|
НАРОДНЫЕ ВЕРОВАНИЯ Народные верования русских, сохранившиеся в известной мере до настоящего времени, представляют собой сложную систему, многие элементы которой коренятся в древнейших религиозных представлениях. Эти представления, как показали исследования историков, этнографов, археологов, лингвистов и фольклористов, нередко восходят к неолитической и даже палеолитической эпохе. Многие древние черты народного мировоззрения сохранялись до XIX и в известной мере до XX в., некоторые из них в трансформированном виде сохраняются и в наше время. В системе русского народного мировоззрения отразились религиозные влияния последующих эпох, когда в народных судьбах большую роль начинают играть государственные, классовые и другие общественные институты, способствовавшие возникновению родоплеменных, семейно-родовых культов, почитанию предков, в частности вождей, культов племенных богов и т.п. После крещения Руси все большее значение в формировании народного мировоззрения приобретает христианство, введение которого, как известно, способствовало развитию грамотности, возникновению литературы, обогащению форм изобразительного искусства. Введение христианства, проводившееся сверху, не было мирным. Церкви пришлось вести упорную многовековую борьбу с языческими 740 волхвами и кудесниками, ушедшими в подполье, но долго сохранявшими свое влияние в качестве представителей "дьявольской", нечистой силы. Сохранились многочисленные свидетельства об этой борьбе в церковной литературе, особенно в поучениях священнослужителей, направленных против пережитков язычества. Однако непримиримой позиция церкви была лишь в отношении служителей языческих культов. Что же касается сложившихся веками народных обычаев и обрядов, то церковь в соответствии с народной практикой избрала иную тактику -приспособления их к христианской идеологии. Приняв христианство, народ не отказался от дедовских обычаев, а, напротив, сохранил их под новой религиозной оболочкой. Этот синкретизм народного мировоззрения сказался в широко употреблявшемся в науке термине бытовое православие, в котором отразилась реально сложившаяся религиозно-обрядовая практика русского народа, и в первую очередь крестьянства. Особенно ярко проявилось это в обрядах крестьянского земледельческого календаря, принявшего под влиянием христианства вид бытовых святцев (Аничков; Рыбаков, 1981 и др.). Используя имена церковных святых, крестьяне создали календарь сроков сельскохозяйственных работ, составили указатель погоды. Зачастую к именам святых прикреплялись прозвища, характеризующие период времени, на который приходится поминание того или иного святого. Так, о зимнем солнцевороте говорили: "Со Спиридона-солнцеворота - солнце - на лето, зима - на мороз; Евдокия -Подмочи порог, оттого что в это время начинались оттепели; Елена звалась Льняницей, так как в это время положено было сеять лен, и т.п. К именам святых приурочивались определенные пословицы и поговорки, приметы; по ним определяли предстоящую погоду, от которой во многом зависела судьба урожая. Деревенские обряды, игры и хороводные песни, основанные на первобытной магии, как профилактической, т.е. направленной против враждебной, нечистой силы, так и продуцирующей, т.е. обеспечивающей человеку благополучие, сосредоточились вокруг христианских праздников: Рождества Христова, Васильева дня, Крещения, Пасхи, Фоминой недели, Троицы, Георгия-победоносца, Николая-чудотворца, Иоанна-Крестителя, Ильи-пророка, Покрова Богородицы, Козьмы и Демьяна (Калинский). Русский народный календарь содержит немало обычаев и обрядов, связанных с продуцирующей магией, долженствующей обеспечить хороший урожай, приплод домашних животных, счастливый брак и т.п. Магическим пожеланием благополучия в предстоящем году проникнуто и исполнение новогодних колядовых песен в канун Нового года. Сохранились исторические свидетельства XVII в. о том, что в Москве, в Кремле, по улицам и переулкам, в слободах и за городом, перед Рождеством Христовым многие люди кликали Каледу и Усень (Овсень). Позже в XIX-XX вв., сотни колядок были записаны собирателями. Магическое значение имело величание хозяина и членов его семьи, содержащееся в колядовых песнях:
В севернорусских областях новогодние величальные песни исполняли с характерным припевом: "виноградье, красно-зеленое мое", отчего сами песни получили 741 название виноградий. В них молодые люди, которым предназначалась песня, наделялись идеальными чертами так, что на молодца "здивовались" не только крестьяне, но и все бояре и дворяне. Песни кончались пожеланиями жениться. Необыкновенными чертами наделялась "девица-душа" в девичьих виноградьях. В некоторых из них девушка изображается чудесной вышивальщицей:
Столь же магическим по воззрениям народа было исполнение подблюдных песен при новогодних гаданиях. Свое название эти песни получили от блюда с водой, в которое клали снимаемые с себя кольца, браслеты и другие предметы собравшиеся гадать девушки. Под пение хора одна из них вынимала тот или иной предмет. Содержание песни, под которую вынимался предмет, предвещало ее хозяйке счастливую или несчастную судьбу. Если в песне говорилось о золоте, серебре, хлебе, кошке, греющейся на печи, это, соответственно, предвещало богатство, урожай и замужество. Магическое значение имел и обычай ряженья на святки козой, медведем, лошадью. Подобную роль играли фигурки животных (козульки), выпеченные из теста или вылепленные из глины, которыми принято было одаривать колядовщиков(. С. 115). Ярко выраженный магический характер имел обычай заклинать весну. Начиная с Благовещенья, девушки, подражая птичьему гомону, пели в разных концах села, перекликаясь друг с другом. По всей России был распространен обычай печь из теста фигурки жаворонков. Ребята выбегали с ними на улицу и кричали: "Жаворонки, жаворонки, прилетите к нам, принесите весну красную". Существовало представление, что весну приносят птицы, а потому (по принципу симиль-ной магии) изображение птиц может ускорить наступление весны. Архаические элементы магического характера имеются в земледельческих обрядах, особенно жнивных. Во многих русских областях был распространен обычай "делания, или завивания, бороды" духу-полевику (Волосу, Илье, Егорию), состоявший в следующем: на поле оставляли немного жита, перевязывая сверху колосья; затем верхушку срезали и клали на нее землю, цветы или маленький снопик. Хозяйка поля, где делали бороду, устраивала пиршество с пением песен. В среднерусских обычаях последний сноп срезали и с разными церемониями вносили в дом, где хранили его до сева. Обряд "завивания бороды" исследователи рассматривают как разновидность многочисленных магических земледельческих обрядов народов Средиземноморья и Европы, основанных на представлении о духе поля, скрывающемся в последнем несжатом снопе. Обряды продуцирующей магии сопровождают период проводов весны (лета), приходившийся в большинстве русских районов на Петров день. Нарядно одетые девушки и парни качались на качелях, распевая песни о весне. Качание - один из распространенных у многих народов магических приемов, изображающий рост, подъем растений. Еще один вид подобных обрядов связан с очистительной магией. Особое значение придавалось этим обрядам в период зимних и летних святок. Так на 742 Крещенье, после окончания святочных гуляний, было принято купаться в крещенской проруби - Иордани с тем, чтобы смыть с себя грехи. Существовало представление, что купание в Иордани дает здоровье на весь предстоящий год. Подобное очистительное свойство придавалось купальским кострам, практиковавшимся на Ивана Купалу (Ивана Крестителя). В русском крестьянском обиходе сохранилось немало следов анимистических представлений, восходящих к древнему общинно-родовому строю. Согласно этим представлениям окружающее человека пространство - земля, растительность, вода, огонь - мыслилось одушевленным (anima - душа). С особым почитанием русские с глубокой древности относились к земле. Земля представлялась матерью-кормилицей; достаточно вспомнить общеизвестное выражение - "Мать-сыра земля". Еще в XIX в. крестьяне клялись землей; с этим обычаем связано другое известное выражение - "Чтоб мне сквозь землю провалиться", и т.п. С почитанием земли связан один из самых распространенных и древних мотивов крестьянского искусства - изображение могущественной богини-матери с предстоящими ей всадниками. В крестьянской земледельческой практике этот образ слился с анимистическими представлениями о духах-покровителях полей и садов. Антропоморфные и зооморфные образы духов хлебного поля хорошо известны в земледельческих обычаях европейских народов. Согласно народным верованиям в образе животного - зайца, лисицы, волка, собаки и т.п. - воплощался дух хлеба. Именем животного или птицы часто назывался последний жатвенный сноп. В некоторых русских деревнях существовал обычай, сжиная последний сноп, кричать: "Зайка побежал, зайка побежал...", когда оставалось мало жатвы, говорили: "Ну, девки, давайте зайца гонять". Упоминались и другие животные, например лошадь. Во многих русских районах был распространен упоминавшийся уже обычай "деланья бороды", как назвали последний сноп, в котором исследователи видят антропоморфное олицетворение духа поля. В некоторых районах вместо бороды употреблялось название князь, а обычай класть последний сноп на суслон назывался посадить князя. В среднерусских районах последнему снопу придавали человеческий (антропоморфный) облик; сноп называли куколкой. Известен обычай, когда последний сноп, одетый в женскую одежду, торжественно вносили в дом, ставили в передний угол, после чего праздновали окончание жатвы. Олицетворялся не только последний, но и первый сноп. Во многих русских областях его называли Елохой. В районах Русского Севера, наряду с Елохой, было известно название Ероха. Начиная жатву, смотрели, каким получился первый сноп: плохим или хорошим. Если плохим, говорили: "Худа голова Ерошина получилась. Такой и жених будет". Название жнивного снопа Елохой (Ерохой) восходит, вероятно, к именам древних славянских божеств с корнем ер-яр. В деревнях Северной Двины бытовало 743
выражение ера, еры, т.е. сильный, ярый. Это название почти полностью совпадает с белорусским еры, Святый Еры, которого исследователи сопоставляют с Юрием-Егорием. Корень ер-яр связывают с именем Ярилы, культ которого у славян известен по средневековым хроникам и по более ранним историческим источникам. В то же время мотивы, относящиеся к праславянскому Яриле прослеживаются в легендах о Святом Георгии. Вероятно, жнивные персонажи Ероха-Елоха отражают стадиально более древние представления, на основе которых, очевидно, позднее возникли образы типа восточнославянского Ярилы и общеславянского Егория-Георгия {Иванов, Топоров. С. 180, 184). Подобные анимистические воззрения легли в основу общинных аграрных культов, связанных с сезонными земледельческими работами. Пережитком общинных культовых действий можно считать общераспространенный русский обычай устраивать помочи при жатве. Хозяйка поля должна была сделать угощение для пришедших на помощь, причем обязательной была обрядовая еда -лепешки и каша. В некоторых районах сам обычай помочей назывался кашей. При помочи говорили: "делать кашу", "звать на кашу" и т.п. Тем самым подчеркивалось особое значение каши как ритуальной еды. Обычай праздновать окончание жатвы держался и при колхозах. Когда одно звено колхозной бригады заканчивало жатву, то приглашало на кашу другие звенья. Хотя угощение было разнообразным, обычай продолжали называть кашей (Дмитриева. 1988. С. 42, ил.), В русских районах, главным образом граничащих с районами расселения финно-угорских народов, подобная жнивная каша называлась саламатой. Саламата известна тюркским народам как ритуальная каша: ею поминали предков. Имеются косвенные свидетельства того, что и русская обрядовая каша связана с поминанием предков (в похоронных, поминальных и крестильных обрядах). В южно-русских областях бытовали обряды "бабьих каш", связанные с почитанием Богоматери. Исследователи видят в этих обрядах следы культа Параскевы-Пятницы, восходящего в свою очередь к культу Великой богини матери. Сохранились письменные свидетельства о подобных обычаях в среднерусских областях, где и свадьба прежде называлась кашею (от обычая кормить кашей молодых). 744 Украшение на фронтоне дома (с. Кельчемгора, Архангельская область) Анимистические взгляды отразились в суеверных представлениях о животных, которые исследователи связывают с верой в метаморфозы (реинкарнации) душ. Особенно распространены у разных народов земного шара рассказы о животных-оборотнях (Токарев, 1957. С. 43). У восточных славян известны поверья о людях-волках, причем существуют две основные версии. По одной из них строятся рассказы о колдунах, умеющих превращаться в животных, в том числе и в волков; по другой - о людях, превращенных по воле колдунов в волков. Геродот в своей "Истории" говорит о неврах (исторически связанных со славянами), которые, по свидетельствам греков и скифов, умели превращаться в волков. Подобные представления отразились в русских былинах о Вольге-князе, умевшем принимать облик разных животных, а также в "Слове о полку Игореве", где говорится о Всеславе, способном обращаться в волка. Предметом суеверных представлений были и другие животные. Например, медведю приписывалась способность уничтожать нечисть там, где он появлялся. Широко по всей России был распространен обычай водить медведя по городам и селам. Нередко вожака с медведем приглашали в дом, где завелась нечистая сила. Апотропеическую (защитительную) силу медведя использовали при лечении болезней: чтобы больной поправился, медведь должен был наступить на больного или перешагнуть через него. У северных русских, а также у старожильческого населения Сибири бытовало представление о происхождении медведя от человека, проклятого либо родителями, либо Богом. С некоторыми животными связаны суеверные приметы и поверья. Так, крик ворона предвещал несчастье; заяц, перебежавший дорогу — неудачу; крик кукушки - печаль. Напротив, счастье предвещала встреча с такими божьими птицами, как голубь, аист, соловей, журавль, лебедь. Особенно почитался лебедь; запрещалось убивать его; убивший лебедя обрекал себя на скорую смерть. Под влиянием христианства некоторые животные стали представляться нечистыми. Так нередко черта представляли в образе козла. Козлообразный Сатана - характерный христианский мотив средневековья, происхождение которого связано с козлоногими божествами античности. Однако в народных верованиях 745 сохранилось и языческое почитание козла, которому приписывали охранительную силу. Считалось, что черти боятся козла; козла часто держали в конюшне для защиты лошадей от нечистой силы. С козой же связывали плодородие полей, считалось, что, "где коза ходит, там жито родит". Столь же двойственным было отношение к кошке. С одной стороны, кошкам, особенно черным, приписывался демонический характер. Считалось, что в кошку превращалась ведьма. Общераспространенной является примета о черной кошке, перебежавшей дорогу; также широко известно выражение "черная кошка пробежала", означающее ссору между людьми. С другой стороны, кошка представлялась чистым животным. Она в отличие от собаки не оскверняет алтаря; ей разрешалось сидеть в переднем углу, где обычно помещались иконы. Столь же двойственны представления о собаке. С одной стороны считалось, что она обладает способностью отгонять нечистую силу, а с другой - верили, что в собаку, особенно черную, может обратиться черт. В подобных народных представлениях о животных, как свидетельствуют этнографические материалы, отразились не только древние религиозные верования (анимистические, тотемические), но и чисто практические наблюдения над особенностями поведения животных: чистоплотность кошек, способность предчувствовать беду собак, плодовитость коз. С возникновением родового строя получает развитие такая форма религии, как культ предков, включивший в себя анимистические и магические представления предшествующего дородового периода. Одухотворение окружающей природы слилось с представлениями об умерших предках - покровителях деятельности человека в лесу, в поле, на воде. Подобно тому, как большой семьей и родом руководит хозяин (старик), так и окружающая природа управляется "дедами": лешим - хозяином леса, полевиком, водяным, житным дедом и т.п. Такова природа и у домового, управляющего в доме, бане, овине и т.д. С домовым и, более широко, с предками связан культ домашнего огня (очага). Переезжая на новое место, хозяева переносили уголь из старого очага в новый, приглашая с собой домового, что символизировало переход духов предков на новое место. Наиболее полно культ предков представлен в семейной обрядности - похоронной, свадебной, родильной. При свершении этих обрядов помощь предков представлялась особенно необходимой. Отчетливо культ предков представлен в поминовении покойников. Помимо поминок, связанных с недавно умершим, которые было принято делать на третий, девятый и сороковой день после смерти, существовали общественные поминовения покойников-"родителей". При поминовении обязательной была трапеза с традиционной обрядовой пищей (кутья, блины, пироги, кисель), устраивавшаяся в доме покойного и на кладбище. Предполагалось, что души предков незримо присутствуют на ней. В древнерусской литературе сохранились упоминания о почитании Рода и Рожаниц, которым приносили жертвы (хлеб, сыр, мед). О почитании чура, щура, пращура свидетельствует распространенная на Руси игра в салки, когда играющий, добегая до дома, произносит "чур меня", прибегая к защите предка (пращура). Древние письменные источники свидетельствуют об обычае устраивать покойникам специальную баню. К XIX в. этот обычай был утрачен; как пережиток можно рассматривать широко распространенный обычай ставить в передний угол дома блюдце с водой и вешать рядом полотенце для того, чтобы умерший смог умыться и вытереться при посещении дома. Со времени феодальной Руси крестьянство, как и весь народ, отводило поминовению предков специальные дни: это семь вселенских панихид, установленных православной церковью. 746 Главными поминальными днями были Радуница, Троица и Дмитриев день -важнейшие календарные даты весеннего возрождения (Радуница, Троица) и умирания (Дмитровская суббота) природы. Это соответствовало самым ответственным датам народного земледельческого календаря - севу и уборке урожая. Приуроченные к ним дни поминания должны были способствовать хорошему урожаю. Поминки включали в себя немало обрядов магического характера; подобный характер имели и слова, обращенные к предкам на поминальных трапезах. Начиная очередное блюдо, старейший, обращался к незримо присутствующим предкам со словами: "Чтоб родило, росло, жило". Особенно ярко культ предков отразился в приуроченном к Дмитриеву дню обычае "радовать покойников", включавший в себя поминальную трапезу для покойников. После ужина хозяйка накрывала белой скатертью стол и ставила приготовленные заранее традиционные блюда, зачастую многочисленные. Начиная трапезу, обращались к Богу с просьбой помянуть "честных родителей". Под влиянием христианства языческий культ предков значительно трансформировался. Так, Дмитриевская суббота, по церковному преданию, была установлена Дмитрием Донским по почину Сергия Радонежского в память о погибших на Куликовом поле. В этот день церковь отмечала день памяти св. Дмитрия Солунского, чьим именем был крещен Дмитрий Донской. В народе эти святые были включены в сонм предков-покровителей живущих. Об этом, в частности, свидетельствует пословица: "Покойнички на Русь Дмитриев день ведут; покойнички ведут, живых блюдут". Так же тесно переплелись в народной практике христианские предания с поминальными обрядами в празднике Покрова Богородицы. Этот праздник, как известно, был установлен в память о чудесном явлении Богородицы византийскому юродивому Андрею (X в.) Богоматерь, сняв со своей головы покрывало, простерла его над молящимися в храме людьми в знак защиты их от врагов видимых и невидимых. В народе праздник, в связи с древним обычаем покрывания головы невесты платком, стал знаменовать время заключения браков. Девушки-невесты старались поставить свечу и помолиться о хорошем женихе, обращаясь к Богородице со словами: "Матушка Покрова, покрой землю снежком, а меня молоду женишком". О древней языческой основе праздника свидетельствует обычай гадать в этот день о замужестве. Такое же бытовое осмысление получили праздники Параскевы-Пятницы, Казанской Божьей матери, Зачатья Анны, которым молились беременные женщины и роженицы. Для поминальных обрядов характерно сочетание похоронных мотивов в плачах и причитаниях, исполняемых в начале поминок, с безудержным весельем, а иногда и с пьянством, и обжорством - в конце. В "Стоглаве" имеется подробное описание поминок, на которых присутствующие вначале плачутся с великим причитанием, а затем пляшут и поют "сатанинские песни", угождая покойнику. Православная церковь, боровшаяся с язычеством, стремилась ввести поминки в христианское русло, но эта борьба не была до конца успешной. И до сих пор в той или иной мере сохраняется обычай, когда грустный, минорный тон начала поминок сменяется постепенно веселым застольем, правда большинство современников вряд ли считают, что это радует незримо присутствующих предков. В связи с похоронной обрядностью в России получил развитие фольклорный жанр похоронной причеши (плачей), в которой культ предков выступает еще более явственно, чем в похоронных обрядах. Так, в причети в большей мере отразилось представление о том, что покойный продолжает жить и после смерти и слышит обращенные к нему слова. В некоторых русских районах, особенно севернорусских, получило развитие искусство профессиональных вопленниц, от которых фольклористами записано большое число высокохудожественных текстов причети. Особым мастерством отличались вопленницы Русского Севера. В 747 районах былинной традиции причеть по художественным особенностям близка к былинам. Нередко сказительницы былин были и вопленницами. Наиболее известна среди них Ирина Андреевна Федосова, чье творчество приходится на последние десятилетия XIX в. Этнограф-фольклорист Е.В. Барсов записал от нее около 30 тыс. стихов-причетов, составивших 3 тома "Причитаний Северного края". Выход в свет этой книги стал сенсацией в образованном обществе России конца XIX в. Творчество И.А. Федосовой использовал Н.А. Некрасов в своей поэме "Кому на Руси жить хорошо" (Чистов, 1988). В числе причитаний, записанных от И.А. Федосовой, помимо похоронных, имеются рекрутские и свадебные. Рекрутские причитания исполнялись на проводах рекрута, разлука с которым в силу того, что царская военная служба продолжалась многие годы, воспринималась как смерть. По словам Федосовой: "Жива эта разлука пуще мертвой". Близки к похоронным плачам свадебные причитания, в которых невеста прощалась с родным домом. В причитаниях не весты-сироты, исполнявшихся обычно на могиле матери, особенно ярко проявляется связь причитаний с культом предков. Невеста обращается к умершей матери, рассказывает ей о предстоящем замужестве, о своих опасениях и просит мать помочь ей. Поминальная обрядность в целом связана со стремлением ублажить покойного, заручиться его поддержкой. Однако имелись и другие обряды, в которых проявлялись боязнь, страх перед смертью, стремление обезопасить себя от умершего. Так, во всех русских районах был распространен обычай выносить покойного ногами вперед с тем, чтобы умерший не увлек за собой кого-нибудь из живущих. Особенно опасными представлялись так называемые нечистые покойники, к которым относили умерших преждевременной и неестественной смертью: утопленников, убитых, самоубийц, умерших от алкоголизма и т.п. В некоторых районах таких покойников называли заложными. Название происходит от обычая хоронить таких покойников в яме, закладывая их досками; засыпание землей в таких случаях расценивалось как оскорбление земли. В Древней Руси существовали "убогие" дома, предназначавшиеся для таких покойников, где они лежали незасыпанными землей до Семика, когда происходило их отпевание. Особенно стойко держалось убеждение, что заложных покойников нельзя хоронить на общем кладбище, а только на перекрестках дорог, на границах полей, на пустырях, в оврагах. Заложных покойников боялись в силу существовавшего представления, что такие покойники доживали положенный срок жизни (70 лет) среди живущих. Особенно опасными считались умершие колдуны; для них имелось особое название - упыри (вампиры). Бытовало представление, что упыри сосут кровь живых. В некоторых славянских районах упырями называли не только мертвых, но и живых людей, связанных с нечистой силой. Внешне они мало отличались от других людей и лишь после смерти их узнавали по свежему, красному лицу умершего (Зеленин, 1916. Очерки...). Враждебно настроенными к живым считались также чужие предки. К умершим родственникам обращались как к покровителям и защитникам, в том числе и от враждебно настроенных чужих предков. В древнерусской литературе сохранились свидетельства почитания чужих, иноплеменных предков - навий с тем, чтобы нейтрализовать их неблагоприятные действия, К ним обращались за помощью колдуны для вредоносной магии (Елеонская, 1917). Враждебные духи, населяющие природу, мыслились как источники болезней. Основная особенность народномедицинской практики, отличающая последнюю от обычной медицинской, заключается в том, что, по народным представлениям, причиной заболевания являются духи болезней. Отсюда и специфика лечения -изгнание этих духов. Особенно это заметно в заговорах с преобладанием магического начала, где духи болезней нередко изображались антропоморфными существами. В заговорах отразилась активная борьба с болезнями, которые 748 сплевывали, смывали, сдували, сжигали и т.п. Названия болезней - уроки, прикосы, стрелы, грыжи, кочи и т.п., упоминаемые в заговорах, как правило, восходят к именам нечистых духов: стрел-черт и стрелы-колотье в теле; чомор-дьявол и чемер-спазм в животе и боль в пояснице и т.п. Во многих сборниках заговоров присутствуют заговоры от лихорадки. Болезнь эта вызывалась сестрицами-тря-совицами (трясицами), иродовыми дочерьми. Лихорадку старались умилостивить, называя ее Лихоманкой Ивановной. В не меньшей мере подобные представления сказывались и в гаданиях, с тем различием, что если духов болезней старались изгнать всеми возможными способами, то духов, используемых при гаданиях, напротив, старались призвать на какое-то время, чтобы выведать у них о будущей судьбе. При гадании обращались не только к духам болезней, но и к духам окружающей среды. Например, в широко распространенных гаданиях на перекрестках обращались к черту, спрашивая о судьбе в предстоящем году. Чтобы лучше виделось, снимали с себя пояс, распускали волосы, проклинали себя и все вокруг, после чего призывали духов: "Сходитесь все лесные, болотные, речные черти, покажите жениха..." Обязательным условием для сношения с нечистой силой было снятие с себя креста и отречение от Бога на время гадания. В силу этих условий гадание считалось греховным делом; после него необходимо очищение. Так, после новогодних гаданий, чтобы "смыть с себя грехи", купались в священной проруби (иордани). Духи, к которым обращались при гадательной и заклинательной магии, по народным представлениям, способны говорить. В севернорусских рассказах о порче насланный дух болезни имеет вид маленького человечка и способен отвечать на вопросы. Он называет себя по имени, отчеству, может сказать имя своего "батюшки"-колдуна, наславшего его. Духи, к которым обращались при новогодних и подобных гаданиях, отвечали по-иному: особым шумом листвы, если спрашивали у дерева, журчанием воды, если спрашивали у реки и других водных источников, глухими или звонкими звуками, когда спрашивали у земли, например при гадании на перекрестках. Подобных духов большинство исследователей относят к заложным покойникам, 749 т.е. умершим преждевременной или неестественной смертью. По народным представлениям, как уже отмечалось, души этих людей не находят покоя после смерти и продолжают жить среди живых, стремясь навредить им. Среди духов окружающей среды выделяют так называемых сезонных демонов, выходящих из воды на землю в определенные сроки - в пору зимнего и летнего солнцеворота. Помимо общерусских русалок, появлявшихся в летне-осенний период, в осенне-зимний - из воды выходили мелкие демоны другого рода, имевшие в разных русских областях разные названия: шуликоны, шишки, чудь, васильчики и т.п. (Богатырев). На Русском Севере до начала XX в. сохранялся обычай ставить кресты около домов, за околицей, по обочинам дорог. Некоторые из крестов, в том числе и расположенных рядом с домом, являются надмогильными. В старообрядческих районах до 1920-х годов сохранялся языческий обычай хоронить умерших рядом с домом и у порога домов. Кресты, расположенные по обочинам дорог и на перекрестках, первоначально играли охранительную роль. Они, как и подобные кресты в Западной Европе, восходят к древнему обычаю погребения родичей на границах родовых владений. Считалось, что дух умершего, связанного и после смерти с местом своего погребения, становился стражем родного селения, спасителем от враждебных духов, излюбленным местом пребывания которых являлись дороги. В более позднее время на перекрестках дорог хоронили "заложных" покойников. До сих пор можно услышать рассказы о страшных привидениях, появляющихся на перекрестках или обочинах дорог, средством спасения от которых служили кресты. В севернорусских районах имели распространение, а в некоторых районах сохраняются до сих пор так называемые обетные кресты, поставленные по обету (обещанию), данному Богу в благодарность за добро или за избавление от какого-нибудь зла. Чаще всего подобный обет давали рыбаки, промышлявшие на море, в опасные для жизни моменты. Выйдя на берег живым, рыбак ставил обет-ный крест или на берегу моря, в непосредственной близости от места спасения, или у себя в деревне, около дома. Наибольшее распространение обетные кресты получили в поморских деревнях, связанных с новгородским освоением Русского Севера. Как можно судить по письменным и археологическим памятникам, обычай водружать обетные кресты больше, чем другим русским областям, был свойствен Новгородской земле, что отразилось и в архитектуре новгородских храмов, на стенах которых нередко вырезались обетные кресты. Обычай водружить памятные кресты в Древней Руси засвидетельствован в былинах, где поется о "Чудном кресте Леванидовском". Интересны архитектурные особенности крестов. Над многими из них сооружена двускатная крыша с резными причелинами и коньком, в деталях 750 повторяющая подобную конструкцию жилого дома. Подобные крыши над крестами нередко рассматривают как пережиток языческих погребений - домовин, воспроизводивших жилища живых и снабженных необходимыми предметами для загробной жизни. В большой степени представления о духах окружающей среды отразились в былинках - рассказах о сверхъестественных (мифологических) существах {Померанцева Э.В.). Наиболее распространенными из них являются былинки о лешем. Его видят то очень высоким, вровень с лесом, с самыми высокими деревьями, то совсем маленькими, ниже травы. Чаще он хозяйничает в лесу, но может забрести и в трактир к подвыпившему человеку, неосторожно помянувшему его в разговоре, даже в крестьянский дом, если и там его помянут. Поэтому крестьяне старались не произносить лишний раз имя лешего, особенно в сумеречное время. Осторожными нужно было быть с маленькими детьми. Жестоко наказывалась мать, в раздражении сказавшая ребенку: "Ну тебя к лешему", - леший тут же уносил его к себе. Если матери после длительных молений в церкви и удавалось вернуть ребенка, то после пребывания у лешего он оставался до конца жизни больным. Не обходилось даром общение с лешим и для взрослых: побывавший в гостях у хозяина леса или погибал, или заболевал неизлечимой болезнью. Чаще всего леший подшучивал над путником, едущим по лесной дороге. Он прикидывался или знакомым или родственником путника и за разговором заводил его в чащобу. Единственным спасением от лешего в таких случаях было крестное знамение или слова молитвы. Достаточно было сказать только: "Господи ". В ответ раздавался громкий хохот и слова лешего: "А, догадался..." Нередко жертвой лешего становился нетрезвый человек. Леший предлагал ему выпить еще рюмку вина или опохмелиться. И если человек выпивал рюмку, то становился жертвой лешего. Однако можно было просто сказать: "Господи, ведь я же сегодня не последнюю...", - и леший с громким хохотом исчезал. Рассказы о том, как леший "водил" в лесу тех, кто ходил по ягоды и грибы, касаются больше женщин. В лес старались ходить по двое и по трое, но и в таких случаях леший иногда добивался успеха, принимая вид товарища или родственника своей жертвы; спасением от него опять же было крестное знамение или молитва. Иногда в быличках вместо лешего фигурирует лешачиха, которая, подобно своему супругу, заводит людей в чащобу под видом знакомой или родственницы. В большинстве быличек о лешачихах изображается неожиданная встреча с ними в лесу, на поляне или на берегу реки. При виде человека они быстро убегают в лес или прыгают в воду, как это свойственно и русалкам. В севернорусских губерниях русалки, которых здесь называют чаще чертихами, или водянихами, чаще представляются одиноко сидящими на берегу реки. Они значительно отличаются от русалок южнорусских областей, которых видят молодыми и красивыми, завлекающими путников в лес или в воду с целью умертвить. Считалось, что русалки выходят на землю после Троицына дня и поселяются в ближайших рощах и полях. Особенно любят они развесистые ивы или березы, склонившиеся над водой. Сроком ухода русалок из лесов и полей в реки и другие водные источники во многих русских районах считался Петров день. В этот день происходил обряд "проводов русалок". Обряд сопровождался играми, в которых в той или иной форме изображалась борьба ряженых русалками с провожающими (или выгоняющими) их крестьянами. Изображавшие русалок стремились поймать кого-нибудь из провожающих. Были и варианты этого обряда, например в некоторых севернорусских деревнях имела место игра под названием имки, которая состояла в том, что девушки и парни бежали вперегонки до реки. Русалок не только прогоняли, но и стремились умилостивить: вешали для них на деревья венки, оставляли им в поле или на берегу реки угощенье, чаще всего яичницу. Считалось, что там, где ходят русалки, лучше растут травы и посевы. 751 Хозяином водной стихии - реки и озер - считался водяной. Его представляли обросшим травой или мохом с длинной зеленой бородой. Большую часть времени он проводит под водой, показываясь из нее после полуночи. Особенно он любит глубокие омуты, затаскивая туда неосторожного купальщика. Считалось, что утонувший мужчина становился работником водяного, а утопленница - его очередной женой. Поскольку водяной представлялся хозяином всей водной живности, рыбаки старались умилостивить его, принося ему в жертву первую пойманную рыбу. Обязательной была жертва водяному при постройке мельницы; первоначальная человеческая жертва была заменена впоследствии на ломоть хлеба и стакан водки. Как и вся нечистая сила, водяные любят задавать пиры, приглашая на них родичей из других омутов. Любимыми блюдами водяного считались раки и "голые" рыбы, вроде угрей и налимов, почему крестьяне некоторых русских районов не употребляли этих рыб в пищу. Разгулявшийся водяной мог учинить бурю, снести мост или запруду. Чтобы умилостивить его в сильный шторм, в былые времена бросали в воду моряка, которому выпадал жребий. Красочное описание этого обычая содержится в знаменитой былине о Садко. В местах, опасных для пловцов и плотогонов, чтобы усмирить водяного, строили церкви. Помимо быличек о духах окружающей среды, в народе бытовали суеверные рассказы несколько иного рода - о домашних духах, более доброжелательных к человеку, чем рассмотренные выше. Особенно часто можно было услышать рассказы о домовом; наибольшее число из них связаны с новосельем. Переходя в новое жилище, брали с собой петуха, хлеб и икону. Иногда вместо петуха использовали кошку, иногда и петуха, и кошку вместе. Домового звали с собой: "Мы пойдем, и ты с нами..." По поведению петуха и кошки в новом доме судили об отношении домового к новому жилью: если петух радостно махал крыльями -домовой доволен; если опускал крылья - домовой не рад новому жилью. С помощью птиц и животных, вносимых первыми в новый дом, гадали также о будущем житье в нем. Если петух или кошка забирались в передний угол - это служило добрым предзнаменованием, если на середину комнаты - к "среднему" житью, если к порогу - к житью худому. В некоторых районах гадали с помощью специально испеченного по случаю новоселья хлеба, который "закатывали" по полу: если хлеб ложился верхней коркой вниз - не к добру. Обычай гадания с помощью петуха позволяет видеть в последнем жертвенную птицу. Обычай гадания при жертвоприношениях был известен многим народам, в том числе и европейским. Кроме того, в письменных источниках сохранились свидетельства об обычае при постройке дома зарывать петуха в том месте, где должен был располагаться передний угол. Изба таким образом строилась на петушиной голове. Отголосок обрядов, связанных с принесением жертв при закладке нового дома, можно видеть в обычае делать коньки на крышах крестьянских домов. Если есть основание видеть в петухе жертвенное животное, то вряд ли то же можно сказать о кошке. С последней связано представление о способности домового к превращению в животных, чаще всего в кошку. Среди старшего поколения и сейчас держится представление о том, что кошку бить грешно - обидишь домового. Рассказы о переселении в новый дом очень схожи между собой в разных русских районах. Варьируется лишь число предметов, которые было положено первыми вносить в новый дом. В некоторых северных деревнях, кроме иконы и петуха, брали в новый дом корыто, в которое клали хлеб, соль и чай, а иногда и отрезы на платье, шерсть для прядения. В некоторых рассказах домовой предстает хранителем семейного благополучия: он предупреждает хозяев о предстоящем счастье или несчастье в доме. В таких случаях домовой поднимает в доме своеобразный шум, и нужно, улучив момент, спросить, к добру или худу он волнуется. В быличках многих русских областей известен рассказ о том, как домовой "давит" (наваливается) на хозяйку, и 752 если та успевает спросить его, к "добру это, или к худу", то в ответ он или произносит одно из этих слов, или дает знать о предстоящем событии прикосновением своей мохнатой руки, причем холодная рука предвещает несчастье, а теплая, напротив, счастье. Одной из ипостасей домового является дворовой - хранитель двора и домашних животных. Ему в определенные дни приносили жертвы и просили кормить, поить и любить домашнюю живность. В районах Русского Севера и Верхнего Поволжья - там, где до сих пор имеет место обычай мытья в индивидуальных банях, были распространены былички о банном духе — хозяине бани, которого называют банником, дедушкой баенным или букой баенным. Чаще всего рассказывают о том, как банник наказывает за мытье "в третий пар" (в третью очередь). Наказание чаще всего выражается в том, что банник одуряет, иногда до смерти, неосторожного человека. Однако во многих рассказах он предстает духом, если и не особенно доброжелательным, то по крайней мере и не враждебным к человеку. Банника после бани благодарили за хороший пар и оставляли для него сухой веник и кадку с водой на случай, если он сам захочет попариться. Банник любил мыться в третью очередь, почему и наказывал тех людей, которые вздумали ему помешать в этом. Бане отводилась особая роль не только в свадебных, но и в родильных, и в крестильных обрядах. Купанье в бане практиковалось при лечении болезней; произнесение лечебных заговоров часто сопровождалось смыванием изгоняемых духов болезней. В письменных источниках сохранились свидетельства, что раньше в большие поминальные праздники топили специальные бани для умерших предков. Этнографы не раз отмечали двойственное отношение крестьян к бане: баня считалась нечистым местом, но ходить в баню должен был каждый. В бане не бывает икон, собираясь в баню снимают крест и пояс, в день мытья не положено ходить в церковь. В то же время полагали, что тот, кто не ходит в баню, не бывает добрым человеком. Во многих суеверных рассказах фигурируют образы колдуна и ведьмы, в которых видят наследников древних языческих жрецов. Многие из колдунов становились таковыми по наследству; некоторые учились у других колдунов; были колдуны, получавшие свои знания непосредственно от сверхъестественных сил. Впрочем связь с потусторонними силами считается обязательной чертой всех колдунов и колдуний. В распоряжении каждого из них имеется определенное число чертей (бесов), причем чем сильнее колдун, тем больше бесов служит ему. Колдун не может умереть, не передав своих чертей (свою силу) кому-нибудь другому. В противном случае колдуна ждет мучительная смерть; чтобы ускорить ее, приходится приподнимать матицу или открывать все двери. Колдун может прибегнуть и к обману, чтобы передать свою силу, и тогда мог пострадать случайно зашедший родственник или знакомый. Правда такой, случайно получивший свой дар колдун может избавиться от него после долгих молитв, что невозможно для колдунов наследственных или ставших таковыми добровольно. И это понятно, так как, чтобы стать колдуном, неофиту требуется отказаться от христианской веры и всех ее атрибутов; прежде чем запродать свою душу, необходимо снять с себя крест, наступить на икону и т.п. (Максимов, 1903). Колдунам приписывали способность приносить засуху, эпидемию и другие беды. Особенно много рассказов связано со способностью колдунов насылать порчу - болезнь, вызванную вселением в человека нечистой силы. Если заболевшему не помогали обычные меры борьбы с болезнью (парение, натирки, примочки и т.п.), а также врачи, считалось, что на больного наведена порча. Вылечить его мог только колдун, сделавший порчу, или другой колдун, более сильный, чем наславший болезнь. Способность колдуна бороться с нечистой силой использовалась крестьянами в ответственные моменты жизни. Так, например, долго сохранялось мнение о необходимости приглашать на свадьбу колдуна для того, чтобы 753 охранять молодоженов от порчи. Считалось, что молодые особенно подвержены такой опасности. Иногда колдуна приглашали на свадьбу, чтобы предотвратить недобрые действия с его стороны. На известной картине В.М. Максимова "Колдун на деревенской свадьбе" хорошо передана атмосфера страха, охватившего участников свадебного пира перед появившимся в дверях колдуном, которого забыли пригласить на свадьбу. Если колдун был известной и поневоле уважаемой личностью в деревне, то ведьмы, как правило, скрывали свое ремесло от окружающих. Существовали специальные приемы для узнавания ведьм. Например, если на пасхальную службу прийти с рябиновой ветвью, можно узнать ведьму, увидев ее стоящей спиной к алтарю. Зловредная деятельность ведьмы заключалась главным образом в ее стремлении взять себе силу урожая на поле односельчанина (так называемый пережин, залом), отнять молоко у коров, навести болезнь на того или иного человека. Особенно часто пользовались ведьмы своей способностью "присушивать" и "отсушивать"; чаще всего об этом просили покинутые жены. Считалось, что ведьмы по ночам собираются на шабаши, вылетая из дома через печную трубу на помеле. Немало рассказов связано со способностью ведьмы превращаться в животных - кошку, собаку, свинью. Знахарки в отличие от ведьм, старавшихся остаться в тени, напротив, не скрывали свое ремесло. При этом они стремились подчеркнуть свою связь с христианством, с церковью, используя церковную атрибутику: иконы, молитвы, крестное знамение. Применяемые ими традиционные заговоры обычно начинались и кончались словами: "Во имя Отца и Сына и Святого Духа, Аминь". К знахарке часто обращались с просьбой снять сглаз или порчу. Чтобы сделать это, она использовала всевозможные заговоры, однако основным средством были травы. Начинающая знахарка должна была знать не менее 12 трав, а искусные знали от 70 до 90 трав. В своей практике знахарки обращались к могучим силам природных стихий: воды, земли, огня и растительности. Древнее народное представление наделяет их необычными, в том числе и целебными, свойствами. Почитание этих четырех стихий было издревле свойственно славянам. Привыкший соблюдать древние обычаи русский человек, почитая таинственную, священную силу огня, не осмеливался не только плюнуть в горящий огонь печи или костра, но и потушить его, предоставляя ему погаснуть самому. Мало кто осмеливался бросить в горящую печь вычесанные волосы или перешагнуть через костер. Нарушение этих правил могло вызвать головную боль, а в худшем случае - виноватый начинал чахнуть и сохнуть. Распространенным было поверье, что особой силой обладает чистый, живой огонь, добытый путем трения дерева об дерево. К такому огню прибегали для спасения от эпидемий. Крестьяне гасили какой бы то ни было огонь в деревне, затем разжигали живой огонь, и уже от него возжигали огни во всех деревенских домах. Особенное распространение этот обычай получил в области Новгорода Великого и в исторически связанных с ним севернорусских районах. Через живой огонь старались провести весь скот деревни в случае эпизоотии. Огнем знахари лечили некоторые болезни, включая детские. Очистительная, оплодотворяющая сила огня использовалась в народных календарных обрядах. Достаточно вспомнить купальский обряд перепрыгивания через костер. Немало крестьянских обычаев связано с культом домашнего очага: ему приносились жертвы, домашний огонь переносили в новый дом из старого при новоселье и т.п. Особое почитание воздавалось земле, воспринимавшейся в народе как живое женское существо. На землю нельзя было плевать, ударять, бить ее. Тот, кто поступал так, рисковал, что на том свете также будут бить его мать. Считалось, что, упав на землю, человек ушибал ее, за что земля могла наказать болезнью. 754 Чтобы выздороветь, заболевший должен был вернуться на место падения и попросить у земли прощение. Особенно почтительно нужно было относиться к земле весной - в это время земля беременна. Также осторожным в отношении с землей нужно было быть в Духов день и в Успенье; в это время земля -именинница. Во время сева и жатвы земле приносили жертвы; к ней прибегали для гадания о будущем урожае; земля и сама давала знать о времени сева или сбора урожая. Например, цвет черемухи говорил о том, что пора сажать пшеницу; цвет можжевельника - ячмень; если зацвели яблони - пора сеять картофель и т.п. Не меньшим почитанием в народе пользовалась еще одна природная стихия -вода. Особенно ценились священные источники - ручьи, ключи, озера, считавшиеся целебными. К знаменитым источникам, как, например, в Троице-Сергиевой лавре, люди стекались из многих областей, ближних и дальних. У святых источников зачастую строились часовни и церкви. Помимо этих, освященных церковью источников, существовали и не признанные церковью известные народу под названием прощи. Прощи находились под покровительством Святой Параскевы-Пятницы, которую почитали каждую пятницу и особенно в десятую пятницу по Пасхе и последнюю Ильинскую перед Ильиным днем. Параскеву-Пятницу, как ни одну другую святую, принято было изображать изваянной из дерева. О многих священных источниках повествуют легенды. Одной из самых известных является легенда о граде Китеже, связанная со знаменитым святым озером -Светлояром. Китеж, стоявший на месте теперешнего озера, опустился на его дно, когда татары подступили к городу. Силы были неравны, и жители, чтобы не сдаваться врагу, по молитве вместе с городом ушли под воду. Но город, как утверждают верующие, не умер, а продолжает жить под водой, и некоторые из паломников после усердной молитвы видят его белые купола, а иногда и слышат звон колоколов. Энергию воды использовали знахари и колдуны для усиления заговоров, произносимых над сосудом с водой, выпив которую можно было выздороветь или, напротив, заболеть в зависимости от цели наговаривающего. Во многих русских районах женщины лечили своих детей от сглаза, наговорив предварительно заговор в ковш с водой и умыв ребенка этой водой. В сосуде с водой знахарь или колдун высматривал преступника, причинившего вред человеку, обратившемуся к чародею за помощью. С помощью сосуда с водой гадали девушки под Новый год, о чем подробнее говорилось выше. Для подобных целей старались брать не простую, а святую воду, т.е. освященную церковью или взятую из святых источников. Особой силой обладала вода, взятая из семи, еще лучше из двенадцати колодцев. Однако и простая вода в реке считалась целебной в определенные периоды, например во время весеннего ледохода. В это время девушки сбегали к реке, стремясь умыться талой водой, чтобы очиститься и быть красивой. Целебной становилась вода в праздник Ивана Купалы, когда старались облить ею друг друга. В магических целях вызывания дождя обливали водой священника. Сверхъестественные свойства в народном сознании приписывались и растительному миру. Достаточно вспомнить о том религиозно-магическом значении, какое придавалось в народной медицине травам. В них зачастую ценились не столько фармацевтические свойства, сколько магические, т.е. способность отпугивать нечистых духов. Во многих русских районах выделяли в этом отношении полынь, которую нередко носили как амулет. Большая магическая сила приписывалась и одолень-траве. Магическая сила трав усиливалась в период определенных календарных праздников, в первую очередь это касалось праздника летнего солнцеворота - Ивана Купалы. Сорванные в купальскую ночь травы считались особенно целебными. Это касалось не только трав, но и деревьев. В день Ивана Купалы старались на весь год 755 заготовить березовые веники для бани, которым также приписывались особые целебные свойства. А кроме того, старались истопить баню и попариться с новым березовым веником, на который "сбрасывали" болезни. После мытья веник выкидывали в реку; по нему гадали о предстоящей судьбе: если веник тонул - к смерти. Не менее ярко культ березы проявлялся еще в одном весеннем празднике - Троице, о котором говорилось выше. Сорванными и освященными в церкви в этот день ветвями березы в профилактических целях украшали стены жилищ. К числу почитаемых деревьев, кроме березы, относились рябина, сосна и в меньшей мере ель. Однако, кроме чтимых, были деревья, считавшиеся нечистыми. Например, осина, которую считали проклятым деревом, так как на осине, по преданию, удавился Иуда, предав Христа (Зеленин, 1937). Помимо проклятых деревьев, по народным представлениям, существовали и так называемые буйные деревья, которым приписывалась особая, разрушительная сила. Если такое дерево использовалось при строительстве, дом должен был рухнуть на домочадцев или принести какое-либо другое несчастье. Даже одна щепка от такого дерева обладала разрушительной силой. Распознать такое дерево среди других в лесу мог только колдун или опытный плотник. Помимо роковых, несчастливых деревьев, в лесу можно встретить и деревья, обладающие целебной силой. Корой таких деревьев лечили зубы; сквозь дупло такого дерева протаскивали больных, чаще детей, считая, что таким образом дерево принимает на себя болезнь. К целительным деревьям приносили дары - лоскутки и ленточки. Подобное отношение к деревьям становится понятным в свете анимистических представлений. Деревья мыслились живыми, чаще антропоморфными существами, которые, как и люди, могут быть подвержены влиянию (одержимости) добрыми или злыми духами. Мифологические образы в русских народных верованиях, как и подобные образы в религиозных представлениях многих других народов, восходят к глубокой древности. М.В. Ломоносов, попытавшись систематизировать русские мифологические образы, сопоставил их с подобными образами древних греков и римлян. Большое влияние на формирование образов этой "низшей" мифологии оказало христианское учение. Под его влиянием мифологические образы приобрели демонический характер. Во главе всех злых сил был поставлен Сатана, образ которого также сформировался под влиянием христианства. Рассказы о мифологических существах, в том числе и традиционные былички, бытуют и в настоящее время. За последние годы значительно увеличилось число записей быличек и бывальщин (см. Мифологические рассказы...). Среди них рассказы о демонических существах: лешем, дьяволе, водяном, русалках; Много рассказов о колдунах, оборотнях; сравнительно активно бытуют былички о порче. Конечно, рассказывание быличек и других суеверных рассказов нередко стимулируется собирателями и потому число мифологических рассказов отражает не только истинную картину их бытования, а еще и интерес к ним современной науки в лице этнографов, фольклористов и религиеведов. Однако, как ни оценивать имеющиеся записи, само число их безусловно свидетельствует, что этот жанр народного творчества в той или иной форме продолжает существовать и в наши дни. Более того, в настоящее время рассказы о сверхъестественных существах можно услышать не только в деревне, но и в городе. В последние годы участились сообщения такого рода в отечественной прессе и в передачах по телевидению. Конечно, не обходится без влияния Запада, где такого рода сообщения стали давно привычными. С Запада пришло к нам и название одного из распространенных феноменов - полтергейст. Однако западным влиянием можно объяснить 756 повышенный интерес к такого рода сообщениям, но не сами рассказы о чудесах, появляющихся в том или ином пункте (Дмитриева, 1994. С. 105). В конце 1980-х годов всю страну облетело сообщение об "отечественном полтергейсте", появившееся в газете "Труд" за 5 октября 1988 г. Речь шла о невидимом духе, объявившемся в одном из московских общежитий и названном барабашкой. Обнаружил он себя стуком. Девушки наладили контакт с ним, условившись, что один стук означает "да", а два стука - "нет". Барабашка угадывал, сколько букв в именах журналистов, который в данное время час; позже он стал будить девушек в нужное время по утрам и даже мог приготовить завтрак. В публикации той же газеты от 19 октября 1988 г. говорилось, что девушки, заявившие о барабашке, исчезли из общежития. Позже они объявились в одном из казахстанских поселков вместе с барабашкой. Интервью с ними было показано в новогоднем (1 января 1989 г.) выпуске передачи "Очевидное - невероятное". Интервью, наряду с журналистами, вели научные сотрудники Отдела теоретических проблем Академии наук, причем в нем принимал участие и невидимый барабашка. На этот раз стук барабашки услышали миллионы телезрителей. В дальнейшем барабашка исчез из поля зрения журналистов. Позже появилось сообщение о том, что девушки вынуждены были уехать из поселка, так как местные жители "записали их в колдуньи". Однако само имя барабашка осталось за названием феномена, означающего наш, отечественный полтергейст. Рассказы о проделках невидимых духов, получивших общее название барабашки, продолжают появляться на страницах газет, на радио и телевидении. Духи, подобные барабашке, нередко проявляют агресивность по отношению к человеку: ударяют его по голове и другим частям тела, щиплют его, разбрасывают и рвут его вещи. Бывают и более серьезные травмы: появление неизвестно откуда взявшихся камней и водяных струй в доме, удары током и т.п. Сопоставление подобных рассказов с традиционными быличками показывает, что подобные духи, вернее представления о них, имеются в русской мифологии. Одним из самых распространенных среди русских было представление о кикиморе, название которой варьируется: шишимора, мара, омрок, моровица, шишига и т.п. Этим именем чаще всего обозначали невидимого домового духа, сидящего за печкой. Ночью, когда хозяйка спит, она проказит с веретенами, прялкой и пряжей, если хозяйка забыла осенить эти предметы крестом. В одной из вологодских деревень рассказывали о кикиморе, которая ходила по полу ночи напролет, стучала ногами, гремела посудой, звенела чашками, била посуду. Хозяева вынуждены были уйти из дома и не возвращались в него до тех пор, пока не пришли в деревню сергачи с плясуном-медведем. Когда, испугавшись последнего, кикимора покинула дом, хозяева вернулись. Нередко образ кикиморы сливался с образом домового. В некоторых русских районах кикимору считали женой домового. Домовой, будучи в целом благожелательным для хозяев духом, рассердившись, начинает проказить, подобно кикиморе: ущипнет, насажает синяков, спрячет какую-нибудь вещь, поднимет в доме шум. Считалось, что на Иоанна Лествичника (30 марта) домовой бесится; на Ефрема Сирина домового закармливают, подавая ему кашу на загнеток. Конечно, полного совпадения старых и новых быличек нет и быть не может. Изменившиеся реалии жизни не могли не сказаться на трансформации ряда мотивов. Например, в традиционных быличках привидения нередко появлялись в тарантасе или на тройке с бубунцами. Теперь они пользуются автомобилем. Такое привидение в автомобиле видят, а вернее слышат прохожие в районе Патриарших прудов в Москве (Дмитриева, 1994, С. 101). Некоторые портретные черты лешего русских быличек можно увидеть в современных рассказах о снежном человеке или, как его еще называют, диком, лесном человеке. Как следует из большинства рассказов, снежный человек 757 предстает мужчиной очень высокого роста, густо заросший шерстью, с развитой мускулатурой, горящими глазами, непропорционально длинными руками. Особенно важна такая черта в характеристике облика снежного человека, как его остроголовость, на которую указывают большинство источников о нем. Именно эта особенность в демонологических представлениях считается одной из основных в характеристике многих представителей нечистой силы, в том числе и лешего. Подобно лешему, снежный человек внезапно появляется перед путником, вызывая ужас и оцепенение, и также неожиданно и быстро исчезает, поражая легкой, почти летящей походкой. В пользу правомерности сравнения этих двух персонажей служит тот факт, что, несмотря на многочисленные поиски останков и лежбищ снежного человека, усилия в этом отношении не увенчались успехом. Исследователи признаются, что до сих пор нет четкой фотографии этого существа. Некоторые исследователи ставят снежного человека в один ряд с неопознанными летающими объектами (НЛО) и другими "чудесами XX века". В некоторых НЛО-навтах, как их изображают "очевидцы", легко узнать очень высокое, остроголовое, мохнатое существо, знакомое нам по рассказам как о снежном человеке, так и о лешем. С упоминанием НЛО-навтов мы коснулись, пожалуй, самой обширной области, связанной с "чудесами XX века". В настоящее время энтузиастами и специальными научными центрами накоплены сотни тысяч сообщений и свидетельских показаний, десятки тысяч фотографий НЛО. Исследованием НЛО занимаются десятки формальных и неформальных групп в Москве, С.-Петербурге, Киеве, Харькове, Новосибирске, Томске, Петрозаводске, Нижнем Новгороде, Львове, Туле, Владивостоке, Баку, Тбилиси, Таллинне, Вильнюсе и других городах. На ВВЦ (бывшем ВДНХ) была создана постоянная экспозиция НЛО в павильоне "Космос". Среди посетителей экспозиции немало очевидцев НЛО, оставляющих свои свидетельства в книге отзывов. Также многочисленны интервью, статьи и книги, посвященные НЛО. С НЛО связывают разнообразные феномены. Помимо неопознанных летающих объектов, в феномены НЛО включают рассказы контрактеров - людей, находящихся, по их утверждению, в контакте с пилотами НЛО или другими инопланетянами; случаи полтергейстов - привидений, призраков, монстров, связанных с НЛО; свидетельства мифологической, религиозной и теософской литературы, в которых говорится об ангелах, гномах, эльфах и т.п. существах. Нередко образы НЛО-навтов так, как они изображаются "очевидцами", весьма напоминают чертей и прочих представителей нечистой силы. Это человечки с рогами, с шестипалыми конечностями; маленькие человечки с большой шарообразной головой и без лица или вообще без головы, человечки-химеры с лицами, напоминающими крысиные морды. Наиболее часто встречающаяся черта в характеристике пришельцев - необыкновенно длинные ноги и руки до колен. Некоторых пришельцев видят с крыльями за плечами. Известно, что крылатым часто изображался и черт. Общим для традиционных и современных рассказов о сверхъестественных (мифологических) существах является представление о том, что встречи со сверхъестественными существами часто заканчиваются для человека трагически; он или умирает, или заболевает тяжелой болезнью, или сходит с ума. Особенно красноречивы в этом отношении былички о порче. Мотив о том, что встреча со сверхъестественными существами кончается, как правило, тяжелой болезнью и преждевременной смертью, характерен и для рассказов, связанных с НЛО. На это обстоятельство обратили внимание не только ученые, но и медики. При Институте физкультуры в Москве была создана специальная лаборатория для оказания врачебной помощи людям, пострадавшим от феноменов НЛО. 758 На то обстоятельство, что встречи с НЛО-навтами кончаются болезнью для контактеров, обращают внимание и современные священнослужители. В пилотах НЛО, явлениях полтергейста, во всевозможных магических сеансах священники видят явления духовных существ, издавна известных человечеству. Это все те же древние лукавые существа, которые морочили голову нашим предкам в виде уродцев с рожками и копытцами, а теперь являются во всеоружии современной космической техники представителями инопланетных цивилизаций. Независимость возникновения обеих групп рассказов позволяет предположить некий общий источник их формирования. Церковь считает этим источником сатану (дьявола) и его многочисленных слуг - бесов, вечно соблазняющих человека. Главное их свойство - легко изменять свой облик, в зависимости от обстоятельств. Отсюда многообразие принимаемых ими образов. Однако цель неизменна - совращение человека с пути истинного с тем, чтобы сделать его слугой дьявола. С точки зрения многих ученых, интересующихся проблемами НЛО, источник рассказов об НЛО - во внеземных цивилизациях. Этнологический аспект изучения позволяет полагать, что в основе как традиционных, так и современных рассказов о встречах со сверхъестественными существами лежат народные представления, уходящие корнями в мифологическую древность. |
