Тоска по современности

Два недавних январских вечера зал драматического театра заполняли поклонники замечательных актеров, народных артистов России Анастасии Вознесенской и Андрея Мягкова. Для нас, вологжан, встреча с этими мастерами была наполнена особым смыслом. Именно они были постоянными актерами, были музой нашей землячки, кинорежиссера Аиды Ивановны Манасаровой.

Аида Манасарова: «Мне нравятся люди, которые мучаются своим несовершенством»

Кажется, стало уже общим местом сетовать на неумолимый бег времени. Но от этого горькая истина не становится удобной или привычной. Прошло уже несколько лет после ухода из жизни талантливого режиссера и обаятельной, доброй женщины Аиды Ивановны Манасаровой, но остается ощущение, что она жива, что будут премьеры ее фильмов, неожиданные и волнующие, в ее родной Вологде.

Она любила свою малую родину трезво, без умилительной сентиментальности. Зорко видела и хорошее новое, и все плохое, что появлялось в нашей жизни. И никогда не приходила в отчаяние.

Вспоминается, как в одну из последних встреч с ней в Вологде много говорили о трудностях, что встают на пути талантливых провинциалов, стремящихся сказать свое слово в науке или искусстве.

Зная все проблемы и трудности по собственной судьбе, она не хотела разделить даже тень уныния по поводу их наличия. «Трудно, но Белов-то пробился! Надо работать и не стесняться мечтать». Видимо, в юности она именно так и поступала. Родившись в Вологде в семье архитектора, в детстве маленькая Аида Епихова буквально разрывалась между тремя увлечениями: музыкой (играла и пробовала сочинять), кино (по десять раз бегала «на Любовь Орлову или Марину Ладынину») и астрономией (мечтала стать ракетостроителем и полететь в космос). Но закончив школу с золотой медалью, изменила всем трем пристрастиям и решила стать капитаном дальнего плавания. Ее зачислили на первый курс факультета судовождения, но по дороге в Одессу Аида задержалась в Москве. Поступила во ВГИК, к великому режиссеру Всеволоду Пудовкину на актерско-режиссерский курс, который через год приняли Тамара Макарова и Сергей Герасимов. Училась вместе с Т. Лиозновой, С. Бондарчуком, К. Лучко. Впервые вышла на съемочную площадку в 1950 году.

Работала в Куйбышеве и Ленинграде, с 1955 года – на «Мосфильме». Любопытно, что свой первый художественный фильм сняла вместе с В. Скуйбиным по роману другого вологжанина, писателя Владимира Тендрякова – «Суд». Потом были картины «Главный свидетель», «Короткое лето в горах», «Двадцать лет спустя», «Ищу мою судьбу», «Вы мне писали», «Утренний обход», «Оглянись», «Фантазия на тему любви», «От зарплаты до зарплаты.

Всего десять фильмов за долгую жизнь в кино; репутация одного из лучших профессионалов, постоянное пристрастие к современным сюжетам, лишенным пафоса, лозунгов, парадных славословий, но полным любви и сочувствия к людям, живущим рядом. Она была гуманистом по самой сути своей; гуманными и искренними были ее фильмы. Не любила что-то специально формулировать, но в том немногом, что сделала и сказала, была определенна: «Я могу назвать себя человеком удачливым. Я вижу счастье в жизни беспокойной, емкой, насыщенной. Как время, в которое мы живем».

Оценивая сделанное, говорила: «Это фильмы о наших современниках, о наших людях, где глав ной темой для меня были поиски своих нравственных позиций, поиски своей гражданственности, поиски своей нравственности, утверждения человека как человека... через сомнения, быть может. Мне нравятся люди, которые мучаются своим несовершенством, пытаются разобраться в себе. Мне кажется, самый положительный герой – это тот, который считает себя несовершенным человеком и пытается быть лучше. Это нравственное самоусовершенствование, по сути дела, одна из главных задач нашего кинематографа».

Сняв один из самых острых и беспощадных фильмов – фильм о крахе семьи, о конфликтных взаимоотношениях матери и сына – «Оглянись», – отказалась называть готовый фильм по сценарию Э. Володарского «Негодяй», заметив при этом: «Вряд ли стоило делать фильм о двух негодяях. Меня сценарий привлек тем, что люди, действующие в нем, пытаются разобраться в создавшейся ситуации, обвиняя не кого-то, а прежде всего самих себя. Жизнь куда сложнее прямолинейных решений. Каждый человек неоднозначен. Мужественен не тот, кто говорит о недостатках других, а тот, кто старается их найти прежде всего в себе самом. Меня всегда притягивали люди, которые пытаются взглянуть на себя нелицеприятно, найти причины бед в себе самом».

Аида Ивановна очень любила своих постоянных актеров Анастасию Вознесенскую и Андрея Мягкова, отмечая их высокую духовность, тонкий интеллект, самоотверженность и творческую отдачу.

И за кулисами театра, перед на чалом их спектакля, мы говорили об Аиде Ивановне Манасаровой.

Анастасия Вознесенская: «Она во многом опережала свое время»

– Анастасия Валентиновна, ваша первая встреча состоялась на картине «Вы мне писали», там и сложился ваш тройственный, счастливый союз?

– Нет, Аида Ивановна пробовала Андрея на фильм «Ищу мою судьбу», где потом снялся Э. Марцевич. Это и была первая встреча. На «Вы мне писали» сложился наш творческий союз, и потом десять лет мы практически не расставались.

– Манасарова – Вознесенская – Мягков идеально совпадали, сработались. С кем-то из кинорежиссеров у вас были подобные отношения еще?

– Нет. Из кинорежиссеров она была единственной, и мне было особенно приятно, что это была женщина-режиссер, уделявшая много внимания женским судьбам, понимая всю глубину их психологии. Она же делала психологический кинематограф. В этом было ее новаторство и, на тот период, ее погибель. Она совершенно не умела конъюнктурно работать и, может быть, от этого ее фильмы не имели в свое время широкого проката, хотя были по-настоящему высокохудожественными. Она во многом опережала время по своему уровню, по подходам к работе над отражаемыми проблемами.

– Женщины редко любят и объективно оценивают других женщин, но в ваших интонациях столько тепла, что личная приязнь к Аиде Иванов не для меня несомненна.

– Это так. Было много моментов, которые меня поражали в ней – огромный творческий заряд, творческая самоотверженность превышали все ее другие качества. Большая профессиональная, общественная активность не закрыли, не подменили в ней ее человеческую подлинность. Она оставалась собой, не изменяла себе, своему существу, своей при родной искренности.

Просто быть искренним по молодости, но пронести это качество сквозь все годы нелегко. Она была совершенно фанатичной матерью для одаренной пианистки Анны Манасаровой. И ее ранний уход из жизни во многом связан с тем, как глубоко она чувствовала и понимала жизнь. Такой была ее человеческая природа. Мне очень нравилась эта женщина редчайшего типа со все ми особенностями, свойственными женщине.

– Вы обе, актриса и режиссер, как-то особенно остро чувствовали трагизм положения советской женщины, уделом которой считалось безоблачное счастье. В «Оглянись», где вы сыграли мать, которую эгоизм юного сына доводит почти до самоубийства, вы обозначили и обжили настоящее пространство трагедии.

– Она давно хотела снять фильм о сумасшедшей женщине – не с точки зрения психического диагноза, а о женщине, способной выйти за круг общепринятого представления о морали спекулятивной; не признающей условностей, сковывающих человеческую натуру. Помните, как у Толстого в эпиграфе к «Анне Карениной» – «Мне возмездие и аз воздам»? Человек за все в своей жизни расплачивается сам, и, к сожалению, общество устроено так, что люди, рожденные для какой-то одной жизни, оказываются в совершенно другой. А. Манасарова пробовала на эту роль таких популярных актрис, как Терехова и Гурченко, а выбрала меня, и мы отдали этой картине очень много душевных сил. До сих пор от молодежи, от сегодняшних студентов школы-студии МХАТ доходят до меня отклики на картину. Часто спрашивают, нет ли ее на кассете, хотят пересмотреть этот фильм – удар, который не девальвируется со временем.

– Настоящая боль всегда вызывает живой отклик. В фильмах Манасаровой вы удивительно сдержан но играли тихие женские драмы.

– Аида Ивановна умела видеть какой-то внутренний план каждой роли. У меня они были разные.

– В «Гараже» Рязанова у вас была просто бенефисная роль элегантной красавицы, директрисы рынка, очень давно усвоившей суть времени новых русских, когда их не знали и так еще не называли: все на продажу. Удивительно, что задолго до массового прихода, вы уловили этого, по Мережковскому, «Грядущего хама». Это тогда уже как-то улавливалось?

– Вы знаете, это улавливалось. Вся система этих кабинетов, вся система начальства, пронизывавшая нашу жизнь, порождала хамство. Рязанов в «Гараже» почувствовал, какой моральный ущерб, какие деформации личности несет время рынка, и точно выразил его.

– А как вы сами защищаетесь от хамства, есть какие-то личные барьеры?

– Не знаю. Хамство ведь имеет тенденцию переходить в криминал, что сейчас и доказывает наше общество. Сначала тебе человек по- хамски отвечает, потом идет рукоприкладство, вооружаются и начинается настоящая война. А как защищаться от криминала? Как все россияне, с ужасом думаешь о нашей такой скромной нации, распятой под дулом пистолета. Москва в этом смысле – сложный город. Может, и поэтому мы совершенно счастливы, встретившись с вологодским зрителем, который оказался удивительно театральным. Чувствуется, что в городе есть живой театр, что формирует зрителя. Интеллигентные лица, интеллигентные люди... Может быть, север нашей Родины будет оплотом се возрождения, а не Москва, которую сейчас растаптывают.

– Во МХАТе им. Чехова, где вы оба работаете, чувствуете себя уверенно? Как у вас с ролями?

– С ролями у меня нормально, но мне не нравится, что культура уходит из жизни, теряет приоритет, что ей совершенно необходим. Есть счастливчики, как Большой театр, обласканные нынешней президентской властью, но от этого морально страдают другие театры, не получающие необходимой поддержки. Московский художественный театр! О нем ЮНЕСКО думает сейчас больше, чем наше правительство. А заключая наш с вами разговор, хотелось бы, чтобы снова вспыхнул интерес к фильмам Аиды Манасаровой. Она – художник, которого не удалось никому превзойти в нашем нынешнем кино, таком самодовольном, таком авангардном. По глубине постижения жизни сегодня нет художника, равного ей.

Андрей Мягков: «Любовь к ближнему, любовь к профессии и честное исполнение своего дела»

– Андрей Васильевич, несколько дней назад по радио прошла передача о композиторе и дирижере Эдуарде Направнике. Ее ведущий сказал: «Как хорошо, что в нашей культуре такой второй ряд», – и я по думала, что на фоне блистательных и знаменитых киноимен вторым рядом была Аида Ивановна.

– Я никак не могу принять формулировку «второй ряд».

– Нет, он гордился, что у нас такой второй ряд. Каков же тогда первый!

– Насколько я знаю, Направник был великим музыкантом, дирижером, и просто не знаю, как он не попал в первую обойму. Когда мы познакомились с Аидой Ивановной, она, будучи уже зрелым режиссером, тем не менее, начинала снова, новый этап после двух первых картин. Знаете, это редкий случай, когда в жизни выпадает такое счастье. Я не имею даже в виду человеческие или профессиональные качества Аиды Ивановны – то и другое для меня всегда останется на высочайшем уровне. Я говорю о том, что произошло между нами, о творческом союзе, который образовался не по инициативе кого -то или чего–то. А вот так, вдруг, получилось на первом фильме, что мы поверили и полюбили друг друга. И потом без нашего с Настей участия Аида Ивановна не снимала ни одного фильма, включая последний – «От зарплаты до зарплаты». Я пропустил только одну ее картину – «Фантазия на тему любви», но и в ней озвучивал Юру Овчинникова.

– Аида Ивановна говорила: «Фигурист потрясающий, а говорить совсем не может, и пришлось Андрею спасать».

– И получается: у Аси шесть ее картин, у меня – пять с половиной.

– А знаете, как она ласково именовала вас?

– Нет.

– «Мой Мастроянька», поясняя, что у Феллини – Мастроянни, а у нее – вы.

– Знаете, она впервые убедила меня сниматься без парика, без накладки, до этого я никогда не снимался «со своей головой». Я говорил ей – мало волос на голове, зритель-то почему должен страдать? Он хочет видеть красивым главного героя. Она же говорила мне: «Андрей, без волос вы гораздо красивее, чем с волосами И убедила меня... Такая встреча – редчайший случай, редчайшее счастье, у нас были большие планы, хотели сделать фильм о трагической судьбе скульптора Мухиной.

– В «Вы мне писали» вы сыграли популярного журналиста, приезжающего по письму помочь неизвестной несчастной женщине. Верите, что помочь можно?

– Я думаю, что помочь можно в любом случае, всегда, если это конкретная, а не абстрактная помощь, не абстрактные слова – помощь региону, народу, какой-то прослойке. При всех режимах, во всех государствах это всегда были слова, слова, слова. Определенному, конкретному человеку помочь можно всегда.

– Когда этот фильм вышел на экраны, у нас цветисто писали о некоммуникабельности на Западе, а ведь он впервые рассказывал об этом же явлении у нас. Вы ощущали уже тогда, что рвутся связи между людьми?

– К тому времени я находился уже в том возрасте, когда параллельно тому, что говорят, мог и самостоятельно анализировать то, что в обществе происходит. Я пре красно понимал, что связей никаких нет, что дружба народов искусственна, союз между республиками насильственный. Я думаю, почему же искусство сейчас, особенно искусство кино, «терпит» такое сложное время? Вроде бы все разрешено, все можно, и все растерялись, привыкли к эзопову языку, к намекам, умолчаниям.

– И этот язык не подходит новому времени, а новый пока не появился.

– Да, да, да. Но Аида Ивановна всегда выбирала и предлагала материал, как бы это помягче сказать, в хорошем смысле не советский, такой, где трудно было врать. Трудно, конечно, определить ее тему в двух словах, но это всегда была именно какая-то попытка помощи, попытка участия в другом человеке и, конечно, любовь, добро.

– В ее «Утреннем обходе» началась ваша актерская врачебная серия, которую увенчал легендарный Женя Лукашин в «Иронии судьбы». Герой носил многозначную фамилию Нечаев. Врач с этой фамилией как-то соотносился для вас с великой русской традицией старых земских врачей, подвижников и бессребреников?

– Если и соотносился, то не от фамилии это шло. Просто это был талантливый безалаберный человек, которому для себя ничего было не нужно.

– А ведь это очень русский тип.

– Да, именно очень русский тип. Такой Обломов другого времени, человек бескорыстный, не ищущий личной выгоды и оттого не вписывающийся, не находящий себя в этом обществе.

– В «Оглянись» вы тоже сыграли врача–психиатра, пытающегося помочь матери и сыну обрести хоть какую-то гармонию в семье. В современной Америке, скажем, постоянно обращаются к психоаналитикам за помощью при разрешении любых жизненных проблем; через это они нашли пружины для снятия социального напряжения. А что может помочь в экстремальной ситуации нашим соотечественникам?

– Я не знаю, что может помочь России. Мне кажется, что если и может что-то помочь, то это только любовь к ближнему, любовь к профессии, честное исполнение своего дела. Дела, к которому ты призван. Вот три кита, которые конкретно, не абстрактно помогут выплыть.

– Знаете, когда я спрашивала Аиду Ивановну, почему она так любит вас, она говорила: «В Андрее я чувствую уходящую русскую интеллигентскую породу; она угадывается даже в его интонации». Мне кажется, что истоки ваших знаменитых ролей, сыгранных в фильмах Рязанова, в «Послесловии» Хуциева – в фильмах Манасаровой.

– Вы задали очень серьезный и глубокий вопрос, и мне трудно сейчас анализировать и размышлять на эту тему. Я думаю, что если какие-то задатки интеллигентности есть – они от родителей. Работая же с Аидой Ивановной, я чувствовал, что она благодарна мне за то, что я пытаюсь ее понять и в этой жизни разделяю ее убеждения. И я никогда не смогу не помнить Аиду Ивановну, никогда не перестану быть ей бесконечно благодарным за все, что она сделала для меня в искусстве. И я очень благодарен людям, что помнят ее здесь, на ее родине, в Вологде. Эта женщина, этот художник, эта личность заслуживает, чтобы ее помнили. Сейчас время, когда забвение естественно, и я благодарен вам за то, что вы сопротивляетесь этой естественности и продолжаете помнить эту изумительную женщину.

– И вам огромное спасибо за такую трепетную память о вашем режиссере.

Вместо послесловия

Передо мной рекламная аннотация на последний фильм Аиды Манасаровой  «От зарплаты до зарплаты». Вот она: «Что бы вы сказали, если бы узнали, что вам на работе не выдают зарплату, потому что... нет денег?! Странная ситуация, к тому же малоправдоподобная, скажете вы. Да, для нас такая ситуация чуть ли не из области фантастики. Но в кино, как известно, возможно все, и потому герои ленты «От зарплаты до зарплаты» оказываются именно в такой ситуации».

Прошло неполных десять лет, и в этой фантастической ситуации оказалась вся огромная наша страна. Нелепо вроде бы умилятъся, что художник сумел так точно и полно спрогнозироватъ даже экономическую ситуацию на годы вперед. Главное, Аида Манасарова успела обратитъ наше внимание на ту нравственную эрозию, что разъедает российский мир сейчас, и спокойно, в духе чеховской традиции возложила надежду на усилия каждого отдельного человека, на усилия и работу настоящих интеллигентов, которые и были чаще всего героями ее десяти картин.