Прежде на Руси как считалось? Если в селении церкви нет, то это так, деревня-деревушка. Если есть церковь, то это уже село. А где две – одна на кладбище, другая на людной площади, – то это уже город. Суди мы сегодня по тем же меркам, то городов насчитаем гораздо меньше, чем думается.

Вот крупнейший после райцентре поселок в Грязовецком районе – Вохтога – лишь в этом году обрел право называться селом. Только в нынешнее Крещение состоялась первая служба во вновь построенном здесь храме. Даже взгляд атеиста радует небольшая церковь из красного кирпича, любовно выстроенная почти на въезде в поселок. День ото дня она становится краше.

Вот-вот закончится Великий пост. Все православие готовится встретить светлое Христово Воскресение. Ведь православная религия и российская государственность уже тысячу лет существуют неразрывно. К тому же Пасха – это еще и воскресение природы после осеннего умирания и мертвого зимнего сна.

Храм в Вохтоге встретил первых прихожан еще не оштукатуренными стенами: велико было нетерпение верующих преклонить колени в выстроенном на собственные пожертвования храме. Сегодня там трудятся штукатуры-отделочники акционерного общества «Строитель». «К Пасхе управимся!» – говорят они. Иконостас завешан пока бумагами: не дай Бог попортить иконы цементом или известкой. А вот к главному празднику храм преобразится, заиграет свежими красками, засверкает белизной.

Как-то мой знакомый, проезжая по лесной Монзенской железной дороге, обратил внимание на сверкающую свежей жестью крышу церкви, виднеющуюся среди затерявшихся в полях деревень. Церковь та стоит в деревне Васильевка Демьяновского сельсовета. Построена она в прошлом веке, построена с размахом и основательностью из двух – летнего и зимнего – храмов. В советское время, конечно, выполняла функции, вовсе ей не свойственные. Располагались тут гаражи, мастерские... Даже в алтаре двери были проделаны.

Неудивительно, что храм в Васильевке привлекает внимание проезжающих по железной дороге: он как бы парит над всей округой. Поднялся я на чердак по узенькой лесенке, вделанной в толстую церковную стену. Крыша там не вся покрыта сияющей жестью, над папертью – полусгнившая дранка. Выглянул я в щель – Боже, даль, простор какой кругом! Смотря вокруг, не можешь не подумать: «Когда же ты очнешься от постигших тебя передряг, Россия? Ведь шири и силы в тебе немеряно!» И веришь: очнется Русь, возродится, как возрождается этот храм в Васильевке.

Одному человеку восстановление заброшенного храма не под силу. Сделать это можно лишь всем миром. Нужен лишь энтузиаст, подталкивающий нас на это святое дело. И такой человек нашелся.

Когда мы ехали по извилистым проселочным дорогам, местные жители, завидев редакционную «Ниву», спрашивали: «Уж не в церковь ли вы едете? Не к Николаю ли Александровичу Талашову? Исполать вам! Большое дело делает человек».

Николаем Александровичем давно владеет мечта возобновить службу в храме в родной деревне. И мечта эта близка к осуществлению. В зимней церкви – свежепобеленные стены, свежепокрашенные новые полы. В новые рамы вставлены стекла. Какая там великолепная акустика! Даже слабый голос обретает как будто бы Божией волей. Понемногу собираются иконы для храма. Николай Александрович говорил:

– Иконы-то у бабушек по деревням есть. Они и готовы их отдать. Ждут только батюшку, отца Иоанна Бриленкова. Ему только для нового храма свои иконы отдадим.

Сейчас Талашов – пенсионер. Все время, свободное от хозяйственных дел, отдает работе в храме. Или, может, наоборот: время, свободное от работы в храме, отдает хозяйственным делам? Есть у него мастерская с деревообрабатывающим инструментом, где он умелыми руками ладит нужные для храма вещи. Помощь ему, конечно, необходима. Помогают в основном живущие поблизости верующие. Кто чем может. Промышленные предприятия, такие, как Монзенский ДОК и Монзенский ЛПХ, тоже стараются не отказывать. Уж если не деньгами, то хотя бы строительными материалами.

Принимал нас Николай Александрович в доме, благо живет он рядом с храмом. Выставил на стол нехитрую снедь:

– Извините, скромно угощаю. У нас ведь пост...

Эх, думаю, скромно! Таких вкусных огурчиков, хлеба собственной выпечки не вдруг вспомнишь, когда и ел-то в последний раз. Благослови, Бог, труды ваши и саму жизнь вашу праведную, Николай Александрович! Много еще кругом церквей, брошенных в безбожные годы, ожидают своих восстановителей.

Стоит, например, на дороге между Васильевкой и Вохтогой, в Демьянове, еще одна церковь. «Купол церковной обители яркой травою зарос», – словно про нее сказал поэт. Ее запущенность и разрушенность (не сама церковь, ни в коем случае!) кажутся своего рода памятником директорству в совхозе «Демьяновский» Н. М. Подгорнова. Ведь именно под его «чутким руководством» этот совхоз из благополучного превратился в отсталый, да так до сих пор и не может с разрухой справиться.

Такие вот церкви стоят в Монзенском краю. Одна – совсем новая, у которой вся жизнь впереди. У другой, ветхой, – вся жизнь позади. А третья на глазах возрождается к новой жизни, как Феникс из пепла.