Юрий Каюров, Александр Кравцов
Живой, неисчерпаемый…

Советская театрально-кинематографическая Лениниана богата творческими достижениями. Фильмы «Октябрь» С. Эйзенштейна, «Ленин в Октябре» и «Ленин в 1918 году» М. Ромма, «Человек с ружьем», «Рассказы о Ленине» и «Ленин в Польше» С. Юткевича, «Шестое июля» Ю. Карасика не сходят с экранов нашей страны и многих зарубежных стран. Зрители разных континентов аплодировали спектаклям «Кремлевские куранты», «Третья патетическая», «Шестое июля»...

Образ В. И. Ленина на сцене и на экране... Широко признаны имена Б. В. Щукина, М. М. Штрауха, А. Н. Грибова, Б. А. Смирнова, В. И. Честнокова, Ю. И. Каюрова. В последние годы к ним прибавились имена М. А. Ульянова и К. Ю. Лаврова.

Мы предлагаем читателям диалог актера Малого театра СССР, народного артиста РСФСР Юрия Ивановича КАЮРОВА с режиссером, заслуженным деятелем искусств Абхазской АССР Александром Михайловичем КРАВЦОВЫМ.

Ю. И. Каюров хорошо знаком зрителям театра и кино по фильмам «В начале века», «Сквозь ледяную мглу», «Шестое июля» и др., по спектаклям Малого театра «Джон Рид» и «Признание». За участие в многосерийной телевизионной летописи «Наша биография» актеру была присуждена Государственная премия СССР.

А. М. Кравцов – автор книги «Художники ленинской темы», пьесы о семье Ульяновых «Билет по истории», статей и очерков, посвященных создателям образа В. И. Ленина в искусстве.

А. КРАВЦОВ. Образ Владимира Ильича, как в этом убедились все, кто прикасался к ленинской теме в искусстве, складывается из живого ленинского характера и из восприятия этого характера, выраженного прежде всего в идеях, делах, поступках не только предреволюционного периода и первых лет Советской власти, но и ныне живущих поколений. А это значит, что образ В. И. Ленина всегда в движении, в развитии.

Ю. КАЮРОВ. Верно. Образ Владимира Ильича многогранен. Ни одному художнику не дано исчерпать его в одном произведения, ни одному актеру – в одной роли. Михаил Ильич Ромм, Максим Максимович Штраух, Алексей Николаевич Грибов, Иосиф Моисеевич Раевский были первопроходцы ленинской темы, наши учителя. Настоящие учителя, потому что от нас хотели новых решений, нового взгляда, новых способов воплощения, но не повторения их собственных достижений.

А. КРАВЦОВ. Скажу больше: они видели наше поколение с позиций своей творческой мечты. Михаил Ильич Ромм говорил, что вместе с Борисом Васильевичем Щукиным еще в 1939 году задумывался над завершением своей кинотрилогии о В. И. Ленине, уже решая не только проблемы узнавания, но и проблему обобщения. В ту первую пору работы над образом Владимира Ильича людям были дороги такие, например, эпизоды, как сцена с перекипевшим молоком, за которым недоглядели увлекшиеся политической беседой Ленин и Свердлов... Позже многим казалось, что эта сцена наивна...

Ю. КАЮРОВ. Мне так не казалось. Тут есть элемент искусства. Тут показан человек, его увлеченность, а не умение кипятить молоко. В Ленине хочется видеть и простое, обыденное, а не только мудрость вождя. Владимир Ильич умел быть непосредственным, заразительно хохотать, быть в каких-то своих проявлениях похожим на ребенка. И в этом неповторимое очарование его личности – личности гения, вождя революции. Смотрю кинохронику о Владимире Ильиче и, зная о нем многое, думаю, боже мой, каким он мог оставаться непосредственным при тех испытаниях и той ответственности, которые выпали на его долю! Он умел не только удивлять – он ни на мгновение не утратил живой способности удивляться... Не за что корить тех, кто первым отважился на создание образа такого исторического и человеческого масштаба, каким был Владимир Ильич Ленин.

А. КРАВЦОВ. У людей двадцатых и тридцатых годов, многие из которых встречались с В. И. Лениным при жизни, были особые критерии при оценке созданного артистом его образа. Само появление актера в роли Владимира Ильича вызывало ни с чем не сравнимое волнение в зрительных залах. А в театре как было? При первом выходе Б. В. Щукина на сцену театра имени Вахтангова в спектакле «Человек с ружьем» зрители одновременно вставали. Сиденья кресел были в те времена откидные, и раздавался как бы залп, а за ним – овации.

Матери подносили к сцене детей – взглянуть на Ленина, живого Ильича. Точно так же было в театре Революции (теперь это театр имени Маяковского), на спектакле «Правда», в котором в роли Ленина тогда же, в начале ноября 1937 года, вышел Максим Максимович Штраух.

Зрителям той поры, современникам В. И. Ленина, нужен был прежде всего живой Ильич, человек с какими-то даже бытовыми подробностями его жизни, с особой природой его юмора, заряженного неколебимым оптимизмом. Не случайно Надежда Константиновна Крупская выступила в печати со статьей, в которой высоко оценивала художественный труд обоих актеров и давала советы, прежде всего связанные с бытовым обликом Ильича, с его неповторимой человеческой индивидуальностью...

На первых съемках в кино происходили «упущения», о которых Михаил Ильич Ромм сокрушался всю свою жизнь: появление Б. В. Щукина в облике Владимира Ильича произвело такое впечатление на участников массовой сцены в фильме «Ленин в Октябре», что никакой режиссер не смог бы организовать подобной сцены народного ликования, но свет не был поставлен и камеры не были включены! В фильме этот порыв народный увековечен и волнует по-настоящему глубоко, но повторить тот первый стихийный порыв, по словам Ромма, так и не удалось.

Трудно было и со съемками эпизода ранения Владимира Ильича в фильме «Ленин в 1918 году». Был издан специальный приказ по киногруппе о создании заслона из физкультурников, чтобы не допустить «рукоприкладства и членовредительства», когда сквозь толпу проведут актрису Наталью Ефрон в роли эсерки Фанни Каплан. На этот раз свет и кинокамеры были готовы вовремя, и сцена народного горя и возмущения – коллективный портрет рабочего класса тех лет – осталась на века в своем первородстве.

Уже в послевоенные сороковые годы М. И. Ромм обратился к восстановлению ленинского кинофотоархива. Известно, что он с группой кинооператоров, фотографов, ретушеров перешел «на казарменное положение» – жил на киностудии, денно и нощно работая над каждым кадром о В. И. Ленине, сохранившимся в кино. Сколько судеб проследили эти люди, стремясь описать биографии всех, кто попал в поле зрения кино- или фотообъектива рядом с Владимиром Ильичем! Это был подлинный подвиг кинематографистов во главе с Роммом... Потому-то, мне думается, Михаил Ильич так щедро хвалил документальный прием, которым режиссер Юлий Карасик решил «Шестое июля» и вашу работу в этом фильме.

Ю. КАЮРОВ. Я оказался как раз на перепутье двух подходов к воссозданию образа Владимира Ильича Ленина, которые назовем условно «узнавание» и «обобщение». Только не надо путать узнавание с копированием чисто внешних проявлений Владимира Ильича – жеста, походки, речи – от этого я, изучив опыт предшественников, решительно ушел. И понимал, что только мое глубокое собственное, а потому совпадающее с моими современниками отношение к личности и деяниям Ленина поможет в работе над образом. И я был вначале немного напуган новизной задач «Шестого июля», сложностью их решения, а затем счастлив, что именно так, серьезно, без умиления, строго, лаконично и только в поступках, связанных с крупными событиями истории, с ее поворотными моментами, был показан Владимир Ильич...

Однако и то, что считалось свежим, что выглядело открытием в годы работы над «Шестым июля» и премьеры фильма, сейчас ушло в относительное прошлое, стало историей Ленинианы…

А. КРАВЦОВ. На мой взгляд, вы имеете прямое отношение к той новой линии, которая наметилась в воссоздании образа В. И. Ленина в искусстве. Я говорю, например, о чтении ленинских страниц в широко известной телевизионной эпопее «Наша биография». Без грима, без костюма и без партнеров вы достигли, однако, самого существенного и дорогого для всех нас – проникновения в живой ход ленинской мысли, всегда страстной, заразительной, емкой в своей образности и лаконичной в слове. Создавалось впечатление, что вот сейчас, при нас, происходит само формирование мысли, четко направленной к нынешним поколениям советских людей...

Я вспоминал Максима Максимовича Штрауха – его итоговый вывод из опыта тридцатилетней работы над образом Владимира Ильича. Штраух говорил, что необходимо избегать эпизодического появления актера в образе Ленина в фильме или спектакле, действие которых не объединено личностью Владимира Ильича.

Ю. КАЮРОВ. Я в те годы тоже задумался над более бережным отношением к образу В. И. Ленина. Художественная неправда, встречавшаяся в некоторых произведениях искусства на ленинскую тему, меня вначале смущала, а при ближайшем рассмотрении стала ранить. Неправда заключалась в самом подходе к теме. Нередко драматурги пытались показать образ Ленина «на все случаи жизни»: вот Ленин думает, вот смеется, вот отдыхает, гуляет, мечтает, сомневается, принимает решение, беседует с ходоками, с друзьями, с детьми. Все сразу – в одном фильме или спектакле! Иногда даже в одном эпизоде, где особенно важно собрать действие вокруг главной задачи... Строго говоря, сам Владимир Ильич научил меня по-другому относиться к такой работе. Я в свое время обрадовался, отыскав в ленинской брошюре «Очередные задачи Советской власти» мысль, которая направляла все действия самого Владимира Ильича и, следовательно, должна направлять действия всех, кто соприкасается с ленинской темой в искусстве и литературе. Вот она, эта мысль; «Надо уметь найти в каждый особый момент то особое звено цепи, за которое надо всеми силами ухватиться, чтобы удержать всю цепь и подготовить прочно переход к следующему звену, причем порядок звеньев, их форма, их сцепление, их отличие друг от друга в исторической цепи событий не так просты и не так глупы, как в обыкновенной, кузнецом сделанной цепи»...

Мы говорим о пути проникновения художника в ход ленинской мысли. Вот этот путь! Он в умении Владимира Ильича, а следовательно, и актера, который пытается воспроизвести ленинское мышление, всего себя сосредоточить, собрать на решении главной задачи дня. А это значит, что из всей необозримой цепи свойств ленинского характера надо найти лишь главное звено данного исторического момента и все художественные средства подчинить этому звену. Тогда-то и не будет распадения характера на составляющие, тогда только и можно избегнуть самого неприятного в искусстве – иллюстративности.

Тысячу раз прав мой вахтанговский коллега, талантливый актер Михаил Александрович Ульянов, когда заявлял режиссерам, просившим его подчеркнуть простоту Владимира Ильича: «Простота простоте рознь. В данном случае нельзя забывать, что это простота гения. И если уж говорить о личном, то у Ленина личное вовсе не связано с обыденным...»

Мне очень полезно было узнать, как работал великий Щукин над речью Ленина. В печати мелькали упоминания о том, что Щукин, конечно, пользовался пластинками с грамзаписью ленинских речей. Из вашей беседы с Роммом выяснилось, что это вовсе не так...

А. КРАВЦОВ. Да, и это, помню, настолько сильно поразило меня, что я тут же позвонил и приехал к вам, чтобы поделиться. Дело в том, что грамзапись велась в студийных условиях, значительно менее совершенных, чем в наше время. Есть фотография Владимира Ильича, который говорит перед широким раструбом граммофонной установки. Видно, как он напряжен и даже скован. Руки в карманах – он сдерживает ораторский жест, всегда столь точный и убедительный у него. Перед ним нет живых глаз, нет аудитории. И потому судить об ораторском воздействии Владимира Ильича по грамзаписям не приходится. Это скорее четкое и ясное изложение тех речей, которые он произносил перед большой аудиторией слушателей. М. И. Ромм встречался с Владимиром Ильичем. Борис Васильевич Щукин – никогда. И режиссер посоветовал актеру углубляться не столько в манеру речи Ленина, сколько в темперамент самой ленинской мысли. Взгляните в рукописи Владимира Ильича: вы увидите слова, подчеркнутые одной, двумя, тремя чертами,– Ленин настаивает на значении тех или иных понятий, распределяет эти понятия по степени их значимости. Если читать эти тексты вслух, следуя за письменными указаниями самого автора, фраза зазвучит живо, выявится именно ленинская подлинная интонация. Так работал Щукин, осваивая ленинскую речь – ленинскую мысль…

Ю. КАЮРОВ. Я на каком-то этапе стал работать так же. И это помогло мне понять, что создание образа Ленина вовсе не обязательно связано с применением костюма и грима. Если меня, гражданина, человека, актера, пронизывает эта мысль, заставляет волноваться и вызывает ассоциации и образы, значит, мое личное волнение и «темперамент ленинской мысли» придут к тому единству, которое способно художественно убеждать зрителей и слушателей. И я получил возможность строже относиться к предложениям кинематографистов: памятуя совет Штрауха и следуя своим творческим убеждениям не выходить в роли Владимира Ильича, когда материал, на мой взгляд, недостаточно глубок... К слову сказать, дело здесь не в том, главная ли это роль или эпизод. Дело в том, проникнуто ли все произведение ленинской мыслью. Вспомним фильм «Почтовый роман», посвященный революционному моряку лейтенанту Петру Шмидту. В двух сериях картины есть лишь один небольшой эпизод с участием актера в роли Владимира Ильича. И я с готовностью согласился на этот эпизод потому, что увидел в нем одно из важных звеньев образа Ленина – тему нравственности революционера-большевика, тему любви и революции, тем более что диалог об этом ведут два истинных Рыцаря Революции – Владимир Ильич Ленин и Феликс Эдмундович Дзержинский...

Сейчас и драматурги по-новому взглянули на проблему воплощения великого образа в театре и кино. Михаил Шатров, автор «Шестого июля» и нескольких других документальных пьес и сценариев о В. И. Ленине, пришел к новому решению темы. В Московском государственном театре имени Ленинского комсомола, очень мне близком и хорошо известном, идет документальная пьеса Шатрова «Революционный этюд «Синие кони на красной траве»– удивительный спектакль, поставленный Марком Анатольевичем Захаровым. И в этом спектакле впервые на сцену выходит не актер в роли Ленина, но актер «от Ленина» – без грима, без стремления к внешнему сходству. Роль эта поручена Олегу Янковскому, актеру умному, чуждому всякой театральной позы.

Янковский рассказывает о Ленине, мягко и тактично перевоплощаясь изнутри, едва намекая жестом или интонацией на знакомые свойства личности Владимира Ильича. И такое решение вызывает чувство благодарности. Есть в этом решении, если хотите, веление времени, эпохи: Ленин живет в каждом из нас не только в идеях, мыслях, делах своих, но и в своем облике. Память человечества редко, избирательно сохраняет до такой степени явственно живой облик исторического деятеля. Отсюда право на намек, на едва приметное качество, которое помогает актеру разбудить зрительское воображение, а оно уже само дорисует вечно живой портрет.

А. КРАВЦОВ. Помнится, еще в 1940 году Владимир Иванович Немирович-Данченко советовал актеру Алексею Николаевичу Грибову не гнаться за внешним сходством с обликом Владимира Ильича, не настаивать на знакомых жестах и интонациях. «Две-три знакомые внешние ленинский черты, – говорил он, – и зритель дорисует остальное».

Ю. КАЮРОВ. Разумеется, все, что происходит в искусстве, не возникает из вакуума! Максим Максимович Штраух в работе над ролью Владимира Ильича обнаружил, что даже на фотографиях одного дня Ленин бывал разным – так подвижна была его внутренняя жизнь. И это наблюдение Штрауха помогло мне в свое время раскованнее, свободнее ощутить себя в гриме, не прятать за ним свое лицо. Я уже говорил о том, как помогли в моей работе поиски Бориса Васильевича Щукина. А крупное кинематографическое открытие Евгения Иосифовича Габриловича и Сергея Иосифовича Юткевича в фильме «Ленин в Польше»! Впервые в Художественном кино была так ярко и свободно выявлена «драматургия мысли» в закадровом тексте – размышлениях Владимира Ильича о войне и мире. Открылась возможность как можно меньше пользоваться текстом, сочиненным драматургом для роли Ленина, заменить этот текст подлинным ленинским словом! Помог нам, актерам, нынче работающим над ленинской темой, и опыт Алексея Грибова, Владимира Честнокова, Бориса Смирнова. В разное время они по-разному раскрывали грани ленинского характера...

А. КРАВЦОВ. Даже один и тот же актер, в одном и том же спектакле по-разному акцентировал роль Владимира Ильича, повинуясь эпохе, духовным и гражданским нуждам народа. Пример тому – Грибов. Алексей Николаевич вышел в роли В. И. Ленина в спектакле МХАТа «Кремлевские куранты» в первые годы Великой Отечественной войны. Ленин в исполнении Грибова был настойчив, требователен к людям и прежде всего к себе. Пламенность его была иногда суровой, юмор едким. Даже в обращении к симпатичному ему матросу Рыбакову Ленин говорил в воинствующе-требовательной форме: «Вы умеете мечтать? Надо мечтать!» И зрители военных лет благодарно отвечали на это жесткое и недвусмысленное требование: люди черпали в решительности Владимира Ильича силы для мечты о победе над фашизмом, для работы на дело победы. Резко говорил Ленин с инженером Забелиным. Резко и непримиримо, как того требовал момент, судьба России.

И только после ухода инженера, оставшись наедине с Дзержинским, усмехался: «Какой он саботажник. Просто одичал от безделия и свихнулся...» Позже, уже в мирные годы, А. Н. Грибов играл иначе: на первый план в спектакле выступила забота Владимира Ильича об электрификации – о восстановлении разрушенного гражданской войной народного хозяйства. И это было созвучно времени.

Важно заметить здесь, что все грани ленинского характера, столь разнообразно раскрытые на сцене Грибовым в разные годы, исторически достоверны.

Борис Александрович Смирнов на той же мхатовской сцене, в том же спектакле «Кремлевские куранты» особое внимание сосредоточил на поэзии ленинской мечты. Линию этого актера в работе над образом Ленина, очевидно, лучше всего определить словами А. В. Луначарского: «Ленин прямо говорил о том, что коммунист, не способный к полетам реальной мечты, то есть к широким перспективам, к широким картинам будущего, – плохой коммунист». Миновали годы крайнего, доведенного до самопожертвования, напряжения сил нашего народа – шло строительство в мирной обстановке, и актер сосредоточил свое творческое внимание на ленинском отношении к нравственному и психологическому формированию прежде всего человека, личности – человека будущего...

Вы, Юрий Иванович, входили в театрально-кинематографическую Лениниану, когда ленинское творчество Грибова и Смирнова было на взлете. Какие же грани образа Владимира Ильича представляются вам особенно необходимыми в наши дни?

Ю. КАЮРОВ. Есть такое понятие, которое пришло от поэта в народ: «На все вопросы отвечает Ленин». Понятие не легендарное, а вполне практическое. Но, естественно, в каждый период жизни нашего общества что-то в ленинизме и в самой личности Владимира Ильича выступает на первый план. Мне, актеру, труднее формулировать, чем литератору. Но все же попробую сказать как можно проще и лаконичнее о сложном.

Нас должны в первую очередь волновать ленинская мысль, художественное воплощение идей Владимира Ильича. Прежде мы сосредоточивали внимание на обаянии ленинской личности, о которой Луначарский сказал, что она «из чистого золота и при этом – лучшей чеканки». Нас волновала тема единства вождя и народа, пафос личности, творящей историю. Сейчас остро ощущается необходимость в живом, страстном ленинском слове, борении его мысли, направленной к тому, что сам Владимир Ильич называл умением «учиться коммунизму». Именно так он сказал, обращаясь к делегатам третьего съезда комсомола.

Мы в повседневности нашей нередко забываем о том, что Ленин призывал молодежь не просто учиться «вообще», а учиться целенаправленно, овладевая наукой, строить новое общество и человека этого общества.

Поэтому, когда я думаю о ленинской теме, я думаю прежде всего о тех, кому мы вверяем наше будущее, – о сегодняшних и завтрашних молодых поколениях. Перед ними искусство должно раскрыть образ В. И. Ленина во всей его жизненной, всегда современной полноте. Многое сделано – многое впереди.

В эти дни я снова возвращаюсь к работе над образом Владимира Ильича в кино. Впрочем, «возвращаюсь» – не то слово. Все начнется заново, ведь иначе и нельзя, когда речь идет о предстоящем творческом сотрудничестве с такими выдающимися мастерами и признанными художниками ленинской темы, как кинодраматург Евгений Габрилович и режиссер Сергей Юткевич. Фильм называется «Ленин в Париже». Заманчиво и ответственно приступить к воссозданию образа вождя в расцвете его сил, в удивительную пору его биографии, когда созревало ленинское ядро в среде русских революционеров...