Патриарх Московский и всея Руси Никон – одно из самых значительных явлений Русской Православной Церкви, отечественной истории и культуры. Жизнь патриарха Никона поразительно многообразна, его деятельность оставила в истории след великих начинаний. Он обладал самыми разнообразными талантами: прекрасно разбирался во всех тонкостях зодчества, был знатоком и ценителем иконописи, пения, литургики, прекрасно владел искусством управления Церковью, а когда надо – и государством, знал военное дело, был выдающимся организатором, обладал огромными по тому времени познаниями в области священной и гражданской истории, богословия, занимался медициной, греческим языком, собрал богатейшую библиотеку, в том числе уникальных рукописей. При всем том святейший был великим молитвенником, строгим аскетом и истинным пастырем.

Подвижников, основателей монастырей мы называем преподобными. Патриархом Никоном были основаны три значительных монастыря – Крестный, Иверский и Воскресенский Ново-Иерусалимский – уникальное явление в русской архитектуре. Каждый из основанных им монастырей созидался по подобию Святых мест. Успенский Иверский на острове озера Валдай – по подобию Иверского монастыря на святой горе Афон. Крестный на острове Кий в устье реки Онеги – по подобию Крестного монастыря под Иерусалимом, который был возведен на том месте, где взросло Животворящее Древо Креста. Воскресенский Ново-Иерусалимский монастырь в излучине реки Истры является гениальным воплощением в архитектуре идеи создания в России образа палестинских святынь. Новый Иерусалим – это не только «перенесение» храма Гроба Господня на русскую землю, это нечто более значительное. Единомышленники патриарха Никона полагали, что именно за созидание образа Града Небесного он попал в невиданную опалу.

Архитектурное творчество патриарха Никона было обусловлено определенными кафолическими замыслами о Русской Церкви. В XVI веке одновременно с появлением идеи «Москва – Третий Рим» возникает идея «Москва – Новый Иерусалим». Однако если тезис о «Третьем Риме» предполагал преимущественно государственное, политическое возвышение Руси как единственной православной мировой державы – наследницы павшего «Второго Рима» – Византии, то тезис о «Новом Иерусалиме» подразумевал высоту христианского благочестии Святой Руси и ее столицы, как фактического центра мировой православной экклезии[1]. «Подмосковная Палестина» была образом обетованной земли Небесного Царства.

Грандиозное строительство храма Гроба Господня и осуществление всего замысла происходило при самом деятельном участии и руководстве патриарха. В условиях начавшейся опалы Никон в короткий срок превратил Новый Иерусалим в подлинный центр духовной жизни, культуры и творчества. Собралась богатейшая библиотека, образовалась школа для монастырских работников, где они обучались грамоте и художественным ремеслам, наладилось производство прекрасных поливных изразцов и отливка замечательных колоколов с изображениями святых и надписями – все это органически дополняло обширное строительство. В обители кипел труд строителей, каменотесов, резчиков по дереву, иконописцев, переводчиков, поэтов. После ссылки патриарха из Нового Иерусалима были взяты в царские мастерские множество мастеров[2].

Дивное сооружение патриарха Никона является, прежде всего, выражением духовного мира самого автора, непонятого, как и его замысел, не только при жизни, но и в последующие три столетия. Такое деяние мог совершить человек не только великого ума, но и поистине святой, устремленной к Небу души. По убеждению сподвижников Никона, патриарх «пострадал из-за Нового Иерусалима». Эту мысль они увековечили в стихотворной эпитафии, высеченной на камне у его гробницы:

«Абие зиждет во образ Иерусалимский

Воскресшаго велий храм, яко Палестинский...

Тая зря, диавол от злобы не престает,

Огнь себе погнещает, того изгоняет

От места сего, в нем же пожив девять годов

Любезно совершая многих трудов...»[3]

Пережив разрыв с царем Алексеем Михайловичем и открытую враждебность бояр, патриарху пришлось испытать и позор судилища. 1 декабря 1666 года патриарх прибыл в Москву на соборный суд. Всех собраний было восемь, три предварительных, или приготовительных, четыре – сам суд (два заочно и два в присутствии подсудимого), и одно заключительное, на котором происходило только объявление и исполнение судебного приговора.

Патриарх Никон, призванный на собор, приготовился к нему елеосвящением и принятием Святых Таин.

По чину патриаршескому, с предшествующим крестом явился он 1 декабря на собор, заседавший в столовой избе у государя. Все присутствующие встали. Он прочел входную «Достойно есть» и сотворил отпуст; трижды поклонился царю до земли, потом дважды патриархам до земли, всем другим сделал обычный поклон. Не видя для себя места наравне с патриархами, не сел на указанное ему место с прочими архиереями и остался стоять в течение нескольких часов.

Не все иерархи считали суд необходимым, многие глубоко сокрушались о происходящем, как о размолвке церковной и светской глав державы – патриарха и монарха. В числе таковых был архиепископ Вологодский Симон. На последнем заседании собора участь Никона была решена: с предстоятеля Русской Православной Церкви был снят патриарший сан. При этом печальном и доселе невиданном действии царь Алексей Михайлович не хотел присутствовать, не приняли участия в нем и наиболее достойные иерархи. Местом ссылки опального патриарха назначили древний Ферапонтов монастырь на Белоозере.

 

Внутренний двор Ферапонтова монастыря. Надвратные церкви на Святых вратах – домовой храм патриарха Никона. Пристройка справа – предположительно, одна из его келий

 

333 года тому назад (своеобразный юбилей!) святейший изгнанник открыл новую страницу своих подвигов, полную скорбей и лишений. Пребывание в Ферапонтовом монастыре послужило патриарху школой глубокого смирения. Здесь открылись новые его дарования.

С тихой обителью преподобного Ферапонта связаны два важнейших события в жизни патриарха – путь к патриаршеству и ссылка после низложения. Первое посещение Никоном Ферапонтова монастыря относится к 1651 году, когда он, будучи митрополитом Новгородским, отправился в Соловецкий монастырь за мощами митрополита Филиппа (Колычева). Над его гробом в Соловецком монастыре он прочел царскую грамоту с покаянными словами за царя Иоанна Грозного, по приказу которого святитель был умерщвлен. Примером подобного действия послужил император Феодосий, который посылая за мощами святителя Иоанна Златоуста, обращался к давно почившему святому с покаянной грамотой, прося в ней прощения за свою мать, гнавшую святого.

Везя в Москву мощи митрополита Филиппа, Никон сделал остановку в Ферапонтовом монастыре. Сюда прибыл царский гонец с вестью о кончине патриарха Иосифа, произошедшей 15 апреля 1652 года. Извещая Никона о делах в Москве и о смерти патриарха, государь просил своего «собинного друга» скорее возвращаться в Москву на выборы нового патриарха: «ожидаем тебя великого святителя к выбору, а сего мужа три человека ведают: я, да Казанский митрополит, да отец мой духовный; тай не в пример, а сказывают свят муж»[4].

Избранным патриархом Московским и всея Руси стал Никон. Через 15 лет в Ферапонтов монастырь его доставили уже низложенным, под охраной стрельцов и пристава. Увозили Никона к месту ссылки торопливо, боясь смуты, потому дорога оказалась не только трудной, но и опасной. Сани не раз опрокидывались, патриарх сильно ушибся. На всем пути пристав прежде остановок посылал стрельцов. На восьмой день, в ночь на 21 декабря, проехав мимо Кирилло-Белозерского монастыря, повозка подъехала к воротам Ферапонтовой обители.

Остров патриарха Никона. Современный вид

С этого момента для патриарха началась жизнь скорбного изгнанника. Ему приходилось терпеть притеснения охраны, издевательства пристава, лукавство игумена и казначея, обиды от монахов, келейное неустройство – при отсутствии сочувствия и чьей-либо помощи. Он лишен был сыновней поддержки братии любимого Воскресенского монастыря.

Поначалу, за неимением помещений из-за происшедшего накануне сильного пожара, опального поместили в больничных кельях на хозяйственном дворе. Позже ему было разрешено построить свою келью. Поскольку общение с братией обители патриарху было запрещено, то, по указу Алексея Михайловича, надвратная Богоявленская церковь стала его домовым храмом. К ней примыкала келья, в которой, по устному преданию, записанному в середине XIX века путешественником профессором русской словесности С.П. Шевыревым, и жил Никон некоторое время, пока строилась его келья у Водяных врат. В церковь от кельи вели переходы по монастырской стене на протяжении 30 саженей.

Но жить в новой келье Никону почти не пришлось[5].

Ферапонтовская ссылка длилась 10 лет. Несколько человек из окружения патриарха последовали за ним в изгнание: иеромонахи Памва и Палладий, иеродиаконы Исаия и Маркелл, дьяк Тарас Матвеев и Ипатий Михайлов. Через некоторое время из-за сильных притеснений иные просили разрешения вернуться в Москву, иных удалили или сослали. В 1672 году к Никону пришли старец Флавиан с помощником.

Особенно жестоко обходились с патриархом приставы. Один из них, Степан Наумов, велел заковать окна кельи Никона решеткой, поставил у нее караул, не разрешал выходить и никого не впускал. Даже дорогу в том месте отнесли дальше от стен монастыря. Ссыльный писал жалобы государю, но послабления в режиме и милостыни царя сменялись новыми строгостями. Доносы следовали один за другим.

Тяжко было деятельному Никону томиться в Ферапонтовской ссылке, нелегко и монастырской братии давалось его пребывание в обители. Многочисленная охрана вносила в монастырский уклад мирское и суетное, духовная атмосфера в обители того времени и так отличалась от подвижничества насельников первых веков (послаблениями). Сам игумен и казначей оказались нечисты на руку. Добавились разорительные расходы на содержание стрельцов, на отправку разных депеш и людей, подозреваемых по «делу Никона». Все это вызывало недовольство братии.

Патриарх по мере сил старался облегчить расходы монастыря: из царской милостыни вносил деньги на содержание живших у него старцев, отдавал свои скудные запасы в монастырскую трапезу, ловил для братии рыбу, хлопотал перед государем об освобождении монастыря от некоторых повинностей. Об этом свидетельствуют многие документы, обстоятельные письма ссыльного к Алексею Михайловичу, донесения приставов, отчеты царских посыльных, а также само «Дело о патриархе Никоне»[6].

1670 год сильно подорвал здоровье патриарха. В один из дней спешно вызвали из Кириллова монастыря духовника для соборования. Ссыльный писал государю, прося у него прощения за свои речи и поступки и сокрушаясь о своем бедственном положении: «Ради всех этих моих вин отвержен я в Ферапонтов монастырь шестой год, а как в келье затворен – тому четвертый год. Теперь я болен, наг и бос и креста на мне нет третий год, стыдно и в другую келью выйти, где хлебы пекут и кушанья готовят, потому что многие части зазорные непокрыты, со всякой нужды келейной и недостатков оцынжал, руки больны, левая не подымается, на глазах бельма от чада и дыма, из зубов кровь идет смердящая и не терпят ни горячего, ни холодного, ноги пухнут и потому не могу церковного правила править, а поп один, и тот слеп, говорит, по книгам не видит; приставы ничего ни продать, ни купить не дадут, никто ко мне не ходит и милостыни просить не у кого»[7].

Делались попытки вызволить Никона из ссылки, но противоборствующая боярская партия была сильна. Весной 1668 года Константинопольский патриарх Парфений писал государю в защиту Никона: «Молим тебя, возврати его в монастырь свой; для наказания ему достаточно одной ссылки, не обременяй его большим, оставляя такого достойного человека в таком великом пренебрежении, возврати из ссылки крестившего твою благословенную отрасль»[8]. Но грамота пришла в Москву спустя много времени после того, как началось новое расследование по извету архимандрита Ново-Спасского монастыря Иосифа.

Царь Алексей Михайлович неоднократно пытался помириться с патриархом, просил его благословения и молитв о домочадцах, но изменить его положение не решался. Когда скончалась царица Мария Ильинична, царь послал милостыню для поминовения ссыльному Никону, но тот денег не принял, ссылаясь на то, что без подарков обязан совершать церковное поминовение по усопшей. За смертью супруги царя последовала кончина сыновей Симеона и наследника Алексея, на которого Никон возлагал надежды, ожидая освобождения.

Не пришло патриарху облегчения и с началом царствования юного Федора Алексеевича, когда при нем взяли силу Милославские и боярин Хитрово – враги Никона. Нарышкиных и боярина Матвеева, давнего друга патриарха Никона, удалили от двора и отправили в ссылку. Сослали также, лишив сана, посредника Никона в челобитных государю протопопа Андрея Савинова, духовника царя.

Положение ссыльного ухудшилось со вступлением в 1674 году на патриарший престол митрополита Новгородского Иоакима, которого когда-то Никон сам и возвысил.

Ему послали выговор, ложно обвиняя в том, что он держит лишних людей, придирается к монахам, величает себя патриархом и «много других вин» имеет. На Никона легла тень подозрений в измене государю, будто он имел сношение с бунтовщиками под водительством Степана Разина. К «Делу патриарха Никона» собрали все показания недовольных, его же обидчиков и наветчиков, которых Никон в свое время обличал в злоупотреблениях.

Собранный патриархом Иоакимом Собор 1676 года постановил: без суда и следствия перевести Никона под строгий надзор в Кирилло-Белозерский монастырь – по сути, на тюремное положение. Опальный спокойно выслушал обвинительный акт, состоявший из многих пунктов. Заключался он приговором: «И по тем твоим вымышлениям и непристойным и не во славу Московскому государству мятежным делам в Ферапонтове жить тебе по своей воле неудобно. А... жить тебе в Кирилловом монастыре в келье по иноческому чину и о тех своих злых делах прийти в совершенное покаяние»[9].

Все имущество Никона в Ферапонтове описали и отобрали, включая съестные припасы. Келейных старцев сослали по разным монастырям. В Кириллове приставили к нему двух монахов для надзора, которые никого к патриарху не допускали, не давали ни пера, ни чернил и следить должны были за ним даже в церкви. Никон почти упал духом, чувствуя себя заживо погребенным.

Прошло еще пять лет полутюремного заключения. Наконец царь Федор Алексеевич обратил внимание на Ново-Иерусалимский Воскресенский монастырь, построенный патриархом Никоном, и сделал его местом своего богомолья. Немалое влияние на государя оказывала его тетка Татьяна Михайловна, давняя почитательница Никона. Царь начал слать милостыни, освободил келейных старцев из ссылки. Из Воскресенского монастыря подали царю челобитную о патриархе Никоне, ее подписали 60 монахов. Федор Алексеевич вызвал патриарха Иоакима во дворец, уговаривая его освободить Никона, но тот остался непреклонен. Государь писал в Кириллов монастырь собственноручное письмо, в котором величал Никона патриархом, обещая скорое освобождение. Никон был уже тяжело болен и, предчувствуя скорую кончину, просил воскресенских монахов еще «побить челом». Во вторичной просьбе царя патриарх Иоаким не посмел отказать.

За день до приезда гонца в Кириллов Никон стал собираться в путь, оделся на дорогу, приказал вынести себя на крыльцо и сел там в кресле в ожидании. Окружавшие расценили это как беспамятство от болезни и старости и удивились, когда действительно подъехал дьяк и объявил царскую милость. Патриарх Никон поднялся с кресел и, несмотря на слабость, выслушал указ стоя. Ему возвращалась свобода и разрешалось вернуться в Воскресенский монастырь.

Было лето, но патриарха везли к пристани в санях, чтобы не было тряски, там перенесли на струги. Струги поплыли вниз по Шексне к Волге. Недалеко от Ярославля, у Толгского монастыря, струги остановились, патриарх велел пристать к берегу, чувствуя близкую кончину. Игумен Толгского монастыря со всей братией вышел встречать патриарха.

17 августа 1681 года у Ярославля, когда зазвонили колокола к вечерне, Никон оживился, стал поправлять волосы и одежду, спокойно сложил руки на груди и во время пения последования на исход души почил на 77-м году жизни после 15-летнего заточения.

Царь для встречи патриарха послал свою карету с лучшими конями, но она уже не понадобилась. Дубовый гроб повезли на дрогах в Москву. По пути духовенство выходило навстречу, монахи всех монастырей, мимо которых шло траурное шествие, в том числе и Троице-Сергиевой лавры, провожали тело патриарха. На торжественные похороны в Воскресенский монастырь приехал государь Федор Алексеевич с семейством и боярами.

Несмотря на теплое время года, за десять дней пути тело патриарха не подверглось тлению. За версту до монастыря в особой келье тело облекли в архиерейскую мантию с панагией и схиму. Крестный ход двинулся в монастырь. Царь участвовал в процессии, читал Псалтирь, пел стихиры. Никона именовали патриархом. Дубовый гроб вложили в мраморный, сооруженный в приделе Иоанна Предтечи под Голгофой, – на том месте, которое указал сам патриарх задолго до кончины.

Вскоре были получены от восточных патриархов разрешительные грамоты, восстанавливающие Никона в первосвятительском сане. В глазах же народа патриарх был святым. В церковных книгах досинодального периода патриарх Никон значился местночтимым святым, а в некоторых упоминается о его нетленных мощах[10].

Примечательно, что отзывы о патриархе Никоне зарубежных путешественников кардинально отличаются от характеристик, данных ему отечественными историками. Так, современник Никона архидиакон Павел Алеппский из Антиохии пишет: «В личной жизни Никон был очень скромен, в одежде прост, в еде – строгий постник. Но для чести патриаршего сана считал необходимым самые драгоценные и красивые облачения, а в трапезах для гостей – самое широкое хлебосольство. Никон был необычайно щедрым и гостеприимным хозяином, в частной обстановке любил шутку и доброе веселье, был общительным, внимательным и приятным собеседником. На званых обедах патриарха, как правило, накрывался стол для нищих, слепых, увечных, многих из которых он кормил и поил своими руками, умывая их, отирая и лобызая их ноги, как Христос велел поступать апостолам»[11].

Здоровый и крепкий человек, с огромной волей, энергичный, властный, всесторонне образованный и развитой, прекрасный проповедник и истинный пастырь своим духовным овцам, строгий аскет, с живой, широкой, щедрой натурой, любящий свой народ и любимый большинством народа, из которого сам вышел, быть может, излишне резкий и вспыльчивый, но знавший и состояние глубокого молитвенного молчания, созерцания и плача, горделивый, но в то же время способный к подлинному смирению, наделенный большим умом, художественным вкусом, административными, строительными и многими другими способностями, расчетливый и увлекающийся – таким является пред нашим взором, по описанию Павла Алеппского патриарх Никон – один из выдающихся святителей Русской Церкви.

Кресло, сделанное патриархом Никоном в ссылке в Ферапонтовом монастыре в 1668 г.

С патриархом Никоном связаны многие памятные места в Ферапонтове. Это прежде всего Надвратная церковь Богоявления на Святых вратах – его домовый храм, прилегающая к нему келья, в которой, по устному преданию, он жил некоторое время. Архимандрит Макарий (Миролюбов), составляя описание Ферапонтовской волости, упоминал о виденных им развалинах каменной пещеры в северо-западной части монастыря, устроенной ссыльным для уединенной молитвы[12]. Нельзя не упомянуть деревню Лещево, основанную патриархом на пустоши.

Известны случаи прозорливости патриарха Никона. Так, исполнились предсказания, сказанные им на соборе 1666 года о каждом из участников позорного судилища. В Ферапонтовом монастыре открылись новые дарования опального патриарха, например, дар врачевания. Однажды ему было видение, в котором дана была от Христа сила излечивать больных. Вместе с ним врачевали и жившие при нем старцы. Никон лечил молитвой, святым елеем, святой водой, применял и лекарственные средства. Некоторые лекарства доставлялись из московских аптек, а лечебные травы он собирал в окрестностях Ферапонтова. Пользовался он книгой «Травник», привезенной им в свое время из «Персиды» и переведенной с латинского на греческий, а с него – на русский. Вел патриарх и запись посетителей, из которой известно, кого и чем он лечил. Из нее читаем, что с 1673-го по 1676 год им было исцелено от различных болезней 132 человека, в основном крестьян[13].

Патриарх просил игумена Ферапонтова монастыря дать особую келью для болящих, но тот отказал в просьбе. Слух об успешном исцелении Никоном болезней распространился далеко за пределы Ферапонтова монастыря. Сюда потянулись страждущие из Вологды, Новгорода, Заонежья, Твери, Москвы. У его кельи собиралось иногда до 40 человек. После указа о переводе Никона в Кириллов монастырь его кельи были подвергнуты обыску. Наказ предписывал: «Прелестные ево Никоновы лекарства все, что ни есть, коренья и травы и водки и мази всенародне сжечь на огне, чтоб от нево и ничего не осталось»[14].

Одним из необычных дел святейшего изгнанника было устройство острова на Бородаевском озере. Никон избрал небольшую отмель напротив монастыря, сделал подсыпку, укрепил камнями кромку острова – наподобие того, как укреплены берега у Кирилло-Белозерского монастыря. Поверхность острова он выложил камнями в виде большого четырехконечного креста, а в средокрестии поставил деревянный Поклонный крест. По описанию профессора С.П. Шевырева, побывавшего здесь в 1847 году, Никон, чтобы сложить остров, возил со своими монахами на плотах камни – на расстояние до двух верст от берега. Начинал патриарх сооружать из камней и дорогу, но не успел. Остатки этой дороги по направлению к монастырю профессор примечал с восточной стороны острова[15].

Летом 1998 года во время празднования 600-летия Ферапонтова монастыря на острове патриарха Никона вновь был установлен большой резной деревянный Поклонный крест, а 27 сентября на Воздвижение Креста Господня, он был освящен преосвященнейшим Максимилианом епископом Вологодским и Великоустюжским, в сослужении священства Белозерского благочиния.

Обращает на себя внимание необычная форма креста – семиконечная. Такие кресты устанавливал святейший патриарх Никон повсюду. Это более древняя форма. Семиконечные кресты можно видеть на старинных иконах XIV-XVI веков, на изделиях медного литья и резьбе по кости и камню. Такой же крест изображен и иконописцем Дионисием в соборе Рождества Богородицы Ферапонтова монастыря. Среди различных циклов на фресках 1502 года есть Акафист Пресвятой Богородице, все его 25 песнопений. На южной стене, где помещен Кондак 10-й, Голгофа изображена с семиконечным крестом.

Подлинный никоновский крест сохранился в одном из московских храмов неподалеку от Высоко-Петровского монастыря. Когда-то он был поставлен им на острове Кий среди вод озера Коже, в память о спасении во время бури. Никон, тогда иеромонах, дал обет устроить монастырь на этом месте, а исполнил его, уже будучи патриархом, основав Крестный монастырь.

На Бородаевском озере подле Ферапонтова монастыря никоновский крест простоял недолго. На нем обнаружили «крамольную» надпись, именовавшую того, кто его ставил патриархом: «Животворящий крест Христов поставил смиренный Никон, Божиего милостию патриарх, будучи в заточении за слово Божие и за св. Церковь на Белеозере в Ферапонтове монастыре в тюрьме»[16]. Крест был изъят, надписи стерты.

В начале XX века, когда возобновлялся Ферапонтов монастырь как женская обитель, памятное место было восстановлено. На острове вновь водрузили деревянный высокий крест, но без надписей. Одна из сохранившихся в Кирилло-Белозерском музее фотографий запечатлела остров с крестом, возле которого снялось кирилловское духовенство во время посещения белозерских монастырей архиепископом Новгородским Арсением (Стадницким)[17]. Второй крест также недолго простоял, снесенный волнами безбожия.

Ныне возвышается третий крест на этом месте. В его резном тексте, кроме тропарей и стихир Кресту, а также традиционно сокращенных надписей, на косой перекладине вырезано: «Блаженной памяти Святейшего патриарха всея Руси Никона».

И вновь воды Ферапонтовского озера освящаются молитвой, начертанной на кресте: «Кресту Твоему поклоняемся Владыко, и святое Воскресение Твое славим». На острове патриарха Никона вспоминается и Никоново «крестоношение ».

ПРИМЕЧАНИЯ

1 Лебедев Лев, протоиерей. Патриарх Никон: Очерки жизни и деятельности // Богословские труды. М., 1982. Вып. 23. С. 139 – 140.

2 Михайлова Н.М. Воскресенский монастырь, именуемый Новый Иерусалим // Глаголы жизни. 1992. № 2. С. 34 – 47.

3 Лебедев Лев, протоиерей. Патриарх Никон... С. 151.

4 Бриллиантов И.И. Ферапонтов Белозерский ныне упраздненный монастырь, место заточения патриарха Никона: К 500-оетию со времени его основания, 1398 – 1898. СПб., 1899. С.141 – 142.

5 Шевырев С.П. Поездка в Кирилло-Белозерский монастырь: Вакационные дни профессора С.Шевырева в 1847 году. М., 1850. С. 103.

6 Гиббенет И. Историческое исследование дела патриарха Никона. СПб., 1882.

7 Бриллиантов И.И. Ферапонтов Белозерский ныне упраздненный монастырь... С. 166 – 167.

8 Там же. С. 160.

9 Там же. С. 216.

10 Лебедев Лев, протоиерей. Патриарх Никон... С. 168.

11 Лебедев Лев, протоиерей. Русская Православная Церковь середины XVII века в восприятии архидиакона Павла Алеппского // ЖМП. 1985. № 5. С. 71.

12 Макарий (Миролюбов), архимандрит. Описание Ферапонтовской волости. СПб., 1854. С. 11.

13 Бриллиантов И.И. Ферапонтов Белозерский ныне упраздненный монастырь... С. 183.

14 Там же. С. 218 – 219.

15 Шевырев С.П. Поездка в Кирилло-Белозерский монастырь... С.103 – 104.

16 Бриллиантов И.И. Ферапонтов Белозерский ныне упраздненный монастырь... С. 152.

17 Стрельникова Е. Ферапонтов монастырь в ликах и лицах. М., 1998. С. 65.