История храма в Бору, как называют эти места в Олюшинском сельсовете, уходит в глубокие времена. Что интересно: первая церковь здесь была заведена еще жившими здесь в XVI веке монахами...

Верховажский Собор XVIII века. Фото из фондов музея

В 1772 году преосвященный Антоний, епископ Архангелогородский и Холмогорский, заинтересовавшись историей Верхопежемской пустыни, предписал верховажскому духовенству отыскать исторические сведения, когда и кем была основана монашеская обитель и церковь при ней.

В Верховажье пригласили священника приходской церкви (пустыни к тому времени здесь уже не было), расспросили. Священник письменно показал, что пустынь была основана в сентябре 1593 года. Начальная церковь в пустыни была воздвигнута по древнему образцу во имя Святителя Николая Чудотворца. Строения были деревянные. Имена монахов известны мало. Только в старинных документах упоминаются старец Иосиф, иеромонах Афанасий, иеромонах Феодосий, иеромонах Варлаам.

В 1764 году монашеская пустынь в этих местах перестала существовать. Была устроена приходская церковь. В это время, согласно документам, здесь обитало 24 мужских души крестьян.

Но воспоминания о монашеской обители передавались в деревнях из поколения в поколение, как среди крестьян, так и в среде местных священнослужителей. Вот что знает об этом Клавдия Ивановна Денежкина:

– В 1600-ые годы здесь был монастырь и жило 400 монахов. Они обитали в землянках, которые отапливались печками. Монахи и построили первый этаж второй церкви во имя Иоанна Предтечи, а второй этаж – миряне.

Крестьяне, которые в те времена здесь обживались, перенесли всякие беды: то червовой (черви съедали посевы, то градобои, то засуха. Вот по обету и построили второй этаж церкви Иоанна Предтечи в начале XVII века. А два кузнеца – Емельян и Анфилафей, имевшие по кузнице, – сковали крест и поставили на купол. Анфилафей установил и закрепил цепями крест на куполе, а, окончив работу, встал в крест и помолился Богу. Церковь эта, кроме того, построена была еще и по знамению, которое увидели мужики ямские (вожегодские). Под горушкой росли старые березы, и на одной из них увидели икону рождества Иоанна Предтечи.

Какими были верхопежемские церкви в XIX веке? «Вологодские епархиальные ведомости» свидетельствуют, что в Верхопежемском Иоанно-Предтеченском приходе имеется два храма, оба деревянные. Первый – теплый одноэтажный храм, во имя Святителя Николая Чудотворца, построен в 1686 году, но кем построен и по какому поводу – неизвестно. Второй – холодный и двухэтажный, в честь Рождества Иоанна Предтечи, построен в 1722 году старанием иеромонахов Назария и Сергия при помощи окрестных крестьян. Ближайший Олюшинский Никольский приход отстоял от Верхопежемской церкви в двенадцати верстах.

А дальше «Ведомости» пишут: «Земли при сей церкви имеется 69 десятин 215 саженей удобной и неудобной. В том числе 25 десятин 1522 сажени смешанного дровяного леса. Причт состоит из священника и псаломщика и получает казенное жалование. Некоторым подспорьем для причта служат вечные вклады билетами на сумму 1250 рублей в пользу причта, и а пользу церкви на 250 рублей. Добровольный сбор с прихожан ввиду их малочисленности незначителен. В приходе всего три деревни – Боровский починок, Ереминский починок и Никольская выставка, в которых 63 двора и население 177 мужского пола и 200 женского».

Заметим: небольшое по тем временам население для прихода. Именно по этой причине приход неоднократно закрывался и приписывался к Олюшинскому Николаевскому приходу, потом открывался вновь. Возможно, что-то из церковной утвари попадало по этой причине в Николаевскую церковь в Олюшине?

Так, документы свидетельствуют, что в алтаре Николаевского храма на стене висели массивные железные вериги. Может, их носил один из иноков Верхопежемской пустыни? И по его смерти братия пожелала сохранить их на память о подвижнике? Подтверждением существования железных вериг, сохранившихся с монашеских времен, служат воспоминания Александры Яковлевны Коротаевской (1920 года рождения):

– В раннем детстве я ходила на богослужения с мамой в нашу церковь Иоанна Предтечи. И хорошо помню такой случай. Мужчина во время службы стоял на коленях против алтаря и молился. На нем была тяжелая железная цепь, которая обвивала его, начиная с плеч. Мне было удивительно: что это значит? Мама потом объяснила, что этот человек был болен, а цепь служила средством исцеления.

Но вернемся к воспоминаниям Клавдии Ивановны Денежкиной (1925 года рождения). Она – внучка псаломщика Иоанно-Предтеченской церкви. Много историй слышала от деда и родителей, а также от богомольного человека Павла Кирилловича Полоротова, часто заходившего к ним и в церковь.

Паломники, посещавшие наши места, получали исцеление не только от гробниц со святыми мощами, но и от песочка, которым они были засыпаны. Песок брали с собой для исцеления.

Последним священником нашей церкви был отец Дионисий (в миру Дионисий Тимофеевич Шадрин, родом из чушевицкой Новой деревни). А ещё были две монашки, Сусанна и Апполинария Колосовы, родом тоже чушевицкие. Их отец Дионисий пригласил из женского монастыря, они хорошо знали закон Божий, были добрые и работящие, пели в хоре на клиросе. В церковно-приходской школе работала учительница Елизавета Васильевна, которая жила у нас на квартире.

После закрытия Советской властью церкви службы больше не было. Монашка Сусанна стала жить в нашем доме. Аполлинария уехала в Ленинград, где и умерла в блокаду. Осенью 1937 года, когда все деревенские были в поле, рвали лен, увидали ехавший в деревню «черный воронок». Тогда и был арестован батюшка Дионисий, монахиня Сусанна, Иван Михайлович Ляпин и его брат Федор. Арестованных собирали со всего района в верховажскую церковь. Передачи от родственников не разрешались. Потом их увезли в Вельск, Няндому, Каргополь, где многие и погибли. А священников, по рассказам, увезли на Соловки. Из ссылки вернулись только Сусанна и Федор…

* * *

Церковь после этого опустошилась. Как рассказывают местные жители, иконы увезли в Вологду по переписи. Священнические ризы отдавали в верховажскую мастерскую, из них шили одежду. Само церковное здание стало зерновым складом колхоза.

Церковных книг было много. Но их безжалостно бросали в огонь.

Вспоминая старожилов, как драгоценные капли росы, омывают светлую и трагическую память об истории создания и жизни православных храмов по берегам Пежмы.