|
РЕМЕСЛА
Нам нет нужды характеризовать развитие ремесел и торговли в русских феодальных городах
– этой важнейшей проблеме посвящена обширная научная литература, трактующая как общие вопросы развития городского ремесла, так и особенности ремесел отдельных городов и земель, а также крупных ремесленных специальностей [44]
[См.: Рыбаков Б. А. Ремесло Древней Руси. М., 1948; Колчин Б. А. Ремесло.– В кн.: Очерки русской культуры
XIII–XV вв., ч. 1. Обе работы снабжены подробной библиографией.]. Мы затронем здесь лишь довольно узкий и специфичный, но важный аспект этой проблемы
– значение ремесел для самого городского быта, их роль в формировании народной культуры.
О том, какую роль играли ремесла в жизни развитого русского города, говорит, например, то обстоятельство, что названия ремесел буквально пронизывают всю городскую топонимику. Так, целый небольшой город мог называться по развитому в нем оружейному ремеслу
– Бронницы. Характерно, что такие городки располагались вблизи другого крупного города, нуждавшегося в подобной продукции [45]
[Таких городов два – сохранившийся до сих пор в Московской обл. и существовавший в эпоху средневековья в Новгородской земле (Бронниче).]. В больших городах целые районы и улицы назывались по важнейшим ремеслам
– Бронная, Оружейная (позднее – Ружейная), Кузнецкие слободы в Москве, Щитная улица в Новгороде Великом и т. п. Моде указать также Гончарский и Плотницкий концы Новгорода, Гончарную слободу в Москве, Кирпичную
– в Балахне, Красильницкую улицу – в Новгороде, Кузнецкие ворота
– в Переяславле Южном и т. д. Эти древние названия сохранились до на го времени, несмотря на настойчивое стремление к переименованиям улиц, свойственное многим эпохам.
Большую важность представляет развитие в городах та ремесел, как ткацкое, портновское, скорняжное, кожевенное, ложное, литейно-ювелирное, обслуживавших не только окрестное крестьянство, но и горожан (в особенности сапожное крестьяне до XIX в. ходили в лаптях), благодаря чему в городе быстрее, чем в деревне, вытеснялись такие домашние занятия, как ткачество, шитье одежды, изготовление обуви.
Пожалуй, не меньшее, если не большее значение для наш темы имеет появление в городах особой группы ремесленных профессий, связанных с приготовлением пищи,– хлебников, пирожников, блинников, калачников, мясников, квасников, сытников, пивоваров и т. п. Можно даже сказать, что развитие подобных профессий является показателем «качественной» урбанизации поселения, поскольку указывает на значительно! преодоление замкнутости домашнего хозяйства, которое первоначально стремилось само удовлетворять все потребности членов семьи и особенно долго воздерживалось от приобретения на рынке готовой пищи. В то же время наличие ремесленников, специализировавшихся по изготовлению еды, говорит о развитии общественного, в частности торгового, быта (приезжие, да м сами горожане могли питаться вне дома, прямо на торгу), а стало быть
– и о развитии денежного обращения, позволяющего подобные мелкие траты. В Туле в середине XVI в. почти треть всех лавок на рынке торговала разного рода продуктами и готовой едой
[46] [Чечулин Д. Н. Города..., с. 280.].
Наконец, о развитии городов говорит и распространение профессии строителей
– плотников, а позднее и каменщиков, поскольку деревенские жители вплоть до XIX в. относительно редко пользовались услугами специалистов.
Нужно сказать, что официальные данные, относящиеся к средневековью, неизбежно занижают количество живущих в городе ремесленников. Специалисты-ремесленники были и среди челяди живших в городе феодалов. Ремеслами и торговлей занимались многие «дворники», жившие в осадных дворах этих феодалов, а с XVI в., когда появились стрельцы и иные служилые люди по прибору
– пушкари, воротники и т. п., многие из них также занимались ремеслами и торговлей.
С этой точки зрения следует корректировать как сами официальные сведения о наличии в городе ремесленников и торговцев, так и выводы о социальной топографии, о размещении ремесел, которые могли развиваться не только в ремесленных, но и в стрелецких слободах. Так, в середине XVII в. стрелецкому голове (полковнику) в Архангельске предписывалось особо следить за взаимоотношениями стрельцов с посадским населением, и в частности «мастеровым людем, которые в стрельцах (курсив мой.– М. Р.), платья и сапогов, и иного никоторого рукоделья, и плотничать, и работать без могорца... никоторыми делы не велеть»
[47] [ДАИ III, № 16, с. 76.]. Таким образом, среди архангельских стрельцов были и плотники, и портные, и сапожники, и иные ремесленники. В. А. Александров отмечает также большую роль, которую играли стрельцы в промышленном и торговом развитии городов Юга России
[48] [Александров В. А. Стрелецкое население южных городов России в XVII в.– В кн.: Новое о прошлом нашей страны. М., 1967, с. 241-251.].
Нельзя также совершенно исключать и наличие ремесленников даже, в таких традиционно «аристократических» районах городов, как детинцы, или кремли, поскольку ремеслом могли заниматься те же стрельцы и упомянутые нами «дворники». Однако в целом «классическим» местом средоточия ремесел были городские посады с их ремесленными кварталами и слободами.
В эпоху средневековья ремесленниками считались также мясники и рыболовы.
Представление о многообразии ремесел в русском феодальном городе дает перечень их, составленный для XVI в. Н. Д. Чечулиным. Ремесленники составляли тогда в среднем
20-25% всего населения города. Всего встречено 210 названий профессий. Наиболее значительная группа
– 34 наименования – характеризует производство разного рода еды: хлебники, калачники, пирожники, пряничники, блинники, мучники, крупяники, мясники, рыбники, сметанники, сырники, квасники, кисельники и др. 32 профессии связаны с изготовлением одежды и обуви: шелковники, суконники, холщевники, ветошники, сырейщики, сыромятники, кожевники, сапожники, -башмачники, чоботники, подошвенники, лапотники, скорняки, портные швецы, шубники, кафтанники, епанечники, сарафанники, шляпники, колпачники, рукавичники и др. Много строителей: плотники, каменщики, кирпичники, оконнишники и др. Пожалуй, еще больше металлистов и оружейников: кузнецы, гвоздочники, замочники, решеточники, игольники, булавочники, бронники, лучники, саадачники, стрельники, мечники, сабельники, железники, укладники (сталевары), котельники, золотари, серебряники, медники, оловянники, колокольники и др. К этим «горячим» профессиям примыкали гончары, горшечники, черепенники. С обработкой дерева связаны бочарники, ведерники, кадники, токари, столяры, веретенники, бердники и др. К художественным ремеслам нужно отнести иконников. Были ремесленники-грамотеи: «знаменщики», «пишут книги», «пишут на камени» и т. п. [49]
[Чечулин Н. Д. Города..., с. 339-342.]
Рассматривая роль города в постепенной ликвидации изолированности, разобщенности деревни, обычно принято отмечать огромное значение в этом процессе торговли, городских купцов, привозивших и разносивших товары в самые глухие уголки сельской местности. Но ведь они торговали не только привозными товарами, но и изделиями ремесленников своего города. Именно городским ремесленникам, создававшим новые формы орудий труда и предметов потребления, принадлежит большая заслуга в общем прогрессе страны в целом и в каждой конкретной области. Известно, например, что в развитии сельского хозяйства большую роль сыграло распространение массивных железных рабочих частей для сельскохозяйственных орудий
– сошников, плужных лемехов, резаков, серпов, лопат, топоров и т. п. Значительная, если не большая часть их привозилась из городов, при раскопках которых находят эти изделия, не бывшие в употреблении и, вероятно, изготовленные для продажи в деревню
[50] [Горский А. Д. Сельское хозяйство и промыслы.– В кн.: Очерки русской культуры
XIII–XV вв., с. 67; Рабинович М. Г. Материалы по истории Великого посада Москвы,– В кн.: Археологические памятники Москвы и Подмосковья. М., 1954, с.
76-77.].
Многие новые изделия или новые формы старых изделий, выработанные городскими ремесленниками, стали в дальнейшем неотделимой частью русской народной культуры. Сюда следует отнести, например, развитие форм керамической, металлической и деревянной утвари, в частности посуды. Старое деревенское ремесло производило лишь несколько форм посуды
– горшок, сковороду-«латку», миску. Городские гончары создали на основе этих народных традиций и знакомства с восточными, южными и западноевропейскими сосудами несколько десятков форм кухонной, столовой и парадной посуды [51]
[Рыбаков Б. А. Ремесло..., с. 354– 355; Рабинович М Г. Московская керамика.
– МИА, 1949, № 12; Розенфельдт Р. Л. Московское керамическое производство XII– XVIII в.– САИ, 1968, Е1-39.], без которых невозможно себе представить ни интерьера русского жилища, ни тем более праздничного русского стола.
Нет нужды говорить, какой вклад внесли русские городские ремесленники-строители в развитие русской национальной архитектуры, и в особенности в складывание внешнего облика русских городов с высокими шатрами крепостных башен и церквей, затейливыми кровлями домов, фигурными колонками крылец, нарядными наличниками окон. Но и гончары прибавили к этому рельефные терракотовые и сверкающие поливные изразцы, сочетавшие лучшие достижения мастеров Запада и Востока со специфически русскими сюжетами и традиционным орнаментом.
Городские ремесленники сыграли большую роль и в развитии такого важного этнографического явления, как русская деревянная и глиняная игрушка
[52] [Рыбаков Б. А. Ремесло..., с. 355; Динцес Л. А Русская глиняная игрушка. Л., 1936; Фехнер М. В. Глиняные игрушки московских гончаров. МИА, 1949, № 12; Рабинович М. Г. Гончарная слобода Москвы в XVI–XVIII вв.– МИА, 1947, № 7, с.
68-72.].
Широко известен вклад в развитие русских художественных ремесел мастеров из городов Устюга Великого и Сольвычегодска. Расцвет ремесел в этих городах приходится на XVI–XVII вв., однако и во второй половине XVIII в. в Устюге еще делали парадную посуду
– подносы, солонки, чарки, чайники (чернь и эмаль
– «финифть», в меньшей степени – филигрань
– «скань») [53] [АГО 7, № 28, с. 163–166, 259– 268; № 17, л. 1 об.– 4.]. Из художественных ремесел, которыми славились русские города, можно отметить еще вышивание шелком в Сольвычегодске, золотошвейное производство в Торжке, Дмитрове и Калуге, плетение кружев в Вологде, Балахне, Мценске, Ельце
[54] [АГО 7, № 20, с. 18; 41, № 30, л. 4– 4 об.; 22, № 19; 23, № 113, с.
13– 19; 25, № 5, л. 14.].
Не задаваясь здесь целью характеристики развития художественных ремесел в городах и, в частности, в Москве (о них есть специальные работы), отметим лишь, что они много способствовали становлению и развитию русского народного искусства в целом.
Нужно думать, что немалую роль сыграли городские ремесленники и в развитии русского народного костюма. Речь идет не столько об иноземных влияниях, сколько о создании специфически русского комплекса одежды
– с сарафаном, распространившегося начиная с XVI в. из города в деревню и ставшего особенно важным этнографическим признаком северных великорусов
[55] [Маслова Г. С. Народная одежда русских, украинцев и белорусов.– ТИЭ, 1952, № 36, с.
640–643.]. Можно предположить, что в особенности на первых этапах внедрения в быт русского города такой" одежды над ней немало поработали специалисты
– портные-«сарафанники». Уже потом, когда сарафан получил широкое распространение, его стали шить дома.
Ремесленники были значительно дифференцированы в имущественном отношении. Уже для XII в. Б. А. Колчин отмечает различия между крупными мастерскими, в которых хозяин работал с подмастерьями и учениками, и мелкими, едва кормившими одного мастера
[56] [Колчин Б. А. Становление ремесла древнего Новгорода.– В кн.: Тезисы докладов советской делегации на III Международном конгрессе славянской археологии.... с. 56.]. И в XIV–XVI вв. мастер-ювелир, работавший на самого князя, или известный оружейник, или «предстатель» артели строительной были далеко не последними людьми в городе. В XVII–XVIII вв. состояние таких ремесленников, как колокольные мастера Моторины, оценивалось в громадные для того времени суммы
– десятки тысяч рублей [57] [АЮБ I, № 116, стб.
714–716.]. На усадьбах их были великолепные постройки
[58] [Рабинович М. Г. Русское жилище XIII–XVII вв.– В кн.: Древнее жилище народов Восточной Европы. М., 1975, с. 233.]. Бедный же ремесленный люд понемногу превращался в наемных рабочих, давая начало городскому промышленному пролетариату
[59] [Панкратова А. М. Формирование пролетариата в России (XVII
– XVIII вв.). М., 1963, с. 44.].
В городском быту получили отражение различные аспекты развития ремесла. Пожалуй, важнейшим из них была организация ремесленников. Ремесленники из дворни феодалов, разумеется, подчинялись хозяину или назначенному им управителю. Гораздо сложнее вопрос об организации посадских ремесленников. В научной литературе нет единого мнения по этому вопросу. Мы считаем доказанным наличие в русских городах еще до XIII в. организаций ремесленников, подобных западноевропейским цехам
[60] [В. В. Стоклицкая-Терешкович отмечает, в частности, сходство организации ремесленников в Древней Руси с цеховой организацией тех стран, где была сильнее центральная власть, как, например, во Франции (см.: Стоклицкая-Терешкович В. В. Основные проблемы..., с.
174–188, 193–194, 222–224). См. также: Носов Н. Е. Русский город..., с. 160.]. Аргументы, выдвинутые М. Н. Тихомировым, Б. А. Рыбаковым и Л. В. Черепниным
[61] [Тихомиров М. Н. О купеческих и ремесленных объединениях Древней Руси.– ВИ, 1945, № 1; Рыбаков Б. А. Ремесло..., с.
729–776; Черепнин Л. В. О формах объединений ремесленников в русских городах XIV–XV вв.– В кн.: Вопросы экономической истории и источниковедения периода феодализма в России. М., 1961.], представляются вполне убедительными. Об этом говорит и территориальное размещение ремесленников по профессиям и наличие «урочных изделий», выполнявшихся для получения определенной квалификации, и, добавим от себя, общеупотребительность на Руси такого распространенного в Западной Европе и имеющего весьма определенное значение термина, как «мастер»
[62] [Напомним, что, например, тот ремесленник, который в XIV в. смонтировал в Новгороде знаменитые Сигтунские врата Софийского собора, назвал себя «мастер Аврам» и поместил свое изображение рядом с изображениями мастеров Вайзмута и Риквина, очевидно считая себя принадлежащим к тому же рангу, что и эти магдебургские мастера.], и наличие такого важного института, как ремесленное ученичество
[63] [Бахрушин С. В. Ремесленные ученики в XVII в.– В кн.: Бахрушин С. В. Научные труды, т. II. М., 1954; Тальман Е. М. Ремесленное ученичество Москвы в XVII в.– Истор. зап., 1948, т. 27.].
Для нашей темы спор сторонников и противников существования на Руси в древности ремесленных цехов не имеет существенного значения, поскольку те и другие рисуют в общем одинаковую картину производственного и домашнего быта ремесленников. Так, Б. А. Колчин, отрицающий наличие на Руси до XVII в. цеховых организаций, тем не менее считает, что в крупных мастерских XII–XV вв. работали мастер, его подмастерья и ученики
[64] [Колчин Б. А. Становление ремесла..., с.
56–57.]. Из других источников узнаем, что ученик жил в доме мастера, «работал всякую домашнюю работу», а по окончании срока обучения мастер должен был снабдить ученика нужными для самостоятельной работы инструментами
[65] [Тальман Е. М. Ремесленное ученичество..., с. 78.]. He потому ли была предпринята в России в конце XVIII в. регламентация цехового ремесла, разработанная в фискальных целях по образцу западноевропейских цехов в Городовом положении 1785 г. [66]
[Городовое положение 1785 г. СПб., 1817, ст. 123,
60–62, 68–94, 103– 117, с. 35–44. См. также: Рындзюнский П. Г. Основные факторы городообразования..., с. 115.]? Различая ремесленников «цеховых, казенных и господских», Положение определяло, между прочим, что в первой категории ученик должен был проучиться
3–5 лет, потом пробыть еще 3 года подмастерьем и, только достигнув 24-х лет и пройдя двухстепенную апробацию, мог стать мастером.
Отметим, что на Руси существовал, по-видимому, и такой характерный для цехового западноевропейского ремесла
[67] [Стоклицкая-Терешкович В. В, Основные проблемы..., с.
222–224.] институт, как странствование учеников, обычай посылать юношей учиться ремеслу далеко от родины, в город, славящийся мастерами какой-либо профессии. В одной из кабальных книг XVI в. есть запись о закабалении в Новгороде мальчика лет 12-ти
– Кирилла, сына новгородского гончара Офромея, учившегося портновскому мастерству в Москве у мастера Филиппа Дементьева и бежавшего обратно в Новгород, видимо поддавшись уговорам своего земляка
– новгородского дворянина, который его и закабалил
[68] [Новгородские записные кабальные книги
100–104 и 111 г. Под ред. А. И. Яковлева. М.–Л., 1938, стб.
444–446.]. Здесь примечательно и то, что сын новгородского гончара учился у московского портного (значит, профессия не была наследственной, а новгородские коллеги Дементьева считались мастерами более низкой квалификации) и что приезжему феодалу захотелось постоянно иметь в своем дворе мальчика-портного из хорошей мастерской; наконец и то, что мальчик-ученик предпочел бежать от мастера и закабалиться, а не доучиваться и заводить собственную мастерскую. Обычай странствования молодежи для обучения ремеслу прослеживается и позднее. Городовое положение 1785 г. предписывало подмастерьям путешествовать по разным городам
[69] [Городовое положение 1785 г., ст. 68–94, с.
35–40.].
Развитие городского ремесла шло по линии специализации, сужения круга операций, выполняемых в одной мастерской, что позволяло повысить производительность труда и было особенно важно при переходе от работы на заказ к работе на рынок. Б. А. Колчин, изучая ремесла Великого Новгорода, справедливо отмечает, что рост производительности мастерской требовал развития серийности производства и упрощения обработки изделий, зачастую приводивших к снижению их качества (например, качества стальных лезвий с изобретением новых способов наварки или сортов материй с изобретением горизонтального ткацкого стана)
[70] [Колчин Б. А. Становление ремесла..., с.
53–55.], обеднению орнаментации (тканей и –
добавим от себя – гончарных изделий) и т. п. Отмеченная Б. А. Колчиным тенденция способствовала вместе с тем стиранию местных особенностей ремесленных изделий (в орнаментации изделий, переплетении волокон ткани и т. п.), ослаблению в ремесле традиций народной культуры.
Процесс этот шел неодновременно в различных городах. Нам уже случалось отмечать крупные сдвиги в ремесленном производстве, связанные с дифференциацией ремесел, с их более узкой специализацией. В Москве такой период наступил несколько позже, чем в Новгороде: не в XIII в., а на рубеже XIV–XV вв.
[71] [Рабинович М. Г. Археологическое изучение Московского посада.– В кн.: Памятники археологии Москвы и Подмосковья. М.. 1954, с.
88–90.] (что естественно, если учесть, что Москва подверглась татарскому разорению и в тот период еще только вступала в пору своего расцвета). К концу XV в. положение изменилось в пользу Москвы, где разделение труда зашло очень далеко, и появились первые крупные правительственные предприятия типа мануфактур.
Дальнейшее разделение труда приводит, как известно, к мануфактурному периоду развития промышленности. Мануфактура в обеих ее формах
– концентрированной и рассеянной – была хорошо известна русскому феодальному городу, а в конце рассматриваемого нами периода появилась и фабричная промышленность, решительно изменился весь городской уклад. Но еще в XVIII в. в жизни городов играли большую роль и свободные мастера-ремесленники, причем состав их отражал те особенности развития городского ремесла, о которых мы говорили выше. Материалы анкетного обследования городов в середине XVIII в. показали не только это обстоятельство, но и значительную неравномерность развития ремесел в различных городах.
Так, в Ярославле в 1759–1766 гг. значилось 320 владельцев ремесленных предприятий, принадлежавших к 36-ти профессиям. Больше всего, почти половина
– 140 мастеров 12-ти профессий – производили одежду и обувь. Среди них
– портные, сапожники, шляпники и отдельно котовщики, башмачники, шапочники, позументщики, скорняки, козловщики, крашенинники. На втором месте оказались специалисты по приготовлению пищи
– их было 56 (8 профессий – хлебники, ситники, калачники, пирожники, харчевники, блинники, а также причислявшиеся по-прежнему к ремесленникам рыбники и мясники). Третье место занимали мастера обработки металлов. Их насчитывалось 51 (5 специальностей
– серебряники, медники, оловянники и др.). Был даже один «часовой починщик»; далее
– строители (22 человека, 4 профессии –
плотники, маляры, оконники и становившаяся уже редкой специализация по изготовлению слюдяных оконниц), столяры и те, что позже назывались шорниками,– уздейники и седельники; художники-иконники– 5 человек, ювелиры-гранильщики– 4, гончары
– 8, свечники – 5, гребенщики – 3 человека.
О Калуге же сказано лишь кратко, что тамошний «мастеровой народ упражняется более в делании печных изразцов и кирпичей»; о Туле,– что в ней имеется оружейный двор с каменной оградой и множеством помещений, а об Изборске,– что «жители промышляют больше земледелием, а ремесленников среди них никаких нет»
[72] [Бакмейстер Л. Топографические известия, служащие для полного географического описания Российской империи, т. I. СПб., 1771, с 292-293].
Мы видим здесь и старый город с развитыми специфически городскими, обслуживающими видами ремесла, и город с высоко развитой оружейной промышленностью, и город, где больше развивалось традиционное для него строительное ремесло
[73] [АМГ III, № 4, с. 6–15. В 1660 г. в Калуге значились кирпичники со своим старостой.], и, наконец, старую, уже утерявшую значение крепость, постепенно переходящую на положение сельского поселения
[74] [Вспомним, что почти за двести лет до того в Изборске стоял гарнизон
– сотня стрельцов, 2 воротника, 15 пушкарей и 16 человек духовенства
– это был еще живой городок (см.: Чечулин Н. Д. Города..., с. 86).].
В Москве в 1826 г. значилось 3853 мастера 83-х профессий. Больше трети ремесленников было связано с изготовлением одежды и обуви (1417 мастеров 19-ти профессий, в том числе портные, сапожники, башмачники, шляпники, шапочники, картузники, перчаточники, красильщики, набойщики, скорняки, кожевники, пуговичники, эполетные, шарфные и темлячные мастера). Пищевиков относительно мало (264 мастера 5-ти профессий
– булочники, «кондитерные», колбасные и др.), может быть, потому, что мясников и рыбников не считали уже ремесленниками. На втором месте
– металлисты (625 мастеров 14-ти профессий –
кузнечного, медного, бронзового, оловянного, жестяного и фонарного, золотых и серебряных дел, слесарные, ружейные, шпажные, инструментальщики, часовщики и др., в том числе машинного и насосного дел). Деревообделочников было 508, 7-ми профессий (столяры, стульного, позолотного дел и др.). Художественными ремеслами занимались 211 мастеров (ювелиры, резчики, иконописцы, живописцы и др.), транспорт обслуживал 191 мастер (5 профессий
– колесники, тележники, обойники, седельники, шорники). Строителей значилось всего 147 мастеров (7 профессий: кирпичники, маляры, лепщики, стекольные, оконешные и др.; список, видимо, не полон, так как не указаны, например, плотники), гончаров всего 8. Прочих обслуживающих профессий указано 15 (парикмахеры и фельдшеры, переплетчики, футлярники, коробочники, щеточники, гребенщики, зонтичники и др.) с 212-ю мастерами
[75] [[Соколов В.] Указатель жилищ и зданий в Москве, или Адресная книга с планом, составленная служащим при Московском генерал-губернаторе чиновником В. Соколовым. М., 1826, с.
240–310.].
Всего же в Москве было в те годы 6380 цеховых ремесленников (учитывая подмастерьев и учеников) и 2320 фабричных рабочих
[76] [История Москвы. В 6-ти т. Т. III, 1954, с. 168. Данные на 1825 г.]. Рост пролетариата обозначался явственно.
Можно думать, что и в те времена, и позже –
до середины XIX в.– в городах, где ремесло не было вытеснено мануфактурой и фабрикой, распределение ремесленных специальностей мало изменилось. Например, в г. Медыни в 1848 г. (из общего числа 101) 36 ремесленников были заняты строительством и содержанием домов (упомянуты даже трубочисты),
26– приготовлением съестного, 21– шитьем одежды и обуви и только 12 было металлистов
[77] [АГО 15. № 29, с. 53.].
Рукописи 1840–1850 гг. из архива Географического общества отмечают в отдельных городах и общий упадок ремесла. «Городские жители,
– писал из Орловской губернии корреспондент Общества в 1857 г.,– вообще неохотно занимаются ремеслами, а больше пускаются в мелкую торговлю, перекупая у приезжих крестьян произведения земли и разные сельские товары для перепродажи с некоторым барышом местным жителям». Он отмечает далее, что в особенности бедны города мастеровыми, ремесло которых требует искусства и отделки. С этим известием перекликается другая корреспонденция
– из Вятской губернии (г. Яранск): «Горожане,
– пишет автор в 1854 г.,– имеют какое-то Предубеждение против ремесленности, а потому редкий обучает детей своих какому-нибудь художеству». Снижение качества ремесленных изделий кратко, но чрезвычайно выразительно охарактеризовал корреспондент Географического общества из г. Пензы: «Ремесленников здесь много, а мастеров очень мало»
[78] [АГО 27, № 10; 10, № 29, л. 12 об.; 28, № 1, с. 15.]. В этом сказывалось развитие фабричного производства, с которым ремесло не могло конкурировать.
|