Предисловие
Книга «Родственные и дружеские связи представителей вологодских фамилий Зубовых, Ухтомских и Макшеевых» написана как документальная повесть двумя авторами: потомственной Макшеевой Ольгой Вадимовной Коробенковой и потомственной Зубовой Ниной Владимировной Лукиной. Прабабушки авторов, Софья Петровна Зубова и Антонина Петровна Макшеева, рожденные княжны Ухтомские, были родными сестрами.
Ольга Вадимовна Коробенкова еще с детства с интересом слушала рассказы матери и отца о своих родителях. Она гордилась тем, что ее дед по матери Дмитрий Дмитриевич Макшеев – один из первых летчиков России, геройски погибший на воздушном корабле «Илья Муромец» во время Первой мировой войны, а бабушка по отцу княжна Ольга Борисовна Кузьмина-Караваева, женщина удивительной красоты, из древнего дворянского рода. Пытаясь отыскать следы своих предков, О.В. Коробенкова перечитала много мемуарной, специальной и исторической литературы. С давних пор в ней зрело желание занести на бумагу факты о происхождении и жизни своих предков. Сделать это ей удалось в 1996-2000 годах после поездки в Москву, Киев, Вологду и даже Польшу, где она встречалась с оставшимися в живых родственниками и собирала материал о предках в библиотеках и музеях. Результатом стала ее рукописная книжка «Зов предков», в которой приведены не только воспоминания, семейная хроника, личные впечатления, но и краткая характеристика переломных исторических событий для России, а также портреты неординарных личностей. Эти записки, любезно присланные в 2009 году Н.В. Лукиной из поселка Горячинск Прибайкальского района Бурятии в Москву, составили значительную часть данной книги.
Нина Владимировна Лукина всерьез заинтересовалась своими предками, когда в 1993 году впервые увидела в Вологде, в музее и картинной галерее, портреты Зубовых: прапрабабушки Ларисы Алексеевны (рожденной Румянцевой), прапрадеда Михаила Алексеевича, двоюродного прадеда Сергея Алексеевича и деда последних, морского офицера Екатерининских времен Александра Федоровича. В 1995 году в ее руках оказался архив бабушки Нины Юльевны Герман-Зубовой с большим количеством документов, книг, нот, сотнями писем конца XIX – начала XX веков и десятками старинных фотографий. Архив в течение года был систематизирован и постепенно начал изучаться. Сведения из бабушкиного наследия потребовали разъяснения и уточнения множества фактов из жизни, деятельности и трудов как известных, так и безызвестных предков, а также их родственных и дружеских связей с другими фамилиями и родами. Все это пришлось разыскивать в государственных, музейных, частных архивах и библиотеках нескольких городов: Москвы, Санкт-Петербурга, Вологды, Кадникова, Пскова, Парижа и других. В результате – десятки докладов и публикаций, экспозиции и выставки, и даже возрожденная музыка композиторов.
I. Зубовы и Ухтомские
Вологодские дворяне Зубовы, известные с 1237 года как потомки Амрагата (возможно, булгарского эмира или его сына, бежавшего от монгольских орд к Владимирскому князю и принявшего православную веру под именем Захария), в середине XIX века породнились с княжеским родом Ухтомских. Это произошло, когда 23-летний представитель «шоломовской» ветви рода, владелец имения Кузнецово Кадниковского уезда, имевший тогда чин коллежского регистратора Юлий Михайлович Зубов, обвенчался 26 апреля 1863 года с 20-летней княжной Софьей Петровной Ухтомской [1].
Ухтомские – русский княжеский род, получивший фамилию от наименования своего владения в Ухтомской волости на р. Ухтоме. Родоначальник рода Иван Иванович Ухтомский принадлежал к XVII-му поколению от варяжского князя Рюрика (?-879), пришедшего на правление в Новгород в 862 году (илл. 1). После Рюрика в истории известны (II-XVI поколения): Великий князь Киевский Игорь (?-945) с женой Ольгой Премудрой (?-969), первой принявшей христианство в русском княжеском роду в Константинополе в 955 году (илл. 2); их сын Святослав Храбрый (?-972), Владимир Красное Солнышко (952-1015), Ярослав Мудрый (ок. 982-1054), Всеволод (1030-1093), Владимир Мономах (1053-1125), Юрий Долгорукий (?-1157), Великий князь Владимирский Всеволод Большое Гнездо (1154- 1212), Ярослав (1191-1246), Александр Невский (1220-1263), князья Белозёрские Глеб, Михаил и Романчук, Василий Сугорский и Иван Каргопольский-Ухтомский. После Ивана Ивановича Ухтомского в XVIII-XXVII поколениях ветви рода Софьи Петровны Ухтомской были штурмовавший Казань в 1476 году Василий Большой, Семен, Петр, Федор (?-544), Захарий (?-1605), Петр (?-1630), Никита (в Преображенском полку при Петре I), Михаил (?- 1725), Александр и Петр (1750-?) (см. генеалогическую схему) [2, 3, 4].
Герб князей Ухтомских (илл. 3) представлял собой щит, разделенный горизонталью на две части, из которых «нижняя занята волнами натурального цвета, с положенными в них крестообразно двумя серебряными рыбами. В верхней голубой части щита помещены: золотой крест и серебряный полумесяц рогами вверх. Щит покрыт княжескою мантией и российско-княжескою шапкою» [2].
Софья Петровна, рожденная княжна Ухтомская (03.08.1842-20.10.1925) (илл. 4), была дочерью поручика кавалерии, князя Петра Петровича Ухтомского (1789-?), принадлежавшего к XXVIII-му поколению от Рюрика [2], и княгини Елизаветы Николаевны (?-1883) (илл. 5). Софья Петровна окончила Смольный институт благородных девиц, была всесторонне и музыкально образованна и имела прекрасный голос [1]. «В первую же зиму своих выездов в городе Вологде, - писала в своих мемуарах Мария Юльевна Зубова, - мама
стала невестой отца (Юлия Михайловича Зубова). С тех пор она постоянно жила в имении Кузнецово, переезжая только на зиму в Вологду. У нее был кроткий спокойный характер. В усадьбе и в кузнецовском доме она сумела завести необыкновенно строгий порядок. Служащие обожали ее за ласковое, дружеское отношение. Она никогда не приказывала что-нибудь сделать, а всегда просила... Не помню, чтобы когда-нибудь она повысила голос или сделала выговор кому-нибудь из прислуги, но все ее просьбы исполнялись беспрекословно, добросовестно и охотно» [5].
 |
 |
| 1. Князь Рюрик (?-879) |
2. Св. Ольга (ок. 885-965), жена Великого Киевского
князя Игоря |
 |
 |
| 3. Герб князей Ухтомских [2] |
|
 |
 |
| 4. Софья Петровна Ухтомская, рожденная княжна
Ухтомская (1842-1925) |
5. Княгиня Елизавета Николаевна Ухтомская (?-1883)
|
 |
 |
| 6. Юлий Михайлович Зубов (1839-1922) |
7. Семья Юлия Михайловича и Софьи Петровны Зубовых в
1895 году |
Юлий Михайлович Зубов (15.05.1839-11.05.1922) (илл. 6), из старинного вологодского дворянского рода, стал почетным и мировым судьей, земским начальником, гласным Вологодского губернского земства в течение более 40 лет и одновременно членом многочисленных уездных и губернских комиссий (по народному церковно-приходскому и земскому образованию, по крестьянским делам, по воинской повинности), а также попечителем учебных заведений, председателем Общества трезвости и последним Предводителем дворянства Кадниковского уезда. Он был депутатом на короновании Николая II и его жены Александры Федоровны в Москве, выборщиком членов Государственного Совета, представителем на Съезды объединенных дворянских обществ и участником экспедиции по изысканию возможности соединения Вологды водным путем с Петербургом и через Урал с сибирскими городами. При этом Ю.М. Зубов играл на сцене, писал пьесы, стихи и научные статьи. На свои средства он построил в Кадникове большой зимний театр, функционировавший с обширным репертуаром более 20 лет. Ю.М.Зубов много путешествовал, исколесил всю Европу, побывал даже на островах Таити, Мадейра и в Бразилии [1].
Еще одним увлечением Ю.М. Зубова было воздухоплавание и самолетостроение. В 1889 году в Гронингене в Германии он, вместе с сыном Петей, поднялся в небо на воздушном шаре. Зная, что в Париже один из воздушных шаров пролетел 55 верст за 42 минуты, он стал мечтать о свободном сообщении по воздуху между городами и странами и об организации Российской «метеориды», т. е. воздушной флотилии, которой были бы не страшны никакие враги. В 1903 году он наблюдал в Берлине сенсационный полет дирижабля. Юлий Михайлович был даже знаком с самим Луи Блерио, знаменитым изобретателем самолета-стрекозы, который 23 июля 1909 гола на своем моноплане перелетел Ла-Манш и позднее подарил Ю.М. Зубову на память свой значок. В 1911 году Юлий Михайлович стал членом Петербургского аэроклуба и Киевского общества воздухоплавания, которые присылали ему пригласительные билеты на свои заседания, а их значки были ему дороже орденов. В 1912 году Ю. М. Зубов присутствовал на ипподроме в
Вологде, следя за показательным полетом авиатора фон Лерхе. К несчастью, полет закончился падением самолета, но летчик остался жив. Писатель Сергей Марков вспоминал как 6-летним мальчиком он видел в витрине книжной лавки тонкую брошюру Юлия Зубова, посвященную тогдашней авиации. Известно, что Юлием Михайловичем была написана статья «Воздушные сообщения». В 1914 году на торжественном обеде земских начальников в честь 25-летия их учреждения Ю.М. Зубов произнес тост за авиацию: «Тост обязательный для всех: за славу летчиков России, за их здоровье и успех!» [1].
Но более всего Юлий Михайлович Зубов ратовал за образование и нравственные устои детей и молодежи, что, прежде всего, отразилось на стиле воспитания собственных детей. Софья Петровна давала детям основы знаний по всем наукам и обязательно учила музыке и французскому языку. Юлий Михайлович читал детям рассказы и повести из многочисленных выписываемых журналов, занимался с ними географией, поощрял занятия гимнастикой и ставил с детьми домашние спектакли. Он отдавал все силы и средства, чтобы вырастить их образованными и порядочными людьми, не боявшимися трудностей жизни. Дети с детства были приучены обслуживать себя, все уметь и делать в доме, саду и огороде, что очень помогло им всем в трудные годы войн, революций и последующей разрухи [1].
 |
 |
| 8. Князь Фотий Петрович Ухтомский (1834-1895) |
9. Елизавета Петровна Величковская (рожд. Кн.
Ухтомская) |
 |
 |
| 10. Михаил Павлович Величковский (1827-1900) |
12. Наташа Величковская |
 |
|
| 11. Петр Величковский |
|
В семье Зубовых родилось 13 детей XXX поколения от князя Рюрика, 11 из которых стали взрослыми интересными людьми (илл. 7). Первым был Константин, умерший во младенчестве. Затем родился сын Владимир Юльевич (19.11.1965-1932, Вологда), который
после окончания кадетского корпуса в Москве служил земским начальником Кадниковского уезда, был владельцем имения Кубин Бор и известным в Вологде поэтом. Он имел троих детей; потомки дочери Натальи Малкиной сейчас живут в Санкт-Петербурге. Дочь Елизавета Юльевна (31.01.1867-1926, Москва), в замужестве Недович, окончила Екатерининский институт благородных девиц и Школу живописи в Петербурге, в Вологде играла в любительских спектаклях, писала пьесы, но стала художницей и поэтом-философом. Ее сын Дмитрий Саввич Недович, выпускник Московского университета и ученик И.В. Цветаева, был профессором и крупным ученым-искусствоведом, хранителем Античного отдела Музея изобразительных искусств им. А.С. Пушкина, инициатором создания Государственной Академии художественных наук, и пр.; его потомки живут в Москве. Юлий Юльевич (1868-1907, Белосток) после учебы в Московском кадетском корпусе стал военным, служил в Белостоке, участвовал в Русско-Японской войне; был женат, имел сына, который рано скончался. Екатерина Юльевна (1869-12.06.1914, Ялта), выпускница Екатерининского института благородных девиц в Петербурге, служила машинисткой в вологодской прокуратуре и других учреждениях, написала комедию и роман;
замужем не была и рано скончалась от тяжелой болезни. Петр Юльевич (24.06.1871-26.10.1942, Париж), ученик Московского кадетского корпуса и Вологодской гимназии, выпускник Института сельского хозяйства и леса, в молодости был актером, писал неплохие стихи, служил земским начальником в Никольском, а затем Вологодском уезде, в окрестностях своего имения Заломаиха. Позднее он был избран членом Вологодской земской управы и товарищем головы города Вологды, встречал и расселял прибывших из Петербурга на полгода 150 дипломатов из 11 стран. В 1918-1920 годах он исполнял обязанности секретаря, а затем Заместителя Председателя антибольшевистского Временного Правительства Северной области в Архангельске, откуда вынужден был эмигрировать и скончался в Париже. Имел пятерых детей в России, некоторые потомки которых живы, и одного уже скончавшегося сына во Франции. Ольга Юльевна (1872-1942, Москва) служила классной дамой в той Вологодской женской гимназии, которую закончила, а в годы Первой мировой и Гражданской войн пошла сестрой милосердия в санитарные поезда ухаживать за ранеными солдатами и тифозными больными. В жизни во всем помогала родным, замужем не была и потомства не имела. Нина Юльевна (02.12.1873-15.01.1950, Москва), в замужестве Герман-Зубова, окончив Петербургскую консерваторию у известного скрипача и дирижера Ауэра, стала виртуозной скрипачкой, играла в оркестрах Кусевицкого и оперных театров, 30 лет, вместе с супругом-виолончелистом, служила в оркестре Московского Художественного Академического театра, одновременно давая уроки в музыкальных школах; имела сына, дочь и внучку Нину Владимировну Лукину; потомки живут в Москве. Мария Юльевна (1875-28.02.1971, Москва) окончила Екатерининский институт благородных девиц в Москве, стала драматургом и поэтессой. Она вела в Кузнецове школу грамоты для детей и взрослых крестьян и организовала театральную труппу из крестьянских детей, которые давали спектакли как в имении, так и в Кадниковском театре отца. Ей написано более 50 пьес, некоторые из которых опубликованы, и много хороших стихов; была она членом Московского общества драматических писателей и композиторов; потомков не имела. Михаил Юльевич (16.04.1977-1943, Вологда) окончил Петербургскую консерваторию по классам фортепьяно и композиции, стал превосходным пианистом (давал сольные концерты в разных городах, в том числе в Малом зале Московской консерватории); сочинял фортепьянную музыку и романсы; преподавал игру на фортепьяно и теорию музыки по своей методе в Смоленске, Екатеринославе, Вологде и Ленинграде. Там стал членом Общества драматических писателей и композиторов, но из-за отсутствия паспорта был выслан в Казахстан на 5 лет, вернулся в Вологду, где писал музыку для спектаклей театров Юного зрителя и Кукольного; был недолго женат, потомства не имел. Ларисса Юльевна
(1879-13.05.1955, Подмосковье), в замужестве Шеина, училась в Вологодской
гимназии, Екатерининском институте благородных девиц в Петербурге и в Сорбонне
во Франции. В Вологде играла в народном театре, преподавала французский язык, а
после революции служила делопроизводителем, счетоводом и ездила за младшей
дочерью-учительницей в места ее назначения: в «медвежьи углы» Вологодчины,
Подмосковья, Северо-Востока страны, а во время войны в Дагестан и снова в Подмосковье. Двух ее дочерей и внука сейчас уже нет в живых. Любовь Юльевна (26.03.1881-07.04.1970, Ленинград), в замужестве Зубова-Моор, получив навыки актерского мастерства, стала чтицей-декламатором, преподавателем драматического искусства и лектором по литературе и искусству. Она прошла ГУЛАГ, но не утратила любви к жизни и написала множество замечательных стихов. Была дважды замужем, имела двух сыновей, четверых внуков, которые уже давно скончались. Последней дочерью у Зубовых была близняшка Любови Юльевны Надежда, которая не выжила сразу после рождения [6].
 |
 |
| 13. М.П. Величковский ведет процесс в судебной камере в Кузнецове
|
14. Миша и Володя (Додя) Зубовы в 1900 г. |
 |
 |
| 15. Наталья (Тася) Зубова в 1909 году в Кубином Бору
|
17. Елизавета Петровна Куйбышева-Телятко (рожд. Величковская), в центре, с мамой Елизаветой Алексеевной (рожд.Семеновой), сестрой Татьяной Петровной и братьями Куйбышевыми:
Владимиром (слева) и своим мужем Анатолием |
 |
 |
| 18. Елизавета Петровна с мужем Иосифом Михайловичем Телятко и сыновьями Владимиром, Борисом и Ростиславом
|
16. Елизавета Петровна Величковская (рожд. Ухтомская) (~1841-18.09.1917)
|
В XXXI поколении от князя Рюрика у Зубовых насчитывалось не менее 36 потомков. В настоящее время в XXXII поколении живы 8 человек, в XXXIII - 12 и столько же в XXXIV, т. е. всего 32 потомка. Среди них только один Римар Владимирович носит фамилию Зубов.
В семье Петра Петровича и Елизаветы Алексеевны Ухтомских, кроме Софьи Петровны, в XXIX поколении от князя Рюрика, было еще шестеро детей: Фотий, Петр, Елизавета в замужестве Величковская, Сергей, Антонина в замужестве Макшеева, и Юлия.
О Петре Петровиче (1835-?) и Сергее Петровиче (1843-?) сведений почти нет.
Князь Фотий Петрович Ухтомский (1834-1895) (илл. 8) был инженером путей сообщения, строил Военно-Грузинскую дорогу, а затем стал начальником Московской железной дороги, в чине генерала. Был женат на Евдокии Петровне Суворовой (1853-09.04.1921) и имел с ней (в XXX поколении от князя Рюрика) двоих детей: Антонину Фотиевну Ухтомскую (1876-1943), в замужестве Башилову, и Сергея Фотиевича Ухтомского (1877-1887). Муж Антонины Фотиевны, выпускник физико-математического факультета Московского университета Александр Аполлонович Башилов (1881-1953), преподавал математику в женской гимназии в Сергиевом Посаде. У Башиловых в XXXI поколении было четверо детей: два сына Александр и Сергей, скончавшиеся во младенчестве, и две дочери Анастасия (1903-1975) и Елена (1915-1996), в замужестве Потапова, а также в XXXII поколении двое внуков: Александр Павлович Потапов (рожд. 1939 года) и Софья Павловна Потапова (рожд. 1944 года), в замужестве Догадова [7].
Елизавета Петровна, рожденная княжна Ухтомская (1837-18.09.1917, имение Кубин Бор) (илл. 9), с мужем Михаилом Павловичем Величковским (илл. 10) и восьмью детьми
(XXX-го поколения от князя Рюрика): Петром (илл. 11), Сергеем, Михаилом, Натальей (илл. 12), Николаем, Константином, Анной и Софьей, долгое время жила вместе с семьей Зубовых на первом этаже кузнецовского усадебного дома [5], т. к. Михаил Павлович исполнял обязанности земского начальника одного из участков Кадниковского уезда (илл. 13). После его смерти в 1900 году Елизавета Петровна переехала в усадьбу Зубовых Кубин Бор к дочери Наталье Михайловне, вышедшей замуж за старшего сына Юлия Михайловича и Софьи Петровны Владимира Юльевича Зубова. Елизавета Петровна помогала растить троих внуков (XXXI поколения от князя Рюрика): Михаила, Владимира (Додю) (илл. 14) и Наталью (Тасю) (илл. 15); скончалась в имении Кубин Бор (илл. 16). На ее похороны приезжал сын Николай Михайлович Величковский с женой [6]. Его брат Петр Михайлович Величковский (ок. 1865-25.01.1892) был женат на Елизавете Алексеевне Семеновой, имел с ней двоих дочерей: Елизавету Петровну, в замужестве Куйбышеву (во втором браке Телятко), которая несколько лет жила с сыновьями Владимиром, Борисом и Ростиславом в Кубином Бору, и Татьяну Петровну (по сцене Дикая) (илл. 17, 18). Их потомки нескольких поколений живут сейчас в Вологде и Москве [8]. О Сергее Михайловиче (ок. 1867-?), Михаиле Михайловиче (ок. 1869-?), Николае Михайловиче (ок. 1873-?), Анне Михайловне (ок. 1878-?) и Софье Михайловне (ок. 1879-?) сведений практически нет. А о Константине Михайловиче Величковском (ок. 1877-?) известно, что он жил с женой, ее матерью и шестью детьми в Кубином Бору всю зиму 1917-1918 годов. [6]. Потомки их неизвестны.
Юлия Петровна, рожденная княжна Ухтомская (ок. 1845-09.03.1913), была замужем за Доводчиковым. В конце XIX века она вместе с сыном Петром жила в Перлёве в Пошехонье. Их усадебный дом настолько обветшал, что они вынуждены были перебраться во флигель, где за перегородкой жили еще работник Иван и служанка Юлья с дочкой и сынишкой. Петя делал все дела по усадьбе, а Юлья вела хозяйство. В Перлёве, оказывается, была могила брата, Петра Петровича Ухтомского Петя возил приехавшего к ним Юлия Михайловича с сыном Юлием в родное имение жены Софьи Петровны Царское, где господского дома уже не было, сад запущен, а во флигеле жила некая Софья Денисьевна с Володей Ухтомским (?) [6]. О судьбе этих людей более ничего не известно.
Антонина Петровна, рожденная княжна Ухтомская (ок. 1844-?) вышла замуж за Дмитрия Сергеевича Макшеева. Фамилия «Макшеевы» произошла от тюркского слова бакши или макши, что значит «чиновник, надзиратель» [9], возможно, от крещеных татар Клемента и Асеметелима, бывших слугами у митрополитов и патриарха в Ярославле в 1568 году [10]. Дворяне с 1653 года [11].
II. Макшеевы и Зубовы
Вероятно, отцом Дмитрия Сергеевича был Сергей Макшеев, женатый на Александре Николаевне Зубовой, дочери владельца имения Погорелово Николая Николаевича Зубова (1792-1843) и Анны Павловны, рожденной Волковой (1805-1838) [12]. К Волковым перешло расположенное недалеко от Вологды имение Осаново [13]. Оно состояло из двух, находящихся недалеко друг от друга усадеб. В одной находился небольшой дом «милой архитектуры», в другой была «ампирная церковка» с иконостасом и люстрой из горного хрустала, построенная «в 1816 г. Зубовым и Макшеевой (последняя была владелицей имения Осаново)» (илл. 19) [14]. «По обе стороны дороги до Верхнего Осанова росли ряды акации. А у Нижнего Осанова был фруктовый сад, с трех сторон окруженный акациями, а с четвертой – зарослями сирени» [13]. Так вот в Верхнем Осанове надворный советник, переводчик и автор статей по сельскому хозяйству Дмитрий Михайлович Макшеев установил литографский станок для изготовления иллюстраций к книге «Последние дни земной жизни Господа нашего Иисуса Христа» [15]. Позднее этот станок оказался в вологодской частной типографии [16, 17, 18], купленной в 1863 году художником Платоном Тюриным у ее основателя Сергея Алексеевича Зубова [19]. Вот так переплетались судьбы Ухтомских и Макшеевых еще до брака Дмитрия Сергеевича Макшеева с Антониной Петровной Ухтомской.
Дмитрий Сергеевич Макшеев служил в конторе или в Управлении удельных округов, которые ведали удельными крестьянами (до 1863 г.), удельными землями и имуществом. Об этом свидетельствует утвержденный в 1897 году знак в память 100-летия удельных ведомств, приколотый к мундиру Д.С. Макшеева и видимый на его вологодской фотографии 1905 года со старшей внучкой Александрой (илл. 20) [20]. Из писем Софьи Петровны Зубовой известно, что в октябре 1915 года Д.С. Макшеев был переведен на службу в город Кадников, т. к. к нему отошли Пельшемская и Замошская волости [21].
Антонина Петровна и Дмитрий Сергеевич Макшеевы теперь могли не только гостить в имении Зубовых Кузнецово, как раньше, а просто поселились там и стали жить одной семьей с Зубовыми постоянно, занимая комнаты на первом этаже. На фотографии (илл. 21) супруги Макшеевы запечатлены в столовой вместе с Софьей Петровной Зубовой и ее дочерью Марией Юльевной. В сентябре 1915 года Дмитрий Сергеевич ездил в имение Владимира Юльевича Зубова Кубин Бор, чтобы принять его работу земского начальника на время его отсутствия (по причине поездки с больной женой в Петербург для операции в больнице). В апреле 1917 года Д.С. Макшеева выбрали мировым судьей, он должен был
служить на участке в 12 волостей недалеко от имения Кузнецова, т. к. «осталось всего четверо мировых судий на весь Кадниковский уезд» [21]. На фотографии 1917 года Дмитрий Сергеевич снят с Юлием Михайловичем Зубовым, тоже мировым судьей и земским начальником, на фоне увитой плющом стены кузнецовского дома (илл. 22). В 1918 году Д.С.Макшеева перевели на другой участок, и они с женой перебрались в Кадников, а в Кузнецово приезжали на праздники и дни рождения. Упоминания имен Антонины Петровны и Дмитрия Сергеевича Макшеевых, приветы и поцелуи от них родным и знакомым постоянны в письмах Софьи Петровны Зубовой, которая называла сестру не иначе как Антониночкой. В конце жизни Дмитрий Сергеевич Макшеев попал в больницу. Антонина Петровна жила там с ним, а 24 октября 1919 года он скончался у нее на руках. На 9-ый день Антонина Петровна вернулась к сестре в Кузнецово. Софья Петровна написала в письме: «Очень жаль Дмитрия Сергеевича, он был добрейший и обязательный человек». Антонина Петровна осталась жить в семье Зубовых [21].
 |
 |
| 19. Усадебный дом и церковь в имении Макшеевых и Волковых Осаново [14]
|
19. Усадебный дом и церковь в имении Макшеевых и Волковых Осаново [14]
|
 |
 |
| 19. Усадебный дом и церковь в имении Макшеевых и Волковых Осаново [14]
|
20. Дмитрий Сергеевич Макшеев с внучкой Александрой в Вологде в 1905 году |
 |
 |
| 21. Супруги Макшеевы в доме Зубовых в имении Кузнецово (слева направо: Дмитрий Сергеевич, Антонина Петровна, Мария Юльевна и Софья Петровна)
|
22. Юлий Михайлович Зубов с Дмитрием Сергеевичем Макшеевым в имении Кузнецово в ~1917 году |
У четы Макшеевых было трое детей (XXX поколения от князя Рюрика): Дмитрий, Владимир [20] и Сергей [21] (илл. 23).
О Сергее Дмитриевиче Макшееве почти ничего не известно. В письмах Софьи Петровны Зубовой он впервые упоминается только в 1923 году: «Вчера пришел из Вологды Сережа Макшеев на несколько дней»; «У Сережи нет места, и он сам себя содержит в городе и ничего не может дать матери», у которой, видимо, отобрали пенсию [21].
О Дмитрии Дмитриевиче Макшееве, одном из первых летчиков России, геройски погибшем в Первую мировую войну, известно довольно много. Судьба его удивительна.
Дмитрий Дмитриевич Макшеев родился 15 июля 1880 года в Вологодской губернии, выдержал экзамен на вольноопределяющегося 2-го разряда при Ярославском кадетском корпусе и вскоре его окончил. Видимо, в честь этого события Павел Зубов подарил ему свою фотографию с такой надписью: «Любезнейшему внуку Дмитрию Дмитриевичу Макшееву, на добрую о себе память, старый дед Павел Зубов. Москва, 25 апреля 1901 года» (илл. 24) [20]. Вероятнее всего, Павел Зубов – это Павел Николаевич (1825-19.04.1903, Москва), брат Александры Николаевны, по мужу Макшеевой, и сын Николая Николаевича Зубова [1], владельца имения Погорелово, построившего в нем в 1820 году роскошный дом с портиком, шестью ионическими колоннами и интересным, с росписью, интерьером, а также разбившего великолепный парк с каскадом прудов и солнечными часами [14]. Павел Николаевич, будучи выпускником Императорского училища права, дослужился до должности сенатора и члена Консультационного совета Министерства юстиции, получив чин действительного статского советника [1].
 |
 |
23. Семья Макшеевых.
Слева направо: Дмитрий Сергеевич Макшеев, его жена Антонина Петровна,
рожденная княжна Ухтомская и сыновья:
Владимир, Дмитрий и Михаил (?) |
24. Павел Николаевич Зубов (1825-1903)
- сын владельца имения Погорелово Николая Николаевича Зубова |
 |
|
| |
|
1 октября 1901 года Д.Д. Макшеев вступил в службу рядовым в 11-ый Фанагорийский гренадерский полк, расквартированный в Ярославле. Офицерский экзамен сдал экстерном [22, 23]. Примерно в это время состоялось его знакомство со своей будущей женой, Евдокией Васильевной Кузнецовой крестьянского происхождения, родившейся в Вологде в 1875 году. Познакомил молодого офицера с ней на одном из вечеров муж Евдокии Васильевны, генерал в отставке Владимир Савельевич Гущин [20].
В.С. Гущин родился в 1849 году. По семейным преданиям, его мать была фрейлиной при дворе Николая I, а отец – особа, приближенная ко двору. Фамилия Гущин принадлежала тому человеку, который (добровольно или по принуждению) женился на его матери и усыновил ребенка. Гущины не были дворянами, тем не менее, Владимир Савельевич был прекрасно воспитан, владел несколькими иностранными языками и окончил Академию Генерального штаба, получив высшее военное образование. Во время турецкой войны 1877-1878 годов он воевал под командованием генерала Гурко, за храбрость и успехи получил чин полковника и был награжден орденами. После войны он был направлен в Польшу и по возвращении произведен в генералы. Вскоре его блестящая карьера оборвалась из-за столкновений на личной почве с одним из Великих князей во время маневров под Петербургом. Генералу пришлось уйти в отставку. На некоторое время он решил удалиться из Петербурга и поехал отдохнуть в имение своих знакомых, где увидел 19-летнюю Евдокию Васильевну (ее отец был управляющим имением) и, влюбившись, два года добивался разрешения на брак, т. к. жених и невеста принадлежали к разным сословиям. В свои почти 50 лет В.С. Гущин имел приятную наружность, был элегантен, воспитан и, немудрено, что он покорил провинциальную девушку [20].
Глубоко уязвленный и оскорбленный вынужденной преждевременной отставкой, В.С.Гущин решил покинуть Петербург. Списавшись со своим хорошим знакомым, губернатором Ярославля Штюрмером, он купил дом на Борисоглебской улице этого города и поселился там со своей молодой женой. В городе он пользовался доброй славой, все относились к нему с уважением. Евдокия Васильевна, обладавшая не только красотой, но и природным умом, быстро освоилась в светском обществе и составила достойную пару заслуженному в боях генералу. С ним она бывала на званных вечерах, в том числе и у губернатора, и устраивала свои приемы. В их доме часто собирались военные, преподаватели и студенты, велись разговоры на политические темы. Взгляды В.С. Гущин имел либеральные, сочувствовал Витте и мечтал о конституционной монархии. Во время еврейских погромов он проявил изрядное мужество, укрыв в своем доме евреев [20].
В 1897 году у супругов родился сын Борис, а Владимир Савельевич тяжело заболел –
его мучили жестокие, с потерей сознания, все более и более учащающиеся приступы эпилепсии, возникшие из-за травмы головы, полученной при падении с лошади во время боевых действий. Любя жену и желая ей счастья, В.С. Гущин устроил ее знакомство с интересным офицером Дмитрием Дмитриевичем Макшеевым, который увлекся молодой красивой женщиной и стал часто бывать у них в доме (илл. 25, 26) [20].
 |
 |
| 25. Дмитрий Дмитриевич Макшеев
(15.07.1880-25.09.1916) |
26. Евдокия Васильевна Кузнецова, во втором браке Макшеева
(1885-1947) |
 |
 |
| |
27. Семья Дмитрия Дмитриевича Макшеева с отцом
Дмитрием Сергеевичем и детьми. Слева направо: Александра, Юрий и
Антонина |
 |
 |
| 28. Борис – старший сын Евдокии Васильевны, рожденный
в браке с В.С. Гущиным |
29. Борис Гущин (в фуражке) и дети Макшеевы. Слева
направо: Антонина, Юрий и Александра |
 |
 |
| 30. Воздушные корабли «Илья Муромец» конструкции И.И.
Сикорского[26] |
30. Воздушные корабли «Илья Муромец» конструкции И.И.
Сикорского[26] |
В апреле 1903 года Д.Д. Макшеев получил чин младшего унтер-офицера [22, 23], а 14 декабря 1903 года он подарил Евдокии Васильевне свою фотографию с такой надписью: «Милой Дусе дарит эту карточку на память о себе тот, который всегда будет помнить памятные встречи». В связи болезнью, В.С. Гущин написал прошение на Высочайшее имя, приложил справку о состоянии здоровья и добился развода с женой. Евдокия Васильевна вторично вышла замуж за Дмитрия Дмитриевича Макшеева, а больной первый муж остался в новой семье. Это иногда вызывало ревность молодого мужа, который очень любил свою жену, считая, что «среди всех женщин его Дуся – просто королева». Он не понимал, что со стороны Евдокии Васильевны по отношению к Владимиру Савельевичу нет ничего, кроме уважения, благодарности и заботы о больном человеке [20].
После развода В.С. Гущин вел уединенный образ жизни, много читал и занимался воспитанием сына. Он учил его русскому языку, читал ему сказки, стихи, рассказы и повествования о военных походах различных полководцев, устраивал с ним «смотры» и «военные сражения» из оловянных солдатиков и учил играть в шашки и шахматы [20].
30 января 1904 года Д.Д. Макшеев был уволен в запас, а 31 октября снова призван и зачислен в 6-ой Сибирский запасной батальон. В августе 1905 года он выдержал экзамен при Омской войсковой команде на чин прапорщика запаса армейской пехоты и был переведен в 10-ый Омский пехотный сибирский полк. В феврале 1906 года его снова уволили в запас, но через 4 месяца опять призвали и 22 июня назначили на место первой службы - в 11-ый Фанагорийский гренадерский полк, находящийся в Ярославле [22, 23].
В этом городе у супругов Макшеевых произошли радостные события: в декабре 1905 года родилась дочь Александра, а в конце 1906 или в начале 1907 года - сын Юрий [20]. Из письма С.П. Зубовой от 15 февраля 1910 года узнаем, что когда она везла из Москвы в Кузнецово годовалого внука Вадю, сына Нины Юльевны Владимира, то «Митя Макшеев встретил (их) в Ярославле и в вагон посадил» на Вологодский поезд [21]. А 25 мая 1910 года в Вологде, куда Евдокия Васильевна уехала к родителям мужа или к своим родным, родилась еще одна дочка – Антонина Дмитриевна Макшеева.
 |
| 31. Летчики 3-его боевого отряда воздушных кораблей «Илья
Муромец». Д.Д. Макшеев сидит справа от командира 3-его отряда И.С. Башко.
|
 |
| 32. 3-ий боевой отряд воздушных кораблей «Илья
Муромец». Д.Д. Макшеев сидит 4-ый слева. |
 |
| 33. Экипаж воздушного корабля «Илья Муромец-XVI. На
лавочке сидят слева направо: артиллерийский офицер поручик Ф. Гаибов, помощник командира поручик М.А.Рахмин, командир корабля Дмитрий Дмитриевич Макшеев и механик-пулеметчик корнет О.С.Карпов. Сзади – группа наземного обслуживания. (Фото Центрального Дома-музея авиации и космонавтики [27]).
|
 |
| 34. Владимир Дмитриевич Макшеев 17 июля 1916 года |
 |
| 35. Члены 3-его отряда Эскадры воздушных кораблей на
ступенях усадьбы графини Ганской [20]. В первом ряду слева: 2-ой -
Владимир Дмитриевич Макшеев, 5-ый - Дмитрий Дмитриевич Макшеев. Во втором ряду третий слева – командир 3-его отряда И.С. Башко.
|
Из Ярославля семья переехала в Москву (илл. 27), когда туда был переведен полк Д.Д.Макшеева, а Борис остался в Ярославле учиться в гимназии под надзором крестной
матери. В Москве Макшеевы сначала снимали квартиру в Лефортове, а затем поселилась в Пеговском переулке, недалеко от Ходынского аэродрома. Здесь начала осуществляться заветная мечта Дмитрия Дмитриевича стать авиатором. Он поступил в Императорское Московское общество воздухоплавания, которое было основано в 1910 году. Общество созывало и проводило Всероссийские воздухоплавательные съезды, организовывало Международные выставки воздухоплавания, издавало бюллетени и создало Всероссийский аэроклуб. С 1911 года Московскому обществу воздухоплавания разрешили на базе частной школы авиации организовать подготовку и переподготовку военных летчиков и механиков на Ходынском аэродроме. Один раз при посадке Д.Д. Макшеев задел за провода, упал и сломал себе руку. На одном из фотоснимков он так стоит среди офицеров с забинтованной рукой на привязи. После окончания учения в 1912 году Д.Д. Макшеев получил диплом летчика-испытателя под № 85 [20]. 15 декабря 1912 года ему был присвоен чин подпоручика, а с 20 марта по 25 ноября 1913 года он продолжил обучение в Авиационном отделе Офицерской воздухоплавательной школы, получив затем звание младшего офицера Авиационного отряда Гренадерского корпуса [22, 23].
В это время все дети Евдокии Васильевны жили вместе в Москве (илл. 28, 29), и Дмитрий Дмитриевич безусловно любил их. Вот как, например, он писал старшей дочери на обороте своей фотографии: «Дорогая Лелюшка. Как учишься? Я здоров и шлю тебе свою карточку. Вспоминай почаще и пиши. Учись хорошенько; слушайся и не расстраивай мамочку, не ссорься с детками. Все ли здоровы мои дорогие? Целую всех. Что у вас нового? Пока до свиданья. Любящий тебя твой папа». А вот письмо пасынку: «Дорогой Борис! Посылаю на память свою фотографию. Желаю тебе всего хорошего. Учись хорошенько, не расстраивай маму, будь хорошим сыном и братом. Я здоров. Пиши лишь почаще. Очень здесь приятно получать письма. Целую тебя. Остаюсь любящий тебя друг» [20].
С начала Первой мировой войны Дмитрий Дмитриевич Макшеев находился на фронте. Он летал на малых самолетов разных систем. Из письма С.П. Зубовой от 16 сентября 1914 года узнаем, что «Ларя [Лариса Юльевна] встретила в Петрограде Митю Макшеева, он на войне, на передовых позициях, его аппарат испорчен от выстрелов, приехал за новым» [21]. Напомним, что именно в 1914 году на торжественном обеде земских начальников, где присутствовал и Дмитрий Сергеевич Макшеев, Юлий Михайлович Зубов произнес тост за авиацию: «Тост обязательный для всех: за славу летчиков России, за их здоровье и успех!» [1]. А 9 ноября 1914 года «за воздушные разведки» Д.Д. Макшеев был награжден орденом Св. Станислава 3 ст. [22, 23]. До 15 мая 1915 года он совершил 27 боевых вылетов, пробыв в воздухе 39 часов 13 минут и попадая в аварии [24]. 1 мая 1915 года Д.Д. Макшеев
был командирован в Севастопольскую военную школу, где сдал экзамен на военного летчи- ка. С 21 августа 1915 года он – младший офицер 31-го корпусного авиационного отряда. В ноябре временно исполнял обязанности начальника этого отряда. А 17 декабря 1915 года Дмитрий Дмитриевич Макшеев был переведен в Эскадру воздушных кораблей [22, 23].
 |
 |
36. Могила экипажа воздушного корабля «Илья Муромец-XVI»
с надписью на кресте: «Здесь похоронены 4 русских летчика, сбитых в
воздушном бою 25.9.1916» [28]
Слева - крест на могиле перезахоронения в 1930-ые годы на немецком
кладбище с надписью по-польски: «4 неизвестных русских летчика
захоронены 25.16» [30]. |
37. Поручик Дмитрий Дмитриевич Макшеев (?-25.09.1916) – командир воздушного корабля, погиб в воздушном бою (вырезка из газеты)
|
 |
|
| 38. Владимир Дмитриевич Макшеев в марте 1917 года |
|
Создание первого 4-хмоторного тяжелого воздушного корабля дальней авиации, получившего название «Илья Муромец» в честь русского былинного богатыря, началось в августе 1913 года под руководством молодого талантливого конструктора И.И. Сикорского. Схема его была передовой, а в производстве простой и несложной. Конструктивно это был биплан с крыльями огромного размаха: верхнее крыло от 24 до 34,5 м, нижнее – от 17 до 27 м. В середине находилась просторная кабина длиной 8,5 м, шириной 1,6 м и высотой 2 м, имевшая для лучшего обзора многогранную переднюю часть. По обе стороны от кабины, попарно были установлены моторы «Аргус» по 140 л. с., а позднее «Сальмсон» общей мощностью 660 л. с. По бокам фюзеляжа имелись выходы на нижние крылья, по которым фанерные дорожки с проволочными перилами вели к моторам для устранения неисправностей во время полета. У шасси было 8 колес, обшитых кожей [25]. На илл. 30 показаны эти гигантские аппараты, «которые не могли представить себе даже самые смелые фантасты начала XX века» [26]. Летные качества воздушных кораблей были следующие: высота полета до 2500 м, скорость 100-110 км/час, грузоподъемность 85 пудов, продолжительность полета с грузом 5 часов, а без груза и с достаточным количеством масла и бензина - даже 9-10 часов, причем и в ночное время. У пилотов была возможность сменять в полете друг друга [25, 27-29].
Учитывая возможность применения «Ильи Муромца» на войне, было предусмотрено вооружение его фугасными, осколочными и зажигательными бомбами до 480 кг. Бомбы подвешивались в специальных кассетах, двигающихся по рельсам, и могли сбрасываться в
открытый люк, когда корабль был над целью. Для обороны (стрельбы вперед и в верхнюю полусферу) были приспособлены пулеметы «Максим» и «Льюис», а также карабины. Для достоверной разведки расположения позиций и техники противника, а также фиксирования точности бомбометания воздушные корабли были снабжены специальной фотоаппаратурой, отмечающей время и высоту съемки на каждом снимке [27].
К началу Первой мировой войны Россия имела более всех других воюющих стран военных самолетов – 244 и 10 воздушных кораблей «Илья Муромец». Задачей боевой работы этих тяжелых бомбардировщиков, было точное бомбометание по намеченным объектам и разведка позиций и передвижений техники в глубоком, в сотни километров от фронта, тылу противника [25]. К декабрю 1915 года в войне с немцами сражались уже
два отряда военных кораблей «Илья Муромец» [27]. Они «наводили ужас на врага. До конца Великой войны никто больше так и не смог создать ничего подобного» [26].
 |
 |
| 41. Юрий Дмитриевич Макшеев. |
39. Александра Дмитриевна Макшеева |
 |
 |
| 40. Дочь Александры Дмитриевны Макшеевой Лидия
Александровна Ворошилова |
42. Антонина Дмитриевна с мужем Вадимом
Александровичем Добровольским в 1946 г. |
 |
 |
| 43. Антонина Дмитриевна Макшеева (в центре) с сыном Леонидом и невесткой |
44. Галина Вадимовна Добровольская с дочкой в 1987
году. |
Зимой 1915-1916 годов наступил перерыв в полетах. Командир 9-го экипажа воздушных кораблей, опытный военный летчик, полковник Р.Л. Нижевский, был отозван в Псков для обучения на базе «Кресты», что в 5 км от города, пребывающего нового летного состава [27]. Роберт Львович Нижевский, выделив Д.Д. Макшеева среди других пилотов, подготовил его на командира воздушного корабля «Илья Муромец», минуя стажировку помощника командира [20].
16 марта 1916 года Дмитрий Дмитриевич Макшеев был назначен командиром корабля «Илья Муромец-XVI» в составе 3-го боевого отряда Эскадры воздушных кораблей под командованием капитана Иосифа Станиславовича Бошко (илл. 31), летавшем на корабле «Илья Муромец Киевский». Помимо этих двух кораблей в отряд вошли еще два «Илья Муромца» [27].
Для базирования отряда было выбрано местечко Станьково в 45 км от Минска (илл. 32). «Отряд расположился хорошо. Обширный и ровный аэродром благоприятствовал тренировке молодых летчиков, а жилые помещения позволили разместить весь персонал отряда с наибольшими удобствами» [27]. «Авиаторы жили в доме графини Ганской, палатки с самолетами находились позади парка в поле. Все было хорошо замаскировано от германской авиации. Аэродром был прикрыт артиллерийской батареей (трехдюймовыми орудиями, которые были установлены на специальных деревянных станках, позволявших без труда поднимать орудийные стволы почти вертикально вверх, в «зенит»)» [28, 30]. Прибыли горючее, боеприпасы, запасные части, инструмент, и были организованы мастерские, метеостанция и фотолаборатория» [27].
Дмитрию Дмитриевичу Макшееву удалось за короткий срок создать дружный боевой союз из членов своего экипажа и специалистов наземного обслуживания. В экипаж вошли помощник командира поручик Митрофан Алексеевич Рахлин, артиллерийский офицер поручик Фаррух Гаибов и механик-пулеметчик корнет Олег Сергеевич Карпов (илл. 33) [30], а в группу специалистов - механик инженер Кочергин и мотористы. Их слетанность в течение не особо продолжительной боевой работы позволяла понимать друг друга с полуслова. Такое ценное качество экипажа боевого корабля не всюду было достигнуто [27].
Корабли выполняли задания штаба армии, производя разведку позиций и перемещений противника до 150 км в тылу врага. В таких случаях брали с собой 4-5 пудов бомб, но и лишнего пятого человека с пулеметом. При полетах на ближние расстояния брали 8-10
пудов бомб и сбрасывали их на артиллерийские позиции, коммуникационные узлы, ж/д станции и аэродромы разведывательной авиации противника, добиваясь точности попадания с помощью специальных таблиц и визира прицельного прибора. Возвращаясь обратно, обстреливали окопы противника из пулеметов [27].
«По смелости действий и настойчивости в выполнении заданий отличался командир 16-го корабля Макшеев. Зная, что в любом полёте он может встретить немецких истребителей, он брал с собой 4 пулемета с запасом патронов, распределяя их: один для артофицера, другой для помощника, третий для механика и четвертый – запасной» [27]. Уже 15 апреля «за воздушные разведки» он был награжден вторым орденом - Св. Анны 3 ст., в мае получил чин поручика и позднее был награжден еще двумя орденами: Св. Станислава 2 ст. и Св. Владимира 4 ст. [22, 23].
Командующий авиацией Великий князь Александр Михайлович Романов писал: «Если о нашей боеспособности можно судить по развитию наших воздушных сил, то дела на фронте обстояли блестяще. Сотни самолетов, управляемые искусными офицерами-летчиками и вооруженные пулеметами новейшего образца, ожидали только приказа, чтобы вылететь в бой. Летая над фронтом, они видели за фронтом противника признаки отступления. Это были прекрасные молодые люди, образованные, преданные своему делу и горячие патриоты» [31]. Но отдавая себе отчет о риске каждого полета, Д.Д. Макшеев послал жене с фронта свою фотографию с такой надписью: «Дорогой моей Досюрочке от любящего Митки-летателя. Помни, моя милая, что я до гроба твой» [20].
Брат Дмитрия, Владимир Дмитриевич Макшеев тоже служил в авиации и, видимо, получив специальное образование, оказался в составе группы наземного обслуживания экипажа брата Дмитрия «Илья Муромец-XVI». Предположительно, именно он стоит в светлой гимнастерке справа у среднего пропеллера на общей фотографии 3-его боевого отряда (илл. 32) и у лобовой части самолета на фотографии экипажа «Илья Муромец-XVI» (илл. 33). О том, что это так, свидетельствуют его летная форма и надпись на обороте посланной «Дорогой мамочке и папе» фотографии с собакой от 17 июля 1916 года: «Я и любимец экипажа Воздушного корабля «И[льи].М[уромеца]XVI-го» таксик Контакт, ласкательно Контик» (илл. 34) [20]. Он запечатлен и на фотографии летного состава (илл.35).
За всю войну на «Муромцах» было совершено более 400 боевых вылетов. Были падения, аварии, поломки, смерти, ранения, но сбит неприятелем был только один воздушный корабль. По трагическому стечению обстоятельств им оказался «Илья-Муромец-XVI», управляемый командиром Дмитрием Дмитриевичем Макшеевым, Вместе с ним погибли члены его экипажа [20].
Последний бой Дмитрия Дмитриевича Макшеева и его экипажа на воздушном корабле «Илья Муромец-XVI» описан во многих книгах [24, 25-28, 32-37].
В сентябре командование наметило крупную наступательную операцию. Чтобы отвлечь внимание противника, было приказано организовать авиационную группу из размещенных на разных аэродромах 4-х «Муромцев» 3-го отряда, 12-ти двухмоторных самолетов «Вуазен» и 2-х отрядов истребителей «Моран». Задачей было уничтожение штаба немецкой разведывательной дивизии, а также артиллерийских складов и аэродрома в районе местечка Боруны, находящегося между гор. Сморгонь и оз. Крево. 11 сентября отряд воздушных кораблей перелетел в местечко Мясоты, где осуществил заправку на 3 часа полета, загрузку по 10 пудов бомб и по 2 пулемета с запасом патронов на каждый корабль [20, 27].
В 7 часов утра 12 (25) сентября 1916 года воздушные корабли «Илья Муромец» - «Киевский» командира отряда И.С. Башко, XII-ый Е.М. Городецкого и XVI-ый Д.Д.Макшеева, построившись в колонну на высоте 2500 м, взяли курс на цель. Это был их первый групповой полет. В сопровождении было несколько малых аппаратов. Примерно на середине пути, еще не перелетев позиций противника, вернулся на аэродром корабль Е.М.Городецкого, не имевший опытного помощника. Вскоре у корабля Д.Д. Макшеева остановился винт правого двигателя, и он тоже повернул назад. Группа русских самолетов, прорвавшись сквозь заградительный огонь зенитной артиллерии противника и сделав два захода, сбросила все бомбы (78 штук весом до 100 пудов) и повернула обратно. Расположение штаба и артиллерийские склады в Борунах были охвачены огнем. Поднявшиеся в воздух немецкие истребители не решились атаковать группу русских самолетов и отлетели в сторону [20].
В это время, для непременного выполнения поставленной задачи, стал приближаться к цели корабль Д.Д. Макшеева, устранивший неисправность двигателя в полете. Это было большим риском – бомбить в одиночку, но честь превыше всего. Почти все остальные самолеты помочь ему не могли, т. к. горючего у них было в обрез [27]. Корабль Д.Д.Макшеева во время бомбометания в Борунах, вместе с сопровождавшими его монопланом типа «Парасоль» и 3-4-мя «Вуазенами», подверглись нападению четырех немецких истребителей - двух «Альбатросов» и двух «Фоккеров». Из рапорта немецкого летчика 45-го разведывательного отряда лейтенанта Вольфа известно, что тот, пристроившись в 300 м слева от «Ильи Муромца», открыл по пилотской кабине Д.Д.Макшеева пулеметный огонь, но воздушный корабль быстро стал набирать высоту, т. к. по нему начали стрелять и немецкие зенитные батареи. Когда немецкий летчик вторично
приблизился к кораблю на 150 м, то заметил, что у того поврежден правый крайний двигатель, но тут из люка в середине его верхнего крыла появился пулеметчик и открыл по немецкому истребителю огонь. В третий заход немецкий летчик так, чтобы можно было стрелять по кабине «Ильи Муромца» между его крыльями с расстояния 100 м. Истребитель Вольфа бросало из стороны в строну воздушной струей от винтов корабля, но он сумел сохранить скорости полета, чтобы не обогнать его и не дать атаковать себя сзади. С расстояния в 50 м немецкому летчику было видно каждое движение русского экипажа. В задней части кабины корабля открылся другой люк, и из него стали стрелять по истребителю из 2-х или 3-х пулеметов сразу. Пули с грохотом достигали цели, и немецкому летчику пришлось дать полный газ и резко уйти в сторону и вверх. Затем он подошел к «Илье Муромцу» в четвертый раз так, чтобы можно было обстрелять его немного сбоку и сверху. Этот маневр он повторил три раза. Тем временем, воздушный корабль, летящий на 3-х моторах, начал медленно терять высоту и разворачиваться влево, видимо, пытаясь спланировать в безопасную зону за русскими окопами, при этом продолжая вести огонь по немецкому истребителю. В ответ тот развернул свой самолет и атаковал воздушный корабль Д.Д. Макшеева в восьмой раз, снова стреляя в кабину. «Илья Муромец» начал раскачиваться из стороны в сторону и неожиданно «свалился в штопор». Когда вращение его стало почти отвесным, отломилась внешняя часть его верхнего крыла. Истребитель пикировал вслед за кораблем, его двигатель остановился, но летчик сумел сесть на летное поле своих «корректировщиков». Крылья его самолета были изрешечены не менее чем 70-ю пулями с обеих сторон, лопасть пропеллера перебита, бензин и масло лились на дно фюзеляжа. Нам не известны рапорты немецких летчиков трех других истребителей. Несомненно, что и они не раз атаковали воздушный корабль Д.Д. Макшеева, который мужественно защищался. Опросом русских летчиков, участвовавших в схватке, было установлено вынужденное снижение не менее 3-4 самолетов противника [20].
«Илья Муромец-XVI» Д.Д. Макшеева с его экипажем разбился в районе Чухны, к юго-западу от местечка Крево, все авиаторы погибли [20].
До 12 часов дня ждали «Илью Муромца–XVI-го» на аэродроме в Станьково. Запросили по телеграфу Мясоту, но и там он не приземлился. Тогда И.С. Башко дал команду готовить его корабль в полет: погрузить 10 пудовых бомб, установить 3 пулемета «Виккерс» и взять запасной «Льюис», бензина и масла заправить на 3,5 часа полета. Дав телеграмму в штаб Армии: «Вылетел на поиски Макшеева» и взяв с собой двух мотористов-пулеметчиков, И.С.Башко вылетел снова в район местечка Боруны. 15 минут он бомбил его и, убедившись, что оно разрушено и горит, повернул обратно и благополучно вернулся на свой аэродром.
Немедленно была дана телеграмма Начальнику Эскадры Воздушных Кораблей генерал-майору М.В.Шидловскому и дежурному генералу в Ставку о том, что корабль 16-ый не вернулся с боевого полета [27].
13 сентября из штаба Армии сообщили, что перехвачена немецкая радиограмма такого
содержания: «25/9 (нового стиля) наш отряд истребителей в районе местечка Буруны после непродолжительного боя сбил большой русский аппарат Сикорского. После пулеметной очереди с одного из наших истребителей русский аппарат загорелся и рухнул на землю. В аппарате найдены 4 обгоревших трупа офицеров-летчиков. В этом бою мы потеряли один истребитель» [20, 27].
На следующий день немецкий самолет сбросил вымпел с запиской, в которой сообщалось: «25 сентября 1916 г. (новый стиль). Сегодня в 7 часов утра в упорном бою был сбит немецким аэропланом с большой высоты у местечка Боруны «Илья Муромец», летчики убиты. Храбрые воины завтра будут похоронены с воинскими почестями. Обер-лейтенант (подпись неразборчива)» [20]. Через несколько дней в 3-ий отряд передали немецкую газету, подброшенную в окопы на передовых позициях, в которой была опубликована фотография братской могилы русских летчиков с православным крестом и надписью: «Hier ruhen 4 russische im Luftkampf gefallene Flieger. +25.9.1916» («Здесь похоронены 4 русских летчика, сбитых в воздушном бою 25.9.1916»). Около креста были поставлены обгоревшее покореженное колесо «Муромца» и радиатор мотора «Сенбим» (илл. 36). [28]. В газете было написано: «25/9 в воздушном бою с нашими истребителями был сбит и сгорел в воздухе большой русский аппарат Сикорского. Погибших храбрых авиаторов похоронили в общей могиле с воинскими почестями» [20, 27].
По немецкой информации видно, что корабль загорелся в воздухе, и его остатки разбились при ударе о землю. Обгоревшие трупы экипажа были найдены среди обломков. Это свидетельствует, что бомбы были сброшены по цели, а когда корабль повернул обратно, то был атакован несколькими истребителями [27]. «Муромец» отчаянно защищался. Был сбит один нападающий, но атаки продолжались. (По некоторым данным, в этом бою было выведено из строя 3 немецких истребителя.) В конце концов, оставляя дымный след, самолет упал недалеко от цели [25].
22 сентября (5 октября) в доме хозяйки усадьбы графини Ганской, где были расквартированы авиаторы, прошла траурная служба по погибшим [28, 30]. О подвиге экипажа «Илья Муромец – XVI» 12 (25) сентября 1916 года у местечка Боруны писала вся общероссийская пресса. «Наш самолет дрался с 4-мя немецкими истребителями, из которых 3 сбил, а затем сам погиб» [24]. Одна из русских газет поместила портрет героя Дмитрия
Дмитриевича Макшеева, который за боевые отличия имел почти все ордена, с надписью: «Поручик Дмитрий Дмитриевич Макшеев,
далее
летчик, командир воздушного корабля, погиб в воздушном бою 25 сентября 1916 года. Представлен к ордену Св. Георгия 4 ст.» (илл. 37). Все члены экипажа «Илья Муромец –XVI» посмертно были награждены орденом Св. Георгия 4 ст. [24].
далее
