Н. Суворов. Несколько слов о тюрьмах прежнего и нынешнего времени
  // Вологодские епархиальные ведомости / Н. Суворов. – 1864. - №5. – С. 135-138.

Благодарение Богу, что мы живем в такое время, когда, при успехах просвещения и смягчении нравов, все мало помалу улучшается, когда все общественные учреждения более и более проникаются духом человеколюбия, основанного на святых началах учения Евангельского. Возьмем в пример тюрьмы. Что такое они в нынешнее время? Это благоустроенные здания, в которых узники, при удобном помещении, имеют от правительства все нужное не только для продовольствия, но и для жизни духовно-нравственной. Почти везде при тюрьмах устроены св. храмы, а с некоторого времени стали учреждаться при них даже училища, в которых незнакомые с грамотою узники обучаются ей, а знакомые с нею слушают уроки из закона Божия первоначальных наук. При таком, вполне и со всех сторон обеспеченном, состоянии узников, чего еще не достает им?..

Но что такое была тюрьма у нас в прежнее время? Это была обыкновенная деревянная большая изба, или несколько изб, с железными в окнах решетками и крепкими затворами, обнесенными «острогом», т. е. забором из заостренных сверху бревен, вкопанных в землю. Заключенные в этих избах, окованные цепями, помещались кое-как и без большого разбора в качестве их преступлений. Содержание узников, на которое отделялись некоторые копейки из земских повинностей, было крайне скудное, а потому и восполнялось сборами доброхотных подаяний на пропитание так называвшихся в старину «тюремных сидельцев». Для сбора этих подаяний обыкновенно водили узников, в цепях, в торговые дни, по базарам и площадям, на которых они и собирали милостыню, жалобно распевая: «Подайте бедным заключенным» (Этот распев около сорока лет назад можно было слышать и здесь, в Вологде). В 1694 году в Вологде была в тогдашнем остроге только одна тюремная изба, в которой во множестве содержали без различия и русских преступников, и пленных татар, и в которой, от тесноты помещения, многие заболевали и умирали (В грамоте Царей Иоанна и Петра в Вологду, писанной в 1694 г., сказано: «Известно нам, Великим Государям, учинилось, что на Вологде в тюрьме многие татары от утеснения и от смрадного духа больны, потому что только в той тюрьме одна изба, в которой не только татары, но и русские многие люди сидят, а от той-де тягости многие померли», и проч. Этой грамотой велено: «Сделать в Вологде тюрьму больше прежней, и в той тюрьме сделать две избы»). А за шестьдесят лет до времен Петра 1-го, в 1627 г., вот что писали однажды из вологодской тюрьмы «бедные заключенные» в ней по какому-то делу, «сто пять человек», в Спасо-Прилуцкий монастырь, прося милостыни и жалуясь, что они помирают «голодною смертью»:
«Государю игумену Питириму (Игумен Спасо-Прилуцкий Питирим был настоятеле с 1623 по 1632 г.), яже о Христе с братьею, Спаса и Пречистого и великого чюдотворца Дмитрия, бьют челом заключенные сто петь человек: государь великий игумен Питирим и вся святая братия, пожалуйте нас бедных заключенных, сотворите нам милостыню для Преподобного Дмитрия и Николы Чудотворца: помираем, государь, голодною смертью; государь, смилуйся». (Строки эти, найденные в архиве Спасоприлуцкого монастыря, писаны на трехвершковом лоскуте; после этих строк приписано еще, на том же лоскутке и тем же почерком, несколько просительных строк от имени одного из упомянутых 105 заключенных: «Государь, великий игумен Питирим, смилуйся, государь, не забудь в темнице Пахомка Яковлева, пришли милостины для своих праведных родителей; сам ты, государь, меня знаешь. Покамест Бог да Государь пожалуют, бедно (больно) мне; государь, смилуйся, пришли».)

Эта челобитная была послана в монастырь в первых числах декабря, вероятно, накануне праздника Николая Чудотворца. В ответ на нее из Спасо-Прилуцкого монастыря милостыня была послана в тюрьму 10-го декабря, о чем и помечено на обороте вышеприведенной челобитной так:
«135 (1627) голу, декабря в 10 день, по сей челобитной везли им одиннадцать хлебов, лагун квасу, извару капусты (И так вот куда и на что обители иждывали свои избытки. П таких милостивых дач в год иждивалось очень не мало).»

Грустно при воспоминаниях о прошедшем, но тем отраднее при них представляется настоящее!

В вышеприведенной статье свящ. Н. Кедровского сказано, что при древних наших тюрьмах не было церквей. Это верно. Но, несомненно, и то, что узники не лишены были утешений св. веры и церкви. В случае болезни или по желанию заключенных, к ним дозволено было приходить отцам духовным, исповедовать и напутствовать их св. тайнами. Так в одном документе старого архива волог. консистории, 1686 года, в котором писано о допросе и казни в Вологде некоторых раскольников, об одном из них, (обвиненном в сожжении 50-ти человек крестьян), сказано, что «хотя он и покорение святой церкви принесет, и отца духовного принять и исповедаться и святых тайн причаститься желати будет истинно, и его, исповедав и причастя, сжечь в струбе (в срубе) и без допроса и пепел развеять, чтоб знака и костей не было…» Есть даже доказательство на то, были в древности правительственные распоряжения и о том, чтобы в тюрьмах совершаемы были по временам некоторые церковные службы, как то утрени, часы и вечерни. В 1652 г, в марте, казначей вологодского архиерейского дома писал к находившемуся тогда в Москве вологодскому архиепископу Маркеллу, что в Вологду получен указ Великого Государя «и по тому Государеву указу велено приходных (приходских) церквей попам в Губную Избу (Губная Изба в древности была то же, что нынешняя Уголовная Палата) приходить к тюремным сидельцам для пения заутрени и часов и вечерни по очереди, которые сидельцы по Государеву указу довелись вершить…» (т. е. которых дела подлежат окончательному рассмотрению и решению).