Особенности тогдашнего города и посада
// Cуворов Н. Вологда в начале XVIII столетия. (Топографический и статистический очерк)

X. ОСОБЕННОСТИ ТОГДАШНЕГО ГОРОДА И ПОСАДА 

В предыдущих отделах нашего очерка мы описывали такие предметы, которые большею частию существуют и ныне, хотя некоторые существуют в измененном виде, с другими названиями, не в прежнем количестве. Так наприм., многие улицы, урочища, церкви доселе остаются с прежними названиями; есть и ныне земли монастырские и церковные, хотя не в прежнем количестве и не с прежним значением; есть даже образчики старинных деревянных построек кое-где на краях города. 

В настоящем отделе, под именем особенностей, помещаем сведения о таких принадлежностях Вологды в описываемое время, которые ныне большею частию совсем не существуют; называем же их особенностями потому, что одни из них в наше время действительно представляются чем-то особенным, необыкновенным, диковинным, а другие в свое время составляли особенность и редкость в Вологде.

Такими особенностями мы считаем: а) кладбища внутри Вологды, близ приходских церквей; б) кельи бедных людей на церковных землях; в) осадные дворы; г) водяную мельницу на Золотухе; д) сады яблонные; е) места сенокосные и пахотные.

а) КЛАДБИЩА ВНУТРИ ВОЛОГДЫ. В Переписной книги прямо говорится только об одном кладбище в Вологде при Екатерининской церкви, так: ...«по конец кладбища церкви Екатерины Великомученицы на домовой земле семь келий»... Это кладбище тогда находилось, конечно, не внутри, а на краю посада близ сполья, но все же вплоть подле жилых строений, т. е. приходских домов Екатерининской церкви. На другое кладбище есть не прямое в той же книге указание при описании Введенской улицы в Верхнем посаде, где упоминается «келья Убогих Дому скудельника (сторожа) Федота Филипова»… Убогий Дом, или здание, в котором складывались до погребения тела людей несчастно-умерших и самых бедных, находился в Вологде, как известно, близ церкви Димитрия Селунского, при которой было и кладбище. (*) [См. описание Спасообыден. Всеградской, что в Вологде, церкви, издан. 1860 г. стран. 39]

Но кроме указанных двух кладбищ, были в старину и многие другие внутри самой Вологды, близ приходских церквей, на оградах церковных, называвшихся «монастырями». Не станем утверждать, что они были при всех приходских церквах, потому что не имеем на то положительных доказательств; укажем те церкви, при которых они действительно были. И во первых – было кладбище при Георгиевской церкви в Заречье. Вот доказательство:

 «Государю преосвященному Симону, архиепископу вологодцкому и белоозерскому бьет челом вологжанка посадцкая вдова Улька (*) [Уменьшительное имени – Юлия, или Ульяна? Вероятнее – последнего имени, потому что имя Юлия не было у наших предков общеупотребительным, народным: оно употреблялось более в чине монастырском, подобно именам: Евпраксия, Евстолия, Амфилохия и т.п. См. Волог. Губ. Вед., 1860 г. № 47. Часть Неоф., где в числе монахинь волог. Горнего девичья монастыря упоминается Улея, т. е. Юлия, Болтина и проч.] Устинова, Леонтьевского сороку: в нынешнем, Государь, во 183 (1675) году, Апреля в 5 день муж мой Алфер Мартьянов лежал неделю, и отец ево духовной Егорьевской поп Афонасей исповедывал, и после исповеди тово ж часа, против 16 числа, удавился. Милостивый государь, преосвященный Симон, архиепископ вологодцкий и белоозерский, пожалуй меня сироту, вели, государь, мужа моего Алфера мертвое тело у церкви Егория Страстотерпца отцу ево духовному, папу Афонасью, погресть. Государь, смилуйся, пожалуй».

Кажется, ясно из этой челобитной во первых то, что при Георгиевской церкви было кладбище для ее прихожан, а во вторых то, что на приходских кладбищах могли быть с разрешения духовного начальства погребаемы и несчастно-умершие.

Во вторых – было кладбище в Заречье же, при Златоустенской церкви. В том же 1675 году, тому же архиепископу Симону, подавал челобитную один посадский человек о дозволении похоронить у этой церкви тело его сына, который «судом Божиим, сердечною скорою смертию умре...».

В третьих - было кладбище при Кирилло-Рощенской церкви, о чем свидетельствует подобная двум вышеприведенным челобитная, поданная в том же году архиепископу Симону одним прихожанином этой церкви о дозволении похоронить при ней тело его матери, умершей «скорою сердечною болезнию...».

В четвертых – было кладбище внутри самого Города при Вознесенской церкви, чему доказательством служит подобная трем вышеприведенным челобитная, поданная в 1685 году архиепископу вологодскому Гавриилу ростовского митрополита Ионы бобылем N. N. о дозволении похоронить при этой церкви тело его дяди, который «судом Божиим» (т.е. скоропостижно) «преставился, а был «скорбен сердешною болезнью». На обороте этой челобитной находится и резолюция из канцелярии архиерейской: «193 году, Декабря в 4 день дать похоронная память с обыском».

Кроме письменных доказательств существования в старину кладбищ внутри Вологды, имеем и не письменные свидетельства о том же. Так наприм., в  недавнее время (в 1840 и 1850 годах), при рытии фундаментов под каменные ограды церквей Спасообыденной Всеградской и Иоанно-Предтеченской, что в Рощенье, а также при копании фундамента под здание присутственных мест, близ Покровской и Казанской церквей, найдено было множество человеческих костей и остатки еще не успевших истлеть гробов деревянных (*) [При церкви Предтеченской, что в Рощенье, найдены в земле, кроме дощатых гробов, и так называемые колоды, т.е. обрубки толстых бревен с выдолбленными углублениями для помещения мертвых тел]. Не говорим о намогильных плитах, которые доселе можно видеть в Вологде при некоторых старинных церквах и которые, по нашему мнению, также свидетельствуют о бывших при них кладбищах. Но довольно об этом предмете, который в настоящее время, благодаря успехам просвещения, удален от близкого соседства живых, соседства для живых не безвредного, а для мирных обитателей гробов ненужного, и часто, во время праздничных бушеваний людской жизни, для них оскорбительного. Обратимся к другой особенности тогдашнего городского быта: это были –

б) КЕЛЬИ БЕДНЫХ НА ЦЕРКОВНЫХ ЗЕМЛЯХ. Они строились по краям церковных оград, называвшихся «монастырями», и на землях монастырских, отчего и назывались по-монастырски, кельями, а не избушками, от которых ничем не разнились. В них жили люди низших сословий самого бедного состояния, как то: бобыли, нищие, вдовы, отставные солдаты и проч., питавшиеся, вероятно, не столько своим трудом, сколько мирским подаянием, которое доселе православными нигде так охотно не расточается, как при храмах Божиих, а особенно во время поминовения родителей на их гробах, в соседстве которых не без намерения и ставились кельи. Эти маленькие хижины, - приюты убожества, нищеты, сиротства и старости, – помещались на крошечных участках земли, больш. част., в 3 сажени длины и ширины, а иногда и менее. Строились они или на счет церквей и монастырей, и отдавались бедным в наем за малую плату, (*) [Иногда отдавались им для житья и бесплатно, «без найму за нищенство их»] или, с дозволения церквей и монастырей, воздвигались самыми владельцами и переходили от одного к другому на законных основаниях. (*) [См. Волог. Губ. Ведом. 1860 г. № 31, часть неофиц., где напечатана: Любопытная купчая крепость 1615 года, в которой одна старушка-вологжанка продает другой старушке за тридцать алтын свою, бывшую в ограде Владимирской церкви, келью, против которой была «клетка плоская, да подле клетки пристинец, да у кильи забрано с обе стороны, двои воротечка напереду и назади, да огородец назади кельи да на огороде колодезь чистой» За все это – только 90 копеек!]. Таких келий в Вологде в рассматриваемое время насчитано нами в Переписной книге – 81, на землях церквей – Екатерининской, Цареконстантиновской, Николаевской на-Горе, Георгиевской, Иоанно-Предтеченской (в Дюдикове Пустыне), монастырей – Духова, Ильинского и некоторых других обителей, уездных и иногородних.

В подтверждение вышесказанного о кельях, приводим несколько выписок из Переписной книги о кельях близ Екатерининской церкви и Духова монастыря:

«..... По конец кладбища церкви Екатерины Великомученицы кельи:

«Келья вдовы Ульяны Андреевы дочери, в длину 3 сажени, с аршином, поперек 3 сажени; против кельи клетка, меж ими сенцы. По скаске тоя церкви старосты Естефея  Орешника, под тою кельей и прочими тоя церкви, земля отведена к той церкви под монастырь по Писцовым книгам, а крепостей нет, а в них во всех живут из найму нижеписанные люди; найму берут в церковь со всякой кельи по гривне на год».

«Келья салдатки Натальи Ивановы дочери Яковлевы жены Иванова, в длину земли 3 сажени, 2 аршина, поперек 2 саж. полтретья аршина; против кельм клетка, меж ими сенцы»

«Келья салдата Андрея Самсонова, в длину земли 5 сажен с аршином, поперек 3 сажени; против кельи клетка, меж ими сенцы, да баня».

«Келья прядилщика Степана Лошкина, против кельи сенцы да сарай, в длину 5 саж., поперек 3 сажени».

«Келья нищей вдовы Парасковьи Ларионовы дочери, Кирилова монастыря бобылки, земли в длину 4 сажени с полуаршином, поперек 2 сажени».

 «Келья отставного салдата Григорья Коновалова, против клетка, меж ими сенцы, в длину земли 3 сажени с аршином, поперек 3 саж. с аршином».

«Келья подьячего Алексея Шемякина, против сенцы, земли в длину 3 сажени полтора аршина, поперек 2 сажени, 2 аршина. 

«Позади тех келий на церковной земле - Духова монастыря кельи:

«Келья салдатки Ненилы Семеновы дочери Васильевы жены Фомина, против кельи сенцы да баня; земли в длину 7 сажен, поперек 2 сажени полтретья аршина».

«Келья бывшего попа Иякова Иванова, против – сенцы; земли в длину 2 саж. l ½ арш., поперек 3 аршина».

«Келья посадского бобыля Михаила Матвеева, против кельи клетка, меж ими сенцы, в длину земли 4 саж. с поларшином, поперек 2 саж. с аршином».

«Келья нищие девки Палагии Андреевы дочери, против кельи клетка, меж ими сенцы, земли в длину 5 сажен, поперек 2 сажени с полуаршином».

«Келья Духовского пономаря Бориса Осипова, против кельи клетка, меж ими сенцы, земли в длину 6 сажен, поперек 3 сажени с полуаршином».

«Келья нищие посадские вдовы Ефросиньи Никитины дочери, против клетка, меж ими сенцы, земли в длину 4 саж. 1 ½  аршина, поперек 2 сажени с полуаршином».

«Келья с комнаткой ростовского митрополита бобылки. вдовы Парасковьи Сергеевы дочери, земли в длину 3 саж. с аршином, поперек 6 сажен, да баня».

 «Келья ямского бобыля Московской слободы Семена Афонасьева, земли в длину 4 саж., поперек 3 сажени».

«Келья посадской бобылки вдовы Ульяны Кириловы дочери Мартыновской жены портного швеца, против кельи сенцы, земли в длину 4 сажени, поперек 3 сажени с аршином».

в) ОСАДНЫЕ ДВОРЫ. Самое название показывает, что эти дворы и дома на них устраивались и укреплялись на случай осады во время неприятельских нападений. Котошихин говорит: «а когда случится быти у Московского государства с иными государствы войне, и для воинского времяни во всяких «городех у монастырей и у дворян устроены осадные дворы: и в воинское время на те дворы, со всеми своими животами и с запасами и с женами и с детмя, живут в городех». (*) [О России в царствован. Алексея Михайлов., сочин. Котошихина. С. П. Б. 1840, стран. 101–102, статья 9. В цитированном месте, после слов: и с запасами и с женами и с  детьми, вероятно пропущено слово: приезжая]. Таких осадных дворов в Вологде, по Перепиской книге, было 28 и еще 3 осадных места: все они находились внутри Города; принадлежали больш. частию лицам высших сословий, князьям, дворянам, помещикам, стольникам, окольничим, a частию монастырям. Обширностию эти дворы не отличались: средняя величина их была 14 саж. длины и 10 ширины; самый большой двор был 21 саж. длины и 7 ширины; самый малый – 9 саж. длины и 6 ширины... Позади некоторых из этих дворов были небольшие огороды. Постройки на этих дворах показаны такие же, как и на дворах обыкновенных (избы, горенки, сенники, амбары) и из Переписной книги не видно, чем особенным они отличались. Думаем, что эти дворы в свое время были обнесены острогами, т.е. заборами в заостренных, вертикально вкопанных в землю, бревен и окружены с наружной стороны глубокими канавами. Они рассеяны были по всему Городу, но наиболее их было в центре его, близ собора. Приводим несколько выписок из Переп. книги об этих дворах:

«Двор осадной князь Андрея княж Иванова сына Волхонского, в длину 10 саж., поперек 5 саж. Хором: изба, против сенник, меж ими сенцы. По скаске старосты ево, Тошенской волости, Верховской трети, деревни Самылова Ильи Иванова, тем двором владеет князь Андрей Волхонской из давных лет по Писцовым книгам». (на Вознесенской улице).

«Двор Павлова монастыря осадной, в длину 10 саж. 2 арш., поперек 8 ¼ саж. Хором: изба на жилом подклете, против сенник, меж ими сени, да на дворе баня. По скаске того монастыря конюшего старца Евфимия, тем двором владеет монастырь со 189 (1681) года по данной стольника и воеводы Ивана Михайловича Колычева». (на той же улице).

«Двор осадной Спасова Прилуцкого монастыря, в длину 10 саж. с аршином, поперек 13 саж. Хором: изба, против сенник, меж ими сени, да на дворе две кельи, в одной связи, меж ими сенцы, за двором огород, в длину 10 сажен, поперек с двором равно». Скаски нет». (на Преображенской улице).

«Двор осадной думного дворянина Василья Семеновича Змеова, в длину 21 сажень с аршином, поперек 7 саж. 2 аршина. Хором: изба, против клетка, меж ими сенцы. По скаске старосты ево… тем двором владеют по Писцовым книгам без крепостей». (в переулке Поповской улицы.)

 «Двор осадной вологодского помещика Василья Семенова сына Дохтурова, в длину 9 саж., поперек 11 сажен. Хором: изба, против горенка, меж ими сенцы, да изба с сеньми, да конюшно; на дворе баня. По скаске человека ево Якова Пантелеева тем двором владеют дети ево Василей да Дмитрей да Федор по купчим посацких людей N N...» (на Мостовой улице).

«Место дворовое осадное помещика Петра Григорьева сына Засецкого, в длину 10 саж. с аршином, поперек 10 саж. 2 арш. По скаске… владеет по разным купчим крепостям» (в переулке Борисоглебской улицы).

 «Место осадное пустое Василья Матвеева сына, да Силы, Петрова сына, Пикиных, в длину 10 саж., поперек по лицу 11 саж., в заднем конце 23 саж. с аршином. По скаске оных помещиков людей… владеют тем местом по Переписным 135 и 136 годов, а то место жалованное» (в Пятницкой улице).

г) ВОДЯНАЯ МЕЛЬНИЦА НА РЕЧКЕ ЗОЛОТУХЕ. В числе отличий Вологды старой от Вологды нынешней, была и эта мельница, шумом своим приятно оглашавшая слух современных посадских людей–вологжан, которые отчасти занимались хлебопашеством и не имели нужды далеко возить своего зерна для помолу, имея мельницу под рукою, дома. Она находилась неподалеку от Духова монастыря и, как мы выше при описании Свинобоевой улицы высказали нашу догадку, вероятно около места, где ныне городские торговые бани. Мельница эта принадлежала с 1671 года вологодскому архиепископскому дому; при ней был на правом берегу Золотухи двор с надворными строениями и при дворе два немалой величины огорода, как видно из следующих слов Переписной книги:

...«По берегу речки Золотухи у мельницы:

Двор вологодского архиерея домовой мельнишной, в длину 9 сажен , 2 аршина, поперек по лицу 8 сажен, 2 аршина. Хором: на правой стороне изба, против сенник, меж ими сенцы; возле двора по правую сторону огород, в длину 24, поперек по лицу 12 саж., 2 аршина; за двором огород же, в длину 32 саж. полтретья аршина, поперек у двора 8 сажен. По скаске дому архиерейского стряпчего Василья Юрьева тем двором владеют в архиепископский дом по купчей посацкого человека Лазаря Филипьева сына Плотника с прошлого 179 (1671) году; да подле того огородным местом, с которых годов и по каким крепостям владеют, того не ведают, а на то место крепость утерялась». 

О доходах, которые приносила вологодскому архиерейскому дому эта мельница, бывшая в его владении с 1671 года, можем судить по следующей записи в приходо-расходной книге вологодского архиерейского дома на 1673 год:

«Генваря в 1 день, плотник Елизарко Иванов собрал и принес в домовую казну с домовой мельницы, что на Золотухе реке, нынешного 181 (1673) году, сентября с 1-го числа, и по коих мест та мельница молоть впредь до весны не стала, в реке вода вымерзла, промольных денег – 11-ть рублей с полтиною». 

Если средним днем «вымерзания» р. Золотухи полагать 1-е Ноября, а днем вскрытия 1-е Апреля, то мельница архиерейская молола в продолжение семи месяцев в год и, доставляя каждый месяц круглым числом по 5 руб. 75 коп., приносила в год всего 40 руб. 25 коп. Сумма, по тому времени не малозначительная, если, согласно с Карамзиным, полагать тогдашний рубль в пять нынешних серебряных.

Долго ли существовала в Вологде эта мельница, и когда уничтожена, неизвестно. 

д) САДЫ ЯБЛОННЫЕ. Яблоки плохо родятся в Вологде, и, при самом тщательном уходе, редко достигают порядочной величины и хорошего вкуса. И теперь сады яблонные наперечет в нашем городе; мы знаем их около 30-ти, в старину их было весьма мало, и думаем, что они были редкостью, забавой людей богатых. В Переписной книге указано только четыре сада яблонных, да еще два сада неизвестно каких; всего – шесть. Знаем еще из одной архивной бумаги о седьмом саде, о котором и упомянем сначала.

1. Сад яблонной при архиепископском доме, тот самый, о котором казначей вологодского архиерейского дома иеромонах Аврамий в Мае 1698 года с удовольствием писал в Москву к архиепископу вологодскому Гавриилу следующее:

«... Известно тебе государю буди: в домовом твоем архиепископском саду на многих яблонях цвету премного» (*) [См. Вологодск. Губ. Ведом. 1860 г. часть неофиц. № 28: «несколько отписей из Вологды в Москву о разных предметах, в Мае 1698 года»].

Этот сад находился, вероятно, на месте нынешних каменных архиепископских келий, строенных в 1770-х годах епископом Иосифом Золотым, подле которых и теперь есть небольшой сад с несколькими яблонями, а не за северной стеной ограды, где еще в то время никакого сада не было.

2. Сад яблонный при доме, принадлежавшем торговому гостю и храмоздателю Владимирской градской церкви, Гаврилу Мартыновичу Фетиеву, по завещанию которого дом и сад принадлежали в описываемое время означенной церкви:

«... на огороде поварня салная да анбар пуст; по левую сторону двора сад яблонной, в длину 26 саж., поперек 32 саж.; за садом место огородное косебное, в длину 52 саж., поперек с садом равно».

3. Сад яблонной в Заречье на улице Пестухе, на дворе посадских людей Ильи и Ивана Венедиктовых:

«... на дворе сарай дуботолчной, изба кожевная, да сад яблонной, да огород, в длину 53 саж., поперек у двора 30 саж., в заднем конце 4 саж.».

4 и 5. Два сада яблонных в Верхней Владычной Слободе, оба на одном дворе вдовы Прасковьи Степановой, дочери подьячего Парфеньева:

«... против двора два сада яблонных, один в длину 10 саж. 1 аршин, поперек 5 саж. 1 арш., другой в длину 6 саж. 2 арш., поперек 4 саж.».

6. Сад (какой, неизвестно) подле Булдакова звозу на берегу Вологды, на дворе гостя Ивана Данилова Панкратьева, т. е. подле нынешнего семинарского двора и, следовательно, тут, где ныне сад, принадлежащий вологодскому купцу и почетному потомственному гражданину В. И. Грудину:

«...против двора напреди сад, в длину по левой стороне 21 саж., поперек по лицу 19 саж. 1 ½ аршина, по правой стор. в длину 31 саж., поперек в заднем конце 10 саж. 2 аршина».

7. Сад (какой, неизвестно) в Верхнем посаде, в Коровиной улице на дворе, принадлежавшем священнику Леонтиевской церкви:

«... на дворе изба, да хлев да сенница, да сад , за двором огород ...» 

Последние два сада были, может быть, смешанные, т. е. состояли из деревьев и яблонных, и рябиновых, и черемуховых, из кустарников малины, смородины и проч., но отнюдь не из одних деревьев березовых, или липовых, каковой сад скорее назван бы был рощей, или рощицей. Предки наши вообще были не охотники до забав, стало быть и до садов, непитательных; по этой, конечно, причине ни на одном русском дворе в Вологде и не найдено ни одной забавы, вроде теплой голубятни, какая показана выше (см. стран 79.) на дворе иностранца Козмы Дебоса. 

е) МЕСТА СЕНОКОСНЫЕ И ПАХОТНЫЕ. Эти места увеличивали сходство посада вологодского с деревнею. Сенокосных («косебных») мест было – 65; из них 9 в Нижнем посаде в улицах – Козленской и Ехаловых Кузнецах; 44 – в Верхнем посаде близ церкви Владимирской и почти во всех тамошних улицах; 12 в Заречье. Большею частию они находились по краям посада; но немало их было и в средине населения. Многие из них были длиною около ста и более сажен, шириною около пятидесяти и более.

Пахотных мест было – только три; два в Розсыльничьей Слободе, (на Глинках) и одно в Коровиной улице, близ Владимирской церкви. Они были небольших размеров: одно 42 длины и 10 ширины, другое 46 саж. длины и 7 ширины, третье 14 длины и 26 ширины.