Российская государственность допетровских времен представляет собой уникальный феномен в том смысле, что светское и духовное начала были очень тесно переплетены, взаимообусловлены друг другом, взаимодополняющи и схожи в своем историческом движении. Ученые говорят о «симфонии» властей. Церковь помимо отправления культовых функций должна была управлять огромными земельными и людскими ресурсами, строить деловые отношения с центральной и местной властью, выполнять судебно-полицейские функции. Так же, как монарх не мог обойтись без коллектива единомышленников, помощников, слуг, так и любой иерарх церкви нуждался в подобном коллективе, иначе говоря, в придворных Тема данной работы посвящена истории двора вологодского архиепископа. Церковная история была предметом размышлений многих учёных, однако, теме церковного администрирования уделялось ничтожное внимание. Методологической посылкой исследования является предположение о том, что церковное управление было функционально и структурно однородным со светским, и то и другое имели под собой единую основу, общую философию и логику построения и развития организационно-управленческих структур, определявшихся феодальными условиями русского средневековья. Хотя родство церковных и государственных хозяйственно-административных организмов является генетическим, оно не нивелирует их закономерную специфику и неповторимость. Комплекс решаемых задач двором архипастыря и двором государя, методы их решения однотипны. Церковь, с течением времени аккумулировавшая огромные земельные и финансовые богатства, столкнулась с задачей эффективного управления последними и наивыгодным образом заимствовала формы и механизмы для такого управления у светской власти. Духовный пастырь становился и духовным вотчинником и духовным сюзереном, рукоположенным в сан купцом и продавцом, так сказать, «духовным менеджером», включаясь в суету мирских поземельных и иных отношений, создавая сеньориально-вассалитетные связи, отправляя полицейско-административные функции. Духовные и светские государи, играя такие роли, попадали в одно культурно-правовое поле, тем самым, уравниваясь друг с другом, руководствуясь в своей практике требованиями традиции и права, культурными и идеологическими установками, в конце концов, элементарным человеческим здравым смыслом. Естественным становится процесс складывания двора вокруг фигуры церковного иерарха.
Итак, рассмотрим структуру архиерейского двора XVII в. «Святительский двор» кап хозяйственно-административное учреждение заключал в себе два приказа: Казенный в «Судный приказ духовных и росправных дел». Принцип единоначалия обеспечивался должностью архиерейского приказного, которому были подчинены главы приказов – приказные дьяки. В Судном приказе, имевшем больший объем работ, было два приказных дьяка. Среди высших фигур этого приказа была еще одна должность, замещавшаяся монахом, чаще всего в сане игумена. В свою очередь, им были подчинены дьяки и подьячие. Помимо приказом святительский двор содержал многочисленные «службы»: ризница, казна, поварни, просвирни, конюшни, житницы, погреба, часовая и портная мастерские, сторожевая служба, библиотека и т.д. К тому же Софийский дом владел на вотчинном праве несколькими пригородными селами, в которых находилась церковная администрация в лице посельских старцев, конюхов, коровников, келейников и др. Обширность Вологодской епархии создавала потребность иметь представителя архиепископской власти вне пределов Вологды в главнейших пунктах епархиального округа. Так появилась должность архиерейского наместника, а местом его пребывания стала далекая Усть-Вымь. В своей деятельности усть-вымьский наместник во всем, кроме хиротоний, старался заменить своего архиерея и свой суд производил, подобно архиепископу, соборно.
Главнейшим человеком был приказный. В XVII в. виден высокий родословный статус приказных, однако, к концу века двор всё чаще возглавляют люди неродословные. О высоком положении приказных говорит их величание в документах по отчеству с «вичем». В своем подчинении приказные имели приказных дьяков и остальной штат приказов (дьяков, подьячих). Социальные источники дьячества более разнообразны. Среди них были дворяне, но в основном они рекрутировались из среды мелкой земской или архиерейской бюрократии, посадских кругов, духовенства. Обычно дьячья служба продолжалась в пределах десятилетия, так как дьяками становились уже в более чем зрелом возрасте, до этого пройдя управленческую школу в подьячих или архиепископских детях боярских.
Вся рутинная делопроизводственная работа приказов лежала на подьячих. Численность подьячих была невеликой; это объясняется тем, что функции подьячих отчасти выполнялись певчими. Ещё одну многочисленную группу двора составляли архиепископские дети боярские. При дворе постоянно находилось до 30 сыновей боярских, но их было гораздо больше. Спектр обязанностей детей боярских был необычайно широк. В основном они играли роль военно-охранного корпуса архиерея, но выполняли и сугубо гражданские административные поручения. Дети боярские облекались ещё одной должностью, они были стряпчими. Важно заметить, что если при дворе царя стряпчие составляли особый чин, то при архиерейском дворе «стряпня» представляла собой особую должность. Стряпчие несли свою службу преимущественно в Москве. Архиерейские дети боярские зачастую неотличимы от ещё одной чиновной категории двора архиепископа – дворовых людей (истопники, дворники, плотники и гвоздари, швецы, часовод, пономари, сторожа, ключники, конюхи, кузнецы, «поваренные робята» и т.д.). Такое сближение прослеживается в кругу обязанностей и поручений, в размере денежного довольствия.
Такой предстаёт чиновная лестница двора вологодского архиепископа в XVII веке. Нужно сказать, что служить при дворе начинали сызмлада, также как и пятнадцатилетие недоросли при дворе государя. Служили архиерею долго. На протяжении всего изучаемого периода ярким пятном в истории двора является семейственность службы. Архиерею служили целыми фамилиями (Александровы, Блиновы, Головковы, Горяйновы, Домовские, Патрикеевы), причем некоторые со второй половины XVI в. (кн. Дябринские, Ефремовы, Кудрявцевы, Озеровы, Розварины).
Архиереи, как и светские государи, верстали своих служилых земельным окладом. В раздачу шли земли расположенной недалеко от Вологды Засодимской волости с тем, чтобы для помещиков не было неудобств при прохождении архиерейской службы.
В целом, архиерейский двор представлял собой сложный, самоорганизующийся аппарат церковного администрирования, элемент региональной и общегосударственной системы управления. Чиновная структура и хозяйственное устройство архиерейского двора, сформировавшись в XVI – начале XVII вв., претерпели незначительные изменения. Другая ситуация – в количественном и социальном параметрах двора. Можно проследить чёткую тенденцию размывания аристократической дворянской верхушки архиерейского двора посадской демократией со второй половины XVII столетия. Несомненным является факт количественного разрастания двора. Светский элемент, проникший в церковное управление, увеличился до громадных размеров. В 1690 г. только на жалованьи находилось до 140 человек, но это число будет большим, если учесть испомещённых служилых архиерея.
Структурное и функциональное назначение архиерейского и Государева двора в известной степени подобны. Ни в коем случае не уравниваясь, соблюдая свою специфику, Государев и церковный двор сформировались на подобных организационных, экономических, политических принципах, вписались и заняли своё место в системе общественных связей Московского царства.
