Д. Герчиньска. Современная советская "деревенская проза" и традиции фольклора

Д. Герчиньска
Современная советская «деревенская проза» и традиции фольклора (В. Белов, В. Распутин, В. Шукшин)

Работа выполнена в Московском ордена Трудового Красного Знамени областном педагогическом институте имени Н. К. Крупской

Научный руководитель:
Доктор филологических наук В. А. Сурганов
Кандидат филологических наук, доцент А. М. Минакова

Ведущая организация – Московский ордена Ленина и ордена Трудового Красного Знамени государственный педагогический институт имени В. И. Ленина

Защита состоится « « ______________1986 года в __________ часов
На заседании специализированного совета К 113.11.05 по литературоведению в Московском ордена Трудового Красного Знамени областном педагогическом институте имени Н. К. Крупской /107005, г. Москва, ул. Ф. Энгельса, д. 21/.

С диссертацией можно ознакомиться в библиотеке МОПИ им. Н. К. Крупской по адресу: 107846, Москва, ул. Радио, д. 10а.

Автореферат разослан « « _____________ 1986 года

Ученый секретарь специализированного совета кандидат филологический наук, доцент Михеева Т. С.

Общая характеристика работы

В новой редакции Программы КПСС указано, что партия и государство заинтересованы в том, «чтобы каждому советскому человеку были присущи чувства дружбы и братства, объединяющие все нации и народности СССР, высокая культура межнационального общения, нетерпимость к проявлениям национализма и шовинизма, национальной ограниченности и национального эгоизма, к обычаям и нравам, мешающим коммунистическому обновлению жизни»[1] [Программа Коммунистической партии Советского Союза: Новая редакция. // Правда. – 1986. – 7 марта. – С. 6]
Современная советская литература, в частности «деревенская проза», также призвана отражать главные духовно-нравственные проблемы нашего времени, связанные с отношением к культурному наследию, воздействием на личность процессов научно-технической революции, задачами сохранения окружающей среды. В политическом докладе ЦК КПСС XXVII Съезду М. С. Горбачев сказал: «Только литература – идейная, художественная, народная – воспитывает людей честных, сильных духом, способных взять на себя ношу своего времени» [2] [Горбачев М. С. Политический доклад ЦК КПСС XXVII Съезду Коммунистической партии Советского Союза. – М.: Политиздат, 1986. С. 115.]
«Деревенская проза» обнаружила в себе пласты такого общезначимого культурно-исторического содержания, которое вывело далеко ее за пределы каких-либо тематических ограничений. Лучшим свидетельством водного «деревенской прозы» является присуждение Ленинской премии 1986 г. за книги «Знак беды» В. Быкова и «Письма из деревни» И. Васильева.
Характер основной проблемы, выдвинутой «деревенской литературой», - нравственно-социальные судьбы деревни, исследуемые в их отношениях к традициям, к современному ее состоянию и к будущему развитию, - уже сам по себе определял аспект, в каком эта проблема должна была рассматриваться. Аспект этот – взаимоотношения деревни и города, нравственно-социальные следствия соприкосновения деревенских жизненных традиций с неизбежным «городским» будущим.

Актуальность темы исследования и степень его изученности к настоящему времени достаточно высока. О характере и направленности идейно-художественной разработки деревенской темы в произведениях советских писателей /Ф. Абрамова, В. Астафьева, Ч. Айтматова, В. Белова, С. Залыгина, Е. Носова, В. Распутина, В. Шукшина и др./ неизменно шла речь на всех съездах советских писателей. Пристальное внимание к «деревенской прозе» современной литературной критики и литературоведения объясняется художественным уровнем литературы о деревне. На протяжении последнего десятилетия, в ряду наиболее основательных и результативных попыток подробного обобщающего исследования выделяются монографии Ф. Кузнецова, М. Минокина, В. Сурганова, В. Ковского, Л. Теракопяна [1] [Кузнецов Ф. Сама: кровная связь.- М., 1977; Минокин М. Современная советская проза о колхозной деревне: Пособие для учителей.- М., 1977; Сурганов В. Человек на земле: Тема деревни в русской советской прозе 50-70-х гг. Истоки. Проблемы. Характеры. – 2-е изд.- М., 1981; Ковский В. Преемственность /»Деревенская тема» в современной литературе/. – М., 1981; Теракопян Л. Пафос преобразования. Тема деревни в прозе 50-70-х годов. – 2-е изд. – М., 1978.] В их трудах впервые были уточнены хронологические границы исследуемого направления, отмечено наличие двух фаз идейно-художественного осмысления деревенской темы в пределах этих границ, прослежены в самых общих чертах линии преемственности, соединяющие искания и открытия литераторов-современников с предшествующими достижениями советской и классической литературы.
Наиболее острым проблемам, возникавшим на разных этапах разработки деревенской темы в связи с выдвигаемыми партией новыми задачами социалистического строительства на селе, систематически посвящались писательские совещания и литературно-критические дискуссии. В свете подготовки к XXVII съезду КПСС и VIII съезду писателей СССР прошло очередное заседание Совета по критике и литературоведению, доклады которого были опубликованы в «Вопросах литературы» № 10 за 1985 год. Участники

заседания поставили перед собой конкретную задачу – рассмотреть с учетом требований сегодняшнего дня, обусловленных новым этапом в жизни партии и страны, состояние художественной прозы, в том числе «деревенской прозы», основные тенденции ее развития, ее немалые достижения, но и нерешенные проблемы, неиспользованные резервы, ее возможности. С докладом выступили Вс. Сурганов, Л. Теракопян, Вл. Гусев, А. Бочаров, Л. Дедков и другие.
Все это не означает, что проблемы, которые ставит «деревенская тема», уже решены, а ее художественный материал изучен окончательно и не требует дальнейшего рассмотрения. Несмотря на большое внимание к произведениям «деревенской прозы» литературоведов, проблема «литература и фольклор в прозе о деревне», не получила до сих пор достаточной разработки. Проблема взаимодействия литературы с фольклором связана с решением таких важных вопросов, как искусство и действительность, традиции и новаторство, партийность и народность, метод и стиль, содержательность литературных форм, литературные роды и жанры. Теме «литература о деревне и фольклор» посвящены исследования В. Протченко /»Человек и его труд в современной повести о деревне»/1970/, «Современная повесть о деревне» / к проблеме народного характера//1970/, «Некоторые вопросы развития «деревенской прозы» /1976/ и П. Выходцева /»Деревня, земля, человек» /1976/, «Труд – нравственность – искусство» /1982/, которые содержат анализ проблематики произведений «деревенской прозы», разрабатывают проблему народного характера и жанрового своеобразия, причем признают закономерность и плодотворность фактов обращения писателей к народно-поэтическим традициям. Проблеме роли фольклора в современной прозе о деревне посвящена единственная до сих пор кандидатская диссертация Т. Кривощаповой «Роль фольклора в современной русской прозе о деревне» /1977/, выполненная на кафедре фольклористики МГУ и направления на выявление сущности фольклорных влияний на творчество современных писателей /в том числе В. Белова, В. Распутина, В. Шукшина/, проведен сравнительный анализ жанров «деревенской прозы» с фольклорными источниками.
Недостаточная изученность проблемы «литература и фольклор» в современной прозе о деревне обусловливает степень научной новизны настоящей диссертации. Впервые в нашем исследовании выяв-

ляется закономерность обращения русской классической, советской многонациональной и польской «деревенской прозы» к народно-поэтическим традициям. Задача нашей работы состоит в сравнительном анализе творчества Василия Белова, Валентина Распутина и Василия Шукшина, выяснении того, какую роль в их творчестве играют фольклорные традиции и как они применяются каждым из писателей; доказать объективность писателей советской и польской «деревенской прозы» в решении нравственно-философских проблем современности.
Методологической и теоретической основой диссертации являются марксистско-ленинские принципы советского литературоведения по вопросам реализма и идейности, партийности и народности художественного творчества. Политическим ориентиром при написании диссертации послужили программные документы КПСС. Теоретической базой – исследования ведущих советских и польских литературоведов и фольклористов.
Тема диссертации непосредственно связана с профилем научных исследований кафедры советской литературы Московского ордена Трудового Красного Знамени областного педагогического института им. Н. К. Крупской, занимавшейся проблемами жанров и стилей, традиции и новаторства в современной советской прозе.
Наблюдения и выводы работы имеют практическое значение и могут найти применение в вузе при чтении курса советской литературы, проведении специальных курсов и семинаров, на факультативных занятиях в школе.
Апробация научных результатов исследования осуществлялась на научной конференции преподавателей и аспирантов МОПИ им. Н. К. Крупской /1984/, на Всесоюзных научных конференциях – МОПИ, посвященных: 40-летию Победы в Великой Отечественной войне /1985/, и 80-летию М. Шолохова в МГУ /1985/. Результаты работы обсуждались на заседаниях кафедры советской литературы МОПИ им. Н. К. Крупской. Основные положения работы отражены в опубликованных статьях.
Структура диссертации. Работа состоит из введения, трех глав, заключения и списка использованной литературы. Основной текст диссертации изложен на 175 страницах. Список литературы включает 264 наименований.

Содержание диссертации

Во введении обосновывается актуальность избранной для исследования темы, характеризуется степень ее изученности, определяется цель работы, намечаются основные задачи исследования, дается библиографический обзор по проблемам, затронутым в диссертации.
В первой главе «Традиции фольклора в русской классической и советской многонациональной литературе» прослеживается использование фольклора русской литературой на протяжении XVIII – XX вв., где различной была форма усвоения народных традиций, многообразна разработка фольклорных сюжетов, мотивов, образов, использование стилистических приемов и художественных средств, берущих свое начало в народном творчестве.
Обращение писателей к фольклору в отдельные исторические эпохи, было одним из главных средств национального самоутверждения, национального своеобразия и народности. В заботах о создании национальной литературы русские представители классицизма – Кантемир, Тредиаковский и Ломоносов внимательно изучали художественное творчество русского народа, стремясь каждый в меру своего учения и таланта использовать его лучшие достижения. Русский просветительский классицизм своими глубокими корнями уходит в национальную культуру и народное искусство. Так, в поэтическом творчестве и в исторических трудах Ломоносов не только сам широко использовал национальных фольклор, но и смело ставил его в один ряд с лучшими достижениями античной культуры; показал, что русские пословицы и поговорки являются важным элементом художественного творчества.
Во второй половине XVIII века эту линию «преемственности» развивали Фонвизин, Радищев и Крылов.
В начале 30-х годов XIX века литература прочно усваивает представление о фольклоре как об исторически сложившейся системе жанров, обладающей внутренней спецификой и самостоятельной художественной ценностью. Связи литературы и фольклора становятся более разносторонними и богатыми, обретают новые формы – наряду с литературной обработкой фольклорного материала выступает вкрапление фольклорных элементов в текст художественного произведения, что приводит к значительному обновлению системы традицион-

ных литературных жанров, к обогащению их новыми идейно-художественными принципами. Сближение с народной поэзией способствовало широкой демократизации всей русской культуры этого времени, выявлению ее самобытности и оригинальности.
На материале «деревенской темы» так или иначе опробовала себя вся философская и социологическая мысль России – западники и славянофилы, декабристы и революционные демократы, народники и марксисты, материалисты и идеалисты. К ней было обращено творчество дворян и разночинцев, потомственных интеллигентов и писателей их народа, Пушкина и Гоголя, Г. Успенского и Чернышевского, Некрасова и Кольцова, Л. Толстого и Лескова.
Споры вокруг нее резко обострились на рубеже 2-х веков, когда на авансцену истории вышел пролетариат, взгляды интеллигенции резко поляризовались, а крестьянство обрело способность к художественному выражению своих интересов, выдвинув писателей из собственной среды – С. Подъячева, А. Чапыгина, И. Касаткина, И. Вольнова, С . Есенина.
Пример обращения к народным традициям, истокам деревенской жизни показали классики социалистического реализма – М. Горький и М. Шолохов. Главным, на что указывал М. Горький, является то, что литература, а особенно проза о деревне, возникла не на голом месте, она опирается на богатый опыт всей предшествующей литературы. Это говорит о том, что Горький видел в произведениях о деревне особую ветвь русской литературы, достойную самостоятельного издания и изучения.
На каждом этапе развития литературы фольклор воспринимался как живительный фермент в создании полнокровного, жизненно необходимого искусства. Эту традицию переняла и осмыслила советская литература, которая с помощью фольклорных традиций будит в людях совесть, мужество, человечность, раскрывая перед нами весь мир – не только настоящий, но и прекрасный мир прошлого. Уже в наше время многие поэты и прозаики литератур СССР – Ч. Айтматов, Р. Гамзатов, С. Данилов, Н. Думбадзе, Д. Кугультинов, К. Кулиев, Ю. Рытхэу, М. Стельмах и др. – творчески восприняв опыт фольклора, создали произведения, самобытные и национальные по форме и, вместе с тем, представляющие интерес для других народов. В народном творчестве ищут эпичность, яркую

образность, символику, многозначность, то есть художественные средства выразительности, обладающие могучей силой воздействия на читателя. Каждая национальная литература СССР, сохраняя лучшие традиции своей поэтической культуры /в которых значительное место занимает фольклор/, участвует в общелитературном процессе.
Тема «литература о деревне и фольклор» закономерна в советской литературе, как закономерна она в литературе других социалистических стран с обширным аграрным сектором /Польши, Болгарии, Чехословакии/. Современная советская и польская критика выделяют в польской литературе группу писателей – «деревенщиков»: Э. Брыля, Ю. Кавальца, Т. Новака, которых объединяет непосредственная связь с народно-фольклорной традицией, знание богатых фольклорных традиций польской деревни, поиски героя-современника в непосредственной жизненной стихии, связанной с землей, крестьянским бытом.
Ю. Кавалец описывает, прежде всего, судьбы старшего поколения «бродяг из деревни», которые сразу же после второй мировой войны пришли в город. Внимание автора в основном приковывает к себе деревня послевоенная, почти сегодняшняя, но всегда его взгляд проникает глубже, - в прошлое деревни, а часто и в то, что идет из глубин веков и сознания, задавленного беспросветной нуждой, отчаянной борьбой за существование. Ю. Кавалец воспринимает большой мир как бы сквозь призму морально-этических воззрений трудового крестьянства. Все, что происходит за околицей села, наконец, все, чем живет современный город, наступающий на остатки сельских патриархальных отношений и неотвратимо влекущий к себе крестьянских детей, - все это под пером писателя проверяется самой деревней, судьбой ее сыновей.
Вместе с Ю. Кавальцем и завоевавшим недавно огромную читательскую аудиторию в Польше Эдуардом Редлинским, Тадеуш Новак возглавляет течение, которое не без оснований считают сегодня одним из наиболее интересных и плодотворных в литературе Польши. Т. Новак неизменно верен своей тематике, объект его художнического внимания – польская деревня. Но деревня для Новака больше, чем тема. Он неизменно настаивал на великом значении для национальной культуры ее традиций, которые непосредственно

связаны с бытием, мировосприятием, культуро-творчеством простого человека-труженика, породненного с землей-кормилицей.
Т. Новак, по собственным его словам, не признает традиционной прозы. Ему больше по душе , как он отметил не так давно в интервью варшавскому еженедельнику «Культура», язык деревенских балагуров и болтунов, создавший свой, самобытный тип прозы. Целиком на балагурном сказе построен роман «Черти». Рассказчиком здесь является старостиха Ядвига, женщина незаурядная, по традиционным крестьянским меркам немного святая, немного колдунья. Ее записи, обработанные костельным органистом, имеют следующие заглавия: «Польза, какая бывает от дрессировки», «Притча о королевне», «О злом сне», «Гнездо колдуньи» и др. В ее записках много чудес, колдовства , снов, обрядов, которые кажутся суеверием, много веселых и лукавых небылиц.
Т. Новак говорит о том новом, что побеждало в жизни, а побеждая в жизни, оно побеждало в сознании людей. Оно, это новое, становилось историей, отливаясь в умах душах героев и односельчан Т. Новака в привычных формах притч, сказаний, побасенок. Уходя, оно рождало новые мифы и новые легенды.
Во второй главе «Образ деревни и истоки народного характера» исследуются различные типы влияния фольклора на создание образа деревни и тех обстоятельств, в которых происходит становление и развитие народного характера.
Важную роль в создании образа деревни 20-х годов в романе В. Шукшина «Любавины» выполняют фольклорные сюжеты и мотивы: песенный фольклор, описание примет и обычаев, а наряду с ними – и мотивы быличек, которые позволяют писателю отразить сохранившиеся в народе суеверия; развернутые описания крестьянских праздников, молодежных гуляний, традиционного повседневного труда. В целом писателю удалось с их помощью ярче и точнее передать приметы переходного времени. В. Шукшин подчеркнул здесь чуткую реакцию деревни на происходящие события: сохраняя привычный ритм труда, уклад жизни, она не остается в стороне от времени. Писатель соединяет в романе старое и новое, верно улавливая динамику крестьянской жизни и кажущейся устойчивости: привычная работа на покосе, традици-

оная балалайка и пляски, как сто и более лет назад, но тут же и частушки военной поры. Но образ алтайского села воспринимается несколько схематизированным. Причина этого, очевидно, в минимальной описательности, в чем сказалось своеобразие творческой манеры В. Шукшина.
В прозе В. Белова способы изображения деревни более разнообразны. Исторически конкретный ее облик писатель создал в романе-хронике «Кануны», действие которого происходит в 1928 году, накануне коллективизации, в затерянной в лесах далекой вологодской деревне Шибанихе. Нарочито спокойный подзаголовок «Хроника конца 20-х годов» отнюдь не сулит безмятежной картины. Крестьяне, разбуженные революцией от социальной летаргии, энергично потянулись к созидательному труду на своей земле.
Но исподволь назревает конфликт творческого и догматического мышления, противоборство между теми, кто пашет и сеет и псевдореволюционной накипью, что под покровом левой фразы прячет социальное иждивенчество. Неспешная канва хроники изнутри взрывается накалом страстей и противоречий.
Старая деревня для Белова неразрывно связана с фольклором, а в частности, с традиционными календарными и семейными праздниками /масленица, Троицкая неделя, Иванов день, казанская/.
Образ деревни, отстоящей от современности на несколько десятилетий, встречаем в книге очерков о народной эстетике В. Белова – «Лад». Писатель доказывает в своей книге, что историческая память народа – это бесценное наследие. Сохранить преемственность с истоками – значит обогатить народный дух, народную этику. Вот почему надо оглянуться на минувшее, взяв оттуда неумирающее прекрасное, что живет и волнует совре6менного человека.
Действие большинства повестей и рассказов этого писателя /»Плотницкие рассказы», «Утром в субботу», «Бухтины вологодские»/, обращено к деревне 50-х – 60-х годов, а старая деревня ретроспективно возникает в воспоминаниях персонажей.
Своеобразно создан образ деревни в творчестве В. Распутина. Характеристике этого образа в повести «Деньги для Марии» и даже в «Последнем сроке» служили отдельные детали. О сложившемся образе деревни можно говорить лишь в двух его повестях. – «Живи

и помни» и «Прощание с Матерой». В. Распутин нередко в характеристике деревни использует мотивы топонимических преданий. В повести «Живи и помни» предание возвращает читателя к тому времени, когда деревня Атамановка носила носила название Разбойниково. Предание почти не связано с развитием сюжетного действия, но содержит и местную географическую характеристику деревни и детали, характеризующие опасное ремесло, которым занимались ее жители в прошлом – они «проверяли идущих с Лены золотишников».
Образ деревни в повести «Прощание с Матерой» складывается с помощью обширного исторического, этнографического и фольклорно-мифологического материала, использованного писателем.
Использование сюжетов и мотивов исторических и топонимических преданий, описание обычаев, обрядов, примет, поверий, традиционно связанных с деревенским бытом и отражающих древние представления старожилов о мире природы, - все это способствует созданию своеобразного облика Матеры, уяснению сущности трагического конфликта произведения. Но возникающий в повести фольклорно-мифологический план существует несколько изолированно. Так, о существовании Хозяина на острове никто из персонажей не подозревает – это результат художественного воображения автора-повествователя, выразившего здесь тип народного мышления, но не героев повести.
Все чаще писатели обращаются к проблеме сохранения связи с родной землей, с домом. Отстаивают культуру отчего дома, культуру родного народа от всего чуждого. Тему отчего дома с его справедливостью и традициями развивает в своем творчестве В. Шукшин /»Калина красная», «Степка», «Брат мой»/. Но включает в нее не патриархальное, а совершенно новое, сегодняшнее содержание. Писатель говорит о том бесценном богатстве, которое оставляют нам деды и прадеды, отцы и матери, он требует понимать, беречь и хранить духовные идеалы, высокие святыни народной жизни, отнюдь не делая из них кумира, но просто сберегая их. И тем самым обращая их в человеческий, нравственный капитал.
Для В. Белова началом начал является семья, дом, деревня, Родина /»Лад», «Бобришный угор», «Привычное дело»/. По глубокому убеждению писателя, лишь человек с обостренным чувством дома, чувством малой родины, с острой нежностью к земле предков может

быть по-настоящему счастлив и деятелен в жизни. Когда же рушится кровная связь с «родимой маленькой деревней», что лежит там, «за тремя волоками», тогда и начинаются многие человеческие беды, тогда и возникает бездуховность, потребительская философия, жестокость и равнодушие.
Если в творчестве В. Шукшина и В. Белова проблема отчего дома, человеческого родства, сердечных привязанностей предстает как нечто прочное, непоколебимое, то в творчестве В. Распутина звучит мотив разрушения деревенского дома /»Последний срок», «Живи и помни», «Прощание с Матерой», «Пожар»/. В. Распутин, как и В. Шукшин и В. Белов, указывает на неизбежность духовной гибели человека, который оторвался от своих истоков, разорвал нить своего рода, оборвал духовные связи с семьей, домом, Родиной.
Особое внимание писатели уделяют духовному формированию своих героев, показывают истоки народного характера. В. Шукшин разработал в искусстве свою нравственную программу, свое представление о современном человеке. В своем внимании к внутреннему миру, «исследованию души человеческой» Шукшин опирается на традицию русской литературы. Он одним их первых ввел в литературу героя, почти неизвестного ей. Герой этот оказался не только незнакомым, но и отчасти непонятным. Отсюда критическая разноголосица, полярные оценки. В героях Шукшина поражает соединение «разнодействующих сил» в одном характере, импульсивность поступков, непосредственность действия, его логическая непредсказуемость: то неожиданно совершит подвиг /»»Гринька Малюгин»/, то «замурует» в уборной тещу /»Мой зять украл машину дров»/. И критика заговорила о «чудиках», «странных людях» Шукшина как главной теме его творчества. И отчасти она оказалась права. К тому же тема «чудинки человеческой» имеет в советской литературе свою прочную традицию, у истоков которой – Горький и Шолохов. «Чудаки украшают мир /Горький/ и «человек он без чудинки голый, жалкий» /Шолохов/. Эти мысли созвучны художественному миропониманию Шукшина. С едким сарказмом Шукшин выводит на сцену и людей «ожиревших душой», способных только потреблять /»Хозяин бани и огорода», «Петя», «Мнение», «Чередниченко и цирк», «Шире шаг, маэстро!»/, показывает равнодушие, бездуховность,

демагогию, хамство /»Волки», «Крепкий мужик», «Ноль-ноль целых», «Бессовестные», «Беседы при ясной луне»/. Особенно высокого сатирического накала достигает писатель в повестях «Энергичные люди», «До третьих петухов», «Точка зрения». Как говорит исследователь современной прозы Л. Ершов «это был не просто шаг вперед в биографии оригинального и самобытного художника, но открывался новый этап в развитии современной сатирической прозы» [1] [Ершов Л. Ф. Память и время. – М.: Современник, 1984. – С. 253.]
В художественной концепции человеческого характера особое внимание духовному формированию своих героев уделяет В. Белов. Он показывает образование той «завязи» будущей психологии и нравственности человека, которая обусловлена прежде всего «микроклиматом» крестьянской семьи, характером выработанных в ней трудовых и нравственных традиций, родовых особенностей. Писатель раскрывает характеры простых тружеников, которым свойственна жизнестойкость и терпеливость, простодушная доверчивость /Олеша Смолин, Иван Африканович/, в которых чувствуется, по словам Вс. Сурганова «нечто пошехонское». Но в пошехонстве героев Белова заключен не только комизм. Это своеобразная плата за ту связь с землей и природой, которая их на свой лад отличает и возвышает. Деловитые, сильные, уверенные в себе на пашне, на реке, на покосе, на лесной охоте, они сразу же становятся беспомощными при малейшем столкновении с миром, лежащим за околицей их деревни, не имеющим ничего общего с природой. Это мир города, чужой, непонятный Ивану Африкановичу, его семье.
В повестях В. Распутина преобладают образы типичных русских женщин, в которых воплощены лучшие черты народного характера /Старуха Анна, старая Дарья, Настена, Мария/; это широкие натуры, наделенные душевной щедростью. Его героини сохраняют связь с древними обычаями, верованиями, издавна укоренившимися приметами. Они прочно связаны с миром природы, с землей, с национальным фольклором. Их сознание осложнено поисками «вышнее» правды, они стремятся поднять непосильную мысль, устами автора в них учится говорить собственная душа, еще не знавшая таких слов, но зато полно живущая чистым нравственным светом.

В творчестве В. Белова и В. Распутина можно наблюдать некоторое сходство персонажей с героями русских быличек. На наш взгляд, оно несомненно присутствует в характере Носопыря //»Кануны»/ и Богодула /»Прощание с Матерой»/. Созданием этих образов писатели отдали определенную дань фольклорной гиперболизации.
В третьей главе – «Жанры и поэтика» «деревенской прозы» в свете традиций фольклора – мы выделили, вслед за критиками и литературоведами, три жанрово-стилевых течения в современной прозе о деревне: субъективно-лирическое, объективно-эпическое и фольклорно-сказовое [1] [Минокин М. В. Современная советская проза о колхозной деревне. – М.: Просвещение, 1977. – С. 102]
Фольклорно-сказовое течение своим главным источником имеет сельскую действительность, и поэтому современные писатели «деревенской прозы» чаще обращаются к сказу, чем другие писатели. Сказ воспринят писателями как наилучшая форма выражения психологии героев. Появление образа рассказчика вносит еще одну точку зрения на героя, еще одну оценку, причем данную человеком, близким самому герою. Наиболее часто к жанру сказа обращается В. Белов, реже эту жанровую разновидность разрабатывает В. Шукшин и В. Распутин. Произведения, написанные в жанре сказа, условно можно разделить на несколько форм: 1 /на те, где главная роль принадлежит герою-рассказчику, а автор-повествователь отсутствует/ «Просветление», «Маникюр» В. Белова/; /в которых автор следует типу народного рассказа, где в центре повествования находится герой-рассказчик, а автор-повествователь выступает как собиратель фольклора /»Бухтины вологодские» В. Белова/; 3 /автор и рассказчик равноправны /»Три часа сроку», «Колоколена» В Белова, «Сны матери», «Наказ», «Миль пардон, мадам!» В. Шукшина/; 4 / проявление сказовой манеры в лексике, построении и интонационной окраске произведений /»Прощание с Матерой», «Последний срок!», «Живи и помни», «Пожар» В. Распутина/.
Важной стилистической особенностью современной прозы о деревне можно назвать обязательное присутствие в произведении таких компонентов устной речи, как пословица, поговорка, народно-

поэтическая лексика и фразеология. В прозе В. Белова, часто строящего повествование по принципам сказовой манеры, пословица и поговорка почти всегда естественно входят в монолог героя-рассказчика, который не разделяет «свое» и «фольклорное».
Персонажи В. Распутина почти всегда осознают факт своего обращения к пословице, обобщая с ее помощью личные наблюдения. Чаше всего герои писателя как бы несколько разграничивают в речи – «свое» и «фольклорное». Так или иначе пословица или поговорка выделяется из повседневной речи, специально оговаривается.
В. Шукшин стремится к простоте повествования, обогащая литературный язык за счет живой разговорной речи народа. Сопоставляя выражения, принадлежащие к разным стилистическим рядам, он тем самым не только создает контраст между книжной и разговорной речью, но и подчеркивает различие, индивидуальные особенности носителей этой речи.
Нередко писатели используют и средства художественной выразительности, берущие свое начало в фольклоре, создавая метафорические эпитеты, сравнения, олицетворения. В. Белов несколько раз вводит в текст метафорическое словосочетание «красное солнышко». Оно употребляется писателем в ситуациях, аналогичных фольклорным. Как и в обрядовой поэзии «красным солнышком» герои В. Белова называют дорогого, безвозвратно утраченного человека.
В. Распутин значительно реже столь непосредственно использует средства художественной выразительности. Те немногие из них, которые присутствуют в тексте его произведений, способствуют созданию своеобразного контраста между явлением, которое эти средства выражают и устойчивым народно-поэтическим образом. Постоянный фольклорный эпитет «черный день», который встречаем в повести «Живи и помни» предстает в своем прямом значении, лишенном метафорического смысла.
В. Белов, В. Распутин, В. Шукшин вводят также лексику конкретного диалекта. Диалектизмы служат названиями бытовых предметов и реалий, а вместе с тем выразительно передают особенности устной речи. При этом у В. Белова можно наблюдать ощутимую ориентацию на севернорусские диалекты, у В. Распутина и В. Шукшина – лишь отдельные элементы смешанного говора. Стиль писателей, основываясь на богатейших запасах живого современного языка, обладает

широкими возможностями в передаче массовых изменений в духовной жизни общества и индивидуализации характеров, в создании жизненной правды и достоверности изображаемого.
Писатели современной прозы о деревне часто обращаются к жанру литературной сказки. В. Белов в создании литературной сказки идет от пушкинских традиций, в целом сохраняя верность известному сюжету о Ерше Ершовиче, который, по мнению ряда исследователей, пришел в фольклор из древнерусской литературы. Писатель обратился к народному сюжету, пытаясь осмыслить круг интересующих его жизненный явлений: взаимоотношения людей, бессилие многих перед такими чертами характера как нахальство и лицемерие. В своей «Рыбацкой байке» В. Белов сохранил и углубил сатирические моменты, содержащиеся в характеристике основных персонажей.
Литературные сказки В. Шукшина развивают идеи нравоучительных сказок Л. Толстого и сатирических сказок М. Салтыкова-Щедрина. Обращение к жанру литературной сказки вызвано сложностью поднимаемых проблем, стремлением из сказки, как их притчи, вывести ряд нравственных уроков. Свои сказки «Точка зрения» и «До третьих петухов» писатель называет повестями-сказками. От народных сказок заимствован зачин, сказочные формулы, фантастические превращения, герои /Баба-Яга, Змей-Горыныч, черти/, очеловечивание животных /Медведь пьет и курит – «До третьих петухов»/. Очевидный нравственный смысл сказок – писатель высмеивает глупость, жадность, зависть /»Точка зрения»/, мещанство, хищничество, бездуховность /»До третьих петухов»/.
В. Распутин в своих произведениях использует лишь сказочные образы и мотивы. Так в повести «Деньги для Марии» возникает сказочный образ Василисы Прекрасной. Тетка Степанида сравнивает свою племянницу Гальку со сказочной красавицей. Сравнение, конечно, ироническое, вместе с тем Степанида уловила сходство между ними, заключенное в умении Гальки достигать желаемого со сказочной легкостью. В повести «Живи и помни» тоже появляется образ Василисы Премудрой. Так зовут в деревне Атамановке Василису Рогову. В данном случае также присутствует ирония. Очевидно, писателю показалось достаточным для этого сопоставления сходство имен и удивительной практичности своей героини.

Современные писатели, пишущие о деревне, следуя традициям русской литературы, обращаются в своих произведениях к народной песне, бережно проникая в духовный мир певца и слушателей. В. Белов часто передает исполнение песни /»Колыбельная»/, связывает исполнение песни с выражением определенных впечатлений героя /»За тремя волками»/, качество исполняемой песни служит характеристике персонажей /Авинер Козонков – «Плотницкие рассказы», Митька – «Привычное дело»/, часто обращается к частушке, лирической и свадебной песне, свадебному причету.
В. Распутин почти никогда не цитирует народной песни, передает лишь впечатление от исполнения песни, не обращаясь к тексту песни /»Прощание с Матерой»/, связывает душевное состояние своей героини с песней, /»Живи и помни»/. Лишь единственный раз писатель почти полностью цитирует похоронный причет /»Последний срок»/. В. Шукшин, в отличие от В. Белова, воспринимает «жестокий романс» как живое явление, входящее в народно-песенный репертуар, писатель ищет причины популярности романса. Чаще чем другие писатели, В. Шукшин использует строку или строфу народной песни в качестве названия или эпиграфа /»Жена мужа в Париж провожала», «В воскресенье мать-старушка», «Вянет-пропадает», «Калина красная»/.
В заключении подводятся итоги исследования. Роль и значение фольклорных традиций для развития современной советской литературы очевидны и неоспоримы. Не модным увлечением является активное обращение писателей к истокам поэтических и жизненных традиций своего народа в наше время, а требованием сложного XX века, века активного развития мысли, технического прогресса и нового осмысления значения человеческого бытия. Интерес к фольклору постепенно рождается из желания постичь глубины народной жизни, народного языка. В наши дни фольклор и литература становятся органической духовной потребностью современного человека, непреложным фактором формирования его эстетических и нравственных чувств. К фольклору обращаются и писатели других стран, работающих на основе метода социалистического реализма /Польши, Чехословакии, Венгрии, Болгарии/.

По теме диссертации опубликованы следующие работы:

1. Идейно-художественное своеобразие прозы В. Распутина /использование традиций фольклора/.- М., 1985.- 27 с. - Рукопись депонирована в ИНИОН АН СССР № 21036 от 7.06.85. Новая советская литература по общественным наукам. – Литературоведение.- 1985.- № 11
2. Современная советская проза о деревне – традиции фольклора.- М., 1985.- 27 с. – Рукопись депонирована в ИНИОН АН СССР № 21037 от 7.06.85. Новая советская литература по общественным наукам.- Литературоведение.- 1985. - № 11.

Источник: Герчиньска Д. Современная советская «деревенская проза» и традиции фольклора : (В. Белов, В. Распутин, В. Шукшин) : автореф. дис. … канд. филол. наук / Д. Герчиньска. – М. : Изд–во МОПИ, 1986. – 17 с.