Огромную роль в просвещении Русского государства играли монастыри, распространявшие образованность. В них хранились ценнейшие библиотеки, трудились переводчики, искусные переписчики и миниатюристы. В злую пору монгольского нашествия всё же удалось сохранить, в основном, в монастырских библиотеках, более пятисот манускриптов и около тысячи грамот и документов XI-XIV веков.
По мнению А.В. Камкина, «Каждый монастырь, по мере своих возможностей, был центром православной культуры. В этом смысле особую ценность представляли монастырские книжные собрания. Без преувеличения можно считать, что в XVI-XVII веках самые крупные книжные собрания Севера были именно в монастырях. Уже в начале XVII века в Кирилло-Белозерском монастыре было более тысячи книг, печатных и рукописных, а к концу века их количество удвоилось, около полутора тысяч книг было на Соловках, около четырехсот насчитывал в своей библиотеке Ферапонтов монастырь, около шестисот – Павло-Обнорский и т. д.
Исследователи книжной культуры полагают, что самым распространённым типом монастырской библиотеки Севера в ту пору были книжные собрания в пределах от 100 до 350 книг».[1]
А.В. Смирнова, в своём исследовании указывает на то, что «Библиотека Кирилло-Белозерского монастыря известна как одна из богатейших монастырских библиотек на Руси. Начало ей положил основатель монастыря преподобный Кирилл Белозерский. Принеся с собой книги из Москвы, а также занимаясь книгописанием, он ввёл переписывание книг в своей обители как одно из послушаний грамотных иноков. Известны имена кирилловских книгописцев, сохранились написанные ими книги. Другой традиционный путь роста монастырского книжного собрания – вклады и дарения. В обитель преподобного Кирилла жаловали книги цари, князья, бояре. Книги также покупались на монастырские деньги. Экономический расцвет монастыря в XV-XVII веках, превращение его в одно из известнейших мест паломничества, царского богомолья, а также в место ссылки для многих князей и бояр, в том числе таких просвещённых как Вассиан Патрикеев, сосредоточение в нём мастеров различных специальностей способствовали созданию крупной, монастырской библиотеки. Опись книг конца XV века, составленная предположительно иноком монастыря Германом Подольным, включает 212 названий. В 1664 году книжное собрание обители насчитывало уже 1916 книг, и к нему обращались как к кладезю книжных богатств».[2]
Кто же занимался созданием и переписыванием книг в Кирилло-Белозерском монастыре? Я.С. Лурье в своей книге «Русские современники возрождения» пишет, что это и сам преподобный Кирилл Белозерский. «От Кирилла Белозерского дошло двенадцать принадлежавших ему книг – едва ли не древнейшая личная библиотека Руси. Что находилось в этой библиотеке? Основу её, естественно, составляли сборники канонического и церковно-учительного характера. Но наряду с религиозными и нравственными вопросами, Косму-Кирилла интересовали и совсем другие темы, относящиеся, как тогда говорили, к области «внешней», «еллинской премудрости». В сборниках Кирилла мы находим такие статьи, как «О широте и долготе земли» (включающие также рассуждение «о земном устроении», «о громовех и молниях» и т. д.), «Галиново на Ипократа» с изложением теории Гиппократа (взятой из сочинений его продолжателя Галена) о четырёх стихиях, «Александрово» – сочинение одного из комментаторов Аристотеля о развитии человеческого зародыша и т.д. Характеризуя статьи из сборников Кирилла Белозерского, историки науки отмечают, что «статьи о широте земли, о земном устроении и пр. отличаются совершенно трезвым натуралистическим характером. В них нет никаких богословско-символических, мистических элементов. Совершенно деловым образом они сообщают ряд фактических сведений цифрового содержания о величине некоторых астрономических объектов и расстояний». Если «Христианская топография» Космы Индикоплова (греческого писателя V-VI вв. н. э.) настаивала на том, что земля «четвероугольна» и отвергала представление о её «круглообразности» и нахождении среди неба (т. е. античную теорию шарообразности земли) как противное «всему божественному писанию» и неприемлемое для «естества и ума», то статья «О широте и долготе земли» предлагала именно такие «злая изложения» – земля здесь сравнивалась с желтком яйца, а отстоящее от неё со всех сторон на равных расстояниях небо – с окружающим желток белком.
Интересы Кирилла Белозерского были шире интересов большинства монахов того времени. И в своём монастыре он не склонен был подавлять их».[3]
Одним из наиболее известных книжников того времени являлся Ефросин. «Во многом Ефросин как книгописец следовал основателю своего монастыря – Кириллу. В сборниках Ефросина немало церковных сочинений, которые привлекали Кирилла. Следовал Ефросин Кириллу Белозерскому и тогда, когда переписывал те же «естественнонаучные» статьи, какие содержались в Кирилловых сборниках: «О широте и долготе земли», «Галиново на Ипократа», «Александрове». Сведения «о величестве солнца и луны и земля», «о скотьи души», о всевозможных животных Ефросин выписывал и из других источников. Чрезвычайно интересовала его также история (он выписал из древнего переводного сборника рассказ Плутарха о Марафонской битве) и география – особенно сведения о чужих странах. Один из памятников, помещённых в сборниках Ефросина, непосредственно связан с тогдашней Западной Европой. Это послание некоего Феофила Дедеркина Василию Тёмному «из Заримья из латины» о землетрясении, произошедшем в 1456 г. в «Римьской земле» по пророчеству некоего «князя Миколая». Первый издатель этого текста воспринял его как легенду, но сопоставление с западными источниками обнаруживает, что перед нами рассказ о действительном происшествии – огромном землетрясении, произошедшем в Италии и других странах Западной Европы в ночь с 4-го на 5-е декабря 1456 г.
Ефросин любил хронологические таблицы, расчёты, толкования «неудобьпознаваемых речей», перечисления «книгохранителей» разных эпох, названия тех или иных слов по-татарски, по-«римски», «египетски», «еврейски», «еллиньски».
Но наиболее интересна для нас одна особенность сборников Ефросина – помещение в них целого ряда памятников, которые мы определили бы сейчас как произведения художественной литературы. Именно в этом отношении деятельность его имела большое, скажем решительнее, историческое значение».[4]
Мы видим, что создатели библиотеки были людьми незаурядными, и любовь к так называемой «светской» литературе была обусловлена не стремлением искажать истины Божии, а научно-познавательным интересом, стремлением сохранить некоторые произведения устного творчества. И не только они, но и многие монахи и иноки, неизвестные ныне, вложили свой труд в создание библиотеки Кирилло-Белозерского монастыря.
Примечания:
1 Камкин А. В. Православная церковь на Севере России: Очерки истории до 1917 года. – Вологда, 1992. – С. 69-70.
2 Смирнова А. В. Библиотека Кирилло-Белозерского монастыря в 17-20 вв. // Кириллов: Краеведческий альманах. Вып. 2, Вологда: ВГПУ, Русь, 1997. – С. 77.
3 Лурье Я. С. Русские современники возрождения. – М. Наука, 1988. – С. 56-57.
4 Лурье Я. С. Указ. соч. – С. 75-76.
