Е. Наумова. 
Именования жительниц г.Вологды в переписных книгах XVII-XVIII веков
// Вологда. – Вып. 2.

XVII-XVIII века занимают важное место в развитии русской антропонимической системы. По мнению С. И. Зинина, В. А. Никонова, В. К. Чичагова, именно в этот период оформляется единая Модель именования жителей России в официальных документах, что связано с общим становлением норм русского языка. 

Как известно, женщины не были юридическими лицами в то время, поэтому их имена очень редко упоминались в деловых бумагах. Исключением были переписные книги, содержащие опись имущества всех жителей города, в том числе и женщин, ставших вдовами, то есть фактически являвшихся главами семей и владевших имуществом мужа или отца. После польско-литовского нашествия начала XVII века, докатившегося и до Вологды, число вдов, естественно, резко возросло, поэтому в писцовых книгах женщины стали упоминаться чаще. Так, в Писцовой книге г. Вологды за 1629 г. "Письма и меры князя Ивана Мещерского и подьячего Федора Стогова" упоминается 106 вологжанок, а через столетие, в Переписной книге 1711-1712 гг., это количество увеличивается в пять раз. 

Именник начала XVII века насчитывает 55 женских личных имен. Если учитывать, что упоминается 106 женщин, то он довольно многочислен и разнообразен. Женские личные имена выступают в основном в неполной форме, например, Фетиньица, Ульянка, Соломанидка, Устиньица. В полной форме выступают только 8 женских личных имен, причем все это имена монахинь-стариц: Улия, Доминикея, Маремьяна, Онисья и другие. 

В этот период христианские личные женские имена иноязычного происхождения (как правило, греческие, латинские, древнееврейские, входившие в святцы) почти полностью вытеснили русские языческие имена. В Писцовой книге 1629 года зафиксировано всего 3 славянских имени: Кунавка (ПК 1629, л. 104, 122, 175), Милавка (ПК 1629, л. 150, 176), Любавка (ПК 1629, л. 183). Однако они все еще были довольно распространены среди жительниц Вологды. 

В пятерку самых распространенных в Вологде в первой половине XVII века имен входили: Анница, Марьица, Ульянка, Ографенка, Каптелинка. Редкими же женскими именами являлись: Александрица, Зи-новьица, Домница, Макридка, Пестелиньица. 

При сравнении женского именника первой половины XVII века с именником начала XVIII века обнаруживается, что он увеличился на 20 имен и составил 75 женских личных имен. Это не так много, если учесть число упоминающихся в Переписной книге 1711 года женщин (около 500). В отличие от XVII века все женские личные имена выступают в полной форме, например, Василиса, Епистимия, Мавра, Лукерья. 

Новыми по сравнению с XVII веком являются следующие имена: Аломпия, Аполлинария, Епистимия, Киликия, Феодулия, Неонила, Таиса, Саломея, Ироида, Васса. 

Динамика частотности женских личных имен такова, что те имена, которые были популярны в XVII веке, становятся редкими или исчезают вообще в XVIII веке и наоборот. Так, например, имя Улита в Писцовой книге 1629 года встретилось один раз, а в Переписной книге 1711 года - 14, то есть вошло в пятерку самых популярных имен. То же самое относится к именам Матрена (2-13), Федора (1-16), Мавра (1-16), Пелагея (1-11). Лишь два имени - Анна и Ульяна - сохранили свою популярность: и в XVII, и в XVIII веке они входят в пятерку самых распространенных имен. 

Как отмечалось выше, в Писцовой книге 1629 года зафиксировано 106 вологжанок, их имена составляют 30 моделей именования. Такое большое количество моделей при сравнительно небольшом числе именуемых указывает на отсутствие единого образца именования женщин в XVII веке. Об этом свидетельствует и тот факт, что одна и та же женщина могла называться по-разному, например, Офимьица посадского человека Федькина жена Колчи (ПК 1629, л. 8), и в той же книге: Офимьица Федорова жена Колчи (ПК 1629, л. 104). К тому же, более половины выделенных моделей единичны. Таким образом, официальной формы именования женщин не существовало, но было пять наиболее часто повторяющихся моделей, которые, вероятно, и являлись основными образцами именования женщин в тот период. 

Одной из таких моделей является одночленная формула именования - языческое или христианское личное женское имя. Эта формула еще в XVII веке так распространена потому, что именник довольно многообразен, процент одноименности невелик, и личное имя еще само по себе не утратило различительной функции. К личному имени обычно присоединялось слово, характеризующее социальное положение женщины, например, вдова Анница, ходит по миру (ПК 1629, л. 96), старица Марфа (ПК 1629, л. 130). 

Второй по степени распространенности является модель: христианское личное имя женщины и ее именование по мужу. Например, Ульянка Кондратьевская жена (ПК 1629, л. 65), Огрофенка Есипова жена (ПК 1629, л. 162), Домница Шемякинская жена (ПК 1629, л. 181). Сама форма именования по мужу еще не стабилизировалась: имя мужа могло быть оформлено с помощью суффиксов -ов-/-ев-, -ин- и с помощью суффикса -ск-, который будет доминировать в именованиях по мужу лишь в XVIII веке, а в XVII веке преобладают антропонимы с суффиксом -ов-1-ев-. Кроме того, именование по мужу могло образовываться от неполных мужских личных имен, например, Анница Савкина жена Скутнева (ПК 1629, л. 182). 

Третья основная модель употреблялась лишь в том случае, если перед именем стояло слово "купчая". В этой модели именование по мужу предваряет само женское личное имя: по купчей Федосковы жены Марьицы (ПК 1629, л. 111), по купчей дьякона Феофилактовы жены вдовы Варварки (ПК 1629, л. 96). 

Четвертая и самая продуктивная модель именования состояла из христианского личного женского имени плюс именование по мужу плюс фамильное прозвище мужа: Каптелинка Гавриловская жена Свечникова (ПК 1629, л. 69), Марьица Романовская жена Винокура (ПК 1629, л. 182). 

Собственно фамилия не принадлежала женщине, а относилась к ее мужу или отцу. Об этом свидетельствует то, что фамильные прозвища стоят в форме не именительного, а родительного падежа: Марьица Третьякова жена Соломы (ПК 1629, л. 103). Если бы прозвище принадлежало женщине, оно звучало бы как Марьица Третьякова жена Солома. Фамильное прозвище женщины указывало лишь на ее принадлежность к семье. Об этом свидетельствует суффикс принадлежности -ов-/ -ев-, тогда как у ее мужа или сына фамильное прозвище не имеет этого суффикса. Например, вдова Каптелинка Гавриловская жена Свечникова (ПК 1629, л. 69) и ее сын Богдашка Гаврилов сын Свечник. Такая разнооформленность говорит еще и о том, что фамилии в начале XVII века еще не сложились. 

Помимо именования по мужу и фамильного прозвища мужа, в моделях именования женщин могло быть указание на социальное положение, род занятий или местожительство мужа: Марья Васильева жена Ржевского крестьянина Ивашка Яковлева (ПК 1629, л. 89). Марьица стрельца Маркова жена Оларя (ПК 1629, л. 101). В редких случаях у женщин могло быть собственное прозвище, чаще всего по роду занятий: Татьянка повивальная бабка (ПК 1629, л. 116). 

В начале XVII века для именования женщин фамильное прозвище не обязательно. В целом в этот период модели именования насчитывают до шести компонентов. В Писцовой книге 1629 года как исключение встретилась шестичленная модель именования женщины, которая будет основной и, вероятно, официальной в XVIII веке. Эта модель состоит из личного имени женщины, именования по отцу, именования по мужу и фамилии: Офросинья Васильева дочь Богдановская жена Колзакова (ПК 1629, л. 193). В начале XVIII века шестичленную структуру имеют уже 230 именований из 500. 

В первой половине XVIII века очень активизировались именования женщин по отцу (отчества), которые были нехарактерны для первой половины XVII века. Почти все модели включают в свой состав отчества, причем они стоят сразу за личным именем женщины и оформлены с помощью притяжательных суффиксов -ов-/-ев-, -ин-. После отчеств, как правило, следует именование по мужу, оформляемое с помощью суффикса -ск-. Если же женщина не замужем, то после отчества идет имя деда, например, Матрена Титова дочь Титова сына Олупина (ПК 1711, л. 28). 

В XVIII веке вообще все модели именования очень информативны. По ним можно восстановить полное имя отца женщины (как в предыдущем примере - Тит Титов сын Олупин) или полное имя мужа, например, Марья Корнилова дочь Андреевская жена Микулаева сына Пытлина (ПК 1711, л. 2) (Андрей Микулаев сын Пытлин). 

Иноща можно узнать профессию или место жительства отца или мужа одновременно: Наталья Никифорова дочь вологодского приказного подьячего Самсоновская жена, Вешнякова (ПК 1711, л. 135). Причиной появления подобного рода именований следует, вероятно, считать увеличение числа жителей г. Вологды и в то же время обеднение именника, а следовательно, появление значительного количества людей с одинаковыми именами, в результате чего имя перестает выполнять различительную функцию. Кроме того, женщина не имеет собственной фамилии. При жизни мужа она пишется по его фамилии, а после его смерти может писаться по отношению к кому-либо из членов семьи мужского пола: теща Ивана Афонасьевича Рубелева вдова Марфа Исакова дочь Перфильевская жена (ПК 1711, л. 240). 

В силу вышеизложенных причин и понадобились подобные генеалогические сведения, предваряющие или следующие за личным именем женщины. Иногда они вытесняют совсем женское личное имя, оно оказывается ненужным: протопопица Алексеевская жена Стефанова сына Жданова (ПК 1711, л. 133). Количество компонентов в модели именования в XVIII веке может доходить до десяти, что повышает ее информативность. 

Таким образом, в начале XVIII века начинает складываться единообразная шестичленная модель именования женщины, составляющая более 50 процентов от общего числа именований.