутке между домами первого порядка так, чтобы они все были обращены окнами к реке [4]. Такой вид планировки зафиксирован нами в деревне Нижняя Бекетовского сельсовета.

      Появление поселений с рядовой застройкой на Севере исследователи связывают со временем заселения его славянскими племенами [5]. В Вожегодском районе прибрежно-рядовой план застройки сохранился в деревнях Боярская и Бекетовская по реке Вожеге, а также в ряде других мест.

      С течением времени планы деревень усложнялись и приобретали чаще всего уличный вид. Этому способствовали и новые сухопутные дороги, проложенные через селения, и проекты 1840-х годов Министерства государственных имуществ по перепланировке деревень. По этим проектам бывшие узкие улицы, тесная застройка, сформированная, в частности, и для прикрытия от ветров, перестраивались. Деревни кардинально меняли свой облик [6].

      Многодворные деревни в местах более плотного заселения вытягивались вдоль дорог, дома ставились перпендикулярно улице-дороге по обеим ее сторонам и «смотрели» на улицу – «встреча на встречу». Крестьяне очень скоро поняли целесообразность уличного плана и довольно охотно переходили к перепланировке в соответствии с проектами. Жилые строения стали ставить на значительном расстоянии друг от друга, амбары, бани, овины выносили подальше от домов, колодцы строили по линии дворов. Всем этим достигались и противопожарные меры. Такие формы селений в Вожегодском районе весьма многочисленны. Наиболее ярким примером такой застройки является деревня Коневка.

      Немало в вожегодских землях и таких деревень, план которых всецело зависел от расположения принадлежащих жителям угодий. Например, деревня Огибалово по реке Вожеге стоит по проселку, в одну улицу, а поля и сенокосы начинаются тут же, сбоку от самих построек. Примером такой деревни является и Савинская бывшей Тигинской волости.

      До сегодняшнего дня в Вожегодском районе сохранилось древнее гнездовое расположение селений, в прошлом – один из определяющих видов северного расселения. Гнездовое расселение во многих местах было вызвано освоением земель, удобных для земледелия, семьями родственников или складников (совладельцев). Многие гнезда деревень возникли еще в XVI – XVII веках [7]. Архаичные гнезда сохранили здесь свои древние названия: Тордокса – с четырьмя деревнями, Вожга – с десятью деревнями, Падчевары – с семью деревнями, Огибалово – с тремя, Чужга – по реке Чужге, Тигино – с сорока деревнями, Пунема и Липник. Во второй половине XX века количество деревень в гнездах существенно сократилось. Например, в Тигино от когда-то существовавших сорока деревень сейчас осталось только двадцать.

      С течением времени границы отдельных гнезд размылись, деревни, разрастаясь, превращались в сплошное расселение по берегам рек и озер, по сухопутным трактам.

      За жителями архаичных гнезд до сегодняшнего дня сохранились прозвища, точнее сказать, прозвания или по месту проживания, или по основному занятию, или какому-то случайному событию. Так, например, жителей тигинских деревень до сих пор называют «тигарями», в Огибалове многие жители занимались сбором смолы-живицы, возможно, поэтому они до сегодняшнего дня носят прозвание «скипидарники», в Чужге издревле занимались производством гончарной посуды, снабжая ею всю округу, и по роду их основной деятельности «чужгарей» зовут «черепенями» от слова «черепки», так как их глиняная посуда была невысокого качества и часто при использовании раскалывалась на осколки или «черепки». Особенно любопытно прозвание жителей Тавеньги – «тавеньгские лодыжники». По поводу последних, Г. О. Ивановой в 1980 году в деревне Огибалово была записана следующая байка: «Сидели тавеньгские мужики, в лодыжки играли, а загорелось гумно. Решили доиграть, а потом и тушить. Пока доигрывали – гумно и сгорело. Так и стали «лодыжниками» [8]. Жителей Падчевар по какой-то причине звали «водохлебами».

      В целом деревни всех архаичных гнезд состоят из большего или меньшего числа жилых и хозяйственных строений. Самым распространенным здесь типом жилого строения является тип дома-двора, в котором жилые и хозяйственные помещения спланированы одно за Другим по одной оси, в форме вытянутого прямоугольника.

      Самые старые деревенские дома Вожегодского края представляют собой избу на подклете. Высокий, пропорциональный четырехстенок имеет, как правило, пять-шесть окон по главному фасаду. Подклеты таких изб обычно использовались для хранения заготовленных на зиму солений. До сих пор в них можно увидеть большое число бочек, кадок. Здесь же хранили орудия труда, заготовленную бересту, уголь, деготь, керосин, смолу для нужд крестьянского хозяйства. В некоторых подклетах размещались небольшие столярные, слесарные мастерские. К избе плотно примыкает хозяйственный двор, который имеет несколько меньшую высоту, чем сама изба.

      В деревне Нижняя Бекетовского сельсовета была зафиксирована изба-двойня. Дом представляет собой два самостоятельных сруба, плотно прижатых друг к другу, имеющих общие сени и одну общую крышу. На главный фасад вынесены два жилых помещения, одинаковых по своим размерам. Одно из них является теплой избой, второе – горницей с небольшой печью. Такие типы деревенских изб также часто встречаются на территории Вожегодского района.

      В начале XX века самым распространенным типом крестьянского жилища был дом-пятистенок с зимовкой. По косвенным данным, жилые строения подобной конструкции здесь стали возводить в конце XIX века. В срубе появилась пятая стена, которая делила дом на две половины: собственно избу и чистую комнату. В целом эту часть дома называли «передок», а сбоку у дома пристраивали «зимовку» с двумя комнатами для жилья зимой.

      Двухэтажные избы не представляют собой самостоятельного типа жилых построек. В их ярусах обычно повторяется планировка одноэтажного крестьянского дома со всеми конструктивными и декоративными элементами. Двухэтажные дома строили преимущественно зажиточные крестьяне. Для них требовалось больше леса, эти постройки обходились значительно дороже при строительстве и эксплуатации [9].

      Самое большое количество деревянных двухэтажных домов нами было зафиксировано в Тигинском кусте деревень. Так, в деревне Са-винская до недавних пор было 80 домов, в настоящее время – в Савинской – три улицы и 64 дома. Большая часть домов пустует в осенне-зимний период.

      В деревне Бухара Огибаловского сельсовета, которую нам посоветовали посетить, как одну из самых богатых в былые времена, были также зафиксированы двухэтажные дома. Особенно внушительно выглядели два дома. Они принадлежат братьям Дробозиным. Строили дома еще их прадеды, носившие фамилию Робозины. Дом Валентина Дробозина раньше был значительно выше, при ремонте нижний этаж понизили, превратили в подклет. Любопытно, что у высоких вожегодских домов при ремонте просто убирают нижние сгнившие бревна, что и было сделано хозяевами. Дом брата, Василия Дробозина, также изменился. Он был обшит тесом, но хозяева сохранили оба этажа.

      В Тавеньге, в деревне Заберезник, двухэтажные дома были зафиксированы экспедицией 1983 года. В дневнике есть запись: «...Слева от дороги самая большая деревня Заберезник. Много больших двухэтажных домов со взъездами на сеновал, резными украшениями. Еще раньше нам говорили, что в этой деревне жили самые богатые люди, теперь же мы убедились» [10].

      Богатый «наряд» был характерен для всех или почти всех вожегодских домов. Сейчас, в большинстве случаев, сохранились лишь отдельные элементы декора. К сожалению, многое уже утрачено, но то, что еще осталось, напоминает нам о былой красоте и гармонии русской деревенской избы.

      Различные архитектурные детали жилого сооружения – крыльца, балконы, галереи, наличники и ставни окон, причелины, полотенца, курицы, потоки, консоли, дымники – имеют, прежде всего, конструктивное значение и в то же время выполняют декоративную функцию, придавая своеобразие строению. Особое внимание плотники всегда уделяли возведению кровли. Самой распространенной в вожегодских деревнях была двускатная тесовая кровля по «потокам и курицам», сделанная без гвоздей. Но, к сожалению, сейчас с трудом мы находим дома, где древнее устройство кровли сохранилось.

      Во время экспедиции 2005 года курицы в кровельной конструкции жилых домов мы увидели в деревнях Заберезник и Щеголиха. А в фотосъемке 1986 года элементы безгвоздевой кровли на жилом доме зафиксированы и в деревне Нефедовская. Сейчас это достаточно редкий случай, и более подобной кровли нам не удалось увидеть. Слеговую кровлю «по потокам и курицам» в современных деревнях заменила стропильная конструкция. Элементы же безгвоздевой конструкции сохранились в основном при возведении хозяйственных построек.

      Одно из важных мест в декоративном убранстве избы занимают причелины – доски, прикрывающие торцы слег. Обычно причелины состоят из двух-трех досок, наложенных друг на друга. Узор состоит из геометрического орнамента, выполненного техникой трехгранно-выемчатой резьбы в сочетании с пропильной резьбой. У многих домов сохранились резные доски-полотенца. Они закрывают стык причелин вверху фронтона. Довольно часто на концах полотенец здесь можно встретить круглые розетки, символизирующие солнце, как пожелание счастья и благополучия хозяевам.

      Богатые, зажиточные крестьяне украшали фронтон избы балконом. Как представляется, устройство балкона в северных избах объясняется конструктивной необходимостью. Большой по протяженности высокий фронтон укрепляли бревенчатыми врубленными стенками. Со стороны чердака эти врубленные стенки были очень внушительных размеров. Они служили стенами для устраиваемой на чердаке светелки. С наружной стороны связи оставались открытыми. В некоторых строениях их маскировали балконом, на который даже не был предусмотрен выход.

      Изменения во внешнем облике деревенских домов происходили не без влияния городской культуры. При возведении домов в начале XX века делали не только двускатные стропильные кровли, но и трех- и четырехскатные. В переднем и боковом скате такой кровли стали делать мезонины (светелки). Мезонины служили архитектурным украшением постройки. Фронтончик крыши мезонина, имевший различные фигурные очертания, покрывали резным узором.

      Большое внимание уделялось в жилых вожегодских домах убранству окон. Они являются главным украшением переднего фасада, который выходил на главную улицу в деревне или на реку. Основным декоративным украшением окон являлись резные наличники и ставни. Очень часто резьбу наличников повторяет и дополняет резьба на углах дома. Декоративные элементы, зафиксированные во время экспедиций, выполнены в технике накладной и пропильной резьбы. Сохранились дома с богатым декоративным резным убором в деревнях Заберезник, Песок Тавенгского сельсовета, в деревне Нижняя Бекетовского сельсовета.

      Существенной архитектурной деталью русской крестьянской избы является крыльцо. Сама конструкция больших изб на высоком подклете обусловила широкое бытование крылец. Крыльцо дома – это непосредственная связь с улицей, деревней, окружающим пространством [11]. В деревне Крапивино Липино-Калитинского сельсовета был зафиксирован дом Матвея Ивановича Коршунова, расположенный в центре деревни. По словам местной жительницы Прасковьи Александровны Белуниной, хозяин этого дома был богатым торговцем. В своем магазине он торговал продуктами, в частности, рыбой, галантереей и др. В жилую часть дома вело высокое крыльцо, расположенное с бокового фасада. Крыльцо опиралось на четыре столба, которые в сочетании с вертикальной системой опорных элементов, поддерживали площадку и лестницу крыльца, забранных досками до уровня перил. К сожалению, сейчас дом уже не существует.

      Такое высокое крыльцо, как в доме Коршунова, ведущее с улицы на второй этаж в жилую избу, встречается здесь нечасто. Более распространено крыльцо в виде деревянной площадки с лестницей в одну-две ступени, которая иногда имеет навес, пришитый к стене или опирающийся на колонки. А сама лестница, ведущая в избу, расположена внутри дома.

      Неотъемлемой частью крестьянской избы являлся хозяйственный двор. В Вожегодском крае дворы, как правило, были двухэтажными. Наверху, или, как здесь говорят, «в синице» помещался сеновал и чуланы – клети для хранения различных вещей, внизу – теплый хлев, конюшня. На верхний этаж двора, как правило, с улицы вели высокие помосты – взъезды.

      Наряду с жильем крестьяне возводили постройки производственного назначения. Основные из них – овины, гумна, амбары, бани – ставились не обязательно на усадьбе, их чаще выносили за ее пределы. Овины и гумна располагались за деревней, у полей. Они могли принадлежать не одной семье, а нескольким. Амбары стояли либо перед окнами дома, либо позади изб, как здесь говорят – «на глазах». Бани, как правило, находятся на краю деревни у воды (на берегу реки или озера), на значительном расстоянии от дома. В деревне Анциферовская Огибаловского сельсовета мы зафиксировали три порядка в уличном ряду: ряд домов, ряд бань, ряд гумен.

      Коллективизация не только повлияла на социально-экономическую жизнь крестьянской деревни, но и обусловила изменения в народной архитектуре. Они, прежде всего, коснулись хозяйственного двора: произошло резкое уменьшение его размеров, ибо основное хозяйство теперь велось в колхозах, а не на крестьянской усадьбе. Те дома, что построены после 1930-х годов уже значительно меньше своих предшественников. Не строились и частные овины, амбары. Кроме того, старые хозяйственные постройки, переданные в коллективные хозяйства, приходили в ветхость, разбирались. Лишь по счастливой случайности сейчас можно еще найти амбар, который используется по назначению.

      Во время экспедиции 1986 года в деревне Нефедовская был зафиксирован амбар А. А. Бельчихиной, представляющий собой небольшое одноэтажное строение с навесом на «выпусках». В 2005 году в деревне Крапивино удалось побывать внутри амбара А. И. Коршуновой, где в рубленых ларях хранилось зерно, в лубяных коробах – хмель, в берестяных лукошках – льняное семя. Также редки и частные овины. Один из них стоял у дороги, рядом с деревней Бухара.

      Для северно-русских крестьянских хозяйств было характерно еще одно сооружение не хозяйственного, а бытового назначения – баня. Она выполняла множество функций, прошла многовековую историю и сохранилась до наших дней. Сейчас в Вожегодском районе чаще можно встретить белые бани, но и бани, топящиеся по-черному, не стали историей.

      Хотелось бы отметить еще одну вожегодскую особенность – изгородь из сосновых жердей. Легким, графичным кружевом обегают косые изгороди поля, огороды, избы. Повсюду они стали уже такой привычной частью ландшафта – и архитектурного, и природного, – что воспринимаются не только как самое распространенное сооружение деревни, но и как самое характерное и самое типичное.

      В целом вожегодская крестьянская архитектура сохранилась достаточно полно. Обилие леса позволяет вести новое строительство, не разрушая старых жилищ, дома редко разбираются и перевозятся. Однозначно, вожегодская сторона – настоящий кладезь народной архитектуры, где сохранилось многое, что может послужить материалом для изучения.

      ПРИМЕЧАНИЯ

      1 Данные за 2006 год получены в Администрации Вожегодского муниципального района.

      2 Памятная книжка Новгородской губернии на 1892 год. Новгород, 1892.

      3 Родословие вологодской деревни. (Список древнейших деревень – памятников истории и культуры). Вологда, 1990. С. 46.

      4 Премиловская А. Б. Крестьянский дом в культуре Русского Севера (XIX – начало XX века). Архангельск, 2005. С. 73.

      5 Русский Север: этническая история и народная культура. XII – XX века М.: Наука, 2004. С. 80.

      6 Там же. С. 84.

      7 Там же. С. 93.

      8 ОПИ КБИАХМ. ДПА. Оп. 2. Д. 248. Л. 3.

      9 Премиловская А. Б. Крестьянский дом в культуре... С. 92.

      10 ОПИ КБИАХМ. ДПА. Оп. 2. Д. 248. Л. 56.

      11 О половников А. В. Русское деревянное зодчество. Гражданское зодчество. М.: Искусство, 1983. С. 253.

      «Каждое озеро замечательно по-своему». Эти слова были написаны в одном из неопубликованных, к сожалению, очерков об озере Воже его исследователем профессором Львом Андреевичем Жаковым. В предыдущем альманахе «Вожега» есть его не менее замечательная «ода» этому северному водоему[1]. Очерк многогранен: от экскурсов в геологическое прошлое, историю освоения края до описания рыбного промысла, природы побережий и экспедиционных происшествий. Сделаны прекрасные иллюстрации природы художницей Любовью Вадимовной Жаковой, женой и верной спутницей во всех делах Льва Андреевича. Наряду с восхищением первозданным очарованием озера Воже, здесь впервые с тревогой прозвучала мысль о грозящей ему опасности со стороны человека. И вот прошло более 30 лет со времени экспедиции, материалы которой легли в основу очерка, и более 10 лет – с выхода в свет альманаха. К сожалению, пророчество Льва Андреевича сбывается, хотя и бытует миф об «экологически чистом» озере Воже. Не очень благодарное дело разрушать эту иллюзию у читателя. Гораздо приятнее было бы писать о красотах и богатствах озера, но это будет «медвежья услуга». Надо знать, что происходит с водоемом, какая судьба ожидает его при существующем положении дел. И наш очерк будет посвящен этому «диагнозу» и тому, что необходимо сделать для спасения действительно замечательного озера Воже.

      Справедливости ради следует признаться, что один из авторов настоящей статьи, «жаковская» ученица, принимая эстафету изучения озера Воже 15 лет назад, и не подозревала о происходящих с ним негативных глубинных процессах. Как ни странно, адекватному анализу мешали представления об изменении рыбного населения, которому и уделялось основное внимание. Все дело казалось в нерациональном промысле, состояние которого и причины резкого снижения вылова, рассматривал в своих работах еще Л. А. Жаков [2]. Однако данные о состоянии других звеньев экосистемы озера, если его жизнь рассматривать взаимосвязанно (как систему), логически не увязывались со скоростью перестройки в рыбном населении под воздействием промысла.

      Помогли разобраться в ситуации комплексные многолетние материалы исследований сотрудников Вологодской лаборатории ФГНУ ГосНИОРХ [3]. Хотя сама мысль о возможной первопричине быстрых изменений в результате ускорения эвтрофирования озера сначала показалась, можно сказать, крамольной. Обычно так называемое антропогенное (культурное) эвтрофирование или избыточный приток питательных веществ – биогенов (в основном соединений фосфора и азота) в водоем связывается с сильным хозяйственным воздействием. А озеро Воже расположено в труднодоступной местности вдали от крупных центров хозяйственной деятельности, берега его практически не заселены. Да и водосбор сравнительно слабо освоен, особенно в отношении влияния на озеро, так как основные распаханные площади вдоль реки Вожеги находятся вдали от водоема.

      По крайней мере, одна из известных причин увеличения притока фосфора и азота в водные объекты – непосредственный сброс сточных вод промышленных, сельскохозяйственных и коммунальных предприятий – пока не грозит озеру Воже. Другим источником дополнительного притока биогенов являются освоенные водосборы, где происходит поступление в водотоки сточных вод, внесение удобрений на поля, распашка угодий, мелиорация, сведение лесов и усиление эрозионных процессов. И, наконец, средой, способствующей весьма быстрому переносу на большие расстояния частиц вещества, содержащих фосфор, является атмосфера. При современном громадном объеме выбросов промышленностью веществ в атмосферу, их перенос и выпадение в виде осадков на территорию водосбора и в водоемы вносит значительную лепту в процесс эвтрофирования. Оказалось, что этих двух источников поступления биогенов в озеро Воже (с водосбора и с атмосферными осадками) вполне достаточно для ускорения процессов его эвтрофирования. Сделав специальные трудоемкие расчеты, мы убедились, что ежегодное поступление фосфора и азота в озеро Воже достигает значительных объемов [4].

      Итак, внешняя нагрузка на озеро Воже связана в основном с притоком биогенов с водосбора, так как речной сток составляет до 88 % приходной части баланса. Реками водосбора приносилось от 76 тонн общего фосфора в 1970-е годы и до 82 тонн в 1990-е годы. Причем увеличение показателей произошло за счет минерального фосфора, который быстро включается в круговорот. Расчеты, произведенные на основе натурных исследований за содержанием азота в воде, показывают, что в 1970-е годы, в многоводные годы, в озеро Воже с речным стоком поступало около 300 тонн азота, в маловодные – 100 тонн. В 1980-е годы эти показатели для многоводных лет возросли до 800 – 1000 тонн в год, а маловодных – до 250 – 300 тонн в год, а в 1990 – 2000-е – до 2500 и 600 тонн в год соответственно.

      Несмотря на слабую освоенность водосбора, увеличение этой внешней биогенной нагрузки произошло именно за счет хозяйственного воздействия. Дополнительный приток минерального фосфора и азота осуществлялся через реку Вожегу (34 % стока), на водосборе которой находятся основные сельскохозяйственные угодья. При относительно небольших площадях пашни и удаленности их от водоема это связано с увеличением внесения минеральных удобрений в 1980-е годы в 2 – 4 раза. Пахотные земли по агрохимическим показателям относятся к почвам с низким естественным плодородием, поэтому постоянно подвергались окультуриванию, в частности, фосфорированию. Это привело к повышению в три раза содержания подвижного фосфора в почве [5]. Поэтому к 1990 – 2000-м годам в водах реки Вожеги появились ранее не свойственный для нее минеральный фосфор, аммонийный азот, содержание которого возросло почти в четыре раза, нитриты и нитраты.

      Уязвимость озера Воже к эвтрофированию усугубляется природными факторами, включая большую площадь пойменных лугов и болот на водосборе, доля которых довольно значительная. В низинных торфяниках фосфора содержится почти в четыре раза больше, чем в верховых, а азота – в два раза. Повышенная кислотность почвы стимулирует быструю миграцию фосфора. Кроме того, на водосборе преобладают болотные и подзолистые почвы с повышенной миграционной способностью фосфора [6]. Из почв и лесной подстилки в притоки поступает аммонийный азот. Преобладание гидроморфных почв, то есть имеющих промывной характер и содержащих в основном органический фосфор, усиливает миграцию биогенных элементов с водосбора. Поэтому величина естественного притока биогенов в озеро Воже достаточно высока.

      Другим источником фосфора и азота, помимо их непосредственного притока в озеро в тех или иных формах, является минерализация органических веществ. Их вымывание в первую очередь происходит непосредственно из береговых торфяников, которые почти сплошь покрывают первую низкую террасу, затопляемую в половодье [7]. Подъем воды начинается в апреле – мае, максимального уровня достигает в июне. В отдельные годы затопление некоторых участков поймы достигает двух метров и может продолжаться до августа [8].