Э. Володарский
Аида Манасарова

Мы познакомились неожиданно как-то поздно вечером раздался телефонный звонок, и глубокий женский голос произнес: «Здравствуйте. Это говорит Аида Манасарова». И дальше она сказала, что прочитала мой сценарий «Негодяй» («Оглянись»), хочет его ставить и знает о его трудной судьбе, но уверена, что сценарий этот ставить нужно и что ставить должна именно она. Уже несколько режиссеров брались за него, но, столкнувшись с определенными трудностями, или сами начинали уговаривать меня «облегчить» его, внести требуемые исправления, или бесследно исчезали. Голос у Манасаровой был жизнерадостным и весёлым и даже показался мне легкомысленным. Но этот жизнерадостный голос тут же сообщил в категорической форме, что никаких исправлений, облегчающих сценарий, делать не нужно, и вообще уступать ничего не нужно, а нужно идти, доказывать убеждать. Я отвечал, что мытарюсь с этим сценарием два года и, честно говоря, охота доказывать что-то пропала.

– Через несколько дней буду вам звонить, – выслушав мою унылую тираду, ответила Манасарова. А пока мне хотелось бы, чтобы вы посмотрели мой фильм «Утренний обход». Послезавтра на «Мосфильме». Когда я пришел смотреть «Утренний обход», то увидел и обладательницу жизнерадостного голоса. Она смотрела на меня пытливо и дружелюбно и разговаривать начала будто мы давно знакомы, и я ей очень симпатичен. И как впоследствии выяснилось, это вовсе не было режиссерской уловкой, чтобы, так сказать «обаять» сценариста. В этом, пожалуй, и была главная черта её характера, она всегда так смотрела: пытливо и дружелюбно. Она так относилась к людям: честно и открыто, ничего не утаивая. Даже на людей, мешавших работать, плохо исполнявших свои обязанности, она никогда не озлоблялась, не отвечала на зло злом.

Но при всей женственности она обладала поистине мужской режиссёрской рукой, твердой, жесткой, уверенной. Она мужественно переносила сложности жизни и никогда не избегала их в своем искусстве. Она стремилась дать зрителю хоть чуточку надежды на будущее, потому что была мать, жена, женщина. Потому, что она сама хорошо знала, что такое настоящая беда, страшная болезнь. Наверное, поэтому картина «Оглянись», при всей мрачности и, казалось бы, безысходности сценария, пронизана изнутри светящейся надеждой и верой в жизнь, в человека, пусть даже самого пропащего.

Пожалуй, этой верой и надеждой согреты все картины Манасаровой: «Утренний обход», «Вы мне писали» и последняя – «От зарплаты до зарплаты». Но в них нет ничего от покорного смирения. Аида Ивановна не смирялась ни с чем, что противоречило бы её убеждениям художника, человека высокогуманного. И со своим недугом она не смирялась, она верила в будущее до своего последнего часа. Будучи режиссером высокого класса, она очень бережно относилась к сценарию. Она советовалась со мной по поводу каждой фразы и в то же время по-женски мягко, лукаво и тактично вносила в сценарий свое. Именно свое отношение к искусству, к конфликту, к персонажам. Сценарий стал ее личной жизнью – она пережила все его перипетии. Помню, как подолгу она рассказывала о своих родителях, о дочери, муже. И всегда волновалась, и слезы выступали на глазах. И делалось это не для того, чтобы убедить меня переделать, поправить ту или иную сцену. Она просто не могла иначе ставить фильм – душа ее раскрывалась настежь. Я уверен, что так бывало со всеми сценариями, которые она ставила.

Я недолго знал этого замечательного человека, но после картины «Оглянись» мне было очень жаль, что наши творческие дороги расходятся – очень хотелось работать с Манасаровой дальше, с ней было так интересно. Удивительно контактный и верный в дружбе был человек. Органически не переносивший сплетен и злословия. Я надеялся, что наши пути снова пересекутся и мы сделаем вместе еще картину. И, наверное, так оно и случилось бы, если бы не эта непоправимая трагедия. Незадолго до этого она звонила, спрашивала, что сейчас делаю, просила дать прочесть, предлагала подумать вместе о дальнейшей работе...

Это большой подарок судьбы для кинодраматурга – встреча с таким режиссером и человеком.