Героев фильма «Таежная повесть» с самого начала хочется назвать олицетворенными тенденциями: столь обнаженна, подчеркнута жизненная позиция, жизненная философия каждого из них. Говорится это не в упрек: картина касается серьезных нравственных проблем, и авторы вправе искать ясного, четкого, не лишенного открытой публицистичности диалога со зрителями. Кстати, такая манера киноповествования нисколько не противоречит внутренним установкам повествования прозаического, по которому поставлен фильм (в основе «Таежной повести» – известное произведение Виктора Астафьева «Царь-рыба». «Кинопереложение Альбины Шульгиной» – значится в титрах).
Итак, таежный охотник, простая и добрая душа, человек, способный мгновенно откликнуться на чужую беду: городская, московская девушка Эля, впервые в жизни попавшая в тайгу и впервые же вынужденная всерьез проверить прочность своих представлений об окружающем и себе самой: кичащийся своей внутренней свободой себялюбец и хищник Гога Герцев, Некий «треугольник», где четко определены функции сторон: Акиму – ценою великих усилий и терпения спасать тяжело заболевшую Элю: Эле – прозревать и взрослеть; Гоге – браконьерствовать среди зверья и людей, пока не настигнет его нелепая смерть – отомстила-таки природа, к которой он был так безжалостен.
Конечно, сказанное – схема, в нее не уложить возникающие на экране людские отношения. История охотника, вынужденного выхаживать в таежной избушке смертельно больную девушку, – это ведь еще и история чувства. Этим двум очень трудно идти друг к другу. Мешает и сама ситуация, и взаимная робость, и дистанция, что разделяет Акима и Элю. Непритязательный и не особо красноречивый зверовик и избалованная, самоуверенная горожанка – птицы разного полета. Проблема человеческого взаимопонимания, как бы много о ней ни говорили, не перестает существовать.
...Обратим внимание и на то, как деликатен и тонок Аким, как хорошо проникает в душевные состояния Эли – качество, которым не может, поначалу, во всяком случае, похвалиться девушка из вполне интеллигентной среды. И здесь полемичность, заостренность, резкость авторской мысли.
«Таежная повесть» – фильм, в сущности. двух актеров. Михаил Кононов (Аким) и Светлана Смехнова-Благоевич (Эля) несут на своих плечах немалый смысловой, проблемный груз. М. Кононову легче: за него и опыт и принесшая известность этому актеру естественность, легкость. Он свободно, без напряжения чувствует себя в амплуа простой и доброй охотничьей души. Молодой актрисе сложнее – ей приходится играть и мучительное духовное прозрение, и нравственное созревание, и многое другое. И не всегда в этой работе она может опереться на достаточно крепкий драматургический материал.
Нет, видимо, смысла сравнивать фильм с литературным первоисточником. Да и как это сделать, если «по мотивам», если на экране – загадочный жанр «переложения» и взят из астафьевской «Царь-рыбы» лишь один рассказ – «Сон о белых горах»? Однако по одной, самой общей линии сравнение, хоть и не впрямую, не будет лишним. У героев В. Астафьева, что естественно для прозы, есть биография, то, что предшествует непосредственно действию, нынешним поступкам и словам героев. Экранные ретроспекции могут, конечно, спасти положение, но только до известной степени. Свои духовные, нравственные биографии героям приходится раскрывать в теперешнем, при нас происходящем общении между собой. И всё, в конечном счете сведется к уровню поставленных перед актерами режиссерских задач, глубине, продуманности режиссерских решений. Эта концептуальность особенно необходима при творческом вторжении кино в ту литературу, где проблема сменяется проблемой, где велика напряженность писательского размышления о человеке, его предназначении и нравственности, о насущной необходимости беречь все живое вокруг нас и в нас самих.
Гога Герцев – отпетый негодяй, браконьер, чья сила и ум направлены только во зло. Но что делать артисту Евгению Киндинову, если ему практически нечего изображать, кроме откровенного негодяйства? Удачливость, житейская умелость Гоги, его способность любую работу делать чисто и ладно-то, что есть в «Царь-рыбе», и то, что делает Гогу натурой по-своему незаурядной, ушло при экранизации, не получило в характере, поведении киногероя сколько-нибудь полноценной замены.
Астафьевский Аким не без резона говорит, что в тайге многие слова звучат иначе, не так, как в обычной жизни. Многие и вовсе не звучат. Не имел ли в виду охотник, что бывают ситуации, когда устанавливаются совершенно особые связи между человеческими словами и поступками? Словами и образом жизни человека?
Все необычно для двух людей, сведенных судьбой в таежной избушке. Странно чувствует себя не только юная москвичка, из-за собственного каприза и безответственности попавшая в драматическое положение. Аким при всей его опытности также явно не в своей тарелке. Сначала, обхаживая бесчувственную Элю, много говорит Аким, потом говорят они оба, определяя, кто есть кто. Идет почти непрерывный диалог.
По слову человека вы легко улавливаете его состояние. Бесконечная кротость, святое терпение в репликах, жестах, мимике, взгляде Акима. Раздражена, озлоблена или весела Эля – все в равной степени прочтется в поведении ее и услышится в ее речи. Есть во всем этом исполнительская точность, точность передачи содержания. Увы, маловато свободы, непредвиденности в душевных движениях героев фильма. Нет в нем той внутренней напряженности, которая заставляет с настороженным, чутким вниманием следить за словом и жестом, за каждым движением и взглядом на экране, проникая в сложность жизни, свидетелем которой ты стал.
Некоторая благостность Акима исчезает в те мгновения, когда разъяренная Эля до крови бьет своего спасителя, и взгляд его становится поистине страшным, и многое видится в этой молчаливой вспышке, и думается с тревогой: не велика ли, не во вред ли человеческому бесконечная уступчивость святой простоты? Эти кадры из фильма режиссера В. Фетина поистине драматичны, их содержание многослойно.
Фильм «Таежная повесть» говорит свое слово в защиту добра, в защиту всего живого, против опасности духовного браконьерства. Тенденциозность картины привлекательна. Но, скажем еще раз: она намного бы выиграла, если бы было в ней нечто большее, чем просто четкий и назидательный урок.