|
Строительная соборность Катастрофы и русское строительство испокон веку считались близнецами-братьями. Русские города и веси, которые столетиями строились из бревен, регулярно сгорали, и потому существовал особый вид строительного бизнеса – хваткие люди готовили срубы и по воде доставляли их поближе к городам. Внакладе они не оставались, поскольку их дело при частых пожарах прогореть не могло никак. Если пожар, к примеру, в текущем году не опустошал всю Москву, то какая-нибудь ее часть все равно обязательно выгорала. Так что всем русским удельным князьям, не говоря уже о князьях великих, приходилось постоянно заниматься предупреждением новых пожаров и следовавших за ними опустошений и обнищания подданных.
Малые и большие властители пытались заставить горожан не лепить избы одну к другой, но ни увещевания, ни наказания не помогали. На ограниченном пространстве внутри городских стен строиться иначе было попросту невозможно, и достаточно было вспыхнуть одному строению, чтобы тут же заполыхало все вокруг. Выход был очевидным – строительство каменных домов. Однако хороший кирпич в Московском княжестве даже в середине XV века делать не умели, как не умели строить более или менее высокие кирпичные дома. И потому первый блин вышел комом.
Великий князь Московский Иван III, который внедрял новые строительные технологии куда упорнее всех своих предшественников, решил начать перестройку столицы с Кремля. Первым делом он повелел перестроить обветшавший и полуразвалившийся кафедральный митрополичий Успенский собор, который и стоял-то лишь благодаря подпиравшим его стены бревнам. Новый храм великий князь решил возвести по образцу Успенского собора во Владимире, но сделать московский храм гораздо больше, тем самым подчеркнув, что стольный град Руси теперь не Владимир, а Москва. В бывшую столицу с целью изучения образца для копирования отправились знатоки каменных дел, а все руководство строительством собора митрополит доверил мастерам Кривцову и Мышкину.
Возведение собора началось в 1472 году и шло довольно быстрыми темпами, поскольку старый храм грозил вот-вот рухнуть, а оставаться без митрополичьего храма стольному граду было невместно. Еще одной проблемой была теснота в Кремле, и потому новый собор решили возводить на месте старого, в котором предполагалось службы проводить вплоть до возведения новых стен.
С ранней весны началась заготовка камня, а в апреле приступили к рытью траншей для фундамента. Его основой должны были стать солидные деревянные сваи, которые труженики с усердием вбивали в землю. Работа шла споро, и 30 апреля того же 1472 года состоялись торжества по поводу официальной закладки собора. А уже в мае, когда стены нового храма поднялись до саженой высоты, старый Успенский собор благополучно разобрали. Возведение храма имело особое значение еще и потому, что наступившей осенью состоялось бракосочетание Ивана III с племянницей византийского императора Софьей Палеолог, и грандиозный для своего времени собор должен был ко всему прочему демонстрировать, что после падения в 1453 году Константинополя Москва стала новой столицей христианского мира. Однако вместо триумфа великому князю пришлось познать горе строительного поражения.
«Строительство уже подходило к концу, – говорилось в позднейшем исследовании этого происшествия, – когда 20 мая 1474 г. стены не выдержали тяжелого перекрытия и рухнули. Внутренняя часть стен заполнялась мелким камнем на жидком растворе известки, смешанной с песком. По заключению псковских мастеров, призванных великим князем, скрепляющая известковая масса оказалась недостаточно прочной».
Позор был на весь православный, да что там – на весь христианский мир. Вместо символа московского могущества посреди Кремля лежала куча никчемного строительного мусора. Так что великому князю Ивану III не оставалось ничего другого, как пойти обычным в таких случаях русским путем – призвать строителей-варягов, точнее, фрязинов (так в XIV – XV веках на Руси называли генуэзцев и венецианцев, а потом и всех итальянцев).
«Для возобновления постройки Успенского собора, – свидетельствовало то же исследование, – и для перестройки всех основных сооружений Кремля в Москву была приглашена группа итальянских инженеров во главе с Аристотелем Фиораванти. При возобновлении строительства Успенского собора после катастрофы надзор за его возведением перешел из ведения митрополита непосредственно к великому князю. В технику постройки Фиораванти внес ряд нововведений. В Калитникове, за Андрониевым монастырем, была устроена печь для обжига кирпича. Кирпич изготовлялся уже и длиннее прежнего и превосходил его по качеству. Значительно было улучшено качество извести. Для прочности стены связывались железными тягами, вместо дубовых брусьев вводились железные связи и т. п. По словам летописи, Аристотель Фиораванти заложил церковь по своему плану, « а делаша наши же мастеры по его указу». Собор был закончен к августу 1479 г. Освящение собора совпало с крупным политическим событием – окончательным присоединением Новгорода к Москве – и поэтому было отпраздновано особенно торжественно».
Вслед за этим началась уже более масштабная реконструкция Кремля, а в 1485 году там появились и частные каменные здания. Как водится, первыми обзавелись хоромами нового типа люди, стоявшие вблизи денежных потоков, – сыновья государева казначея боярина Ховрина. И ни о каких происшествиях во время строительства их домов письменные источники того времени сведений не сохранили. Когда знающие толк в деньгах люди строили для себя, получались капитальные здания, стоявшие века. А во всех остальных случаях все попытки экономить, использовать некачественные материалы и неквалифицированных мастеров приводили к одному и тому же результату.
Правда, до массовых крушений домов дело не доходило, но не потому, что мастерство отечественных строителей неуклонно росло. Причина заключалась в том, что стоимость строительства каменного дома оставалась заоблачной даже для многих бояр, а потому строились по старинке – из бревен – и по-прежнему страдали от жесточайших пожаров. Летописи свидетельствовали, например, о грандиозном пожаре во время правления первого Романова – Михаила Федоровича – в 1626 году:
«Лета 7134, майя в 3 день, в середу, в 10 часу дни, в Москве, в Китае, загорелся двор вдовы Иванова жены Третьякова, и учал быти в то время ветр великой к Кремлю-граду, и от ветру занялись в Китае церкви и многие дворы и в рядах лавки, и учал в Китае пожар быти великой, и от того пожару у Покрова Пречистой Богородицы на рву (Василия Блаженного) на всех церквах занялись верхи, и по Фроловской (Спасской) башне учало гореть и на Кремле кровля, и оттого в Кремле-городе и всяких чинов людей дворы почали гореть, и многие церкви Божий в Китае и в Кремле-городе погорели, опричь больших соборов, и в Государевых дворах деревянные крыши погорели, и в палатах во многих горело, и во многих приказах многие Государевы дела и многая Государева казна погорела. А Государь в то время был у Троицы в Сергиеве монастыре и из походу пришел к Москве майя в 7 день».
Не смог справиться с пристрастием подданных к быстровоспламеняющимся жилищам даже скорый на расправу Петр I. Он предписывал строить на месте пепелищ достаточным обывателям каменные дома, а недостаточным – глинобитные мазанки. Ослушникам были обещаны самые суровые наказания вплоть до отправки гребцами на галеры. Но суровость законов, как обычно в России, компенсировалась необязательностью их исполнения.
|