Столетиями хранила Устюжна свои святыни, берегла достояние предков, сохраняя его для будущих поколений. Хранителями исторической памяти, носителями духовности, центром внутригородской жизни были храмы. Лишь в 1930-е годы, время репрессий и дискриминации в отношении церкви, духовенства и верующих началось массовое закрытие и разрушение устюженских церквей. Собор Рождества Пресвятой Богородицы, являясь главным православным центром города, издревле был средоточием его духовно-религиозной и культурной жизни. Тем более интересным представляется проследить его судьбу и судьбу прихода в последние годы их существования. Выявленные нами документы Череповецкого центра хранения документации и Устюженского краеведческого музея позволяют восстановить картину жизни собора 1930-х годов.

Следует отметить, что несмотря на кажущуюся близость, период 30-х годов XX века в жизни Богородице-Рождественского собора имеет качественные отличия от предшествующего ему десятилетия. Значимые перемены в жизни прихода уже четко проявились к концу 1920-х – началу 1930-х годов.

К этому времени происходит ужесточение государственного курса по отношению к Русской православной церкви. В апреле 1929 года было принято постановление ВЦИК и СНК РСФСР “О религиозных объединениях”, изменившее нормативно-правовую базу жизни религиозных общин, послужившее причиной перерегистрации религиозных обществ. Пройдя все необходимые для этого формальности община Богородице-Рождественского собора была зарегистрирована 7 марта 1930 года. Вторичная ее перерегистрация потребовалась в 1931 году. Вскоре развернулась кампания по закрытию храмов в Устюженском районе, прошла волна репрессий в отношении духовенства. Затронули эти факты и жизнь соборной обшины.

Изменилось и само состояние прихода. Ранее приписными к собору считались две устюженские церкви – Крестовоздвиженская и Вознесенская. При последней правда существовала своя собственная община, в административном плане почти независимая от соборной, однако богослужения в ней совершали соборные священники. Решением епископа Устюженского Феодора (Яковцевского) в октябре 1928 года Вознесенский приход получил самостоятельность, и вскоре там появился свой собственный священник. В начале 1930-х годов лишился соборный приход и Крестовоздвиженской церкви, причиной на сей раз послужило государственное вмешательство. Дело в том, что в соответствии с постановлением “О религиозных объединениях” каждая община могла пользоваться лишь одним храмом. Поэтому спустя некоторое время договор между государством и соборной общиной на пользование Крестовоздвиженской церковью был расторгнут на заседании президиума Леноблисполкома. Крестовоздвиженская церковь, закрытая якобы по причине ее разрушения, вскоре была разобрана на кирпич. Таким образом, уже в самом начале 1930-х годов собор лишился своих младших сестер – приписных церквей.

Покидают в это время Богородице-Рождественский собор и наиболее яркие духовные наставники. В 1920-е годы в нем служили известные во всем уезде священнослужители: протоиерей И.Д. Адрианов, Д.М. Ростовцев, С.И. Казанский, епископ Феодор. В 1929 году по обвинению в присвоении церковных ценностей были арестованы: настоятель собора И.Д. Адрианов, священник С.И. Казанский, видные деятели церковной общины Варзанов и Иконников. Пострадали и члены семей этих людей, также были взяты под арест жены о. Иоанна Адрианова и Иконникова. Показательна дальнейшая судьба о. Иоанна. Он был отправлен в ссылку на Соловецкие острова, где в 1930 году и оборвалась его жизнь. Покидает Устюжну и переведенный на новую кафедру епископ Устюженский Феодор. В общей литературе указывается, что с 1 марта 1929 года он был назначен епископом Новоторжским, викарием Тверской епархии. Сохранившаяся же анкета на епископа Феодора, которая была составлена псаломщиком собора И.С. Соболевым 4 января 1930 года, позволяет предположить, что вплоть до начала этого года он все еще оставался в Устюжне. Выбытие этих видных священнослужителей поставило перед общиной проблему поиска новых кадров.

В августе 1929 года на место священника был приглашен о. Петр Смелков, ранее служивший в Ильинской церкви Устюженского района (Подольский сельсовет). Затем в феврале 1930 года пришел, наверное, один из самых известных и уважаемых по тому времени представителей Устюженского духовенства о. Стефан Кедров; Однако вскоре по неизвестным причинам он снова вернулся в Троицкий приход. Обязанности диакона при соборе исполнял Иван Павлович Турчанинов, прошедший 20-е годы неплохую школу у епископа Феодора, при котором он исполнял обязанности секретаря. Псаломщиками в начале 30-х годов служили: Николай Петрович Смелков, Иван Степанович Соболев и за штатом Владимир Ефимович Шанин. Благодаря своевременно принятым мерам, богослужебная жизнь шла своим чередом, и литургии продолжали совершаться. В мае 1931 года правление общины просило административный отдел устюженского РИКа разрешить причту совершить на Казанской площади города молебен с иконой Святого Великомученика Георгия при выгоне скота на поля. Однако государство вмешивается в область богослужебной практики. Неизвестно был ли проведен вышеупомянутый молебен, но, вероятно, что нет, поскольку на собрании членов общины пятого июня того года верующие обращались с вопросом к правлению общины о том “почему из собора не совершаются вынесения Чудотворной иконы (Богоматери Смоленской Одигитрии – Н.К.) для служения на улицах и в частных домах города по желанию верующих". Не совершались также и крестные ходы. Причиной были запреты, наложенные на проведение этих обрядов местными органами власти. Тогда верующие решили ходатайствовать в “высшие инстанции”, но, по видимому, смягчения не произошло, религиозная деятельность общины впредь оказалась ограниченной лишь помещением самого храма. Несмотря на волну государственного вмешательства, община Богородице-Рождественского собора смогла сохранить сердцевину богослужебной жизни. Вместе с тем в рамках соборного прихода необходимо отметить, и значительную мобильность духовенства в конце 1920-х – начале 1930-х годов.

Во многом успешность осуществления религиозных функций обществ зависела от внутренней деятельности общин и мирян, находившихся у их руля (духовенство, как известно, было отстранено от управления религиозными обществами Постановлением “О религиозных объединениях”). Значимыми в практической деятельности этих людей были организационно-восстановительные способности и умение сплотить вокруг себя верующих в сложных ситуациях. Наверное, лишь благодаря подвижничеству таких людей соборная община смогла преодолеть организационный кризис конца 1920-х – начала 1930-х годов, связанный с разрушительной волной государственной антицерковной политики. Проявлением организационного кризиса в соборном приходе стали следующие изменения: 1) в соответствии с Постановлением 1929 года произошло уменьшение количества членов правления общины (до 3-х человек), помимо всего в него теперь запрещалось избирать представителей духовенства, что сокращало возможный приток компетентных кадров; 2)практически полная смена состава руководства; 3) резкий спад активности верующих в вопросах внутреннего управления общиной, о чем свидетельствует снижение посещаемости общих собраний. Возникшие проблемы требовали срочного решения. В декабре 1929 года на собрании членов общины был избран новый состав ее исполнительного органа. В него вошли: Вера Николаевна Шестиперова, Клавдия Петровна Шарухина, Федор Федотович Федотов, кандидатом Варвара Алексеевна Матвеева. Это были новые люди в правлении общины. Поданным списков 1928 года все они, кроме Ф.Ф. Федотова, не входили даже в состав учредителей соборного прихода. На их плечи лег груз ответственности за управление общиной в непростые 1930-е годы.

Новым председателем Богородице-Рождественской общины стала устюженская домохозяйка Вера Николаевна Шестиперова. Она же выполняла и обязанности казначея, поскольку в соборной общине эти две должности совмещались. Именно ей пришлось руководить сообществом верующих в этот сложный период, и, в принципе, проявив высокую активность, с этой задачей она успешно справлялась. Община миновала ряд организационных неурядиц. Несмотря на то, что прошения об исключении из руководящих органов общины периодически возникали, вышедших удавалось заменить вновь избранными членами. Понимая полную беззащитность общины перед лицом власти, Вера Николаевна всеми силами пыталась избежать нового столкновения с последней. Особенно проблемным в начале 1930-х годов был налоговый вопрос. Проводя политику финансового подавления общин, государственные органы ежегодно поднимали планку налогов. Так, на собрании членов общины 2 марта 1930 года В.Н. Шестиперова указывала на необходимость выплатить земельную ренту в размере 223 рублей. В результате обсуждения было решено: а) установить в храме тарелочный сбор на соответствующие нужды; б) произвести сбор добровольных пожертвований. В начале следующего года власти потребовали выплатить налог со строений в размере 689 рублей. После обращения В.Н. Шестиперовой верующие приняли следующее решение: “Постановили единогласно: сознавая свой долг удержать соборный храм в ведении религиозной общины, признать необходимым уплатить налоги и другие расходы по храму, а для этого придти на помощь церковной кассе путем пожертвований”. Видимо Вере Николаевне удавалось сплачивать членов общины в трудный для нее час. Снова положительно вопрос о выплате налогов был решен на собрании верующих в феврале 1932 года, когда власти потребовали выплатить уже 1000 рублей. Положительно также в годы правления В.Н. Шестиперовой были решены вопросы об охране храма, улучшения отопления в соборе, его ремонте. Пополнилась община новыми членами. Так, на собрании 8 февраля 1931 года в состав общины были приняты И.Ф. Сидоров и В.П. Дьяков. Во многих случаях просматривается личное участие председателя общины. Недаром верующие, благодаря членов исполнительного органа, так писали об их деятельности: не жалевших своего труда, ни времени, бескорыстно, в ущерб своим личным делам отдававшихся на служение Святой Церкви”. В феврале 1932 года Вера Николаевна просила освободить ее от обязанностей председателя. Верующие с явной неохотой утвердили это решение, однако, и позже Вера Николаевна участвовала в деятельности общины. За счет труда именно таких людей и жили религиозные общества тех лет.

На место Веры Николаевны в 1932 году была избрана Клавдия Петровна Шарухина. Ее отличали преданность и упорство в деле служения церкви. Верующие Соборной общины так оценили ее деятельность, вынося в 1934 году благодарность: “за внимательное и аккуратное (отношение – Н.К.) к оным церковным обязанностям... и перенесение тяжелейших неприятностей”. Очевидно, в то время государство усилило давление на соборную общину. Так, на собрании ее членов в феврале 1934 года верующими принимались годовые отчеты за 1932 и 1933 годы. Это дает возможность предположить, что собрания членов общины не проводились несколько лет. А ведь сама возможность их проведения на прямую зависела от разрешения государственных органов. Вероятно, что воздействию властей подвергались члены исполнительного органа общины, о чем говорит формулировка благодарности, вынесенной К.П. Шарухиной. Впоследствии, после смерти К.П. Шарухиной, на посту председателя ее сменила Е.В. Каменева, на годы правления которой приходится и закрытие собора. Таким образом, деятельность соборной общины в 1930-е годы все более и более ограничивалась, но даже подобное полубесправное ее существование явно не устраивало власти. Ведь в умах многих устюжан собор оставался главным религиозным центром города.

Вскоре власти принимают меры к его закрытию. Первоначально предлагали закрыв собор приспособить его под народный дом, разместив внутри эстраду, зрительный зал, комнату для театрального инвентаря, спортзал и прочие помещения. Техник устюженского РИКа отмечал, что “состояние здания удовлетворительное ... дает возможность эксплуатации церкви для культурных целей”. Вскоре, 15 апреля 1935 года решением Президиума Леноблисполкома было утверждено закрытие Богородице-Рождественского собора. Однако, верующие соборной общины опротестовали это решение. В ответ в июне 1935 года был проведен осмотр технического состояния Богородице-Рождественского собора, в результате которого комиссия пришла к выводу о необходимости выполнения ряда ремонтных работ. В частности, общине предлагалось произвести окраску кровли, ремонт штукатурки в прихожей, ремонт кирпичной кладки наружных стен, “неотложный” ремонт церковной сторожки и другие виды работ. Составленная смета предполагаемых работ указывала сумму, необходимую для их выполнен в 7981 рубль 52 копейки. Разумеется, для скромного 6юджета общины подобная нагрузка была невыполнима. Вероятно, именно это обстоятельство послужило причиной окончательного закрытия собора. Уже в марте 1936 года уполномоченный по охране памятников при Леноблисполкоме сообщал председателю Устюженского РИКа о том, что решение Облисполкома утверждено Президиумом ВЦИК, и указывал срок закрытия собора как религиозного объекта (до 5 апреля 1936 года). С закрытием собора прекратила свою деятельность и peлигиозная община.

Последующая судьба собора весьма печальна. В 1936 году он был передан в ведение Устюженского музея местного края, возможно именно данный вариант развития событий позволил сохранить здание собственно собора до наших дней. Однако, многое было утрачено. В 1936-37 годах были разрушены соборная колокольня и ряд других строений, ранее входящих в ансамбль собора. Значительная часть имущества была распродана. Поразителен факт, но между государственными органами даже возникли споры, кому его реализовывать. Так, незадолго после закрытия представители музея и райфо обращались в Ленинград к своему областному начальству с запросом о том, реализовывать ли им парчу и металл, изъятые при закрытии собора или сдать их представителю НКВД, который требовал их передачи в свое ведомство. Но даже то, что осталось в музее, первоначально было убрано от людских глаз, чтобы ничего не напоминало человеку о Боге, не могло зажечь душевный огонь истинной Веры. Примечательна в этом плане судьба чудотворной иконы Богоматери Смоленской. В соответствии с указаниями НКВД музей обязывался “хранить [ее] в фонде музея, недоступном обозрению посетителей, без оглашения места хранения". Видимо такими путями хотели власти отделить устюжан от веры их предков. Насколько осуществился их план, судить нынешнему поколению...

Таковы последние годы устюженского Богородице-Рождественского собора. Прошлое изменить невозможно, но можно помянуть молитвой тех, кто жил с верой в душе и всеми силами служил делу церкви в тяжелые для нее годы.