Полтора года назад отец Андрей был назначен священником по связи с армией, флотом и правоохранительными органами на территории Вологодской епархии. К тому же он еще и настоятель церкви святого благоверного Александра Невского в Вологде. Разговор с ним мы и начали с того, как обстоят дела с обустройством храма.
– За последнее время сделано немало. Восстановлен свод, выполнены подготовительные столярные работы. Наш приходской совет на свои средства покрасил и купола, и храм. Короче говоря, внешне здание выглядит вполне благообразно. Внутри же осталось настелить пол и подключить отопление. Но для этого нужны деньги. Причем не так уж много, порядка десяти миллионов. Однако все дело в том, что храм принадлежит не приходскому совету, а картинной галерее. С одной стороны, это, казалось бы, хорошо, поскольку финансирование ведется через бюджет комитета по делам культуры, искусства и печати. А с другой – плохо в том отношении, что все идет по накатанной рутинной системе: из бюджета деньги попадают в картинную галерею, которая оплачивает работу реставраторов. Они же в свою очередь делают разного рода накрутки, происходит страшное удорожание, независимо от того, работают люди или простаивают. В результате деньги расходуются очень быстро, а бедственное положение с бюджетными средствами привело к тому, что в конце минувшего года работы были прекращены. Мы пытались найти взаимопонимание с комитетом по делам культуры. В частности, предложили хотя бы половину средств перевести на счет приходского совета, мы бы за выполненные работы отчитались, но пока из этого ничего не вышло. И вот получается замкнутый круг. Деньги ведь откуда у храма могут появиться? От богослужения. А чтобы его начать, требуется вложить средства на открытие...
– Вы являетесь священником по связи с армией, флотом и правоохранительными органами. В чем смысл этой миссии?
– В том, чтобы, пока бездействует военный храм, выходить в воинские части, подразделения, правоохранительные органы, где разъяснять смысл православного богослужения, напоминать о традициях и значении церкви в жизни русской армии, которую некогда она имела. Совершаются молебны с освящением зданий, помещений. В принципе есть и разрешение, и намерение освящать военную технику. Служатся молебны о здравии, даровании воинам победы, особенно насущно это сейчас, в связи с событиями военного характера на территории России, панихиды по усопшим. Введен в обязательном порядке во всех храмах, а особенно в нашем, 9 Мая торжественный молебен о даровании победы русскому воинству и панихида по погибшим на поле брани и умершим от ран воинам. Эта деятельность еще только начинается. Как она будет развиваться дальше? Будем заниматься подготовкой призывников к службе, налаживанием христианской жизни для верующих воинов и офицеров. Другими словами, созданием таких условий, чтобы христианин, а у нас по статистике порядка 80 процентов населения России являются крещеными, православными людьми, во время армейской службы не отрывался от христианской жизни. Далее, отмечание по христианскому обычаю, связанному с военным священством в армии, воинских праздников. Они ведь несколько отличаются от тех, к которым мы сейчас привыкли. В принципе их можно отмечать и на территории части, пока воинский храм закрыт.
– Насколько сегодня, скажем так, “уютно" священнику в военных и правоохранительных подразделениях?
– Поначалу, прямо скажу, было недоверие. Иногда в аудитории откровенно говорили о том, что, мол, раньше были замполиты, теперь священников понаставили, а толку, дескать, от вас никакого, только время занимаете. Но вот прошло время и люди начали понимать, что, с одной стороны, жизнь ужесточается, а с другой – остается совершенно опустошенным внутренний мир человека. Если он оказался в состоянии скорби, к кому обратиться, как успокоить душу, внести в себя мир и тишину? Замполиты, как известно, этому не учили. Тут требуется нечто другое. И вот это другое люди начинают находить в церкви. Поэтому состояние недоверия постепенно рассеивается. И потом мы как бы изучаем друг друга. Я вижу, что эти люди глубоко патриотичны, близко к сердцу принимают все, что связано с нынешним состоянием Отечества. Мне это тоже очень близко и понятно. И в общем-то, возникает чисто человеческое доверие. Поэтому, я думаю, что постепенно взаимоотношения армии и церкви будут налаживаться. Тем более что они имеют достаточно глубокие корни. Впервые военные священники использовались в русской армии еще до монгольского нашествия, походные церкви появились в 1261 году. Официально военное духовенство введено Указом Петра I вначале на флоте, потом в армии. Как вы понимаете, традиции-то огромные, глубочайшие, а коль они таковы, стало быть, есть в этом естественная необходимость и ее надо восстановить. Конечно, хотелось бы побыстрее, да вот сил-то сейчас маловато, и не только у военных, они и рады бы помочь храму своего покровителя, да нечем. И один военный священник на территории такой области – это ничтожно мало...
– Отец Андрей, а есть сегодня в России опыт создания христианских православных учреждений в армии?
– Есть, в частности, во Владимирской, Санкт-Петербургской епархиях. Это значит, что верующие православные юноши по рекомендациям приходских священников собираются в особые подразделения на уровне, скажем, роты, батальона. И весь строй их военного быта органично сочетается с христианской жизнью, то есть с молитвой. Нередко туда приходит священник с пастырскими беседами, чтением Евангелия. Создание таких военных подразделений, где жизнь и быт ведутся по старому укладу русской армии, крайне важно для глубоко верующих ребят, которые бы не хотели отрываться от христианской жизни.
– А, скажем, Вологжанину не заказана дорога в такое подразделение?
– Конечно, нет. В частности, двое вологжан служат в Санкт-Петербурге. И что непременно отмечается в таких подразделениях, так это полное отсутствие так называемых неуставных отношений. Надеюсь, придет время, когда и на территории нашей области появится воинская часть, где также будет выделено православное подразделение. Правда, при этом немаловажно, чтобы им командовал и православный офицер. Как известно, личный пример в воспитательном процессе – дело далеко не последнее.
