- Ух! Вот они! - сказал человек лошадям. - На вид не страшные, ступайте! - Он громко захохотал. - Кто вы такие и что вам надо? - спросил он нелюбезно. Он возвышался над Гэндальфом, как скала. Что же касается Бильбо, то он свободно прошел бы у человека под ногами, даже не задев головой края серой туники.
      - Я Гэндальф ! - заявил волшебник.
      - Первый раз слышу! - пробурчал человек. - А это что за фитюлька? - спросил он, насупив черные мохнатые брови и наклоняясь, чтобы разглядеть хоббита.
      - Это мистер Бэггинс, хоббит безупречной репутации, из очень хорошей семьи, - ответил Гэндальф.
      Бильбо поклонился. Шляпы он снять не мог, ибо не имел ее.
      - Я волшебник, - продолжал Гэндальф. Разумеется, я о вас слышал. Вы не знаете меня, но, может быть, знаете моего кузена Радагаста? Он живет близ южной границы Черного Леса.
      - Как же, славный малый, хоть и волшебник. Одно время я с ним часто виделся. Ладно, теперь я знаю, кто вы или за кого себя выдаете. Что вам надо?
      - Сказать по правде, мы потеряли наши пожитки, заблудились и очень нуждаемся в помощи или хотя бы в добром совете. Дело в том, что в горах нам досталось от гоблинов.
      - Го-облинов? - переспросил человек уже менее нелюбезным тоном. - Ого, значит, вы им попались в лапы? А зачем, спрашивается, вы к ним полезли?
      - Это получилось нечаянно. Они застигли нас врасплох во время ночлега в горах. Мы совершали переход из западного края в здешний. Но это долгая история.
      - Тогда проходите в дом и расскажите хоть часть, коли на это не уйдет целый день, - сказал человек, открывая дверь внутрь.
      Следуя за ним, Гэндальф и Бильбо очутились в просторном холле, где посредине был сложен очаг. Несмотря на летнюю пору, пылали поленья, и дым поднимался кверху к почерневшим балкам, ища выхода в крыше. Они миновали этот темноватый зал, освещенный лишь огнем очага да светом, падавшим через потолочную дыру, и вышли через небольшую дверку на веранду, стоящую на деревянных сваях. Обращенная на юг, она еще хранила дневное тепло, солнце пронизывало ее косыми лучами и золотым дождем падало в сад, заросший цветами до самых ступенек веранды.
      Они сели на деревянные скамьи; Гэндальф приступил к рассказу, а Бильбо раскачивал коротенькими ножками, не достававшими до полу, посматривал на цветы в саду и гадал, как они называются, - половины из них он никогда раньше не видал.
      - Я шел в горах с одним-двумя друзьями... - начал волшебник.
      - Одним-двумя? Я вижу только одного, да и того еле могу разглядеть, - прервал его Беорн.
      - По правде говоря, мне не хотелось вам мешать, я боялся, что вы заняты. Если позволите, я подам сигнал.
      - Подавайте, так и быть.
      Гэндальф пронзительно свистнул, и тут же Торин и Дори показались из-за угла дома на садовой дорожке, а через минуту стояли перед ними и низко кланялись.
      - Вы хотели сказать - с одним-тремя! - заметил Беорн. - Это уже не хоббиты, а гномы!
      - Торин Оукеншильд, к вашим услугам! Дори, к вашим услугам! - проговорили оба гнома, снова кланяясь.
      - Спасибо, я в ваших услугах не нуждаюсь, - ответил Беорн. - Зато вы, видно, нуждаетесь в моих. Я не очень-то долюбливаю гномов. Но коли вы и вправду Торин, сын Трейна, внук Трора, а ваш спутник вполне порядочный гном, и вы враги гоблинов и не замышляете никаких каверз в моих владениях... кстати, как вы здесь очутились?
      - Они шли в земли своих отцов, что лежат к востоку за Черным Лесом, - вставил Гэндальф. - Мы по чистой случайности оказались в ваших владениях. Мы переходили Верхний Перевал и думали попасть на дорогу, проходящую южнее ваших земель. И тут на нас напали злые гоблины. Об этом я и собирался вам рассказать.
      - Ну, так и рассказывайте, - нетерпеливо сказал Беорн, не отличавшийся вежливостью.
      - Разразилась страшная гроза. Каменные великаны перебрасывались обломками скал, поэтому мы укрылись в пещере - я, хоббит и еще несколько гномов...
      - По-вашему, два - это несколько?
      - Нет, конечно. Но нас было больше...
      - Куда же они подевались? Убиты, съедены, вернулись домой?
      - Н-нет. Они, очевидно, постеснялись явиться все сразу, когда я свистнул. Видите ли, мы просто боимся быть вам в тягость.
      - Давайте свистите! Раз уж все равно навязались в гости, так одним-двумя больше - погоды не делает, - проворчал Беорн.
      Гэндальф опять свистнул - и в то же мгновение перед ними предстали Нори и Ори.
      - Вот это да! - сказал Беорн. - Быстро, ничего не скажешь. Где вы прятались, у Гэндальфа в табакерке? Пожалуйте сюда.
      - Нори, к вашим услугам, Ори, к ва... - начали они, но Беорн их прервал:
      - Благодарствую. Когда ваши услуги понадобятся, я их сам попрошу. Садитесь и давайте продолжать, а то не успеем дослушать историю до ужина.
      - Как только мы заснули, - продолжал Гэндальф, - цель в задней стене пещеры раздвинулась, оттуда выскочили гоблины и схватили хоббита, гномов и вереницу наших пони...
      - Вереницу? Да вы что - бродячий цирк? Или везли с собой горы поклажи? Или для вас шестеро значит вереница?
      - Нет, нет! По правде говоря, с нами было больше шести пони, так как нас тоже было больше... ага, вот еще двое.
      В эту минуту появились Балин и Двалин и поклонились так низко, что вымели бородами каменный пол. Громадный человек нахмурился, но гномы до того старались быть вежливыми, так кивали, кланялись, перегибались в пояснице и махали перед его коленями своими капюшонами с истинно гномовской вежливостью, что Беорн перестал хмуриться и отрывисто расхохотался. Уж очень они были смешные!
      - И в самом деле, цирк, - сказал он. - Входите, господа весельчаки, входите. Как ваши имена? Услуги мне сейчас не нужны, только имена. Садитесь и перестаньте так суетиться.
      - Балин и Двалин, - ответили гномы, не смея обидеться, и, опешив, сели прямо на пол.
      - Дальше! - приказал Беорн волшебнику.
      - На чем я остановился? Ах, да. Меня не схватили. Я убил парочку гоблинов вспышкой из посоха...
      - Славно! - вставил Беорн. - Значит, иногда и волшебник может на что-то пригодиться.
      - ...и проскользнул в трещину, когда она закрывалась. Я последовал за ними в главный зал, где толпились гоблины - Верховный Гоблин с тридцатью или сорока вооруженными стражниками. Я подумал: "Если бы даже гномы не были скованы вместе - что может поделать дюжина против такой уймы?"
      - Дюжина? В первый раз слышу, чтобы восемь называлось дюжиной. Или у вас в табакерке есть еще кто-то в запасе?
      - Да, вот еще одна пара, Фили и Кили, - проговорил Гэндальф, когда перед ними возникли эти двое и принялись улыбаться и кланяться.
      - Хватит, хватит, - оборвал их Беорн. - Сядьте и молчите! Продолжайте, Гэндальф!
      И Гэндальф продолжал, пока не дошел до схватки во мраке у нижних ворот и до того ужасного момента, когда обнаружилось, что потерялся мистер Бэггинс. "Мы пересчитали друг друга, и выяснилось, что хоббита нет. Нас осталось всего четырнадцать".
      - Четырнадцать?! Значит, от десяти отнять один будет четырнадцать? Это что-то новенькое! Вы хотите сказать "девять", или же мне представили не всех членов отряда.
      - Да, разумеется, вы еще не видели Ойна и Глойна. А-а-а, вот и они. Вы извините их за лишнее беспокойство?
      - Ладно. Пускай идут! Скорей входите и садитесь! Послушайте, Гэндальф, все равно получается так: вы, десять гномов и хоббит, который потерялся. Итого двенадцать, а не четырнадцать. Может, волшебники считают не так, как люди? Но сейчас-то уж, пожалуйста, продолжайте.
      Беорн старался не показать виду, как его заинтересовала эта история. Встарь он знавал именно ту часть гор, о которой шла речь. Он кивал головой и одобрительно ворчал, слушая про то, как нашелся хоббит, как они катились по каменной круче, и про волчью стаю в лесу.
      Когда Гэндальф дошел до того места, как они залезли на деревья, а волки расселись под ними,Беорн встал и зашагал взад и вперед, бормоча:
      - Меня бы туда! Они бы у меня не отделались фейерверком!
      - Ну, что ж, - сказал Гэндальф, очень довольный тем, что рассказ производит впечатление, - я сделал все, что мог. И вот мы сидим на деревьях, волки беснуются внизу - и тут с гор являются гоблины и видят нас. Они завопили от восторга и запели издевательские песни: "Пятнадцать птиц..."
      - Боже милостивый! - простонал Беорн. - Не уверяйте меня, будто гоблины не умеют считать. Умеют. Двенадцать не пятнадцать, и они это отлично знают.
      - Я тоже. Там еще были Бифур и Бофур. Просто я не осмелился представить их раньше. Вот они.
      При этих словах появился Бифур и Бофур.
      - И я! - выпалил Бомбур, с пыхтеньем догоняя предыдущую пару. Он был очень толстый и к тому же рассердился, что его оставили на конец, поэтому очень запыхался. Он отказался выжидать пять минут и прибежал сразу.
      - Ну, вот, теперь вас действительно пятнадцать, а раз гоблины умеют считать, то, значит, столько и сидело на деревьях. Можете наконец закончить ваш рассказ без помех.
      Только тут мистер Бэггинс понял, как умно поступил Гэндальф. Перерывы подогревали любопытство Беорна, а постепенный рассказ Гэндальфа помешал Беорну прогнать гномов сразу, как подозрительных попрошаек. Беорн избегал приглашать к себе в дом гостей. Друзей у него было мало, жили они довольно далеко от него, и он никогда не принимал больше двух друзей за один раз. А тут на его веранде собралось целых пятнадцать незнакомцев!
      К тому времени, когда волшебник закончил рассказ о том, как их спасли орлы и перенесли на скалу Каррок, солнце село за Туманные Горы и в саду пролегли длинные тени.
      - Отличный рассказ! - сказал Беорн. - Давненько такого не слыхал. Может, вы все и сочиняете, но рассказ заслуживает ужина. Хотите есть?
      - Да, очень! - ответили гости хором. - Большое спасибо!
      В холле теперь совсем стемнело. Беорн хлопнул в ладоши, и вбежали четыре красивейших белых пони и несколько рослых серых собак. Беорн что-то сказал на непонятном языке, состоявшем из звуков, которые издают звери. Послушные животные вышли и снова вернулись, неся в пасти по факелу. Они зажгли факелы от пламени очага и воткнули их в подсвечники, прикрепленные на столбах, окружавших очаг. Собаки, когда хотели, стояли на задних лапах и держали в передних все, что нужно. Они ловко достали доски и козлы, прислоненные к стене, и расставили перед очагом.
      Потом послышалось "бя-бя-а-а" - и вбежало несколько белоснежных овец под предводительством большого угольно-черного барана. Одна овца держала во рту белую скатерть с вышитыми по углам фигурами животных, другие несли на своих широких спинах подносы с чашами и деревянными тарелками, ножами и деревянными ложками. Собаки быстро разложили все это на столах. Столы были такие низкие, что даже Бильбо удобно было сидеть. Пони придвинул к торцу стола две скамеечки с широкими плетеными сиденьями на коротких толстых ножках - для Гэндальфа и Торина, а на дальнем конце поставил большой черный, тоже невысокий и тоже с плетеным сиденьем стул для Беорна. Беорн сел и вытянул свои толстые ноги далеко под стол. Вероятно, сиденья, как и столы, нарочно сделали низкими, чтобы чудесным животным, служившим Беорну, ловко было сидеть. Ну, а на что же уселись остальные? О них тоже позаботились. Пони прикатили круглые, как барабаны, колоды, гладко отесанные и отполированные и удобные даже для Бильбо. Скоро все разместились за столом во главе с Беорном. В холле, наверное, давно не бывало такого многочисленного сборища.
      И тут начался ужин или обед (назовите, как хотите), какого они не видали с тех пор, как покинули Последний Домашний Приют. Вокруг трепетало пламя факелов и очага, а на столе горели две высокие красные восковые свечи. Пока гости насыщались, Беорн развлекал их, рассказывая своим густым раскатистым голосом истории про дикие земли и особенно про темный, полный опасностей лес, который простирался далеко на Север и на Юг и преграждал путь на Восток, - про ужасный Черный Лес.
      Гномы слушали и качали головами, так как знали, что скоро им предстоит проникнуть в глубину Черного Леса и что после Туманных Гор лес этот - самое опасное из препятствий, подстерегающих их на пути к цитадели дракона. Поев, они тоже принялись рассказывать истории, но Беорн был сонный и слушал невнимательно. Гномы тараторили про золото, серебро и драгоценности, про кузнечное ремесло, а Беорна такие вещи мало интересовали : в холле не было ни одного золотого или серебряного предмета и, кроме ножей, ничего металлического.
      Гномы долго еще сидели за столом и пили мед из деревянных чаш. Снаружи совсем стемнело. В огонь подбросили поленьев, факелы загасили, языки пламени плясали перед ними, а вокруг возвышались столбы, и верхушки их уходили вверх в темноту, как у деревьев в лесу. Может быть, тут было замешано волшебство, только Бильбо слышался шорох листвы в стропилах и уханье совы. Потом он начал клевать носом, голоса стали затихать, удаляться... и вдруг он вздрогнул и проснулся.
      Проснулся оттого, что входная дверь заскрипела и хлопнула. Беорн исчез. Гномы сидели на полу перед очагом, скрестив ноги, и пели песню. Вот некоторые куплеты, но не все, их было гораздо больше, и пели гномы долго-долго :
      Дул ветер, мрачный и сырой,
      И вереск гнулся под горой.
      Смешала тень и ночь и день
      Угрюмой сумрачной порой.
      Дул ветер с темных стылых гор,
      Под ним стонал окрестный бор.
      Скрипел. стонал, во тьме шуршал
      Листвы тревожный разговор-
      Дул ветер прямо на восток,
      И лес промок, и лес продрог.
      Кустарник стыл, и в небе плыл
      Лохматых туч густой поток.
      Дул ветер прямо к той горе,
      Где прячется дракон в норе,
      Где сизый дым плывет над ним
      И тает в лунном серебре.
      Бильбо опять задремал. Внезапно поднялся Гэндальф.
      - Пора спать, - сказал он, - пора нам, но не Беорну. Здесь в холле мы можем спать спокойно, ничего не боясь, но, предупреждаю, помните о том, что посоветовал нам Беорн на прощанье: ни в коем случае не выходите из дому до восхода солнца, а то вам придется плохо.
      Бильбо увидел, что у боковой стены, между ней и столбами, им уже постелили на низком помосте. Для Бильбо приготовили соломенный тюфячок и шерстяные одеяльца. Он свернулся калачиком и с удовольствием закутался в одеяла, несмотря на летнюю пору. Огонь затухал. Бильбо заснул. Среди ночи он проснулся: в очаге тлели угли, гномы и Гэндальф дышали ровно и, видимо, крепко спали. Луна теперь стояла высоко и заглядывала в дыру в потолке, на полу лежало пятно лунного света. Снаружи слышалось ворчание и какой-то шум, будто за дверями ворочался большой зверь. Бильбо подумал: не Беорн ли там в медвежьем обличье и не съест ли он их? Потом он закутался в одеяло с головой и, несмотря на свои страхи, снова уснул.
      Когда он проснулся окончательно, было уже позднее утро. Кто-то из гномов споткнулся о Бильбо и брякнулся на пол. То был Бофур. Когда Бильбо открыл глаза, он ворчал и сердился.
      - Вставай, лежебока, а то завтрака не достанется.
      Бильбо вскочил как встрепанный.
      - Завтрак? - закричал он. - Где?
      - Большая часть у нас в желудках, - отозвались гномы, бродившие по холлу, - а то, что осталось, - на веранде. Мы с восхода ищем Беорна и не можем найти. Зато нашли на веранде накрытый к завтраку стол.
      - А где Гэндальф? - спросил Бильбо, выскакивая на веранду.
      - Где-то шатается, - ответили ему.
      Волшебник не возвращался до вечера. Только на закате он вошел в комнату, где ужинали хоббит и гномы. Опять им подавали чудесные звери. Беорна не было ни слышно, ни видно с прошлого вечера, и гномы недоумевали.
      - Где же наш хозяин? И где вы пропадали целый день? - закричали все при виде Гэндальфа.
      - Отвечаю на вопросы по порядку, и то после ужина! У меня с утра ни кусочка во рту не было.
      Наконец Гэндальф отодвинул тарелку и кувшин (он съел целых два хлеба, намазанных маслом, медом и сметаной, и выпил по крайней мере литр медового напитка) и достал трубку.
      - Сперва отвечу на второй вопрос, - проговорил он. - Бог ты мой! Это помещение прямо создано для того, чтобы пускать кольца дыма!
      Они еще долго не могли ничего из него вытянуть, так как он увлекся пусканием колец: колечки у него облетали вокруг столбов, меняли форму и окраску, наконец погнались друг за другом и вылетели в потолочную дыру.
      - Я разбирался в медвежьих следах, - ответил наконец Гэндальф. - Сегодня ночью тут, видимо, гостила уйма медведей. Я сразу понял, что Беорн один не мог натоптать столько следов, и притом следов самой различной величины. Я бы сказал, что всю ночь до рассвета здесь плясали медведи мелкие и крупные, средние и великаны. Они сошлись со всех сторон, кроме одной: никто не пришел с запада, с гор. И туда ведут следы только одного медведя. Я дошел по ним до скалы Каррок, там они спустились в реку, а на тот берег я уже не стал перебираться - река там чересчур глубокая и течение сильное. Следы на той стороне уходили прямо в сосновые леса на восточном склоне Туманных Гор, где у нас произошла такая миленькая встреча с варгами. Таким образом, я, кажется, ответил и на первый вопрос, - закончил Гэндальф.
      Бильбо показалось, будто он понимает, к чему клонит волшебник.
      - Как же быть, если он приведет сюда варгов и гоблинов? - воскликнул он. - Нас всех перебьют! Вы же раньше говорили, что он с ними не дружит!
      - Ну так что? И сейчас говорю. Не болтай глупостей. Иди-ка лучше спать, а то голова у тебя уже плохо варит.
      Хоббит и впрямь чувствовал себя разбитым, и ему оставалось только лечь спать. Он уснул под пение гномов. Засыпая, он по-прежнему думал о Беорне; ему приснилось, что сотни черных медведей медленно и тяжело кружатся в пляске при лунном свете. Он проснулся среди ночи, когда все спали, и услышал то же шарканье, сопенье и ворчанье за дверью, что и предыдущей ночью. Наутро их разбудил сам Беорн.
      - А, так вы еще тут? - сказал он. Он приподнял хоббита за шиворот и засмеялся: - Я вижу, ты еще не съеден варгами, гоблинами и злыми медведями! - И самым неуважительным образом ткнул мистера Бэггинса в живот: - Наш пончик опять отъелся на сдобе и меде. Пойдем, добавим еще!
      И все пошли с ним завтракать. На этот раз Беорн был в прекрасном расположении духа и очень смешил их разными забавными историями. Им не пришлось долго гадать, где он пропадал и почему так любезен, - он скоро сам им рассказал. Он совершил поход за реку в горы и, надо заметить, обернулся замечательно быстро. Побывав на обгорелой волчьей поляне, он убедился, что по крайней мере часть рассказанного гномами - правда. Он поймал в лесу варга и гоблина и узнал от них, что патрули гоблинов вместе с варгами еще разыскивают гномов. Их очень озлобила смерть Верховного Гоблина и обожженный нос вожака волков, а также гибель многих главных варгов от пожара, устроенного волшебником. Они затевали набег на земли, лежащие вблизи Туманных Гор, чтобы поймать гномов и отомстить людям и всем существам в округе, укрывающим, как они подозревали, гномов.
      - Рассказ ваш был отменный, - заключил Беорн, - но теперь, когда я убедился в его правдивости, он мне еще больше по душе. Я предлагаю вам любую помощь, какая в моих силах. Жили бы вы, как я, на краю Черного Леса, вы бы тоже никому не верили на слово. После такого случая я буду лучше относиться ко всем гномам. Надо же, убили Верховного Гоблина, самого Верховного Гоблина! - И он рассмеялся свирепым смехом.
      - А что вы сделали с гоблином и варгом? - полюбопытствовал Бильбо.
      - Идите посмотрите! - ответил Беорн, и они последовали за ним. На воротах торчала голова гоблина, а тут же за воротами на дереве была прибита шкура волка. Беорна страшно было иметь врагом. Но им-то он был теперь друг, и Гэндальф почел за лучшее откровенно рассказать ему всю историю и цель их путешествия.
      Вот какую помощь пообещал Беорн. Он предоставит каждому гному пони, а Гэндальфу лошадь, чтобы им добраться до леса. Он даст в дорогу провизии, которой при умелой экономии хватит на несколько недель. Провизия будет легкой и удобной для перевозки - орехи, мука, запечатанные кувшины с сушеными фруктами, глиняные горшочки с медом и особого приготовления кексы, которые очень долго сохраняют свои питательные свойства. Достаточно съесть кусочек такого кекса, и у тебя хватит сил надолго. Только Беорн знал секрет их приготовления: в них входил мед, как почти во всю его пищу. Были эти кексы вкусны, хотя и вызывали жажду. Он предупредил, что воду везти с собой не надо, так как всю дорогу до леса будут попадаться ручьи и источники.
      - Но путь через Черный Лес будет трудным, опасным и неизведанным, - сказал Беорн. - Ни воды, ни пищи там не добудешь. Орехи еще не созрели, а кроме орехов, там не растет ничего съедобного. Все живые существа в лесу - злобные, скверные и диковинные. Я дам вам мехи для воды, луки и стрелы. Но не думаю, чтобы в Черном Лесу нашлась какая-нибудь подходящая дичь и питье. Тропу пересекает Черный Ручей с сильным течением. Не вздумайте в нем купаться или пить из него: я слыхал, что он заколдован и напускает сонливость, забывчивость. Не стоит стрелять в дичь, а то, погнавшись за добычей, в сумраке леса можно потерять тропинку, этого же делать ни под каким видом нельзя. Вот и все мои советы. В лесу я уже ничем вам помочь не смогу, рассчитывайте на свою удачу, на собственную храбрость и на те припасы, которые я вам даю с собой. На границе леса прошу отослать домой всех пони и лошадь. Желаю успеха. Мой дом всегда открыт для вас, если вам случится возвращаться этой дорогой.
      Они его, естественно, поблагодарили, отвесили множество поклонов, подметая пол капюшонами, произнесли неоднократно "к вашим услугам, о господин просторных деревянных чертогов!" Но на душе у них скребли кошки от его зловещих слов. До них наконец дошло, что путешествие их опаснее, чем они воображали, и даже если они преодолеют все трудности, в конце пути их ждет дракон.
      Все утро они провели в сборах. В полдень они поели с Беорном в последний раз, сели на своих новых скакунов и, попрощавшись с хозяином, выехали за ворота. Покинув его владения, обнесенные высокой изгородью, они взяли к северу, а потом повернули на северо-запад. Следуя совету Беорна, они пренебрегли главной лесной дорогой, проходившей по южной границе его владений. Беорн предупредил их, что этой дорогой теперь часто пользуются гоблины, а сама дорога, как он слыхал, на востоке сильно заросла и упирается в непроходимые болота. В нескольких же днях езды к северу от Каррока прячется тропинка, мало кому известная, которая ведет через Черный Лес прямо к Одинокой Горе.
      - Гоблины, - заключил Беорн, - не посмеют пересечь реку ближе, чем за сотню миль от Каррока и моего дома - ночью он недурно охраняется. Но на вашем месте я бы поспешил: если они устроят набег скоро, то успеют перейти реку к югу и прочешут весь этот край леса, чтобы отрезать вам путь. А варги, надо сказать, бегают быстрее, чем пони. Итак, отправляйтесь скорее! Они скакали молча, выбирая почву помягче или покрытую травой; слева темнели горы, впереди придвигалась линия деревьев, окаймлявших реку. Солнце до самого вечера золотило луга.
      Как-то трудно было все время помнить о гоблинах и погоне, и, отъехав на несколько миль от дома Беорна, они снова принялись болтать, петь и перестали думать про темную лесную дорогу, поджидавшую их впереди. Вечером, когда стало смеркаться и на фоне заката засверкали вершины, путешественники остановились на ночлег и выставили караульных. Но спали неспокойно, и во сне им слышался вой волков и крики гоблинов.
      Утро предвещало погожий день. По земле стлался белый туман, воздух был прохладный, но вскоре на востоке встало красное солнце, туман рассеялся, и не успели еще тени укоротиться, как путники снова отправились в путь. Они ехали уже два дня, но ничего и никого не видели, кроме травы и цветов, птиц и одиноких деревьев, да изредка благородных оленей, которые паслись или дремали в тени рощиц. На третий вечер они так торопились скорее достичь въезда в лес, что не останавливались до самой ночи и даже некоторое время ехали ночью при луне. В сумерках Бильбо то слева, то справа чудились неясные очертания большого медведя, кравшегося в том же направлении. Но когда он сказал об этом Гэндальфу, тот ответил только:
      - Ш-ш! Не обращай внимания!
      На следующий день они выехали до рассвета. Как только рассвело, они увидели черную мрачную стену леса, который словно выступал им навстречу или поджидал их. Дорога пошла вверх; хоббиту почудилось, будто их обступает тишина. Голоса птиц слышались все реже. Не стало оленей, даже кролики пропали. В середине дня они достигли кромки Черного Леса и спешились, чтобы отдохнуть под нависшими ветками первых деревьев. Стволы были толстые, узловатые, ветки искривленные, листья длинные и темные. Плющ обвивал деревья и стлался по земле.
      - Ну, вот и Черный Лес! - сказал Гэндальф. - Самый большой лес в северном краю. Как он на ваш взгляд? Теперь придется отослать назад чудных пони.
      Гномы недовольно заворчали, но Гэндальф посоветовал вести себя осмотрительнее.
      - Беорн не так далеко, как вы думаете, и вообще надо обещания выполнять. Беорн - опасный враг. У мистера Бэггинса глаза получше ваших: он свидетель, что каждую ночь с наступлением темноты рядом появлялся большой медведь или сидел поодаль и наблюдал при свете луны за нашим лагерем.Он не только охранял вас и следил, туда ли вы едете, но и присматривал за своими пони. Беорн вам друг, но своих животных он любит, как родных детей. Вы даже не представляете, какое одолжение он вам сделал, разрешив ехать на своих пони так далеко и так быстро.
      - А как насчет лошади? - спросил Торин. - Вы, кажется, не упомянули, что вы ее отсылаете.
      - Я и не отсылаю.
      - Как же ваше обещание?
      - Это мое дело. Я не отсылаю лошадь оттого, что возвращаюсь на ней сам!
      Так они услыхали, что Гэндальф собирается бросить их на опушке Черного Леса, и пришли в отчаяние. Но как его ни убеждали, решения он не переменил.
      - Обо всем этом мы договорились на Карроке, - возразил он. - Спорить бессмысленно. Как я уже говорил, меня ждут неотложные дела на Юге. Я и так из-за вас опаздываю. Может быть, мы еще встретимся до конца приключения, а может быть, и нет. Это зависит от того, насколько вы удачливы, отважны и сообразительны. Я посылаю с вами мистера Бэггинса, ведь я вам не раз говорил, что он не так прост, как вы думаете. Скоро вы в этом убедитесь. Так что не унывай, Бильбо, не хмурься! Не унывайте, Торин и К! Экспедицию затеяли вы сами. Думайте все время о сокровищах, которые вас ждут, и выбросьте из головы лес и дракона! По крайней мере - до завтрашнего утра!
      Наутро он повторил то же самое. Пришлось им наполнить мехи водой из прозрачного родника, бившего у самого входа в лес, и расседлать пони. Поклажу они поделили между собой поровну, но Бильбо счел свою долю невыносимо тяжелой, ему совсем не улыбалось тащить тюк на спине много миль.
      - Не волнуйтесь, - утешил его Торин. - Тюк полегчает слишком скоро, еще захотите, чтобы мешки стали тяжелее, когда провизия начнет подходить к концу.
      Наконец они простились со своими пони и повернули их головами к дому. Те весело затрусили обратно, явно радуясь тому, что оставляют позади мрак Черного Леса. Бильбо мог бы поклясться, что в ту минуту, как пони повернули к дому, от леса отделилась темная фигура, схожая с медвежьей, и пустилась за ними вслед.
      - До свиданья! - сказал Гэндальф Торину. - Всем, всем до свиданья! Идите через лес прямо, не сходите с тропы, а то вряд ли найдете ее снова и вряд ли выйдете из Черного Леса. В таком случае ни мне, ни кому другому вас больше не видать.
      - А нам обязательно идти через лес? - простонал хоббит.
      - Да, обязательно! - отрезал волшебник. - Или вы идете насквозь через лес, или откажитесь от сокровищ. Да я и не позволю вам теперь пойти на попятный, мистер Бэггинс. Мне стыдно за вас! Как вы можете даже думать так? Теперь вы отвечаете передо мной за всех гномов.
      - Нет, нет! - начал оправдываться Бильбо. - Вы меня не так поняли. Я хотел сказать - нет ли дороги в обход?
      - Есть, если тебе хочется топать лишние двести миль к Северу, а потом вдвое больше к Югу. Нет, уж лучше держитесь лесной тропы, не падайте духом, уповайте на будущее, и, если вам невероятно повезет, вы, может быть, и выйдете в один прекрасный день из леса и увидите впереди Длинное Болото, а за ним - возвышающуюся на Востоке Одинокую Гору, где живет старина Смог. Будем надеяться, что он вас не ждет.
      - Утешили, нечего сказать, - проворчал Торин. - До свиданья! Не хотите идти с нами, так лучше уж поезжайте. Хватит разговоров!
      - Тогда до свиданья, и пусть свидание состоится! - произнес Гэндальф и, повернув лошадь, поехал на Запад. Но он не мог утерпеть, чтобы не сказать самых последних напутственных слов. Он повернулся и приставил ладони ко рту.
      - До свида-а-анья! Пожа-а-алуйста, осторо-о-ожней! Не сходи-и-ите с тропы-ы ! - донеслось до них еле слышно.
      Затем Гэндальф пустил лошадь галопом и скрылся из виду.
      - До свиданья, до свиданья, скатертью дорога! - проворчали гномы, сердясь еще больше оттого, что отъезд Гэндальфа их ужасно огорчил. Предстояла самая опасная часть путешествия. Каждый взвалил на плечи тяжелый тюк и кожаный мешок с водой, потом они повернулись спиной к солнечному свету и вступили в Черный Лес.
      ГЛАВА 8 . Пауки и мухи
      Они вошли в лес, словно в мрачный туннель, пройдя гуськом под аркой, которую образовывали два высоких дерева, склонившихся друг к другу, - такие старые и настолько задушенные плющом, что на ветках лишь кое-где виднелись побуревшие листочки. Вскоре дневной свет остался у входа в лес, далеко позади, словно яркая светящаяся дырочка. Узкая тропинка вилась между стволами. Тишина сделалась столь глубокой, что звук шагов гулко отдавался в лесу и казалось, деревья нагибаются и прислушиваются.
      Когда глаза их привыкли к полумраку,они стали кое-что различать по сторонам в темно-зеленом сумраке. Иногда тоненькому солнечному лучику удавалось прорваться сквозь листву и спутанные ветки. Но это было редко, а потом и вовсе прекратилось.
      В лесу прыгали черные белки. Зоркие и любопытные глаза Бильбо, освоившись в темноте, подмечали, как, вильнув пушистым хвостом, белки удирали с тропинки и прятались за стволы. В подлеске, в плотных слоях сухих листьев слышались шорох, возня, шныряние и ворчание.Но кто издавал все эти звуки,Бильбо не мог разглядеть. Что было самое противное - так это паутина: густая, необыкновенно толстая, она протягивалась от дерева к дереву, оплетала нижние ветки по обе стороны тропы. Тропу паутина не пересекала нигде, по волшебной ли причине или по какой другой - неизвестно.
      Прошло немного времени, и они возненавидели лес так же горячо, как ненавидели гоблинские туннели; им казалось, что из него уже никогда не выбраться.
      Под лесной полог не проникало ни единого дуновения чистого воздуха, там навсегда застыли духота, темнота и тишина. Даже гномов это угнетало, хотя они и привыкли работать в шахтах и подолгу жили под землей. А уж хоббит - даром что жил в норке - любил проводить летние дни на воздухе и теперь совсем задыхался.
      Хуже всего было ночью. Тьма становилась непроглядной, и это не преувеличение - они действительно ничего не видели. Нет, пожалуй, неправда, что ничего: они видели чьи-то глаза. Ночью в окружающей тьме начинали вспыхивать огоньки, на путников нацеливались пары глаз - желтые, красные, зеленые, - потом исчезали и возникали уже в другом месте. Порой огоньки сверкали откуда-то сверху, с веток, и это было очень страшно. Но больше всего Бильбо не нравились отвратительные, бледные, выпуклые глаза. "Как у насекомых, - думал он, - только что-то чересчур большие".
      Ночью они не мерзли, но все же сначала пытались поддерживать сторожевой костер. Вскоре, однако, пришлось от костров отказаться, так как стоило зажечь огонь - и из темноты на путешественников со всех сторон начинали пялиться сотни и сотни глаз, хотя сами обладатели глаз оставались невидимыми. Что еще хуже - огонь привлекал тысячи серых и черных мотыльков, подчас величиной с ладонь; они вились и трепыхались у самого лица. Мотыльки надоедали невыносимо, равно как и огромные черные, как вакса, летучие мыши. Пришлось по ночам дремать в сплошной, наводящей жуть тьме.
      Все это, как казалось хоббиту, продолжалось целую вечность. Он всегда хотел есть, потому что теперь приходилось экономить продукты. Дни следовали за днями, а лес ничуть не менялся, и путники встревожились. Запасы провизии иссякали. Гномы попробовали стрелять белок и потратили уйму стрел, но сбили лишь одну. Когда ее зажарили, она оказалась несъедобной, и белок оставили в покое.
      Их мучила жажда, так как запасы воды убывали, а им пока не попалось ни одного источника или ручейка. Так все и шло, пока однажды дорогу им не преградил поток, неширокий, но быстрый, казавшийся тоже черным. Хорошо, что Беорн предостерег их, а то они непременно напились бы воды и наполнили бы пустые мехи. А теперь они задумались, как перейти поток, не входя в воду. Когда-то тут, видно, пролегали деревянные мостки, но сейчас от них остались лишь обломанные столбики у самого берега.
      Бильбо встал на колени и, вглядевшись в черноту, вдруг воскликнул :
      - У того берега лодка! Что бы ей быть на нашей стороне !
      - Как вы думаете, далеко она? - спросил Торин. Гномы уже убедились, что у Бильбо самые зоркие глаза.
      - Совсем недалеко. Метрах в десяти, не больше.
      - Всего десять метров! Я думал, тут по крайней мере двадцать пять! Что делать, я теперь не так хорошо вижу, как сто лет назад. Впрочем, десять или двадцать пять - какая разница? Нам все равно не перепрыгнуть ручей, а плыть или идти вброд опасно.
      - Умеет кто-нибудь забрасывать веревку?
      - Что толку? Даже если удалось бы зацепить лодку, она наверняка привязана.
      - По-моему, нет, - сказал Бильбо, - но в такой темноте не разглядишь.
      - Дори самый сильный, но Фили самый молодой, и глаза у него лучше видят, - сказал Торин. - Фили, подойди сюда, видишь ты лодку, о которой говорит мистер Бэггинс?
      Фили долго всматривался и, наконец разглядев лодку, определил, как мог, расстояние. Ему принесли веревку, самую длинную из взятых с собой, и привязали к ее концу большой железный крюк - из тех, которыми пристегивали тюки к ремням, когда несли их на спине. Фили взял крюк в руку, покачал его на ладони и швырнул через поток.
      Крюк плюхнулся в воду!
      - Недолет! - заметил Бильбо, следивший за процедурой. - Еще полметра, и он бы зацепился за лодку. Попробуй еще раз. Думаю, что, если ты и дотронешься до мокрой веревки, чары тебе не повредят.
      Фили вытянул веревку и взялся за крюк, но проделал это с большой опаской. Вторично он зашвырнул веревку дальше.
      - Спокойно! - сказал Бильбо. - Ты закинул крюк за дальний борт. Тяни полегоньку.
      Фили стал медленно тянуть, и вскоре Бильбо сказал:
      - Осторожней! Крюк лежит на борту, надо, чтобы он не соскользнул.
      Крюк зацепился за борт, веревка натянулась, Фили тащил и тащил, но безрезультатно. Ему на помощь пришел Кили, потом Ойн и Глойн. Они тянули изо всех сил и вдруг все разом хлопнулись навзничь. Но Бильбо был начеку, он перехватил у них веревку и задержал палкой черную лодочку, которую быстро понесло течением.
      - Помогите! - закричал Бильбо, и подоспевший на крик Балин схватил лодку за корму.
      - Значит, все-таки она была привязана, - сказал Балин, глядя на обрывок фалиня, прикрепленный к лодке. - Удачный рывок, друзья, и удачно, что наша веревка оказалась крепче.
      - Кто поплывет первый? - спросил Бильбо.
      - Я, - ответил Торин, - и со мной вы, Фили и Балин. Больше в лодке никто не поместится. Затем Кили, Ойн, Глойн и Дори, потом Ори, Нори, Бифур и Бофур. И последними - Двалин и Бомбур.
      - Всегда я последний, мне надоело, - запротестовал Бомбур. - Пусть сегодня кто-нибудь другой будет последним.
      - А зачем ты такой толстый? Вот и плыви, когда в лодке меньше груза. И не вздумай ворчать и оспаривать приказания, а то с тобой произойдет что-нибудь скверное.
      - Тут нет весел. Как же перебраться на другой берег? - поинтересовался хоббит.
      - Дайте мне еще одну веревку и еще крючок, - попросил Фили. Привязав крюк к веревке, он закинул ее в темноту как можно дальше и выше. Крюк не свалился вниз - следовательно, застрял в ветвях.
      - Залезайте, - скомандовал Фили, - кто-нибудь будет тянуть за веревку, которая в ветвях, а кто-нибудь из оставшихся пусть держит первую веревку. Когда мы переправимся на тот берег, тяните лодку обратно.
      Таким образом они все благополучно переправились через заколдованный поток. Только что Двалин вылез из лодки на берег с мотком веревки в руках, а Бомбур (кстати, не перестававший ворчать) собирался последовать за ним, как вдруг действительно произошло нечто скверное. Впереди на тропке послышался бешеный стук копыт, из темноты возник силуэт мчащегося оленя. Олень врезался в отряд гномов, раскидал их в разные стороны и взвился в воздух. Он перемахнул через поток одним прыжком, но... ему не удалось достичь того берега невредимым. Торин, едва ступив первым на противоположный берег, натянул лук и вложил стрелу на тот случай, если поблизости притаился хозяин лодки. Торин был единственный, кто удержался на ногах и сохранил присутствие духа ; теперь он уверенно и метко послал стрелу в оленя. Приземлившись, зверь пошатнулся, его поглотила тьма леса, послышался звук спотыкающихся копыт, потом все стихло.
      Только все хотели воздать хвалу меткому стрелку, как послышался отчаянный возглас Бильбо:
      - Бомбур в воде! Бомбур тонет!
      Мечты об оленине вышибло у них из головы. Увы! То была правда. Когда олень вылетел из лесу и опрокинул Бомбура, толстяк стоял на суше только одной ногой. Падая, Бомбур нечаянно отпихнул лодку от берега, попытался ухватиться за скользкие корни, руки у него сорвались, он плюхнулся в воду, а лодку закрутило и унесло по течению.
      Все кинулись к ручью и увидели над водой капюшон Бомбура. Они быстро кинули ему веревку с крюком и вытянули его на сушу. Бомбур, естественно, промок насквозь, и это было еще ничего, но вот беда: он спал, сжимая веревку в руке, да так крепко, что руку не могли разжать. Он продолжал спать, несмотря на все попытки его разбудить.
      Они все еще стояли над ним, проклиная его неуклюжесть и свою невезучесть и оплакивая утрату лодки, лишенные теперь всякой возможности подобрать убитого оленя, как вдруг в отдалении послышались звуки рога и лай собак. Неожиданно впереди на тропе показалась белая лань, настолько же ослепительно белоснежная, насколько олень был черен. Прежде чем Торин успел предостерегающе крикнуть, гномы вскочили и выстрелили из луков. Ни одна стрела не попала в цель. Лань повернулась и исчезла среди деревьев так же бесшумно, как появилась, и гномы напрасно продолжали пускать стрелы ей вслед.
      - Стойте! Перестаньте! - закричал Торин,но поздно: гномы в возбуждении расстреляли последние стрелы. И теперь подаренные Беорном луки стали бесполезны.
      Уныние охватило всю компанию, и в последующие дни оно еще усилилось. После заколдованного ручья тропа вилась точно так же, лес был все тот же. Если бы они знали о лесе побольше, то догадались бы, что приближаются к восточной опушке леса и еще немного терпения и отваги и они выйдут в более редкий лес, куда проникает солнце. Но они не догадывались. К тому же они попеременно несли тяжелого Бомбура - четверо тащили его, а остальные несли их поклажу. Не полегчай тюки за последние дни, им бы нипочем не справиться. Но даже тяжелые тюки лучше тяжелого Бомбура. Толстяк, к сожалению, не заменял собой мешков с едой. Настал день, когда у них почти не осталось ни пищи, ни питья. В лесу ничего не росло - лишь губки на деревьях да растения с бледными листьями и неприятным запахом.
      Через четыре дня после того, как они переправились через поток, начался сплошной буковый лес. Путники сперва обрадовались этой перемене: пропал подлесок, темнота перестала быть такой густой, освещение сделалось зеленоватым. Однако светились лишь бесконечные ряды прямых серых стволов, возвышающихся, словно колонны в громадном сумеречном зале. Появился ветерок, зашелестела листва, но и шелест был какой-то печальный. Сверху слетали листья, напоминая о том, что приближается осень. Под ногами шуршал сухой ковер, накопившийся от прежних осеней.
      Два дня спустя они заметили, что тропа пошла под уклон, и скоро оказались в ложбине, заросшей могучими дубами.
      - Да кончится когда-нибудь этот проклятый лес?! - проговорил Торин. - Кто-то должен залезть на дерево, просунуть голову сквозь листву и оглядеться. Надо выбрать самое высокое дерево у самой тропы.
      Конечно, под "кто-то" разумелся Бильбо. Выбор пал на него потому, что забираться - так уж забираться на самую верхушку, а для этого надо быть очень легким, чтобы выдержали тонкие ветки. Несчастный мистер Бэггинс был не большой мастак лазать по деревьям, но делать нечего - его посадили на нижние ветки исполинского дуба, росшего на обочине, и хочешь не хочешь, а пришлось карабкаться вверх. Бильбо продирался сквозь густые сучья, ветки хлопали его по лицу, кололи глаза, Бильбо перепачкался зеленым и черным о старую кору, много раз чуть не сорвался и наконец, преодолев самый трудный участок, где буквально не за что было ухватиться, долез до верха. А пока лез - только и думал, есть ли на дереве пауки и удастся ли ему спуститься вниз, не свалившись.
      Наконец голова его оказалась над лиственной крышей. Свет ослепил Бильбо. Снизу его окликали гномы, но он ничего не отвечал и, зажмурившись, только крепче вцеплялся в ветки. Солнце сверкало так ярко, что он долго не мог открыть глаза, когда же открыл, то увидел море темной зелени, колышущейся на ветру. Бильбо долго наслаждался ветерком, ласкавшим ему лицо и волосы. Наконец крики гномов, которые там, внизу, буквально лопались от нетерпения, напомнили ему о деле. Он стал оглядываться по сторонам, но сколько ни гляди - кругом было сплошное море зелени.
      На самом-то деле, как я уже говорил, до опушки леса оставалось недалеко. Будь Бильбо посообразительнее, он бы понял, что высокое дерево, на котором он сидел, росло на дне широкой впадины, и с верхушки невозможно было заглянуть за край этой большой чаши и увидеть, как далеко простирается лес. Но Бильбо этого не понял, и поэтому полез вниз в совершенном отчаянии. Исцарапанный, потный, несчастный, он спустился во мрак леса и долго не мог ничего различить вокруг. Его отчет поверг и остальных в отчаяние.
      - Лес нигде, нигде не кончается. Что нам делать? Какой толк было посылать хоббита? - восклицали они, как будто Бильбо был виноват во всем.
      В этот вечер они доели последние крохи, а проснувшись наутро, опять ощутили грызущий голод. Лил дождь и уже просачивался кое- где через густой полог леса.Во рту у них пересохло от жажды, но дождь не принес облегчения - не будешь же стоять, высунув язык, и ждать, когда на язык упадет капля. Единственное утешение им неожиданно доставил Бомбур!
      Он вдруг проснулся, сел и задумчиво поскреб затылок. Он никак не мог взять в толк, где он и почему такой голодный: он забыл все, что происходило после пирушки в доме хоббита в то майское утро. Немалых трудов им стоило убедить его, что все было так, как они рассказывают.
      Услыхав, что есть нечего, он горько заплакал.
      - Зачем я только проснулся! - воскликнул он. - Я видел такие прекрасные сны! Мне снилось, будто я бреду по лесу вроде этого, на деревьях горят факелы, с веток свисают фонари, на земле пылают костры. В лесу идет пир, идет и не кончается. Лесной король сидит в короне из листьев, все распевают веселые песни, а уж какие там блюда и напитки! Я просто описать не могу.
      - Тем лучше, - сказал Торин. - Раз ты не способен говорить ни о чем другом, кроме еды, то лучше помолчи. Нам и так от тебя одни неприятности. Если б ты сейчас не проснулся, мы оставили бы тебя в лесу, и смотри тогда свои дурацкие сны. Думаешь, легко тебя тащить после такого долгого поста?
      Что им оставалось делать? Они затянули потуже кушаки на тощих животах, взвалили на плечи тюки и поплелись дальше по тропинке, даже не надеясь выйти живыми из леса. Они брели весь день из последних сил, да еще Бомбур непрерывно стонал и жаловался, что ноги у него подкашиваются и он сейчас ляжет и уснет.
      Вдруг Балин, шедший впереди, воскликнул:
      - Что это? Между деревьями мелькнул огонь!
      Они остановились и стали всматриваться. И в самом деле: вдали мелькнул красный огонек, потом еще и еще. Путники торопились вперед, нимало не задумываясь - а вдруг это гоблины или тролли. Вскоре они разобрали, что это свет от множества факелов и костров.
      - Сны-то мои сбываются, - пропыхтел Бомбур, еле поспевавший сзади. Он хотел бежать прямо туда, но остальные не забыли предостережений чародея и Беорна.
      Они долго спорили и наконец решили выслать двух разведчиков - пусть подползут поближе к огням и постараются что-нибудь выяснить. Но тут опять вышла заминка: никому не улыбалось заблудиться и навсегда потерять своих товарищей. Под конец голод поборол благоразумие: не в силах более слушать, как Бомбур расписывает яства на лесном пире, они все вместе покинули тропу и углубились в лес. Проблуждав некоторое время между стволами, перебираясь ощупью от дерева к дереву, они наконец увидели ярко освещенную, расчищенную и выровненную полянку. Там было полно народу - ни дать ни взять, эльфы! Одетые в зеленую и коричневую одежду, они сидели на пнях вокруг костра. Позади них на деревьях торчали факелы, но что самое замечательное - они ели, пили и веселились.
      Аромат жареного мяса был так притягателен, что путники, не сговариваясь, выпрямились во весь рост и шагнули сквозь кусты на полянку, одержимые одним желанием - выпросить поесть. Но едва они ступили в круг, как все огни погасли, словно по мановению волшебной палочки, кто-то из эльфов поддал ногой поленья, взвился сноп сверкающих искр, и костер потух. Путники очутились в беспросветной тьме и долго не могли отыскать друг друга. Проблуждав во мраке, налетая на деревья, хватаясь за стволы, спотыкаясь о пни, аукая во весь голос и наверняка перебудив всех обитателей леса на много километров вокруг, они наконец ухитрились собраться и на ощупь пересчитать друг друга. К этому времени они совершенно запутались, где дорожка, и безнадежно заблудились, во всяком случае - до утра.

К титульной странице
Вперед
Назад