А. Большев. Проблема народного характера в творчестве В. Белова, В. Астафьева, В. Распутина

А. О. Большев
Проблема народного характера
в творчестве В. Белова, В. Астафьева, В. Распутина

Работа выполнена на кафедре истории советской литературы ленинградского ордена Ленина и ордена Трудового Красного знамени государственного университета имени А. А. Жданова

Научный руководитель – доктор филологических наук, профессор Л. Ф. Ершов

Официальные оппоненты:
доктор филологических наук, профессор В. М. Акимов
кандидат филологических наук В. А. Смирнов

Ведущая организация – Институт русской литературы
АН СССР /Пушкинский дом/

Защита диссертации состоится «___» ________ 1986 года в ____ часов на заседании специализированного совета К 063.77.11 по присуждению ученой степени кандидата филологических наук в горьковском государственном университете имени Н. И. Лобачевского /603620, г. Горький, ГСП-20, проспект Гагарина, 23/.

С диссертацией можно ознакомиться в фундаментальной библиотеке университета.

Автореферат разослан «___» ________ 1986 года.

Ученый секретарь специализированного совета, кандидат филологических наук, доцент – Г. С. Зайцева

В 60 - 80-е годы проблема народного характера затрагивалась критикой гораздо чаще, чем в предыдущие десятилетия. Интерес к данному явлению связан главным образом с необходимостью осмыслить творчество ряда советских прозаиков, которые в это время обратились к углубленному художественно-философскому исследованию коренных основ народной жизни. В указанный период в теоретической разработке рассматриваемой категории обращались такие исследователи, как Ю. Барабаш, Н. Воробьева, П. Выходцев, Л. Ершов, В. Канашкин, Н. Утехин, А. Хватов и др. Вместе с тем вопрос о границах использования общеупотребительного термина «народный характер» по-прежнему вызывает споры.
В. Белов, В. Астафьев и В. Распутин, по общепризнанному мнению, являются виднейшими представителями той прозы, которую долгое время условно именовали «деревенской». На самом деле в их произведениях , органично сочетающих философичность, социальный пафос, углубленный психологизм, рассматриваются наиболее важные слагаемые современного народно-национального бытия. Обращение к идейно-художественным исканиям этих писателей с свете проблемы, вызывающей в настоящее время большой интерес литературоведения и критики, обеспечивает, на наш взгляд, актуальность настоящего исследования.
Основная цель данной работы – сопоставительное рассмотрение творчества В. Белова, В. Астафьева, В. Распутина под углом зрения проблемы народного характера. Одновременно ставится задача раскрыть как индивидуальную для каждого художника специфику образов, выражающих диалектическую поступь народного бытия, так и некоторые общие особенности воплощения народного характера в современной прозе. Такого рода исследование предпринято впервые и потребовало некоторых теоретических уточнений, связанных с вопросов о критериях народности литературного героя. В этом заключается научная новизна диссертации.
Методологической и теоретической основой диссертации являются принципы марксистско-ленинской эстетики, программные документы КПСС, основные теоретические положения советского литературоведения.
Практическое значение работы обусловлено тем, что содержащийся в ней материал может расширить представления о художественной индивидуальности В. Белова, В. Астафьева и их вкла-

де в современный историко-литературный процесс. Наблюдения и выводы, полученные в результате исследования, могут дать материал для дальнейших обобщений, касающихся проблемы народности и народного характера, могут быть использованы при разработке общего курса лекций и спецкурсов, посвященных современной советской прозе.
Диссертационный материал прошел апробацию при чтении курсов лекций по истории советской литературы и по теории социалистического реализма в Ленинградском государственном университете им. А. А, Жданова, а также на межвузовских научных конференциях в ЛГУ /1984, 1985, 1986 гг./
Объем и структура работы. Диссертация состоит из введения, трех глав и заключения, общий ее объем 172 страницы, список используемой литературы включает 319 наименований.
Во введении обосновывается актуальность исследования, формулируются цели и задачи работы.
Тщательное сопоставление существующих трактовок понятия «народный характер» позволяет предположить, что изучаемое явление существует на пересечении категорий «национальный характер» и «положительный герой», как бы синтезируя их основные особенности.
Образцы глубокого и художественного совершенного воплощения народного характера содержит творчество наиболее выдающихся представителей литературы социалистического реализма. Краткое рассмотрение этапных произведений советских классиков /»Мать» М. Горького, «Тихий Дон» и «Судьба человека» М. Шолохова, «Русский лес» Л. Леонова/ дает возможность сформулировать некоторые выводы предварительного свойства. В процессе революционной борьбы, на различных этапах построения социализма и коммунизма у писателя – участника этих событий может возникнуть стремление художественно исследовать, насколько те или иные политические концепции, социальные новшества соответствую органическим потребностям национального бытия. Это стремление и становится одним из основных творческих импульсов при создании народного характера, т. е. положительного героя особого типа, который воплощает авторское представление о глубинных традициях нации, ее закрепленных веками моральных принципах. В значительной мере именно через посредство такого героя выявляется степень соответствия происходящих преобразований глубинным народным чаяниям. Вместе с тем происходит и проверка обрат-

ного порядка – испытываются сами национальные устои. Художественное исследование дает возможность отделить устаревшее, требующее замены в новых социально-исторических условиях от всего того, что подтвердило свою плодотворность. Таким образом современность соотносится с народным опытом, а национальные традиции, в свою очередь, выверяются в конкретно-исторических ситуациях. Эти два аспекта тесно взаимосвязаны, писатель делает упор на тот или иной из них в зависимости от решаемых им художественных задач.
На основе сделанных выводов в диссертации исследуется проблема народного характера в современной прозе о деревне.
В главе первой «В. Белов. Человек, природа, история» рассмотрены особенности положительных героев, которые представительствуют народ в произведениях писателя. Взгляды Белова, в том числе его концепция народного характера, сложились под влиянием специфического жизненного уклада крестьян русского Севера. В этом плане широкие возможности для исследования открывает книга очерков «Лад». В силу целого ряда конкретно-исторических факторов, жизнь земледельцев русского Севера отличалась целостностью и упорядоченностью. В данных условиях сформировался своеобразный тип народно-национальной жизни, который в различных его проявлениях воспроизводится в книгах Белова. Все слагаемые этого характера, в конечном счете, вытекают из общей его устремленности к гармонии с миром. Герой, воплощающий в творчестве Белова народный характер, всегда воспринимает себя в качестве элемента упорядоченной структуры. Он хорошо знает собственное место в жизни и стремится пройти свою дорогу до конца, не взирая на тяготы и трудности. В повестях «Привычное дело», «Плотницкие рассказы», романе «Кануны» данный тип народного характера изображен на разных этапах национальной истории.
Сложный, ускользающий от завершающих определений характер главного героя «Привычного дела» вызвал в критике немало споров. Положительные качества в образе бывшего фронтовика Ивана Африкановича Дрынова сочетаются с негативными чертами. Целью и условием существования Дрынова является не столько материальный достаток, сколько гармоничное согласие с миром. Ритмичность и взаимообусловленность, царящие в природе, бесконечно радуют Ивана Африкановича. Однако, болезненно реагируя на малейшее нарушение природной

упорядоченности – будь то замерзший воробей или понапрасну каркающая ворона, Дрынов до поры до времени спокойно относится к хозяйственным беспорядкам в своем колхозе. Многие поступки его бессмысленны и откровенно соотнесены с абсурдным существованием пошехонцев.
По мере развертывания сюжета становится ясно, что гармоническое миросозерцание героя покупается ценой отказа от трезвого и бесстрашного аналитического мышления. Для поддержания необходимого спокойствия Дрынову приходится намеренно «не думать», «забывать « о многом в окружающей жизни. Не случайно с его образом отчетливо соотнесен мотив сна.
Постепенно раскрываются объективные факторы, которым деформирована личность Дрынова. Философия «привычного дела»предстает как своеобразная защитная реакция народного характера на волевые методы руководства, осужденные мартовским Пленумом ЦК КПСС 1965 г. «Пошехонство» в этой связи становится формой реализации не находящей выхода энергии.
Критикой не раз подчеркивалась смысловая соотнесенность характера Дрынова и его судьбы с содержанием сказки о пошехонцах и главы о Рогуле. Эти вставные притчеобразные истории расположены в композиционной структуре повести абсолютно симметрично относительно ее условного центра. Они являются как бы противоположными полюсами художественного мира произведения. «Пошехонство» - анархическое существование без традиций, смысла и пользы. Жизнь Рогули – последовательная реализация своего предназначения. Эти символические образы воплощают противоположные начала, но есть у них и общий момент – бессознательность и стихийность. «Пошехонство» присутствует в жизни героев повести в той же мере, как и свойственное Рогуле инстинктивное стремление выполнить цель своего существования. Эти полюса создают нечто вроде силового поля, замыкая главного героя в круг, из которого он до известного момента не может вырваться. Попытка подняться над растительным существованием приводит его к «пошехонству».
Лишь в финале ценой огромных усилий Дрынов разрывает этот круг и обретает принципиально иную гармонию. После преодоления постигшего его кризиса Иван Африканович ничего не меняет в своей судьбе, но жизнь его продолжается уже в новом качестве. Герой теперь живет и действует осознанно, не отворачиваясь от темных сто-

рон бытия, не уходя в мир иллюзий. Бессознательный, стихийный, боевой героизм может вызвать сочувствие и восхищение, но почти всегда – с оттенком снисходительности. Жизнь человека, который, осознав все тяготы и страдания предназначенной ему судьбы, все-таки продолжает идти своим путем, заслуживает подлинного уважения как добровольное подвижничество.
В повести «Плотницкие рассказы» в центре внимания Белова оказался герой во многм близкий Ивану Африкановичу. Однако Олешу Смолина можно сравнить с главным героем «Привычного дела», уже пробудившимся от «сна» - таким, каким он предстал в заключительных главах повести. Смолин значительно превосходит Ивана Африкановича активностью своего мышления, это в подлинном смысле слова философ, стремящийся постичь мир в его противоречивости. В «Плотницких рассказах» Белов коснулся исторической ретроспективы изображенных в «Привычном деле» негативных явлений. Однако в плане исследования народного характера «Плотницкие рассказы» непосредственно продолжают повесть об Иване Африкановиче. В этом смысле данные произведения можно рассматривать в качестве своеобразной дилогии об определенном типе народно-национальной жизни.
В «Плотницких рассказах» традиционный герой исследуется в плане его соответствия требованиям сегодняшнего и завтрашнего дня. Отсюда особенности сюжетно-композиционной структуры произведения. Олеше Смолину противостоит Авинер Козонков, человек совсем иного склада. В роли слушателя и посредника выступает Константин Зорин – молодой человек, приехавший из города.
Анализ повести приводит к выводу, что сопоставление Смолина и Козонкова, по-видимому, не являлось главной целью Белова в этой повести. Упор сделан не на исследование характера Авинера и даже не на его разоблачение, а на выяснение причин, которые привели «соплюна» к власти над таким, как Смолин и Федуленок. Четко выписанная фарсовая фигура Козонкова необходима Белову главным образом как средство для постижения тех важных особенностей народно-национальной психологии, которые воплощены в образе Олеши. В «Плотницких рассказах» отчетливо просматривается определенная иерархия героев и их позиций. «Правда» Олеши и «правда» Козонкова несоизмеримы, поэтому подлинно равноправный конфликт между ними невозможен. Парадоксальный финал выдвигает на первый план развивавшийся незаметно, подспудно и казавшийся второстепенным кон-

фликт Олеши и Зорина, героя-рассказчика. Именно эти персонажи выступают у Белова в качестве носителей более или менее равновеликих (во всяком случае сопоставимых) жизненных концепций.
Долгое время образ Зорина рассматривался в критике в качестве некоей вспомогательной сюжетно-композиционной функции. Действительно, Константин Зорин является во многом условным персонажем, за словами которого отчасти угадывается авторская позиция. Но этим его роль далеко не исчерпывается. Зорин необходим Белову как достаточно типичный представитель современности. Константин в известной мере является единомышленником Олеши, однако это человек иных жизненных принципов, иной культуры, он иначе мыслит и действует. Писатель в «Плотницких рассказах» фактически развернул сопоставительный художественно-философский анализ двух различных, стадиально сменяющих друг друга типов национальной жизни, один из которых был сформирован многовековым крестьянским укладом, а второй находится в процессе становления, олицетворяя нынешнее, во многом переходное время.
Константин Зорин изображен как носитель рационального мышления. Сочувствуя Олеше, он решительно не приемлет смолинской безграничной терпимости к чужим мыслям и поступкам. Вмешательство Константина в многолетнюю тяжбу Олеши и Авинера продиктовано стремлением довести их отношения до естественного, с его точки зрения, логического конца, пробудить в Олеше чувство обиды и возмущения. Сам Зорин не склонен забывать обиды – будь то серьезные оскорбления или шлепки, полученные в детстве от бабки. Олешино же отношение к обидам прямо противоположно: «Была вина, да вся прощена». Белов, по-видимому, не стремился однозначно ответить на вопрос, чья позиция более правильна. Не идеализируя Олешу Смолина, писатель исследует его характер в контексте послеоктябрьской истории русской деревни. При подобном рассмотрении Олешины слабости предстают необходимой предпосылкой его достоинств, эти качества, как бревна дома, «срослись и скипелись в одно целое».
Именно такой тип народного характера мог стойко терпеть отдельные злоупотребления, неизбежные в эпоху великого перелома, начинать жизнь заново на Печоре, ударно трудиться на лесозаготовках, успевая кормить страну хлебом. Именно такой человек был способен сохранить в подобных условиях просветленное мировоззрение, не ожесточиться, не смешивать перегибщиков с партией и государством.

Характер Смолина представляет собой целостную структуру, что исключает возможность механической замены одних элементов другими. Поэтому неудачей заканчивается и попытка Зорина «улучшить» смолинский характер, добавив к Олешиным положительным качествам наступательную активность и непримиримость. Белов выдвигает иную задачу: необходимо создавать новую систему традиций и норм, стол же гармоничную и стойкую, но в большей степени соответствующую нынешним условиям.
Этой цели и подчинена, по существу, дальнейшая творческая деятельность Белова. Его настойчивый и последовательный интерес к традиционному укладу жизни северного крестьянства, следствием которого явились роман «Кануны» и литературно-философское эссе «лад» (эти произведения подробно рассмотрены в диссертации), обусловлен прежде всего стремлением раскрыть внутренний закон прежней гармонии, чтобы на его основе создать новый лад.
В главе второй «В. Астафьев. Социальное и нравственное» раскрывается специфика воплощения народного характера в астафьевском творчестве.
В основе представлений В. Астафьева о том, каким должен быть человек, лежит осознание необходимости товарищества, солидарности, духовного единства всех людей. Тоска по такому единению звучит практически во всех произведениях писателя, определяя характер ценностных ориентаций, в которые включены персонажи. Готовность к бескорыстной взаимопомощи, состраданию, поддержке выступает у Астафьева в качестве доминанты народного характера. Наиболее естественными писатель считает те жизненные формы, которые развивают в людях данную черту. В этом смысле «деревенские» главы «Последнего поклона» являются своеобразным эквивалентом беловского «Лада».
Астафьев не идеализирует традиционный деревенский уклад, однако выражает глубокую озабоченность по поводу того, что рост материального благосостояния порой сопровождается разрывом прежних родственных и дружеских связей.
Проблема народного характера в творчестве Астафьева анализируется на материале философских книг 70-х годов («Пастух и пастушка», «Ода русскому огороду», «Царь-рыба») и автобиографической повести «Последний поклон», то есть произведений, которые на сегодняшний день являются, безусловно, высшим достижением писателя.
Характеры героев повести «Пастух и пастушка» исследуются с

учетом специфики той концепции войны и героизма, которая сформировалась у Астафьева к 60 – 70-м годам и носит явный отпечаток современной общемировой ситуации, чреватой ядерной катастрофой.
Продолжая лучшие традиции национальной классики, в частности – толстовские, писатель в своей «современной пасторали» изобразил войну как явление, противне человеческому разуму и всей человеческой природе. При этом Астафьев – бывший фронтовик, окопник не исказил исторической правды, не впал в абстрактный гуманизм и пацифизм. В «Пастухе и пастушке» конфликт между изначальной человеческой добротой и необходимостью убивать предопределяет всю образную систему. Это противоречие разъедает, раскалывает характеры главных героев – Костяева, Люси, Мохнакова. Трагизм коллизии усугубляется тем, что речь идет о справедливой оборонительной войне, которая ведется во имя утверждения коммунистических, общечеловеческих идеалов.
С учетом жанрово-стилевых особенностей «современной пасторали» в диссертации раскрываются функции центрального персонажа в целом астафьевского замысла. Совмещая воедино «символику и самый что ни на есть грубый реализм» /Астафьев/, писатель создает некий обобщенный образ войны, вбирающий в себя черты кровопролитий прошлого и будущего. Но символизирующая тенденция в не меньшей степени затрагивает и характер главного героя. Отчетливо вырисовываются ассоциативные параллели, сближающие Бориса Костяева с пасторальным пастухом, кавалером де Грие, Дон-Кихотом, героем древнерусских житий. Черты этих «идеальных» литературных типов «мерцают» в облике пехотного лейтенанта, не лишая его социальной и национальной определенности. Именно такой герой, в котором сконцентрировано все возвышенное, наивное, идеальное, что было накоплено человечеством, противопоставлен войне в «Пастухе и пастушке».
Идея мирного предназначения человека укореняется Астафьевым в нравственно-историческом опыте русского народа. Важную роль играет тема мирного созидательного труда (в особенности крестьянского труда в союзе с природой) как подлинного назначения человека. Последний аккорд этой темы звучит в финале на фоне медленного умирания утратившего желания жить Костяева. Образ мужичка, соседа Бориса по госпиталю, радующегося весне, пашне и заметно идущего а поправку, воспринимается как символ несокрушимости коренных основ народно-национального бытия (не случайно говорится о

«миллионах таких мужиков»).
Но свою логику и закономерность обнаруживает и путь Бориса Костяева. По мере приближения к финалу в повести все более отчетливо поступают черты древнерусского жития – жизнеописания святых и праведников. Смерть героя трактуется как блаженное «успение» святого. Автор явственно подчеркивает, что речь идет, действительно, о своеобразном «праведнике». Жизнь его – подвиг, но такой, к которому не приложимы обычные критерии. В повести дважды говорится, что Костяев лежит «один – посреди России». В этой формуле как бы обозначена сложная диалектика взаимосвязи его пути с судьбами народа. В Костяеве в значительной мере уже воплощены те идеалы, которые должны утвердиться в коммунистическом бесклассовом обществе, когда сбудутся вековые народные мечты о вечном мире. Это человек, родившийся преждевременно, он не может принять мир «таким, каков он пока есть».
Итог целому периоду напряженных духовно-нравственных исканий Астафьев подвел в «Царь - рыбе». Уже первые исследователи обратили внимание на то, что активность, наступательность позиции повествователя в публицистических компонентах «Царь - рыбы» отчетливо диссонирует с приглушенностью деятельного начала в характерах положительных героев. Образы Акима, Коли, матери Акима, Павла Егоровича воплощают в разных модификациях идею «добра без кулаков», сформулированную Астафьевым в очерке «Паруня» /1977/: «… У добра и не должно быть никаких кулаков…». Однако идея «добра без кулаков» парадоксально уживается в «Царь - рыбе» с проповедью добра активного, способного себя защитить. Указанная особенность обусловлена сложностью, диалектичностью идейно-философской концепции произведения. В «Царь-рыбе» затронуты злободневные проблемы 9главным образом экологические), требующие срочного вмешательства и разрешения. В то же время пафос книги во многом определяется устремленностью за горизонты сегодняшнего бытия и сознания, порывом к грядущим коммунистическим ценностям. «Добро без кулаков» выдвигается писателем как идеал, возможный на более высоком уровне человеческих взаимоотношений. При этом тоска при всеобъемлющей гармонии сочетается в «Царь-рыбе» с трезвым и ясным пониманием проблем и задач сегодняшнего дня, что привело к поляризации структуры произведения. Лирико-философская линия сосуществует и взаимодействует с публицистической; сталкиваются две различные системы ценностных ориента-

ций, в результате чего возникает особая атмосфера напряженных раздумий, метаний, мучительных поисков выхода. В таком контексте любые категорические оценки, объяснения, мотивировки неизбежно воспринимаются как недостаточные и неполные.
Опорная черта персонажей, воплощающих в «Царь - рыбе» народный характер, - готовность к братской взаимопомощи, умение «быть душевно преданным каждому человеку». Писатель подробно исследует почву, на которой произрастаю такие характеры. Не случайно центром книги, «смыслом всего» /Астафьев/ становится глава «Уха на Боганиде» - гимн артельной жизни, артельному труду. Однако, изображая «естественного», артельного человека оставаясь на твердой почве реальности, Астафьев не впадает в социальный с
«Царь-рыба» стала бы патриархальной утопией, если бы «благостная» вечерняя трапеза боганидинских рыбаков воспроизводилась в качестве искомого идеала и образца. Но писатель сознает обреченность тех конкретных жизненных форм, которые лежат в основе данного уклада. Боганидинский «мир» - это как бы апофеоз естественно-природной стихийной жизни, тогда как плотина ГЭС предстает в качестве символа машинной цивилизации. Мучительные раздумья о путях к подлинной гармонии природы и цивилизации сопровождаются напряженными поисками героя, сочетающие добродушие и отзывчивость Акима с качествами необходимыми сегодня.
Книга «Последний поклон» складывалась на протяжении всего творческого пути Астафьева. Сопоставление «Пастуха и пастушки» и «Царь - рыбы» с этим автобиографическим произведением выявляет две существенно различные формы типизации. Концепция народного характера воплощается в одном случае средствами социально-философского, а в другом – социально-психологического анализа. В соответствии с требованиями жанра в философских произведениях многое – в том числе в характерах героев – было укрупнено, очищено от всего случайного. Сталкивая контрастные миропонимания, Астафьев естественно, делал упор на коренные, с его точки зрения, фундаментальные особенности народной психологии, утрата которых может обесценить и военную победу, и завоевания технического прогресса – жалость, способность сострадать, готовность стать членом братства, не ожесточаясь в самых суровых условиях. Герои «Последнего поклона» не отягощены грузом философского задания. В их характерах подчеркивается главным образом не беззащитность, а уме-

ние постоять за себя, не потеряться в любых трудностях.
Разумеется, художественный мир философских произведений не замыкался на контрасте, однако именно контраст там являлся основным принципом художественного построения. В этом смысле художественный мир «Последнего поклона» в достаточной мере однороден. Здесь все определяет логика народны представлений о должном и правильном, и эта логика не сталкивается в рамках произведения с какой-либо иной целостной концепцией.
Воссозданным с откровенной тенденциозностью, почти шаржированным отрицательным персонажем Астафьев противопоставил разношерстный «гулеванистый» сибирский люд, для которого едва ли не нормой являются пьянство, драчливость, грубость. Однако постоянно подчеркивается, что все это – лишь наружная оболочка. В «Последнем поклоне», как и в других социально-психологических произведениях Астафьева, доминирует определенный тип народно-национальной жизни – герой, во многих случаях оторвавшийся от земледельческого труда и строгого размеренного уклад, но при этом сохранивший в себе стержневые позитивные ценности. Отзывчивость, способность к состраданию и деятельному добру у таких персонажей редко проявляется внешне. Им свойственно сочетание наружной грубоватости, даже ожесточенности с внутренней добротой, потребностью в братстве и любви.
Однако внешняя оболочка – «житейская шелуха» - не выступает у Астафьева по отношению к сердцевине как нечто чуждое и лишнее. И «оболочка» и «ядро» рассматриваются в «Последнем поклоне» в качестве диалектически взаимосвязанных моментов народного характера. В произведении запечатлен процесс формирования личности главного героя. Бабушка (как и другие близкие люди) воспитывает Витю так, чтобы привить ему и умение сопротивляться самым суровым обстоятельствам, и способность любить окружающих, верить им.
Прочность и незыблемость тех принципов артельности, коллективизма, на которых издавна зиждилась народная жизнь, выявляет война. Война оказывается поворотным моментом в жизни таких сложных персонажей «Последнего поклона», как Левонтий и Сорока. Под влиянием всенародной беды исчезает все мишурное в их характерах, открываются качества, которые отличают всех положительных героев Астафьева – умение оказать бескорыстную помощь ближнему, жажда товарищества и братства.

В главе третьей «В. Распутин. Концепция личности» рассмотрены основные особенности предлагаемой В. Распутиным трактовки проблемы народности. Специфика воплощенной в творчестве писателя философско-этической концепции во многом обусловлена своеобразием «сибирского характера». Распутин трактует отличительные черты, свойственные жителям этого края, несколько иначе, чем Астафьев. Среди качеств, традиционно присущих сибирякам, писатель прежде всего выделяет силу духа, самостоятельность, автономность личности. Положительный герой зрелых произведений Распутина – человек независимый и гордый, отстаивающий естественное право быть самим собой.
Подобно Астафьеву Распутин озабочен возникающей подчас в современном мире разобщенностью и мечтает о солидарности и взаимовыручке. Однако он неизменно подчеркивает, что разрыв традиционных связей между людьми неотделим от унификации их индивидуальностей. Разумеется, жажда свободы и самостоятельности может принять уродливые формы и привести к индивидуализму и отщепенству в случае забвения корней, разрыва с многовековым опытом прошлого, отсутствия общей цели. Однако подлинное, здоровое самоутверждение индивида не противоречит общим задачам народа и человечества. Как отметил Распутин в статье, посвященной творчеству В. Шукшина, «по-настоящему свободна и автономна личность только в народе».
В творчестве Распутина проблема народного характера художественно осмысляется главным образом в таком его аспекте, как вопрос о личной ответственности. Проблема ответственности является магистральной уже в повести «Деньги для Марии». Художественный анализ, предпринятый Распутиным в этом произведении, которое, на наш взгляд, еще трудно отнести к его зрелому творчеству, обнаружил, что главным условием подлинной народности является взаимовыручка, в основе которой – способность любого члена коллектива воспринимать чужую беду как свою. Такой осознанный коллективизм предполагает достаточную духовную зрелость каждой личности, способность не раствориться в массе.
Слагаемые народности, ценности и идеалы, которые в первой повести были выражены через отрицание и только намечены в облике различных персонажей, в «Последнем сроке» воплотились в целостный характер главной героини.
В «Последнем сроке» очень отчетливо развернута антитеза прошлого и настоящего. И старуха, и «дети» с грустью вспоминают о

прошлом, прежде всего сожалея о дружбе и сплоченности былой жизни. Противопоставление прошлого коллективизма нынешней разобщенности уже присутствовало в «Деньгах для Марии». Однако в «Последнем сроке» возникает и нечто совершенно новое. Из воспоминаний героев становиться ясно, что прежняя жизнь была, несмотря на тяготы и трудности, праздничной, приобщала человека к красоте, давала ему возможность раскрыться максимально, тогда как нынешняя жизнь зачастую буднична, однообразна и монотонна.
Старуха Анна противостоит детям как личность духовно богатая и самостоятельная. Возможность на кого либо переложить ответственность, вину для нее совершенно исключена. Анна «не растеряла себя в суете и мельтешеньи», она сохранила способность «чутко и остро удивляться своему существованию». Возвышенность переживаний старухи отчетливо констатирует с будничностью, стандартизованностью внутреннего облика ее сыновей и дочерей.
Образы детей рассматриваются в диссертации как определенные стадии деформации народного характера. В отличие от совершенно безликих Ильи и Варвары в характерах Михаила и Люси не заглохло стремление к внутренней свободе. Однако этими образами Распутин означил противоположные, но в одинаковой степени гибельные формы, в которое может вылиться естественное человеческое стремление к самостоятельности в условиях, когда прежние нравственные ориентиры потеряны, а новые еще не обретены. Характер Михаила в наименьшей степени утратил народную первооснову, однако периодические запои уже стали для него необходимостью. Водка, давая видимость удовлетворения естественной человеческой потребности в душевном отдыхе, празднике, раскрепощенности, в значительной мере деформировала изначальные черты личности этого героя. Люся, перенявшая гордый материнский нрав, утратила душу и память, «забыла», потеряла себя. То, что она считает собственным мнением, всякий раз оказывается расхожим усредненным стереотипом, шаблоном.
Комментарии Распутина к повести «Живи и помни» дают основание предположить, что ситуация, составляющая основу произведения, отчасти экспериментальна и подчинена главному художественно-философскому заданию: раскрыть с максимальной полнотой некоторые глубинные особенности народного (женского) характера.
Распутин не раз упрекал критиков за чрезмерное внимание к образу дезертира. Но вопрос об истоках отщепенства Гуськова прин-

ципиально важен. Раскрыть внутренний закон характера, воплощающего антинародные начала, значит вплотную приблизиться к пониманию тех моментов, которые, по мысли автора повести, являются условиями подлинной народности. Анализ подтверждает правоту критиков, по мнению которых дезертирство и отщепенство Гуськова обусловлены, в конечном счете, неразвитостью его личности, души. Гуськов неизменно озабочен тем, чтобы не выделиться из общего ряда. Ему свойственна постоянная ориентация не на личностные устремления, а на неких «других». Андрей готов честно и добросовестно воевать и работать, однако до определенных границ – не меньше, но и не больше остальных, не переступая пределов среднестатистической нормы.
В противоположность Гуськову Настена особенно дорожит «своим», тем, что отличает ее от других. Эта черта главной героини ярко раскрывается в экстремальных условиях, возникающих после прихода Андрея. «Каменное» терпение сочетается в ее характере с неприятием маленьких норм и шаблонов, жаждой праздничного. Речь идет о постоянной и твердой жизненной ориентации героини. Независимая в суждениях и поступках, Настена олицетворяет то специфическое понимание ответственности, которое отличало и старуху Анну в «Последнем сроке». Поэтому она сразу, без колебаний выражает готовность разделить страшную вину Андрея. Для Гуськова ее логика остается непонятной.
В жизненной позиции и судьбе Гуськова обнаруживается универсальное содержание. Испытывая в «предельной» ситуации героя, который стремится руководствоваться не внутренними импульсами, а общепринятой меркой, быть как «все», Распутин приходит к выводу, что такая жизненная установка антинародна, она ведет к отщепенству, а в сильно развитой перспективе – к вырождению, утрате человеческого облика.
После повести «Живи и помни» писатель вновь вернулся к ситуации, рассмотренной в «Последнем сроке», но теперь на новом, более высоком уровне. Распутин выступил здесь как моралист, твердо знающий, чем болен современный человек и какова угрожающая ему опасность.
В «Прощании с Матерой» народный характер воплощает Дарья – главная героиня произведения, которая значительно превосходит односельчан силой духа, твердостью. Однако она выделяется среди других потому, что сумела сохранить в себе качества, которые были

свойственны «прежним людям, полным строем ушедшим на покой».
Дарья олицетворяет основные особенности материнской жизни, поэтому ее характер рассматривается в контексте антитезы прошлого и настоящего.
В «Прощании с Матерой» раскрываются потенциальные опасности, к которым могут привести негативные тенденции современной цивилизации в сильно развитой перспективе. Здесь, как и в остальных повестях, в центре внимания писателя оказывается проблема ответственности. Сопоставляя жителей Матеры с современными людьми, Распутин особенно выделяет присущее первым чувство хозяина. Материнцы привыкли к конкретным поступкам, за которые необходимо держать ответ. В изображенной Распутиным современной жизни преобладает стихия коллективной безответственности, когда невозможно найти виноватого ни в разорении кладбища, ни в нелепом расположении нового поселка.
Особое внимание в данной главе диссертации уделено рассмотрению социальной и психологической природы персонажей, воплощающий народный характер. Мировоззрение распутинских старух замешано на идее конкретной ответственности, однако это фундаментальное свойство обусловлено глубинными особенностями психологии,а главное – специфическим восприятием времени. Материнцы убеждены в прочности и реальности того, что было в прошлом, и того, что должно произойти в будущем, и остро ощущают свою связь и с тем, и с другим. Данный тип мировоззрения, связанный с достаточно архаической стадией развития сознания, привлек Распутина и сделался в его произведениях принадлежностью положительных героев именно потому, что его носитель жил как бы перед лицом прошлых и будущих поколений. Жизнь такого человека совершалась не в хронологических рамках, а в иных. Носитель этого сознания мысленно держал ответ за каждый свой поступок перед предками и потомками.
Подводя сопоставительный художественно-философский анализ прошлого и настоящего, архаического и современного типов сознания, Распутин раскрывает масштабы издержек социального прогресса и со всей остротой ставит вопрос о константах, о стержневых, абсолютных началах человеческой природы, о возможностях и обязанностях человека как родового существа.
В заключении подводятся итоги исследования. Анализ произведений В. Белова. В. Астафьева, В. Распутина позволил выявить как индивидуальную специфику воплощения народного характера каждым из ху-

дожников, так и типологическую общность их творческих устремлений. Исследование свидетельствует о том, что нравственно-эстетические идеалы данных писателей обращены не в прошлое, а в будущее и отражают их глубокую озабоченность проблемой сохранения и приумножения духовной культуры своего народа.

По теме диссертации опубликованы следующие работы:
1. Повесть В. Астафьева «Пастух и пастушка»: (К проблеме художественно-философского осмысления Великой Отечественной войны) // Литературное содружество народов СССР.– Тбилиси, 1985. - с. 31-40.
2. Этика и эстетика народной жизни в книге очерков В. Белова «Лад».- деп. В ИНИОН № 22345 от 3.09.85 г.
3. Своеобразие художественного конфликта в творчестве В. И. Белова // Актуальные проблемы современного языкознания и литературоведения: Всесоюзная научная конференция молодых ученых-филологов: Тезисы докладов.- Тбилиси, 1985. - с. 120-122.
4. Особенности изображения современной жизни в творчестве В. Астафьева и В. Распутина // Социально-культурные процессы в Советской Сибири: Областная научная конференция: Тезисы докладов. - Омск, 1985. - с. 94-96.
5. Проблема народного характера в творчестве В. Белова // Вестник ЛГУ. - 1986.- № 1: История, языкознание, литературоведение. - с. 36-40.

Источник: Большев А. О. Проблема народного характера в творчестве В. Белова, В. Астафьева, В. Распутина : автореф. дис. … канд. филол. наук / А. О. Большев. – Горький : Изд–во ГГУ, 1986. – 16 с.