Имя белозерца Никиты неоднократно встречается в монастырских документах. Однако до сих пор работы его не были предметом специального исследования. Впервые его упоминает Н.К. Никольский. Единственными известными в литературе творениями Никиты Ермолова в наше время стали четыре композиции из жизни Кирилла Белозерского на створках киота, устроенного в 1614 г. для образа основателя монастыря, написанного, по преданию, при его жизни Дионисием Глушицким, но документальное подтверждение авторства Никиты Ермолова имеют две сохранившиеся до наших дней работы.

I. Киот 1614 года

Из приходо-расходной книги известно, что в августе 1614 г. Никита Ермолов «писал у чюдотворцева образа два затвора да образ преподобного Михаила Малейла, средняя пядница. От писма дано ему рубль 10 алтын».

Верхнее клеймо левой створки сохранилось лучше других, утраты красочного слоя лишь вдоль правого поля и в левом нижнем углу. Иконография рассматриваемого образа позволяет определить его как Рождество Богородицы, если бы не киноварная надпись на фоне над головой младенца: «Сты Кирил». Безусловно, появление такого сюжета – иконографическая вольность. Думаю, что это не случайно. Вся жизнь Кирилла Белозерского связана со служением Богородице, по силе молитвы ему дано было чудо явления ее и покровительство Белозерской обители. Поэтому при создании образа рождения Кирилла художник иносказательно дает образ его духовного рождения, связанный со Старым Симоновым монастырем, где главный храм был посвящен Рождеству Богородицы.

Письму мастера этой композиции свойственна тщательная проработанность деталей уже на стадии нанесения графьи. Несмотря на незначительные размеры изображения, графья описывает не только контуры изображения, но и складки на одеждах, намечает черты лица, кисть матери под покрывалом. Несколько удлинены пропорции фигур, что особенно контрастные рядом с приземистостью фигуры преподобного на иконе, приписываемой Дионисию Глушицкому, для которой создан киот. Изысканно красивы складки киноварного покрывала Анны, проложенные золотом. На всех изображениях чрезвычайно тонко проложены высветления, обогащающие живопись композиции. Художник строит колорит на сочетании тонально близких цветов, умело используя открытый красный, различные оттенки охры и зелени, белый, золото. Удивительно красив натюрморт на столе, его рисунок находит поддержку в узорах на ткани, лежащей на ложе и на рубахе повитухи.

На верхней композиции правой створки помещено «Явление Богородицы Кириллу». В настоящее время известно два иконографических извода этой композиции. Первый дан на житийной иконе начала XVI в. из собрания Русского музея, где тема Явления решена без изображения Богородицы, что можно рассматривать как краткий вариант сюжета, определенный особенностями конкретного житийного цикла. На створке киота выбрана иная иконографическая схема. Представлен интерьер кельи, где преподобный читает по книге перед иконой Богородицы. Рядом он же, выглядывающий из окна, перед которым стоит Богородица, обращенная к нему и правой рукой указывающая на север (правый верхний угол композиции с написанными там двумя белостенными церквями). Художник разворачивает пространство интерьера кельи так, что выглядывающий в окно Кирилл предстает перед зрителем в благоговейном поклоне перед Богородицей, склонившей к нему голову.

В рисунке фигур художник явно подражает житийной иконе преподобного Кирилла, но не копирует, а творчески осмысливает приемы древнего мастера, создавая новый образ. Все это дает основание полагать, что художник створок не новичок, а умелый мастер, имеющий большой опыт и способный решать сложные задачи. Истоки иконографического извода рассматриваемой композиции восходят к последней четверти XVI в. В описи 1601 г. не фиксируется ни одной иконы «Явление Богородицы Кириллу», но отмечены две настенные композиции. Одна из них находилась на северной паперти Успенского собора у северных дверей, другая – в Святых вратах. Иконографическая схема композиций «Явление Богородицы Кириллу» на створке киота 1614 г. и в Святых вратах Кирилло-Белозерского монастыря тождественны. Композиционно рассматриваемые памятники чрезвычайно близки. Черты родства прослеживаются и в деталях.

Святые врата Кирилло-Белозерского монастыря были расписаны в 1585 г. старцем Александром с учениками Омелином и Никитою. Идентифицировать ученика Никиту с Никитой Ермоловым будет слишком смело. Хотя нельзя не обратить внимание на то, что в создании двух самых ранних сохранившихся до нашего времени памятников этой иконографии принимали участие художники с одинаковым именем. Работа художника в монастыре на глазах у соборных старцев и братии определила поручение ему столь ответственных заданий, как создание списков с почитаемых образов основателя монастыря и чудотворного образа Богородицы.

Завершая рассмотрение живописи створок, надо отметить, что Никита Ермолов не стремился подражать письму иконы Дионисия Глушицкого, но нашел именно тот масштаб изображения, при котором композиции створок стали органичным дополнением к почитаемому образу. Возникло то нерасторжимое единство, что характеризует лучшие житийные иконы. Однако на створках не житийный цикл, а своего рода подведение итогов жизненного пути Кирилла Белозерского.

II. Список чудотворной иконы Богородицы

Список чудотворной иконы Богородицы Одигитрии, с которой Кирилл Белозерский пришел на Белоозеро, находящийся в собрании Кирилло-Белозерского музея (ДЖ 184), безусловно, принадлежит Никите Ермолову. Документальное подтверждение находится в Книге прихода и расхода, «что пошло на оклад пречистой Богородице и чюдотворцу Кирилу», опубликованной Н.К. Никольским.

По размеру список лишь незначительно больше оригинала. При тщательном в целом воспроизведении чудотворной иконы, в деталях много различий. Сочетание оттенков красного и синего на чудотворной иконе создает тревожное ощущение, усиленное дробностью рисунка. Принципиально иначе решен колорит списка. Несмотря на то, что он создавался под оклад, художник пишет зеленый фон и зеленый, осветленный по краям нимб, последнее обстоятельство показывает, что решение фона не было чисто техническим. Тональная сближенность мафория и фона не случайна, она нужна для придания образу цельности. Если говорить о цвете, то Никита использует зеленый как составляющий всех основных цветовых пятен иконы – охристо-зеленый, желто-зеленый и сине-зеленый. Достигнутая таким образом цельность восприятия характерна для всего образа.

Анализ двух документально подтвержденных работ Никиты Ермолова позволил выявить присущие ему стилистические черты: ясность и цельность образов, гармоничное сочетание красок, сомасштабность и поразительная проработанность деталей.

Никита Ермолов – художник удивительный, уровень его художественного таланта ничуть не ниже, чем у прославленных мастеров Оружейной палаты, Ярославля и Костромы. Думаю, что дальнейшая работа позволит расширить список его икон, дошедших до нашего времени, хотя уже сейчас можно уверенно говорить о принадлежности его руке списка с живописного образа Кирилла Белозерского, созданного мастером в 1614 г. (сейчас он хранится в Третьяковской галерее), местного образа Кирилла из Ферапонтовского собора, создание которого можно отнести к началу 1610-х гг. Не вызывает сомнения, что храмовый образ церкви Кирилла Белозерского, «Образ Кирилла чюдотворца з живописново образа», как называет его опись 1601 г. (сейчас находится в первом зале отдела истории), также его письма. По странному недоразумению эта икона датируется XVII в., тогда как на самом деле она написана не позднее 9 июня 1587 г., времени освящения первой церкви.