Сватовство августейшего лица воспринималось как величайшая милость, и отказ был невозможен, даже если брак не казался желательным. Помните покорность боярина Ржевского в "Арапе Петра Великого" А. С. Пушкина.
"-... Да за кого ж царь сватает Наташу?
- За арапа Ибрагима.
Старушка ахнула и сплеснула руками...
- Батюшка-братец...не погуби ты своего родимого дитяти, не дай ты Наташеньки в когти черному диаволу.
- Я сказал, что власть его с нами, а наше холопье дело - повиноваться ему во всем".
Немного о беглых свадьбах, которые случались на Руси редко. В этих "скоропетых" браках священник (разумеется, недаром) венчал пару с нарушением каких-нибудь правил - без предварительного оглашения, проверки документов; были случаи сочетания близких родственников (например, среди предков композитора Рахманинова: венчались двоюродные брат и сестра). Всегда находился "заштатный поп, известный на сто верст кругом тем, что он венчал встречного и поперечного, и притом также мало соображаясь со временем, узаконенным Церковью". (Н. С. Соханская в сб. "Дача на Петергофской дороге").
Подобные свадьбы совершались чаще по тайной любви и соглашению молодых людей, когда нет и не может быть родительского благословения: то ли из-за неравенства сословий и состояний, коварства жениха, желавшего завладеть приданым, ослушания воле родителей и пр., то ли, наоборот, по причинам согласованным (стремление скрыть беременность и пр.). Порой эти браки сопровождались различными, весьма романтическими обстоятельствами, вплоть до погони.
Самым, пожалуй, трогательным в русских свадьбах было то, что "свадебные обряды изображали вступление жениха и невесты в иную жизнь и представляли как бы торжественное возведение их в новое достоинство. Они имели подобие с возведением старинных князей в достоинство их власти, а потому жених носил название князя, а невеста - княгини", - писал Н. И. Костомаров об обычаях наших предков XVI-XVII веков. В последующие столетия эта традиция особенно не изменилась, и любой самый мелкий чиновник мог, пусть на короткий срок, ощутить себя владыкой, распоряжающимся свадебными чинами, как когда-то удельные князья распоряжались своими приближенными и податными людьми. В старые времена это были свадебные тысяцкий (по В. Далю - род выборного головы, старшины из крестьян...) После свадьбы - всякий тысяцкий. Старший свадебный чин /тысяцкий, больший и меньший боярин, дружка, поддружье и дворецкие; бояре, все гости, поезжане/; обычно это крестный, он же и посаженный отец жениха; он распорядитель поезда, меняет кольца четы, платит за свадьбу и привозит домой молодых), сидячие бояре и боярыни, свадебные дети или поезжане.
Вот как проходили старинные свадьбы. Перед поездкой в церковь жениха и невесту сажали на мех. Свахи чесали им волосы, смачивая гребень в вине или крепком меде. Затем их осыпали хмелем или зерном с деньгами, после чего зажигались богоявленской свечой брачные свечи. В церковь отвозилась своя посуда с хлебным вином, которое священник трижды давал испить жениху и невесте. На третий раз жених бросал посуду и топтал ее ногами. Затем брачные свечи слепляли и ставили в головах постели новобрачных в кадку с пшеницей. Там свечи оставались целый год.
Помещение - сенник, где надлежало спать молодым, убирался следующим образом: по стенам ставились иконы, в каждый угол втыкалась стрела, на каждую стрелу вешался соболь или куница, на лавках ставили по сосуду с медом, а сама брачная постель делалась на двадцати одном снопе.
После подачи на стол последнего блюда (жаркого) дружка относил его и калач в сенник к постели; туда же отводили и молодых. Перед входом посаженный отец давал новобрачной советы, как жить в супружестве, а уже у постели жена тысяцкого, одетая в две шубы (одна навыворот), осыпала их зерном, деньгами и хмелем, и кормила молодых на постели.
На самом свадебном пире молодым повсеместно предписывалось проявлять воздержанность в питье (сколь мудро!) и еде. Демонстрируя свое единство, они могли лишь пригубить вино из одной рюмки и попробовать один на двоих кусок пирога.
Поутру члены свадьбы являлись в сенник, стрелой поднимали одеяло и определяли непорочность новобрачной. (Если молодая не была целомудренна, то дружка, взяв стакан с дырой на дне, зажимал его пальцем и подносил матери новобрачной; когда та брала стакан, он отнимал палец, и вино вытекало, сие сопровождалось общим поруганием и насмешками).
После свахи вели молодых в баню, куда теща посылала платье зятю, а затем кормила его кашей. Во время церемоний брачного торжества жених держал невесту за руку, иначе ему предрекались неприятности и несогласия в супружестве.
Непревзойденное описание царской свадьбы, имевшей свои особенности, дал А.Толстой в "Петре I".
Вплоть до XVI II в., т. е. до петровских нововведений старые свадебные обычаи соблюдались всеми, в том числе и высшими слоями общества. С XVIII в. народный обряд начинает вытесняться в высшем обществе общеевропейским "политесом".
Старый дореволюционный обряд состоял из трех основных циклов: предсвадебного, свадебного и послесвадебного, что было одинаково для всех сословий. При самом строгом следовании обычаям первый цикл включал сватовство, осмотр дома, девишник и мальчишник, обрядовое мытье жениха и невесты в бане (перед свадьбой). Второй цикл - сбор свадебного поезда, приезд жениха за невестой, встреча молодых в доме родителей, привоз приданого, обряды после первой брачной ночи и т. п. Центральное место занимал свадебный пир.
К третьему, заключительному, циклу относились "отводины" - визиты молодых к ближайшим родственникам.
Одинаковым практически для каждого россиянина - от великих князей до последнего подданного - был обряд венчания. В остальном же брачные обряды у каждого сословия различались. Многообразие ритуалов и суеверий делали непохожей деревенскую свадьбу на городскую, дворянскую - на купеческую и т. д. Объединяло их одно - каждый набор ритуалов был направлен на обеспечение согласия, богатства и потомства в семье.
В деревенских свадьбах венчанию в церкви отводилась промежуточная роль, и многие ритуалы напоминали языческие. Свадебное время считалось благоприятным для разгула нечистой силы, и в средние века даже имелся специальный свадебный чин для борьбы с нею - ясельничий.
Даже в начале нашего столетия принимались всевозможные меры во избежание порчи. Невесте и жениху втыкали в одежду булавки против сглаза или вкладывали головку лука, чеснока или колокольчик, все гости и поезжане подпоясывались вязаным пояском с множеством узелков. В косяк дома, где проходил свадебный пир, вбивали крест-накрест два гвоздя. Сваха с рябиновой веткой в руках обходила кругом дом и кровать, где постилалось брачное ложе.
При одевании невесты какая-нибудь удачливая в замужестве женщина должна вдеть ей серьги на счастье. Булавочку из убора невесты подруги подбирают себе на счастье и скорое замужество.
Перед приходом молодых от венца, снаружи кладут на порог незапертые замки, а когда молодые их перешагнут - защелкивают. То же делают и при первом приезде жениха к невесте, чтобы была успешнее свадьба.
Городская свадьба
Что ж, матушка? За чем же дело стало?
В Москву, на ярмарку невест!
Там, слышно, много праздных мест.
А. С. Пушкин.
ЗНАКОМСТВО
В старые времена роковой вопрос "Ну где, где же мне познакомиться?" решался весьма просто. Существовали определенные места (для каждого сословия свои), где молодые люди могли выбрать себе будущую супругу.
Горожане - выходцы из деревень присматривали себе невест на игрищах, которые устраивались в воскресные дни на заставах и пустошах. Здесь играли в колечко, горелки, водили веселые хороводы, и, помимо участников игр, там присутствовали родители, родственники и профессиональные свахи, зорко высматривавшие свою будущую "добычу".
В старинных русских городах облюбовывали невест на крестных ходах. Для этого девушек на выданье одевали в лучшие наряды и в сопровождении надежных родственниц вели в известный день на условное место.
"Приближался день приноса чудотворной иконы из Семиозерной пустыни, когда казанские женихи невест высматривают. Гаврила Маркелыч велел жене Машу вырядить и отправиться на смотр. Разрядилась Маша в шелки-бархаты и рано утром с матерью и невесткой пошла на широкую луговину, что расстилается между Кремлем и Кижицами. Через нее должны были проносить икону Богородицы. Прихватили Залетовы с собой бабушку Абрамовну... Маленько и сватаньем занималась Абрамовна.
Дело было в июне. С раннего утра гудел торжественный звон колоколов с пятидесяти казанских колоколен.&;lt;...&;gt; Разряженные горожане густыми толпами спешили по луговине к Кижицкому монастырю, куда еще с вечера принесли икону из Семиозерной обители. Женщин, как всегда и везде в подобных случаях, было гораздо больше, чем мужчин; белые, красные, голубые и других ярких цветов наряды, цветные зонтики, распущенные над головами богомолок, придавали необычный в другое время, праздничный вид луговине... Чем ближе к монастырю, тем гуще и пестрей становились толпы. &;lt;...&;gt; Семейство Гаврилы Маркелыча остановилось у того места, где должны были встретиться два крестные ходы: один из города, другой из монастыря. Шестнадцатилетняя Маша сияла красотой: черные, как смоль, волосы оттеняли смуглое, румяное личико, огневые черные глаза так и горели из-под длинных ресниц. Высокая, стройная, статная девушка скромно стояла на месте, глаз не поднимаючи, а молодежь так и кружится вокруг нее, так на нее и заглядывается". (П. И. Мельников / Андрей Печерский/. "В лесах").
В мещанской городской среде в воскресенье устраивались вечеринки (в будние дни девушек из "приличных семей" не пускали). На них пели под гитару или гармонь романсы, играли в увлекательные игры - флирт цветов, краски, телефон и т. п. и танцевали польку, кадриль и краковяк. На вечерах царила весьма лиричная атмосфера, чему немало способствовали романсы, которые четко делились на мужские и женские. В тех и других говорилось о несчастной любви, ревности и самоубийстве. Женские романсы: "Вот вечер вечереет", "Вспомни, Ваня, друг любезный" и т. п.; мужские - "Когда я был слабодный мальчик", "Зачем ты, безумная, губишь того, кто любят тебя?" и т. п. В первых виновником страданий был мужчина, во вторых, соответственно - женщина.
Расходились не позднее 11 часов вечера.
В более культурной среде устраивались домашние вечера (например, в честь именинниц и именинников). На них танцевали под фортепьяно вальсы и кадрили, также пелись романсы, но уже романтические, более художественные. Правила приличия соблюдались строже, чем на вечеринках. Знакомство и общение происходили в присутствии старших, которые внимательно следили за поведением подопечных.
В дворянских и богатых купеческих семьях девушек с определенного возраста вывозили на танцевальные вечера и балы, сезон которых открывался с октября. Самым благодатным местом для знакомства и сватовства считалась Москва, куда осенью свозились девушки, чей возраст приближался к заветному.
"Всю зиму была здесь ярмарка невест. Усадив их в возки и бережно подоткнув со всех сторон, везли этот редкостный товар осенью по широким дорогам в Москву, и у застав возки останавливались. Золотились главы церквей, зеленели сады, и у невест екали сердца. Потом их показывали московским старухам, и те, оглядев, брали их под свое покровительство. Вскоре на каком-нибудь балу девичья судьба решалась". (Ю. Тынянов. "Пушкин").
В зимнее время для учащихся старших классов и студентов устраивались платные вечера, которые посещала образованная купеческая и дворянская молодежь. Танцевали под оркестр вальсы и мазурки. Молодой человек в знак симпатии мог подарить своей партнерше цветы, которые продавались в виде маленьких букетиков у входа в зал. А на балы в институты благородных девиц приглашались юнкера из знаменитых военных училищ. Эту традицию переняли затем в наше время так называемые "женские" институты - педагогические и библиотечные, только вместо юнкеров кавалерами студенток становились курсанты военных училищ.
Запоминающиеся картины времяпровождения молодежи, легких знакомств и горячих чувств, родительской изобретательности и т. д. в "Юнкерах" А. Куприна.
"Сегодня его день так полно и счастливо занят, что даже совсем не остается места для семейных радостей. К десяти часам он должен ждать в Зоологическом саду Наташу Манухину. Они будут кататься с великолепных ледяных гор. Какое острое наслаждение нестись стремительно вниз на маленьких салазках по отвесной сверкающей дороге.. .&;lt;...&;gt;
В час - завтрак у Шпаковских, а после завтрака - веселая репетиция водевиля "Не спросясь броду, не суйся в воду", где Александров играет Макарку, а также и в живых картинах. Должно быть, и потанцуют немного. В этом большом, уютном, безалаберном доме - две девочки, три барышни, и всегда множество их подруг всяких возрастов. Там с утра до вечера поют, танцуют, устраивают игры, едят, влюбляются и звонко смеются. Александрову часто кажется, что он влюблен в младшую из барышень, в белокурую розовую Нину. Впрочем, все любви Александрова так многочисленны и скоропалительны, что сестра в шутку зовет его - господин Сердечкин.
Потом - обед у Калмыковых, и тоже танцы. А затем - самое главное - вечером знаменитая елка в Благородном собрании, на которую съезжается вся молодая Москва: дети, подростки, барышни и юноши. Туда он обещал сопровождать трех приехавших из Пензы землячек... Бал, на котором танцуют, после того как детей увезут по домам, до тысячи молодых людей".
"Баловни современности" - телевидение, видео и т. п. отнюдь не способствуют живому общению людей, более подталкивая их к уединенности. "Средством знакомств" все настойчивее становятся газеты и журналы. Где нет теперь рубрики "Знакомства" или брачных объявлений? Шагающая "впереди" заграница все активнее использует для знакомств компьютерную связь с модемами. Уже немало супружеских пар, которые пошли к алтарю, установив контакт с помощью компьютера.
Учитывая спрос, в крупных европейских городах устраиваются балы для одиночек, куда стекаются люди, приметившие то или иное объявление. Все участники таких массовых вечеринок носят нагрудные номера, что избавляет знакомящихся от лишних слов. Стоимость билетов на подобные "смотрины" обычно весьма солидная.
Ежели вы решились поучаствовать в "ярмарке невест", предлагаемых печатными изданиями, то прежде всего попробуйте разобраться в спросе и предложении, которые, увы, не всегда соответствуют друг другу. Кроме того, и степень искренности в объявлениях - тема щекотливая; потому, читая объявления, не принимайте безоговорочно все, что автор о себе пишет. Целесообразнее обратить внимание на ту часть, в которой излагаются требования к потенциальному партнеру. Как утверждают специалисты, большинство из нас абсолютно трезво оценивают срои возможности и потому хотят, чтобы будущий партнер обладал теми же качествами, которые более приближаются к их собственному "я", чем приукрашенному газетному описанию, задача которого - заинтриговать и заинтересовать претендентов.
Как тут не вспомнить старый добрый обычай сватовства и, главное, не пожалеть о почти повсеместном исчезновении ловкой всезнающей свахи. Вот уж кто мог решить все проблемы разом!
СВАТОВСТВО
"Выбирай не невесту, а сваху", - гласит народная пословица, а это означает, что к процессу сватовства относились прежде очень серьезно. Право же, искусная, ловкая сваха порой лучше жениха и невесты знала, что именно подойдет каждому. Делились свахи на две категории: свахи по страсти к свадьбам и устраиванию чужих судеб и профессиональные свахи.
Свахи первой .категории действовали абсолютно бескорыстно и добросовестно, не щадя сил и времени. "Люди женятся, а у нас глаза светятся" - вот их девиз.
"У генерала была двоюродная сестра... У кого есть в Москве двоюродная сестра, оседлая и довольно богатая, тот может жениться почти на всякой невесте, если он имеет чин и деньги, а она не имеет еще жениха. Генерал вверил свою тайну кузине, та приняла истинно сестринское участие. Месяца два бедная пропадала от скуки, и вдруг, как с неба, свалилось сватовство. Она тотчас послала дрожки за женой одного титулярного советника. Титулярная советница приехала; кузина выгнала из ближней комнаты горничных, чтоб никто не мог подслушать. Через час времени титулярная советница с раскрасневшимся лицом выбежала от кузины и, наскоро рассказав в девичьей, в чем дело, бросилась со двора. На другой день утром в девять часов, двоюродная сестра сердилась на неаккуратность титулярной советницы, которая хотела быть в одиннадцать часов и еще не приходила; наконец, желанная гостья явилась, и с нею другая особа, в чепчике; словом, дело кипело с необычайною быстротою и с достодолжным порядком". (А. И. Герцен. "Кто виноват?").
Свахи же второй категории ради успешного заключения брачного союза могли и соврать, и требовалось с ними держать ухо востро. Меткое народное слово тут как тут:
Сваха ходит собачьей тропой; Сваха лукавая, змея семиглавая; Никто против свахи не соврет; Люди хвастают - не перелезешь, сват хвастает - на коне не перескочишь; Было бы хожено да лажено, а там хоть черт родись; Хвалит сваха чужу сторону, а сама в нее - ни по ногу; Одна только сваха за чужую душу божится. Не выбирай невесту, выбирай сваху!
Сама же русская сваха - личность столь колоритная и своеобразная, что требует отдельного внимания. Русская сваха - это ходячий сборник всех вестей, сплетен, семейных тайн, в которые она проникала неведомо как, с ловкостью, достойной великих сыщиков. Чаще всего свахами становились общительные, предприимчивые особы среднего или пожилого возраста мещанского или купеческого сословия, зачастую вдовы. Обычно это была женщина дородная и румяная с лицом улыбчивым и лукавым, с проницательным или притворно-простодушным взглядом. Говорила сваха скороговоркой, испещряя свою речь пословицами да прибаутками. Удивительно, что тип свахи сохранялся и не изменялся с допетровской поры и к помощи ее прибегали даже во времена не столь отдаленные. Объяснить сие можно, видимо, несомненной пользой свах, несмотря на все "издержки профессии". Являлась сваха живым календарем всех томимых жаждой брака, всех парней и кандидатов в супруги, подростков и девушек, остепеняющейся молодежи, вдов и вдовцов, и без посредничества свах не обходилось ни одно супружество. (У доброй свахи женихи с невестами все на перечете). В обязанности свах входило не только совершить само сватовство, но и провести предварительную разведку, разузнать - какое приданое дается за невестой, в чем оно состоит: в платьях ли, деньгах, вотчинах и т. п.
В дворянских и богатых купеческих семьях роспись приданого составлялась отцом невесты в день рождения дочери. "Дочку в колыбельку - приданое в коробейку", - гласит пословица. Сваха обязана была сообщить подробности о красоте и нраве невесты, которую иногда можно было увидеть только в самый день свадьбы. У свахи имелись свои источники информации - гадальщики, приживалки, прислуга, даже квартальный. Опрашивались также и владельцы соседских лавок, да и самими покупателями не пренебрегали. Собрав все нужные сведения, сваха направлялась к заинтересованной стороне. Иногда представлялся аж письменный реестр.
"Елена Андреевна К**, третья дочь купца 2-й гильдии, 19 лет, девица, роста среднего, темно-русая, глаза карие, румян не употребляет, говорит по-французски, играет на фортепиане и на гитаре. За нею приданого 50 тыс. рублей банковым билетом, бриллиантов, серебра, платья и белья голландского на 25 тыс.руб. По смерти отца - каменный дом на Лиговке, обще с двумя замужними сестрами, и капитал в 200 тыс.руб., с ними же нераздельно. Желает полковника, или капитана, но в таком случае гвардейского, не старее 35 лет, черноволосого, не слишком полного, но и не худощавого, высокого роста, чтоб говорил по-французски, не курил табаку и имел кроме жалованья, своих не менее 2 тыс.руб. в год".
"Вдова 25 лет, имеющая до 10 тыс. годового дохода, не имевшая детей, желает хорошего и доброго человека, преимущественно военного или из отставных военных, от 30 до 35 лет, высокого роста, благонадежного здоровья и крепкого сложения; красоты не ищет, но чтобы был не безобразен, черноволос и в усах; табаку бы не нюхал, а курить может; за состоянием также не гонится; может быть и старее несколько 35 лет, но непременно в цветущем здоровье, не бледный и и не худой". (Из кн. "Русский очерк").
По поводу сватовства существовало множество суеверий. Сватовство не полагалось затевать в среду и пятницу. Также несчастливыми считалось 13 число, а 3, 5, 7 и 9 - счастливыми. Ни в коем случае нельзя было, идя со сватовством в дом, вступать в разговоры, а подойдя к дому, следовало незаметно прикоснуться рукой или плечом к косяку и только затем стучать. Во время разговора сваха или сват должны были незаметно дотронуться до ножки стола, "чтоб дело не сбежало".
Вопрос о свадьбе решали в тот же день, не прибегая ни к каким иносказательным и поэтическим приемам. В случае положительном родители невесты и сваха трижды обходили вокруг стола, крестились на образа и, расставаясь, сразу же договаривались о смотринах. (Чего тут калякать? Давай свадьбу стряпать!).
В дворянском быту сватовство обычно состояло в беседе с родителями, после чего (если было получено согласие) в залу приглашалась невеста, у которой спрашивали, согласна ли она выйти замуж. Предварительное объяснение с девушкой считалось нарушением приличий. Впрочем, с 70 гг. XVIII столетия молодой человек мог предварительно побеседовать с девушкой на балу или в каком-нибудь общественном собрании. Такая беседа рассматривалась соответствующей приличиям и ни к чему не обязывала.
В том случае, если родители считали партию неподходящей или невесте жених не пришелся по сердцу, отказ делался в ритуальной форме: жениха благодарили за честь, но говорили, что дочь еще слишком молода или,-например, намеревается поехать в Италию совершенствоваться в пении. Случалось, (особенно, если жених был знатный, богатый и немолодой), что сватовство могло осуществиться и без согласия девушки. У последней в таком случае оставалась надежда реализовать свой отказ в церкви.
При удачном сватовстве стороне жениха вручалась роспись приданого, включающая доскональные сведения о том, какая за невестой обещана недвижимость, а также серебро, золото, ювелирные украшения, мебель, одежда, постельное белье. Отдельным пунктом стояло "Божье благословение", например: "Иконостас красного дерева с тремя иконами в серебряных вызолоченных ризах, и к ним - серебряная лампада". Широкое распространение среди купечества получил обычай давать, помимо приданого, определенную сумму наличными.
Ежели сватовство оказывалось успешным, после обсуждения росписи приданого обычно через неделю назначались смотрины.
СМОТРИНЫ
До рассказа о смотринах у простых смертных остановимся на смотринах царских - уникальном явлении допетровской Руси. В силу того, что Европа очень мало знала о России, которая представлялась ей дикой пустыней, заселенной варварами, и из-за различий в вере, русские государи не могли жениться на дочерях иноземных властителей, и московским царям приходилось выбирать себе невесту из подданых. Выбор же невесты из знатного рода настолько возвышал последний, что мог создать соперника царствующей фамилии, и потому государь был вынужден установить так называемый "всенародный" нелицеприятный выбор невесты, как женщины доброй, "ростом, красотой и разумом исполненной, к какому бы малому роду она не принадлежала".
У русской красоты было:
Белое лицо, как бы белый снег,
Ягодицы (на щеках) как бы маков цвет,
Черные брови, как соболи,
Будто колесом брови проведены;
Ясные очи, как бы у сокола...
Она ростом-то высокая.
У ней кровь-то в лице словно белого зайца,
А и ручки беленьки, пальчики тоненьки...
Ходит она, словно лебедушка,
Глазом глянет, словно светлый день...
Главным же представлением о красоте в допетровской Руси было простое понятие о физическом цветущем здоровье. В отличие от последующих веков (особенно XIX в.) с их идеалами изнеженно-бледной красоты, в старые времена почитали деву, пышущую здоровьем, крепкую и румяную. Само слово - красота - от "красный", а вот бледность воспринималась следствием болезни или признаком дурного поведения, разврата, самое грубое название которого выводилось из одного корня со словом "бледный".
Иноземцы же, бывавшие в Москве в XVI и XVII вв., едино восхваляли красоту русских женщин, сетуя только на излишнее и неискусное употребление белил, румян и сурьмы, которые лишь безобразят их природные достоинства.
Было царям из кого выбирать. Вот как проходили выборы невесты Великому князю Василию (отцу Ивана Грозного), по рассказу Франциска-де-Колло: "В. к. Василий, вздумав жениться (это было еще при его отце), обнародовал во всем государстве, чтобы для него выбрали самых прекраснейших девиц, знатных и незнатных, без всякого различия. Привезли их в Москву более пятисот, из них выбрали 300, из трехсот - 200, после - 100, наконец - только десять, осмотренных повивальными бабками; из сих десяти Василий выбрал себе невесту и женился на ней". По другим источникам, невесту избрали из 1500 девиц, последняя цифра могла означать все число девиц, которые были написаны в выбор соответственно требуемым для государевой невесты качествам. Вот такой своеобразный "конкурс красоты".
Выбор пал на Соломониду Сабурову, дочь незначительного дворянина.
Невесты выбирались нередко из бедных и простых родов. Отец первой жены Алексея Михайловича - Марьи Милославской (матери царевны Софьи) служил кравчим у посольского дьяка Ивана Грамотина. Дочь его, будущая царица, хаживала в лес по грибы и продавала их на рынке. О царице Евдокии Стрешневой, супруге первого Романова - Михаила Федоровича - ее же постельницы говаривали: "Не дорога-де она государыня; знали они ее, коли она хаживала в желтиках (по В. Далю, желтики - простые женские чеботы); после-де ее государыню Бог возвеличил!". А о матери Петра I, царице Наталье Нарышкиной, Шакловитый, предлагавший погубить ее, говорил царевне Софье:
"Известно тебе, государыня, каков ее род и какова в Смоленске в лаптях ходила". Можно представить, с какой ненавистью и завистью встречали возвышение нового рода, и какие страсти и интриги возникали при выборе невесты во дворце.
Поэтесса Н. Кончаловская описывает известный исторический случай, как расправились с полюбившейся царю Алексею Михайловичу дочерью помещика.
По снегам, дорогой дальнею,
Через всю Сибирь в Тюмень,
Под дугою песнь печальную
Бубенцы поют весь день:
"Ой, да нанесли обиду нам
В царском тереме в Москве!
Ой, в позоре мы в невиданном -
В неудачном сватовстве!".
На возок метель бросается,
Бубенцы поют в тоске
О Ефимии красавице,
Что сидит одна в возке,
О красе, царем замеченной -
Алексеем молодым,
О судьбине изувеченной
Царским дядькою седым.
Царь, послушный и безропотный,
Но Морозов - дядька опытный,
Все дела прибрал к рукам,
Знал он, на кого надеяться,
Знал, кому наказ шепнуть -
В день смотрин венец на девице
Туго-натуго стянуть.
И когда к ней темной тучею
Дурнота подкралась вдруг,
"У Ефимии - падучая!" -
Зашептали все вокруг.
"Уж родней царю не станете! -
Втайне рад,
А Ефимию без памяти
Выносили из палат...
В городах к середине XIX в. люди друг друга все-таки знали, чему способствовало посещение церкви, балы, молодежные домашние вечера, благотворительные мероприятия.
Смотрины проходили в доме невесты, но, случалось, и на гуляньях, в театре. Когда происходили они в доме невесты, жених с родителями и свахой ехали не прямым путем, а заезжали дальше и делали круг - по обычаю, "запутывали дело". В купеческой и зажиточной мещанской среде смотрины могли тянуться не одну неделю, причиной чему были споры о размере приданого. На смотринах сохранился старинный обычай, по которому жених и его родители выходили на крыльцо обменяться мнениями. У дворян в день смотрин устраивался званый обед, и никакого торга из-за приданого в этот день не велось. Опись приданого включалась отцом невесты в брачный контракт, на который можно было либо согласиться, либо нет.
Обычным ритуалом для всех сословий был совместный молебен двух семей и круговой обход стола.
Имущественные вопросы не тяготили лишь бесприданиц, для которых смотрины сразу же становились помолвкой. И хотя приданому придавалось весомое значение, говорили в народе и так: Не с богатством жить, а с человеком. Сундук с бельем да невеста с бельмом (с горбом). Через золото слезы льются. Приданое - в сундуке, а дурак - на руке. Одеяло стеганое алого цвету, а как ляжешь спать, так его и нету. Богаты невесты - да до венца. Верь приданому после свадьбы!
СГОВОР
После смотра происходил сговор. Один из самых важных моментов в предсвадебном этапе, он носил еще название рукобитья и позднее -помолвки. Перед сговором отступало даже само торжество венчания и свадебное веселье, т.к. эти действа являлись исполнением достигнутого ранее договора двух семейств. Только при Екатерине II, в 1755 г. святейший Синод сумел соединить обряд обмена колец (обручение) с венчанием, но помолвка (по определению древнеримского юриста - mentio et repromissio nuptiarum futurarum - предварительный договор о заключении брака - сокращ. футурарум). Этот футурарум продолжал жить в народной традиции как оповещение о намерении двух любящих сердец вступить в брак.
Незаключение брака после помолвки считалось немыслимым. Помешать женитьбе могли только какие-нибудь чрезвычайные обстоятельства (вроде стихийного бедствия) или злые козни, и холостая жизнь или девичество заканчивались именно помолвкой. Нарушить сговор в допетровские времена считалось оскорблением самой невесты, и в документах о помолвке даже предусматривалась изрядная сумма за отказ от брака, отмененная в 1702 г. Петром I. А у дворян отказ от данного будущему супругу слова расценивался как нарушение кодекса чести и часто заканчивался дуэлью. За оскорбленную невесту вступался чаще всего брат.
В боярские времена сговорный день назначался родителями невесты. Родители жениха, сам жених и близкие родственники приезжали к ним в дом. Происходило это в любое назначенное родителями невесты время. Гостей с почестями принимали, кланялись друг другу до земли и усаживали на почетные места под божницей. Некоторое время, по правилам приличия той поры, надо было сидеть молча. Потом отец или родственник жениха говорил о причине приезда, а родители невесты отвечали, что приезду этому рады, после чего писалась рядная запись, где означалось, что обе стороны решили: в такое-то время жених обязывался взять за себя такую-то, а родственники ее должны ее выдать и дать за ней такое-то приданое. Роспись приданого называлась тогда рядной записью, куда подробно заносилось все, что давалось за невестой, причем в противном случае оговаривалась неустойка или попятное. Отступавшая сторона была обязана платить сумму, величина которой соответствовала состоянию и была всегда настолько велика, что тяжелым бременем ложилась на нарушителя. Следует отметить еще одну немаловажную запись, а именно: в качестве условия иногда добавлялось, что муж не должен бить свою жену, чтобы при случае можно было бы, как сказали бы сейчас, "обратиться в суд" и взыскать за обиду. К сожалению, эта мера была необходимой, поскольку иначе новобрачный мог в полной мере безнаказанно лютовать.
При сговоре невеста не присутствовала, но по окончании кто-нибудь из ее близких родственниц приносил жениху и его сопровождающим от имени невесты подарки. От сговора до свадьбы, как бы продолжителен ни был срок, жених невесты не видел. Сроки же были различные, в зависимости от обстоятельств. Иногда свадьбы совершались и через неделю, а порой между сговором и венчанием проходило несколько месяцев.
Позднее этот обычай не видеть невесту исчез, напротив, именно после помолвки жених уже мог приезжать к невесте так часто, как захочет. До помолвки (во всяком случае, так было принято) он имел право видеть свою суженую только во время смотрин. Конечно, оставались встречи в общественных местах, но любой tete-a-tete до родительского благословения был невозможен.
Помолвка обычно сопровождалась празднеством. В купеческой и мещанской среде в этот день происходило официальное знакомство родителей жениха и невесты, после чего совершалось благословение. В купеческих семьях невесту и жениха благословлял священник. Он же присутствовал и при отдаче денежной части приданого. Деньги передавал отец невесты сразу же после благословения. В средних слоях устраивалась вечеринка. Вот как живописует ее И. Т. Кокорев: "Неделю, иногда две-три тянутся предсвадебные вечера. Наконец, приданое все в порядке, жених управился с делами, приготовления к свадьбе на исходе: пора бы, кажется, положить конец томительным ожиданиям обрученных? Но требуется еще исполнить один долг, и долг этот отдается обществу, которое равно взыскательно на всех ступенях своей лестницы, на нижних и на верхних. Необходимо справить народный сговор (семейным было рукобитье), необходимо предварительно познакомить с будущими супругами людей, с которыми отцы их водят хлеб-соль. Смотря по состоянию родителей невесты, сговор или принимает размеры бала (на среднюю ногу), или просто смахивает на щедрую вечеринку; на ином бывает музыка и разряженные, непременно "по последней моде", дамы танцуют с удивительно завитыми и сильно надушенными кавалерами, - дерзают даже и на польку; на ином скромно довольствуются разлаженным органом, взятым напрокат, пляшут по-русски, и в простоте сердца забавляются теми играми, что многие презрительно привыкли называть простонародными, но которые очень любила видеть на своих эрмитажных вечерах Екатерина Великая... Как бы то ни было, а для веселья принимаются все возможные меры. Утром жених дарит своей возлюбленной шаль и кольцо, а к вечеру присылает для пира порядочное количество бутылок, конечно, не порожних; последнее обстоятельство зависит, впрочем, от большего или меньшего хлебосольства его будущего тестя. На сговор сзывают столько гостей, сколько могут вместить в себя покои; а радушие хозяев и темные сделает просторными, так что даже для посторонних людей найдется место, и в продолжение вечера немало любопытных соседок придут посмотреть жениха с невестой. Пируют долго, и какой бы церемонный вид ни имело собрание в первые часы пира, под конец русская натура возьмет свое, приветливость хозяев переспорит любое жеманство, и веселье пойдет нараспашку, не выходя, однако, из границ уважения к обрученным, которые занимают самое видное место за столом и едва успевают подслащивать вследствие бессчетных требований гостей". ("Русский очерк").
В богатых домах по такому случаю давался бал с угощением. Приглашения рассылались в виде специальных билетов, иногда давались и объявления в газетах от лица старших членов семьи, где родители "с превеликой радостью" оповещали "о помолвке сына имярек с девицей имярек".
Кроме родственников и друзей, на помолвку обязательно приглашались почетные и влиятельные члены, городского светского общества. Отец представлял жениха и невесту и объявлял о помолвке, после чего все присутствующие поочередно, по степени знатности, подходили с официальными поздравлениями. В крупных городах существовали для этой цели специальные дома с обеденной и танцевальной залами, зимним садом, специальным штатом поваров и прислуги. Некоторые дома считались наиболее престижными. В Москве - это был дом Кузина на Канаве, дом Золотарского на Долгоруковской и Оконишникова на Якиманке. Отмечали помолвки и в банкетных залах крупнейших гостиниц. А в начале XX столетия стало модно отмечать помолвки на дачах и в загородных имениях. В пригласительных билетах гостям любезно указывалось, каким поездом удобнее всего добраться до нужной станции, а там их уже непременно встречали наемные экипажи.
Впрочем, помолвки могли быть и совсем скромными, "домашними", без присутствия гостей. Родители или приглашенный священник благословляли жениха и невесту иконой, и семьи обменивались хлебом-солью. Отцы брачующихся отвешивали друг другу семь поясных поклонов и называли день свадьбы. Если отца невесты не было в живых, то вместо него выступал, по старинной славянской традиции, ее брат, крестный отец или кто-то из родственников-мужчин.
Принято было у всех сословий: в день помолвки жених дарил невесте кольцо с драгоценным камнем. В обязанности жениха входил еще заказ обручальных колец, на внутренней стороне которых гравировалась дата обручения. Также на кольцах изображались инициалы: жениха - у невесты, и невесты - у жениха. (Обычай носить обручальное кольцо, как уже говорилось, заимствован у древних римлян. Еще одна версия происхождения обручального кольца: в Римской империи было широко распространено "кольцевание" людей, которое являлось своеобразной паспортизацией рабов и полузависимых членов общества. По форме колец и знакам на них можно было установить, кто чей раб и кому принадлежит та или иная женщина.)
Отдельный рассказ о помолвках августейших лиц; здесь существовало отступление от общепринятых обрядов. Считается, что женитьбы на иноземных принцессах ввел Петр I. Однако попытки делались и значительно раньше. Еще Иван Грозный пытался высватать (при живой 7-й жене!) племянницу английской королевы Елизаветы; Борис Годунов сватал свою дочь за датского принца Иоанна и т. д. С петровских времен браки на иностранках стали делом обычным. Как правило, это были немецкие принцессы, которых разделенная на мелкие княжества Германия в изобилии поставляла европейским венценосцам. Для этого великими князьями даже предпринимались путешествия по Германии с целью высмотреть себе невесту. Так, Александр II, тогда еще цесаревич, увидел в ложе театра совсем юную принцессу, будущую императрицу Марию Александровну. А ранее царских невест "выписывали" в Петербург, как это произошло с будущими императрицами Екатериной II, Марией Федоровной (жена Павла I) и Елизаветой Алексеевной (жена Александра I).
Для лиц царской крови законы предусматривали возможность заочной помолвки, во время которой жениха "замещал" кто-либо из его приближенных. Прежде всего учитывались интересы династии, а лишь затем - сердечная склонность. Впрочем, последний российский император Николай II проявил самостоятельность и нашел в себе твердость противостоять родительской воле в выборе супруги. Он не пожелал в жены ни Елену, дочь графа парижского, ни Маргариту Прусскую и даже пригрозил, что скорее уйдет в монастырь, чем женится на последней. А мать Николая II, датская принцесса Дагмара, была первоначально помолвлена со старшим братом Александра III, Николаем, умершим еще до свадьбы. Вместе с титулом цесаревича Александру досталась и темноволосая изящная невеста. Впрочем, брак оказался счастливым.
Вернемся к простым смертным. Во всех сословиях на 2-й день после сговора совершался обряд вручения невесте икон, которые вместе с ее приданым ввозились в дом жениха. В обряде принимали участие, кроме невесты и ее родителей, крестная мать и крестный отец, которые и благословляли ее иконой. В промежутке между помолвкой и свадьбой начиналась самая счастливая для жениха и невесты пора. Для жениха она оказывалась еще и очень хлопотной: по традиции, он должен был привозить подарки и гостинцы не только для невесты, но и для ее подруг и домочадцев. У невесты же в доме завершалась подготовка приданого - шились новые платья и метились новыми инициалами вещи. Перевозка же приданого в дом, где станут жить молодые, должна была произойти до венчания, составляла она не только важную часть свадебного обряда, но зачастую и внушительное, впечатляющее зрелище.
Приданое во все времена было важным условием свадьбы и состояло прежде в постели, платьях, домашней утвари, украшениях, в крепостных, деньгах и имениях, если девица была дворянского происхождения. От жениха ничего не требовалось. Существовал также старинный обычай давать за невестой вино, но к XVI-XVII столетиям он исчез. О том, насколько серьезно относились к приданому наши предки, можно судить по "Домострою". Гл. 20 "Как воспитать дочерей и с приданым замуж выдать" гласит:
"Если дочь у кого родится, благоразумный отец, который торговлей кормится - в городе ли торгует или за морем, - или в деревне пашет, такой от всякой прибыли откладывает на дочь (и в деревне также): или животинку растят ей с приплодом, или из доли ее, что там Бог пошлет, купит полотна и холстов, и куски ткани, и убрусы (по В. Далю - платок, фата, полотнище, полотенце и пр.), и рубашка - и все эти годы ей в особый сундук кладут или в короб и платье, и уборы, и мониста, и утварь церковную, и посуду оловянную, и медную, и деревянную, добавляя всегда понемножку, каждый год, как сказано, а не все вдруг, себе в убыток. И всего, даст Бог, будет полно. Так дочь растет, страху божью и знаниям учится, а приданое ей все прибывает. Только лишь замуж сговорят - отец и мать могут уже не печалиться: дал Бог, всего у них вволю, в веселии и в радости пир у них будет. Если же отец и мать незапасливы, для дочери своей, по сказанному здесь, ничего не приготовили, и доли ей никакой не выделили, лишь станут замуж ее отдавать - тотчас же кинутся и покупать все, так что скорая свадьба - у всех на виду. И отец, и мать впадут в печаль от свадьбы такой, ведь купить все сразу - дорого. Если же по божьей воле дочь преставится, то поминают ее приданым, по душе ее сорокоуст, и милостыню раздают. А если есть и другие дочери, таким же образом заботятся и о них".
В купеческой среде приданое перевозили на пяти подводах, на каждой из которых должны были находиться определенные вещи: на головной - иконы и самовар, на следующей - посуда, на средней - постель невесты со всеми необходимыми принадлежностями, на четвертой - мебель, на последней ехала мать или тетка невесты с росписью приданого, и там же сидела сваха, которая держала в руках живую индюшку в чепчике. Встречали приданое мать жениха или его старшая, замужняя сестра. Существовал обычай класть под перину парадную постель, которую стелила сваха, яйцо (вареное или расписное деревянное), "чтобы у молодых детки родились"; убрать его новобрачная могла лишь на четвертый день после свадьбы.
У дворян перевоз приданого и постели не сопровождался публичными обрядовыми действиями. Существовал единственный чисто православный обряд уединенного совместного моления невесты и ее матери. Выполнялся он сразу же после отъезда поезда от дома невесты.
Не изменилось отношение к приданому и в более поздние времена.
Что же касается брачного контракта, то в России он не представлял из себя того официального документа, определяющего финансовое и имущественное положение супругов, как это было раньше принято (и принято сейчас) в европейских странах. Начать с того, что значительная часть населения подобных письменных соглашений попросту не знала. Так называемые "рядные росписи приданого" не имели, строго говоря, серьезной юридической силы, и гарантией их выполнения могло быть лишь честное слово отца невесты. Подлинные брачные контракты, в западном смысле, существовали лишь в тех российских местностях, которые традиционно тяготели к западноевропейской культуре, - в остзейских губерниях, Финляндии и Польше. В Царстве Польском подобный документ должен был заверяться нотариусом, а при вступлении в брак лиц из купеческой среды брачный контракт подлежал огласке, что выражало, в первую очередь, интересы торговых партнеров брачующихся. Могли заключать брачные контракты и неправославные иностранцы, проживавшие в центральной России.
Девишник имел место только у групп населения, наиболее близких к крестьянским традициям. А вот "мальчишник" - встреча с приятелями и прощание с молодостью - был популярен во всех сословиях. Так, Пушкин перед свадьбой устроил в Москве "мальчишник", на который пригласил Вяземского, Нащокина и других друзей. Отужинав, поехали к цыганам слушать песни.
И, наконец, после исполнения многочисленных предсвадебных обрядов, инициатива переходила в руки служителей церкви, обязанностью которых было освятить союз.
Важное значение придавалось церковному оглашению.
По действующим законам, желающий вступить в брак должен был письменно или устно уведомить священника своего прихода "об имени своем, прозвании, чине или состоянии равно как об имени, прозвании и состоянии невесты" . После уведомления священник в три ближайших воскресенья по окончании литургии объявлял прихожанам имена желающих вступить в брак. Весьма полезный обычай, позволявший установить - не существует ли каких-либо препятствий браку. Помехой могло быть, к примеру, родство до определенного колена, свойство (кумовство или сватовство), отсутствие согласия (благословения) родителей. После трех оглашении священник выдавал свидетельство или билет, а на основании билетов жениха и невесты в день венчания в церкви составлялся так называемый обыск, заносившийся в специальную обыскную книгу. С 1802 по 1917 гг. в каждой православной церкви существовала для этих целей прошнурованная обыскная книга. Обыск подписывали жених, невеста, два-три поручителя и причт церкви.
ДЕНЬ СВАДЬБЫ
Открылся храм, алтарь блистает;
Возжег светильник Гименей;
С любовью верность соплетает
В неразрушимый узел сей,
Которого сам Бог содетель,
Там истина и добродетель.
Любовь чету соединяет,
Господь союз благословляет.
Я. Княжнин
В день свадьбы, по обычаю, жених до венчания не должен был видеть невесту, но посылал ей шкатулку, в которой, как водится, покоились фата, восковые цветы, венчальные свечи, обручальные кольца - если ими не обменялись при помолвке - духи, булавки и прочие мелочи (в XVI и XVII веках посылали еще и лакомства - изюм да инжир, и розгу, что служило символичным знаком: станет молодая жена прилежно работать - будут ее кормить и лакомить, а пожелает лениться - сечь розгами).