Многие знают, что в Архангельском соборе хоронили мужчин из семьи Рюриковичей – великих князей, их «удельных» братьев, царей и царевичей – начиная с Ивана Калиты и заканчивая императором Петром II. Менялись династии, но мужчины из правящей семьи – до переноса столицы в Петербург, а порой и позже – упокаивались в этом храме-усыпальнице. Но мало кому известно, что в Кремле существовал еще и женский некрополь. Он заложен почти 600 лет назад в Вознесенском монастыре. Монастырь основала великая княгиня Евдокия, в монашестве Евфросиния, вдова великого князя Дмитрия Донского. Ее погребение в 1407 году положило начало новой кремлевской усыпальнице. Некрополь использовали более трех столетий, в 1731 году там было совершено последнее погребение – Параскевы Иоанновны, сестры императрицы Анны Иоанновны. В 1929 году новые хозяева Кремля снесли Вознесенский монастырь, а на его месте построили здание для Военной школы имени ВЦИК. При Хрущеве в нем размещался Кремлевский театр, сегодня это 14-й корпус Кремля, в котором оборудован резервный рабочий кабинет президента России.

В 1929 году, когда Вознесенский монастырь сносили, захоронения спасли чудом. Тяжелые белокаменные саркофаги (у иных только крышки весили по полторы тонны) вынули из земли, на своих руках дотащили до подвод и перевезли в Архангельский собор сотрудники музеев Кремля. Саркофаги много лет простояли в подвальной палате южной пристройки собора. Авральное переселение 1929 года и хранение в подвале на глубине 5 метров не прошли даром: некоторые саркофаги разрушились вместе с содержимым. Среди 56 уцелевших многие покрылись трещинами.

В конце прошлого столетия было принято решение привести и палату, и саркофаги в божеский вид. Раз уж все равно предстояло потревожить останки державных особ, заодно решили их изучить и восстановить посмертные облачения. Так появилась исследовательская группа археологов, антропологов, реставраторов, экспертов-криминалистов, биохимиков, геофизиков, специалистов по тканям и т.д. Можно сказать точно: нигде и никогда в мировой практике средневековый некрополь правящей династии не был до такой степени открыт для исследователей и так подробно изучен.

Кремлевские жены страдали от вредной косметики и остеохондроза

Эксперты-криминалисты-химики и биологи – в костной ткани и волосах цариц обнаружили значительные накопления вредных веществ. Это неудивительно. Лекарства в те времена были крайне опасными: их делали на основе ртути, мышьяка, свинца. В качестве косметики выступали те же краски, которыми писали иконы и фрески: свинцовые белила, киноварь (это на две трети ртуть, на треть – сера). В свинцовые белила для яркости добавляли еще и барий. Иностранцы, посещавшие Москву в XVII веке, писали, что женщины тут раскрашены как куклы, хотя обладают природной красотой и могли бы не злоупотреблять косметикой. Скорее всего, из-за этого у кремлевских жен были большие проблемы со здоровьем. Да и с психикой – вредные вещества воздействовали и на нервную систему. 

Оказалось, что дамы страдали заболеваниями позвоночника, в частности остеохондрозом. Они часами выстаивали на церковных службах в неотапливаемых храмах – отсюда и болезни. Ирина Годунова, жена царя Федора Иоанновича и сестра Бориса Годунова, страдала серьезным заболеванием костного аппарата, возможно, даже наследственным. А у матери Ивана Грозного Елены Глинской антрополог Денис Пижемский обнаружил шесть поясничных позвонков вместо пяти положенных – явная аномалия. Зато с зубами у великих княгинь и цариц был полный порядок.

Жили обитательницы Кремля XIV–XVIII веков недолго. Редкое исключение – литовская княжна Софья Витовтовна, жена великого князя Василия I. Она дожила почти до восьмидесяти. Остальной некрополь – почти сплошь молодые женщины. И мужья их, похороненные в Архангельском соборе, умирали молодыми – в возрасте от 20 до 40. Из долгожителей разве что Иван III, доживший до 65, да Иван Калита, который умер в 50 с небольшим. Возможно, князья и цари жили недолго оттого, что нагрузки тогда были потяжелее нынешних: Дмитрий Донской, не доживший до 40 лет, с десятилетнего возраста участвовал в военных походах.

Любимых женщин Ивана Грозного отравили

Кремлевским женам порой «помогали» умирать. Мать Ивана Грозного Елена Глинская была отравлена. В ходе исследования это было доказано с помощью спектрального и химического анализа костных останков и волос. Об отравлении Глинской, правда, и раньше догадывались. Ее – регентшу при малолетнем сыне Иване, в девичестве литовскую княжну – ненавидела старая московская знать. Зато теперь Елена Глинская вне подозрений. В исторической литературе тиражировалась версия, что своих сыновей, Ивана и Юрия, эта молодая женщина родила не от мужа, великого князя Василия III, а от любовника. Сегодня доказано, что Иван – сын Василия и Глинская чиста перед мужем. Великую княгиню «реабилитировал» эксперт-криминалист, специалист в области антропологической реконструкции Сергей Никитин. Реконструированный им портрет Софьи Палеолог, матери великого князя Василия III, не оставляет сомнений, что царь Иван IV Грозный – ее кровный внук. Сергей Никитин исследовал их черепа методом теневого фотоналожения и пришел к выводу, что такие совпадения в строении черепа могут быть только у очень близких родственников.

Первая, горячо любимая жена Ивана Грозного Анастасия Романова-Захарьина ушла из жизни в 27 лет. Но вовсе не от того, что ее организм истощился от частых родов (она успела родить шестерых детей), как прежде считали многие историки, а от солей ртути. Как и третья жена, Марфа Собакина – победительница первого на Руси «конкурса красоты». По царскому указу со всей страны свезли 1, 5 тысячи претенденток, каждая прошла строгое медицинское обследование. С «финалистками» царь знакомился лично и выбрал Марфу. Но перед свадьбой красавица начала болеть, а через две недели после свадьбы умерла. Очень похоже, что Марфа Собакина была отравлена теми, кто надеялся свою дочку пропихнуть в царицы. Останки Собакиной, как и Глинской, и Романовой, проверили на наличие ртути в опасной концентрации. Но в случае с Марфой анализ ничего не показал. Возможно, был использован растительный яд, не поддающийся химическому анализу.

Великие княгини не были затворницами

Вопреки расхожему мнению, «первые леди» того времени не любили находиться в тени и заниматься исключительно домом. У великих княгинь были собственные владения – города, деревни, солеварни. В Кремле – свой двор. Они получали доходы, вели хозяйство, делали пожертвования монастырям, строили храмы. Пользовались юридическими правами: распоряжались имуществом, писали завещания, которые тогда называли духовными грамотами. К примеру, Софья Витовтовна, жена великого князя Василия I, много чего в Кремле и за его пределами завещала перед смертью любимому внуку Юрию. Затворницами кремлевские жены стали лишь при Иване Грозном – это были первые царицы при первом царе. С тех пор исчезли и женские духовные грамоты, и упоминания о женах в завещаниях царственных мужей.

Кремлевские дамы прежних эпох, в отличие от нынешних, обожали наряжаться. Одна из самых объемных частей проекта наряду с антропологическими исследованиями и реконструкциями – реставрация одежд. Этой частью проекта руководит реставратор высшей категории Наталья Синицына. Чем позднее захоронение, тем больше в нем сохранилось одежды, саванов, других деталей. С помощью биохимических исследований установили цвет тканей, специалисты-химики из институтов Академии наук разработали специальные составы для их реставрации.

Обнаружены удивительные одеяния. К примеру, у одного платья оказались поразительно длинные, почти трехметровые рукава, присобранные на руке в мелкую складочку. В собрании Музеев Кремля почти нет одежды XVI–XVII веков, она представляет огромный интерес для историков костюма. В захоронения костюмы не вернутся.