По следам Митрича

На берегу синего-синего моря дымил среди сосен костерок. Бомжеватый тип в поношенном свитере, давно забывшем свой белый цвет, и в стоптанных сандалетах чистил на завтрак картошку. В этом грязном, прокопченном у костра бродяге трудно было узнать Митрича – известного не только в России кинодокументалиста Юрия Половникова.

Недавно всего в двадцати километрах от нынешнего кострища на синеющем вдали Муромском мысе он снял фильм, удостоенный очень высоких наград.

В конце лета Митрич прибыл на Онегу за новыми кадрами. И без ложной скромности уже здесь, среди своих, он вовсю расхваливал новый фильм.

Митрич чистил картошку увлеченно, со смаком, смотрел в синие озерные дали, резко отчеркнутые мысом Бесов нос и, никем не потревоженный, размышлял. Уже сняты разные нужные планы, горящий в древней хижине костер, взмахи каменного топора, землетрясение и доледниковый камнепад – дело рук подсобных рабочих кино. Один из них случайно опустил в камнепад с обрыва красное ведро и был бит приятелями за сизифов труд и за испорченный кадр этим пластмассовым благом цивилизации. Сняты шевелящиеся ночью могилы под зловеще красными крестами... «Это к тому, что в мире что-то не так, – пояснил режиссер, – а вообще, фильм будет поэтический».

Там параллельно работе Митрича стоило снимать кино о том, как снимается кино. Вся походная братия окружила вечером бутафорское кладбище, восторженно наблюдая за тем, как Митрич руководит шевелителями могил:

– Сейчас голову приподнимай! Теперь руки, коленки, кустик на могиле покачай. Да кроссовки-то спрячь, покойник!

Мистика, тайна. Что там еще будет – увидим в фильме. А пока киногруппа работает четко. Мастер сказал: поймать ворону и змею. Ловят. Лить воду на зеркало – льют. Надо снять дым – двое в водолазных масках, чтоб не выело глаза, жгут сосновые ветки. И никто не спрашивает – зачем, что все это значит? Все здесь давно любят Митрича и терпят его странности. Он добрый. В свободное время рассказывает ребятам байки, читает красивые стихи, поет песни и много шутит. Еще Митрич здорово находит и очень вкусно жарит на костре грибы.

В день кино, 27 августа, он, как человек преданный своей профессии, снимал кино. Таскал по лесу разные штативы-светильники, топтал своими неизменными сандалиями онежский песок, легко перенося все тяготы походного быта. На вопрос, много ли у него знакомых режиссеров – таких же, как он, бродяг-походников, он сказал: «Нет, не много». Можно было понять, что он вообще один такой. И это правда. Он и зимой на лыжах пойдет, если надо, в многодневный поход. За тем, чтоб снять проникновенные «Костры нашего детства». Рассказывал: пытались недалеко от города устроить бутафорию, и ничего не вышло:

– Поставили палатки. Идут ребята на лыжах. Вижу – вранье. Пришлось идти с ними в настоящий поход. Там, когда они, уставшие, голодные, уже не обращают внимания на камеру и вообще ни на что, вот там – правда.

И в этом случае Митричу нужна была в кадре обязательно онежская ворона... А на Онегу его привел интерес к петроглифам – древним рисункам, выбитым на скалах. Ученые дают им 5–6 тысяч лет. На каменном мысе Бесов нос есть двухметровое изображение. Скорее это какое-то языческое божество, – безбородое, безухое и с квадратной головой. Местные рыбаки и сейчас совершают «жертвоприношения», льют ему в рот водку (там как раз трещина в камне). «Бес» с удовольствием принимает. Древние легенды обросли суевериями типа: если мужчина полежит на его изображении, это увеличит его мужскую силу. Наши походники, естественно, не удержались от соблазна, полежали. Есть на том мысе и другие изображения: выдра, стерлядь, налим, лебеди, лоси, сцены охоты и рыбешки. Есть знаки, не поддающиеся расшифровке. А на другом мысе изображено, как именно продолжается род человеческий. Особо любознательные ходили и туда. Набитые рядом с петроглифами инициалы и названия городов означают, откуда именно прибывает в этот заповедный край серость и глупость. Выбиты уже и подражания древним. Наши современники явно неумелы и художественно ограничены. Их «петроглифы» корявы и выглядят просто безобразно рядом с древними изящными изображениями животных и лебедей с длинными-длинными шеями.

Так хотелось бы хоть на мгновение увидеть, как работал здесь каменным молотком пять тысяч лет назад художник, одетый в звериные шкуры, и над прекрасным Онежским озером раздавались гулкие удары. Возможно, сюжет о том, как древний художник на закате пишет нам письмо на прионежских скалах, будет в новом фильме.

А с закатом была целая история. Из трех дней на съемки первый был пасмурным. Второй закат оператор Сергей Баранов провожал не там, где следовало, за что и пилил его потом режиссер. Третий закат был живописен, как по заказу. Уставшее светило вышли провожать всей преданной делу Митрича группой туристов. Солнце садилось в озеро так торжественно, словно знавало важность момента. Крикни Митрич: «Дубль!», приподнялось бы и село еще раз.

На том съемки на Онеге нового фильма под рабочим названием «По следам исчезнувшей цивилизации» Юрий Половников закончил. Он бы их и не начал, если б не помощь его друзей, coтрудников областного Центра детско-юношеского туризма Владимира Слабодяника и Николая Ваточкина с их большими и маленькими воспитанниками. Скоро Митрич отснимет остальные кадры, и мы снова увидим нечто интересное.