Дитя государства
Как и другие оставшиеся без отцов юные
отпрыски знатных родов, Роджер Мэннерс находился
под опекой первого королевского министра лорда
Берли, считался "ребенком государства"*.
Ранее через эти же строгие руки прошли графы
Оксфорд, Эссекс, Саутгемптон, Бедфорд. Лорд Берли,
обремененный многими государственными заботами,
перепоручил повседневное наблюдение за
воспитанием юного Рэтленда своему родственнику
Фрэнсису Бэкону - философу, юристу, писателю;
такому воспитателю, конечно, было что передать
способному подопечному. То, что Шекспир был
хорошо знаком с идеями Бэкона, сегодня трудно
оспаривать...
*Первая строка шекспировского
сонета 124 многим кажется непонятной: "If my dear love
were but the child of state" - откуда У Шекспира этот образ,
это выражение, бывшее в обиходе у столь немногих,
"the child of state" - "дитя государства"?
В 1587 году Роджера отправляют в
Кембридж и зачисляют в колледж Королевы, где его
главным ментором был Джон Джегон, впоследствии
ставший епископом Норичским. Через два года
Джегон перешел в колледж Тела Христова и перевел
туда же Рэтленда. Связи со своими однокашниками
по обоим колледжам Рэтленд поддерживал как во
время пребывания в Кембридже в студенческие
годы, так и потом. В Кембридже у него был кабинет,
где он останавливался, посещая свою alma mater и
работая там. В Кембридже он и умер в 1612 году,
предусмотрев в завещании средства на помощь
кембриджским ученым.
В 1589 году лорд Берли вытребовал
Роджера в Лондон, чтобы представить королеве,
которая (как явствует из его сохранившегося
письма матери) обошлась с ним приветливо и
сказала, что знала его отца как честного человека
и слышала много хорошего о его матери. В это время
Рэтленд близко сходится с другим воспитанником
Берли - юным графом Саутгемптоном; позже им обоим
покровительствует королевский фаворит -
блестящий граф Эссекс, и они становятся его
верными поклонниками и соратниками. Так, под
крылом первого министра Уильяма Сесила, лорда
Берли, зародилась дружба трех графов, которой
предстояло выдержать грозные испытания, когда
Эссекс бросит свой трагический и театральный
вызов власти семейства Сесилов и самой
Елизавете. Сохранилось письмо от 1591 года,
посланное матери Роджера состоявшим при нем
доверенным слугой о том, что "Саутгемптон
сообщил, что он собирается посетить моего
господина"; в июне этого года Рэтленд проводит
несколько дней в доме Саутгемптона. А через два
года выходит "Венера и Адонис" с изысканным
и теплым посвящением Саутгемптону, подписанным
Уильямом Шекспиром (Shakespeare). Это первое
напечатанное произведение Шекспира и первое
появление этого имени в литературе. На следующий
год издается "Обесчещенная Лукреция" с
новым посвящением Саутгемптону. Раньше уже
говорилось, что оба посвящения написаны
свободным языком, не скованным раболепием и
самоуничижением, в них - и это отмечалось так или
иначе многими шекспироведами - не чувствуется
огромной разницы в социальном положении (мог ли
простой актер из провинциального городка так
обращаться к титулованному аристократу,
приближенному к королевскому двору?). Так мог
писать некто, равный Саутгемптону, находившийся
с ним в дружеских отношениях. И если перебрать
всех друзей Саутгемптона в этот период, чья
близость к нему документально подтверждена, то
окажется, что скорее всего адресоваться к
двадцатилетнему Саутгемптону в 1593 году с таким
посвящением мог именно семнадцатилетний Рэтленд
- равный по положению (и тоже "дитя
государства") обращался под псевдонимом к
своему старшему и почитаемому другу.
Дружба Рэтленда с
Саутгемптоном, очевидно, должна была выявить и
различия в их характерах. Если последний, при
обширных интеллектуальных интересах, не упускал
при этом возможностей пользоваться всеми
мимолетными радостями жизни, то Роджер Рэтленд
уже тогда проявлял склонность к духовному
уединению, к углублению в науки и искусства,
сторонясь пустоты светской жизни, открытой перед
ним в силу его происхождения. Об этом говорят
долголетние связи Рэтленда с английскими и
континентальными учеными, переписка с которыми
частично сохранилась, редкие появления при
дворе. Возможно, что и физически Роджер уступал
своему старшему другу - он часто болел, особенно
после путешествия по Европе.
Занятия в колледже были
достаточно напряженными - студенты изучали
латынь, древнегреческий, древнееврейский,
богословие, юриспруденцию, медицину, философию,
логику, риторику. В программу также входило
чтение и представление пьес латинских классиков.
Постановки пьес были любимым
времяпрепровождением студентов. Очень многие
преподаватели и старшие студенты сами сочиняли
пьесы, некоторые из них разыгрывались в актовых
залах колледжей по торжественным дням. Вот и
Полоний в "Гамлете" вспоминает, как он
исполнял роль Цезаря в какой-то пьесе, когда
учился в университете. Пьесы, написанные
преподавателями и студентами, ставились, как
правило, один раз и не публиковались. Имя
"своего" автора обычно не скрывалось, но
бывали и исключения. Так, вдень присуждения
университетских степеней магистра искусств в
начале 1595 года исполнялась пьеса неизвестного
автора "Лелия", сюжет которой был взят из
французской переделки итальянской комедии.
Исследователи нашли в тексте этой превосходной
пьесы немало общего с некоторыми шекспировскими
комедиями, особенно с "Двенадцатой ночью", и
высказывали предположение, что Шекспир,
вероятно, читал "Лелию" и кое-что из нее
использовал.
Пороховщиков считает, что
"Лелия" и еще несколько анонимных пьес,
ставившихся в Кембридже в середине 1590-х годов,
были написаны заканчивавшим курс обучения
Рэтлендом. Во всяком случае, среди выпускников
университета, получивших в феврале 1595 года
степень магистра и смотревших "Лелию" (а
возможно, и среди исполнявших в пьесе роли) был
молодой Роджер Мэннерс, граф Рэтленд. А среди
почетных гостей - сам Эссекс. Письма Джегона
матери Роджера свидетельствуют о блестящих
успехах Рэтленда в учебе. Но годы, проведенные в
Кембридже, не были только безоблачным временем
занятий и развлечений. Дядя и отец Роджера
оставили его матери немало долгов, и ей не всегда
удавалось вовремя посылать в Кембридж все
необходимое. Хотя Джегон был им доволен,
родственник молодого графа (двоюродный дед, тоже
Роджер Мэннерс) сообщал матери полученную от
кого-то информацию, что юноша порой не разборчив
в знакомствах, и это может неблагоприятно
сказаться на его поведении и манерах... Семь
студенческих лет остались позади, но не
бесследно. Следы Кембриджа ученые находят во
многих шекспировских произведениях. Это не
только знания классики, права, риторики, но и
особого кембриджского слэнга - выражений и
словечек, бывших в ходу только у тамошних
студентов; мы слышим их даже из уст короля Лира. И
первые восторженные отклики и оценки Шекспира -
поэта и драматурга раздались тоже из
университетской, прежде всего кембриджской,
среды: авторами этих первых откликов были
однокашники Рэтленда по колледжу У. Ковел
(назвавший в 1595 году Потрясающего Копьем среди
писателей - питомцев Кембриджа) и Джон Уивер (1598),
а также кембриджды Р. Барнфилд и Ф. Мерез (1598). Это
были годы становления личности, обретения
знаний, первых опытов в поэзии и на сцене.
Запомним, что в своем посвящении Саутгемптону
Шекспир назвал поэму "Венера и Адонис" на
классический, мифологический сюжет "первенцем
моей фантазии"* (*"The first heir of my invention"); это
очень важное свидетельство. Здесь сам Великий
Бард датирует начало своего творческого пути, и
эта дата - 1593 год. Впоследствии, чтобы как-то
согласовать эти слова с тем, что несколько первых
шекспировских пьес датируется шекспироведами
более ранним периодом, многие из них стали
утверждать, что выражение "первенец моей
фантазии" следует относить только к
поэтическим произведениям: драмы, мол, тогда
считались творениями низкого уровня, и Шекспир
их якобы не принимал во внимание. Однако такое
толкование, какие бы авторитеты его ни
придерживались, является вполне произвольным
домыслом: cам Шекспир ничего подобного ни в этом
посвящении, ни где-либо еще никогда не говорил.
Впечатление юношеской восторженности,
присутствующей в посвящении "Венеры и
Адониса", укрепляется при чтении самой поэмы,
где значительное место занимают эротические
мотивы; эротизм здесь тоже юношеский,
литературный.
Что касается сложных проблем,
связанных с первыми (или считающимися первыми)
шекспировскими пьесами и временем их появления,
то разговор об этом - впереди.
По окончании университета юноши
из знатных семей, по обычаю, отправлялись в
путешествие по континенту, и граф Рэтленд не стал
исключением. В декабре 1594 года лорд Берли сообщил
вдовствующей графине Рэтленд, что королева
разрешила ее сыну выезд за рубеж. Одновременно
королевский министр писал, что из разговора с
молодым графом он вынес впечатление, что тот
плохо осведомлен о состоянии дел в своих
поместьях и советовал матери восполнить это
упущение (а финансовое положение семьи оставляло
желать лучшего).
Мать умирает весной 1595 года.
Рэтленд находится в Бельвуаре все лето и начало
осени, вникая в дела и пытаясь привести их в
порядок. И разумеется, по привычке, немало
времени проводит в своей библиотеке и за
письменным столом; 1595 год - год создания
шекспировских пьес "Сон в летнюю ночь" и
"Король Иоанн".
В октябре 1595 года путешествие
началось. Первым пунктом на континенте был
голландский порт Флашинг, сданный в аренду
англичанам в обмен на английскую помощь в войне с
Испанией. Губернатором Флашинга был сэр Роберт
Сидни, брат великого поэта Филипа Сидни и сам (как
почти все члены этой удивительной семьи) тоже
поэт. В письме, посланном в Англию, Роберт Сидни
чрезвычайно высоко оценил интеллектуальные
качества Рэтленда.
В багаже молодого
путешественника вместе со всякими необходимыми
вещами находились и специальные "Полезные
наставления", написанные для него многоумным
Фрэнсисом Бэконом по поручению графа Эссекса,
уже проявлявшего в это время самую теплую заботу
о Рэтленде; этот любопытный документ сохранился
в рукописи, а в 1613 году был даже напечатан. Кроме
того, бдительный ментор Джегон специально
предупреждал предтечу Чайлд Гаролда о
легкомысленном характере французов и о разных
опасностях, подстерегающих путешественника в их
стране. Все эти заботливые наставления не были
оставлены без внимания обладавшим хорошей
памятью путешественником; в "Гамлете" их
нехитрое существо оказалось вложенным в уста
многоопытного королевского министра Полония,
напутствующего своего сына Лаэрта перед
отправлением во Францию. Сдобренное авторской
иронией сходство речей Полония с "полезными
наставлениями" было замечено биографами
Бэкона уже давно, историки же добавили, что
многие черты шекспировского Полония сатирически
напоминают дотошного лорда-казначея Берли
(которого его подопечный Роджер Мэннерс, граф
Рэтленд, знал отнюдь не понаслышке, в отличие от
Уильяма Шакспера из Стратфорда).
Из Голландии Рэтленд
отправляется в Германию. Сохранившееся письмо
показывает, что в начале февраля 1596 года он
находился в Гейдельберге, где имел возможность
ознакомиться со знаменитым университетом.
Повидал он, конечно, и пресловутую
гейдельбергскую бочку, изображение и описание
которой через полтора десятка лет появится в
"Кориэтовых Нелепостях". Но его главной
целью является Италия, Падуанский университет. 24
февраля находившийся в Венеции доктор Хоукинс,
информируя Энтони Бэкона об англичанах,
путешествовавших в это время по Италии, сообщает,
что Рэтленд еще не перебрался через Альпы.
Энтони, брат Фрэнсиса Бэкона, через своих
доверенных лиц следил за событиями на континенте
и держал в курсе происходившего там Эссекса,
который таким образом имел возможность
докладывать об иностранных делах королеве, не
завися от лорда Берли и его сына. Через
Бреннерский перевал Рэтленд попадает в Италию,
где первым городом, оказавшимся перед ним в
долине, была Верона, известная знаменитым
римским амфитеатром. Великолепная гравюра с
изображением этого древнего сооружения потом
появится в книге Кориэта, в Вероне происходит
действие пьес "Два веронца" и "Ромео и
Джульетта".