А. М. Панченко. Акундинов Тимофей Демидович 
        // Писатели и поэты XVII века. – В кн.: Труды Отдела древнерусской литературы / А. Панченко. – т. XLIV. – Л., 1990. – С. 11-12.

Акундинов (Акиндинов, Анкидинов, Анкудинов) Тимофей Демидович (1617–1654) – самозванец, выдававший себя то за сына, то за внука (по женской линии) царя Василия Шуйского и претендовавший на московский престол, автор писем и стихотворной декларации. Родился в Вологде, в семье стрельца, который служил у архиепископа Варлаама и одновременно вел торговлю холстом. 19 лет А. был в «пищиках» в вологодской съезжей избе. Переехав в Москву, стал подьячим в приказе Новой Чети, где ему покровительствовал известный администратор и дипломат дьяк Иван Патрикеев.
Около 1643 г А. бежал в Польшу. Подьячий Константин Евдокимов Конюхов (Конюховский), бежавший вместе с ним и сопровождавший его в странствиях, показал позднее под пыткой, что в ночь перед побегом А. сжег свой дом – вместе с нелюбимой женой, которую там намеренно запер, прежде вывезя детей к подьячему Ивану Пескову. Трудно сказать, соответствует ли это действительности. По-видимому, бегство А. и Конюхова из Москвы было как-то связано с опалой, которая постигла их покровителя Ивана Патрикеева после его неудачной поездки в Данию за женихом для царевны Ирины Михайловны (посольство вернулось в сентябре 1642 г.).
В Польше А. объявил себя гонимым царевичем. Есть сведения, что он был представлен королю и взят на дворцовое содержание. Однако после вмешательства русских послов А. пришлось уехать в Турцию. В Царьграде он старался заручиться поддержкой султана, для чего, между прочим, «побусурманился». Но и принятие магометанства мало ему помогло. С помощью сербок самозванец в 1648 г. перебрался в Рим, где ходатайствовал перед папой о признании своих прав на московский трон, взамен обещая обратить русских в католическую веру (сам А. здесь перешел в католичество и, как отмечают источники, принимал «сакрамент»).
Когда и эти надежды потерпели крушение, он через Австрию, Венгрию и Польшу уехал на Украину к Богдану Хмельницкому. Московские представители настойчиво хлопотали о выдаче беспокойного авантюриста. Хмельницкий отказал, сославшись на то, что у него на Украине, как и в области Войска Донского, всякому пришлому «вору» жить вольно. Тем не менее, А., наслышанный о непостоянном нраве гетмана, отправился в новые скитания.
Мятежи, вспыхнувшие в 1650 г. в Пскове и Новгороде, вселили в самозванца надежду, что позиции новой русской династии все еще шатки. А. добрался до Ревеля, откуда собирался «шпиговски или лазутчески» пересылать в Псков пропагандистские «грамотки». Однако мятежи были тотчас подавлены, и А. в 1651 г. переехал из Ревеля в Швецию, где в который раз переменил веру (на этот раз он перешел в лютеранство), затем жил в Нарве и Кенигсберге. Но конец авантюры был уже близок.
В 1652 г. шведские власти позволили людям русского посланника схватить в Ревеле Конюхова, который 28 мая был доставлен в Москву. А. (в обмен на некоторые торговые уступки) выдала в 1653 г. Голштиния, где он пытался найти новое убежище. По дороге пленник тщетно пытался покончить с собой, в Москве был допрошен в застенке, отрекся на очной ставке от своей матери инокини Стефаниды (в миру Соломониды) и четвертован.
А. был образованным и одаренным человеком. Конюхов рассказывал что А. еще в Москве «звездочетные книги читал и остроломейского ученья держался... и в Литве он и досталь того научился». Литературное наследие А. довольно обширно. В основном это – эпистолярная проза, в том числе письма и послания к Конюхову, к дубровницкому князю Mилутину, к русскому резиденту при Богдане Хмельницком Василию Унковскому и другим адресатам. Письма А. – не столько документы, сколько публицистика. Поскольку он старался доказать, что законно претендует на московский трон, то и письма свои стилизовал как «царские письма» Стилизация эта, естественно, опиралась не на реальные тексты, вышедшие из-под пера членов царствующего дома, а на представления самого А. о том, как должен говорить и писать монарх. А. придумывает некий «царский язык» – макаронический, ритмизованный, изобилующий метафорами. Эти образцы «царского языка» чрезвычайно важны для изучения психологии и истории русского самозванства, потому что из всех самозванцев только А. оставил столь обширное эпистолярное наследие.
А. вошел также в историю русской книжной поэзии. 11 декабря 1646 г. он подал в Царьграде русским послам написанную неравносложными стихами декларацию, в которой заявлял о законности своих притязаний (декларация сохранилась в делах Посольского приказа и была обнаружена в 1960-х гг. Ю. Б. Симченко). В декларации есть очевидные полонизмы («я естем», «Польска»), однако и метрика ее, и стилистика в общем типичны для приказной школы (А. был подьячим и вращался в той же среде, что и приказные поэты). Однако русским послам в Царьграде декларацию подавал не подьячий, а «государевич», как выражался А.. Значит, мерную речь он тоже считал разновидностью «царского языка». Как известно, царь Михаил Федорович ценил искусство слагать вирши. Может быть, А. полагал (ошибочно или нет?), что царь Михаил и сам пробует свои силы в стихотворстве, – тогда стихотворная декларация поддельного «государевича» становится понятной и как памятник «царского языка».
До сих пор наследие А. издано только частично и исследовано явно недостаточно. Между тем его надо изучать в целом (эпистолярную прозу, поэзию, вымышленные родословные, поддельные грамоты) – и не только как исторический источник, а как литературную «игру в царя».
Соч.: Шмурло, Е. Ф. Римская курия на русском православном Востоке в 1609 – 1654 годах. – Прага, 1928. – С. 174–180, 279; Мошин, В. А. 1) Руски самозванац и Дубровник // Хисториjск зборник. – Загреб, 1952. – Т. 5, № 1–2. – С. 71–84; 2) Из переписки самозванца Тимошки Акундинова // ТОДРЛ. – Л., 1964. – Т. 24. – С 309–313; Русская силлабическая поэзия XVII–XVIII вв. / Вступ. ст., подгот. текста и примеч. А. М. Панченко. – Л., 1970. – С. 85–90, 366. – (Б-ка поэта. Большая сер.)
Лит.: Соловьев, С. В. Тимошка Акиндинов: Одиннадцатый самозванец// Финский вестн. – Гельсингфорс, 1847. – № 13. – С. 1–38; № 14. – С. 1–34; Соловьев, С. М. История России с древнейших времен. – СПб., 1894. – Кн. 2, т. 6–10. – Стб. 1286, 1497-1500, 1601–1608, 1644–1649; Пирлинг, П. Исторические статьи и заметки. – СПб., 1913. – С. 172–173; Мошин, В. А Из истории сношений римской курии, России и южных славян в середине XVII в. // Международные связи России до XVII века. – М., 1961. – С. 491–511; Чистов, К. В. Русские народные социально-утопические легенды XVII–ХIX вв. – М., 1967. – С. 70–78; Панченко, А. М. Русская стихотворная культура XVII века. – Л., 1973. – С. 78–81.