на главную | назад

Н. Р. Мелкумян
Художественный мир «деревенской прозы»:
(типологический анализ творчества Г. Матевосяна и В. Белова)

ОБЩАЯ ХАРАКТЕРИСТИКА РАБОТЫ

Актуальность исследования. «Деревенская проза» 60-70-х годов – одно из наиболее интересных и содержательных явлений современной советской литературы. И несмотря на то, что данное течение постоянно находится в центре внимания критики и литературоведения, актуальность избранной темы обусловлена необходимостью более детального рассмотрения этических и эстетических проблем, разрешаемых в этом течении. Успехи, достигнутые «деревенской прозой», позволяют современному литературоведению выработать новые методологические посылки в отношении к так называемой «текущей» литературе. Поэтому особенно плодотворным представляется анализ художественного мира во взаимообусловленности идейно-смыслового содержания и повествовательной структуры произведения, что, в свою очередь, позволяет уточнить существо и этических, и эстетических проблем творчества как отдельного художника, так и определенного литературного ряда.

И цель данной работы носит не обзорный характер, а проблемный, поскольку автор диссертации ставит задачу исследования принципов формирования художественного мира «деревенской прозы» и мотивов ее внутреннего разветвления, которое определяет ее неоднозначность, но ни в коей мере не способствует разложению этого целостного и монолитного литературного течения. Именно поэтому материалом исследования послужили произведения 60-70-х годов двух писателей – Гранта Матевосяна и Василия Белова. Обращение к творчеству этих писателей обусловлено стремлением наиболее полно представить этические и эстетические принципы «деревенской прозы», поскольку их творчество периода 60-70-х годов являет собой реализацию двух доминирующих тенденций осуществления данного течения. Василий Белов творит художественный мир своих произведений, исходя из этической ценности опыта и традиций русского крестьянства, поэтому возрождение в слове у крестьянской «вселенной» должно, с одной стороны, «запечатлеть» ее принципы и устои, нравственный идеал, заложенный в «столетьями отшлифованном укладе» (В.Белов), и, разобравшись в ее отлаженном устройстве, с другой стороны, помочь современности «пользовать все то лучшее, чур необходимо ей в ее поступательном движении. Грант Матевосян стоит на казалось бы противоположной позиции, так как концептуально исследует мир современника, крестьянина, уже не столь отгороженного от «большого мира» и все стремительнее сближающегося с ним, поэтому проблемы «большого мира» словно фокусируются в проблемах пространственно малого, но столь же сложного и противоречивого мира «Цмакута».
Так, при исследовании видимой полярности творческих позиций двух замечательных художников «деревенской прозы», рельефнее выступает существо данного течения, то объединяющее начало, которое формирует ее качественное единство и многогранность, художественную «разомкнутость» в поисках решений этических и эстетических задач.
Научная новизна исследования заключается в том, что в диссертационной работе показана предопределенность появления литературного течения «деревенская проза» в соответствии с логикой развития определенных тенденций литературы XIX века – традиционность крестьянской темы, внутренняя эволюция так называемой «литературы о деревне». Необходимо подчеркнуть, что не только социальные причины обусловили возникновение данного литературного течения, но и причины чисто художественного характера. Поэтому рассмотрение истоков становления «деревенской прозы» интересует автора диссертации именно в плане формирования, «кристаллизации» художественного мира этого течения. «Деревенская проза» в контексте многонациональной советской литературы исследуется не только как течение, играющее «собирательную роль» для отдельных художников, но и как течение, воздействующее через их творчество на национальные литературы и, тем самым, способствующее дальнейшему художественному единению многонациональной советской литературы. И как следствие анализируется творчество национального писателя в контексте современной советской литературы. В работе показано, что подобная взаимообусловленность творчества национальных писателей не нивелирует национальную принадлежность и своеобразие их эстетической системы, а, напротив, определяет масштабность художественного мышления, четкость индивидуального почерка. В диссертационной работе научена проблема наследования традиций (не случайно эту прозу именовали и «традиционной»), и, что важнее, создание собственных традиций этой прозы. Впервые предпринята попытка рассмотреть в границах типологической общности две различные тенденции эволюции и функционирования «деревенской прозы» в художественных системах В.Белова и Г.Матевосяна.

Методика и методология исследования. Общая методология исследования определяется марксистско-ленинским пониманием роли литературы и искусства в развитии общества, в формировании его нравственных и эстетических идеалов. В основе методики исследования лежат принципы системно-целостного подхода к литературным явлениям и литературному процессу, в том числе принцип типологической интерпретации произведений в их исторической конкретности.

Практическое значение исследования и апробация. Выявление как взаимообусловленности развития и осуществления творчества отдельных национальных писателей, так и реализации течения «деревенская проза» в контексте многонациональной советской литературы способствует конкретизации понимания единства советской литературы и, одновременно, ее эстетической и этической многогранности. Это определяется и национальными признаками, и различиями в постановке и решении художественных и нравственных проблем. Результаты данной работы могут быть использованы при чтении общих курсов современной советской литературы, в спецкурсах и спецсеминарах как по «деревенской прозе», так и по творчеству Василия Белова и Гранта Матевосяна на филологических факультетах вузов.
Концепция работы в ее основных положениях одобрена кафедрой русской литературы Ереванского государственного университета. Отдельные разделы диссертации обсуждались на заседаниях кафедры, докладывались на республиканской научно-теоретической конференции «Социалистический реализм и проблемы развития советской многонациональной литературы» (Баку, ноябрь 1984), теоретическом совещании «Молодые ученые ЕГУ и развитие новых направлений фундаментальной пауки» (Цахкадзор, апрель 1985). Результаты работы отражены в ряде публикации автора.
Диссертация состоит из введения, трех глав, заключения и списка литературы.

СОДЕРЖАНИЕ ДИССЕРТАЦИИ

Во Введении обосновывается выбор темы исследования, ее актуальность и научная значимость, дается характеристика изучения проблемы, определяются методологические принципы и задачи исследования.

Первая глава. Истоки и становление «деревенской прозы». В главе рассматривается развитие и значимость «деревенской прозы» в контексте многонациональной советской литературы. Период 60-70-х годов в истории советской литературы особенно интересен тем, что именно в это время писатели различных национальных литератур в своих произведениях проявили качественно новое творческое единство и взаимообусловленность художественных исканий. Современная советская литература являет собой не реестр имен и названий, но своеобразную эстетическую систему. И в этом отношении показательна «деревенская проза», ибо в ее эволюции, проблемах – этических и эстетических – выражались тенденции, достижения и поиски литературного процесса 60-70-х годов. Значимость «деревенской прозы» в этом аспекте заключается в том, что в 60-е годы она сформировалась как литературное течение в многонациональной советской культуре, и уже, в 70-е годы она завоевала авторитет как выдающееся явление современной прозы.
В § 1 первой главы ставится вопрос об истоках «деревенской прозы», которые исходят из творчества писателей XIX века. «Традиционность» «деревенской прозы» несомненна, поэтому нас будет интересовать прежде всего то, что отличает ее, то, что позволило этой прозе, несмотря на традиционность, выразить себя в своеобразном литературном течении.
Соотнесение «деревенской прозы» с так называемой «литературой о деревне» XIX века, приводит к мысли о том, что генезис в данном случае носит несколько внешний характер, поскольку общность здесь, в основном, тематическая. Отличие же «деревенской прозы» имеет более сущностный характер – изменилась оригинальная авторская позиция. Принципиальное отнесение авторской «точки зрения» вовнутрь крестьянской «вселенной» не могло не сказаться на эстетической и этической организации художественного мира, что было обусловлено стремлением к наиболее адекватному выражению крестьянского миропонимания. Ведь в произведениях русских писателей-«почвенников», как справедливо отмечал еще Н.Г.Чернышевский, были две, одинаково несправедливые крайности – «мужики» изображались либо как «рыцари благородства и чести», либо как «дюжинные, бесцветные, лишенные инициативы», не случайно же Ф.М.Достоевский, быть может несколько пристрастно оценивал даже произведения Глеба Успенского как «картинки из народного быта». Только Лев Толстой, о котором В.И.Ленин говорил, что «до этого графа подлинного мужика в литературе не было», сумел показать подлинного русского крестьянина своего времени потому, что встал на точку зрения патриархального, наивного крестьянина. А нынешние писатели продолжили именно этот принцип – допытались изобразить мир с точки зрения современного крестьянина – точки зрения «исторически конкретной..., которая сохранится здесь до тех пор, пока сохранится крестьянство в его социально-классовой и производственно-экономической конкретности» [В.Ковский. Литературный процесс 60-70-х годов. М.,198З, с. 149].
И надо подчеркнуть, что вступление в литературу в начале XX века целой плеяды крестьянских писателей – С.Подъячева, А.Чапыгина, И.Касаткина, А.Неверова, С.Есенина и других, причем некоторые из них пришли с благословления Льва Толстого, уже в первые годы формирования советской литературы подтвердило истинность этого принципа – говорить не «о» народе, а изнутри народа.
В армянской литературе в сравнении с русской литературой положение было несколько иное, обусловленное социально-историческими судьбами армянского народа в период конца ХIХ – начала XX веков. Большинство армянских писателей были выходцами из села, доподлинно знающими самую суть крестьянской жизни. Поэтому армянская литература за короткий период прошла огромный эволюционный путь – от описания тяжелого положения угнетенного народа до глубинного проникновения в народное сознание, то есть изображения крестьянской «вселенной». И в творчестве Ов.Туманяна, его предшественников и последователей сделана грандиозная попытка установить закономерности существования и жизнестойкости крестьянского мира.
Следует отметить, что типологические соответствия, проступающие при анализе прозы о деревне двух литератур обусловлены именно «общностью тех или иных свойств художественных феноменов – вне зависимости от их происхождения и особенностей функционирования» [М.Б.Храпченко. Собр. соч. в 4-х томах, т.4, М.,1981, с.277].
Основываясь на концепции Д.С.Лихачева, определяющей прогрессивные линии развития в литературе [Д.С.Лихачев. Прогрессивные линии развития в истории русской литературы. – в сб.: О прогрессе в литературе. Л.,1977], мы показываем, что эволюция литературы о деревне XIX в. до настоящего времени уже в облике течения «деревенская проза» – явление закономерное, поэтому оно столь органично как в русской, так и, в данном случае, в армянской литературе, что связано прежде всего с традиционным характером творчества писателей этого течения.
В § 2 первой главы процесс становления течения «деревенская проза» рассматривается в нескольких аспектах: споры о наименовании течения как стремление его наиболее адекватного толкования; идейно-художественные и социальные мотивы формирования «деревенской прозы», ступени эволюции течения; противопоставление города и деревни как фактор становления «деревенской прозы», и форма утверждения собственных нравственно-психологических позиций; анализ «деревенской прозы» как творческого единства, литературного ряда – «школа» или «течение».

Глава II. Типологический анализ художественных произведений и актуальные проблемы современного литературоведения. Данная глава имеет цель уточнить теоретические предпосылки анализа художественного мира. Типологический характер исследования потребовал уточнить и выделить тот аспект типологического анализа литературы, который связан с исследованием явлений внутри типологического ряда. Этим объясняется наше обращение к творчеству В.Белова и Г.Матевосяна.
В главе предпринята попытка определить наше понимание сущности анализа художественного произведения и выработать некоторые рабочие формулировки проблем, которые рассматриваются в исследовании эстетических систем В.Белова и Г.Матевосяна.
В истолковании художественного мира мы исходим из того, что произведение – это цельная и самодостаточная система, все компоненты которой взаимосвязаны и соподчинены друг другу. При этом необходимо отметить, что интерпретация литературного явления обусловлена как этическим миропониманием писателя, так и повествовательной структурой произведения и только в этой целостности осуществляется индивидуальная художественная концепция действительности.
Анализ нравственной проблематики – наиболее распространенная и внешне простая проблема литературоведения, но эта «простота» таит в себе возможность упрощения и искажения, поскольку нравственно-этическая концепция рассматривается как некая самостоятельная часть художественного мира. Сложность ее трактовки и состоит в том, что нравственный мир произведения – его невычленяемый компонент, который одновременно формирует повествовательную структуру и определяется принципами художественной организации произведения. Поэтому рассматривая данную проблематику и как проблематику, традиционно относящуюся к содержательной стороне произведения, мы анализируем ее в двух аспектах: «конструирующая» [Д.С.Лихачев. Внутренний; мир художественного произведения. – Вопросы литературы, 1968, № 8, с.78.], говоря словами Д.С.Лихачева, функция нравственного мира и соотношение идейно-смыслового содержания и формального построения в художественной системе произведения.
Проблема автора в художественном мире имеет несколько аспектов, но нас интересуют два: автор как личность, его мировоззрение и мироощущение, автор как элемент художественного произведения. Если первый аспект актуален в историко-литературном ракурсе исследования, то второй – при анализе структуры произведения. Проблема автора изучалась многими замечательными советскими литературоведами, но в данном случае мы исходим из положений, выдвинутых М.М. Бахтиным.
Уникальность этой проблемы обусловлена тем, что образ автора, его индивидуальное вложение в голосе автора, наиболее откровенно отражает идейно-художественную эволюцию писателя. Значимость этой проблемы взрастает в связи с анализом произведений так называемой текущей литературы, поскольку наблюдения над изменением образа автора,» «перестройкой» его голоса, представляет собой удобный объект, чутко реагирующий на изменение позиции автора-демиурга и поэтому позволяющий «диагностировать» внутреннее состояние (гармонию и дисгармонию) художественного мира.. Авторская позиция неизбежно изменяется как следствие бесконечно раздающегося мира, и в тот момент, когда писатель перестает воспринимать смену «духовных настроений» и морально-этических ценностей и откликаться на них – это признак тревожный – художник переживает период творческого застоя или вынужденной паузы.
В главе рассматривания также традиционные для литературоведения понятия: сюжет, фабула и композиция. Несмотря на широкую употребимость эти термины обладают некоторой расплывчатостью значения, что и требует у исследователя внимания и к собственно терминологическим вопросам. Исходя из трудов советских литературоведов (Ю. Тынянова, В. Шкловского, М.Б. Храпченко, В. Кожинова, Е. Добина, Б. Сарнова и других), предлагается определенная трактовка данных понятий, которая и реализуется в III главе на конкретном анализе произведений В.Белова и Г.Матевосяна. Так, может – эстетически категория и функция его прежде всего повествовательная. Происхождение сюжета безусловно связано с этической концепцией автора, формируется в нравственном мире произведения, но материализуется сюжет именно в процессе организации художественной системы произведения.
Фабула – категория, отражающая феномен восприятия искусства читателем и наиболее доступная ему, в его представлении она «строит» сюжет. Через фабулу реализуется, присущими только данному автору средствами, определенное понимание характеров, функций героя, позиции автора, образной системы. Диалектика отношений сюжета и фабулы заключается в том, что сюжет – это концепция организации художественного мира, а фабула – принцип его осуществления.
Рассматривая композицию как компонент художественной системы, мы акцентируем тот его аспект, который также обусловлен нравственным миром произведения. Данное понимание композиции соотносится с высказыванием Льва Толстого о «внутренней архитектуре» произведения, «внутренней связи», под которой он подразумевал «бесконечный лабиринт сцеплений... и те законы, которые служат основанием этих сцеплений» [Л.Н.Толстой о литературе. М.,1955, с.156].
В нравственно-этической позиции автора-демиурга и заключается «основание», конструирующее и композицию произведения. Именно в соответствии с этой позицией располагаются в произведении голоса героев, этическая дифференциация которых определяется, говоря словами Л.Толстого, «внутренней оценкой автора».
В главе анализируется также категория жанра именно как фактора стабильности, то есть элемента художественной системы, определяющего его наиболее общие черты принадлежности к устойчивому литературному ряду. И с этой точки зрения показательно выделение доминирующей жанровой формы, характера отношений с другими жанровыми разновидностями. Отмечается роль жанра повести в литературе 60-70-х годов, его функциональные возможности, переосмысление жанра в течении «деревенская проза». Рассматриваются возможности жанра повести, поскольку «под эгидой повести» происходил процесс слияния и взаимовлияния различных жанровых форм и повести, как пишет Г.Трефилова, «выпало стать и жанром-экспериментатором», и «специалистом по связям» со смелжиками» [Г.Трефилова. Динамика жанровых форм и некоторые стилевые тенденции прозы. – в сб.: Современный советский литературный процесс в духовной жизни общества развитого социализма – 1980, с. 204.]

Глава Ш. Типологический анализ творчества Василия Белова и Гранта Матевосяна. В главе на основе положений, выдвинутых в I и II главах, на материале творчества Василия Белова и Гранта Матевосяна исследуется многообразие художественного мира «деревенской прозы». Данное течение значительно не только гражданственностью и злободневностью проблем, но и высоким эстетическим уровнем произведений. Поэтому литературно-критическая мысль, акцентирующая на первых порах становления «деревенской прозы» в основном идейно-содержательную сторону произведений, в настоящее время ощущает необходимость детальнее разобраться в их художественном своеобразии.
В § I третьей главы анализируется художественный мир Василия Белова. В творчестве этого писателя проявляются характерные черты той ветви «художественной прозы», которая некоторыми критиками была названа «вологодской школой». Отличительное ее качество – это пристрастие к нравственно-этическим традициям и ценностям русского крестьянства. Так, В.Белов, даже изображая современность и рассматривая проблемы сегодняшнего дня, оценивает их с точки зрения близкой его сердцу крестьянской «вселенной». В результате в художественной системе писателя в соотношении этической и эстетической сторон произведения превосходство перешло к первой. В.Белов актуализировал в литературе понятия «малой родины» и национальных истоков. В представлении писателя утрата истоков – это потеря духовной основы, здоровой народной нравственности, без которой невозможна крепость настоящего, добротность будущего. Именно в утверждении этической ценности крестьянской «Атлантиды» причина и объяснение книги «Лад» – об эстетических достижениях русского крестьянства, обусловленных его этическим миропониманием. В этом произведении, публицистическом по характеру, проясняется не только идейная направленность творчества писателя, но и своеобразие некоторых эстетических категорий его художественного мира.
Цикл рассказов «Воспитание по доктору Споку» – одно из наиболее спорных произведений писателя, в оценке которого критика отметила не только характерный для писателя нравственно-исследовательский пафос, но и некоторую «назидательность» и «очерковость». Причина заключается в том, что Белов, изображая современность, изменения в мире рассматривал с точки зрения патриархального русского крестьянина – объективность была нарушена. И поэтому неизбежно позиция автора, голос автора проявлялись тривиально, особенно в сравнении с более ранней, но в художественном отношении более зрелой повестью «Привычное дело». В этой повести образ автора не доминировал, а сохранял неслиянность своего голоса и голосов персонажей и находился, говоря словами В.Гусева, «в монологическо-толстовской позиции сверху». В цикле голос автора и точка зрения автора преобладают, более того автор солидаризуется с ведущим голосом цикла – его главным героем Зориным, точка зрения которого и регулирует повествование. Даже введение новых голосов со свежей точкой зрения заглушается авторским голосом в характеристике Зорина, героя, авторитетного для писателя, и поэтому анализ подменяется характеристикой. И художественная организация текста теряет свою соразмерность и идейную неисчерпаемость, что и становится причиной упреков в «очерковости» и тривиальности композиционных решений.
В работе рассматриваются лейтмотивы цикла – дом и дорога, которые, по существу, лейтмотивы художественного мира Белова. При сопоставлении их с этическими принципами, выдвинутыми в книге «Лад», проясняется смысл и назначение этих доминирующих мотивов, поэтических ситуаций и нравственных решений автора.
Рассматривая цикл «Воспитание по доктору Споку», прежде всего следует отметить последовательность писателя в выражении своих эстетических принципов. Доминирующие мотивы цикла несут в себе решающее для определения его нравственного мира идейно-психологическое содержание. Каждое произведение в отдельности обслуживает генеральную идею цикла, а образ автора является структурообразующим принципом повествованья, ибо сюжет и композиция служат логическому его проявлению.
Цикл как рассказ о герое – Зорине – вполне целостен, так как внутренние мотивы одного произведении требуют объяснения и усиления в другом и окончательное «разрешение» характеров и судеб персонажей возможно лишь во взаимообусловленности составляющих цикл повествований. И «локальные сюжеты благодаря типологизации приобретают значение типологической закономерности» [В.Белькинд. Принцип циклизации в «Повестях Белкина» А.С.Пушкина. – в сб.: Вопросы сюжетосложения. Рига, 1974, с.126.], поэтому структура цикла «Воспитание по доктору Споку» по сути близка к романной.
Сюжет этого цикла основан на «вечном конфликте» – «человек не на своем месте, не могущий осуществить себя» [В.Шкловский. Тетива. М..1970, с.137.]. Идеал человека в художественной системе Белова – житель, а это произведение посвящено изменению места человека в мире, человеку, не нашедшему своего пути, вернее потерявшему свой путь. И теперь он лишь постоялец в отчем доме, а ведь отчий дом, как определяет Белов в книге «Лад», «по своей значимости ... находится в ряду таких понятий русского крестьянства, как смерть, жизнь, добро, зло, бог, совесть, родина, земля, мать, отец» [В.Белов. Избранные произведения в 3-х томах, т. 3. М., 1980, с.101], то есть понятий, составляющих основные категории человеческой жизни. Поэтому «дом» становится ключевым понятием, раскрывающим замысел всего цикла. В работе подробно рассматривается функционирование этого мотива во всех рассказах цикла.
Повесть «Плотницкие рассказы» является идейно-смысловым центром цикла, поэтому в диссертации наиболее подробно анализируется именно это произведение, исследуются причины возвращения через шесть лет после публикации повести к герою этого цикла – повесть, по-видимому, в представлении писателя не давала полного объяснения «душевному неустрою» героя, непонимания им нравственной атмосферы деревни и нынешнего духовного кризиса персонажа.
Жанр повести принес наибольший успех Василию Белову. «Привычное дело» и «Плотницкие рассказы» в 60-е годы способствовали утверждению этого жанра в современной советской литературе.
Жанровая панорама литературы этого периода характеризуется взаимопроникновением различных жанровых форм при доминирующем положении повести, которая стала определять развитие даже столь авторитетного и традиционного жанра как роман.
Повесть «Привычное дело» обладает каноническими признаками повести, хотя и в ней проявились черты, присущие именно художественному миру Белова. В процессе создания цикла «Воспитание по доктору Споку» стало очевидным стремление писателя овладеть более крупной жанровой формой – романом. И в этом сказалась, быть может, принадлежность Белова традициям великой русской литературы, в которой роман в конце XIX века стал определяющим жанром благодаря творчеству Толстого и Достоевского, реализовавшегося в границах именно романа.
Путь Белова к овладению жанром романа – это путь создания «русского романа» (так определил Лев Толстой тот своеобразный тип романа, который сложился в русской литературе). По мысли Толстого, в своем становлении «русский роман» вобрал в себя необходимые качества русской повести (наиболее разработанного жанра русской литературы середины XIX века) и некоторые плодотворные черты европейского романа – в данном случае хотелось бы подчеркнуть жанрообразующую функцию повести. Видимо, такова неизбежная эволюция «русского романа» и по сей день. Поэтому замечание Е.Сидорова о «набухании романных почек в околороманной прозе при отсутствии настоящего романа» выделяет характерный принцип становления «русского романа» 60-70-х годов. Взаимопроникновение повести и традиционной романной структуры – это признак приближения к созданию «настоящего» романа. Такова, примерно, и эволюция художественной системы Белова. Цикл «Воспитание по доктору Споку» стал первым опытом романного освоения жизненного материала, проявил стремление писателя создать истинный «русский роман», где в центре внимания автора была бы «судьба народная».
Роман «Кануны» откровенно отражает эту внутреннюю эволюцию – овладев жанром повести, «преодолеть» его в создании романа. Подзаголовок «Канунов» – «хроника 20-х годов» – это отпечаток еще живого пристрастия к повести. Ведь хроника – это заповедная область владений повести, где хроника – наиболее типичная, чистая форма повести, то есть повествования последовательного основанного на логической связи событий и обстоятельств. И роман «Кануны» с декларативной ориентированностью на «хроникальность», то есть собственно повествовательный и жанровый признак, вобрал в себя многие черты жанра повести, в частности по вести «Привычное дело».
В романе «Кануны» писатель вновь обращается к типу автора апробированному в повести «Привычное дело». Образ автора имеет свои, четко реконструируемые признаки. Его духовный потенциал много шире героев романа, хотя бы потому, что он способен понять и передать своеобразие индивидуального склада личности каждого персонажа и то общее, что объединяет их.
Голос автора препятствует распадению текста на отдельные описания, соотносит их, трансформирует в систему. И, наконец, важнейшее качество внутреннего мира лучших произведений Белова – функция автора состоит в переводе с языка чувств на язык сознания, потому мы и слышим голоса (мысли) животных, «осемьсветной ели», грудного младенца – все в художественном мире Белова одухотворено, и уже тем более закономерны размышления крестьян, потому что Белов свою миссию художника и писателя осмысляет и роднит с миссией переводчика – с понятного и близкого ему языка крестьянской «вселенной» на язык современного человека. И роль автора, его слово и позиция преднамеренно объективны и служат лишь «авторитетным руководителем читателя» в тексте.
В романе «Кануны» сюжет – воссоздание общей жизни и ее постепенного распада, проявляется в истории взаимоотношений двух противоборствующих персонажей. В этом романе, хотя и сюжет организует фабульное действие» которое может отклоняться в сторону, вводить новые персонажи, в кульминационных точках сюжет и фабула пересекаются. Во внутреннем мире этого романа реализовался идеал Белова. Герои его – Павел Пачин – человек на своем месте, хозяин, житель, поэтому дом – это символ устойчивости, постоянности на этой земле. В отличии от него Игнат Сопронов, лишенный чувства общей жизни лишен этой устойчивости, поэтому и дом для него никогда не отчий, а лишь отцовский. И он для него пуст, поскольку не несет в себе никакого нравственного содержания – это только постройка, в которой для него нет «угла».
Своеобразие повествовательной организации произведений писателя заключается в том, что основным средством изобразительности служит взаимоотношение и развитие голосов героев. В «Канунах», исходя именно из жанровой формулы произведения, сюжет и фабула приобрели несколько большее значение, но композиционное соотношение голоса автора и персонажей, в основном, организуют художественную систему романа.
В § 2 третьей главы анализируется художественный мир Гранта Матевосяна.
«Деревенская проза» как одно из наиболее ярких проявлений динамики литературы не только утверждает приверженность ее творцов к ценностям крестьянской «вселенной», но, быть может, и способствует разрешению сложных художественных задач, которые ставят перед собой писатели. И яркое свидетельство тому – творчество Гранта Матевосяна, для которого «деревенская проза» не только и не просто верование писателя, но прежде всего возможность осуществления его художественных исканий. Только в границах этого течения он видит возможность реализации своих этических и эстетических поисков, даже предназначенность своего творчества для создания и воссоздания в слове удивительного мира «деревенской прозы». «Цмакут» – не только прообраз большого мира, но и единственно возможное выражение его нравственно-философских исканий.
Г.Матевосян неоднократно подчеркивал формирующую роль идейно-психологических представлений писателя и нравственная проблематика – это не просто составляющая его художественного мира, а «основание», которое не только детерминирует содержание произведений, тематику, специфику героев, но само по себе является художественным приемом, определяющим собственно стиль творчества. И наиболее зримо эта особенность проявилась в организация авторской позиции, ее внутритекстового осуществления. Анализируя творческую эволюцию писателя, прежде всего следует подчеркнуть – от «современной пасторали» повести «Мы и наши горы» он достиг вершин повести «Ташкент», то есть от ироничного взгляда на современность, несколько элементарного противопоставления города и деревни он пришел к трезвому, вдумчивому взгляду и на город, и на деревню. Ныне он ищет в самой деревне причину хрупкости, неспособности сопротивляться (своеобразное «пошехонство»), выйти через «больные вопросы» Цмакута к «больным вопросам» мира. И растворяя голос автора в голосе каждого персонажа, он стремится «изнутри» рассмотреть человека во всей глубине его миропонимания.
Художественный мир Матевосяна – сложная динамическая система, в которой единственная предварительная запрограммированность заключается в преднамеренной открытости, незавершенности системы. М.М.Бахтин утверждал, что «в основе реакции автора на отдельные проявления героя» лежит единая реакция на целое героя и все отдельные проявления его имеют значение как моменты его» [М.М.Бахтин. Эстетика словесного творчества. М., 1982, с.8]. Своеобразие же прозы писателя заключается в том, что «тотальное видение автора» само по себе не завершенная и устоявшаяся система отношений к миру, а именно внутритекстовая «точка зрения», способная к изменениям и концептуально развивающаяся. Словом, автор не только не ограничивает своих персонажей, но и сам как бы является одним из персонажей, для которого есть лишь один демиург – реальность действительной жизни. Поэтому столь творчески развил писатель толстовский принцип «текучести человека», проявляющийся в его художественном мире как отказ от окончательной, завершенной характеристики нравственных голосов своих героев и одновременно обоснование права каждой личности на выражение своих духовных и душевных возможностей. Авторская позиция реализуется именно в предоставлении этой возможности, желании увидеть героя во всем многообразии его личностного потенциала. И все это – художественное претворение основного нравственного принципа его творчества: «Высший долг литературы – защитить человека в человеке».
Эволюция творчества писателя хорошо просматривается на изменении роли автора в произведении. Так, если в ранней повести «Мы и наши горы» образ автора конструировался в понимании «автор как демиург», то в следующем этапном произведении – повести – «Мать едет женить сына» автор только повествователь, единственная цель которого-помочь читателю разобраться в диалоге нравственных голосов героев, этических противоречий внутри сознания каждого персонажа. В повести «Ташкент» подчеркнута позиция автора как летописца и хроникера, но хроникальность «Ташкента» особого порядка – голос автора растворен в каждом персонаже и солидарен с его этической позицией (то есть каждый голос формально прав). Автор предоставляет героям свободу самовыражения и независимость от всеобъемлющего авторского сознания, хотя и не «моделирует» поток сознания и внешне устраненного автора. Именно поэтому точка опоры художественного мира Матевосяна находится не вовне героя, а внутри сознания каждого персонажа, которому предоставлено слово.
Жанровая характеристика повествования о Цмакуте – одна из сложных в творчестве писателя. Г.Матевосян не стремится создать цельное эпическое произведение (роман), а нанизывает цикл рассказов и повестей, где каждый из его постоянных персонажей, переходя из одного повествования в другое, оказываясь то главным героем, то второстепенным, рассматривается во всей полноте сознательных и подсознательных первопричин своих поступков -так мотивы человеческой личности, его истинное отношение к миру, оказываются много шире того, что можно сказать о нем, зная только отдельный план его личностного поведения. Писатель размышляет о герое, показывая его с различных точек зрения – близких, недругов, просто прохожих, предоставляя и ему самому рассказ от первого лица – так формируется кажущаяся дискретность Цмакутского цикла. Ведь несмотря на видимую фрагментарность произведений писателя, по существу перед нами своеобразный «роман с продолжением», ибо каждое новое произведение писателя генеральной идеей всего цикла притягивается к предыдущим и как будто вне воли автора занимает соответствующее место.
Цикл «Август» занимает особое место в эстетической системе писателя. По существу, этот цикл – микрокосм художественного мира писателя, в котором сконцентрировались основные идейные и структурные принципы Матевосяна. И прежде всего – принцип столкновения и сопоставления противоположных идей и позиций. Определяющие жанровые формы поэтому – повесть и рассказ, естественно замыкающиеся в цикл. Термин «цикл», видимо, самая верная характеристика художественной системы Матевосяна, если вспомнить, что он означает в переводе с греческого «круг, колесо». Действительно, художественный мир Матевосяна нельзя рассматривать как некое целое, имеющее начало и конец, напротив – это система, где начало и конец ничего не решают в эстетической и этической обусловленности произведения, повествование движется по кругу, а любая точка на нем может стать точкой отсчета.
Повесть «'Ташкент» – очередной этап формирования художественной системы писателя. Своеобразие сюжетно-композиционной организации произведения подтверждает, что именно этот жанр в современной литературе наиболее охотно поддается экспериментаторским изысканиям писателей.
Следует отметить, что категории сюжета, фабулы, композиции в произведениях Матевосяна трансформируются.
Писатель не стремится рассказать историю, где события и характеры логизируют друг друга, поэтому в прозе Матевосяна разрушена структура сюжета с экспозицией, завязкой и развязкой, а фабула в ее традиционном понимании по ходу повествования так и не вычленяется, то есть «пересказать» произведения Матевосяна практически невозможно, Поэтому писатель не создает романа, который обычно стремится к «освоению действия», а действия – собственно и нет, и повествовательная установка писателя обращена не на план действия (фабула), а на словесный план, то есть сюжет. Именно в таком, и только в таком понимании можно трактовать сюжет в художественной системе Матевосяна. Поэтому фабула как отдельного произведения, так и всего Цмакутского цикла складывается из концентрации сюжетных ситуаций, словом, фабула как бы вырастает из сюжета. А исходной причиной всех этих преобразований и является своеобразная «цикличность» художественного мира Матевосяна, ярким образцом которого и стал цикл «Август». Композиционная организация этого цикла основана на ведущей идейно-психологической роли Алхо, через которого соотносятся все рассказы (четыре первых связаны с Алхо и сюжетно, три последних мотивируются судьбой Алхо).
В повести «Ташкент» основная опора падает на сюжет, а фабула просто «загадана». Сюжет представляет собой «разговор всех и со всеми» о самых непостижимых основах бытия. Грант Матевосян, ограничив себя «прозой жизни», углубляется во внутренний мир человека, поэтому не нуждается в фабуле или лихо закрученном сюжете, так как по мысли писателя в жизни и тех, кто в сводках числится только «единицей» есть свой «Магелланов подвиг», который надо увидеть и суметь объяснить. Подобное понимание обусловлено не только тематикой прозы писателя, но и концептуальным видением личности и человека, что выразилось, в художественном решении героев произведений и доминирует уже в повести «Ташкент» с его «принципиальным многоголосием». При этом необходимо подчеркнуть, что принципиальное многоголосие, то есть равноценность и равноправность нравственна голосов, становится структурообразующим началом в определении и этического кругозора автора. С другой стороны, этот принцип и есть наиболее реальная возможность показать «общую жизнь», которая в конечном итоге, являет собой цель каждого истинного художника. И следует отметить, что речь идет не об идиллическом единстве восприятия мира, но о взаимообусловленности человеческого сообщества, о выделении доминирующей тональности социально-этического мировоззрения.
В повести «Ташкент» «словесный план», то есть сюжет, «тонет» в многоголосии (то есть в принципе композиционной организации), а композиция в свою очередь растворяется в сюжете. Такая взаимообусловленность двух важнейших компонентов эстетической системы, их нерасчленимость подчеркивает целостность организации внутреннего мира этой повести, которая именно в силу этого обстоятельства и кажется произведением не «сконструированным», не «сделанным», а истинным. Произведением, о котором можно сказать, что это больше, чем жизнь, правда, потому что это – искусство.
Г.Матевосян в этой повести «вывернул» исконные ценности «деревенской прозы» – дом как воплощение устойчивости человека, его назначения быть хозяином и жителем на земле, хранителем «святых законов» традиций. Поэтому дом символизирует уже не «первоначало жизни, источник света и радости» (З. Паперный), а социальный статус человека и становится показателем жизненного успеха. Человек в этом «доме» только постоялец, путник. Такова оборотная сторона традиционности – человек уже не согласен на роковую предначертанность своего пути, он должен самостоятельно выбрать «бремя ответственности», обрести свою личностность. Художественный мир Матевосяна – это мир высших проблем человеческого духа, стремящийся постичь всеобщие законы и нравственные принципы существования и осуществления личности. В Заключении подведены основные итоги исследования. Особую идейно-эстетическую нагрузку в организации художественного мира «деревенской прозы» несет на себе оригинальная авторская позиция, то есть принципиальное отнесение вовнутрь крестьянской «вселенной», авторской «точки зрения», в результате чего изменяется не просто эмоционально-волевая установка художника, по поэтика художественного мира.
Анализируя эволюцию творчества Белова и Матевосяна, выражающуюся в изменениях авторской позиции, перестройке голоса автора, можно отметить следующее.
Художественный мир Белова развивался в соответствии с нравственно-исследовательским пафосом его творчества сложно и прерывисто. В сравнении с повестью «Привычное дело», цикл «Воспитание по доктору Споку» представляет собой в определенном смысле эстетически тривиальную и идейно прямолинейную систему; И только роман «Кануны» – возвращение к типу художественной организации повести.
В художественном мире Матевосяна образ автора конструировался наиболее традиционно – «автор как демиург» в повести «Мы и наши горы». В следующем этапном произведении («Мать едет женить сына») автор – только повествователь, единственная цель которого разобраться в диалоге нравственных голосов персонажей, этических противоречий внутри сознания каждого героя. А в повести «Ташкент» подчеркнута позиция автора как хроникера и летописца, но хроникальность «Ташкента» особая – голос автора растворен в каждом персонаже и солидарен с его этической позицией, то есть каждый голос формально прав.
Рассматривая «соотношение» идейно-смыслового содержания и формального построения произведений писателей, можно утверждать: в творчестве Белова определяющими являются проблемы, относящиеся к идейно-смысловой стороне произведения, в то время как творчество Матевосяна в большой степени характеризуется повествовательными поисками.
Жанровые искания писателей отражают этическую и художественную направленность творчества – на прошлое или на современность.
В творчестве Белова повесть «Привычное дело» и цикл «Воспитание по доктору Споку» способствовали овладению писателем жанра романа, и путь к созданию «Канунов» был обоснован созданием именно «русского романа», как определял Л.Толстой своеобразный тип романа, сложившийся в русской литературе.
Г.Матевосян в поисках синтетического жанра, адекватного нравственно-психологическому содержанию его произведений, разрушает канонические признаки повести. В его произведениях размываются твердые границы между повестью и романом и прежде всего во временной организации. Повесть, всегда обращенная в прошлое по самой сути своего жанра, неожиданно обретает и «настоящее время», то есть преодолевается «эпическое расстояние» (М.М.Бахтин) между событием и повествованием о нем. Таким образом произведение приобретает сущностное качество романа, не становясь принципиально романом.
По ходу работы были рассмотрены сюжетно-композиционные особенности произведений писателей, прослежены доминирующие мотивы творчества, выявлено своеобразие толкований основных мотивов «деревенской прозы» в художественном мире В.Белова и Г.Матевосяна.

По теме диссертации автором опубликованы следующие работы:
I. Сюжетно-композиционное своеобразие произведений В.Белова и Г.Матевосяна. – Социалистический реализм и проблемы развития советской многонациональной литературы: Тезисы докладов республиканской научно-теоретической конференции. Баку, 1984, с.45-47.
2. Человек и мир. (Проблемы нравственности в творчестве В.Белова и Г.Матевосяна) – Советакан граканутюн, 1985, № 10, с.124-135.(на армянском языке)
3. Слово автора и героя в сюжетно-композиционной организации произведения. – Вестник Ереванского государственного университета, общественные науки, 1385, .№ 3, с.178-183

Сдано в производство 11.09.1986г. Бум. 60x84 печ. 1,5 лис
Заказ 242 Тираж 100
Цех «Ротапринт» Ереванского госуниверситета. Ереван, ул. Мравяна № 1.

Работа выполнена на кафедре русской литературы Ереванского ордена Трудового Красного Знамени государственного университета.
Научный руководитель – доктор филологических наук, профессор Л.М. Мкртчян.
Официальные оппоненты: доктор филологических наук, профессор Е.А. Алексанян; кандидат филологических наук, доцент Ж.А. Калантарян.
Ведущая организация – Армянский государственный педагогический институт им. Х. Абовяна.
Защита состоится 22 октября 1986г. в часов на заседании специализированного совета Д 055.01.02 по присуждению ученой степени доктора филологических наук в Ереванском ордена Трудового Красного Знамени государственном университете. (375049, Ереван, ул. Мравяна, I)
С диссертацией можно ознакомиться в научной библиотеке университета.
Автореферат разослан сентября 1986 г.

Ученый секретарь специализированного совета П.М.ХАЧАТРЯН

Источник: Мелкумян Н. Р. Художественный мир «деревенской прозы» : (типол. анализ творчества Г. Матевосяна и В. Белова) : автореф. дис. … канд. филол. наук / Н. Р. Мелкумян. – Ереван : Изд–во ЕГУ, 1986. – 24 с.