Т. Кукарина
Николай Олялин

Впервые я увидела Николая Олялина не на экране, а на сцене. Он был одним из основателей Красноярского ТЮЗа – театра, родившегося в 1964 году и очень быстро завоевавшего популярность отнюдь не только в Красноярске. Так вот, в ТЮЗе шел «Ревизор», а Олялин играл в нем городового Свистунова. Держиморду играл другой актер, по великолепным воплощением понятия «держиморда» был именно Олялин. Руки, по локоть вылезшие из постоянно засученных рукавов, глаза, в которых не было ни мысли, ни выражения, – остановившиеся, тупые, слепые. Длинная, нескладная фигура, все время устремленная куда-то вперед – бежать, хватать, бить. Он никак не мог дослушать очередной приказ городничего – рвался вперед с поднятым кулаком, и городничему приходилось останавливать его, чтобы объяснить, кого именно нужно бить. Однако Свистунов был по-своему прав и, даже не дослушивая, великолепно понимал главное в приказах начальства: бить, а кого и за что – неважно, потому что всем все равно суждено быть битыми. При всем этом эта зловещая фигура была еще и очень комичной – зал заливался смехом, когда Свистунов саженными шагами несся производить очередную экзекуцию.

Актер, самой природой созданный для амплуа героя, играл на сцене острохарактерную комедийную роль. И создавалось ощущение, что именно для этого он и создан, что, отказавшись по требованию роли от своей «героической» внешности, он стал не беднее, а богаче: ему оказались доступны сценическая гипербола, резкость красок, острота интонаций...

Потом его пригласили сниматься в кино, и сегодня Николай Олялин – профессиональный киноактер. Как он выглядит на экране?

Фильм «Секундомер» – о спорте, Олялин играет в нем знаменитого футболиста, который должен уходить из спорта: возраст. До недавнего времени физическую одаренность, позволяющую достигать побед и рекордов, никто и не думал сравнивать с талантом, скажем, инженера или актера. Думается, в последние годы положение несколько изменилось. Спорт в лучших, высших своих проявлениях требует всего человека – требует ума, души, воли не меньше, чем тренированных мышц. И нередко мы убеждаемся, что талантливый спортсмен – это талантливый человек: Брумель, Пеле, Власов – перечень можно продолжить.

А если так, то драмы и коллизии, чувства и мысли людей, посвятивших себя спорту, становятся интересными для искусства не по конъюнктурным соображениям (лента о спорте привлекает внимание всевозможных болельщиков), а всерьез.

Талантливого человека, занимающегося футболом, и играет Олялин в фильме «Секундомер». Если бы мы не знали, кто этот человек, то и тогда, пожалуй, могли бы угадать в нем спортсмена по точности движений, суховатой подтянутости, немногословности.

Николай Олялин в фильме «документален», отчего сдержанность его героя обретает особое качество: это сдержанность спортсмена, который все время держит себя собранным, спокойным, готовым к борьбе и только в счастливый миг победы позволяет себе дать волю чувству. Правда, мы увидим Олялина и в момент, когда сила воли ему изменяет – в момент окончательного поражения: последний в жизни матч, который он не смог доиграть до конца – устал. Он знает, что это последний матч, и для него это трагедия. И мы, зрители, в полной мере ощущаем эту трагедию человека, расстающегося с любимым делом.

В многосерийной киноэпопее «Освобождение» Олялин сыграл роль артиллерийского капитана Цветаева. Пожалуй, и здесь в назначении актера на роль решающим стал «типаж».

Цветаев – это олицетворение мужества, упорства, верности солдатскому долгу, олицетворение советского солдата. II здесь Олялип столкнулся с задачей быть «документальным» – предельно точным, предельно достоверным.

Цветаев в фильме стал как бы полномочным представителем сотен тысяч своих товарищей по оружию – командиров рот, взводов, батарей, авиационных звеньев, катеров. Людей, рядом с которыми гибли их подчиненные – гибли по их приказу. Ответственность за жизнь человека офицеры переднего края чувствовали особенно остро, боль потери для них была больнее вдвойне – погибали те, кто уже успел стать близким, дорогим.

Символичность образа определила актерскую интонацию; в ней был минимум личного, индивидуального, максимум общего. Характерному актеру пришлось отказаться от характерности, не выделять капитана Цветаева из общего ряда, а наоборот – показать, что он – один из многих. Так он и сыграл. И в том, что лицо капитана Цветаева напоминает многие другие лица из военных фильмов и живописных полотен – лица, искаженные гневом и яростью боя, закопченные пороховым дымом, одухотворенные причастностью к великому делу, – заслуга актера.

В телевизионном фильме «Обратной дороги нет» Н. Олялин – тот же Цветаев из «Освобождения», только предельно уставший от невзгод войны. На последнем дыхании выполняет он свой долг и умирает в бою не от пули, а от усталости – не выдержало сердце.

Жестом, взглядом, чуть сгорбленной фигурой, интонацией готовит нас актер к возможности именно такой нелепой смерти своего героя. Удача? – Да. Шаг вперед для актера! – Нет.

Успех мог прийти к нему и в роли вестового Крапилина в «Беге». Но роль опять-таки свелась к символу, и потому внешних данных оказалось недостаточно. В монологе Крапилина булгаковский текст не просто сокращен, но существенно изменен – в результате единственная краска, оставшаяся в распоряжении актера, это немая укоризна во взоре, устремленном на Хлудова. Для роли – в полном смысле слова – этого мало.

Вероятно, и впереди у него роли если не столь уж великолепные по материалу, то, во всяком случае, дающие возможность что-то сделать, как-то проявить себя. Но мало используется способность Олялина к характерности, к необычному и острому рисунку роли, и мало надежд, что она будет использована в дальнейшем, – актера с данными «героя» ожидают, надо полагать, соответствующие роли.

Можно вспомнить немило актеров, которых снимали вот так же, исходя из «данных», хотя в ролях другого плана они могли бы сделать что-то новое, интересное, неожиданное... Но здесь мы касаемся такой сложной и нерешенной проблемы, как работа режиссера с актером в кино. Собственно, это только так говорится – работа, а на самом деле нередко настоящей работы-то и нет...

И потому, радуясь удачам Николая Олялина в кино, я все-таки никак не могу забыть городового Свистунова из красноярского «Ревизора», потому что напоминает он мне о нереализованных возможностях актера.