<<<  | СОДЕРЖАНИЕ |  >>>

7. Борьба с «моровыми поветриями»

Бичом средневековой России, как и других стран, были «моровые поветрия» – эпидемии, которые тогда приходили к нам иногда с юга и востока, но, как правило, с запада, из Европы. «И здесь господствуют особенного рода болезни, подобные заразе, состоящие в боли внутренностей и головы, – свидетельствовали приезжавшие из Европы иностранцы. – Они здесь называются горячкою. Одержимые такой болезнью умирают в короткое время... В случае морового поветрия, которые нередко случаются в Новегороде, Смоленске и Пскове, Москвитяне, опасаясь заразиться оным, никого к себе не допускают из сих мест» [101] [Иностранцы о древней Москве. С. 27.].

Эпидемии и ранее, и в то время были нередкими гостями в российском государстве. Установить сейчас, по сохранившимся описаниям, их характер трудно, хотя скорее всего это были холера и чума, терзавшие и Европу, и Азию. В 60 – 70 годах XVII в. «от изнурения сил (голода. – М.М.), от пиши неестественной родилась прилипчивая смертоносная болезнь в разных местах». Небезынтересно, как боролись тогда с этой эпидемией. «Царь приказал заградить многие пути; конная стража ловила всех едущих без письменного вида, неуказанною дорогою, имея повеление жечь их вместе с товароми и лошадьми» [102] [Карамзин Н. М. История государства российского. Т. IX. С. 91.]. Как видим, жестокими, кровавыми были тогдашние, выражаясь по-современному, противоэпидемические мероприятия...

Людей терзали тогда и другие болезни. Например, у тех, кто отправлялся завоевывать Сибирь, «открылась жестокая цинга, болезнь обыкновенная для новых пришельцев в климатах сырых, холодных, в местах еще диких, малонаселенных, занемогли Стрельцы, от них (цингу долго считали «прилипчивым», т.е. инфекционным заболеванием. – М.М.) и Козаки; многие лишились сил, многие и жизни» [103] [Карамзин Н. М. История государства российского. Т. IX. С. 212.]. От заразы (?) и голода погибло около половины воинов Ермака. Впрочем, смертность тогда вообще бьша высокой.

Но подлинным бичом были все-таки «моровые поветрия». Историк Я.В.Ханыков подсчитал (1851), какие смертоносные эпидемии, терзали нашу страну в XV–XVI вв.:
«1409 – мор во Ржеве, Можайске, Дмитрове, Звенигороде, Рязани, Юрьеве и др.
1410 – голод и мор
1414 – костолом
1417 – ужасный мор во Пскове, Новгороде, Ладоге, Порхове, Торжке, Твери, Дмитрове и окрестных местностях
1419 – мор в Киеве и Пскове
1420 – 1424 – мор в Костроме, Ярославле, Юрьеве, Владимире, Суздали, Переяславле, Галиче, Ростове, Новгороде, Твери
1426 – 1427 – мор в Новгороде, Пскове, Твери, Торжке
1442 – 1445 – новый мор во Пскове, свирепствовавший с декабря 1442 года
1462 – появление повальной проказы
1465 – 1467 – мор во Пскове и Новгороде
1478 – 1487 – мор в Новгороде и Пскове
1499 – первое появление любострастной болезни, пришедшей через Смоленск и Вязьму, с повальным характером
1506 – мор во Пскове 
1543 – мор во Пскове. В один месяц умерло 2700 чел.
1552 – первое появление скорбута, мор во Пскове
1561 – 1562 – ужасный мор в Новгороде и Пскове. Число умерших в обоих городах с областями простиралось до 500 тыс.
1566 – мор в Полоцке, Великих Луках, Торопце, Смоленске
1584 – 1598 – мор во Пскове, Новгороде, немногих только пощадивший» [104] [Ханыков Я.В. Журнал Министерства внутренних дел. 1851. Ч. 33. Март. С. 338-342.].

Картина, что и говорить, просто ужасная.

Государственная власть пыталась бороться с этим страшным злом. Так, в 1592 г. впервые была учреждена во Ржеве пограничная застава «для предохранения от заразных болезней», ранее, с XIV в., устраивались пограничные оцепления. Для погребения огромного числа жертв эпидемий еще начиная с XIII в. устраивались «скудельницы» (общие могилы) вдали от жилья и питьевых источников, ими ведали специальные люди, обычно монахи. В 1521 г. в Пскове, а потом и в других местах появились своеобразные внутренние (уличные) карантины. Использовали окуривание можжевельником и полынью.

В общем, уже в начале XVI в. в России применялись все те меры борьбы с эпидемиями (главным образом карантины), которые использовали тогда в других европейских государствах. «В летописях под 1510 – 19 гг. – писал историк Н.Ф.Высоцкий, – встречается драгоценное указание на эти меры какого-то Филофея. В послании к дьяку Мунехину этот Филофей говорит: «Вы ныне пути заграждаете, домы печатаете, попом запрещаете к болящим приходити, мертвых тилеса из града далече измещете» [105] [Высоцкий Н. Ф. Чума при Алексее Михайловиче. Казань, 1879. С. 14.]. Подобные же энергичные и в большинстве случаев вполне целесообразные меры принимались и позднее, именно так боролось правительство с чумою в 1654–1655 гг.

Во время этого «морового поветрия» царь Алексей Михайлович уезжал из Москвы в район боевых действий российской армии (началась война с Польшей). Он очень беспокоился о своих родных, оставшихся дома. «Да для Христа, государыни мои, оберегайтесь от заморнова ото всякой вещи, – писал он своим сестрам, – не презрите прощения нашего!» [106] [Пресняков А. Е. Российские... С. 64.] В письмах своим близким царь «от мору велел опасатица», т.е. соблюдать принятые тогда профилактические меры.

В феврале 1655 г. Алексей Михайлович издал указ (подготовленный, очевидно, в Аптекарском приказе) о борьбе с чумой. Предусматривался, в частности, ряд предупредительных мер. Следовало: «которые есть денги в Приказах, и что учнут впредь из городов привозить, перемывать; ...денги золотые и сосуды золотые и серебряные и деревяные заморные мыть в реке текущей, а выносить на реку не дотыкаючись руками здоровых людей, которых Бог пощадил от морового поветрия и болны не были... платье заморное вымораживать и вытресать тех людей руками, которые в моровых болезнях были, а здоровым бы людям... к тому отнюдь ни к чему не касатца... И о том указал Государь на Москве и в городах кликать биричем по торгам и по улицам по многие дни, чтобы тот Государев указ всяких чинов людям был ведом...» [107] [Чтения в Императорском обществе истории и древностей Российских. М., 1883. Кн. 2. Смесь. С. 11-12.]

Эпидемия чумы сопровождалась колоссальными жертвами. Сэмюэль Коллинс, служивший в это время придворным врачом царя Алексея Михайловича, считал, что в 1665 г. моровая язва в России похитила от семисот до восьмисот тысяч человек: цифра эта, по-видимому, близка к истинной, – именно такими были потери от эпидемий в других европейских странах.

Кстати, по сведениям доктора Коллинса, в XVII в. в Россию проникли венерические болезни. «Завоевав Вильну и многие другие пограничные польские города и области, русские взяли в плен госпожу Lues Veneria и, вероятно, провладеют ею долее, нежели городами, – писал Сэмюэль Коллинс. – Прежде этой войны она здесь в течение тысячи лет не была известна; но проникнув однажды в такую страну, как Россия, она, как барсук, врывается так глубоко, что ее не иначе прогонять можно, как копьем и огнем» [108]  [Коллинс С. Нынешнее состояние России, изложенное в письме к другу, живущему в Лондоне / Пер. с англ. М., 1846. С. 29.].

Существенно, что российские власти хорошо осознавали опасность моровых поветрий – различных эпидемий, принимали (скорее всего, по рекомендации докторов Аптекарского приказа) надлежащие меры. Впрочем, проведением основных противоэпидемических мер в XVI–XVII вв. ведал прежде всего сам царь, издававший основные указы, и воеводы – представители царя на местах. Как своеобразные «издержки времени» следует расценить и то, что наряду с рациональными мерами использовались и не приносившие видимой пользы религиозные средства (крестные ходы, посылки креста со святыми мощами, молебны и пр.). К сожалению, и рациональные меры далеко не всегда оказывались полезными – очень часто они принимались несвоевременно, только после получения царского указа или распоряжения воеводы.

Что касается мер общественной гигиены и санитарии, то сведений о них сохранилось сравнительно мало. Известно, впрочем, что в царствование Михаила Федоровича в Москве был построен, в частности, водопровод – как писал летописец, благоверный царь «хитростройными художествы возвел воду из Москвы реки на царский двор ради великого потребования» [109] [Забелин И. История города... С. 164.].

Вот как описывал это современник, архидьякон Павел Алеппский, сын анти-охийского патриарха Макария:
«Внутри Кремля прежде не было воды, и для царской кухни воду доставляли посредством черпальных колес из упомянутой реки (реки Москвы. – М.М.), но в дни нынешнего царя приехал один франк из немцев и соорудил на берегу реки огромную башню, куда провел воду посредством колеса и приспособления для того, чтобы поднимать воду ночью и днем без всякого труда и снабжать ею царский дворец для всяких потребностей. Он выкопал 45 огромных колодцев, выстроил над ними куполы, провел трубы и желоба и сделал снаружи железное колесо; если понадобится вода, повертывают колесо одной рукой, и вода течет в изобилии, когда это нужно» [110] [Иностранцы о древней Москве. С. 325.].

Подчеркну еще, что иностранцев изумляло, что в Москве, как писал Ганс Мориц Айрман, побывавший здесь в 1669 г., «у каждого дома устроена баня... до чего охотно они моются, постоянно на третий или даже второй день, ходят они в баню; как простые, так и знатные люди. Подобных бань я во всю свою жизнь и не видывал... Ни в одной почти стране не найдешь, чтобы так ценили мытье, как в этой Москве». Еще одно свидетельство голландца Балтазара Койэтта, относящееся к 1675–1676 гг.: «Русские вообще очень любят бани и наружное смывание, из-за чего там везде в городах и деревнях много общественных бань».

Думается, что эти и другие подобные свидетельства современников не нуждаются в комментариях.

<<<  | СОДЕРЖАНИЕ |  >>>